Текст книги "Коллекция Райан, том 1 (ЛП)"

Автор книги: Райан Хэйвок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Я оставляю эти слова в виде сообщения на ее голосовой почте и бросаю телефон на кровать.

Потом я разделся и скользнул под одеяло. Мои родители всегда держали термостат слишком холодным в этом доме.

Я быстро уснул, мне так и не удалось выспаться, со всем тем, что на меня свалилось.

5

Проснулся я рано, было еще темно, но птицы объяснили мне, что это утро, меня уже много лет не будили звуки природы. А это действительно приятно. Я, наконец, выспался, я чувствовал это каждой клеткой. Усталость ушла, и мой мозг смог сосредоточиться, несмотря на грезы о том, что я еще подросток и живу дома, в те времена, которые я стараюсь не вспоминать, времена, когда моя мать была не матерью, а дьяволом.

Желание отлить – это то, что, наконец, подняло меня с постели. После туалета, я вернулся в постель, лег, закинув руки за голову. Мысли вернулись к девушке в мотеле. Черт, она была милой. Возможно, я остановлюсь там же на обратном пути. Может быть, в следующий раз, трахну ее в задницу, она наслаждалась пальцем, маленькая анальная шлюшка.

На ум приходят ее идеальные сиськи, и я чувствую эрекцию. Я не убиваюсь по сиськам, но они были совершенны, и они подскакивали, как сумасшедшие, пока она скакала на моем члене. Несколько раз я подрочил член, прежде чем остановился. Хотя, я бы не хотел ничего больше, чем оставить пятно прямо на простыне, это не обязательно, поэтому я сжимаю член, пока эрекция не спадает. Сосредоточив свои мысли на предстоящих делах, которые мне нужно сделать сегодня – начну с банка, мне нужно добраться туда и получить содержимое коробки моего отца. Я должен сделать это до того, как моя мать проснется, поэтому я не должен видеть ее первым делом этим утром.

Я быстро одеваюсь и пробираюсь мимо ее закрытой двери.

Такое облегчение, что ее нет внизу. Я быстро ухожу, садясь в машину и еду в банк, мне любопытно посмотреть, что там оставил мой отец, я ничего не знал о сейфе, я даже не знал, что мой отец снимет сейф.

Город, в общем, выглядит, как я его помню, старый и немного захудалый, полный магазинов, которые держат жители города, два стоп-сигнала все еще функционируют, а новых нет. Я думаю, что население не выросло настолько, чтобы нужен стал еще один. Если честно, я не помню, чтоб ими кто-то пользовался, вообще, поскольку они были предназначены, скорее, как знак остановки, просто дважды проверяйте, что никто не едет с той стороны и нет полиции и проезжайте себе на здоровье. Любой здесь знает, как тут все работает, люди даже останавливаются на зеленый, чтобы убедиться, что никто не едет на свой красный.

Я подъезжаю к пустой банковской стоянке. Для банка, который работает со всем городом, у них не так много дел, как можно предположить.

Я беру телефон и звоню Кэмми, она действительно меня разозлила, почему она не отвечает? Я звоню четыре раза, прежде чем сдаться и написать ей, что пусть теперь держится от меня подальше. Сука. Я бросаю телефон на пассажирское сиденье и направляюсь ко входу в банк.

Андреа, кассир, окликнувшая меня, оказалась девушкой, с которой я ходил в школу.

– Эй, – говорит она слишком хриплым голосом.

Она была в меня влюблена, но как-то пугающе, поэтому я не позволял себе трахнуть ее. Я держался подальше от нее, ее толстое тело мне помогало в этом. Теперь она выглядит лучше, у нее стрижка, но ее лицо по-прежнему осталось лицом девушки, которую я помню, и которая наблюдала за каждым моим шагом и спрашивала меня о каждой вечеринке, которую проводила школа. Уверенно бросаясь на меня на каждой вечеринке, где мы оказывались вместе.

– Эй, Андреа, – говорю я, и на ее лице появляется шок, возможно, она ожидала, что я не вспомню ее имя, но никто не забывает имен или лиц сталкеров.

– О, Боже мой, ты выглядишь так хорошо, Тайлер... Я имею в виду, что ты всегда выглядел хорошо, но теперь ты – мужчина.

О, черт возьми, некоторые вещи никогда не меняются.

– Спасибо, – говорю я с легкой улыбкой, чтобы не смутить ее и не вызвать новый приступ преследования.

Я ничего не говорю о том, как она выглядит.

Она спрашивает, что привело меня, и я предполагаю, что она знает о моем отце, потому что это маленький городок, и все знают все о вас, иногда даже раньше, чем вы сами. Я обнаружил много вещей обо мне и моей семье через сплетни, а не напрямую.

– Просто чтобы забрать содержимое сейфа моего отца. Не могла бы ты мне помочь? – я говорю это немного ласковее, чем нужно, на случай, если это хлопотно или слишком много работы, она может ускорить этот процесс.

– Мне очень жаль, я помню, как вы были близки, – я вижу жалость на ее лице и хочу ее ударить.

Я отгоняю это желание, как и мысль о том, что она не могла быть свидетелем счастливых времен с моим отцом. Можно подумать, она хотела бы скрыть тот факт, что она преследовала меня, но вместо этого она использует эту информацию, чтобы удерживать меня в "воспоминаниях".

– Я в порядке, спасибо за сочувствие, – что, черт возьми, говорит человек, когда люди сожалеют о вещах, к которым не имеют отношения? Без разницы. – Думаешь, ты сможешь помочь мне с этой коробкой.

Я показываю ключ, чтобы помочь ей сосредоточиться... может быть, ей нравятся блестящие вещи.

– О, конечно, следуй за мной.

Что я и делаю и когда мы входим в хранилище, она хватает меня за руку и ждет, пока я не посмотрю на нее, только потом говорит.

– Хочешь сходить выпить или вроде того? – она пытается кокетливо улыбаться, но это выглядит как усмешка, и это не возбуждает, к счастью, у меня есть оправдание на этот раз, и оно непробиваемо.

–  Я просто не готов к социальным контактам сейчас, ты знаешь, я потерял отца, и это сильно меня прибило. Спасибо за предложение, хотя, может быть, в другой раз.

Я подмигиваю ей, не знаю, почему. Я кажется слышу, как ее трусики намокли. Я почти смеюсь. Этот шум возбужденной влаги, который она не слышит, вызывает у меня смех. Я не сдерживаюсь и не задумываюсь, не обидел ли я ее чувства – я просто хочу все поскорее закончить. Она вручает мне металлическую коробку, не говоря ни слова, и не глядя мне в глаза, покорно делая свое дело. С такой Андреа я бы мог кое-что вытворить, и это неприятные вещи, ну, не для нее. Я сдерживаю новый приступ смеха, в отличие от того, что вы думаете, обычно, я не мудак.

– Спасибо, – говорю я, забирая у нее коробку, ставлю ее на стол.

Я открыл ее с большим нетерпением, чем рождественский подарок. Похоже, в основном чертовы тонны бумаг, несколько украшений и безделушек, которые выглядят так, будто они чего-то стоят. Я не помню их все. Большинство из них – вещи моей бабушки, я помню, что она носила многие из них. Перезаписываемый компакт-диск, который сбивает с толку. Мой отец плохо обращается с компьютерами. Он не умел записывать диски, надо выяснить, ради чего он так старался. Может быть, он закинул фотографии на диск. Возможно, было бы интересно взглянуть на некоторые из тех времен, несмотря на то, что я не люблю воспоминания. Я взял документы и высыпал ячейку на стол, распихивая все, что влезает в карманы. Андреа, наверное, думает, что я выгляжу глупо – в основном, потому что я так и выгляжу. Нужно было взять какой-нибудь пакет, чтобы унести это дерьмо, но я не подумал о том, что мой отец окажется сентиментальным к старым безделушкам. Я благодарю Андреа за помощь, и, не дожидаясь ответа, направляюсь к своей машине, высыпая все из карманов на сиденье. Отнесу их в дом, когда вернусь.

Я проверяю свой телефон, никакого ответа от Кэмми. Я думаю о том, что бы ей такое написать, более сильное, чем я уже написал. Может быть, надо взять передышку. Я не иду домой сразу, я завтракаю на дорожке перед домом. Меня не волнует, приготовила ли моя мама что-то, она всегда была ужасным поваром. Я бы все равно отказался это есть. Наконец, я вошел в дом, глубоко вздохнув, чтобы приготовиться к встрече с ней. Она определенно сейчас там, когда я не увидел ее внизу, я порадовался возможности еще отложить это воссоединение. Я решил проверить всю оставшуюся часть дома, зову ее. Хотя, я не желаю ее видеть, волнение убивает, лучше, уж сразу все закончить.

 – Мама, – зову я на втором этаже.

Я стучу в дверь ее спальни, поворачиваю ручку, потому что она не отвечает. Комната темная, тени разбегаются по стенам. Я не вижу, пустая ли кровать, или она в ней, поэтому я подхожу ближе. Пусто. Матери нет. Облегчение, смешанное с чем-то, близким к сожалению, хотя, она была ужасной, эгоистичной шлюхой, но она все еще была матерью, и, может быть, немного утешения от нее прямо сейчас было бы хорошо. Впрочем, она никогда не утешала в печали, скорее это было "о, черт возьми, он снова плачет, я лучше пойду отсюда". Было бы неплохо увидеть, изменилось ли это, и как бы она себя повела сейчас, когда я стал старше.

Я сажусь на край кровати. Комната вся в чертовых цветочках, чисто женская. Мой отец никогда не прилагал усилий, чтобы отстоять то, что ему нравилось. "Просто пусть твоя мать делает, как хочет, так проще", – вот его девиз. Меня это так злило, я знал, что мать отлично этим пользовалась, она, вообще, отлично всем пользовалась. Я опять рассердился на нее. Она ужасная женщина. Я сержусь на отца, что он позволял ей брать верх, и надо мной тоже. Он позволял ей делать со мной все, что она хочет, не поддерживал меня и не вставал на мою сторону. Моя жизнь была бы намного лучше, если бы ее не было, теперь мне жаль, что это не ее хоронят через несколько дней. Я злюсь на нее за то, что она не дала моему отцу прожить ни дня без нее и ее претензий.

Я выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь, хлопая ею. Гребаная сука. Мой гнев, поднимал голову, гнев, который я как-то обманул, как я думал, теперь вернулся. Я должен быть здесь в день похорон, и не собираюсь пропустить их, чтобы избежать встречи с матерью. Я думаю, еще четыре дня, прятаться от нее, не так уж сложно, это же кончится. Я просто позволю ей остаться в доме, пока она не умрет, а затем продам его. Тогда у нас не будет этого неловкого разговора, где ей жить и на что. Я даже не хочу говорить о том, что мой отец оставил мне все. Он унаследовал этот дом от своей семьи, и моя мать не имеет к нему отношения, так что он перешел бы мне, даже без ее разрешения. На самом деле это позор, что дом покинет семью. Я могу сохранить его в конце концов, не жить в нем, но передать его дальше, если у меня будут дети. Я почти смеюсь над мыслью о том, что я – отец ребенка, это маловероятно, но кто может сказать, что ждет меня в будущем. Мне всего 25 лет, я не могу знать, что произойдет через несколько лет. Я больше не думаю о Кэмми, если она не хочет даже позвонить мне сейчас. Но есть куча женщин, которые с радостью придут, когда я позову. Меня волнует мысль о том, что будет какая-то покорная девушка, которая умоляет меня говорить ей, что делать и просит трахнуть. Думаю, я могу покончить с Кэмми. Она никогда не будет такой. Она практически заставляет меня работать на ее «киску», и это часто не стоит усилий. А стоило мне предложить фаст-фуд девушке из мотеля, Келли, и она обработала мой член, как богиня, и не было с ней никаких табу. Мало усилий и много удовольствия. Мне это нравится.

Я распаковал сумку, чтобы разместиться удобнее, я думал, куда моя мать могла уйти утром. Она не оставила записку, и я знаю, что у нее не было встречи с этим адвокатом. Может быть, она в продуктовом магазине? Я позвонил Кэмми еще раз:

– Нам нужно поговорить, я чувствую, что нам нужно душевно поговорить, а ты избегаешь меня, это дерьмо зашло слишком далеко. Позвони мне. Немедленно!

Я отправил ей голосовое сообщение. Мой телефон загудел, прежде чем я положил его. Текст.

Нам больше не о чем говорить.

Какого черта? Женщины и их гребаные закидоны.

О чем ты говоришь?

Я ударил "отправить"

У тебя есть действительно большое самомнение, если ты думаешь, что я захочу, иметь с тобой дело, после того, что ты сделал.

Ну, я знаю, что она понятия не имеет, что я сделал. Она понятия не имеет о женщинах, которых я трахаю за ее спиной, или о том, что я люблю делать с ними.

О чем ты?

Я притворяюсь невинным.

Ты, блядь, серьезно?

Она никогда не ругается, ничего круче "проклятье", поэтому я понимаю, что ее действительно что-то задело.

Я понятия не имею, какая муха тебя укусила. Пожалуйста, напомни мне об этом ужасном, что я сделал.

Прощай.

Я позвонил и подождал, пока она ответит, вместо этого она переадресовала меня на голосовую почту.

– Черт возьми, позвони мне, или пожалеешь, – я не знаю, что я буду делать, если она этого не сделает, но в этом мозгоебстве, я возьму верх. – У тебя есть время до завтра, чтобы поговорить со мной нормально.

Я сам удивился, насколько я разозлился. Она ничего не ответила, но я и не ждал, что она сразу ответит, она будет ждать до последнего. Я ее хорошо знаю. Я засунул телефон в карман и направился на кухню. Мне нужна еще одна чашка кофе. Потом я посмотрю диск, посмотрю, что мой отец считал настолько важным, чтобы сохранить.

Кофе темный и вкусный, я иду к себе и вставляю диск в ноутбук, на экране появилось изображения, которое вряд ли было для меня. Мой отец голый, наклонился над столом, где-то, похоже, в подвале, включает запись и поправляет камеру. Как только он отходит, я вижу, что моя мать тоже голая. Я задрожал. Я видел ее таким образом бесчисленное количество раз – распластанной и зовущей. Я почти слышу ее голос, "такой хороший мальчик, иди и люби свою мать". Это знакомое мне чувство страха шевелится у меня в животе. Почему-то я продолжаю наблюдать. Вот что она со мной сделала. Он подходит к ней и начинает трахать ее. Она не двигается, как мертвая рыба, просто позволяет ему трахнуть себя. Она молчит, что, как я помню, на нее непохоже. Она всегда была очень говорлива со мной, когда заставляла трахать ее. Он энергично двигается в ней, я никогда не видел, как они трахаются. Я знаю, что большинство детей не видели, но в моем доме, со шлюхой матерью, как моя, можно было подумать, что ей бы хотелось, чтобы я увидел, как ее трахают, чтобы заставить меня ревновать или еще какая-нибудь подобная чушь.

Мозгоебство, с которым я сталкивался всю свою жизнь, началось с нее. Но я избегал закрытой двери, как чумы, не желая больше, чтоб меня заставляли. Ягодицы отца сжимаются и разжимаются, пока он трахает ее. Я не могу отвести взгляд, хоть и хотел бы. Воспоминания о том, что я стоял там, где мой отец сейчас, между ее ног, переполняют меня, хотя мы никогда не были в подвале. Она любила, чтобы я приходил в ее комнату ночью, пока мой отец работал допоздна. Я совсем не уверен, что он не знал, что происходит. Как он мог не знать? Она любила жить на краю опасности, любила оставлять следы. Звала меня всего лишь за несколько минут до того, как он приходил домой, настаивая, чтобы я трахнул ее, лаская себя передо мной, зная, что это сработает, заведет меня и возбудит. Она трогала меня через штаны, чтобы убедиться, что это произошло. Будучи в молодом и впечатлительном возрасте, я легко возбуждался. Она пользовалась подростковыми гормонами и использовала их в свою пользу.

Она отсасывала мне в саду, настаивая, чтобы я помог ей с растениями – мой отец был в это время в доме всего в нескольких футах оттуда. Она была моей первой во всем и ненасытной с ее требованиями. Она не могла никак мной насытиться. Я смотрю, как мой отец заканчивает, оставляя ее, я не вижу многого, но его рука дрочит член, нацеленный прямо на ее лобок. Первый настоящий звук, когда он хрипит во время оргазма. Затем он наклоняется и хватает полотенце, вытирая о него член. Она все еще не реагирует. Даже когда он уходит, чтобы остановить запись, она ничего не говорит, просто лежит там. Она никогда не была такой со мной. По какой-то причине я воспринимаю это как свою победу. Какая-то испорченная часть меня посчитала это победой. Я трахал свою мать лучше, чем ее муж, – мой отец. Ух ты, черт возьми. Я отвратителен. Спасибо, мама.

Я собираюсь нажать кнопку выброса, предполагая, что это должна быть просто запись для того, чтоб отец мог дрочить на нее, но еще одна сцена, где голый отец склоняется над камерой, фиксируя настройки для видео останавливает меня. Я смотрю, как он снова идет к моей матери, на этот раз ее задница в воздухе, она сама на четвереньках. Я помню, как она любила это. Она любила раком. Ее ноги разведены, и на этот раз камера ближе, мой отец держится недолго, не как в первый раз. Он быстро кончает, быстро и сильно двигаясь. В этот раз, когда он вытаскивает, я замечаю, насколько широкая "киска" у моей матери – она зияет, идеальный круг ведущий прямо к ее внутренностям. Я крупнее, чем отец, член, в том числе... но я никогда не делал ее дыру такой, даже после того, как она заставила меня трахнуть ее большими предметами, ее дыра вмещала в себя все, что она хотела. Но ее "киска" всегда возвращалась к нормальному размеру. Мой отец должен был над ней как-то поработать. Может быть, это потому, что ее "киска" бритая, это ново, у нее всегда там было немного волос. Может быть, всегда было так, и я не заметил, но я сомневаюсь в этом... может, конечно, и так.

Он вытирается, после оргазма и идет к камере, чтобы отключить ее, и на этот раз следующая сцена не последовала. Я не хочу в это верить, но мой член, который я игнорировал, затвердел. Большинству людей было бы противно смотреть на то, что я только что смотрел – как их родители трахаются, но моя мама показала мне и так слишком много, и то, что мой отец трахал ее, было не так отвратительно, как я думал, могло бы выглядеть. Черт. Я поерзал, пытаясь сесть так, чтоб эрегированный член мне не мешал. Но в отличие от обычной эрекции, когда я думаю о женщинах, тут мне не удалось успокоиться, просто подумав о чем-нибудь другом. Чем больше я пытался игнорировать его, тем больше он напоминал о себе.

Я встал и потянулся, надеясь, что поток крови достигнет других частей моего тела, бесполезно, мой член так сильно пульсирует, что я чувствую там свое сердцебиение. Я сдаюсь и делаю единственное, что могу. Я, черт возьми, дрочу, пока не кончаю на ковер, растирая сперму ногой. Я не позволяю себе включить видео снова, хотя какая-то часть меня хочет – больная часть, которую мать создала во мне ради собственного удовольствия. Но я не позволяю ей победить, не в этот раз. Я засунул свой член обратно в штаны и стараюсь не думать о видео. Звонит дверной звонок, прерывая меня, и я не уверен, что делать. Может быть, это моя мать с руками, полными бакалейных товаров, думает, что я должен помочь ей с ними. На случай, если это действительно она, я медленно спускаюсь по лестнице, не слишком волнуясь, что увижу ее, особенно после просмотра видео и дрочки в первый раз за много лет из-за этого. Я успокаиваюсь, берусь за ручку двери и бесцеремонно распахиваю дверь, отступая в сторону, чтобы впустить ее. Только это не она. Это Джейми. На меня нахлынул поток воспоминаний, все они включают ее голую и распластанную передо мной – голодная шлюха, которая готова сделать для меня что угодно за десять центов.

– Джейми, – говорю я, оглядывая ее с ног до головы.

Мило.

– Привет, Тайлер, – говорит она, голодная, как всегда.

– Что случилось?

– Я просто подумала, дай-ка зайду и посмотрю, не нужно ли тебе... меня.

 Она соблазнительно облизывает губы:

– Черт, детка, конечно, – мой член сразу встает, думая о ее тугой маленькой "киске", обнимающей мой член. – Входи.

Она улыбается мне, идет мимо, а затем встает позади меня.

– Ты видела мою маму в городе сегодня? Не знаю, где она сейчас.

– Нет, я не видела ее уже какое-то время.

Она подходит ко мне, оглаживает мою грудь и нагло хватает мой член под джинсами.

– Значит у нас весь дом?

– Полагаю, да. Почему бы тебе не пойти в мою комнату и не раздеться?

Она идет, раздеваясь по дороге. Я следую за ней, снимая с себя одежду тоже.

– Прыгай уже, блядь, в постель

– О Боже, моя "киска" чертовски скучала по тебе. Ничто не заставляет меня кончить, как твой большой член.

– Подними свою задницу, – я быстро подошел сзади, раздвинул ягодицы, чтобы увидеть ее отверстие – моя любимая штучка в ней.

Ее задница всегда так жаждет мой член.

– Ты позволишь мне войти в эту дыру? – я вставляю в нее большой палец, совсем чуть-чуть

–  Все, что захочешь. Возьми все, что хочешь.

Ее "киска" была такой влажной, она блестит, когда я работаю с ее задницей.

Музыка для моих ушей.

Я заглядываю в тумбочку у кровати и вижу, что бутылочка с маслом, которая была там, с тех пор, как я ее использовал, все еще на том же месте. Я выжимаю небольшое количество на пальцы, затем втираю его в ее задницу и веду вниз к ее "киске", а затем вталкиваю три пальца в ее голодную дыру. Влага, просачивающаяся из ее "киски", смешивается с маслом. Она стонет громко и жадно говорит мне "еще". Поэтому я даю ей еще, добавляя оставшиеся пальцы в ее сочную дыру. Она взвизгивает, когда я вхожу в нее до запястья, а затем она начинает двигать бедрами. Я вставляю большой палец другой руки в ее задницу, и она сходит с ума. В прошлый раз, когда мы трахались, мне еще было восемнадцать, с тех пор я кое-чему научился. Я стараюсь, как могу, но не могу выкинуть видео из головы. Я не хочу этого, но оно возбуждает меня сильнее, чем обычно. Я пытаюсь рассердиться на себя, но эта эмоция не проходит, и я смиряюсь. Я трахаю ее быстро кулаком, пока она не содрогается от сильного оргазма, что не редкость для нее, она всегда была сквитером. Я вынимаю руку из нее, рука покрыта ее кремом, я использую его, чтобы смазать член и подготовить его к ее заднице, в которую я вхожу, как в "киску", сильно и неумолимо. Я преодолеваю сопротивление и трахаю ее тугое отверстие, а она сжимает меня почти до боли. Если бы это была любая другая девушка, она бы плакала прямо сейчас, но эта не похожа на остальных, она любит это. Жаждет этого. И я счастлив дать ей это. Не раз я рвал ее задницу, и эта девушка лучший способ отпраздновать мой приезд.

– О, черт возьми, Тайлер. Трахни меня.

Я трахаю ее сильнее, чем обычно, мне пришлось крепко ее схватить и притянуть к себе, чтобы она не упала. Наша кожа хлопает так сильно, что становится красной. Она визжит и бормочет бессмысленную тарабарщину, как подтверждение моих усилий.

– Я хочу, чтобы ты кончил мне в зад... Заполни мою дырку.

Это то, что я могу сделать с ней, она извергает все фразы порно звезд. Это возбуждает меня, я хочу разорвать ее пополам членом, разорвать ее и войти внутрь глубже, чем я когда-либо входил в кого-то. Я трахаю ее, пока мои яйца не становятся готовы взорваться и когда они это делают, я вхожу глубже и заполняю ее, как она и просила. Я вытаскиваю член, она держит задницу приподнятой, но остальное тело бессильно падает на кровать. Я не могу не заглянуть в нее, меня всегда тянуло к отверстиям, которые я трахал. Вокруг ее отверстия кольцо белого крема, и я втираю его в красную дыру. Она хнычет, я представляю, как ее задница болит.

Бедная шлюшка.

Я раздвинул дырку и заглянул внутрь.

Черт, хорошо выглядит.

 Мне нравится мысль о том, что моя сперма внутри ее задницы, будет сочиться из нее после того, как она встанет.

– Твоя задница настолько полная.

 Даже при том, что я кончил всего за несколько минут до того, как она появилась, у меня все еще было много, чтобы дать ей. Моя мать научила меня этому. Всегда быть готовым и жаждать большего. Я уверен, что Джейми поблагодарила бы ее, если бы она знала, что это мать позволяла мне использовать свою дыру, больше, чем любая другая женщина во всем этом городе. Помимо матери, Джейми никогда не будет на втором месте, у нее было гораздо больше лет со мной, чем у любой другой женщины. Когда я закончил восхищаться ее задницей, которая теперь плотно сомкнулась, я говорю ей, что она может встать.

– Есть что-нибудь еще, что я могу сделать для тебя?

Я не мог себе представить, что она могла иметь в виду, наши отношения никогда не заходили дальше, чем я приказывал ей встать в позу и трахал ее. У нас даже не было разговоров о чем-либо вне секса:

– Нет, я думаю, ты уже мне помогла, мне нужно сделать тысячу вещей, и твоя задница была очень кстати.

Для любой другой девушки, это, возможно, было бы оскорбительно, но не для нее.

– Хорошо, позвони мне, если захочешь меня снова, прежде чем уехать. Я буду рядом.

– Обязательно.

Я знаю, что это правда, я бы не оставил этот город, не повторив это. Я показываю ей на дверь, она идет немного неловко, ее задница, наверняка, болит. Мои яйца отбиты об ее задницу, и теперь они очень чувствительны. Я возвращаюсь наверх, полностью голый, мне не нужно раздеваться, чтобы подняться в душ. Я не очень беспокоюсь, что мать могла вернуться, пока мы с Джейми кувыркались. Ничего не поделаешь, я хотел, чтобы она увидела, что я привел другую женщину в свою комнату и заставил ее выть как девственницу в фильме ужасов. Возможно, она ревновала, хотя она не трогала меня несколько месяцев до моего отъезда. Я всегда удивлялся, что заставило ее остановиться. Я все время ждал, что она позвонит мне, и когда она отстала, мне было любопытно, что могло заставить ее перестать думать обо мне.

Я все равно занимался сексом. Я шел куда угодно, где можно было найти дырку, трахал каждую девушку, которая мне попадалась, от матерей моих друзей, до тех, кто говорил "давай, трахни меня". У меня были другие девчонки, в то время как моя мать использовала меня, но она занимала большую часть моего времени, поэтому, когда ее не стало, мне нужно было забить девушками ее график. Никто никогда не был так ненасытен, как она, так что мне пришлось заменить ее целым миксом из девушек.

6

Я быстро принимаю душ и переодеваюсь в чистую одежду. Я чувствую усталость, я мог бы лечь спать прямо сейчас, но я этого не делаю, вместо этого я иду на кухню, сооружаю себе сэндвич с арахисовым маслом.

Кажется, тут давно не делали запасов, в кладовке небольшой выбор. Я брожу по гостиной, вдруг замечаю что-то странное – замок на двери подвала новый. Мы никогда не держали замков в доме.

С улицы через него в дом не проберешься, там даже обычного маленького окна нет. Я вспоминаю, что в ячейке был какой-то ключ, похоже, он от этого замка. Мне становится любопытно, и я бегу наверх, за ключами от машины, потом бегу в машину, приношу оттуда вещи из сейфа и складываю их на стойку. Ключ, конечно, подходит.

В подвале темно, как всегда. Интересно, не превратили ли они подвал в комнату для секс-развлечений?

Я не могу включить верхний свет, кажется, лампочка перегорела, поэтому я вытаскиваю телефон из кармана и включаю фонарик. Он маломощный, но все равно я не вижу никаких реальных оснований, чтобы вешать новый замок на дверь.

Все выглядит так, как я помню, в основном ящики, рождественские украшения, накопленные за много лет, мои ящики, аккуратно уложенные в углу, я поставил их туда, прежде чем я уехал, обещая вернуться за тем, что не смог взять за раз. Я не вспоминал о них, наверное, ничего важного там и не было. Старые велосипеды, коробки с надписью «Пожертвования», злосчастный столик, покрытый белой простыней, которую не пылесосили и не чистили.

Я подхожу к нему и поднимаю угол, я не знаю, что меня заставляет это делать, я просто хочу увидеть место, где мой отец трахал ее в домашнем фильме.

Вау.

Я с изумлением вижу, что под простыней что-то есть. Нога. Ногти на ногах окрашены в красный цвет, я помню, как моя мама так делала, иногда прося меня помочь "иди и трахни меня красным" – она так это называла.

У моего отца была секс-кукла, я в этом уверен. Я почти смеюсь.

Почти.

Вместо этого мое любопытство заставляет меня откинуть простынь дальше. Медленно я раскрываю ее колено, а затем бедро. Я откидываю простыню с другой стороны. Я рад это видеть, я подумывал о том, чтобы купить себе такую. Я провожу рукой по внутренней стороне бедра, натыкаясь на простынь. Она гладкая. На ощупь, кожа как настоящая. Затем я обнажаю ее "киску", но мне плохо видно, потому что ее ноги сведены.

Я продолжаю снимать простынь, обнажая сиськи. Они мягкие и податливые, я не сдерживаюсь и сжимаю их. Это стройная женщина с полной грудью. У нее хорошие крепкие бедра, я уверен, что если я переверну ее, у нее будет красивая круглая задница.

Я раскрываю ее лицо, мне любопытно видеть рот, я уверен, что увижу какой-то аппарат, в который вкладывают член, чтобы имитировать минет. И я прав, но эта трубка на лице моей матери. Пластиковое кольцо, окружающее ее губы, я сую палец в него, полость полая и ребристая.

Как, черт возьми, он сделал куклу с моей матери? Я подношу фонарик и вижу, насколько сильно кукла на нее похожа.

Теперь, я могу сравнить куклу с настоящей матерью, и могу сказать, что это ее идеальная копия. У нее на самом деле всегда было хорошее тело, я понимаю, почему он все терпел от нее.

Наверное, она не давала ему трахать ее, – возможно, это даже та кукла, которую он трахал в видео, я знал, что моя мать не могла быть такой тихой, пока ее трахают.

Я не могу с собой ничего поделать – я подношу фонарик к ее бедрам, и там же две круглые полые трубки, одна для "киски" и одна для задницы. Я провожу пальцем по трубке и член встает, как если бы это была настоящая женщина – моя настоящая мать. Я чертовски возбуждаюсь.

Я хочу убедиться, искусственная кожа мягкая, а полость уютная, мне и впрямь это может понравиться, но с этим придется пождать. Нельзя, чтоб моя мать пришла домой и увидела, что я трахаю куклу похожую на нее. Если она вообще знает, что существует такая кукла. Возможно, эта кукла и была причиной замка на двери, чтобы отец мог сохранить свой маленький секс-секрет. И его маленькая пластиковая модная кукла-любовница была тайной. Как бы безумно это не звучало, я подумываю о том, чтоб забрать куклу с собой домой. Я прикрываю куклу простыней, хотя мой член против, и выхожу, чтоб не попасться.

Я запираю дверь и подбегаю к своей комнате, но не вижу никаких признаков возвращения моей матери.

И так как я нарушил свой онанистический обет, я дрочу, пока не кончаю, но чувствую малое облегчение. Только на данный момент. Мне нужно будет трахнуть эту больную маленькую куклу, если я хочу удовлетворения. Я с трудом отгоняю мысли, что ею пользовался мой отец. У него была моя мать, и, хотя, я не очень знаю их сексуальные привычки, я думаю, что она не так уж часто ему отказывала. Я лежу, изнуренный после такого странного дня, после видео и того, что я видел в подвале, это все увлекательно, но я не могу выбросить эту куклу из головы. Она так похожа на мою мать... или как-то мистически, совершенно идентична ей. Конечно, при ярком свете, я думаю, она не будет так хорошо выглядеть. При свете будут видны все огрехи. Я закрываю глаза, не могу больше. Я засыпаю, вспоминая ощущение гладкой кожи куклы на моих пальцах.