Текст книги "Красиво сломан (ЛП)"

Автор книги: Порша Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Боже мой, – бормочу невнятно. Все в комнате, включая самого мистера Скотта, выглядят застигнутыми врасплох.

– Что?! – озадачено говорит мистер Скотт.

– Да, думаю, ты ещё долго трахал её после того, как я узнал, потому что у неё появился твой ребёнок в девятнадцать. У тебя, блять, семилетняя дочь. Её зовут Уилла. Мило, да? – говорит Крис злобно.

Миссис Скотт встаёт со своего места и выбегает из комнаты. Мистер Скотт проходит мимо Криса и следует за ней.

– Наши ужины всегда самые лучшие, не так ли? – он смеётся. Эйдан качает головой.

– Не самый верный способ, чувак, – презрительно говорит Эйдан.

– Хорошо, скажи мне, Эйдан. Как я должен был противостоять своему отцу, трахающим мою лучшую подругу? – спрашивает он его сердито.

– Кто ты вообще? Потому что, если ты Крис, то повёл себя, как настоящий осёл, – говорит Эйдан, покидая комнату.

– Как я стал виноватым? – кричит он сердито. Я забираю Кэйлен и подхожу к нему.

– Я знаю, что тебе сейчас больно. Не могу представить, что ты чувствуешь. Но то, как ты справился с этим... Это не похоже на тебя, – говорю ему, и Крис хмурится.

– Мне не больно, я разъярён. Я злюсь, я чертовски зол! Он это заслужил! – выражение лица Криса жёсткое и холодное. Я киваю.

– Я не оправдываю его. Но ты был так занят, пытаясь прижать его, что не заметил, как сильно страдала твоя мама. Каждый удар, который ты наносил ему, доставался и ей, – я пытаюсь достучаться до него. Он даже не смотрит на меня. – Когда тебе действительно понадобится кто-то, чтобы поговорить об этом, я здесь, – произношу, передавая ему Кэйлен. Я не уверена, Кэл это или Крис, но кем бы он ни был, он не исчезнет рядом с ней, а мне после такого нужно поспать. Это было слишком.

***

Проснувшись, я проверяю свой телефон. Сейчас половина третьего ночи. Я поднимаюсь наверх в комнату Криса, чтобы убедиться, что он не против присутствия Кэйлен. Поднявшись наверх, замечаю мистера Скотта, держащего в руках свою голову, сидя под дверью своей комнаты. Я оборачиваюсь, чтобы спуститься вниз.

– Лорен, – зовёт он меня. Я останавливаюсь и подхожу к нему. Он выглядит ужасно. Сухие пятна от слёз на щеках. Волосы в беспорядке, я не могу помочь, но какой-то части меня его жалко.

– Знаю, ты думаешь, что я самый низкий человек на земле. После моего отношения к тебе и услышанного, – говорит он. Я тихо стою, не зная, что сказать. – Я самый тупой человек на планете, – смеётся он над собой и начинает плакать.

Я не знаю, что делать. Мы столкнулись слишком внезапно.

– Она никогда меня не простит, – шепчет он. Ох, это так неловко.

– Могло быть и хуже. Кэл мог вернуться, – шучу, пытаясь поднять его настроение. Он хихикает.

– Худшая часть всего этого. Сегодня здесь был Крис. И я сделал Криса таким, – говорит он, качая головой. – Я повлиял на разрушение своей семьи больше, чем когда-либо смог бы Кэл, – продолжает он. – Я винил его в собственной глупости. За ошибки, которые совершил сам. Вымещал всё на нем. Ненавидел его, потому что он видел, что я сделал, затыкал ему рот и слишком трусил, чтобы сказать жене правду, – продолжает он. – Ты можешь поговорить с ней? – отчаянно просит он.

– Я... Я... Ей, наверное, нужно побыть одной, – говорю ему.

– Нет, она не должна быть одна. Она не хочет со мной разговаривать. Это съедает её! – он встаёт и берёт меня за руку. – Скажи ей, как мне жаль и как сильно я её люблю. Что мы с Лизой были самой большой ошибкой в моей жизни, и я переживал какой-то сумасшедший кризис среднего возраста. Я никогда никого не любил так сильно, как Гвен. Пожалуйста, скажи ей, – он умоляет меня, проводя к двери.

– Но как мне туда попасть? – судорожно спрашиваю его.

– Дверь не заперта. Она говорит, что не хочет меня видеть, и я уважаю её желания. Но я слышу, как она плачет. Она не спит. Пожалуйста, будь рядом с ней, – я киваю, желая сделать всё, чтобы уйти от него. Его безысходность и отчаяние просто витают в воздухе. Я неохотно поворачиваю ручку их спальни, и она открывается, как он и сказал. Я слабо улыбаюсь, когда вхожу, и закрываю дверь.

– Миссис Скотт, – тихо зову я. Свет льётся сквозь открытую дверь ванной комнаты. Я подхожу и вижу миссис Скотт, сидящую на полу, прислонившись спиной к их ванне. Она не плачет, но выглядит оцепеневшей. – Надеюсь, я вас не беспокою, – говорю я. Она смотрит на меня и слегка улыбается.

– Уильям попросил тебя войти сюда, не так ли? – спрашивает она. Её голос сухой и хрупкий. Она, должно быть, плакала часами.

– Да, – произношу, не зная, должна ли я улыбаться или плакать вместе с ней. Она выглядит по-другому. Словно ей пять лет. – Я могу выйти, если вы хотите побыть в одиночестве, – говорю я тихо, и миссис Скотт качает головой, поэтому я сажусь на крышку унитаза. Она надолго замолкает.

– Я провела столько времени в этой ванной, когда болела, – говорит она через пару минут. – Химия сделала меня такой страшной, – продолжает она. – Я приходила сюда, чтобы скрыть свою тошноту. Я знала, как они страдают, видя мою боль. Я буквально хотела умереть. На самом деле. Я так устала каждый день быть больной, – говорит она, крепко сжимая голову. – Но я продолжала держаться. Я сражалась снова и снова, потому что знала, что после моей смерти они никогда не станут прежними, они не смогут жить без меня. Я не хотела оставлять свою семью в разрухе. Я просила Бога сделать меня сильнее и лучше, даже если этого будет достаточно, чтобы Крис снова полюбил своего отца, как раньше, – говорит миссис Скотт, и её голос ломается на последних словах. – Я знаю, когда началась интрижка, – она качает головой. – Уильям, он был счастлив. Счастливее, чем за всё то долгое время, – смеётся она, но горько и похоже, что ей больно.

– Он проходил через какой-то... я могу это назвать только кризисом среднего возраста. Он был сам не свой. Замкнутый, продолжал говорить, что не чувствует себя совершенным. Он не был счастлив, и я пыталась сделать всё, чтобы его осчастливить, но не могла прорваться сквозь стену, которую он построил. Он оставался таким месяцами, а потом, как гром среди ясного неба, хандра закончилась. Он снова стал человеком, которого я знала и любила, – вздыхает она, и слёзы снова наполняют её глаза. – Я думала, что это из-за того, что я сделала. Что он снова влюбился в меня, но всё это время он был счастлив, потому что спал со сверстницей нашего сына, – начинает плакать она. – Меня от этого тошнит. Они делали это в нашем доме. В нашем доме, Лорен. Как они могли это делать? – вопрошает она, плача сильнее. – Я позволяла ей спать в моём доме, я научила её готовить. О Боже, она просила у меня совета о мальчиках.

Миссис Скотт качает головой.

– Насколько глупой я была? Всё это время она одевалась в свои маленькие шорты и майки, а я думала, что она выставляет себя напоказ, чтобы привлечь внимание Криса, но, оказывается, она преследовала моего мужа. У неё был роман с моим мужем, – говорит она, ударяя себя по коленям.

Я встаю, наклоняюсь и обнимаю её. Крепко и долго, она обнимает меня в ответ.

– Я не могу иметь детей, Лорен. Я никогда не могла дать ему ребёнка, – плачет она мне в плечо. – Они сломали моего ребёнка, Лорен, и сделали своего собственного. Я не могу простить их за это. Не могу, – говорит она, сжимая меня сильнее.

Глава 17

Лорен

Мы уехали на следующий же день. Миссис Скотт отправилась к сестре ещё раньше. Она не уверена, что ей дальше делать, но говорит, что больше не может оставаться в одном доме с мистером Скоттом. Мы предложили ей приехать к нам в Чикаго, если захочет. Она сказала, что примет наше предложение. Честно говоря, предложение сделали не мы, а только я.

Крис.

У меня даже язык не поворачивается называть его Крисом, он сильно изменился. Услышав правду от Лизы, он очень разозлился и стал совершать абсолютно не свойственные ему вещи, но уж лучше так. Сейчас он замкнутый, тихий и капризный.

Просто оболочка самого себя.

Я поняла, что всё может обернуться плохо, когда услышала секрет Лизы, но, когда прозвучали слова о том, что у Криса есть младшая сестра, у меня просто не нашлось слов. Я знала, что битва будет тяжёлой, когда мы уже раскопали такую глубокую яму, но не ожидала, что он так себя поведёт. Мы живём в Чикаго уже три недели, и он не плакал, не смеялся, почти не говорил. Он как робот, лишённый каких-либо признаков личности. Хоть какую-то тень прежнего Криса в нём можно увидеть, только когда он играет с Кэйлен. Время от времени появляется мимолётный проблеск радости, минутка счастья, но на этом всё и заканчивается. Он не хочет ни с кем разговаривать, даже с мамой. Она звонит каждый день, чтобы проверить его, а он просто сидит на телефоне, отвечая одним-двумя словами. От остальных он полностью отгородился.

Как и ожидалось, говорить со своим отцом или с Лизой у него и в мыслях желания не появляется. Они оба звонят несколько раз в день. Не вместе, насколько мне известно. Я сказала мистеру Скотту, что Крису нужно время. Наверное, много времени. Ну, а что сказать Лизе, я не знаю. Не думаю, что они когда-нибудь вернутся к прежним отношениям. Он не хочет говорить даже с Эйданом, почти не разговаривает со мной. Крис делает только одну привычную вещь: играет на гитаре. А ещё он не выключает мой iPad, что немного странно, так как он никогда не занимался электроникой. Каждый день в течение нескольких часов и это не раздражает.

– Он похож на зомби, и я понятия не имею, что делать. Я не могу сказать ему, что понимаю его чувства, и всё будет хорошо. Его отец изменял матери с его же лучшей подругой, от которого она в тайне родила ребёнка. Как это можно пережить? Его семья разрушена. Теперь, когда я смотрю на него, я не вижу ни Криса, ни Кэла, – говорю я Хелен. Её не было в городе с тех пор, как я вернулась в Чикаго, и мне так приятно иметь возможность поговорить с ней сейчас. – ... и это может показаться сумасшедшим, но всякий раз, когда я покидаю дом, у меня появляется странное чувство, что за мной следят, – говорю я ей, смеясь над абсурдностью сказанного. – Мне кажется, я начинаю сходить с ума, – говорю я, делая глоток кофе из бистро в вестибюле нашего здания.

– Ты не сходишь с ума, Лорен. Ты находилась под большим давлением, и я благодарю тебя за то, что ты так хорошо держишься, – говорит она, сжимая мою руку.

– Что с ним? Если Кэл его альтер и помогает ему, когда происходит подобное, то где он? – судорожно спрашиваю я.

– Я считаю, что Кристофер эмоционально закрылся. Он полностью отмежевался от реальности. Он заблокировал Кэла. Как раз это я имею в виду, когда говорю, что Кэл и Крис – одно целое. Даже когда Кэл не находится на ведущей позиции своего сознательного состояния, подсознательно он всегда с Крисом. Не может быть Криса без Кэла и Кэла без Криса. Они оба составляют человека, которого ты знаешь и любишь, – объясняет она, и я глубоко вздыхаю.

– Так что же нам делать? Как мы можем их исправить? Он же не может оставаться таким вечно? – спрашиваю с тревогой.

– Мне нужно увидеть, как далеко он зашёл, – отвечает она.

– Он сказал мне, что ни с кем не хочет видеться или разговаривать, – говорю ей.

– Если он не проявляет никаких эмоций, тогда не проявит и гнева с раздражением или разочарованием, – отвечает Хелен.

***

Когда мы входим, Крис почти не обращает на нас внимания. Его взгляд всё ещё прикован к телевизору, он смотрит «Ник Джуниор», как и до моего ухода (прим. пер.: Nick Jr. – американский телеканал для детей дошкольного возраста).

– Привет, малыш, – говорю я весело. Он ничего не отвечает, как обычно, только слегка кивает.

– Кристофер, я так рада тебя видеть, – с энтузиазмом начинает Хелен. Когда он не отвечает, она поднимает Кэйлен.

– Привет, красавица. Я так скучала по тебе, – приседает она, целуя Кэйлен в щёку.

– Как же она похожа на тебя, Кристофер, – говорит Хелен, вставая перед ним. Он ничего не отвечает. – Я сожалею о том, что случилось с твоими родителями, – продолжает она, садясь рядом с ним. Он переводит взгляд на меня, а потом возвращает его на телевизор.

– Я же сказал тебе, что не хочу ни с кем разговаривать, – говорит Крис тем же монотонным голосом, который он начал использовать с тех пор, как мы переступили порог нашего дома. С того самого момента его тон не опускался и не поднимался.

– Лорен говорила, но я знала, что ты сделаешь для меня исключение, – игриво щебечет Хелен.

– Чего ты хочешь, доктор Лайс, – говорит он стойко.

– Я пришла посмотреть, как у тебя дела. Что я могу сделать, чтобы помочь тебе.

– Мне не нужна помощь, я никогда не чувствовал себя так хорошо. Я в полном порядке, – говорит он, хватая пульт рядом с собой и переключает канал. Терпение, которое я сдерживала последние две недели, начинает ослабевать.

– Ты не в порядке, Крис! – я вмешиваюсь. Разочарование перевешивает терпение, которое держалось на ниточке всё это время. Он мельком смотрит на меня, но ничего не говорит. Хелен бросает на меня предупреждающий взгляд, и я вздыхаю, садясь на диван напротив них.

– Как тебе в Чикаго? – спрашивает она, меняя тему.

– Всё в порядке, – отвечает он.

– Ничего не заставляет скучать по дому?

– Теперь это мой дом, – говорит он, отражая все удары.

– Счастлив ли ты, Крис? Приносят ли тебе счастье Лорен и Кэйлен? – продолжает Хелен, и это единственный вопрос, на который я хотела бы услышать ответ.

– Я не хочу говорить о них с тобой, – говорит он, вставая с дивана и уходя на кухню. Я следую за ним.

– Хорошо, поговори со мной об этом. Ты счастлив здесь, с нами? – спрашиваю его, в то время он проверяет холодильник с таким видом, как будто меня здесь нет. С той самой ночи он обращается со мной, как с предметом мебели.

– Я здесь, – небрежно говорит он.

– Ты? – смотрю ему в глаза. Я размахиваю перед ним рукой, а он просто обходит меня и возвращается на своё место перед телевизором со своей содовой в руке. Я качаю головой и смеюсь над собой.

– Хелен, я не собираюсь с тобой разговаривать. Ты можешь начинать подниматься и уходить, когда будешь готова, – говорит он тем же безразличным тоном, от которого мне хочется кричать.

– Я бы хотела, чтобы она осталась, – говорю я раздражённо.

– Неважно, – он делает глоток своего напитка. Затем садится рядом с Кэйлен на пол и начинает играть с ней и её кубиками.

– Лорен, мне нужно идти, но перед этим я сбегаю и захвачу кое-что из машины для тебя, – говорит Хелен, вставая и идя к двери.

– Мне сходить с тобой? – интересуюсь со вздохом.

– Нет, это займёт всего минуту, – отвечает она перед уходом. Я сажусь на диван, сложив руки, и наблюдаю за его жизнью в мире, частью которого больше никто не является. Даже мне не позволено быть его частью. Ну, Крис хотя бы общается с Кэйлен.

– Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, – говорю я вслух.

– Я разговариваю с тобой, – быстро отвечает он. Но он может говорить, только когда я спрашиваю его о чём-то. Похоже на швыряние камня о кирпичную стену.

– Ты отвечаешь мне. Это не разговор.

– Не знал, что есть разница, – говорит Крис, сосредоточив всё внимание на стенке, которую он строит из маленьких кубиков Кэйлен. У него и без этой достаточно стен. Если бы рядом не было дочери, я бы пошла и пнула его чудо-постройку. Я пыталась быть терпеливой, понимающей и покорной, но он уже довёл меня до края. Он не может думать, что я буду жить с человеком, похожим на робота. Он просыпается, принимает душ, ест, готовит, играет с Кэйлен, смотрит телевизор и играет на гитаре, но даже не передо мной. Просто уходит в гостевую комнату. А потом ложится спать со мной в одну постель, но даже не притрагивается ко мне, мы в огромной двуспальной кровати, и между нами вполне могут поместиться эти маленькие Близнецы, которых показывают в старых телешоу – вот настолько далеко мы друг от друга. Я могу жить с Крисом, я могу жить с Кэлом, но кем бы не являлся этот человек, я не могу этого сделать. Я думала, Хелен может помочь, но как она это сделает, если он отказывается говорить и с ней. Через несколько минут мой телефон вибрирует. Хелен просит встретиться с ней в кафе.

– Я вернусь, – информирую его, хватая ключи.

– Ага, – односложно отвечает он, даже не глядя на меня. Ожидаемо, но всё равно хочется закричать. Спустившись в лобби-кафе, я обнаруживаю Хелен снаружи.

– Теперь понимаешь, о чём я? – говорю я, когда добираюсь до неё.

– Понимаю. Но этого стоило ожидать, учитывая произошедшее. Он вообще с тобой не разговаривает? – интересуется она.

– Всё примерно так, как было при тебе. Крис полностью закрылся от меня, – я пожимаю плечами, пытаясь не показывать, насколько мне больно.

– Ты должна понимать, что у Криса был сильный моральный ориентир, который базировался на семье. Он был очень близок с отцом. Крис считал его образцом для подражания. Его ценности, его убеждения – всё вытекает из этих отношений. Личность, которую он выстроил, стояла именно на этом фундаменте, а теперь вся его структура потерпела крах. Он сомневается во всём, что когда-либо знал или считал правильным, – объясняет она.

– Значит, вся его вера в семью, верность... любовь испарилась? – такие мысли вызывают слёзы, но я приказываю себе не плакать. Хелен сочувственно улыбается мне.

– Просто прямо сейчас для него всё вокруг сомнительно. Тем не менее, он здесь, с тобой и Кэйлен. Это о многом говорит, – утешает она меня, сжимая моё плечо.

Я глубоко вздыхаю.

– Что же мне делать? – я нуждаюсь в том, чтобы хоть кто-нибудь указал мне верный путь, потому что я понятия не имею, в какую сторону повернуть.

– Что ты делала с тех пор, когда он стал таким?

– Я… я ничего не делала. Я пыталась дать ему немного времени. Мне казалось, что через некоторое время он просто вырвется из этого, но на следующей неделе этому его состоянию стукнет месяц. Я просто не хотела всё усугублять.

– Нам нужно, чтобы Крис снова почувствовал что-нибудь. Чтобы он снова впустил свои эмоции.

– И как мне это сделать?

– Однажды тебе удалось влюбить в себя Криса и Кэла. Вряд ли так трудно заставить их вспомнить, почему, – говорит она с обнадёживающей улыбкой. Я хихикаю.

– Не знаю, готова ли я снова пройти через это, – признаюсь ей.

– Что ж. Эмоции легко переплетаются, будь то счастье, радость, грусть или гнев. Заставь его почувствовать что-то одно, а остальное просочится само по себе.

***

По возвращении в нашу квартиру, конечно же, ничего не меняется. Не то чтобы я чего-то ожидала, но в последнее время моя жизнь переворачивается в мгновение ока. Хелен сказала вызвать у него какое-нибудь чувство.

Да, это будет легко.

– Я подумала, что мы могли бы сходить поужинать сегодня вечером. Есть так много удивительных ресторанов, – говорю ему. Он поглядывает на меня.

– Как хочешь, – пожимает он плечами. Я глубоко и разочарованно вздыхаю и ухожу в свою спальню. Беру телефон и звоню Анджеле. На прошлой неделе она закончила свою диссертацию и уехала в отпуск на Багамы, чтобы отпраздновать.

– Привет, дорогая! – говорит она с энтузиазмом.

– Привет. Чем занимаешься? – невинно спрашиваю её.

– Ничего особенного, смотрела марафон «Преступления в объективе», в основном, – смеётся она. (Прим. пер.: «Snapped» – американский телевизионный сериал о реально произошедших преступлениях женщин-убийц).

– Целый марафон? Разве это не удручающе?

– Да, наверное, так и есть, – признаётся Анджела.

– Ну, у меня есть идеальный способ принести немного солнечного света в твою жизнь, – смеюсь я.

– И как бы ты это сделала? – спрашивает подруга осторожно.

– Оставила бы Кэйлен у тебя на выходные, – говорю я оптимистично.

– В самом деле? Конечно, с радостью. Что ты планируешь... как дела, он всё ещё ведёт себя, как массовка Ходячих мертвецов? (прим. ред.: отсылка к популярному сериалу «Ходячие мертвецы»).

– Практически. Я поговорила с Хелен, и она сказала, что я должна попытаться сама вытащить из него что-нибудь.

– И как ты собираешься это сделать? – она хихикает.

– У меня есть пара идей, но рядом с Кэйлен их немного сложно реализовать, – признаюсь я.

– Хм-м-м. Ты должна рассказать мне, как всё произойдёт, – смеётся она. – Как бы то ни было. Да, я приехала на выходные. Привози её, когда будешь готова.

– Отлично. Я буду через полтора часа, если ты не против.

***

Закончив собирать вещи Кэйлен, я подхватываю её на руки с пола гостиной. Крис с любопытством смотрит на меня, когда я её одеваю, но ничего не говорит.

– Ты рада, что останешься с тётей Энджи на этих выходных, принцесса? – спрашиваю у Кэйлен. Затем бросаю взгляд на Криса. Он встаёт со своего места и подходит к нам. Целует Кэйлен в лоб и уходит наверх. Мне даже не нужно гадать зачем. Когда я вернусь, он будет играть на гитаре в гостевой комнате за закрытой дверью. Мне нужно всего пятнадцать минут, чтобы добраться до Анджелы. Когда мы приезжаем, она быстро отвечает на звонок домофона, и я начинаю восхождение по лестнице в её квартиру.

– Привет, принцесса! – она визжит от возбуждения, забирая Кэйлен из моих рук. – Что случилось, мамочка? – спрашивает Энджи, не отрываясь от Кэйлен.

– Мне нужно вернуться к тренировкам. Твоя лестница чуть не убила меня, – говорю я, пытаясь перевести дыхание.

– Готова ли ты к развлечениям с тётей Энджи? – она воркует, снимая пальто с Кэйлен.

– Она должна уснуть в течение следующего часа, плюс-минус, – предупреждаю её.

– Не беспокойся, если она не уснёт, мне хватит забавных вещей для нас на целую ночь. А что насчёт тебя и твоего муженька? – игриво спрашивает подруга.

– Я попытаюсь вывести его из транса, в который он впал, – пожимаю плечами.

– Как же я скучаю по нему. По ним обоим, как бы безумно это ни звучало, – смеюсь я.

– По ним или нему? Он там, внутри, Лорен. Будь это не так, он не сидел бы дома с тобой и Кэйлен, – говорит она, усаживаясь на диван и похлопывая по подушке рядом с ней. Я плюхаюсь возле неё, она переключает канал с Лайфтайм на Ник Джуниор.

– Я думала, что когда он узнает, из-за чего на самом деле появился Кэл, то ситуация улучшится, а не станет ещё хуже.

– Это одна из наиболее интересных вещей, характерных ДРЛ, – то, как этот механизм справляется с трагедией, болью, потерей. Если подумать об этом, мы все стараемся отгородиться от тяжёлых чувств. Мы убегаем. Не обязательно в масштабах страдающих этим расстройством, но на самом деле мы все ищем какую-то отдушину, будь то употребление алкоголя, наркотиков или даже шоппинг.

– Наверное, ты права, – говорю я, обдумывая её слова.

***

Когда я прихожу домой, гостиная пуста, как и ожидалось. Поднимаясь по лестнице, я, конечно же, слышу звук гитары. Я останавливаюсь рядом с дверью и пару минут просто слушаю, пытаясь придумать, каким будет мой следующий шаг.

– Заставь его что-нибудь почувствовать, – напоминаю себе тихо слова Хелен. С тех пор, как мы приехали, я делала прямо противоположное. Когда я открываю дверь, он перестает играть.

– Тебе не нужно останавливаться из-за меня, – говорю я ему игриво.

– Я всё равно заканчивал, – произносит он, начиная убирать гитару.

– Я бы хотела, чтобы ты не относился ко мне так, – начинаю я, подходя к нему.

– Как я к тебе отношусь? – спрашивает он, закрывая футляр для гитары.

– Как будто я незнакомка или соседка, которую ты терпишь. Да, тебе больно, но я лишь хочу, чтобы ты позволил мне помочь тебе. Чтобы ты впустил меня, – говорю я ему, схватив его за руку.

– Мне не больно. Всё хоро...

– Ничего не хорошо! Прекрати говорить это. Ты ходишь, как зомби! Я даже не знаю, кто ты теперь, – я умоляю его.

– Ну, значит, нас двое, – говорит он, проходя мимо меня и спускаясь вниз.

Я следую за ним.

– Так, это всё. Ты будешь таким всегда? Не разговаривать, держать всё в себе и вести себя так, будто меня не существует? – спрашиваю его сердито. – Ты позволишь ему всё разрушить? Перестать жить своей жизнью из-за его ошибки. Как ты можешь позволять кому-то иметь такую власть над тобой? – я кричу на него, Крис останавливается и поворачивается ко мне.

Она сказала, чтобы он почувствовал что-то.

Ну вот и всё.

– Кэл никогда бы не позволил ему сделать это. Он никогда не позволял чужим действиям диктовать, как ему жить или какие решения принимать, – говорю я решительно, встречая его взгляд, который от равнодушного перешёл к интенсивному в течение одного этого предложения. Он пристально смотрит на меня.

– Ты же не думаешь, что он станет, правда? – он говорит с самодовольной усмешкой на лице.

– Нет, – категорично опровергаю его слова.

Крис хихикает, как будто с шутки, о которой я не знаю.

– Значит, теперь ты смеёшься? – спрашиваю его с сарказмом.

– Что бы он ни сделал, ты всё ещё считаешь его благородным и неспособным на плохие вещи, – говорит он, качая головой. – Неужели ты не понимаешь? Не он здесь главный герой. Он не придёт, чтобы спасти нас, – продолжает он пренебрежительно.

– Ну, ты прямо сейчас точно не герой, – отвечаю я ему. Его глаз дёргается, и он отворачивается от меня.

Это работает? Не знаю, но хотя бы тон и стоическое выражение, застывшее на его лице с прошлого месяца, изменилось. Он оборачивается, скрестив руки на груди.

– Хочешь знать, почему он был в Венитане? – спрашивает он, подходя ближе ко мне.

– Он сказал мне, что в том районе жили его биологические родители, – тихо отвечаю я.

– Он сказал, что ищет Клейтона? – саркастически спрашивает он.

– Если это его отец, почему бы ему не хотеть его найти? – возражаю.

– А он сказал тебе, что хочет убить его? – говорит он небрежно, заставляя моё сердце рухнуть в живот.

– Ч-что?

– И когда я говорю это, я не имею в виду поверхностную угрозу. Он нанял людей, чтобы выследить его. Похищал людей, которых считал похожими на него. И он решительно настроен найти его и убить, – говорит он резко.

– Итак, когда ты видишь, что я тихо сижу здесь, погрузившись в свои мысли, причина не только в связи Уильяма с Лизой. Я не хочу казаться антисоциальным, просто изо всех сил стараюсь сохранить контроль в одно из самых трудных времён моей жизни, чтобы твой любимый Кэл не вышел и не убил кого-то, тем самым отправив меня в тюрьму!

Его слова эхом отзываются в моей голове, закладывая уши. Это правда? Неужели это по-настоящему?

– Кэл хочет кого-то убить? – мне не верится. Он издевается надо мной. С каких пор Крис надо мной издевается? Он пренебрежительно смеётся и заходит в нашу спальню. Я пытаюсь собраться с мыслями. Помнится, он не говорил о желании убить отца, когда мы были в одной постели и разговаривали о его родителях. Такое чувство, будто меня сейчас стошнит. Я иду в ванную, брызгаю водой на лицо и делаю глубокий вдох. Успокаиваю нервы и иду в нашу спальню. Он сидит перед телевизором, показывающим новости.

– Ты не Крис, не так ли? – нерешительно спрашиваю я.

Он поднимает взгляд к потолку.

– Какая интуиция, – сухо говорит он. Моё сердце начинает биться быстрее. Когда он назвал своего отца Уильямом, я поняла, что что-то не так.

Ещё один? Ещё один грёбаный парень?

Я берусь руками за голову и сажусь на кровать. Безумие. Так безумно. Помню, как читала, что у большинства людей с ДРЛ было больше одного альтер.

– И кто ты такой? – я бормочу, потирая виски.

– Тебе не нужно давать мне имя, но если хочешь, то можешь называть меня Коллином. Я не жажду внимания, как мой коллега Кэл, – отвечает он, меняя свою позу. Он садится прямо и даже говорит с немного другим акцентом.

– Как давно ты здесь? – спрашиваю его.

– Зависит от того, что ты имеешь в виду, – просто говорит он, а затем поворачивается ко мне. – Я всегда здесь. Перемещался туда и обратно, когда Крис нуждался во мне после разговора с Лизой. Однако, если ты про момент, когда я полностью вышел на передний план, это случилось всего несколько минут назад, когда ты пыталась вызвать Кэлвина, – отвечает он. – Однако на самом деле я всегда здесь. Мы все.

– Мы? О Иисус, – говорю я, закрывая лицо руками. – Сколько вас? – я почти боясь услышать ответ.

– Не буду беспокоить тебя этими деталями, – говорит он, подходя к нашему шкафу. Он открывает его и вздыхает.

– Кэлвин не самый любимых мой человек, но я должен сказать, что больше предпочитаю его стиль одежды, нежели Криса. Раз ты в курсе ситуации, не возражаешь, если я освобожусь от этих джинсов и футболок из универмага? – просит он.

– Мне всё равно, что ты наденешь. Почему ты пришёл вместо Кэла? – я наблюдаю, как он перебирает коробки с одеждой Кэла, упакованные в шкафы.

– Кэлвин – самая доминирующая часть нас. Он может брать контроль в большинстве случаев. Кристофер позволяет ему это делать. Тем не менее, проверяя, так сказать, Кристофера и подстрекая его, как ты делала только что, ты только подтолкнула Кэла к получению контроля, что на данный момент не в лучших интересах любого из нас, – говорит он. – Мы можем мирно сосуществовать, лишь когда все наши цели будут согласованы, – продолжает он.

– Ты имеешь в виду интеграцию?

– Можно и так назвать. До того, как Кристофер влюбился, их намерения столкнулись в конфликте. Ты направила их в более общее русло. Кристофер, узнав об Уильяме, испытал шок, который снова позволил бы Кэлвину появиться, как ты это называешь. Однако желание Кэлвина убить Клейтона не подходит никому из нас. Это уничтожит Кристофера, и никому из нас не интересно, соответствует ли тюрьма телевизионным представлениям.

Я смотрю на него, его манерность, выражения – всё в нём такое разное. Он кажется намного более утончённым, чем Крис и Кэл. Вообще-то, он немного напоминает мне Декстера.

– Хочешь бокал вина, Лорен? – предлагает он с понимающей усмешкой.

– Сколько ты помнишь? – спрашиваю его скептически.

– Я знаю всё, – говорит он с быстрой улыбкой.

– Всё? – спрашиваю я его.

– Всё, – повторяет он с широкой улыбкой.

– Крис не знает всего. А Кэл?

– Кэлвин думает, что знает, и в этом вся проблема, – говорит он, закончив одеваться. Он одет в костюм Кэла, но на нём он выглядит совсем по-другому.

– И ты расскажешь мне всё? – спрашиваю его нерешительно. Коллин подходит ко мне и улыбается.

– Я собираюсь помочь тебе, Лорен. Тем не менее, есть несколько вещей, с которыми мне нужна твоя помощь, и сегодня вечером тебе понадобится хорошее платье. И чтобы твои волосы имели чуть более презентабельный вид, – говорит он, прежде чем отправиться в нашу ванную комнату.

– О, и, если ты сможешь зайти в гостевую комнату, взять те таблетки, которые лежат у Кристофера в футляре для гитары, и выбросить их, это было бы фантастически.

– Таблетки? – недоверчиво спрашиваю я.

– Да, какой-то экспериментальный препарат, который Декстер убедил Кристофера принимать для того, чтобы избавиться от Кэлвина. Он вызывает только тошноту и бессонницу.

– Декстер дал таблетки Крису? Зачем ему это делать? Я думала…

– Помни, Лорен, у каждого есть своя цель. Невзирая на все их попытки казаться белыми и пушистыми, – отвечает он, прежде чем закрыть дверь в ванную комнату.