Текст книги "Не чужие люди"
Автор книги: Рада Мурашко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
ГЛАВА 7
Открытия
Следователь Антон Свиридов сосредоточенно рассматривал только что вытащенную из пачки сигарету, пока его молодой коллега, явно довольный собой, с энтузиазмом докладывал о результатах расследования:
– Она, оказывается, непростая дама, наша Меркулова. В девяносто третьем впервые попыталась торговать каким-то барахлом и сразу же попала под следствие. Правда, как свидетель. Какого-то челнока грохнули почти на границе, а весь товар каким-то образом оказался у нашей Валерии. Убийцу посадили, им оказался ее любовник, но Меркулова упорно утверждала, что была не в курсе его деятельности, а шмотки нашла на остановке возле дома, потом надеялась перепродать. В общем, отболталась. Или кто-то помог… Но это еще семечки, – старший лейтенант Кузовков со значением поднял указательный палец, выдержал паузу. – У мадам, оказывается, есть ребенок. Сын.
Фраза произвела ожидаемое впечатление. Следователь, наконец, оторвался от созерцания и одобрительно кивнул подчиненному – продолжай.
– Меркулова отказалась от него в роддоме, впоследствии ребенка не разыскивала, но он есть.
– Выясни, где он сейчас, чем занимается…
– Уже, товарищ майор! – заулыбался старлей. – Это Павел Арсеньевич Липатов.
Свиридов поперхнулся, изумленно уставился на коллегу.
– Н-да… Интересно, подозревает ли сама мадам о таком родстве?
Старлей пожал плечами.
– Сейчас они активно сотрудничают.
Следователь задумчиво зацокал языком, будто пробуя на вкус возникшую версию.
– Вот что, Миша, выясни мне все про этого Липатова. И про баб не забудь. Мотив, конечно, есть, но сама идея какая-то бабская. По версии продавщиц, может, кто-то из них связан с Липатовым.
– Есть! – с готовностью отозвался Кузовков. – Можно идти?
– Иди, Миша. Что узнаешь – сразу звони.
* * *
Дмитрий Антипов неторопливо вышел из здания Академии искусств, огляделся по сторонам, потом бросил взгляд на часы. Предстояло как-то убить еще целый час. Он нерешительно потоптался на крыльце, достал телефон и тут же убрал обратно. Он ненавидел ожидание. Нет, он, неизбалованный деревенский мальчишка, мог спокойно стоять в очередях, на автобусных остановках, но вот это ожидание невыносимо. Когда каждую минуту, каждую секунду думаешь о своей подлости, понимаешь, что так нельзя, что нужно идти домой, ждать Валерию и постараться ничем ее не огорчать, потому что, в самом деле, что он такое без Валерии?
Мимо сновали люди. Одни торопились покинуть надоевшие за день стены, другие спешили на вечерние занятия. Опомнившись, Дима поспешно спустился с крыльца, зашагал прочь. Все равно куда, главное – подальше отсюда, чтобы не встретить кого-нибудь знакомого, чтобы никому не врать и чтобы не опоздать…
Ровно в девять он стоял около «Фортуны», воровато оглядываясь по сторонам. Если вдруг его заметит Лера, он скажет, что захотел ее встретить. Что сказать Лере, он всегда найдет. Она всему поверит. Или сделает вид. Диме иногда казалось, что Меркуловой безразлично, врут ей или говорят правду. Ее, в отличие от многих женщин, интересуют только намерения. Но у него-то намерения вовсе не благие. Совсем даже наоборот. А Валерия заслуживает счастья. Он должен уйти отсюда, пока еще не поздно сделать вид, будто ничего не было.
Дима решительно сделал несколько шагов, последний раз обернулся и тут же увидел знакомую фигуру.
* * *
Дома было тихо и пусто. Валерия в который раз бессмысленно обошла квартиру, на ходу одергивая шторы и смахивая невидимую пыль со столов. Наверное, впервые в жизни она отчаянно не знала, чем себя занять. Все, что обычно так любила – ванна, чтение, долгое чаепитие под ненавязчивую музыку – сегодня почему-то совсем не привлекало. Хотелось, чтобы рядом был человек. Чтобы можно было говорить, даже не говорить, а болтать без умолку, и смеяться, и сделать, наконец, вид, что совсем ничего странного в ее жизни не происходит. Но у Игната какие-то переговоры, Димка шляется неизвестно где. Лера достала телефон – работа, работа, работа, и ни одного человека, которому можно позвонить просто так.
– Ладно, – сообщила она пространству. – Самое время исполнить дочерний долг.
Мама, Изабелла Яковлевна, жила в соседнем доме. Валерия перевезла ее сюда, как только представилась возможность, и собиралась зажить дружно и счастливо. Счастливо иногда получалось, дружно – нет. Изабелла Яковлевна категорически не признавала образа жизни своей дочери, не теряла надежды ее перевоспитать и именно этому посвящала все время их становившихся все более редкими встреч.
Валерия позвонила в дверь, зная, что мать не любит, когда она открывает своим ключом.
– Лерка! – не понять, то ли обрадовалась, то ли возмутилась Изабелла. – Неужели? Я думала, уж до смерти тебя не увижу.
– Могла сама зайти, – не удержалась Лера. Она-то приходила к матери не реже чем раз в неделю – хотя бы для того, чтобы подбросить той денег, а вот Изабелла Яковлевна принципиально не бывала в Лериной квартире с тех пор, как встретила там ее первого любовника. Так выражался протест против разврата, бездумного прожигания жизни и нежелания задумываться о семье.
– Как у тебя дела? – быстро спросила Лера, надеясь, что, перехватив инициативу, сможет удержать беседу в мирном русле.
– Да какие у меня дела? – без энтузиазма отозвалась мать. – У меня теперь вся жизнь только в тебе.
– Как себя чувствуешь? – Валерия проигнорировала и последнюю фразу, и немой упрек в глазах. – Сейчас, говорят, грипп гуляет.
– Грипп… У вас здесь вечно что-нибудь гуляет, какая-нибудь зараза. Ладно, рассказывай, как ты?
– Все хорошо, мам. Работаю. Вот вчера у Липатова на показе была, красота такая. Юлька сразу вдохновилась, а уж она в этом толк знает. Хочешь, в следующий раз вместе сходим?
– А воров ваших поймали?
– Каких воров? – с искренним недоумением спросила Валерия.
– Откуда я знаю, каких, – мать поджала губы. – Ты же мне ничего не рассказываешь! Которые у вас что-то там взломали.
– Мам, ты откуда знаешь? – изумилась Лера.
– Я, между прочим, интересуюсь жизнью своей дочери, – с затаенным торжеством сообщила Изабелла. – Если это можно назвать жизнью! Сорок пять лет, а у нее ни семьи, ни…
– Мама! – повысила голос Лера, у которой резко исчезла готовность провести вечер за очередной лекцией о семейных ценностях. – Кто тебе сказал?
– Какая разница, кто сказал? – мама не сдавала позиций. – Ты можешь послушать, что я тебе говорю, хоть один раз в жизни?! Ты никогда меня не слушаешь!
– Да, мам, обязательно, только ответь сначала, кто тебе сказал?
– Подружка твоя сказала, которая у тебя работает там. Я, между прочим, заглядываю в твои ларьки.
– Да, мам, ты следишь за жизнью своей дочери, – быстро пробормотала Валерия. – Я не поняла, какая подружка?
– Откуда я знаю, – занервничала Изабелла – она не любила, когда другие проявляли такое упорство. – Тебе видней, подружка она или нет. И вообще, Лера, почему ты всегда цепляешься к ерунде и не хочешь послушать…
– Ясно, – усмехнулась Валерия. – Не хочешь потерять источник информации.
– …и не хочешь послушать о серьезных вещах, – упрямо вела мать свою партию. – Если ты не думаешь о себе, подумай хотя бы обо мне! У меня уже мог бы быть взрослый внук!
Валерия помертвела, с ужасом взглянула на мать. Нет, нет, она ничего не знает. Никто не знает. Это же вечная тема, сколько раз она уже говорила что-то в этом роде. Она просто действительно хочет внуков. И ничего не знает. Ничего.
– Что ты на меня таращишься?! – вывела ее из ступора Изабелла. – Да, мог бы быть внук! Или внучка! А ты вместо этого заводишь себе любовников, которые тебе в сыновья годятся! Вот этот уже который? А? А ведь он тебя тоже бросит! Лера, что ты молчишь? Ты со мной не согласна?
– Конечно, согласна, мам. Бросит, это ежу понятно.
– И ты так спокойно об этом говоришь? – всплеснула руками мать. – А для чего вы тогда вообще живете, для чего все?!
Валерия с грустью смотрела в упрямое лицо матери. Она так уверена в собственной правоте! Как ей объяснить, что бывают люди, которые мыслят не так, как она, хотят не того, чего хочет она, думают о другом, счастливы другим… Как объяснить, что это для Изабеллы жизнь – монолит, застывший, неделимый, где при обламывании одного краешка нарушается целостность всей фигуры; а жизнь Валерии – это мозаика, где кусочки меняются, перекладываются с места на место, и от этого ничего не рушится, наоборот, создается новая, более интересная картина. Как же хочется донести все это до упрямой, законсервировавшейся в своем маленьком чинном мирке женщины! Как же хочется, чтобы она наконец поняла, одобрила, пожалела! Как хочется просто молча обняться и сидеть, давая друг другу ничем не заменимое душевное тепло… Как жаль, что такого никогда не будет.
– Я тебя люблю, мам, – с чувством выдавила Лера, ощущая, как на глаза набегают сентиментальные слезы.
– Я тоже тебя люблю. Ты думаешь, я бы тебе все это так просто говорила? Я же о тебе забочусь, чтобы тебе было хорошо…
– Да, мам, – горько усмехнулась Лера. – Я знаю. Я пойду, ладно? Уже поздно, а завтра дел много.
– Иди, – согласилась Изабелла. – Звони завтра вечером.
– Конечно… Мам, все-таки кто тебе сказал про взлом? – уже стоя в дверях, неожиданно спросила Валерия.
– Да не знаю я! – разозлилась мать. – Белобрысая такая девка, всеми там командовала.
– Юлия?!
– Может, и Юлия, я не спрашивала.
– Ладно, мам, спасибо, пока.
– Счастливо, – наконец по-человечески, с нежностью попрощалась мать.
ГЛАВА 8
Свои интересы
Подперев щеку рукой, Юлия рассеянно наблюдала, как племянник накрывает на стол. Красивый ребенок. Даже не ребенок, а юноша уже, молодой человек. Впрочем, ее это совсем не радует. Куда как спокойней было, когда он был пухленьким обаятельным крошкой, радовался копеечным игрушкам и упрашивал ее пойти на выходных в зоопарк. А теперь… С каким удовольствием она теперь пошла бы в этот зоопарк!
Но ее ребеночку надо уже совсем другое. Клубы, девушки и возможность небрежно демонстрировать свое превосходство, свою исключительность. Она сама виновата, это она так его воспитала. Она всегда говорила, что он самый лучший, самый талантливый, самый замечательный, других таких нет, другие и рядом не стояли! Она так хотела, чтобы ее ребеночек любил только ее. Ее, а не своих родных родителей. Не ее бестолкового брата и его пустую, легкомысленную жену, которые только и могут мотаться по ближнему зарубежью в непрекращающихся поисках легких денег. Юлия давно подозревала, что они сами уже всерьез не рассчитывают ни на какие существенные заработки, просто им нравится такая жизнь – беспечная, беззаботная, в вечном бездумном движении. Им не были нужны ни дом, ни стабильность, ни собственный ребенок. Если честно, последнее Юлию только радовало. Она с готовностью забрала племянника и старалась сделать все, чтобы он как можно реже вспоминал о родителях. Боже, как она старалась! Все, что она делала, все было только для него. Но как же ужасно, что вместе с детьми растут и их желания, и вот ей уже остается только растерянно смотреть на своего выросшего мальчика, не зная, что еще она может для него сделать. Хорошо, что он хотя бы ни в чем ее не упрекает и ничего не требует. Нежданное, незаслуженное счастье. Ведь на самом деле она должна ему так много! Хотя бы за то, что сумела отобрать его у родной семьи.
– Я так тебя люблю! – невольно вырвалось у Юлии.
– Я тоже тебя люблю, теть, – племянник мимоходом поцеловал ее в седеющий пробор в волосах. – Тебе чай зеленый или черный?
– Черный, – зевнула Юлия. – И покрепче.
– Что, трудовые будни невыносимы без допинга? – хмыкнул Артем.
– Ты же знаешь, у нас сейчас ужас что творится. Лерка как с ума сошла, вчера до часа ночи продержала меня на работе, чтобы сегодня уже открыться как ни в чем не бывало.
– Ты, конечно, все там реанимировала, – с непонятным выражением произнес племянник.
– Конечно, – согласилась Юлия. – Лерка за это премию обещала.
– Здорово, – с иронией восхитился он. – Слушай, может, нам это на поток поставить – я буду ночами все громить, ты потом восстанавливать. Заработаем!
Юлия встревоженно вскинула голову:
– Кстати, она про тебя спрашивала.
– Кто, твоя горгона? По поводу?
– Она спрашивала, как развлекается современная молодежь. По-моему, она считает, что это ты мог все устроить, – Юлия пытливо смотрела на племянника.
– Я? – тот легкомысленно пожал плечами. – Ну и пусть думает, нам-то что. Мне она никогда не нравилась.
– Между прочим, это благодаря ей мы сейчас живем по-человечески, – совершенно не желая переубеждать Артема, просто для порядка заметила Юлия.
– Ну да, – хмыкнул он. – Точно. А я-то думал, это благодаря тому, что ты пашешь на нее днем и ночью. Ты заметила, что я из-за твоей работы уже научился сырники жарить? Порядочный человек давно бы сделал тебя совладелицей.
– Ну ты что! – неуверенно, скорее себе, чем ему, возразила Юлия. – Она одна все создавала, поднимала с нуля…
– Того, что она поднимала, больше вообще нет! – резко обрубил Артем. – Это были средние магазинчики для домохозяек, через пару лет их бы пришлось закрывать из-за конкуренции!
– Неправда! – в Юлии все же проснулось чувство справедливости. – Там все было вполне прилично, и если уж она продержалась на рынке целых двадцать лет…
– Какая разница! – со свойственной его возрасту категоричностью Артем не признавал полутонов. – Все равно, то, что есть сейчас, сделала ты!
Юлия согласно кивнула головой и только потом, спохватившись, жалобно возразила:
– Мне за это и платят.
В душе снова вскипало раздражение. Даже школьник понимает, что ее труды заслуживают большего, чем жалкая ежемесячная подачка! Однако нельзя, даже племяннику нельзя признаваться, что она тоже так считает. Как там у Тютчева? «Молчи, скрывайся и таи и чувства, и мечты свои…» Вот, особенно мечты. Особенно если ты что-то делаешь для их осуществления.
Юлия с нежностью улыбнулась.
– Нам и так повезло. Представь, что могли бы до сих пор жить в съемной халупе.
Прекращая бессмысленный полуспор, Артем крепко обнял тетушку, поцеловал в прохладную щеку. Юлия счастливо вздохнула.
* * *
– Липатов Павел Арсеньевич, – докладывал начальнику старший лейтенант Кузовков. – Родился в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, первые семь лет жизни провел в детском доме, потом его усыновили Каролина и Арсений Липатовы. Обычная семья, она всю жизнь проработала экскурсоводом в музее, он – педиатр в районной поликлинике. В общем, все как у всех. А потом Липатов – в смысле Павел, приемыш, – начал зарабатывать. Не так давно, лет пять назад. Сначала пробовал себя в качестве модельера, я видел несколько фотографий, вполне приличные вещи. Но потом, видимо, понял, что одним творчеством много не заработаешь, и сосредоточился на продажах. Набрал штат, создал торговую марку «Каролина» – видимо, назвал в честь приемной матери.
Два года назад старшие Липатовы погибли в аварии. С Меркуловой Павел завязал контакт еще в самом начале творческого пути. Если считать его фигурантом, – старлей позволил себе высказать личное мнение, – то все хорошо сходится. Появились возможности, недавно потерял приемных родителей. Самое время отомстить родной мамаше.
– Ты не философствуй, – поморщился следователь, предпочитавший придерживаться только фактов. – Еще что-нибудь есть?
Старлей пожал плечами:
– Пожалуй, нет.
– Так, Миша, съезди-ка ты завтра к этому Липатову, – Свиридов решительно потер руки, будто собираясь вступить с подозреваемым в рукопашную. – А я пообщаюсь с Валерией Павловной.
– Понял. Можно идти?
– Иди, – великодушно разрешил начальник.
* * *
Старший лейтенант Кузовков торопился домой, к жене Оленьке, которой он вот уже четвертый месяц обещал, что следующие выходные они обязательно проведут вместе. Выходные пролетали, отличаясь от будней только особо укоризненными Ольгиными взглядами. Он снова обещал, она уже не верила. Злилась, кричала, иногда плакала и грозилась уехать к маме.
Больше всего Кузовков боялся, что когда-нибудь вечером, вернувшись с работы, действительно не застанет ее дома.
Войдя во двор, Кузовков по привычке посмотрел на окна. В зале горел свет. Наверное, Ольга пьет чай и смотрит какую-нибудь милую семейную мелодраму, в которой мужчины обаятельны и галантны и всегда находят время для жен.
Михаил повернул ключ в замке, вошел в полутемную прихожую. Ольга в огненно-красном выходном платье крутилась перед зеркалом и не сразу его заметила. Или сделала вид, что не заметила. Кузовков невольно залюбовался женой – стройная, красивая, она напоминала ему фею из какой-то детской книжки.
– Привет, – поздоровался он. – У нас гости?
Ольга резко повернулась к нему и сразу перестала быть похожей на ангела. Сузившиеся глаза полыхали раздражением, губы скривились в злой усмешке.
– Что ты! Какие же у нас могут быть гости, откуда?! – взвинченно начала она. – Все нормальные люди по домам сидят, мужей ужином кормят. А я своего вижу не каждый день! Ты мне обещал, что это скоро закончится!
– Оль, ну не заводись, – устало вздохнул Кузовков. – Что я могу сделать? Работа.
– Работа! – передразнила она. – Других слов ты вообще не знаешь?! Скажи, а летом? Летом я отдыхать тоже одна поеду?!
– Отдыхать? Оль, мы же собирались на машину откладывать…
– Отлично! То есть я должна еще и сидеть здесь безвылазно?! Ждать еще лет тридцать твоей пенсии?! А потом будем путешествовать на дачу и в соседний супермаркет?! Знаешь, дорогой, я тебе не Пенелопа! Надоело! Пальто подай мне!
Михаил машинально снял с вешалки пальто, протянул жене и наконец запоздало удивился:
– Ты что, куда-то уходишь?
– Да, ухожу, – отрезала Ольга и, не дождавшись следующего вопроса, с вызовом уточнила: – К любовнику!
– Куда? – растерянно переспросил Кузовков, глядя, как жена расправляет воротник.
– А что, ты думал, я буду до смерти тут торчать, как волк? Я тебя предупреждала: я хочу нормальную семью! Я детей хочу, я мужа хочу… не виртуального! Ты же только номер в телефоне – все, больше тебя нет нигде! Днем ты работаешь, вечером ты работаешь, в выходные ты работаешь! О моем существовании ты вообще хотя бы помнишь?!
– Олюшка, мы уже сто раз это обсуждали. Не начинай опять, ты не представляешь, как я устал. Снимай пальто, и давай посидим, поужинаем.
– Я спешу, – напомнила Ольга.
– Перестань, Оль. Нет у тебя никакого любовника. Переодевайся, пожалуйста.
– Почему это нет? – прищурилась она.
– Олюшка, уже почти десять. Тебе завтра на работу. Ну какие свидания в такое время?
– М-м, сыщик, – недобро протянула жена. – Вычислил. Просчитал, сделал логические выводы. Ладно…
Ольга небрежно бросила пальто на стул и скрылась на кухне. До Кузовкова донеслось хлопанье шкафчиков и звон посуды.
– Какой запах! Я сейчас умру от голода, – попробовал он подлизаться к жене, с опаской заглядывая на кухню.
– Обычный запах, – буркнула Ольга. – Купила готовые котлеты в кулинарии.
– И правильно, – тут же перестроился Михаил. – Нечего после работы убиваться.
Ольга усмехнулась.
– Нас на Новый год Алинка с мужем в гости зовут… Только не говори мне, что на Новый год ты тоже работаешь! – возмутилась она, глядя на замявшегося супруга.
– Да нет… – промямлил тот. – Не знаю, Оль. Если ничего не случится…
– Значит так! Я тебя официально предупреждаю, что точно не буду встречать Новый год одна.
– У нас сейчас очень сложное дело, – попробовал Кузовков увести жену от опасной темы. – Когда закончим, я смогу взять несколько отгулов… Честное слово, Оля.
– Так я тебе и поверила, – уже беззлобно пробормотала Ольга. – Что за дело такое? Какого-нибудь важного бандита шлепнули?
– Да нет, обычный взлом. Ничего интересного.
– Ограбление? – Ольга с детским любопытством смотрела на мужа.
– Нет, не ограбление. Просто взлом. Оль, это служебная информация, ты же знаешь…
Кузовков замялся. С одной стороны, выносить за пределы отдела информацию о расследовании было серьезным нарушением, но… Но ведь это же не кто-то, а его Оленька, которая, кажется, только-только перестала злиться.
– Кто-то разбивает витрины и подкидывает в магазин плюшевых медвежат.
– С ума сойти! – оживилась Ольга. – Мне Алинка рассказывала, у них что-то такое было. Она в «Фортуне» консультантка… Слушай, это их хозяйке пакостят, да?!
Михаил снова ощутил неприятный укол совести, но Оленька смотрела с таким ожиданием и, кажется, уже совсем забыла о недавней ссоре.
– Скорее всего. И почти наверняка кто-то из близких или работников.
– Это любовник! – уверенно выпалила Ольга, едва не захлопав в ладоши. – Точно! Алинка рассказывала, что их фифе уже сорок пять стукнуло, а любовник у нее – студент! Представляешь?!
– Представляю, – усмехнулся Кузовков. – Мы сейчас про всех выясняем – про любовников, про помощников… Сын вот нарисовался.
– У кого, у этой?! – изумленно распахнула глаза Ольга. – С ума сойти! А Алинка говорила, у нее только мать. Откуда он взялся?
– Оль, только не проговорись никому, – опомнился лейтенант.
– Само собой, – нетерпеливо отмахнулась она. – Рассказывай.
– Все, Оль, я и так уже… Если б Свиридов узнал…
– Ну Миша! Он же не знает. Так нельзя, я теперь не усну.
– Оля, только правда – никому! И Алинке твоей тоже.
– Разумеется. Так что там с сыном?
– Да ничего. Она его когда-то бросила.
– Вау! И он теперь мстит? Как в сериале!
– Идет следствие, – занервничал Кузовков. – Еще ничего не известно…
Ольга с хитрой усмешкой покачала головой. Что тут может быть неизвестного, когда все как на ладони? Ладно, если Миша хочет нагнетать таинственность, ей не жалко. Главное, что теперь Алинка больше не будет снисходительно посмеиваться и двусмысленно шутить насчет ночных занятий ее мужа.
– Оля, пожалуйста, – безнадежно повторил Кузовков, начиная понимать, какую глупость он совершил ради хрупкого мира в семье.
– Ну я же обещала! – возмутилась Ольга. – Не волнуйся.
