Текст книги "Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр (СИ)"

Автор книги: Полли Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 4. Мама в ЗАГСе, или баннер как камень преткновения

Рабочий день в ЗАГСе тек как густой сироп после бури. Алиса механически перебирала бумаги, проверяла списки гостей на предстоящую церемонию, перечитывала текст поздравления – но мысли вихрем крутились вокруг одного: где Славик? Почему ни звонка, ни сообщения? Неужели баннер с блестками и светящимися черепами отправил его в такой глубокий ступор, что он потерял связь с реальностью на месяц? А как же ее гениальный сюрприз? Эффект-то должен был быть мгновенным, как удар тока!

Первоначальная сладость мести начала подозрительно быстро выдыхаться, сменяясь едким послевкусием сомнения. А не переборщила ли я? – пронеслось в голове. – Теперь весь район знает, что Слава – бесчувственный болван, а я – обиженная фурия с розовыми блестками. Мысль о соседях и соседях соседей, тыкающих пальцами и перешептывающихся у подъезда, заставила ее внутренне поморщиться. Она даже мысленно поругала себя за опрометчивость, за эту театральную выходку.

Но хорошенько все взвесив… Алиса резко встряхнула головой, отгоняя слабость. Нет! Все сделано правильно! Если не сейчас, то когда? Он уже не просто сел на шею – он устроил там уютное гнездышко, развесил носки и свесил ноги, абсолютно не ставя ее чувства ни во что! Он не ценил, не уважал, забыл самое важное! Хватит! Улыбка, на этот раз твердая, победная, озарила ее лицо. Она не отступит. Месть была ее правом!

Из водоворота самоутверждения ее вырвал странный шум за дверью кабинета. Голос Маши, обычно такой звонкий и уверенный, звучал взвинченно и громко, пытаясь перекрыть кого-то другого. Алиса уловила обрывки:

«…Нет! У нее сейчас церемония! К ней НЕЛЬЗЯ! Вы слышите меня?! Нельзя просто так врываться! Я…»

Дверь в кабинет Алисы с грохотом распахнулась так резко, что тарелка с символическим «Счастьем» на стене едва удержалась. На пороге, запыхавшийся, с лицом, на котором смешались ярость, недоверие и какая-то детская обида, стоял… Славик.

Алиса от неожиданности буквально ахнула, рот непроизвольно открылся. Куда угодно, но на работу? Славик удостоил ее рабочий храм брачных уз своим присутствием впервые за всю их совместную жизнь! Мозг Алисы судорожно заработал: Зачем? Увидел баннер? Пришел извиняться? Но почему он выглядит так, будто это она забыла про их годовщину, съела его последнюю пельмешку и продала коллекцию кроссовок? Он ничего не перепутал?

Только она собралась выдать ему саркастическое «Ну, здравствуй, дорогой забыватель!», как из-за широкой спины Славика материализовалась фигура, от которой у Алисы похолодело внутри. Ирина Андреевна. Мама Славика. Царица нравоучений, генерал в войне за сыночка и живое воплощение фразы «маменькин сынок».

Вот черт, – мелькнуло в голове Алисы. – Тяжелая артиллерия прибыла. И прямо на плацдарм.

Маша ворвалась следом, ее лицо было красно от возмущения и беспомощности. Она метнула на Алису ошарашенный взгляд: Ну я же пыталась!

– Алиса, я говорила, что ты занята и к тебе нельзя! Но этим людям… – Маша бросила убийственный взгляд на Ирину Андреевну, – …наглости и воспитания не занимать!

Алиса сделала глубокий, почти йоговский вдох. Паника отступила, уступая место холодной ярости и странному спокойствию осажденной крепости. Она посмотрела на Машу, всем видом демонстрируя: Я справлюсь.

– Ничего страшного, Маша. Спасибо, я найду несколько минут. Пожалуйста, подготовь зал к церемонии.

Маша, явно чувствуя, что «пахнет жареным» кивнула. Ее взгляд, полный немого вопроса и пожелания удачи в этом неравном бою, скользнул по Алисе, прежде чем она быстро ретировалась, прикрыв за собой дверь.

Алиса медленно, с королевским достоинством (которое она отрепетировала за годы проведения свадеб), опустилась в свое кресло. Она выпрямила спину, сложила руки на столе – поза спокойного, уверенного в себе профессионала, который абсолютно владеет ситуацией. Она изо всех сил вежливо, сквозь зубы, выдавила: Здравствуйте, Ирина Андреевна.

Но зачем она здесь?! – кричал внутренний голос.

Славик, не дожидаясь приглашения сесть, шагнул вперед. Его глаза сузились до злобных щелочек.

– Что ты за цирк перед домом устроила?! – зашипел он, тряся указательным пальцем в воздухе, как дирижерской палочкой позора. – Соседи хихикают и тычут пальцем, словно я цирковая игрушка! Уродский баннер с этими… черепами! И блестками! Мама чуть в обморок не упала!

Алиса не моргнув глазом. Спокойствие, только спокойствие. Она посмотрела на него с ледяным, почти научным интересом, как энтомолог на редкого жука.

– Слава, – начала она медленно, четко артикулируя, будто объясняя ребенку таблицу умножения, – если бы ты вчера не забыл про наш праздник, про десять лет, которые для меня значат чуть больше, чем повод «потусить до утра с пацанами» по случаю чужого холостячества… – она сделала паузу для усиления эффекта, – …то и ничего бы этого не было. Логично же?

Славик замер на секунду, лицо его побагровело. Он открыл рот, явно готовый разразиться истеричной тирадой про «мелочи», «преувеличение» и «ты меня позоришь!». Но не успел он издать и звука.

– Славик, дорогой, – вмешалась Ирина Андреевна, положив руку ему на плечо с материнской нежностью, которой хватило бы, чтобы усмирить разбушевавшегося медвежонка. Голос ее был сладок, как сироп, но в глазах читалось железо. – Можно я поговорю по-женски с Алисой? Или… подожди меня в машине, ладно?

Славик! Этот взрослый мужчина, только что громко возмущавшийся! Он посмотрел на маму, потом на Алису, фыркнул, как обиженный подросток, резко развернулся и… вышел. Просто вышел из кабинета! Оставив Алису наедине с Генералом Материнских войск.

Улыбка с лица Ирины Андреевны испарилась мгновенно, как только дверь захлопнулась за сыном. Она медленно, с достоинством королевы, опустилась на стул напротив Алисы. Ее взгляд был холодным, оценивающим, полным безоговорочного осуждения. Алиса не отвела глаз, встречая этот ледяной взор своим – спокойным, выдержанным, как броня.

– Алиса, – начала Ирина Андреевна, отчеканивая каждое слово, – это было очень… глупо. И жестоко. Что ты сделала. Мой сын не заслужил такого публичного унижения.

Алиса не стала опускаться до крика. Ее голос был ровным, но каждое слово падало как камень.

– Он сам виноват, Ирина Андреевна. Забыть такую дату – не просто оплошность. Он знал, что это важно для меня. Я ему напоминала. Неоднократно. Но он сознательно выбрал в этот вечер своих друзей, как гласит мой «уродский» баннер. По-взрослому он, видимо, не понимает. Да он в принципе взрослых разговоров не воспринимает. Вот и пришлось объяснять на его, доступном, уровне, что он меня обидел. Глубоко и больно.

Ирина Андреевна сделала раздраженную гримасу, словно ей поднесли что-то кислое.

– Подумаешь! – фыркнула она с пренебрежением, махнув рукой. – Сколько там лет-то вашей «совместной жизни»? Десять? Пфф! Тоже мне, нашла из-за чего разводить скандал на весь район! Мелодрама какая-то!

Это было последней каплей. Алиса приподнялась в кресле, ее глаза вспыхнули.

– Значит так, – ее голос зазвенел сталью, – в таком тоне я не позволю с собой разговаривать! Не надо обесценивать мои чувства! Не вам решать, что для меня важно, а что – «мелодрама»! И вообще, – Алиса сделала паузу, подчеркивая абсурдность, – я не понимаю, почему вы здесь со мной об этом говорите, а не Славик? Он что, пятилетний ребенок, что мама вместе с ним решает проблемы в садике? Или в песочнице?

Она резко взглянула на часы.

– Мне, кстати, работать нужно. Вы меня отвлекаете от важных дел.

Ирина Андреевна вскочила со стула, как ужаленная. Ее лицо исказилось от злости и обиды.

– Ах, вот как! – прошипела она, собирая сумочку с таким видом, будто это была боевая граната. – Теперь я понимаю, с кем приходится иметь дело моему сыну!

Она бросила на Алису последний, уничтожающий взгляд, развернулась на каблуках с военной выправкой и вышла, хлопнув дверью так, что с той самой тарелки «Счастье» наконец-то свалился и разбился один из нарисованных голубков. Символично.

Алиса глядела на закрытую дверь. Дыхание ее было ровным, но внутри бушевал вулкан.

– Вот мегера! – прошипела она сквозь зубы. – Ну держись, Славик! Дома я тебе устрою такой «разбор полетов», что баннер покажется тебе милой открыткой! Решил спрятаться за маминой юбкой? Как мило!

Дверь снова распахнулась, на этот раз осторожно. На пороге стояла Маша. Ее сочувствующий взгляд говорил: Я все слышала. Сквозь дверь. Это был шедевр. Но вслух она просто произнесла, глядя на часы с преувеличенной тревогой. – Алис, я все понимаю… семейные разборки, мамаши-тигрицы… Но тебе пора. Жених, невеста, гости – все в сборе. Твоя церемония ждет. И поверь, после этого спектакля, тебе нужно будет произнести что-то красивое о любви, чтобы восстановить карму ЗАГСа.

Алиса вздохнула, вставая. Карма ЗАГСа… Да, после визита Ирины Андреевны помещение явно нуждалось в энергетической чистке. Она поправила блузку, смахнула невидимую пыль с юбки и кивнула Маше. Лицо ее было маской профессионального спокойствия, но в глазах все еще тлели угольки гнева и предвкушение домашней «пересадки» Славика из маминой кашпо-юбки в суровую почву реальности.

– Иду. Пусть заходят.

Церемония любви и верности? После всего этого? Это будет самый сатирический перформанс в ее карьере.

Глава 5.Бумаги судьбы

Войдя в зал регистрации, Алиса на мгновение застыла, как вкопанная. Воздух был пропитан не только запахом свежих цветов, но и… отчетливым ароматом абсурда.

Невеста сияла в платье, которое словно сошло со страниц иллюстрированной энциклопедии по средневековым пыточным устройствам. Тяжелый бархат, гора кружев, воротник-стенка, поднимающийся до ушей, и рукава-буфы, в которых, казалось, можно было укрыть небольшую собаку. Господи, – пронеслось в голове Алисы, – она это в сундуке у прабабки-ведьмы откопала? Или на съемках исторического фарса украла?

Жених гармонично дополнял картину: узкие, явно неудобные бархатные бриджи, камзол, туго застегнутый на все пуговицы, и выражение лица человека, который вот-вот чихнет, но не может из-за тугого воротничка. Он походил на бедного родственника графа Дракулы, приглашенного на свадьбу из вежливости.

Алиса, подавив смешок (профессионализм, все же!), направилась к своему столику, украшенному гирляндами и тем самым злополучным символом «Счастья». Она оглядела зал. Пусто. Ни одного гостя. Только эта странная парочка, да пара голубей под потолком, явно ожидающих осыпания молодых рисом.

– Гости… задерживаются? – шепотом спросила Алиса невесту, пытаясь сохранить дежурную улыбку.

Невеста повернула к ней голову с трудом, скрипя воротником.

– Нет, – прошелестела она голосом, похожим на шум сухих листьев. – Гостей не будет. Мы… одни.

Алиса медленно подняла бровь. Вот это причуды! Но кто она такая, чтобы судить? Люди женятся как хотят. Хоть в костюмах динозавров. Главное – любовь. Хотя, глядя на жениха, который пытался почесать нос, но не мог дотянуться из-за рукава, любовь казалась весьма специфической. Хоть как-то да женятся, – подумала она с легкой горечью, – не то что я… десять лет в подвешенном состоянии с человеком, для которого годовщина – повод тусить с «бро».

– Ну что ж, – громко произнесла Алиса, включая свой «свадебный» голос – бархатистый и полный торжественности. – Дорогие… молодожены! Поскольку гостей нет, мы можем начать нашу интимную церемонию единения двух сердец прямо сейчас.

Церемония пошла по накатанной. Алиса, действуя на автопилоте (мысли то и дело уносились к предстоящему разговору со Славиком и его мегерой-мамой), произносила заученные фразы о любви, верности и вечных узах. Рот говорил одно, голова бубнила другое: Друзья вместо любви... Мамина юбка...

Настал момент подписания документов. Алиса разложила перед парой аккуратные бланки.

– Вот здесь, здесь и здесь, пожалуйста, – указала она привычным жестом. – Ваши автографы, вписывающие ваши имена в великую книгу судеб… или хотя бы в архив нашего ЗАГСа.

Жених и невеста переглянулись. Было в их взгляде что-то… странное. Не волнение, а скорее, азарт фокусников, готовых вытащить кролика из шляпы. Они подписались с какой-то преувеличенной старательностью. Потом невеста протянула ручку Алисе.

– И ваша подпись, пожалуйста, здесь. Как уполномоченного лица. Для… заверения.

Алиса, не глядя, машинально поставила свою размашистую подпись в указанной графе. Бумага под пером слегка дрогнула, показалось, мелькнул слабый синеватый отсвет, но она списала это на усталость и блик от люстры.

– Поздравляю! – провозгласила она, вручая им свидетельство. – Теперь вы муж и жена! Желаю вам… эээ… исторически точного и взаимопонимающего совместного пути!

Странная пара молча поклонилась (что далось им с трудом из-за нарядов) и быстро, почти шаркающей походкой, покинула зал. Алиса посмотрела им вслед. Какие-то они… странные, – мелькнула мысль. – Как будто спектакль отыграли. Она пожала плечами. В ее практике бывало и не такое. Она собрала документы. Тот самый бланк с ее подписью лежал сверху. Она бегло глянула на него. Все как всегда. Имена молодоженов… Аргил и Сильвана. Странные имена. И графа «уполномоченное лицо»… ее подпись казалась чуть ярче, чем обычно.

–Показалось, – вздохнула она, убирая бумаги в папку. – Идем дальше, Алиса. Впереди – разборки со Славиком.

Глава 6. Летучий чемодан

После окончания рабочего дня Алиса сидела в своем кабинете, не двигаясь. Она смотрела на сломанную тарелочку «Счастья» и размышляла о земном: Идти ли домой? Мысль о предстоящем объяснении со Славиком, о возможном присутствии Ирины Андреевны с ее ядовитыми комментариями, вызывала тошнотворную усталость. Десять лет. Десять лет хождения по кругу.

Дверь приоткрылась, в щель просунулась веселая физиономия Маши. – «Ну что, повелительница колец… точнее, разбитых тарелок? – пошутила она.

Алиса не улыбнулась. Она посмотрела на подругу серьезно, почти отчаянно.

– Маш… а может, мне сегодня не идти домой? Опять эти разговоры на пальцах, объяснения очевидного Славику… а если там еще и его мама… это же комбо смертельное! Я так устала… – Голос ее дрогнул.

Маша мгновенно сменила шутливый тон на сочувствующий. Она вошла и присела на край стола. – Хочешь, пойдем ко мне? Пицца, суши, киношные страдания вместо твоих?

Алиса покачала головой. – Нет. Спасибо. Но… все же нужно уже сейчас решать. Окончательно. Понять, куда двигаться дальше. Потому что… – она сделала глубокий вдох, – больше так продолжаться не может. Я все решила.

Маша внимательно посмотрела ей в глаза и увидела там не привычную усталую ярость, а твердую, холодную решимость. Она одобрительно кивнула. – Молодец, подруга. Давно пора. Резать, не дожидаясь перитонита чувств. Удачи тебе! – Она обняла Алису на прощание и вышла, оставив ее наедине с решением.

Алиса посидела еще минуту, будто собирая в кулак всю свою волю. Сделала еще один глубокий вдох, схватила сумочку и решительно вышла из кабинета, из ЗАГСа, в начинающиеся сумерки.

До дома было рукой подать, но сегодня путь казался бесконечным и… тревожным. Воздух был густым, неестественно тихим. И тут она почувствовала. За ней следят. Не просто смотрят, а именно следят. Холодный страх сковал ее до костей, заставил учащенно забиться сердце. Она не подала вида, лишь незаметно ускорила шаг. Боковым зрением уловила движение в подворотне, тень за деревом. Адреналин вколотил в ноги пружины. Она почти бежала, не оглядываясь, и сама не заметила, как очутилась у своего подъезда. Рывком открыла дверь, влетела в квартиру, захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, тяжело дыша. Господи… что это было? – прошептала она, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу. От странной парочки в ЗАГСе до преследователей на улице – день выдался на редкость насыщенным.

И тут из кухни вышел Славик. Он не посмотрел на нее, не сказал ни слова. С невозмутимым видом человека, собирающегося на пикник, он прошел мимо нее в комнату… неся в руке большую эмалированную кастрюлю. Ту самую, за которую они когда-то спорили.

Алиса, еще не отдышавшись от страха, с изумлением наблюдала за ним. Он поставил кастрюлю на пол возле… чемодана. Полуоткрытого, туда уже было набросано несколько вещей. Он собирал вещи? Серьезно?

Алиса вошла в комнату. – Что это значит? – спросила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Славик, не глядя на нее, потянулся за очередной футболкой. – Я ухожу. Собираю свои вещи. – произнес он ледяным тоном, словно сообщал прогноз погоды.

Внутри Алисы что-то щелкнуло. Усталость, страх, обида – все смешалось и превратилось в белый, яростный жар. Она встала в позу, сложив руки на груди – позу разъяренной фурии, а не покинутой женщины. – Ну, вообще-то, – ее голос зазвенел, как натянутая струна, – эта кастрюля моя. Я лично ее выбирала, платила за нее. Так что будь добр, положи на место! – Она сделала шаг вперед. – И ты не хочешь, наконец, как взрослый человек, а не как обиженный ребенок, поговорить? Выяснить?

Славик, наконец, посмотрел на нее с презрительным равнодушием. – Вообще-то, эта кастрюля была куплена во время нашего совместного проживания! – заявил он, как будто цитировал свод законов.

Это было последней каплей. Алиса подошла вплотную и схватила кастрюлю за ручку. – О каком совместном проживании ты говоришь?! – ее голос сорвался на крик. – Мы не муж и жена, чтобы делить совместно нажитое имущество! Мы… мы… – она искала слова, задыхаясь от ярости, – да я даже не знаю, как назвать эти наши отношения длиною в десять лет! – И со всей силы, с криком, рванув кастрюлю из его рук, она швырнула ее в угол комнаты. Грохот был оглушительным.

Славик отпрянул, ошарашенно глядя то на кастрюлю, то на Алису. – Да ты сумасшедшая! – выдохнул он. – Не понимаю, как я жил с тобой все эти десять лет! – Он передразнил ее последние слова с гадливой усмешкой.

Эти слова были как красная тряпка для быка. Ярость, долго копившаяся, десятилетняя, вырвалась наружу как лава. – Да как ты смеешь?! – завопила Алиса, подступая к нему. – Ты – свинья неблагодарная! Это мамочка тебе нашептала уходить? Ну и проваливай! Но забирай только то, что сам действительно купил! – Она сделала театральную паузу, сверкнув глазами. – Ах, простите… ты же ничего за эти десять лет не купил! Все – Я! Я работала! Я платила! Я выбирала эту чертову кастрюлю!

Она действовала молниеносно, на волне безумной энергии. Подбежала к шкафу, с грохотом распахнула дверцы и стала срывать с вешалок его одежду – рубашки, футболки, джинсы – и швырять в открытый чемодан. – Вот твои тряпки! Бери! – Потом рванула к комоду, выдернула ящик с его нижним бельем и носками, и вывалила все это месиво поверх одежды в чемодан. – И это тоже твое! На, не забудь!

Чемодан был переполнен, замок закрыть было невозможно. Алиса даже не пыталась. Она схватила тяжелую ручку, с трудом приподняла груду вещей и, кряхтя от усилия, потащила его к окну. Славик стоял, как истукан, глаза его были круглыми от непонимания происходящего кошмара.

– Держись, чемодан, лети! – мысленно крикнула Алиса и с силой вышвырнула его в открытое окно. Благо, второй этаж. Чемодан с глухим «бух!» и треском ломающихся молний приземлился в кусты под окном, рассыпая носки и футболки по газону.

Славик остолбенело смотрел в окно, потом на Алису. Его лицо выражало чистый, немыслимый ужас.

Алиса повернулась к нему, грудь вздымалась, глаза горели адским огнем. – Тебя тоже в окно, или через дверь уйдешь? – прошипела она, и в ее голосе не было ни капли шутки.

Славик медленно покачал головой, отступая к двери. – Ты… ты точно сумасшедшая, – пробормотал он, не отрывая от нее испуганного взгляда. – Тебе лечиться надо… Срочно. – Он резко развернулся и буквально вылетел из комнаты, хлопнув входной дверью так, что задрожали стены.

Тишина. Оглушительная тишина после бури. Адреналин начал отступать, волна за волной. Дрожь, уже не от страха, а от дикой нервной встряски, охватила Алису с головы до ног. Ноги подкосились. Она опустилась на колени посреди комнаты, уставленной обломками их «совместной жизни» – скомканными вещами, выпавшими из чемодана, и той самой кастрюлей, лежащей на боку в углу.

Она ждала слез. Истерики. Пустоты. Но вместо этого… сквозь дрожь и учащенное дыхание стало пробиваться странное, незнакомое чувство. Облегчение. Огромное, всепоглощающее, как глоток чистого воздуха после десяти лет в душном подвале. Десять лет она тащила этот груз – груз его безответственности, его маминых нравоучений, его вечного «я забыл», его нежелания взрослеть. И вот… груз сброшен. Вышвырнут в окно вместе с носками.

Свободна? – прошептала она, глядя на свои дрожащие руки.

Ох, если бы все так и было… Она сделала глубокий вдох. Воздух пах… неизвестностью. Но это не пугало ее..