Текст книги "Коллекция Райан, том 1 (ЛП)"

Автор книги: Райан Хэйвок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Я показываю ему два своих влажных пальца, блестящих в свете лампы.

Он берет мою руку, подносит к своему лицу, вдыхая запах моих выделений, а затем засовывает их в рот, облизывая каждый по отдельности и пространство между ними.

– Какая же ты невъебенно вкусная, Салем. Вечер перестает быть томным.

Он засовывает свой все еще полутвердый член обратно в штаны, и я, извинившись, иду в уборную, так как выпитый алкоголь начал проситься наружу.

Я хочу, чтобы он знал, что я готова, и что не могу больше ждать ни секунды.

– Я выпью еще, – говорю я и подмигиваю ему.

6. Кайл

После наших игр она направляется в туалет. Я замечаю официантку и заказываю нам обоим еще по одному напитку, а затем оплачиваю счет. Приносят напитки, и я делаю большой глоток своего, достаю из кармана маленький пакетик, беру из него две таблетки и кидаю их в ее бокал. Они растворяются до того, как она возвращается.

Я вижу, что она идет ко мне, и встаю, чтобы пропустить ее обратно на ее место. Она видит свой напиток и залпом выпивает его до дна.

– М-м-м, – произносит она, облизывая губы.

Мне не терпится отвести ее домой. Сегодняшний вечер был одним из лучших в моей жизни, и я изнемогаю в ожидании продолжения.

Мы разговариваем несколько минут, пока она не начинает путаться в словах.

– Что-то у меня голова закружилась.

– Давай-ка я отвезу тебя домой, пока ты не отключилась прямо здесь.

Была бы моя воля, то я просто закинул бы ее на плечо и вынес, но сомневаюсь, что официанты будут в восторге от такого номера. Поэтому я помогаю ей подняться на ноги и веду на улицу, заботливо придерживая ее за талию.

Я слишком много выпил, чтобы садиться за руль, поэтому вызываю такси. Время еще раннее поэтому одно из них сразу же останавливается рядом с нами и я с трудом затаскиваю ее обмякшее тело на заднее сиденье.

– Ого, дамочка чутка перебрала?

– Да.

Мне сейчас не хочется разговаривать, поэтому я отвечаю коротко, надеясь, что он поймет намек и не будет действовать мне на нервы своей болтовней. Мне нужно много обдумать, и на первом месте в этом списке – все то веселье, что меня ждет сегодня с этой женщиной.

Несколько минут спустя мы подъезжаем к ее дому, и я забираю ключи из ее сумочки. На этот раз я выбрал более простой путь и перекинул ее через плечо, как пожарный.

Оказавшись в доме, я оглядываюсь по сторонам, привыкая к обстановке. Везде царит идеальный порядок, и кажется, что у всего есть свое место. Я ложу ее на кровать и отправляюсь отлить, походу осматривая остальную часть дома. Я иду по длинному коридору, ведущему, как я могу предположить, в ванную. Конечно, в каждом доме по-своему, но в большинстве случаев легко понять, как устроена планировка.

Сделав свои дела, я возвращаюсь к ней. В мое отсутствие она не сдвинулась ни на дюйм. Я очень рад, что у нас все на мази, но у меня есть всего несколько часов, чтобы сделать это, прежде чем она проснется. Я пристраиваю телефон на прикроватную тумбу так, чтобы кровать была в кадре. Затем я еще раз перепроверяю ракурс. Я не могу упустить ни секунды.

Я стягиваю с нее обтягивающие штаны, по пути прихватывая туфли. У нее великолепные ноги, шелковистые и чуть загорелые. Затем я стягиваю с нее черные трусики, обнажая ее безволосую "киску". Ее малые половые губы похожи на жвачку – все как я люблю. Я развожу ее ноги и рассматриваю то, что она может мне предложить. Она все еще влажная, мокрая насквозь. Я ввожу палец в ее щель и собираю сок, снова пробуя ее на вкус.

Бля-я-я. Мой член напрягается настолько сильно, что мой стояк в ресторане можно даже не считать за эрекцию.

Я отхожу в сторону, показывая камере, насколько она мокрая.

Я поднимаю ее футболку и стягиваю через голову, стараясь не порвать ее. Было бы обидно испортить такую красивую вещь, которая ей так идет. Ее сиськи такие же впечатляющие, как я и думал. Круглые и высокие, с мягкими розовыми сосками, которые, кажется, твердые всегда. Это конечно же подделка, но на мой взгляд, они были сделаны хорошо. Я зажимаю каждую из них между пальцами, еще больше укрепляя их.

Я провожу руками по ее тонкой талии и спускаюсь к бедрам. Какая же она между ними мягкая.

Я знаю, это может показаться странным, что у меня в руках была изнывающая от похоти женщина, а я накачал ее наркотиками. Просто у меня бзик – мне нравиться чувствовать под собой бесчувственное тело. То, что мне сходит с рук, когда другой человек не подозревает о том, что я делаю. Меня возбуждает мысль о том, что она не будет знать, что я с ней вытворял без ее согласия, и что она проснется утром с туманными воспоминаниями о том, что произошло между нами прошлым вечером.

Я не считаю себя извращенцем, если что. У всех нас есть свои пороки. Все мы чего-то хотим в глубине души, но у большинства из нас недостаточно смелости, дабы воплотить свои желания в жизнь. Я принимаю свой порок, и я наслаждаюсь им.

Я начинаю искать в ее спальне вещи, которые хочу использовать, чтобы поиграть с ней. Я сразу же нахожу несколько интересных предметов в прикроватной тумбочке и бросаю их рядом с ней на кровать. Пособирав еще вещей по всему дому, я возвращаюсь к моей спящей красавице.

Я перетаскиваю ее к изголовью кровати, прислоняю спиной к спинке и привязываю запястья к столбикам. В этом нет необходимости, так как девушка без сознания, но мне не нравится возиться с конечностями, пока я делаю то, что я делаю.

Потом я обхожу кровать и привязываю к столбикам ее за щиколотки, эффектно раздвигая ее шикарные ноги. Ее голова склоняется набок, она прекрасна.

Я уверен, что утром у нее все будет болеть, но она не поймет причины этого. К счастью, она гибкая, это видно невооруженным глазом.

Я снимаю с себя одежду и подползаю к ней по кровати, так что мое лицо оказывается у нее между ног. Я делаю глубокий вдох и чувствую пьянящий прилив возбуждения. Я пробую ее на вкус языком, сначала медленно и почти нерешительно, а потом все более ритмично.

Она может быть без сознания, но ее тело все равно реагирует, ее клитор набухает, когда я ввожу пальцы в ее дырочку. Я чувствую, что она становится все более влажной. Я сильно сосу ее маленький бугорок, а затем трепетно его вылизываю. Я чувствую, как дрожит ее тело, истекая соками. Я слизываю все до последней капли – теперь она стала еще вкуснее.

7. Салем

Я проснулась утром с раскалывающейся головой, туманными воспоминаниями и болью во всем теле. Но ничто не могло сравниться с невыносимым распирающим чувством у меня между ног. Я едва могла ходить.

Я приняла обезболивающее и пошла на работу, опоздав на несколько часов, но они прекрасно справлялись и без меня.

Я пошла домой, приняла ванну и легла спать, и так продолжалось четыре дня. Ко мне не вернулось ни одно воспоминание, боль прошла, как и синяки – все стало как новенькое.

* * *

Сегодня по возвращении домой я сунула руку в почтовый ящик и достала оттуда конверт с картой памяти. Теряясь в догадках, я подключаю ее к своему ноутбуку.

На ней видеофайл и я нажимаю на воспроизведение. Декорация – моя спальня, в частности, моя кровать. Я наблюдаю, как Кайл, мой последний кавалер, привязывает меня к кровати. Мое сердце колотится так сильно, что я чувствую прилив крови к ушам. От волнения во рту так пересохло, что я с трудом сглатываю.

Я смотрю, как он удерживает меня в позе, которую я, возможно, не смогу воспроизвести, когда не буду такой податливой и одурманенной. Мои руки и ноги привязаны к столбикам кровати. Похоже, это больно, и это объясняет ту боль в ногах, что мучила меня несколько дней после этого свидания.

Мой взгляд прикован к экрану, я не могу отвести его глаз. Я смотрю, как его голова погружается в мою промежность и как я двигаюсь, пока он погружается в меня языком. Затем я вижу дрожь, едва заметную, по факту небольшое содрогание, за которым следует стон. Должно быть стон исходит от меня, ведь его рот занят. Я не могу поверить, что он довел меня до оргазма, пока я была без сознания. Я даже не знала, что такое возможно.

Далее я смотрю, как он трахает меня, довольно грубо, на самом деле. Мои руки дрожат, пока я наблюдаю, как он безжалостно вбивается в меня. Моя голова бьется о спинку кровати – возможно, этим объясняется головная боль, которую я на следующее утро списала на похмелье.

Звуки – это смесь наших стонов, непрекращающихся ударов моей головы о спинку кровати и самой кровати о стену. Я не могу представить, смогла бы я пройти через это, будь я в сознании. Кажется, будто он пытается протрахать меня насквозь, его ягодицы крепко сжимаются при каждом толчке, которым он врезается в меня.

Картина над моей кроватью начинает ходить ходуном, когда он ускоряется. Я смотрю на нее и не понимаю, каким чудом она удержалась на гвозде и не упала мне на голову.

Он наконец кончает и падает на меня. Я рада, что все закончилось и мне сложно представить, какой ущерб был бы причинен моему телу, продержись он еще немного.

Ни один из мужчин, с которыми я встречалась, не могли продержаться дольше пятнадцати минут. Я смотрю на шкалу времени под видео и понимаю, что это продолжалось более получаса. И я также понимаю, что это еще не конец, ведь индикатор выполнения находится на середине ролика.

Как долго он здесь пробыл?

Сцена сменяется другим кадром. Должно быть, он что-то отредактировал, прежде чем переслать это мне. Я собираюсь духом и готовлюсь смотреть продолжение. Я должна знать, что он со мной вытворял, пока я была в отключке.

Теперь у него в руке камера, и на ней крупным планом запечатлена моя "киска". Она влажная и все еще реагирует на касания, даже если мое сознание отключено.

Сначала он трогает меня пальцами, но потом заменяет их огурцом. У меня отвисает челюсть, когда я вижу, как он вводит его целиком в мое лоно. Я слышу, как он что-то говорит, но не могу сосредоточиться настолько, чтобы разобрать слова. Это какая-то тарабарщина, тупо набор бессвязных слов, что можно услышать от любого во время ебли.

Он вытаскивает овощ из меня, но тут же снова вставляет его, снова и снова, потирая маленький бугорок над ним.

Я не могу понять, почему он как истово пытается довести мое тело до оргазма. Я не привыкла к такому вниманию к моим оргазмам, когда я в сознании. Но вот опять эта дрожь и предательский крем, покрывающий огурец, когда он наконец вытаскивает его из меня.

Я немного смущаюсь из-за этого, ничего не могу с собой поделать. Мое лицо краснеет, когда я вижу, как он собирает пальцем мои выделения, затем поворачивает камеру на себя – в стиле селфи – и слизывает их с пальца.

– Ты восхитительна, – стонет он, закрывая глаза и наслаждаясь процессом.

Меня охватывает новая волна смущения, когда я наблюдаю, как он вылизывает меня, как его длинный язык скользит между моими складочками и вычищает их до блеска.

– Интересно, ты когда-нибудь пробовала анальные игры? Мы этот вопрос как-то не обсудили.

Он разговаривает со мной через камеру, со мной настоящей, с той, кто смотрит это.

Честно говоря, у меня никогда ничего там не было, и я не могу представить, что ему будет легко засунуть что-то внутрь меня.

Он ловко поставил меня в коленно-локтевое положение и теперь моя задница высоко поднята. Моя щека лежит на кровати, глаза слегка приоткрыты, но я понимаю, что они ничего не видят.

Кайл приближает камеру и засовывает пальцы мне в задницу. Они выглядят влажными, и я предполагаю, что он намазал их какой–то смазкой, за что я мысленно его благодарю. Он продолжает добавлять пальцы, разрабатывая мою тугую дырочку, и когда решает, что она достаточно широкая, заменяет их своим членом.

Я помню, как мои пальцы едва касались его члена, когда я дрочила ему в ресторане, но почему-то на экране он кажется еще больше. Его хуй настолько толстый в обхвате, что даже на полках секс-шопа такой размер не сыщешь.

Каким-то образом моя задница впускает его, хотя он особо со мной не церемонится и просто долбится в отверстие до тех пор, пока не погружается внутрь по самые яйца.

– Ебать, ты тугая. Держу пари, я здесь первый.

Он крепко обхватывает меня рукой за бедро, удерживая на месте, чтобы я не упала. Другой рукой он умело держит камеру под таким углом, чтобы я могла видеть каждую деталь того, что он со мной делает.

Он медленно входит в меня, а затем выходит, после чего полностью погружаясь в меня заново. Я молча наблюдаю, как моя дырочка становится более гостеприимной для его необъятного члена.

Далее он протягивает руку, хватает меня за волосы, поворачивает мое лицо к камере и приближает его, чтобы показать струйку слюны, стекающую с моих губ. Затем он возвращает камеру в область моей задницы и крепко держа меня за волосы, начинает двигаться быстрее.

Моя голова находится под весьма неудобным углом и это выглядит неуютно. Хотя он явно не заботится о моем комфорте, я вижу это по тому, как он начинает долбить мой бедный зад еще сильнее.

Я никогда не видела мужчину таким возбужденным после того, как он кончил дважды. Я не знаю, сколько времени у него ушло на восстановление. Насколько я знаю, прошло несколько часов, и он приготовил ебучий сэндвич в ожидании следующего раунда. У него выносливость скаковой лошади, я вижу, как блестит пот у него на животе, и он все еще только разгоняется.

Я совершенно потрясена, когда он выходит из меня, бесцеремонно отпуская мою голову и роняя меня на кровать. Он берет свой член в руку и направляет его в зияющую дыру, которая является моей задницей, и обильно кончает в нее. Когда одна капля попадает на ягодицу, он оперативно подбирает ее пальцем и отправляет ее в мою прямую кишку.

– Упс, промахнулся чутка, – говорит он, делая это.

Он поворачивает камеру к своему влажному лицу, мокрые от пота волосы облепили его лоб.

Он тяжело дышит, когда говорит со мной, его грудь вздымается от напряжения.

– Сегодня вечером я отлично провел с тобой время. Я никогда не был так рад выйти на работу в выходной. Тебе, возможно, будет не очень какое-то время, надеюсь, ты быстро поправишься. Сегодня ты что-то во мне пробудила, чего я раньше не замечал. Я благодарен тебе за то, что ты выпила тот последний бокал, дав мне возможность насладиться тобой так, как нравится только моему больному члену. У всех нас есть свои причуды, и я благодарен тебе за то, что ты позволила мне использовать тебя по своему вкусу.

Экран гаснет, должно быть, он либо выключил камеру, либо отредактировал ту часть, где он одевал меня и укладывал в постель.

Какой джентльмен однако.

8.

Мое сердце снова входит в свой обычный ритм. Это довольно странное ощущение – наблюдать, как ты проходишь через то, о чем даже не помнишь.

Это действительно была самая крутая вещь, которую я когда-либо видела и я всерьез подумываю о том, чтобы отправить Кайлу сообщение прямо сейчас, и предложить повторить выступление, но это не приветствуется. Предполагается, что это исключительно для одноразового использования. Но, несмотря на это, я нажимаю на иконку и открываю приложение «Date Rape»^[5] в поисках его.

У них действительно есть приложения для всего на свете.

Перевод: Роман Коточигов

Сэйди соблазняется телом в похоронном бюро. Она ничего не может с собой поделать, ее любопытство слишком сильно. Развратные и непристойные мысли не исчезают, и, поскольку ничто ее не сдерживает, она поддается своим нездоровым желаниям...

«Бальзамировщица»

1

Тонкая белая простыня колышется. Я не могу оторвать от нее глаз.

Существует распространенное заблуждение, что, когда мужчины умирают, у них возникает эрекция, и если только вы не лежите лицом вниз, а кровь не стекает в этом направлении, это просто неправда.

У этого парня, однако, огромная эрекция. Причина смерти – сердечный приступ. Я сейчас работаю не над его телом, но он следующий в очереди.

Джеймс работает над одним и тем же стариком уже больше часа, с ними всегда непросто, их лица вытягиваются, и трудно придать им естественный вид, чтобы их семьи узнали их. Тем не менее, он эксперт, и я абсолютно уверенa, что он отлично справится со своей работой. Он стоит спиной ко мне, и я радa, что меня точно не поймают за разглядыванием барахла мертвых парней.

Кажется, я никак не могу прийти в себя от того, насколько он огромен, я постоянно ловлю себя на том, что теряю представление о том, что я делаю, и фантазирую о том, что может быть там, внизу.

Честно говоря, я никогда не бросалa ни на одно другое тело более чем беглого взгляда, ничего, кроме работы для седеющих и вялых. Но этот мужчина, чья простыня подоткнута под точеный подбородок бога, вызывает у меня любопытство. Простыня не может скрыть, насколько рельефно его тело, я могу сказать, что он в идеальной форме, я не могу представить причину сердечного приступа, если только она не была генетической. Грустно, на самом деле, это кажется такой пустой тратой времени.

Я ловлю себя на том, что тяжело дышу, и когда Джеймс спрашивает, в порядке ли я, я провожу языком по пересохшим губам и с трудом сглатываю, пытаясь восстановить видимость нормальной жизни. Затем говорю ему, что я в порядке, что у меня болит голова и мне нужно побыть одной.

Я достаю из пачки сигарету и поднимаюсь по лестнице на первый этаж дома, стараясь держаться как можно дальше от переоборудованного подвала. Я закуриваю, прежде чем выйти на улицу, и глубоко затягиваюсь, прежде чем выдохнуть, вместе с мыслями, которых на самом деле не должно быть.

Что, блядь, с тобой не так?

Я не могу передать, как все это на меня подействовало. Я никогда раньше не былa так заинтересованa в чем-то подобном. Kонечно, были моменты, когда любопытство брало верх, и, возможно, я задавалась вопросом. Но это, это не вопрос, это фантазия – это вожделение.

У меня промокло все между ног, жар практически распространяется по всему телу, даже когда я стою на улице в жаркий день без пальто, которое я оставила во время своего поспешного бегства. Mне жарко.

Я делаю еще одну долгую затяжку и медленно выпускаю дым, выпуская даже больше воздуха, чем нужно, в надежде, что смогу избавиться от этой пелены и всех скрытых под ней последствий.

Я стряхиваю окурок рядом с пепельницей, не прилагая к этому особых усилий, и спускаюсь вниз по лестнице.

Джеймс берет ключи от фургона, и я спрашиваю его:

– В чем дело?

– Женщина двадцати с небольшим лет, огнестрельное ранение.

Я смотрю на человека с табу, лежащего на столе, и, прежде чем успеваю остановиться, говорю:

– Я могу забрать ее, ты мог бы позаботиться об этом.

Он странно смотрит на меня. Я никогда не вызываюсь подменить его добровольно. Он отмахивается от моего предложения и хватает свою куртку.

– Я вернусь, как только смогу.

– Ладно, – отвечаю я, надеясь, что не слишком его смутила.

Я жду, пока закроется дверь, прежде чем вернуться к сорокадвухлетней самоубийце на моем столе. Я просто должнa закончить ее шею; она повесилась и причинила немало вреда в процессе.

Я раздражена тем, что еще не закончила, я должна была быстро покончить с ней и перейти к следующему, но именно это я и откладываю на потом. Я не могу представить, как я могу дотронуться до него в каком-либо качестве и не прикасаться к нему неподобающим образом. Обхватываю пальцами тот большой член, который я вижу, едва скрытый там.

Я не могу заставить свои ноги двигаться вперед, мой разум продолжает приказывать им остановиться, но они слышат нерешительность за этими мольбами. Мне нужно посмотреть, что там.

Просто чтобы утолить любопытство. А потом я смогу вернуться к работе.

Я бросаю на него быстрый взгляд, но не прикрываю его снова, как собиралась, а просто застываю, уставившись на него. Должно быть, ему сделали какое-то увеличение. Это объясняет жесткость и небольшой шрам, который я вижу по окружности примерно посередине его толстого члена.

Я не могу удержаться, чтобы не протянуть к нему дрожащую руку. Мой разум затуманен смятением и вожделением. Я знаю, что хочу этого, но я не хочу этого хотеть. Я не хочу чувствовать потребность, желание делать это, прикасаться к нему. Я хочу оставаться обычной девушкой с нормальными мыслями. Я хочу думать, что это отвратительно, но я не могу.

Гладкость его члена вызывает у меня трепет по всему телу. Я никогда не прикасалась к трупам с какими-либо иными намерениями, кроме профессиональных. Никогда не задумывалась об этом.

Этот мужчина по какой-то причине вызывает у меня внутреннее смятение, противоречивые чувства и чертовски возбуждает.

Возбуждение переполняет меня; я не могу удержаться, чтобы не погладить его. Он этого не чувствует, поэтому я знаю, что это только для моего же блага. Должно быть, я хочу почувствовать его вот так, скользящим в моем сжатом кулаке. Я медленно провожу рукой от основания к кончику, сильно сжимая его, затем снова опускаю.

Я чувствую ритм внутри себя, представляю, как он входит в меня, как глубоко я принимаю его во весь рост. Затем в моей голове возникают мысли о том, как он лежит здесь, пока я это делаю. Мне нравится, что он здесь, на каталке, что он не может ничего сказать, что его можно использовать только для моего удовольствия. Я сдерживаюсь, но позволяю своему воображению разыграться, позволяю ему устремиться к тому, чего оно жаждет.

Это погружает меня в самые глубины отвратительных мыслей, которые я только сейчас осознаю. Я веду очень здоровую и активную сексуальную жизнь, но могу сказать со стопроцентной уверенностью, что ни от одного другого мужчины или по какой-либо причине в моей жизни я не была такой влажной. Я отпустила его член только для того, чтобы взять его карту, я не знала, что ищу, пока не нашла это. Результаты его ЗППП^[6]. Они взяли мазок, и результаты отрицательные.

Я не могу взять в толк, почему меня это вообще волнует. Что это значит? Неужели это чувство сейчас настолько сильно, что я знаю, что собираюсь что-то с этим сделать? Значит ли это, что я хочу этого?

Прежде чем я успеваю ответить на какой-либо из этих вопросов, двойные двери распахиваются, и Джеймс вкатывает каталку. К счастью, он стоит спиной ко мне, и у меня есть время поправить простыню. Я не могу поверить, насколько я позволилa себе отвлечься, насколько непреодолимым для меня является это притяжение, из-за которого я чуть не потерялa все. Боже мой, это было бы ужасно.

– Привет, Джеймс, – это все, что я могу сказать, и, наверное, этого вообще не следовало говорить, я никогда не былa радa его возвращению.

Он, должно быть, тоже это понимает, потому что смотрит на меня, приподняв брови.

– Тебе что-то нужно, Сэйди?

– Нет... Просто опять эта чертова головная боль.

– Я думаю, это, должно быть, из-за сегодняшних химикатов.

Тут я замечаю, что его лицо раскраснелось и немного позеленело.

– Что с тобой? Что-то не так?

– Кажется, у меня начинается простуда, не могу справиться с тошнотой.

И тут я вижу, как плохо он выглядит, и мне становится ужасно его жаль.

– Мы можем просто положить ее в холодильник, и ты сможешь уйти. Я разберусь с этими двумя, – предлагаю я.

По его лицу видно, что он согласен, но он говорит, что останется.

– Правда, не волнуйся об этом. Мне все равно нужно закончить с самоубийством. Я просто отложу писанину, мы вернемся к ней завтра. Ты дерьмово выглядишь. Я могу принять аспирин. Тебе нужен постельный режим, к тому же, ты, вероятно, заразен, а я не хочу подхватить это дерьмо.

Это выходит немного жестче, чем я намеревалась, но, серьезно... он выглядел дерьмово.

– Да, может, это и к лучшему. Он подтаскивает ее тело к холодильнику и засовывает его внутрь.

– Я возьму их.

Я говорю слишком быстро, надеясь, что из-за болезни он немного отстает в умственном развитии, и не так остро реагирует на то, как странно я себя веду.

Кажется, он не замечает моих странностей, и я благодарна ему за это.

Я наблюдаю, не двигаясь ни на дюйм, из-за одного только страха, как он собирает свои вещи и направляется к двери.

Я испытываю облегчение, когда понимаю, что осталась одна. Я едва могу ясно мыслить после того, как меня чуть не застукали за осквернением трупа.

Я делаю единственное, что могу сделать прямо сейчас, крепко держась за свое рациональное "я". Я запихиваю этого ублюдка в холодильник, с силой захлопывая дверцу, чтобы она закрылась на задвижку. Затем я заканчиваю с женщиной, с которой уже давно следовало покончить, она все еще нуждается в моем внимании. Завтра ее похороны, и я должнa подготовить ее к ним как можно лучше.

Я придумываю все, что могу, чтобы не думать о нем, и это срабатывает. Я почти забываю о нем в холодильнике. И к тому времени, когда женщина будет выглядеть настолько идеально, насколько это возможно, он превратится в далекое воспоминание.

Почти.

Мне приходится взбегать по лестнице трусцой, чтобы побороть вновь проснувшееся любопытство. Но, оказавшись наверху, я могу поесть и посмотреть телевизор, прежде чем лечь спать.

2

У меня проблемы со сном, очевидно, мое подсознание не в состоянии успокоиться от всего этого волнения. Как только я открываю глаза, мои мысли возвращаются к тому мужчине внизу. Возможно, это из-за того, что я живу в такой близости от него. Может быть, это из-за моего болезненного влечения к нему, по какой-то причине, которую я не могу понять, он загнал меня в ловушку любопытства.

Лежа в постели, я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на осознании того, что произошло бы, если бы я поддалaсь своим мыслям, если бы наполнилa их чуть большей реальностью. Если бы я послушалась, чего хотят от меня мои ноги, и спустилась по лестнице к нему, мирно лежащему на холодном металле. Что бы от меня потребовалось, если бы я это сделала? Каковы были бы последствия для моей души?

Я с трудом соображаю. Бессвязные мысли заслонила картина, возникшая в моей голове: он там, внизу, совершенно обнаженный под тонкой простыней, его мощные мышцы, закаленные физической активностью, и великолепное лицо в придачу.

Блядь.

Я не могу оставаться здесь, я не могу просто притворяться, что способнa на это. Я знаю, что с моральной точки зрения не нахожу ничего плохого в том, что у меня на уме. Это преступление, но без жертв. Честно говоря, если я подумаю об этом, я пойму, что соблюдаю не все законы общества, я не позволяю себе останавливаться на красный свет, если никого нет рядом, я не позволяю винограду, съеденному в продуктовом магазине, подавлять чувство вины.

Я не должнa позволять этому давить на меня, не должнa позволять тому, что общество считает уместным, определять то, что я считаю ничем иным, как получением удовольствия. Несмотря ни на что, я единственная, кто должен с этим жить, и я готовa. Черт возьми, этот парень мертв. Какое ему до этого дело?

Я позволяю своим ногам нести меня вниз по винтовой лестнице, заворачиваю за угол, щелкаю выключателем, и флуоресцентные лампы мигают, пока не зарядятся и не осветят комнату.

Мои тапочки волочатся по полу, издавая единственный звук в тихой комнате. В нерабочее время здесь всегда так тихо. Не то чтобы здесь царила суета в рабочее время, но ночью здесь жутковато.

Я подхожу к ячейке, в котором лежит мой парень со стояком, пострадавший от сердечного приступa, и тяну на себя дверцу, затем выдвигаю ящик. Я ловлю себя на том, что оглядываю комнату, подсознательно понимая, что то, что я собираюсь сделать, неправильно, но все равно хочу это сделать. Я почти нуждаюсь в этом, и это принуждение сводит меня с ума.

Я медленно стягиваю простыню с его тела, открывая волосатую грудь. У него легкий оттенок серого, который появляется у людей после смерти, но меня это даже не смущает. Я не останавливаюсь, продолжаю спускаться по его телу. Стоя рядом с ним, я наклоняюсь над нижним ящиком и снова беру его член в руку. На этот раз я собираюсь сделать что-то еще, а не просто потрогать его. Теперь меня уже ничто не остановит.

Я стягиваю через голову свою длинную рубашку и оседлываю мужчину, прижимаясь задницей к его бедрам. От прохлады его тела у меня по спине пробегают мурашки. Меня обдает холодом, он твердый подо мной.

Я кладу на него руки и чувствую упругость его груди. Я закрываю глаза и ощущаю его, касаюсь везде. Провожу пальцами по его телу и спускаюсь к мясистому члену, который прервал мой сон, затем приподнимаюсь, нависаю над ним, потирая о свой клитор. Я шиплю. Я никогда не забуду этого ощущения, когда он коснулся моего разгоряченного тела. Я думала, что он может охладить меня, но этого не происходит, резкая смена температуры приводит меня в восторг.

Я позволяю ему медленно войти в меня, осторожно опускаясь на него. Он делает то же самое с моими внутренностями – охлаждает их, но только по температуре, ничто не может сравниться с этим в моем списке самых горячих и пикантных ощущений.

Двигаясь целеустремленно, я позволила себе ощутить каждый дюйм большого члена этого мужчины. Я чувствую его полноту и вынуждена двигаться быстрее, провожу рукой по груди, по дрожащему животу, пока не нахожу маленький бугорок, который так и просится, чтобы к нему прикоснулись, а затем провожу круги вокруг него.

Мое дыхание, звуки, которые я не могу сдержать, когда меня трахают, и тихие стоны, которые вырываются из меня, нарушают тишину в комнате. Я придерживаю его одной рукой для равновесия и ускоряю темп. Я теряюсь с ним внутри себя, ощущение приближающегося оргазма подкрадывается ко мне, и я тру сильнее – трахаю сильнее – глубже, чем когда-либо достигала.

Я кончаю сильно и громко, затем неистово трахаю себя, сидя на нем сверху. На самом деле, настолько неистово, что не слышу шума. Шум, который я должна была услышать, не случился бы, если бы я не была поглощена этим мужчиной. Если бы я только могла сохранять самообладание, я бы не забылa запереть нижние входные двери в комнату.

Но вместо этого они распахиваются настежь. Тяжелая дверь ударяется о стену, и это лишь слегка настораживает меня. Я не останавливаюсь, я не могу, пока не раздается голос. Голос, который принадлежит не Джеймсу, а незнакомцу.

– Твою мать! – произносит голос, который я узнаю, как только открываю глаза.

В руке у него телефон, и он направлен прямо на меня.

Я не знаю, что делать. Я спотыкаюсь о плиту, падаю на пол, на четвереньки.

Я бы смутилась, если бы не чувствовалa себя униженной из-за того, что меня застукали трахающейся с мертвым телом.

Мое лицо красное, жар стыда пробежал по шее, я покраснелa. Я не могу подняться на ноги, я ничего не могу сделать, кроме как уткнуться лицом в холодный цементный пол.

Я с трудом осознаю, что мне следует беспокоиться о трех мужчинах, стоящих передо мной. До меня доходит, что я не должна думать о своем смущении, вместо этого я должна разозлиться или, по крайней мере, испугаться.

Они огромные мужчины. Три. Огромных. Мужчины.

Я поднимаюсь на ноги без особого изящества, но теперь все в порядке, расправляю плечи и смотрю им в глаза. Каждому из них.