Текст книги "Зеркало Правды. История первая"

Автор книги: Рамира Шизода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Чего тебе? – спросил монстр.

– Простите, – еле слышно сказала Ника.

– Что? – уточнил тролль, с интересом осматривая посетительницу.

Ника взволнованно выплюнула намокшую прядь волос, вцепилась в рукава куртки и, засомневавшись, стоит ли ей представляться, сказала:

– Меня зовут Ника. Я пришла чтобы… мне… эм… Спросить, как с вами тут обращаются?

– Как с троллем, – невозмутимо ответил заключенный, просунув синюю морду между прутами решетки.

Пыльный осадок стыда осел на плечи агента Верис, когда та встретилась взглядом с могучим монстром. Иногда у Ники возникало необъяснимое озадачивающее чувство страха, когда какая-нибудь лохматая бездомная собака вдруг смотрела на нее мудрыми человеческими глазами. Сейчас такой дворовой псиной оказался синекожий тролль.

– Я могу что-то для вас сделать? – спросила девушка, устремив взор в сторону, подальше от всепонимающих «человеческих» глаз тролля.

Грудной бас нескромно ответил:

– Яйца мне почеши.

Ника выпрямилась и оглянулась, чтобы убедиться, что беззастенчивое предложение было адресовано именно ей.

– Почесать яйца?!

– Верно, – подмигнув, подтвердил тролль. – Ты ведь из этой… общественной организации по охране, мать ее, таинственной природы? Пришла узнать, хорошо ли со мной обращаются перед казнью? А может мне надо чего перед смертью? Почешите мои синие яйца всей вашей гребанной организацией, – монстр расстегнул штаны, продемонстрировав упомянутое место свербежа.

– Нет! – возмутилась Ника. – Я не из охраны таинственной природы! И не чьи яйца я чесать не собираюсь!

Тролль угрюмо выпучил волосатое пузо и спросил:

– Нет? Тогда кто ты такая, сранная Ника? Шлюха-альтруист? Больше мне никто сейчас не нужен…

– Вообще-то я пришла извиниться! За то, что вы сидите здесь! Мне очень жаль! – выпалила девушка, возрадовавшись в глубине души за то, что несправедливо обвиненный тролль, оказался противным хамом. Муки совести превратились в негодование, а груз ответственности на плечах Ники сдулся, как воздушный шарик.

Тролль застегнул штаны и рассмеялся, прыснув слюной в сторону агента Верис. Рокот оглушительного смеха эхом пронесся по подземелью.

– Извиниться? Тебе жаль? – театрально утирая слезу, спросил синекожий монстр. – С чего вдруг?

– Потому что сидите вы здесь из-за меня, – бездумно ответила Ника.

Насмешливость тролля сменили две эмоциональные метаморфозы: сначала оторопело пародийная, затем враждебно недоумевающая.

– Из-за тебя? – переспросил монстр.

– Да! – смело ответила Ника. – Поэтому я и спросила, может, что-то я могу для вас сделать. Раз уж так вышло и вы из-за меня пострадали.

– Пострадал? Да что ты можешь для меня теперь сделать?! Сквернавка, как у тебя вообще хватило совести явиться сюда!

Тролль зарычал, просунув когтистую лапу между прутьев решетки, попытался схватить девушку.

Ника испуганно отшатнулась и призналась:

– Как раз из-за этой самой совести и явилась. Теперь сама не рада. Но, похоже, земля не обеднеет, если лишиться такого мерзкорылого хама, как вы. Я зря переживала.

Монстр словно испустив дух, осунулся и не торопясь вернулся в темноту камеры.

– Я не принимаю твои извинения, – монотонно прохрипел он. – Пошла вон.

– Переживу, – сказала Ника обиженно.

Девушка не ожидала, что встреча с троллем закончится именно так, но она была горда уже за то, что попыталась исправить свою ошибку. Но именно, сейчас, собираясь покидать холодные камеры дома покаяния, Ника подумала, что решила извиниться перед троллем исключительно из эгоистичных соображений. Дочери Люмены Верис всегда казалось, что она никогда не просила прощения, стараясь что-то наладить, только если сомневалась в человеческих качествах своей личности. Ника задумалась, действительно ли ей было жаль пострадавшего из-за ее невнимательности тролля или же чувство вины было сформировано страхом, не соответствовать высшим и вроде как правильным нормам морали.

Тролль уязвлено сказал:

– Пожалуй, ты можешь кое-что сделать для меня.

– Неужели? И что это? – поинтересовалась Ника строго.

– Просто спрашиваешь или все еще хочешь помочь?

– Ну… если это то, что в моих силах.

– Проще и быть не может. Забери… из приюта моего племянника.

– Племянника?!

– Да. Он еще совсем маленький. Его имя Кроуш.

– Забрать? – переспросила девушка, никак не ожидавшая что у троллей бывают племянники.

– Я что, как-то мурово объясняю? Да забрать.

– А куда его потом?

– Куда хочешь! – донеслось рычанием из темноты. – Но если он останется в приюте из него сделают раба.

– Наемник и раб это разные вещи.

Тролль вышел на свет, возмущенно фыркнул и сказал:

– Тогда отдай его в хорошие руки!

– Не надо орать. Неожиданная просьба, но я поняла.

– Поняла? Тогда вот, возьми, – тролль протянул круглый камешек на веревке. – Отдай ему это.

Ника недоверчиво покосилась на кулон.

– Возьми, – повторил тролль. – Да, бери, я ничего тебе не сделаю.

Грустные человеческие глаза тролля, как маятник гипнотизера усыпили бдительность девушки фальсификацией доверительного взгляда. Она подошла ближе, осторожно протянула руку, словно собирается кормить голодного льва. Синекожий монстр схватил Нику за запястье и с силой дернул к себе. Верис больно врезалась в решетку. Тролль взял ее за горло.

– Говоришь из-за тебя я здесь? Как же это произошло, дрянь, не расскажешь?

Зловонное дыхание обдало краснеющее от удушения лицо Ники.

– Я подала ваши документы для обвинения.

– Вот как? – зарычал тролль. – А ты понимаешь, мерзавка, что просто извинившись передо мной, ты не ничего не изменишь? Меня все равно казнят!

– Я это п-понимаю, – сбивчиво согласилась Ника.

Горькая одинокая слеза скатилась по щеке агента Верис, упав на лапу тролля. Монстр проследил, как соленая капля затерялась в жестких волосках на его запястье, и ослабил хватку. Внимательно посмотрел на девушку – было в ней что-то орфическое, чреватое, как в притяжательном взгляде василиска.

– В твоих глазах огонь древних костров, – почти шепотом сказал он.

Тролль просунул морду через прутья, обнюхал волосы Ники, с любопытством уткнулся носом в шею.

Верис начала задыхаться, почувствовав, как сердце пугливо набирает обороты.

– Что у тебя внутри? – положив лапу девушке на грудь, спросил монстр, пальцами чувствую пульсацию вен.

Нике стало невыносимо жарко от прикосновения.

– Мое сердце… – выдохнула она.

Тролль провел когтем по послеоперационному шраму.

– Чужое… Чье оно?

– Не твое дело! Отпусти меня, урод! – прокричала агент Верис, попытавшись вырваться.

По зову девушки явились призраки. Зловещим шепотом они проникли в пасть тролля, как отмычка в замочную скважину. Синекожий монстр закричал не своим голосом, неестественно выгнувшись, взлетел вверх.

– Хватит, – зажав уши ладонями, попросила Ника.

Проклятые души принесли почти ощутимый мрак. Троллю было плевать на темноту, он орал от боли, что скручивала кишки в брамшкотовый узел.

– Отпустите его! Хватит! – прокричала девушка, но ее мольба осталась не услышанной.

Ника достала фонарик из латуни и, направив его свет на клубок призраков сказала:

– Черное, обернись белым…

Неупокоенные души с зычными возгласами рассеялись по камере. Тело тролля провисело в воздухе несколько секунд, затем рухнуло на пол. Одна из мерзких душ, хранившая память о бескрайнем страхе, дабы отомстить рассеявшей мрак, появилась за спиной агента Верис, и, смеясь, пролетела сквозь девушку. Донорское сердце Ники содрогнулось и остановилось.

* * *

– Пойдем со мной, – произнес голос отца.

Огненная рука потянулась к маленькой девочке…

Ника открыла глаза. Выставила ладонь вперед, чтобы прикрыть источник приглушенного света.

– Пришла в себя, наконец, – произнес до боли знакомый голос.

– Как часто, я от тебя это слышу, – сказала Ника, сфокусировала зрение и увидела сидящего рядом Лионкура. – Придумал бы что-нибудь новенькое.

– Хорошо. С этого момента я буду спрашивать, сколько пальцев ты видишь.

– Лучше предлагай мне чай.

Мужчина, тревожно сведя брови к переносице, покачал головой.

– Ну и что ты там делала? – взяв девушку за руку, спросил он.

– Где именно? – уточнила Ника морщась.

– Внизу, в доме покаяния.

– Ходила договариваться насчет работы для моей проклятой души, – пошутила она, – там ей самое место.

– Ника…

– Ай, не говори ничего по этому поводу, – перебила девушка. – Я уже сама себе надоела.

– Хорошо не буду. Что за ссадина у тебя над бровью?

– Сторожевой домовик постарался. Не зря я их терпеть не могу. Но об этом тоже не спрашивай.

Агент Верис приподнялась – тело казалось набитым песком.

– Скажи, Лонгкард, ты ведь знаешь, что стало с тем мальчиком, которого нашли?

– Знаю, – нехотя ответил реаниматор.

Сейчас, когда Ника пыталась задержать взгляд на каком-то предмете, он казался нереальным. Лицо Лионкура то и дело размывалось, будто пряталось за стеной дождя. Подушка колола острым углом в спину, а одеяло давило на все без исключения части тела, словно весило тонну.

«Откуда у подушки острые углы?» – бестолково подумала Верис и спросила:

– И что с ним произошло?

– Мальчишку обратили, – сказал Лионкур. – Я бы мог попытаться его вылечить, если бы это был не укус первично-проклятого оборотня.

– Это чем-то чревато?

– В итоге альфа-обращение мы почти всегда имеем блуждающего демона. Мальчишка уже похож на дикого зверя. Важно то, что его возвращение домой теперь невозможно. Но ты не бери это в голову, Ника. Мы о нем позаботимся.

Чувство вины в присутствии родного человека наточенным лезвием пилило по горлу. Агент Верис возмутилась:

– Лонгкард, как не брать? Ведь это все из-за меня. Мне не надо было гоняться за Фростом. Стоило остаться у портала и следить, чтобы никто через него не прошел. Это же чрезвычайной магическое происшествие, это была моя работа.

Мужчина покачал головой.

– Дорогая, позволь не согласится. Это все причинно-следственные связи. Уж прости, но твоя жертвенность бесцельна.

– Почему? – спросила Ника насупившись.

– Вся доступная нам реальность является совокупностью связей между предметами и явлениями. Все что с нами происходит это звенья бесконечной цепи. Все началось не с момента, когда ты наплевала на брешь и погналась за Фростом, а с первого шага, который сделал мальчишка на пути, который привел к такому итогу. А то и раньше. Если уж кого и стоит тебе винить, так именно этого ребенка, умеющего делать собственный выбор. К сожалению, мы не можем вздохнуть, чтобы не затронуть все мироздание. Скажи лучше честно, зачем ходила в темницы?

Ника опустила голову.

– Чтобы извиниться перед троллем. Его казнят. И несмотря на твои дурацкие причинно-следственные связи мне за это стыдно. А там слетелись души… они его мучили, потом… не помню.

– Потом… кто-то из призраков напал на тебя, – ответил Лонгкард, ласково поправив растрепавшиеся по подушке локоны девушки.

Ника непроизвольно прижалась щекой к руке мужчины и пожалилась:

– А ты знаешь, что Лушана дружила со мной только потому, что я дочь огненного барона? Она оказывается, статью писала. Обидно.

– Но, насколько мне известно, ты не была слишком открыта к этой мормолике, – произнес Лионкур, присаживаясь на кровать. – Я не прав?

– Оказывается, была, – ответила девушка. Задумалась, потом спросила:

– Ну, вот почему так? Почему удар в спину наносят чаще всего те, кого мы защищаем грудью? Опять эти твои связи мироздания?

Лонгкард улыбнулся.

– Нет, – ответил он, приобняв пациентку, – потому что только им мы позволяем идти позади себя. Ты, кстати, так близко ко мне, что промах невозможен.

– Это ты к чему сейчас сказал?

– Ты себя не бережешь. Я переживаю, Ника.

Девушка смущенно посмотрела на реаниматора, его лицо казалось размазанным, будто нарисованное пастелью. Ника задумалась говорить ли о произошедшем Лионкуру. Но именно ему она позволяла знать о себе больше чем всем остальным.

– Сегодня… я использовала… силу своего отца. Я вызвала голубой огонь.

И без того черные словно у ворона глаза Лонгкарда потемнели.

– Так вот в чем дело! – раздраженно сказал он. – Я же запретил даже пробовать вызывать огонь. Тебе нельзя перегреваться. Сердце может не выдержать. Ни загорать, ни каких горячих ванн, ни тем более…

– Я помню. Помню. Но мне было очень обидно. Я не смогла с этим справиться.

Реаниматор поднялся с кровати, почесав затылок, произнес:

– Я уже подумываю, чтобы тебя закодировать. У тебя непростое сердце.

– Да, да. – пробубнила Ника и на мгновение застыв, вдруг спросила:

– А чье оно?

– Что?

– Чье сердце у меня внутри?

Лонгкард покачал головой.

– Ты уже спрашивала меня об этом. Все что должен был, я тебе рассказал.

– К черту элементарную врачебную этику, – произнесла Верис, недовольно закатив глаза, – Мой организм отвергал несколько донорских сердец и только с этим я могу нормально жить. Я хочу знать не это.

– А что?

– Оно чужое и я не знаю чье оно. Меня это беспокоит.

– Странно, но до сегодняшнего дня за тобой я подобного беспокойства не замечал.

– Варпо Цератоп сказал…

– Кто это?

– Тролль, – прояснила Ника. – Он сказал, что у меня что-то не то внутри. И реакция у него была, мягко говоря, неадекватная.

Реаниматор присел на край стола.

– Тролли из старого мира. Они верят, что душа находится в сердце. И если в тебе чужое сердце значит и…

– Душа чужая, – мнительно произнесла девушка.

– Ника, это мифология, – разведя руками, сказал Лонгкард, усмехнувшись. – Это не должно иметь для тебя никакого значения.

– А вдруг сердце принадлежало убийце, маньяку или какому-нибудь пошлому монстру.

– Личность носителя никак не отражается на его органах. Ника, я больше не хочу возвращаться к этой теме, – сказал реаниматор с интонацией, исключающей всякую вероятность продолжения разговора.

– Тогда вытащи его из меня, – сказала Ника серьезно. Ей не хотелось отступать.

– Ты же понимаешь, что я не буду этого делать, – произнес Лионкур устало.

Ника села, закуталась в одеяло, коснулась босыми ногами холодного пола.

– Тогда я найду того, кто это сделает. Дай мне мою одежду.

– Ника.

– Дай мне мою одежду, Лонкард.

– Давай обсудим…

Агент Верис встала, слегка пошатнулась и решительно заявила:

– Я не хочу больше ничего обсуждать. Спасибо за все…

При всей своей толковости Лонгкард не замечал, какое влияние на него имеют перепады настроения этой пациентки. Реаниматор расстроено прикрыл ладонью глаза, спустил руку вниз по лицу, вдумчиво погладил подбородок.

– Ты ведь не успокоишься? – спросил Лионкур.

– Нет.

– Ну что ж… рано или поздно, – произнес реаниматор и посмотрел на Нику, словно на маленького бестолкового ребенка набившего шишку. – Я сейчас.

Как только Лионкур скрылся в темноте большого кабинета, Ника прижала руку к груди, провела пальцами по грубому шраму. Собрав мысли в хрупкую кучу, как гору осенних листьев, девушка поняла, что возможно, через несколько минут ее, как личности субъективно не станет. Как в тролльичих поверьях: чужое сердце – чужая душа. От этого незадачливому агенту Верис не стало грустно или страшно, как раз наоборот. Все что натворил биотический конгломерат ее тела, можно было бы смело перекинуть в кувшин стыда кого-то другого. Ника не сразу заметила, что вернувшийся реаниматор, протянул какие-то голубоватые листы в глянцевой обложке.

– Держи, – сказал он. – Уверена, что хочешь знать?

Ника не ответив села на кровать, взяла листки, рассмотрела их: дорогая плотная бумага, голографические ярлыки, несколько печатей.

В кабинете раздался неприятный писк. Лионкур, подошел к столу, на котором стоял телефон, нажал кнопку и спросил:

– Да, Зои?

– Лонгкард, здесь посол Датрагон.

Реаниматор переменился в лице. Тембр его голоса стал ниже:

– Я так и знал… Сейчас подойду. Развлеки его как-нибудь.

– Хорошо.

Лонгкард посмотрел на Нику, виновато пожал плечами.

– Дорогая, я должен идти. Меня ждет посол уроборийцев.

– С малумами связался? – недоверчиво спросила Ника.

Даже замкнутую на своих проблемах агента Верис возмущал факт беспрепятственного существования полукровки Датрагона в пределах свободной досягаемости директората ЦУМВД. Послу напавших на храм иномирных малумов было разрешено остаться, в обмен на его знания и возможности. В политике управления всегда существовали неписаные договоренности – спорные, разумные, и неформальные.

– Исключительно по высокопрофессиональным вопросам, – отшутился реаниматор.

– Все так говорят…

– Четвертая страница. Не наделай глупостей. – Лонгкард, поцеловал девушку в лоб и вышел из кабинета.

Ника несколько секунд смотрела на закрытую дверь, пока в необоримом желании «развернуть подарок» не перелистнула на нужную страницу. Глаза быстро нашли важную строчку.

«… донор – Люмена Верис»

Глава девятая «А как насчет сделки?»

– Гляди, что мне пришло, – сдерживая утробные смешки, сказал Дин, протягивая приятелю мобильник. – Это уже разошлось по всей общаге. Честно, я бы поставил на толстуху. Скажи, когда девки дерутся это просто коррида?

Кирран кивнул:

– И бык в данном случае мормолика?

Репентино расхохотался:

– Ага, причем теперь лысый бык!

В отличие от раззадоренного приятеля Киррану, просматривая видео, не было так весело. Он был хорошо знаком с историей семьи Верис: знал о несчастном браке Люмены с душегубом бароном Дебарбиери; помнил, как кричали друзья, сгорая в огне, сотворенным отцом Ники.

– Она вызвала голубое пламя, – сказал Кирран тревожно.

Дин остановил запись, выхватил мобильник и спросил:

– И что? Это у нее в крови.

– Это плохо скажется на ее здоровье.

– Ну, началось…

Кирран посмотрел на настенные часы.

– К тому же где она? Уже поздно.

Репентино приподнял руки, плюхнулся на стул и равнодушно изрек:

– Не знаю, Мистер Беспокойство, передо мной она не отчитывается. Может быть, вынашивает коварный план по поджиганию дома Фроста. Глядишь вошла во вкус…

– Или покупает Лушане паричок, – с улыбкой предположил Кирран, – Нике, наверняка, жалко мормолику.

– Жалко? Спорю на подзатыльник, что после случившегося Верис плевать на толстуху. И хватит Никулю опекать – женись на ней, и съезжайте. Вы меня оба уже достали – параноики. А пока ты еще здесь достань-ка мне пивка, – попросил Дин.

– Оторви-ка свою задницу и сам возьми, я тебя не слуга.

– Ах, да, ты ведь не должен мне больше ни одного желания, – с сожалением сказал Репентино, скатал шарик из хлебного мякиша и пульнул им в приятеля. – Сыграем в покер, дружок?

Кирран посмотрел на него косо:

– Не балуйся хлебушком… дружок.

Замок входной двери щелкнул.

– Она, она, пришла, – зашептали друзья, завозившись на кухне, как тараканы.

– Только не ржи, – толкнув Репентино локтем, попросил Кирран. – Типа мы ничего не знаем.

– Хрен тебе…

– Чашку давай…

– Я обоссусь от смеха…

– Репентино…

Ника быстро разулась, «мышиное» шуршание сразу потянуло на кухню. Если там тихо – ожидай подвоха. Девушка застала друзей в подозрительной семейной идиллии, похлебывавших свежезаваренный чай.

– Что-то задумали? – смекнув, спросила она.

– Абсолютно ничего, – бесхитростно ответил Кирран. – Ты почему вошла через дверь?

– Думала. Надоели эти мгновенные перемещения. А с чего вы вдруг чаевничаете на ночь глядя? Где пиво?

Дин манерно отстранив мизинец, подлил в чашку приятеля кипяток.

– Лучше скажи, как поживает наша лапушка Лушана? – участливо спросил он.

Ника закатила глаза и, усмехнувшись, вытащила свой мобильник из кармана куртки.

– Понятно. Видели уже, значит, – кинув телефон на стол, догадалась она. – Мне тоже пришла видео-рассылка. Пошутил что-то.

– Это я, – лукаво признался Репентино, встретившись с укоризненным взглядом приятеля.

– Мы все равно болели за тебя, – сказал Кирран, покачивая головой, как сердобольная старушка.

– Теперь тут гадаем, что лучше подарить мормолике. Соломенную шляпу или голубой парик, – насмешливо вставил Дин.

– Оставьте Лушану в покое, – устало пробормотала девушка, – она несчастная дура. Если честно, мне жаль ее…

– Да прибудет возмездие! – воскликнул Кирран, звонко шлепнув приятеля по затылку. – Проспорил!

– Доброй ты души человек, Верис, – пискливо изрек Репентино, потирая голову. – И всех-то тебе жалко, и троллей и мормоликов. Моя голова была о тебе лучшего мнения.

– Придурки, – буркнула Ника.

Девушка была рада привычному стебу приятелей и наносной заботе друг о друге. Повседневные отношения, как старая любимая подушка – принимает удобное для тебя положение.

– Ээ?! – вырвалось у Киррана, когда из-за девушки вдруг выглянуло несуразное серокожее существо.

– Что за хрень, Никуль? – поднявшись со стула, удивился Дин, привычно не заботясь о сокрытии наготы. – Твоя новая уродливая подруга?

Верис вздохнула и представила существо приятелям:

– Это Кроуш. Он пока поживет с нами.

Дину не понравилось, как это прозвучало.

– Что значит, поживет с нами? Что значит пока? Кто это вообще такое?

– Тролль, – пояснил Кирран. – Сядь или надень трусы. Это ребенок.

Репентино попыхтел, как скороварка, но сделался невидимым по пояс.

Серокожее существо восхищенно ахнуло и засмеялось.

– Смотри-ка, Дин, ты ему понравился, – предположила Ника.

– Угодничаешь, в надежде, что я стану ему нянькой? – возмутился Репентино с мрачным выражением лица.

– Даже не собиралась просить тебя об этом. Для этого у меня есть настоящий друг. Правда, же, Киррюша?

– Правда, – невозмутимо ответил Кирран, и приветственно помахав маленькому гостю рукой, спросил:

– Вообще, откуда он?

Существо радостно кивнуло в ответ, доброжелательно выпятив желтый клык.

– Из приюта. Это, вроде как племянник того самого тролля, – сказала Ника проигнорировав вопросительный взгляд Дина.

Девушка поняла, что Репентино интересовала стоимость неведомой зверюшки. Цена была небольшой. Госпожа приобрела тролля за мобильник, давеча бесстыдно похищенный из неловких рук очкарика.

– Пока я его не пристрою, Кроуш поживет здесь. Хорошо бы вам меня поддержать, – продекларировала Ника, затем вздохнув, скинула куртку и устало плюхнулась на стул.

Приятели переглянулись. Несмотря на то, что Репентино был категорически против вынужденного проживания малолетней нечисти в их доме, он осмысленно промолчал.

– У меня был чертовски трудный день, – чуть позже сказала Верис, подперев рукой голову.

– Тебя так послушаешь – что ни день, то чертовски сложный, – произнес Дин, приближаясь к холодильнику.

Маленький тролль радостно подпрыгнул. На нем были мешковатые залатанные брючки на подтяжках и маранная льняная рубаха. От радушных объятий тролля предостерег повелительный взгляд Репентино.

– Даже не думай меня трогать, – сказал он, пригрозив существу кулаком, и выудил из холодильника бутылку пива.

Тролльчонок обиженно цокнул.

– Ты вызвала огонь, – вспомнил Кирран, обращаясь к подруге.

Ника устало закрыла лицо ладонью и слабым голосом сказала:

– Ой, Кир, не хочу об этом. Не сейчас, ладно?

Что-то звонко опустилось на стол. Ника убрала руку и увидела открытую бутылку пива.

– А вот и пиво. Угощайся, – ворчливо произнес Дин.

Девушка улыбнулась.

– Я беру назад все пошлое, что о тебе думала.

– Значит, киса, ты все же обо мне думаешь? – спросил Репентино с ухмылкой. – И насколько это пошло?

Дин умел быть милым, но обожал, когда кто-то искренне ненавидел его за сарказм.

– Беру назад, все хорошее, что только что о тебе подумала, – произнесла Ника в бутылку и сделала глоток холодного пива. – И вообще, я все еще не простила тебя за ту рыбу.

Дин закатил глаза.

– Никуль, только не надо ворчать. Это несексуально.

Валявшийся на столе хлебный скатыш полетел в сторону Репентино. Тот увернулся.

Кирран возмущенно убрал со стола продукты, имевшие вероятность запуска в пространство и произнес:

– Ника…

– … не балуйся хлебушком, – передразнил Дин.

Кирран бросил чертячий взгляд на приятеля и договорил:

– … если хочешь, чем-нибудь запустить в этого кретина, возьми что-то потяжелее.

Репентино показал приятелю средний палец и с издевательским тоном обратился к девушке:

– Скажи, Никуль, а с какого это перепугу, ты с осужденным троллем решила завести племянника… в наш дом?

– Раз уж тебе интересно. Через пару дней Цератопа казнят, – ответила Ника, протягивая маленькому троллю яблоко, – он попросил пристроить племянника… ну, типа в хорошие руки.

– А типа хорошие, это типа наши?

– Типа да. Это временно. И это все что я могу.

Тролльчонок брезгливо сморщился, положил яблоко на стол и потянулся к бутылке пива.

– Эй! – возразила Ника, шлепнув малыша по лапе. – Тебе еще рано.

Лицо Дина просияло.

– С чего ты взяла? – удивился он. – Тролли до хренста лет живут. Может этому дьяволу всего лишь шестьдесят.

– Труперда, пифо дай, – вдруг произнес малыш, злобно морщась.

– Тебе сколько лет-то? – обратился Кирран к маленькому троллю.

– Скоко надо, – ответил тот. – В гости позвали, а потчевать не будите? Мухоблуды!

Приятели переглянулись.

Ника пожала плечами и сказала:

– Слышали бы вы, как он злословил, когда я его из приюта забирала. Ему там нравилось.

– Там я мочил педовых гадоф! – выкрикнул Кроуш, стукнув кулаком по столу.

Отвергнутое яблоко подпрыгнуло и скатилось на пол.

– Это он про мистических пубертатных малолеток сейчас? – почесывая небритый подбородок, предположил Дин.

Кирран, словно старательный пестун, потряс указательным пальцем перед носом гостя и пригрозил:

– Будешь буянить, накормлю тебя цветной капустой.

– Мммм, – поглаживая живот, протянул тролль, – обожаю склизкую капустху.

Репентино сморщился и брезгливо произнес:

– Кир, наложи ему этой гадости. Освободи, в конце концов, холодильник от твоих кулинарных экскрементов. А ты, Никуля… если племяннику в приюте так нравилось, на черта его сюда притащила? Он воняет, как трехнедельный носок.

– Повторяю, – сказала Ника снисходительно, – Цератопа казнят. И я пытаюсь делать правильные вещи. Считай, что это было последнее желание. Ну, если опустить просьбу почесать ему яйца.

– Чего-чего? – удивился Кирран, доставая из холодильника кастрюлю капусты. Все, что касалось целомудрия подруги, его напряженно интересовало.

– Верис, у тролля при виде тебя зачесались яйца? – запальчиво подхватил Дин. – Гм, Киррюша, посмотри на мою проказливую улыбку. О чем она говорит?

– Что у тебя запор, – ворчливо предположил приятель, протягивая маленькому троллю тарелку «вкуснятины».

Репентино закатил глаза и сказал:

– Нет. Я думал о том, что у тебя в штанах.

– Ооо, какая прелесть, – усмехнулся Кирран. – Мне нужно смутиться?

– Я про то, что у тебя при виде Никули тоже свербеж начинается. А все почему?

– Ну и почему?

– Потому что у тебя нет девушки. В наше время, если нормальный пацан не имеет девчонку, а ключевое слово здесь именно «имеет»…

– Ой! А как поживает твоя девушка, Репентино? Та самая, у которой по семь пальцев на ногах, – оживленно перебил Кирран и покосился на приятеля. – Я слышал, у нее к тому же растут волосы на лице. Это правда?

Дин хмыкнул и, махнув рукой сказал:

– Ты будешь гореть в аду за это напоминание. Скорми-ка троллю еще и свою гороховую блевоту.

– Вообще-то, я люблю гороховое пюре, – ответил Кирран.

– Я всегда знал, что с тобой определенно что-то не так. И да… у нее была рыжая борода. И что? Она брилась каждое утро. Если бы я однажды не подглядел за ней в душе, ни за что бы не догадался и до сих пор бы жил с этим мутантом.

Кирран засмеялся:

– Бааа, какое головокружительное сочетание: мало того что ты развратник, так ты еще и развратник способный на длительные отношения.

– Ты заставляешь меня жалеть, что у меня только два средних пальца, – пробурчал невидимка.

Девушка следила за перепалкой приятелей вполслуха, отрешенно разглядывая бутылку. Пиво было холодным и терпким. Верис сделала большой глоток и, выпустив хмельную отрыжку через нос, сказала без надежды быть услышанной:

– Я узнала, кому принадлежит мое сердце.

– Не уж-то рукоблуду Киррюше? – игриво спросил Репентино и получил шлепок от приятеля. – Какого черта? Мак-Сол, еще раз тронешь меня…

– Лионкур сегодня показал документы, – повысив голос, ответила Ника и торжественно подняла бутылку пива. – Донором была моя мать. Во мне сердце Люмены Верис. Круто, да?

На кухне воцарилась тишина. Даже маленький тролль перестал чавкать.

– Кто бы мог подумать, – вдумчиво протянул Репентино.

– А еще, – произнесла Ника, неловко прерывая возникшее молчание, – завтра я хочу попробовать найти для Цератопа адвоката. Оказывается, у троллей даже нет шансов оправдаться, – она сделала новый глоток. – В этом мире вообще есть что-нибудь более-менее справедливое? Это риторический вопрос, конечно…

Если бы сверхъестественный гость в очередной раз ворчливо не потянулся к пиву, коварная тишина с удовольствием посидела бы с друзьями дольше – она обожала стеснительное безмолвие, недосказанность и пустые домыслы.

– И как ты это приняла? – спросил Кирран, щелкнув неугомонного тролля по носу.

Ника криво улыбнулась и со стуком поставила бутылку пива на стол.

– Я возмущенна. Правда, до сложившейся ситуации, мне было наплевать на троллей. Но…

– Ника… я не об этом. Если хочешь поговорить…

Девушка беззвучно открыла рот, но передумав отвечать, лишь вздохнула. Нике вдруг захотелось, чтобы все тяготы мира упали на ее уставшие плечи, чтобы в сложившейся суматохе сложных решений, не осталось сил снова заплакать.

Репентино дальновидно переменил тему разговора:

– Я почти уверен, что ты не найдешь для своего чудовища адвоката. Во всяком случае, за такое короткое время. Можно было бы послать запрос охране сверхъестественной природы, но их благодетельство всегда заканчивается бестолковыми митингами.

– И что ты предлагаешь?

– Оставить все как есть, – безапелляционно заявил Дин. – Это всего лишь хренов тролль.

– И он всего лишь невинное живое существо, – возразила Ника. – Ведь я могу ему помочь. Я ничего не могу сделать для тех мальчишек. Но хоть как-то помочь Цератопу есть возможность.

– Что за неадекватная оценка собственных сил? – возмутился невидимка. – Почему бы тебе тогда заодно не восстановить популяцию зелигенов? Или не удочерить мальков какой-нибудь забулдыжной сирены?

– Чего ты завелся? Я же не прошу тебя помочь мне. Я завтра попробую найти для Цератопа адвоката. Сама, – уныло произнесла агент Верис. – И вообще, я задалась вопросом: много ли в нашей жизни хорошего и правильного мы делаем?

Кирран и Дин растерянно переглянулись – подобные заботы обычно обходили ребят стороной. Репентино считал, что нынче быть правильным – глупо, а Мак-Сол верил, что был способен лишь на мелкие и бытовые подвиги. Молодым маджикайям казалось, что в мире не осталось причин для доблести и времени для героизма.

– Вот ты, Репентино, что ты сделал хорошего за свою жизнь? – спросила Ника придирчиво.

Дин деловито кивнул и чинно растянулся на стуле.

– Несколько лет назад я спас девушку от жертвоприношения.

Не справившись с любопытством, Кирран поинтересовался:

– Да ладно? Почему я не слышал эту историю. И как именно ты ее спас?