Текст книги "Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр (СИ)"

Автор книги: Полли Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 7. Прозрение с опозданием на десять лет

Утро после Великого изгнания чемодана началось для Алисы неожиданно… благостно. Она открыла глаза, потянулась, и на губах у нее застыла сама собой легкая, непринужденная улыбка. В квартире царила тишина, но это была уже не гнетущая тишина ожидания и обиды, а тишина освобождения. Воздух казался чище, свет из окна – ярче. Вот оно что, – подумала она, вставая с кровати и щурясь от солнца, – настоящая свобода. Это… чудесно. Просто и гениально. Почему я не сделала этого раньше?

Она сладко потянулась, заставив мышцы порадоваться жизни без постоянного фонового стресса «Славиного присутствия», и направилась на кухню. Ритуал утреннего кофе обрел новый смысл. Не надо было гадать, выспался ли он, не надо было слышать его утреннее кряхтение. Кофеварка обещала ароматный эликсир пробуждения исключительно для нее.

Пока варился кофе, Алиса машинально взяла телефон, зашла в соцсети… и через минуту отложила его с легким недоумением. Не интересно. Сплетни, фейки, фотографии чужих завтраков – все это казалось вдруг таким мелким, таким неважным по сравнению с ощущением легкости внутри. Она откинулась на спинку стула, глядя в окно на просыпающийся двор, и позволила мыслям течь свободно. Что теперь? Как жить дальше? Вопросы звучали не пугающе, а… интригующе. Как чистый лист. Планы на выходные? Да хоть спать до обеда! Хоть поехать куда-то одной! Хоть купить ту самую дурацкую вазу, которую Славик всегда называл «безвкусной»! Мир был ее устрицей, и она наконец-то решила его открыть.

Кофе был готов. Алиса налила его в любимую большую чашку, вдыхая бодрящий аромат – да, это был ее спасительный эликсир, эликсир новой жизни. Она выпила его с наслаждением, затем быстро и энергично привела себя в порядок. Одевалась тщательнее обычного – не для кого-то, а для себя. Сегодня был рабочий день в ЗАГСе, а впереди – те самые выходные, на которые она уже мысленно набрасывала планы, окрашенные в яркие, независимые цвета.

С легкой душой и легкой походкой Алиса вышла из квартиры, спустилась по лестнице и толкнула тяжелую дверь подъезда. Утренний воздух ударил в лицо свежестью. Она сделала шаг на улицу, нацеливаясь на путь к работе… и замерла.

На лавочке у подъезда, под все еще висящим позорным баннером с блестками и светящимися черепами (который она в утренней эйфории даже не заметила), сидел… Славик. Вид у него был помятый, невыспавшийся, но при этом нарочито скорректированный. И в руках он держал букет. Букет белых роз. Огромный, дорогой, нелепый в этой обстановке утренней помойки и ее баннера-обвинения.

Он заметил ее, как только дверь открылась. И вскочил с лавочки с такой прытью, словно на нее села оса. Запыхавшийся, с лихорадочным блеском в глазах, он подбежал и сунул цветы ей прямо в руки.

– Алис! Прости меня! – выпалил он, глотая слова. – Я все осознал! Я дурак, слепой, бесчувственный болван!

Голос его дрожал, а глаза… О, эти глаза! Они смотрели на нее с таким нарочитым, вымученным раскаянием, с такой «щенячьей» мольбой, что это было почти карикатурно. Тот самый взгляд, который раньше растапливал ее сердце, теперь вызвал лишь волну раздражения.

Алиса закатила глаза. Раздраженно цокнула языком. – Ну, Господи, – произнесла она с ледяным сарказмом, оглядывая его с ног до головы, – ну хоть бы раз пластинку сменил! Всегда один и тот же текст! «Прости, дурак, больше не буду». Надоело, знаешь ли. Как дешевый сериал на повторе. – Она попыталась пройти мимо, отстраняя букет, который он все еще тыкал ей в грудь.

Но Славик не отставал. Он засеменил рядом, продолжая свое покаянное шествие. – Ну честное слово! Ну прости меня! Больше такого не повторится! Я клянусь! – он хватал ее за рукав, мешая идти. Алиса уже готова была швырнуть розы ему под ноги, как вдруг он сделал паузу, залез в карман джинсов… и достал маленькую красную бархатную коробочку.

Алиса остановилась как вкопанная. Сердце на мгновение замерло, потом забилось с бешеной силой, но не от радости, а от чистейшего, немыслимого изумления. Ее мозг отказался обрабатывать информацию. Коробочка… такая знакомая по тысячам фильмов и потаенных мечтаний прошлых лет.

Славик, видя ее реакцию, попытался придать своему лицу выражение торжественности. Получилось как-то криво и неубедительно, словно он репетировал перед зеркалом, но забыл половину мимики. Он щелкнул коробочкой. Внутри, на черном бархате, тускло поблескивало кольцо. Не огромный бриллиант, но вполне приличное, с камешком. Он опустился на одно колено, прямо на асфальт возле подъездной лужи. Голос его сорвался на фальцет:

– Алиса… выйдешь за меня?

Алиса стояла, не двигаясь. Рот ее был открыт от немого шока. Она смотрела то на кольцо, то на его лицо с нарисованной надеждой, то на дурацкий букет белых роз в своей руке, то на баннер с черепами над его головой. В голове бушевал ураган противоречий.

Столько лет. Столько лет она ждала этого момента. Мечтала, намекала, злилась, плакала в подушку. Ждала, когда он «созреет», когда поймет, когда сделает этот шаг. Десять лет ожидания, обид, компромиссов, напоминаний о годовщинах, которые он забывал.

А теперь? Теперь, когда она его буквально вышвырнула из своей жизни вместе с носками? Теперь, когда она впервые за десятилетие вздохнула полной грудью и почувствовала вкус свободы? Теперь он «все осознал»? Теперь он достает кольцо?!

– Вот это поворот – прошептала она сама себе, и в ее голосе не было ни капли восторга. Была лишь горькая, до коликов смешная, нелепая ирония. Ирония жизни била по мозгам полновесным тараном. Он «прозрел» ровно в тот момент, когда она перестала ждать и смотреть в его сторону. Когда его место в ее жизни заняла… пустота, которая оказалась куда ценнее его присутствия.

Она посмотрела на кольцо. Оно сверкало глупо и навязчиво. Посмотрела на его колено, уже промокающее в утренней сырости асфальта. Посмотрела на баннер над ним: «...ДЕНЬ, КОТОРЫЙ ТЫ ВЫБРАЛ ДРУЗЕЙ ВМЕСТО ЛЮБВИ...». Ирония была настолько густой, что ею можно было резать.

Славик замер в ожидании, его «щенячьи» глаза широко распахнуты. Весь двор, казалось, затаил дыхание: пенсионерки у подъезда, парень, выгуливающий собаку, почтальон. Даже светящиеся черепа на баннере как будто подмигнули Алисе.

Алиса медленно закрыла рот. Потом глубоко вздохнула. Улыбка, появившаяся на ее губах, не имела ничего общего с радостью или умилением. Это была улыбка человека, понявшего всю абсурдность картины мироздания в данный конкретный момент.

Ответ висел в воздухе. И он точно не был тем, о чем Славик мечтал, стоя на коленях в луже у подъезда под баннером с его позором.

Глава 8. Предложение с просрочкой

Мыслительная машина Алисы взвыла на предельных оборотах. Перед ней стоял не просто Славик. Стоял призрак десяти лет ожиданий, обиженных надежд, слез в подушку и бесконечных разговоров с подругами на тему «Когда же он?!». И этот призрак держал в руках воплощение всех тех мечт – маленькую бархатную коробочку с кольцом. Абсурдность ситуации давила, как вакуум. Она смотрела на него не с любовью, не с радостью, а с глубокой, леденящей жалостью. Жалостью к нему, так поздно спохватившемуся. Жалостью к себе прошлой, которая бы отдала все за этот момент год, два, пять назад. Но не сейчас.

Улыбка на лице Славика, сначала торжественная, затем надеющаяся, начала медленно сползать, как плохо приклеенный пластырь. Его брови поползли вверх, образуя морщины недоумения. Он явно ожидал визга восторга, объятий, слез счастья. Вместо этого – молчание и этот непонятный, жалобный взгляд. Почему она думает? – мелькнуло в его воспаленном от бессонной ночи и решительных намерений мозгу. – Она же этого ждала! Она же вечно пилила!

Алиса глубоко вдохнула. Паника отступала, уступая место холодному расчету. Нет уж. Не буду гнать лошадей. Десять лет она ждала – теперь пусть он подождет пару часов. Она сделала шаг вперед, неловко взяла его за локоть (избегая прикосновения к мокрому от лужи колену) и слегка приподняла.

– Слушай, Слав, – начала она, голос звучал ровно, с легкой, нарочитой теплотой, как у стоматолога перед уколом. – Я этого… конечно, очень ждала. Очень. – Она подчеркнуто посмотрела на кольцо. – Но давай… отложим ответ до вечера, ладно?

Славик аж подпрыгнул на месте, едва встав на ноги. Разочарование сменилось обидой и возмущением. – Тебя не понять! – фыркнул он, отстраняясь. – То ты надоедаешь разговорами: Когда же? Когда сделаешь предложение?, ночи не даешь спать! А теперь… Подожди до вечера? Это что, шутка?!

Алиса медленно прищурила глаза. Взгляд ее из жалостливого превратился в стальной, пронизывающий. Она сделала еще один шаг, сократив дистанцию до минимума. Ее голос понизился, стал опасным, шипящим:

– Слушай внимательно, Славик. Я. Ждала. Этого. Предложения. Десять. Лет. – Она произносила слова с убийственной четкостью, как гвозди вбивая их. – Десять. Полных. Годиков. Ты думаешь, пара часов до вечера – это слишком много? По-моему, ты еще легко отделался. Так что – ждешь?

Под этим взглядом, полным невысказанных обид и накопленной ярости, Славик внутренне сжался. Он хотел закатить глаза, буркнуть что-то про «женскую логику», но что-то в ее позе, в этом ледяном сиянии глаз остановило его. Это была не та Алиса, которая плакала в подушку. Это была Фурия, вышвырнувшая его чемодан в окно. Он испуганно сглотнул.

– Ужин? – переспросил он, стараясь вернуть голосу уверенность, но получилось пискляво. – Конечно, дорогая! Где? В том милом итальянском? Или…

– Где – придумаешь сам, – резко оборвала его Алиса, уже отворачиваясь и поправляя сумку. Ее тон снова стал легким, почти беззаботным, но это было страшнее крика. – Это же твое предложение, верно? Так что и место выбирай ты. Сюрпризом. Только… – она обернулась, бросив на него последний оценивающий взгляд, – …постарайся, чтобы оно было достойным десяти лет ожидания. И без пивных баров, ладно?

Славик кивнул, как марионетка. – Без пивных баров, конечно! Я… я все устрою!

Алиса довольно улыбнулась, но улыбка не дошла до глаз. – Отлично. Я уже опаздываю. Проведешь меня до работы? Покажешь, что ты джентльмен?

Славик снова кивнул, подхватив букет роз, который он чуть не уронил. – Конечно! С радостью!

Путь до ЗАГСа они проделали в гробовой тишине. Тишине, наполненной гулким эхом их мыслей.

Славик шел высоко неся букет, как знамя победы. Ну вот, все наладилось! Она просто растерялась, испугалась счастья. Вечером скажет «да», и все вернется на круги своя. Кастрюлю купим новую. Баннер сниму по дороге. Маме скажу, что Алисушка одумалась. Ужин… ужин… Где же не слишком дорого и романтично? А, вспомнил! Тот паб с камином… ой, нет, паб нельзя. Ресторан… тот, с живой музыкой? Дороговато… Но оно того стоит! Она оценит!

Он украдкой поглядывал на Алису, пытаясь поймать ее взгляд, улыбнуться. Она смотрела прямо перед собой, лицо – непроницаемая маска. Наверное, волнуется, бедняжка, – снисходительно подумал он.

Алиса шла ровным шагом, глядя куда-то вдаль, за спины прохожих. Внутри кипела работа. Как отказать? Как сделать это так, чтобы он наконец понял? Чтобы не оставила ему ни капли надежды? Чтобы он не приполз через неделю с новыми розами?

Мысли текли четко, холодно:

Первое – благодарность. Формальная. За предложение, пусть и запоздалое. «Спасибо, что нашел в себе смелость, наконец».

Второе – констатация факта. Без эмоций. «Но эти десять лет показали мне, кем ты являешься на самом деле. Человеком, который ставит друзей, мамино мнение выше чувств партнера. Который забывает самое важное. Который не взрослеет».

Третье – итог. Жесткий, бесповоротный. «Я перестала тебя ждать, Славик. Я перестала тебя любить. Точка. То, что я чувствую сейчас – не любовь, а усталость и жалость. Предложение… оно опоздало лет на пять. Минимум».

Четвертое – завершение. Без права на апелляцию. «Я не хочу замуж. И уж точно не за тебя. Наши пути расходятся. Навсегда».

Она представляла его лицо во время этой речи. Ожидала возмущения, криков, попыток что-то доказать, обвинить. Готова была к этому. Ее пальцы сжались в кулаки внутри карманов пальто. Пусть кричит. Пусть злится. Главное – донести. Чтобы больше не возвращался.

Они подошли к знакомому зданию ЗАГСа. Славик торжественно протянул ей букет. – До вечера, дорогая! Жди сюрприза! – сиял он.

Алиса взяла розы. Они были тяжелыми и чужими. – До вечера, Славик, – ответила она нейтрально. – Не опоздай. – Она повернулась и вошла в здание, не оглядываясь.

Стоя у окна своего кабинета, она видела, как он еще минуту постоял, помахал ей (она уже отвернулась), а потом ушел прочь, явно направляясь куда-то выбирать «достойное» место для ужина. Алиса вздохнула и бросила роскошный букет белых роз в мусорное ведро. Они упали с глухим стуком, лепестки осыпались на старые бумаги.

– Сюрприз будет, – прошептала она, глядя на его удаляющуюся спину. – Обещаю. Только не тот, на который ты рассчитываешь. – Она поймала взгляд Маши, которая заглянула в кабинет и увидела розы в урне. Маша подняла бровь. Алиса лишь горько усмехнулась и кивнула в сторону окна, где мелькала фигура Славика. Маша поняла. Ее лицо расплылось в сочувствующей гримасе. – Вечером? – шепотом спросила она. Алиса кивнула. Маша многообещающе посмотрела на Алису и скрылась за дверью.

Алиса села за стол. Предстоящий вечер маячил на горизонте как последний, самый тяжелый бой. Но после него… после него была настоящая свобода. Без чемоданов, кастрюль, баннеров и запоздалых колец. Она была готова заплатить за нее цену одного жесткого разговора.

Глава 9. Билет в один конец... от Славика

Рабочий день Алисы пролетел с подозрительной, почти злорадной скоростью. Она сознательно заваливала себя бумагами: перепроверяла архивы, составляла отчеты, которых никто не требовал, даже пыталась навести идеальный порядок в шкафу с бланками – все в тщетной надежде, что время замедлится. Каждая минута, приближавшая вечер и тот самый «романтический» ужин, казалась каплей расплавленного свинца на совесть. Идея с отсрочкой ответа теперь висела над ней дамокловым мечом глупости.

– Нужно было просто сказать «нет», – мысленно бичевала она себя, заполняя очередную форму с такой силой, что ручка чуть не продырявила бумагу. – Резко, четко, показав дверь. А не разыгрывать эту дурацкую комедию с ужином! – Она представляла лицо Славика за столом, его натянутую улыбку, его ожидание… и чувствовала тошнотворную смесь вины и раздражения. Дать ему надежду – это было жестоко. И абсолютно против ее нового ощущения свободы.

Но больше всего ее удивляла не его запоздалая «прозорливость», а ее собственная реакция. Почему сейчас в ней щелкнул этот тумблер? Почему не пять лет назад, когда она еще верила, что он изменится? Почему не год назад? Почему именно тогда, когда она вышвырнула его чемодан и почувствовала вкус воздуха без его присутствия? Вопросы крутились в голове беличьим колесом, не находя ответов, только усиливая головную боль и желание сбежать куда угодно, хоть на край света. Желательно прямо сейчас.

– Алиса? Прием-прием? Ты меня слышишь или уже мысленно на ужине с принцем запоздалого прозрения? – Противный, насмешливый голос Маши ворвался в водоворот ее мыслей, как нож в масло.

Алиса вздрогнула и оторвала взгляд от бумаг. – А? Что? Что ты говоришь?

Маша засмеялась, облокотившись на дверной косяк. – Спрашиваю, ты домой собираешься? Или решила героически проигнорировать Славика? Спрятаться здесь до утра? В принципе, логично. Око за око. Он тебя годами игнорировал – теперь твоя очередь! – Она подмигнула, явно наслаждаясь драмой подруги.

Алиса с силой размяла шею, чувствуя, как хрустят позвонки от напряжения. – Я… сейчас доделаю последнее и ухожу. Не жди меня, иди. Я закроюсь.

Маша кивнула, понимающе поджав губы. – Удачи тебе там, на передовой. Помни: фейерверки – это красиво, но стресс для нервной системы. – Она махнула рукой и скрылась.

Алиса тяжело вздохнула. – Фейерверки… Скорее облом века, – пробормотала она и с новым рвением набросилась на работу, словно бумаги были личными врагами. Прошло еще два часа. Она и сама не заметила, как засиделась. Сумерки за окном сгущались, окрашивая зал регистрации в сизые тона. – Черт! – вырвалось у нее, когда она наконец взглянула на часы. Она начала спешно сгребать вещи в сумку, роняя ручки и папки.

Итак, инструкция перед уходом – обязательный обход. Проверить все кабинеты. Особенно зал бракосочетания. Алиса быстро пробежала по пустым коридорам, механически щелкая выключателями. Зашла в зал. Пусто. Торжественная тишина, запах завядших цветов с утренней церемонии. Она сделала шаг к своему столику, чтобы проверить, не забыла ли чего…

И тут ее взгляд упал на ручку. Она лежала на столе, где подписывали документы те странные «средневековые» молодожены. Но это была не обычная шариковая ручка сотрудника ЗАГСа. Она была… другой. Тяжелой, из темного, будто бы черненого металла, с причудливыми витыми узорами, которые странно переливались при свете. И самое главное – она светилась. Тихим, но отчетливым синим сиянием, пульсирующим изнутри, как сердце какого-то миниатюрного киборга.

Алиса замерла. – Ну вот, – подумала она с плохо скрываемой паникой. – Доперерабатывалась. Галлюцинации. Надо срочно к окулисту. Или к психиатру. Или и то, и другое. – Она потрясла головой, закрыла глаза, открыла. Ручка все так же лежала и так же пульсировала синим светом. – Надо на всякий случай убрать ее. А то ночная уборщица испугается.

Она осторожно протянула руку и взяла ручку. Металл был теплым, странно живым на ощупь. Сияние под ее пальцами вспыхнуло ярче.

ХЛОПОК!

Не громкий, но резкий, как лопнувший воздушный шарик, только… объемный. Воздух перед ней сгустился, завихрился, и из этой синеватой дымки материализовался мужчина. Высокий, худощавый, в одежде, которая напомнила Алисе не столько Средневековье, сколько дешевый фэнтези-костюм из театральной лавки – темный плащ, высокие сапоги, перехваченные ремнями. И лицо… знакомое! Тот самый жених с вчерашней странной церемонии! Аргил!

Алиса отпрянула, роняя сумку. Ее мозг отказывался верить. – Какого… черта?! – выдохнула она, прижимаясь спиной к столу.

Аргил не улыбнулся. Его лицо было серьезным, даже торжественным. Он начал говорить. Но это был не русский, не английский – поток гортанных, вибрирующих звуков, похожих на шипение змеи, смешанное с журчанием ручья и скрежетом камней. Он говорил выразительно, с жестами, указывая то на нее, то на ручку в ее руке, то куда-то вверх.

Алиса в панике лихорадочно соображала: Наркоман? Психически больной? Как он здесь оказался? Дверь закрыта! И ПОЧЕМУ РУЧКА ГОРИТ КАК СИНЯЯ ЛАМПОЧКА В ЕЕ РУКЕ?!

Ручка в ее ладони стала накаляться. Синее сияние усилилось, заполнив пространство вокруг нее пульсирующим светом. Узоры на ней задвигались, закрутились, как живые. Алиса попыталась бросить ее, но пальцы словно приклеились. Страх сковал тело ледяными тисками.

Аргил закончил свою тираду на непонятном языке и сделал широкий, театральный жест рукой в ее сторону.

ХЛОПОК!

На этот раз громче, оглушительнее. Не просто звук, а ощущение разрыва. Как будто огромная резинка, связывавшая ее с реальностью, лопнула. Синий свет вспыхнул ослепительно ярко, на миг поглотив все вокруг – и зал, и стол, и ошарашенное лицо Аргила. Алиса почувствовала, как ее подхватывает, сжимает, выворачивает наизнанку… и тут же отпускает.

Тишина.

Глубокая, звенящая, но… другая. Не тишина пустого зала. Тишина огромного пространства, наполненная едва уловимыми шорохами, далекими, незнакомыми звуками. И запахи… Запахи пыли, камня, чего-то… звериного? И дыма. Древесного дыма.

Свет померк. Алиса пыталась что-то сообразить, но обмякшее тело ее не слушалось. Она провалилась во тьму…

Глава 10. Судьбоносное пробуждение

Сон Алисы был глубоким и странным. Ей снился зал бракосочетания, но молодожены были в виде двух оживших гобеленов, танцующих вальс под ее собственную речь, которая звучала на том самом шипяще-скрежещущем языке. А вместо ручки для подписи ей протягивали ту самую светящуюся синим ручку, и от прикосновения к ней все вокруг взрывалось конфетти из искр…

Алиса широко открыла глаза. Резкий переход от сладкого безумия сна к реальности был шокирующим. Над ней склонились две фигуры, заслоняя свет от… факелов в железных держателях на стене?

Один из мужчин был до неприличия, до зубной боли красив. Высокий, с идеальными чертами лица, горделивой осанкой и шелковистыми темными волосами, ниспадающими на плечи. Он смотрел на нее с выражением глубокой, почти театральной озабоченности.

Второй был стариком в длинной, вышитой причудливыми символами мантии, с бородой такой длины и пушистости, что в ней, казалось, могли гнездиться небольшие птицы. Он что-то бормотал, вглядываясь в ее лицо с серьезностью ученого, изучающего редкий экспонат. Бормотал на том самом, непонятном языке, который она уже слышала. Звуки были плавными, ритмичными, напоминая то ли молитву, то ли заклинание.

Я что, умерла? – пронеслось в голове Алисы. Картинка слишком уж не соответствовала реальности. Рай? Но тогда где ангелы с арфами? Ад? Слишком красиво для ада… Хотя этот старик выглядел как типичный обитатель преисподней из какого-нибудь старого фильма.

Мысли пронеслись со скоростью света, и она, не фильтруя, выпалила вслух, глядя в бороду старику – Я что, умерла? Я в раю или аду?

Старик отпрянул, ошарашенно моргнув своими старческими глазами. Он перевел взгляд на красавца и произнес на ломаном, но понятном языке, с сильным акцентом – Крепко же ей досталось, милорд. Контузия. Сознание спутано. Видения…

Красавец-мужчина поспешно взял старика под локоть. – Да, да, Виктор, она изрядно ударилась головой, когда выходила из кареты… Неловко оступилась. – Его голос был бархатным, глубоким, идеально подходящим для его внешности.

Алиса подавила дикий смешок, готовый вырваться наружу. Карета? Это что за нелепица? Я в последний раз из кареты выходила в парке аттракционов, и то это была тыква! Но старика уже вели к двери, и ее возражения он не слышал. Красавец практически вытолкал лекаря за дверь, что-то ему быстро говоря на том самом тарабарском языке, и захлопнул ее.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Алиса только сейчас осознала, что не понимает, где находится. Она медленно перевела взгляд с двери на комнату.

Комната. Это было нечто. Шикарно обставленные апартаменты… лет этак на пятьсот назад. Массивная кровать с балдахином и шелковыми занавесями, темное дубовое кресло у камина, ковер с замысловатым узором, на стенах – все те же гобелены с драконами, но здесь они были меньше и, кажется, изображали сцены охоты. Воздух пах воском, древесиной и… ладаном? – Господи, – подумала Алиса, – я что, попала в историческую реконструкцию, когда еще динозавры по улицам ходили? Или это такая тематическая психушка?

Ее взгляд наконец упал на красавца, который, закрыв за лекарем дверь, теперь медленно, словно хищник, оценивающий добычу, повернулся к ней. На его лице играла странная, ехидная улыбка, не сочетающаяся с идеальными чертами. В его глазах читалось не беспокойство, а скорее… любопытство и торжество.

Алиса инстинктивно присела на кровати, подтянув к подбородку тяжелое шелковое одеяло. Она чувствовала себя абсолютно беззащитной и совершенно сбитой с толку. Г аллюцинации? Передозировка кофеином? Или тот удар по голове (которого не было) все же случился?

Мужчина начал медленно приближаться к кровати. Его шаги были бесшумными, плавными. Алиса замерла, сердце заколотилось где-то в горле. Она судорожно соображала, чем можно отбиться. Взгляд метнулся по сторонам. Тяжелый серебряный кувшин на столе? Далековато. Книга в кожаном переплете? Сомнительное оружие. И тут ее взгляд упал на массивный серебряный подсвечник с толстой, почти что дубинообразной свечой, стоявший на прикроватном столике. Отлично! Хоть что-то похожее на оружие в этом музее!

Времени на раздумья не было! Нужно действовать! Сейчас же!

Мужчина был уже совсем близко. Он склонился над ней, его бархатный голос зазвучал тихо, с ядовитой сладостью – Ну что, моя дорогая же…

Он не успел договорить. Алиса, движимая чистейшим инстинктом самосохранения и всеми накопленными за день стрессами (Славик, кольцо, ужин, хлопки, синий свет), рванулась к подсвечнику. Рука сжала холодный металл. И со всей дури, вложив в удар ярость за забытые годовщины, визиты не состоявшейся свекрови и магические ручки, она двинула им по направлению к его красивой голове.

Удар получился ошеломляюще громким. ЗВОН! Не такой, как от хлопка, а более… материальный. Мужчина замер на миг, его глаза округлились от чистейшего, неподдельного шока. Ехидная улыбка сползла с его лица, сменившись гримасой глубочайшего недоумения. Потом его веки дрогнули, и он рухнул на пол с глухим стуком, как мешок с дорогим, но очень невезучим зерном.

Алиса вскрикнула, отшатнувшись. Она сама не ожидала от себя такой решительности и силы. У страха глаза велики, а у ярости – руки стальные, – промелькнула у нее истеричная мысль.

Но почти сразу же на смену адреналину пришел ужас. – Боже, я его убила?! Что я наделала? Я – убийца! Меня посадят! – Она выбросила подсвечник из дрожащих рук, и он с грохотом покатился по каменному полу. Алиса соскочила с кровати и бросилась к неподвижному телу. Упав на колени, она судорожно приложила ухо к его груди, отодвигая шелковую ткань его одеяния.

Сердце билось. Ровно и сильно. Он дышал. – Фух, жив! Слава богу… – Она с облегчением отползла от него. – Сотрясение у него будет знатное. Ну и поделом! Подкрадываться к людям с такой ехидной рожей!

И тут ее взгляд снова зацепился за его одежду. Кафтан из темного бархата, расшитый серебряными нитями, мягкие сапоги из тончайшей кожи… И все это теперь валяется на пыльном полу. И отвратительный вкус, кстати. Слишком пафосно.

Мысли пронеслись вихрем. Так, пока этот красавчик в отключке, нужно выбираться отсюда!

Алиса вскочила на ноги и бросилась к выходу. Она рванула на себя массивную железную скобу вместо ручки. Дверь с скрипом поддалась. Она распахнула ее и выскочила в…

Коридор. Длинный, высокий, каменный, освещенный все теми же факелами. По стенам – портреты суровых мужчин и женщин в похожей, вычурной одежде, смотрящие на нее со свирепым неодобрением. Окна-бойницы, через которые пробивается лунный свет. Воздух холодный и спертый.

– Где я, черт побери, нахожусь? – застонала она озираясь. – Это что, замок? Настоящий, черт возьми, замок? Это декорации к какой-то отвратительной пьесе? Или это просто кошмарный сон, самый долгий и подробный в истории?

Сердце бешено колотилось. Сзади, из комнаты, не доносилось ни звука. Значит, у нее еще есть время.

– Некогда разбираться! – приказала она себе. – Нужно выбираться отсюда!

И она рванула наугад по холодному каменному коридору, под свинцовые взгляды портретов предков, даже не подозревая, что только что оглушила подсвечником самого Повелителя Огненных Пустошей, дракона Кайна Вратиса, своего законного, скрепленного печатью ЗАГСа, мужа. Побег от Славика обернулся побегом от собственного брака. Ирония судьбы была поистине великолепна.