Текст книги "Жажда безумия (ЛП)"

Автор книги: Р. К. Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 20

Алиса

Черт, черт, черт.

Я вскакиваю на ноги, бегу к нашим припасам, сложенным у ручья, и ругаю себя за то, что не прицепила кинжал к штанам, как обычно. Неужели хороший секс так сильно повлиял на мой рассудок? Несколько оргазмов, и вдруг самосохранение, по-видимому, перестает быть главным приоритетом.

Молодец, Алиса.

Все мои инстинкты подсказывают мне бежать и проверить Чеса, который лежит неподвижно в нескольких метрах от меня, но когда я поворачиваюсь и вижу огромную черную фигуру, движущуюся к нам через заросли деревьев, понимаю, что не смогу этого сделать. Сначала я должна защитить себя, а потом уже убедиться, что с ним все в порядке. Я не смогу ему помочь, если умру.

Дион и Данн через секунду уже держат оружие в руках и бегут, чтобы встать между Чесом и теневым монстром, готовые к бою. Я принимаю боевую стойку, крепко сжимая рукоять кинжала, пока адреналин разгоняется по моим венам.

Как, черт возьми, эта штука подкралась к нам?

Еще секунду назад мы разговаривали и смеялись, а потом все изменилось в мгновение ока. Что его вызвало? Оно случайно оказалось поблизости, скрываясь и ожидая, пока на него наткнутся ничего не подозревающие прохожие, или мы чем-то привлекли его?

Может смехом?

Если да, то я больше никогда не буду смеяться.

Оно выходит из-за дерева, под которым мы только что сидели, с раскрытой пастью, обнажая ряды острых как бритва зубов. Оно очень похоже на других монстров, которых я видела до сих пор, с длинными, деформированными конечностями, уродливой головой и безэмоциональными черными глазами, но у всех них есть отличительные черты. Этот имеет четыре руки, две из которых растут вверх из плеч, и, если я не ошибаюсь, он гораздо уродливее остальных.

Устремив взгляд на нас троих с оружием, оно издает ужасающий визг, высокий и пронзительный, от которого у меня закладывает уши. Я вздрагиваю, желая их закрыть, но не хочу менять свою оборонительную позицию.

Оно бросается вперед, прямо на Диона, с вытянутым перед собой мечом, и я кричу.

– Осторожно! – мое предупреждение звучит через секунду после того, как он замахивается, ударяя его своим клинком, что, похоже, только еще больше злит его.

Чес позади меня со стоном шевелится, я оглядываюсь и вижу, как он, шатаясь поднимается на ноги. Я вздыхаю с облегчением. На секунду я испугалась, что он потерял сознание или, что еще хуже.

Дион и Данн синхронно шагают вперед, даже не глядя друг на друга, и я задаюсь вопросом, не какая ли это странная способность близнецов. Могут ли они читать мысли друг друга? Или они просто провели столько времени вместе, что могут предвидеть, что сделает другой? Они оба бросаются вперед, каждый под разным углом, нанося удары по монстру.

Данн замахивается цепом над головой, с силой опускает его и бьет зверя по ноге. Шипы глубоко вонзаются в его кожу, и когда он снова дергает цеп, он вырывает кусок мяса, и из раны хлещет черная кровь.

Дион успевает нанести удар по одной из рук, прежде чем зверь рычит и бросается на него, сбивая с ног.

– О, черт, – выдыхаю я, и мои ноги автоматически движутся вперед. Этот монстр кажется более агрессивным, чем те, которых мы видели раньше, больше похожим на того, с которым я столкнулась, когда попала в Страну чудес. Он кровожадный и отчаянно жаждет нас убить.

Может быть, все-таки существуют разные виды этих уродливых ублюдков? Некоторые опаснее других, одни ходят в одиночку, а другие охотятся стаями.

Я без колебаний бегу прямо на монстра, который прижимает Диона к земле и пытается вонзить зубы в его лицо.

– Не в мою смену, – рычу я, замахиваясь клинком и вонзая его в бок зверя.

Я не знаю, есть ли у этих существ ребра, но кинжал уходит в них по рукоять, покрывая мои пальцы чернильной кровью, и монстр ревет. Он взмахивает одной из своих рук в мою сторону, ударяя меня с такой силой, что сбивает с ног. К счастью, кинжал остается со мной, когда я падаю назад, и ударяюсь головой о узловатый корень. Удар заставляет мои глаза слезиться, и перед ними взрываются крошечные вспышки света.

Черт, как больно.

Чес проносится мимо меня, размахивая дубиной, как бейсбольной битой, и с силой, способной сломать кости, бьет существо по плечу, заставляя отпустить Диона. Когда оно оборачивается в его сторону, Дион откатывается, хватает с земли свой меч и встает на ноги.

Я вскакиваю, игнорируя пульсирующую боль, раскалывающую голову, и встаю между Чесом и Данном.

– Что скажешь? – спрашивает Данн, не отводя глаз от монстра. – Думаешь, этот может говорить?

Я уже знаю, зачем он спрашивает. Он хочет убедиться, что этого стоит ловить, прежде чем мы его зарежем. Конечно, он может говорить, но я сомневаюсь, что он начнет говорить без нашей помощи.

– Не знаю. Выглядит так же тупо, как те, что мы видели вчера, – говорю я легкомысленно, надеясь, что оскорбление спровоцирует существо.

– Смелые слова для трупа, – рычит оно, звук его голоса вибрирует по моей коже и заставляет волосы встать дыбом.

Бинго. Оно может говорить.

Если нам удастся его поймать, мы сможем использовать этого монстра в своих интересах. Но мы ни за что не сможем удержать его с помощью той слабой веревки, которую принесли с собой. Он слишком массивен и порвет ее в клочья. Придется как-то его обездвижить, но, скорее всего, и этого будет недостаточно. Но это все, что у нас есть сейчас, поэтому мы должны попытаться.

Черный дым клубится вокруг него, паря над его кожей. Я прежде об этом не думала, но теперь задаюсь вопросом, связано ли это с его силой. Причинит ли он нам вред, если мы прикоснемся к дыму? Или это просто часть эстетики монстра?

– Давай же, докажи, – подстрекаю я, устав от нашей патовой ситуации.

Его голова поворачивается ко мне, несколько пар глаз не моргая смотрят в мою сторону.

– Милая маленькая штучка, да? – говорит оно, облизывая языком несуществующие губы. – Ты будешь первой, кого я убью.

Оно бросается в мою сторону, четыре огромные руки тянутся ко мне с вытянутыми вперед когтями, но Чес и Данн в последнюю секунду бросаются передо мной, преграждая ему путь.

– Ни за что, блядь, – рычит Чес, яростно размахивая дубиной и ломая одну из кистей монстра при ударе. Я внутренне ликую, когда он отступает, чтобы оценить повреждение, шевеля безжизненной рукой и рыча от разочарования.

Успокаивает осознание того, что эти существа могут быть ранены так же, как и люди. Они могут быть больше и страшнее, чем большинство людей, которых я видела, но их все равно можно порубить на куски. Это поднимает уверенность и заставляет меня думать, что у нас все-таки есть шанс победить их.

Дион пользуется моментом, чтобы нырнуть под монстра и вонзить свой меч, пронзив мягкий живот зверя. Он кричит, нанося Диону удар обеими руками и тянется к Данну другой, здоровой рукой. Один из его когтей цепляет Данна за плечо, прорезав полосу ярко-красного цвета, из которой начинает струиться кровь.

Желудок подскакивает к горлу, но я заставляю себя оторвать ноги от земли и бросаюсь вперед. У монстра может и есть четыре руки, но он не может одновременно схватить всех четверых. Один из нас обязательно найдет его слабое место.

Когда монстр поворачивается к Диону, я срываюсь и бегу к его спине. Я прыгаю, надеясь, что мой вес усилит удар, и вонзаю свой клинок в спину существа, разрывая кожу и мышцы, когда падаю на землю с высоты около тридцати сантиметров. Данн одновременно со мной наносит удар своим цепом, целясь в одно из колен чудовища. Удар сопровождается впечатляющим треском, и я слышу, как ломаются кости.

Чудовище на мгновение падает на землю, и начинает ползти, в попытке сбежать, как раненое животное, но мы не даем ему уйти. Чес бросается вперед со своей дубиной, замахиваясь на другую ногу чудовища, решив обездвижить его. Что-то ломается, и это не дубина.

Перевернувшись на спину, теневое чудовище поднимает три из своих четырех рук, готовое схватить одного из нас.

– Как мы заставим его заговорить? – спрашивает Чес, снова замахиваясь дубиной. Он промахивается, и чудовище хватает его за рубашку, притягивая к себе.

Я кричу, но Дион уже рядом и рубит руку твари, пока она не отпускает Чеса.

Я начинаю думать, что поймать одно из этих существ, особенно с тем оборудованием, которое у нас есть, чтобы заставить его заговорить, невозможно. Может, нам стоит придумать другой план?

Или, может, нам нужно поступить по-другому?

– Хватайте его руки, – говорю я, отчаянно пытаясь что-то придумать. Нам нужны ответы, и кажется бессмысленным не пытаться вытянуть их из этого монстра. Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем мы встретим еще одного?

Мою команду сложно осуществить, но троица все же удерживает руки зверя. Чес держит две, включая ту, у которой сломано запястье, а близнецы, по одной, прижимая его руки к земле и не давая двигаться. Его ноги сломаны, и он точно никуда не уйдет.

Я поднимаюсь, забираюсь на туловище чудовища и сажусь ему на грудь. Оно настолько большое, что ни одна из моих ног не касается земли, я отскакиваю назад, когда оно пытается укусить меня, а отвратительный запах его дыхания вызывает у меня рвотные позывы.

– У меня есть вопросы, и ты на них ответишь, – угрожаю я, направляя кинжал на горло монстра.

Он смеется, издавая невнятный, искаженный звук.

– Что ты хочешь знать? Как вы все умрете? – спрашивает он. По какой-то причине он считает происходящее забавным, хотя я держу нож у его горла, и тщетно пытается вырваться из рук удерживающих его мужчин.

– Мы не умрем, – я подношу острие кинжала к груди монстра. – Но ты умрешь, если не скажешь мне то, что мне нужно знать. Откуда вы беретесь в этом мире?

Это хорошее начало. Если мы сможем выяснить, откуда появляются монстры, возможно, мы сможем остановить их поток. Может быть, сумеем закрыть этот портал и никому из них больше не дать возможность попасть сюда.

– Почему я должен тебе это рассказывать? – спрашивает он.

– Значит, тебе нравится боль, – говорю я с ухмылкой, вонзая острие своего клинка в его кожу на полсантиметра. Он взывает, извиваясь, но мне удается удержаться на нем. – Где портал, через который ты проник сюда?

Оно рычит, снова щелкает зубами, но не пытается ответить.

– Какой характер, – я щелкаю языком. – Может, я смогу его исправить.

Я провожу лезвием по его груди, разрывая кожу и создавая черную реку вокруг своего кинжала.

– Она задала тебе вопрос, – рычит Данн, сильно нажимая ботинком на руку существа. По его резкому тону я понимаю, что он хочет ударить монстра своим цепом по лицу, и я готова позволить ему это сделать, если эта тварь не начнет говорить в ближайшее время. – Советую тебе ответить, пока она не разозлилась.

– В месте, куда не может попасть ни один чудак, – выпаливает он.

Отлично. Еще больше загадочной чепухи.

– Куда не может попасть ни один чудак? – спрашиваю я, останавливая свой клинок.

– Если скажу тебе, все равно меня убьешь, – издевается монстр. – Делай, что хочешь.

– Ты прав, – говорю я, теряя терпение. – Я так и сделаю.

Я собираюсь вонзить клинок глубже в его грудь, но дымок, витающий над его кожей, оживает, расширяется и отрывается от тела существа. Тьма соединяется в потоки, а зверь замирает под мной, и я понимаю, в чем дело.

Тень – не просто часть монстра.

Тень и есть монстр.

Я хватаю свой клинок, но не успеваю уклониться от щупалец, которые стремительно летят ко мне, одно из них хватается за мою ногу и крепко держит.

– Нет! – кричит Данн и бросается вперед, бросая руку, которая застыла в его руках. Он прыгает ко мне, отбрасывая меня гораздо сильнее, чем я ожидала, и я отлетаю от туши монстра, как раз в тот момент, когда тени набрасываются на него. Они поглощают его тело, на мгновение заставляя его исчезнуть в черной пелене, и мы с ужасом наблюдаем, как тень поглощает тело Данна.

– Данн! Нет! – кричу я, а Чес хватает меня. Его сильные руки обхватывают меня, удерживая на месте, несмотря на мои попытки вырваться.

Черные щупальца извиваются и кружатся вокруг кожи Данна, пока не исчезают в нем полностью. На секунду ничего не происходит, но затем он шевелится, его тело странно движется, пока не оказывается на вершине мертвого тела монстра. Когда он поворачивается к нам, его глаза черны, как ночь, а на лице застыла кривая улыбка, которая ему абсолютно не подходит.

– Данн, – зовет Дион, и его голос дрожит. – Данн, что ты делаешь?

Из тела раздается маниакальный смех, похожий на голос Данна, но я знаю, что это не он. Что бы ни сделала с ним тень, Данн больше не с нами. Он стал кем-то другим, чем-то совершенно другим, и я могу только с ужасом наблюдать, как он смотрит на нас троих.

– Вы не сможете выиграть эту битву, – говорит он, и его голос меняется с привычного тона Данна на хриплый, демонический посреди предложения. – Мы выследим каждого из вас. Страна чудес умрет, как и этот жалкий чудак.

Данн поднимает руку к лицу, пальцы медленно скользят по коже. Одной рукой он хватает себя за подбородок, другой – за макушку, и быстрым движением с невероятной точностью скручивает шею, ломая себе позвоночник.

Я кричу, ужас пронизывает мое тело, когда Данн падает на землю, сваливаясь в искаженной куче.

Я хочу бежать, кричать, плакать, но все, что могу сделать, это стоять в объятиях Чеса, шок превращает мое тело в глыбу льда.

Данн мертв.

Он покончил с собой.

И теневое чудовище заставило его это сделать.

– Данн! – Дион кричит имя своего брата, его мучительный голос нарушает тишину леса вокруг нас. Он бежит вперед, бросая свой меч и падая на колени. Он переворачивает тело Данна дрожащими руками, укладывая его как можно более естественно, а затем встряхивает его. – Данн. Проснись.

Мы все знаем, что уже слишком поздно, ничего нельзя сделать, но это не мешает мне надеяться и молча молиться, чтобы он пришел в себя. Чтобы он открыл глаза, внезапно освободившись от тени, которая овладела им, и был совершенно здоров.

Шум мира затихает, и я становлюсь гиперчувствительной к своему собственному дыханию. Края моего зрения темнеют, и я чувствую, как бессознательность тянет мой разум, но я отказываюсь терять сознание. Не здесь, не сейчас.

Я вырываюсь из рук Чеса, и медленно иду вперед, опускаясь рядом с Дионом, который рыдает в рубашку Данна. Я не могу ничего сказать или сделать, чтобы исправить ситуацию. Я не могу ничего предложить, чтобы облегчить боль Диона, утешить его каким-либо образом. Поэтому просто сижу рядом с ним, с разбитым сердцем и ощущением, будто в моей груди расцвела свежая рана.

– Дион, – говорю я, осторожно протягивая руку к его руке. – Мне так жаль.

Я не знаю, слышит ли он меня или его плач заглушает все остальное. Если слышит, то игнорирует и продолжает рыдать, пока его голос не становится хриплым. Чес подходит и помогает мне встать, наклоняясь так близко, что его губы касаются моей кожи, и шепчет мне на ухо.

– Думаю, нам стоит оставить его на несколько минут одного, – говорит он, уводя меня от парней на несколько метров.

– Чес, – говорю я, стараясь сохранять ровный голос. – Что только что произошло?

Он смотрит на меня, в его глазах отражается глубокая печаль.

– Тьма забрала его.

Мои руки дрожат, колени подкашиваются, когда я смотрю на Диона и Данна. Этого не должно было случиться. Мы все должны были вместе добраться до часовой башни. Данн должен был научить меня готовить.

– Это нечестно, – говорю я, и голос срывается.

– Я знаю, – говорит он, прижимая меня к своей груди. В тот момент, когда его руки обнимают меня, рыдание сотрясает все мое тело. – Это нечестно.

Грифон, Шляпник, Данн.

Кого еще мы потеряем, пока не сможем остановить тьму? При мысли о потере Чеса или Диона грудь сжимается от боли. Даже Тори, хотя она нас бросила. Я не могу вынести мысли о потере кого-либо из них, и меня тошнит.

Сколько еще людей должно умереть, прежде чем мы спасем Страну чудес?

Останется ли вообще кто-либо, кого нужно спасти?

Глава 21

Дион

Я вспоминаю каждую нашу с Данном ссору, которых было не так много, и ни одна из них не была настолько серьезной, чтобы я больше не хотел с ним разговаривать. Мы были неразлучны с самого первого дня, с тех пор как появились в Стране чудес, и я никогда не думал, что когда-нибудь останусь без него.

В прошлом, я думал, что если тьма заберет его, то самолично ей отдамся, но теперь, когда этот момент настал, я знаю, что он бы этого не хотел. Данн обладал многими чертами, но не эгоистическими. Он был не таким, как я. Он был заботливым, добрым и бескорыстным. Он был всем, к чему я стремился, но никогда не мог.

Он хотел бы, чтобы я пошел и сразился с тьмой, отомстил за его смерть. Он хотел бы, чтобы я спас Страну чудес, даже если сейчас это последнее, о чем я думаю, и я знаю, что он был бы чертовски зол, если бы я попытался пойти по легкому пути. Поэтому, вместо того чтобы направить свой меч на себя, как я хотел сделать несколько раз за последний час, я собираюсь использовать его во благо. Я убью каждого монстра, который встанет на моем пути, во имя его памяти, и, если смогу, спасу этот мир от той же участи, что постигла Данна.

При мысли о нем у меня сжимается грудь. Даже после всех лет, проведенных вместе, их было явно недостаточно.

Я блуждаю по лесу без цели, как оцепеневшая тень самого себя. Я ничего не чувствую. Я ничего не могу сделать. Я не знаю, как жить без своего близнеца, своей второй половинки.

Чес предложил устроить ему достойные похороны и помочь мне выкопать могилу, и как бы я ни хотела найти время, чтобы почтить его память и как следует его оплакать, его попросту нет. Чертово время. Кажется, его никогда не хватает ни на что.

Нам нужно уходить. Кровь и суматоха обязательно привлекут еще больше монстров, и хотя мы сможем победить каждого из них, должен быть более разумный способ отомстить им. Нам нужно придерживаться плана Алисы по поиску чудаков и выяснить как можно больше информации о монстрах и о том, откуда они берутся.

Только теперь я с большим нежеланием готов поймать одного из них и пытаться вытянуть из него ответы. Не после того, что произошло.

Я не виню Чеса или Алису за смерть Данна. Это не их вина, как они могли знать, что произойдет? Никто из нас ничего не знает об этих монстрах, и только они виноваты в том, что в моей груди горит большая дыра.

Как мы могли знать, что они вселяются в людей? Что они используют свою сущность, чтобы контролировать их? Это все темная магия, которую мы не понимаем.

Я смутно осознаю, что Чес и Алиса идут за мной, но не обращаю на них внимания. Я не могу. Все, что я могу сделать – это продолжать идти, удаляясь от тела брата, борясь с оцепенением, которое поглощает меня и угрожает задушить. Я хочу, чтобы оно захватило мои легкие и положило конец моим страданиям, но это не то, чего хотел бы Данн.

Я несу оба наших рюкзака, не в силах оставить его неиспользованные припасы, но мне кажется, что вместе с ними, я несу и его. Куда бы ни пошел, я никогда не смогу убежать от потери, которая будет преследовать меня, постоянно напоминая о том, как я провалился. Мы обещали всегда поддерживать друг друга, но я не смог, я был недостаточно хорош для него. Я позволил ему умереть, хотя не знаю, что мог бы изменить, и никогда не смогу себе этого простить.

– Дион, – голос Алисы вырывает меня из раздумий, и я смотрю на ее размытую фигуру. Мои глаза затуманены, я не хочу видеть ничего, кроме того, кто никогда больше не будет смотреть на меня.

Я хочу ответить, но не могу сказать и слова.

– Мы собираемся сделать привал в пещере недалеко отсюда, – тихо говорит она. – Ты не против?

Мне все равно, что мы делаем и куда идем, все равно. Я пойду с ними, потому что мне некуда больше идти и не с кем. Если они хотят остановиться в пещере, канаве или на дереве, мне все равно. Будет полезно отдохнуть, закрыв глаза на какое-то время.

Может быть, я встречу Данна в своих снах и смогу сказать ему, как мне невероятно жаль за все случившееся.

Каждая мысль, почти каждое воспоминание, которое у меня есть, связано с ним. Без Данна я не чувствую себя целым. Я чувствую себя наполовину собой, как будто потерял важную часть тела, и научиться жить без нее будет самым трудным испытанием в моей жизни.

– Блядь, – шиплю я сквозь зубы, отводя взгляд, когда глаза начинают щипать. Я выплакал все, что мог, или все, что – как я думал – мог, но слезы все равно не перестают течь. Хотел бы я, чтобы Чес и Алиса не видели меня таким, слабым и разбитым. Уязвимым, как никогда раньше. Но несмотря на это, Алиса просто смотрит на меня добрыми глазами и берет меня за руку.

– Если тебе что-нибудь понадобится, я рядом.

Это добрый, но бессмысленный жест. Она не может дать мне то, в чем я больше всего нуждаюсь, а я сейчас не хочу ничего другого. Я хочу умереть, но я обязан ради Данна остаться в живых.

Пещера, о которой говорила Алиса, высечена в скале, она пустая и темная. Не знаю, откуда Чес узнал о ней, но он ныряет внутрь, чтобы убедиться, что там чисто, а затем дает нам знак следовать за ним. Снаружи проникает достаточно света, чтобы мы могли разглядеть свои руки перед лицом, но не больше. Это идеальное место, чтобы остановиться и отдохнуть, полностью скрывшись от внешнего мира.

Я бросаю наши рюкзаки на землю в глубине пещеры и опускаюсь на колени, полностью лишенный сил. Не дожидаясь вопросов или предложений, я ложусь, используя рюкзак Данна в качестве подушки, закрываю глаза и погружаюсь в сон.

Когда я просыпаюсь, на улице еще светло. Чес спит, сидя у задней стены, склонив вбок голову, а Алиса сидит у входа в пещеру. Моим глазам нужно немного времени, чтобы привыкнуть к свету, и когда я моргаю, чтобы прояснить зрение, вижу, что она пишет что-то в дневнике Шляпника.

Странно.

Мне хочется пошевелиться, подойти к ней и спросить, что она пишет, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, давящих на мою голову, но у меня нет сил двигаться. Я не знаю, найду ли я когда-нибудь в себе силы что-либо делать, и я снова закрываю глаза.

Когда я просыпаюсь во второй раз, Чеса уже нет. Алиса лежит рядом со мной, ее голова рядом с моей, она отвернулась от меня, и вид этой картины почти заставляет улыбнуться. Почти. Это дружеский жест, но не назойливый и не навязчивый. Она по-своему внимательна, хотя и не любит близости с людьми.

Вместо того, чтобы протянуть руку и разбудить ее, как мне хочется, я сажусь, голова болезненно пульсирует, и тихо встаю. Я иду к концу пещеры, чтобы заглянуть наружу, и вижу Чешира, сидящего у входа и строгающего кусок дерева кинжалом Алисы.

Мне немного больно видеть его с ее оружием, зная, какая связь между ними. Если бы Данн не предложил нам патрулировать вместе, вчера ночью были бы только я и Алиса, и все могло бы сложиться по-другому, но теперь я не вправе обижаться на это. Данн и я должны были провести ту ночь, смеясь и дурачась под звездами.

Она навсегда останется одним из моих последних воспоминаний о нем.

– Ты проснулся, – говорит Чес, не поднимая на меня глаз.

– Еле-еле, – хриплю я, горло болит. Я сажусь на противоположной стороне и смотрю, как он работает. – Что ты делаешь?

– Убиваю время, – он не отрывает взгляда от куска дерева, а я не настаиваю. Наверное, это что-то для Элис. – Как ты себя чувствуешь?

– Как труп, – у меня нет лучшего способа объяснить, насколько ужасно я себя чувствую, поэтому и не пытаюсь.

– Мне жаль, Дион… – начинает он, но я перебиваю его.

– Не надо, – не то чтобы я не ценил его соболезнования, я их ценю, просто сейчас не хочу их слышать. – Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Он на мгновение задумывается, сосредоточившись на том, чтобы вырезать кончиком кинжала то, над чем работает. Я думаю, что мы просто будем сидеть в тишине, но он наконец отвечает.

– Помнишь, как однажды Красная Королева приказала всем в Стране чудес ходить на четвереньках в течение дня? – спрашивает он. – А если мы не выполняли этот приказ, нас подвешивали за пальцы ног во дворе и пороли на глазах у всех?

Воспоминание смутное, но настолько неожиданное, что я слегка смеюсь. Королева была известна тем, что придумывала идиотские правила, которые, по ее мнению, должны были соблюдать все. Возможно, она хорошо укротила подданных внутри замка, но не могла контролировать большинство из нас за его стенами.

– Да, – говорю я, улыбаясь.

Он ждет еще несколько секунд, поворачивая фигурку то в одну, то в другую сторону, прежде чем вернуться к работе.

– Я до сих пор иногда об этом вспоминаю.

– Ты это делал? – спрашиваю я, благодарный за кратковременное отвлечение. Мы с Данном ни за что бы не подчинились, как обычно, когда дело касалось ее приказов.

– Черт, нет конечно, – Чес смеется, качая головой. – Я сказал ей, что она может отлизать мне задницу, а потом насрал в ее розовые кусты.

Я смеюсь, представляя Чеса в его кошачьей форме, насравшего на драгоценные цветы Красной Королевы. Это самое нелепое, что он мог сказать, и как раз то, что нужно, чтобы отвлечь меня хоть на мгновение.

– А как насчет того раза, когда она приказала всем говорить задом наперед? – спрашиваю я, вспоминая еще одно глупое правило королевы. Было очень смешно слушать, как все пытались правильно произносить слова, боясь последствий, если ошибутся.

– Да. Я послал ее и в тот раз.

Смеяться гораздо приятнее, чем плакать, и, хотя это всего лишь капля радости в реке боли, я благодарен за это.

– Вот, – говорит Чес, протягивая фигурку, над которой он работал.

Я протягиваю руку спустя мгновение и беру ее, гадая, зачем он мне ее дает, если она для Алисы. Ему нужно мое одобрение? Он хочет, чтобы я поздравил его с тем, что он заполучил девушку, которая мне нравилась?

Но когда я смотрю на статуэтку, я вижу голову. Лицо мужчины с широко раскрытыми глазами и ухмылкой. Оно немного грубовато, но выглядит знакомо. Немного похож на меня.

– Давно я ничего не делал, – говорит он, кладя кинжал рядом с собой. – Как-то потерял к этому интерес, но решил сделать тебе что-нибудь на память. Если не нравится, ничего страшного. Наверное, она не очень похожа на него, но я не хотел сидеть над тобой, пока ты спишь.

Это не я. Это Данн. Крошечная фигурка, вырезанная из дерева.

– Дерево взято из его цепа, – добавляет он.

Это такой внимательный, но небольшой жест доброты, и я не могу не смотреть на лицо с восхищением. У меня в горле образуется комок, который не исчезает, когда я пытаюсь прокашляться.

– Спасибо, – говорю я, обхватывая голову фигурки пальцами и сжимая ее. – Я очень признателен.

– Не за что, – он встает и потягивается, вытягивая руки над головой. – Я пойду вздремну, прежде чем мы отправимся к часовой башне, если ты не против.

Я киваю, отводя взгляд и уставившись на деревья неподалеку, пока он направляется внутрь. Мне хочется броситься на них со всей скоростью, крича, чтобы монстры пришли и нашли меня, только чтобы я мог выплеснуть свою злость. Я хочу, чтобы они все страдали так же, как я, и хочу быть тем, кто причинит им боль. Может быть, если повезет, у меня будет такая возможность, прежде чем горечь сведет меня с ума.