Текст книги "Если я сломаюсь (ЛП)"

Автор книги: Порша Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Что здесь происходит?

– Эта сумасшедшая напала на нас! – кричит блондинка, наконец, успокоившись в объятиях Кэла.

– Это вообще тебя не касается! – я пытаюсь восстановить дыхание и собраться с мыслями после ее смешного обвинения. Уж если кто и сошел с ума, так это они! – Это касалось меня и моего мужа! – возражаю я.

– Что? – недоуменно переспрашивает пожилой мужчина.

– Скажи ей, папа, она мне не верит! – я слышу, как говорит Кэл.

Все остальные слова кажутся жужжанием, так как у меня кружится голова. Надо выбираться отсюда. Не могу больше это терпеть, я как Джерри Спрингер, который готов спрыгнуть с крыльца в любой момент. Я уже начинаю идти обратно к машине, но мои ноги кажутся ватными, и все вокруг начинает кружиться, и...

* * *

Я открываю глаза, и сначала все выглядит размыто, но затем медленно начинает приобретать очертания. Я потираю виски: в них по-прежнему стучит, словно кто-то молотком бьет меня по голове.

Осматриваюсь и вижу, что нахожусь в комнате для отдыха; передо мной ярко светит теплый камин. Я смотрю в окно и вижу, что на улице совершенно темно, за исключением крыльца, освещенного фонарем. И пока смотрю сквозь прозрачное стекло, начинаю понимать, что события до этого были совсем не сном, и я их не придумала.

Я пытаюсь встать, но колени дрожат, так что быстро сажусь назад. Я вижу свою сумочку на столе возле меня. Интересно, как я сюда попала. Смотрю на дверь и понимаю, что сейчас мой единственный шанс выбраться, и выйти из этого ужасного положения, в которое сама себя загнала, но знаю, что ответы, которые мне так нужны, получу в этом доме. Никогда не думала, что все будет вот так. Ни разу за все свои годы я не думала, что буду почти, что драться с женщиной за мужчину, которого люблю, особенно того, который заявляет, что даже не знает меня.

...Обручены. Как я могла быть такой дурой? Все его слова, обещания, ложь, каждое последнее из них, но меня больше всего ранит именно то, как он ведет себя... словно и не знает меня. Как будто я совершенно ничего для него не значу. И меня разрывает изнутри... от того, как Кэл себя ведет... у него это так хорошо получилось...

Зачем разыгрывать весь этот спектакль? Почему просто не развестись со мной, или быть честным и сказать, что он любит кого-то еще? Почему он приходил повидаться с Кэйлен ? Зачем кормил ее всем этим враньем о том, как скучает по мне? Он должен быть или психопатом, или аферистом. Хилари была права. Хотя, может и нет, а если это так, то как я объясню это своей дочери? Как Кэл мог жить одной жизнью со мной, имея здесь вторую семью? Как у него получилось жить двойной жизнью? Как он может владеть пентхаусом в Чикаго и жить на ферме в Мэдисоне? Земли много, но... это просто... не похоже на него. Но, опять же, думаю, я не знаю его. Я запуталась еще больше, чем сегодня утром, когда не знала абсолютно ничего.

– Ты проснулась, – тихий голос вырывает меня из потока моих мыслей.

Я поднимаю глаза и вижу рыжую женщину средних лет, которая так тепло мне улыбается, что у меня сразу появляется чувство, будто я ее знаю.

– Уильям. Она проснулась, дорогой, – зовет она кого-то из кухни.

Женщина осторожно подходит ко мне и предлагает дымящуюся чашку чая. Я внимательно смотрю на нее, желая узнать, кто же она такая.

– Тебе нужно выпить чего-нибудь, – настаивает она с улыбкой.

Я беру чашку и медленно делаю глоток.

Уильям. Теперь я вспоминаю мужчину с фотографии, когда он заходит в комнату и осматривает меня, осторожно остановившись возле женщины. Присутствие мужчины, вроде ничем не угрожающе, холоднее, чем женщины; он выглядит нахмурившимся.

Я ставлю чашку на стол напротив себя. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, но не могу выдавить и слова. Мужчина вздыхает, почти раздраженно, и садится на массивный стул. Он хлопает руками и смотрит на свою жену. Она становится рядом с ним, кладя руку ему на плечо. Они смотрят на меня, как будто знают больше, чем я, что очень пугающе, ведь я понятия не имею, кто они такие.

– Ты очень красивая, – тихо говорит женщина мрачным тоном.

Я ерзаю на диване от неудобства, понимая, как, наверное, сейчас выгляжу, и уж точно не красивой. Я быстро поправляю свою блузку и распутываю пальцами волосы.

– Ты не знаешь, кто мы, – больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

Я киваю головой. Женщина слегка улыбается и смотрит на мужчину рядом с ней; он хмурится. Я смотрю на них обоих: кажется, им так же неловко, как и мне. Я провожу рукой по коленям и вздыхаю.

– Я увидела вашу фотографию с Кэлом в газете, – тихо говорю я, переводя взгляд на мужчину.

– Когда вы с Крисом выиграли состязание по поеданию пирогов, дорогой, – я вижу, как она слегка улыбается мужу. И чувствую, как мой рот неодобрительно кривится.

– Почему вы продолжаете называть его Крисом? – выпаливаю я.

Я хочу ответов, но чувствую тяжелое положение всей ситуации, из-за чего начинаю закипать. Когда женщина не отвечает, из моего рта сыпется еще больше вопросов.

– Кто вы такие? Что происходит? – то маленькое чувство спокойствия, которое у меня было, быстро ускользает.

Пара смотрит друг на друга, прежде чем ответить.

– Я – Гвен Скотт, а это мой муж – Уильям, – быстро объясняет женщина. – Мы родители Криса.

Я снова встаю. Если кто-то еще раз назовет его Крисом, я уйду.

– Я хочу поговорить с Кэлом. И поговорить хочу с ним прямо сейчас! – от волнения я повышаю голос.

– Это невозможно, милая, – спокойно отвечает женщина.

Я начинаю злобно ходить перед диваном из стороны в сторону.

– Он не хочет меня видеть? Он меня и так уже ранил! Я просто… он должен передо мной объясниться! – я направляюсь к двери, чтобы найти Кэла, пусть даже мне придется самой искать его в каждой комнате этого дома.

– Лорен, пожалуйста, успокойся, – уговаривает меня миссис Скотт.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней.

– Вы знаете, как меня зовут? – тихо спрашиваю я.

По ее лицу вижу, что она пытается скрыть какую-то боль, пока жалобно смотрит на меня, а затем снова на своего мужа.

Мужчина встает рядом с ней.

– Мы знаем, кто ты, – угрюмо говорит ее муж. – Ты жена Кэла, – вздыхает он, складывая руки на груди.

Его жена смотрит на меня почти сочувствующе.

– Кэл, – так хорошо слышать, что кто-то еще произносит его имя.

Я уже начала думать, что я в полудреме.

– Так он рассказывал вам обо мне? Тогда почему он ведет себя так, будто не знает меня? Это из-за той женщины? Простите, я не знаю, кто... Он никогда не рассказывал о вас. Хе-хе... – я чувствую, как начинаю замолкать. Это уже слишком. Это не правильно, а я толком ничего и не знаю.

– Он не знает, кто ты, – говорит женщина, подходя ближе ко мне.

– Что? – я прижимаю сумочку к груди и подозрительно смотрю на нее.

– Человек, которого ты видела сегодня, не Кэл, – говорит мне ее муж.

– Я не понимаю... Нет, это был Кэл, я знаю, должен быть, – говорю я, понимая, что мне нужно присесть.

– Нет, это был не он, – говорит она, присаживаясь рядом со мной.

Я ищу ее глаза, чтобы понять, шутит ли она. Выражение ее лица спокойное и сочувствующее. Я не понимаю. Он выглядит как Кэл, звучит как Кэл.

– То есть вы хотите сказать, что... это его брат? Близнец Кэла? – спрашиваю я, вспоминая идею Энджелы.

На самом деле, в этом есть какой-то смысл. Это объяснило бы, почему он не знал меня, почему смотрел на меня так, словно никогда раньше не видел. Кэл никогда не говорил, что у него есть брат-близнец, но он так же не рассказывал и о многих других вещах.

Ее муж выгибает бровь.

– Да, – быстро отвечает мистер Скотт.

Миссис Скотт хмуро смотрит на него.

– Уильям, нет. Больше никакой лжи; она заслуживает знать правду, – тихо ругает она мужа, отчего он так же хмуро смотрит на нее.

– Она не поймет, – говорит мистер Скотт, отходя от нас обеих.

– Мы согласились, что расскажем ей, – его жена встает и смотрит ему в глаза.

– Не пойму что? Он близнец или нет? – упрямо спрашиваю я.

– Хотели бы мы, чтобы все было так просто, – говорит миссис Скотт, в ее глазах читается боль.

Я бросаю взгляд то на нее, то на него.

– Пожалуйста, я-я не знаю, что и думать обо всем этом. Я приехала сюда, надеясь выяснить что-то... что-то другое, а не это. Я знаю, что я видела, но во мне теплится надежда, что это не то, чем кажется, – я жалобно смеюсь над собой и надеждой, которая все еще есть у меня, что это просто огромное недоразумение.

Я делаю глубокий вдох.

– Я всегда чувствовала, что Кэл от меня что-то скрывает. Я не знала, что или почему. Все, что я знаю, это то, что прошло уже почти два года, как он ушел от меня. Что бросил меня без какого-либо объяснения, но у меня было ощущение, что Кэл сделал это не по своей воле, а теперь... Я наконец-то нашла его сегодня, но он, очевидно, влюблен в другую женщину, притворяясь, что понятия не имеет, кто я, и это так больно. Если есть что-то, что угодно, что вы можете мне рассказать, даже если это подтверждение того, что я видела сегодня – правда. Пожалуйста... Пожалуйста, просто скажите мне, – я чувствую, как по щекам текут слезы.

Я вытираю их, ожидая ответа. Я ощущаю теплую руку на своем плече и, поднимая взгляд, вижу, что у Гвен тоже глаза на мокром месте.

– Я просто хочу правду, – с трудом произношу я. – Даже если он не хочет больше видеть меня, я просто хочу ответов, по крайней мере, точки в отношениях, – умоляю я ее.

Она все еще колеблется и смотрит на своего мужа в поисках согласия. Я перевожу взгляд на него.

Теперь он рассматривает вид из окна. Я встаю и касаюсь его руки. Смотрю в глаза этого пожилого человека и вижу в них какой-то проблеск чувствительности, но затем он снова выстраивает стену. Теперь я вижу, от кого Кэл перенял это. Мистер Скотт со вздохом скрещивает руки. Я жду, и буду ждать до тех пор, пока мне все не объяснят.

– Пожалуйста, – тихо, едва не шепотом говорю я.

– Правда в том, что человека, за которого ты вышла замуж, не существует, – говорит мистер Скотт, смотря сквозь меня.

Я проглатываю комок в горле, думаю, я ожидала чего-то такого.

– Так его настоящее имя – Крис, – говорю я, надеясь, что тон моего дрожащего голоса выровняется. – Он все это время врал мне, – тихо говорю я себе, вытирая новые слезы, а затем обнимаю себя за плечи, чтобы как-то успокоиться.

– Нет, дорогая, ты не понимаешь, – сочувствующе говорит миссис Скотт, усаживая меня на диван рядом с собой.

– О, я понимаю, – говорю я, кивая головой, и закрываю глаза, пытаясь справиться с новым потоком слез. – Я понимаю, что он использовал меня... Он никогда не любил меня, – мой голос предательски дрожит, и я всхлипываю.

– О, нет, дорогая, ты неправильно все поняла, – уверяет она меня, поглаживая по спине, будто она моя мама.

Я скептически смотрю на нее, и она делает глубокий вдох.

– Крис и Кэл, они... два разных человека, – говорит она, беря обе мои руки.

Я смотрю на ее мужа, и он усаживается в широком кресле, где сидел до этого, с опасением что-то проворчав.

– Я, я не понимаю, – посматривая на них обоих, заикаюсь я. Они сказали, что он не близнец.

– Крис и Кэл живут в одном теле, но... Человек, которого ты видела сегодня – Крис, а не Кэл, – осторожно объясняет миссис Скотт. – Вот почему он так себя вел. Он действительно не знает, кто ты, – мягко продолжает она, держа меня за руку и пытаясь заглянуть мне в глаза в надежде найти в них какую-то реакцию на эту информацию. – Кэл и Крис – разные личности, – снова говорит миссис Скотт, медленно, как будто я не понимаю.

Я убираю свои руки.

– О чем вы говорите? – спрашиваю я, устремляя свое внимание на ее мужа. – Разные личности? – спрашиваю я его, ожидая нечто вроде подтверждения.

– Знаю, это может быть сложно для понимания, но это правда, – упрямо говорит ее муж.

Я качаю головой и встаю с дивана.

– Мы говорим тебе правду... – говорит его жена с еще большим состраданием. – У Криса так называемое диссоциативное расстройство личности.

– То есть вы хотите сказать, что у Кэла... много личностей? – спрашиваю я, не веря своим ушам. «Они что, шутят?»

– У Криса. Кэл – это личность, которую Крис выдумал. Его нет на самом деле. Кэл выдуманный, – объясняет мистер Скотт.

«Да, так я и поверила. Нет. Ни за что».

– Даже не думайте, что я поверю в это, – злобно смеюсь я.

Я смотрю на миссис Скотт, чье выражение лица меня пугает, потому что в нем читается такая искренность.

– Я знаю, в это сложно поверить, даже невозможно, – осторожно говорит миссис Скотт, кладя руки на колени.

– Сложно поверить? Что ж... я не верю! – гневно выкрикиваю я, вскидывая руки вверх. – Вы – вы оба врете ради него. Вы его покрываете! – думаю, это единственное возможное объяснение на данный момент.

– Мы говорим тебе правду. Крис не знает, кто ты. Он не знает того, что знает Кэл, – умоляющим тоном говорит мне миссис Скотт.

Я закрываю лицо руками. Они все сошли с ума, продумывая это шутку или ложь, которую придумал Кэл. Они же не ждут, что я поверю в это. Они не серьезно, такое не могло произойти! Я опускаю ладони и изучаю их лица, они выглядят абсолютно серьезными. Я чувствую, как нервный комок в животе начинает расти. Я бешено трясу головой.

– Вы лжете! Должны лгать! – восклицаю я. – Вы говорите, что у Кэла нечто вроде раздвоения личности. Что Кэл – человек, которого я знаю, но ваш сын Крис, с которым я встретилась сегодня, очень кстати не знает, кто я, и он реальный человек, – цинично говорю я. Я смеюсь от возмущения. – Получается, что я вышла замуж за личность, не за человека, а за личность, – говорю я, продолжая смеяться, от слез все снова расплывается перед глазами.

– Пожалуйста, успокойся, – умоляет миссис Скотт, подходя ближе, но я отхожу от нее. Это не может быть правдой, нет... это просто... НЕТ!

– Мне нужно доказательство, что у него расстройство личности! Записи врача, или заключение, да что угодно! – говорю я, и вместо слез появляется злоба.

– Сейчас у нас его нет, но мы можем достать их для тебя, мы позволим тебе проверить все, что у нас есть, – терпеливо говорит миссис Скотт.

– Нет, я не хочу видеть ничего, что мог подделать Декстер. Я – я вам не верю! – с жестоким сарказмом в голосе огрызаюсь я.

– У тебя нет выбора! – злобно отвечает мне ее муж.

– Почему я должна поверить в то, что вы говорите? – спрашиваю я, пытаясь успокоиться, что совсем непросто.

– У нас нет причин лгать тебе! – кричит мистер Скотт. – Наш сын вернулся домой! Крис вернулся, Кэл ушел, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что он останется здесь! – говорит он мне холодным тоном.

– Уильям! – вскрикивает миссис Скотт почти что в ужасе.

Она нервно смотрит на меня, и я понимаю, что разинула рот.

– Я говорил тебе, что она нам не поверит, – бормочет мистер Скотт своей жене.

– Я хочу поговорить с Кэлом прямо сейчас, – угрожающе говорю ему я.

– Пожалуйста, позволь нам объяснить, – умоляет миссис Скотт, пытаясь успокоить накаляющуюся обстановку в комнате между мной и мистером Скоттом. – Я знаю, что это ошеломляющая информация, но если ты только дашь мне шанс все объяснить... – просит она.

Смерив взглядом ее мужа, я присаживаюсь. Чтобы успокоить дрожь в руках, я крепко сжимаю их вместе.

– Прежде чем все это началось, наш сын был хорошо воспитанным и вежливым, очень трудолюбивым и заботливым, – ее теплая улыбка ожесточается, пока она продолжает. – Но незадолго до своего семнадцатилетия Крис начал вести себя по-другому. Все началось с мелочей: он стал притворятся кем-то другим. Не хотел делать работу по дому, что было странным, потому что Крис всегда предлагал нам свою помощь. Он знал, что у нас не было средств самим заниматься фермой. Затем мы неожиданно поняли, что вынуждены просить его о помощи, даже требовать. Вскоре после этого его учителя сказали, что он не делал домашних заданий и прогуливал уроки... Он делал все, чего никогда бы не стал делать наш сын. – Ты должна понять, что это было совсем на него не похоже, – говорит миссис Скотт с мрачным видом.

Все это кажется мне таким знакомым, бесследно исчезает, никогда не объявляется, когда его ждут, приходиться выпрашивать у него ответы...

– Крис – чрезвычайно яркий человек, и школа всегда была для него важна. Но во время этих перемен его поведение в школе стало таким плохим и переменчивым, что нас даже вызывали к директору и решали что делать, чтобы его не отчислили, – объясняет она.

– Они сказали нам, что поведение Криса было отвратительным. Он не слушался учителей, выходил из класса, когда ему вздумается, устраивал драки с другими учениками. Обычно наш сын даже не вступал в споры; когда он был помладше, то ходил на бокс, но сам никогда не был инициатором конфронтаций, так что мы не могли поверить своим ушам, когда услышали это, – вздыхает она, прочищая горло, и продолжает снова. – Они описали его как совершенно другого человека, а не мальчика, которого они учили все эти годы. Мы знали, что он вел себя по-другому дома, но никогда не думали, что это зашло так далеко...

Она начинает забываться, и мистер Скотт успокаивает ее.

– Сначала мы думали, что это всего лишь фаза взросления, – продолжает миссис Скотт, – что это нормально быть подростком-бунтарем. Дома его поведение было едва ли таким же плохим, как описывали его учителя, – она останавливается и на ее лице отражается боль. – Когда мы открыто поговорили с ним, он не выдержал, и сказал нам, что не знал, что случилось, и что с ним что-то происходит. Он сказал, что у него бывают периоды, когда ему необходимо что-то сделать или сказать, и что он это не контролирует. Затем он признался, что он на мгновение терял сознание. Что он просыпался утром, и в мгновение ока проходили часы, а он понятия не имел, где был и что делал. Представь себе, что кто-то рассказывает тебе такое, это самое страшное, что может произойти, особенно если это кто-то, кого ты любишь. Если бы ты только видела страх в его глазах, когда он рассказывал нам об этом... Он был в ужасе... и мы тоже. – Мы сказали, что отведем его к терапевту. Что выясним, что с ним происходит. На следующий день он пропал. Мы везде его искали, по всему городу, в окрестностях, мы не могли его найти. Спустя пять дней он пришел домой. Он был за рулем машины, которая стоила больше, чем годовой доход от нашей фермы, а он не помнил, как в нее попал. А в багажнике было двадцать тысяч долларов, – вспоминает миссис Скотт, покачивая головой.

– Мы понятия не имели, с чем мы имеем дело до того момента, – мистер Скотт наконец-то включается в разговор. – Крис раньше вообще не доставлял нам никаких хлопот, но тогда мы одни справлялись с такими серьезными проблемами. Наш сын был так напуган от того, чем он занимался, пока страдал от этих провалов во времени, да и мы тоже. Он заставил нас запереть его в комнате. Мы обратились к единственному человеку, который, как мы думали, мог нам помочь – моему отчиму Декстеру Крест Филду Старшему, – объясняет мистер Скотт, и я вижу, как он сжимает кулаки, произнося его имя. – Он оплатил Крису самого лучшего психиатра; мы надеялись, что ему станет лучше. После этой терапии доктор пригласила нас поговорить с ней. Она сказала, что Крис страдал от формы диссоциативного расстройства личности, и такой формы она еще не видела. В большинстве случаев это расстройство было следствием травмы, с которой человек не мог справиться, создавая такое альтер-эго, которое сможет. Но в случае Криса, никакой травмы не было: было так, как будто его личность всегда была раздвоена. Как будто его альтер-эго росло вместе с ним, – говорит мистер Скотт с ноткой ярости на лице. – Доктор сказала, что познакомилась со второй личностью Криса еще на первом сеансе, что было необычно. Она объяснила, что обычно проходит много сеансов на то, чтобы проявилось альтер-эго, но оно появилось сразу же, – объясняет он и ждет от меня какого-то ответа.

Я тихо сижу, поглощая то, что слышу и жду, когда он продолжит.

Миссис Скотт подхватывает слова мужа, когда тот останавливается.

– Ты должна понять, что мы никогда не сталкивались с такими проблемами. У нас был сложный период, когда мы верили в то, что слышали, и я знаю, что ты тоже веришь. Даже если она была лучшей в своей области, мы все равно сомневались. Но пока не увидишь, не поверишь. Доктор сказала нам поприсутствовать на сеансе вместе с ней, и мы встретились с ним. Все это время мы были настроены скептически, но она загипнотизировала Криса, или как она говорила, ввела его в состояние бессознательности и попросила выйти его вторую личность. В тот день мы познакомились с Кэлом.

– Я никогда не верил во всю эту чушь про психические заболевания, пока сам не увидел это своими глазами, – говорит мистер Скотт, опустив взгляд на свои руки. – Этот человек выглядел как наш сын, звучал как наш сын, но он совсем не был нашим сыном. Он был... злым, нахальным... совсем не похожим на нашего сына, – вспоминает он. – У него также был характер, – продолжает мистер Скотт, – и у него совсем не было интереса к жизни, какую мы видели для Криса, или той жизни, которую он сам себе создал. Стало ясно, что это совсем не наш сын, и что у него не было никаких намерений иметь с нами каких-либо дел. У него были большие планы на свою жизнь, большие, чем жизнь на ферме, – я заглядываю в глаза мистера Скотта, и вижу там почти что ненависть.

Я начинаю ощущать, как живот скручивается узлом. Эта жизнь, эти люди совсем не вписываются в жизнь Кэла. Это не может быть правдой. Это не может происходить на самом деле. Из всех людей, с кем это могло случиться, почему со мной? Почему с человеком, которого я люблю? Я закрываю глаза; насколько бы безумным это не казалось, в этом есть какой-то смысл.

– Мы боялись, что он навредит кому-то, или сделает что-то, за что Крис может попасть за решетку. Мы не могли его контролировать, так что мы решили отправить его пожить с сыном моего отчима. С Декстером-младшим, – говорит мистер Скотт. – Ты знакома с Крест Филдами, так что ты понимаешь, что это значит, – говорит он печальным голосом.

При упоминании его имени я не могу не сжать свои руки покрепче, при мысли, что Декстер так долго держал меня в неведении, по моим венам растекается злость. Мистер Скотт замечает мой дискомфорт при упоминании Декстера Крест Филда и продолжает.

– Я с гордостью называю не ассоциацию. Имя, с которым я не хочу иметь ничего общего, но для Кэла она хорошо подходила. И мы знали, что с ними у него будет все, чего он хочет, и ему не пришлось бы калечить людей или воровать, ставя под угрозу жизнь нашего сына. Конечно, Декстер-младший был из тех людей, которые нравились Кэлу. По большому счету, на нас ему было плевать. Когда Крис получит контроль, то он вернулся бы домой, а когда Кэл – уезжал бы.

– Два года назад моя жена получила такие новости, которые кардинально поменяли жизнь всей нашей семьи, – мистер Скотт умолкает, и его жена берет его за руку, сжимая ее.

– Мне диагностировали третью стадию рака, – тихо говорит она. – Мы попросили Декстера-младшего рассказать Кэлу. Вскоре после этого контроль захватил Крис и вернулся домой, и больше он не уезжал, – тихо заканчивает она.

Я стараюсь осмыслить все, что только что услышала. Я вспоминаю, что было два года назад, и неожиданно перед глазами у меня проносятся события последней ночи, проведенной с Кэлом, когда он ушел после того, как ему позвонил Декстер. И тут меня озаряет, что было в тот момент... Мои мысли спутаны, но сердце все еще хочет узнать, через что тогда проходил Кэл, и никто не мог его утешить или помочь справиться с этим.

– Мне, правда, очень жаль, что с вами такое случилось, – я стараюсь быть деликатной, но от всего этого я не могу собраться с мыслями. – Это, это не может быть правдой, – хнычу я про себя, пряча голову в ладони, пока сажусь, обдумывая всю информацию, которую только что услышала.

То, что я только что сказала – это чтобы убедить себя, но то, что эти двое мне говорят, идеально сходится со всем тем, что произошло. Я чувствую, как моего плеча касается рука, но сбрасываю ее, не желая верить в услышанное. Я не хочу принимать это.

– Если все это – правда, если у меня получится в это поверить, то почему мне никто не говорил? – в бешенстве спрашиваю я. – Вы ведь должны были знать обо мне! Декстер знал обо мне. Я была у него дома. Я ужинала с ним... Он стал моим другом! И никто не сказал мне! – я смотрю им обоим в глаза.

– Сначала мы не знали. Кэл встречался со многими женщинами, – с презрением говорит мистер Скотт, его слова звучат резко. – Мы не знали, что с тобой у Кэла все было серьезно, – он замолкает, рассматривая свои ноги. Его жена встает, нервно теребя руками, в воздухе все еще чувствуется напряжение между мной и ее мужем.

– В тот день, когда Декстер позвонил нам и сказал, что он помолвлен, нам впервые рассказали про тебя, – говорит миссис Скотт.

– Он сказал, что ты была хорошим человеком... Что ты была хорошей для Кэла. Он сказал, что когда ты была с Кэлом, он был настолько близок к Крису, насколько возможно. Его доктор сказал, что, возможно, ты помогла бы ему поправиться, знакомя его с той стороной себя, которую он не знал, с добротой, теплом и любовью.

– А как же я? Вы продолжаете говорить о том, что все думали, как будет лучше для Кэла, для Криса? А как же я, кто-нибудь задумался, как это повлияет на меня? Кто-нибудь хоть на секунду смотрел на меня, как на человека, а не как на форму терапии?! – гневно кричу я.

– Да! Эти мысли побудили меня рассказать тебе о нем больше, о нем настоящем. Я, я приезжала, чтобы увидеться с тобой. Конечно, ты не знала, кто я. Я попросила тебя спуститься, но вместо тебя спустился Кэл, и он остановил меня. Я попросила его не жениться на тебе. Я сказала, что он навредит тебе, и он взбесился. Сказал, что любит тебя больше всего на свете, и что никогда тебя не обидит, и если мы расскажем тебе все, то больше никогда не увидим Криса, – она виновато опускает глаза.

И осознание сваливается на меня, как тонна кирпичей. Теперь я узнаю ее, она была той рыжей женщиной, которая приходила повидаться со мной перед вечеринкой по случаю помолвки. Кажется, меня сейчас стошнит.

– Я умоляла его рассказать тебе правду. Что он не мог вечно жить с тобой во лжи, – продолжает миссис Скотт, по щекам текут слезы. – А он продолжал говорить о том, что сделает что-то, что решит его проблему, что он полностью избавится от Криса, – последнюю часть она говорит со вздохом. – Когда я это услышала, то испугалась того, что он сделает. Я надеялась, что он лжет, и единственное, чего я хотела – это убедиться, что он не станет как-то вредить себе, – она вытирает слезы. – Мы хотели рассказать тебе. Мы знали, что ты заслуживаешь правду, но мы не могли пойти на такой риск и потерять нашего сына, – слезы льются из ее глаз, как из фонтана, а я пытаюсь отбросить сочувствие, которое испытывает мое сердце. Сейчас их нельзя жалеть.

Они искренне кажутся хорошими людьми. Я прокручиваю в голове все те моменты, когда уезжал Кэл, что он никогда не рассказывал мне о своей семье. Я вспоминаю слова Декстера, как он сказал, что если я буду искать Кэла, то я его не найду. Я потираю свои пульсирующие виски и начинаю плакать. Если все это – правда, то мой муж, отец моего ребенка не существует. Но нет, я не могу это принять. Кэл настоящий; по крайней мере, когда он со мной.

Я поднимаю голову, и вижу, как миссис Скотт смотрит на меня с сочувствием. Я не знаю, что сказать. Что я должна сказать? Мои мысли неожиданно переключаются на события сегодняшнего дня. Я делаю глубокий вдох, стараясь прочистить горло и беру «Клинекс», который мне протягивает миссис Скотт.

– Так, сегодня днем, он... его зовут Крис? – запинаясь, произношу я.

Миссис Скотт кивает.

– Так я... вообще ничего для него не значу? – спрашиваю я, теребя краешек своей футболки.

– Это потому что он не знает, что делает Кэл, когда захватывает контроль, – говорит мистер Скотт низким, нервным голосом.

На секунду я перестаю думать, переваривая его слова.

– Подождите минутку! – говорю я, меня озаряет. – Вы никогда ему ничего не рассказывали?

Миссис Скотт стыдливо опускает взгляд.

– Мы думали, что для него будет лучше не знать. Он и так уже перенес так много всего, потому что мы решили, что для него так будет лучше, – объясняет мистер Скотт.

Я роняю челюсть.

– Вы никогда…? Он не знает про Кэла? Про меня? Про... Вы позволили ему обручиться с другой женщиной, зная, что он женат? – резко говорю я, поднимаясь.

– Технически, он не женат на тебе. Ты жена Кэла, а не Криса, – холодно отвечает он.

Голова его жены тут же поворачивается к нему.

– Я жена Кэла? – кричу я. – Вы никогда не утруждались рассказать мне, что Кэл ненастоящий, так что прямо сейчас я замужем за вашим сыном!

– Тот монстр, которого ты полюбила, не мой сын! – кричит он в ответ.

– Кэл не монстр! Он не такой злой, как вы рассказываете. Возможно, он не идеален, но он хороший человек! – злобно говорю ему я.

– Кэл – самое худшее, что случалось с нашей семьей! – кричит он на меня.

– Как вы смеете! У вас нет никакого права, особенно после всего этого, обвинять кого-то в безнравственности. Вы ничего не знаете о Кэле, и если вы так думаете, то вы и не заслуживаете ничего знать! – защищаясь, говорю я.

– Ты ничего о нем не знаешь! – кричит он.

Его слова ранят меня, потому что я не знаю, что происходит, и если это правда, то Кэл разорвал нашу жизнь на части, но не позволю ему вот так стоять и обвинять Кэла с такой ненавистью. Я не знаю, чему верить на данный момент, но не разрешу кому-то так говорить о Кэле, он все еще отец моей дочери, и если его отец так к нему относится, то я знаю, почему именно он ушел.

– Уильям, прекрати! – приказывает его жена, и он сразу же ей подчиняется.

– Да он вообще знает, что у него? Что у него раздвоение личности? – мой голос начинает дрожать.

– Он знает, что страдает от эпизодов потери во времени, но в этом смысле, нет. Это часть его лечения – постепенно рассказать ему о Кэле. Если мы обрушим все это на него, он может сломаться, и тогда все станет еще хуже. Прямо сейчас ему это не нужно, ему наконец-то становится лучше, – говорит мистер Скотт, его голос становится спокойным.

– Лучше? Вы говорите, что ему становится лучше? Как ему может стать лучше, если он даже не знает, что у него есть жена и ребенок? Что вы от меня хотите? Чтобы я исчезла? Позволила ему жить этой маленькой счастливой жизнью с вами? – кричу я.

– Ребенок? – бормочет миссис Скотт.

Она широко распахивает глаза и повторяет слова.

– У вас было почти два года, и вы ничего не рассказали ему. Вы даже мне не собирались рассказывать...

– Мы собирались рассказать Крису, просто нам нужно больше времени, нам нужен его врач. Но ты должна понять, что ты часть жизни Кэла, и что у Криса есть своя собственная жизнь. Кэла здесь нет, и наша конечная цель – полностью избавиться от Кэла! – подчеркнуто говорит он, и мое сердце замирает.