Текст книги "Чужая земля (СИ)"
Автор книги: Полина Ром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Глава 31
И начались трудовые будни…
Пока мои покои ремонтировали по утвержденному мной плану, я перебралась в комнаты фараона. Они несколько пострадали от присутствия здесь чужих.
Когда семья Джибейда покинула дворец – мародеры и солдаты успели порезвится в брошенном месте. Особого урона нанести не успели, но все ткани со стен и окон, все ковры и доступная мебель были растащены. Благо, что резвится они могли меньше суток – потом Сефу организовал охрану и дальнейшее разграбление прекратилось.
По кладовкам и комнатам, куда не добрались грабители, мне насобирали разрозненных табуреток и столов. Признаться, меня это не слишком беспокоило. Ничего страшного во временном скромном обустройстве я не видела, хотя Амина и пробовала меня аккуратно пристыдить:
– Это недостойно дочери Великого Ра, царица.
– Я царица, Амина, а значит я и решу, что достойно, а что – нет.
Ругаться с ней мне не хотелось. Она была преданна мне и перенесла вместе со мной не малые тяготы и опасности. пусть уж ворчит на меня, хоть кто-то должен быть рядом, кто позволяет себе ворчать. Иначе, от всяких этих славословий я скоро забронзовею, как памятник собственному величию.
Гораздо больше меня волновали проблемы опустошенных продуктовых кладовых. Да и казна, которую мы вернули на место под контроль Идогба не поражала воображение. Как ни странно, большую часть богатства, не считая тканей, украшений и всяческих ваз, статуэток и дорогой мебели, фараон хранил в зерне.
Местная денежная система показалась мне достаточно странной.
Меркой считался так называемый дебен. Это кусочек металла около девяноста грамм весом. Что-то вроде толстой проволоки, скрученной в плоскую спираль. Ну, те самые странные кусочки золота, что я видела в подношении Акила. Дебен, кстати, мог быть из золота, серебра и, даже – бронзы. Но металлов было мало, стоили они изрядно, потому самих дебенов существовало не так и много. Часто, при сделке, они являлись просто условной единицей.
Здесь во всю процветал натуральный обмен и сделка вполне могла выглядеть так – землепашец поставляет купцу пшеницы на два дебена и ячменя на два дебена, а купец поставляет землепашцу тканей на два дебена и мебели на два дебена. При этом самих дебенов ни у купца, ни у землепашца не было.
первое, что я считала сделать необходимым – наладить выпуск монет. Но для штамповки монет из золота и серебра необходим штамп из более твердого металла. А железа здесь еще не знали. Хотя…
– Сефу, Хасем, это вопрос к вам… Скажите, боевые мечи всегда делают из бронзы?
– Конечно, госпожа! Из самой лучшей.
– Но это мечи для обычных солдат. А самые лучшие мечи, из небесной стали? Слышали ли вы о таких?
– Это большая редкость, госпожа! И очень большая ценность.
Хасем немного подумал и добавил:
– Если тебе нужен такой меч, царевна, то я принесу тебе меч Джибейда. Он сделан из небесного металла и отличается удивительной прочностью!
– Я буду благодарна, Хасем. Но этого мало. Я прошу вас узнать, у кого еще есть такие мечи или такое железо и выкупить все, сколько вы сможете.
– Как прикажешь, царевна.
Следующая проблема, которая меня нервировала, требовала срочного решения. Но я еще слишком плохо разбиралась в системе управления и в налогообложении.
– Вы можете идти, воины. А ты, Хати, пригласи ко мне главного сборщика налогов.
Невысокий жирненький мужчина, благоухающий потом и ароматическими маслами, разодетый и обвешанный драгоценными украшениями так, что вряд ли мог легко поднять руку или повернуть голову, кинулся ниц.
– Как зовут тебя?
– Сирофан, о прекрасная царица, чей лик подобен…
– Довольно. Встань и присядь на эту скамью.
Толстяк неуклюже елозил по полу – с таким пузом и двигаться то трудно! Наконец он угнездился на невысокой скамеечке. Скамейки для посетителей я специально приказала поставить так, чтобы они не могли заглянуть в записи, которые я вела сама. На русском языке, естественно. Хотя сидеть в присутствии фараона и запрещалось, но я рассудила, что с людьми, с которыми сложится нормальный деловой разговор можно быть и помягче. Пусть они воспринимают это как мою милость. А потом и привыкнут.
– Расскажи мне, Сирофан, как собирают налоги в мое стране. Какие законы есть для разных случаев и какую долю кто должен платить.
– О прекрасная царица, я, ничтожный червь, много лет вел дела отца твоего, мудрого и великого Нечихорета и всегда соблюдал его интересы. Зачем тебе, дочь Великого Ра, заниматься столь низменными вещами? Я и впредь буду блюсти все интересы царственного дома и…
Ой, как же они надоедают своим словоблудием! Ну, совершенно же невыносимо слушать это ежедневно! Зато у меня есть волшебное слово – палач!
– Скажи, Сирофан, кто научил тебя на вопросы царицы умничать и превозносить себя и свои заслуги? Я отправлю к этому человеку своего палача, дабы не учил более дурному моих слуг.
Толстяк бросился ниц и начал умолять…
– Замолчи. Встань и ответь на мои вопросы.
Ответы меня не порадовали от слова «совсем». Налоги собирали трех видов, но все три вида достаточно грабительские. Около трети всего, что собрано с земли. Сама земля редко принадлежала пахарю. Зато система сбора налогов и проверки их была не просто чудовищно раздута. Она включала в себя очень-очень многоступенчатую систему проверки проверяющих и все это контролирующее и ворующее сообщество кормилось за счет казны. Ну, и уверена, что и за счет обвеса-обмера землепашцев.
думаю, крестьяне, как и положено во всех слабо развитых странах жили в нищете и голодали.
Все это нужно менять. Менять срочно! За воровство – смертная казнь, как в Китае. И уж тут я жалеть не стану никого. Для того, что бы жировала одна наглая чиновничья рожа, должны голодать десятки тех, кто производит продукт. Думаю, нам с Имхотепом и Идогба, который не слишком-то и похож на своего брата-близнеца, придется существенно пересмотреть все действующие законы, касающиеся сбора налогов.
Но первый закон, который я подписала и который огласили сперва в Мемфисе, а потом и далее, по деревням и селам, касался не понижения, а очень существенного повышения налога. И вызвал некое смутное брожение в массах. Но брожение это так и кончилось ничем, ибо касалось оно меньшей, богатой, части населения.
По высочайшему повелению дочери Великого Ра, владычицы Верхнего и Нижнего Египта, покорительницы Нубии,/покорили, правда, без меня и задолго до меня, но титул мне достался по наследству/ и владетельницы всех окрестных земель и вод, налог на каждого раба поднимался в десять раз!
Да, и я не сошла с ума, а предварительно долго и нудно обсуждала проблему рабства с Имхотепом и Ибонгом. Они не слишком поняли, чем меня так раздражает рабство, но раз уж Великий Ра против – значит, нужно провести реформу максимально быстро и наименее болезненно!
Рабство, кстати, и не было так уж сильно распространено. Но и откладывать решение этого вопроса я не считала нужным. Такие вещи стоит давить в зародыше. Иначе оно впитывается в плоть и кровь даже умнейших людей своего времени, а потом мы читаем омерзительные в своей наглости утопии. Уж не знаю, откуда, из каких глубин древнего мира выдернули братья Стругацкие эту цитату, но помню я ее с детства: «…Устройство было необычайно демократичным, ни о каком принуждении граждан не могло быть и речи (он несколько раз с особым ударением это подчеркнул), все были богаты и свободны от забот, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов.»
Так что я считала этот вопрос одним из важнейших. Пока я жива, рабства в стране не будет, и я обязательно подготовлю команду преемников, которые не допустят этой мерзости и в дальнейшем. Нужно будет, еще раз подниму налог в десять, а хоть и в двадцать раз.
А пока, не давая возможности людям начать думать дурное, по городам и весям полетело известие, что к весне землю поделят между теми, кто ее обрабатывает и отдадут в долгосрочное пользование. А налоги на урожай – снизят. Пусть займут головы чем-то более приятным.
Глава 32
Зима тянулась нескончаемо…
Холодных дней почти не было, но иногда начинал дуть изнуряющий хамсин, и тогда я изнывала от жары и отвратительной сухости воздуха. Постоянно хотелось пить, часто в воздухе висела мельчайшая песчаная взвесь, песок был везде. В воде из прекрасных узкогорлых кувшинов, в еде, на коже, на простынях и шторах.
Это не просто немного мешало жить. Это грозило мне очень серьезными проблемами – песок постоянно поскрипывал на зубах и грозил стереть их под корень.
Я и раньше замечала, что у местных жителей не слишком хорошие зубы, хотя в быту египтяне в большинстве своем были очень чистоплотны. Ежедневное мытье тела при первой же возможности, частое мытье рук и лица – обязательное перед трапезой. Тазики для ног – отдельная тема. Я специально как-то поинтересовалась – они были даже в самых бедных домах! Да, простые, деревянные или керамические, не сравнить с моими – из золота. Я мою ноги в тазике из чистого золота! На такую идею еще полгода назад я бы просто покрутила пальцем у виска! А сейчас мою…
Вспоминая всевозможные истории попаданок в средневековье и вонючие меховые постели без белья, но зато с клопами, из фэнтези, я радовалась, что ничего похожего не вижу. Никакой вони в городе, куда я иной раз выбиралась под охраной Сефу и его бойцов. Для туалетов рыли специальные ямы и делали дощатый настил над ней. При заполнении более, чем на половину, яму закапывали и рыли новую. Существовали даже переносные тканевые или плетеные кабинки, которые просто переставляли по мере надобности.
Количество средств по уходу за лицом и телом напоминало прайс-лист хорошего интернет-магазина с богатым выбором. Никогда не думала даже, что столько всякого женщины могут намазать на себя.
Нет, разумеется, я использовала дома различные «мазилки». Начиная от знаменитой Ленинградской туши-плевательницы в далеком детстве и заканчивая дорогущим набором от «Helena Rubinstein», который на заказ привезла из Канады моя знакомая. Этот набор я подарила сама себе на последний день рождения и стоил он как крыло от самолета. Но он того стоил!
Я даже взгрустнула, вспоминая благородный отлив фирменной косметички…
Местные средства иногда просто пугали меня своим составом! Особенно мази для удаления волос с тела – какой только гадости туда не сыпали! Так что я предпочитала старую добрую нитку. Благо, что у моего тела и не было особых проблем с волосатостью. Египтяне, кстати, вообще отличались достаточно гладкой и красивой кожей.
Я тщательно отслеживала все, что Амина добавляла в мою косметику. Боялась, что попадется какая-то гадость типа свинца. Ну, травились же раньше женщины свинцовыми белилами и аконит в глаза капали.
Но количество уходовых средств не могло не манить меня.
Совершенно не было проблем с чисткой зубов. Некоторые брали палочки с размочаленным кончиком, а у меня была вполне себе удобная зубная щетка. Может и не отличающаяся красотой, зато легко заменяемая. В порошок для чистки добавляли сухую мяту, соль, щепотку толченого перца и ирис. Соль я попросила заменить тонко натертым и просеянным мелом.
Для ароматизации дыхания Амина варила леденцы из меда, куда добавляла корицу и мяту, кешью и ладан. Вкус был странноватый, да и не хотелось портить зубы сладостями, потому я их и не использовала. Но все вокруг без конца посасывали такую же или похожую смесь.
После умывания лицо смазывала своеобразным кремом из масла папируса, давленых цветов лотоса и капли меда. Эта кремовая маска защищала кожу от палящей жары и песка.
Для теней я раз и навсегда выбрала тертый малахит. Из всего предложенного ассортимента мне он казался самым безопасным. Ну и разумеется – знаменитая сурьма. Прежде чем я позволила красить себе лицо – дотошно выяснила состав. Ничего страшного не обнаружила.
Ногти я не красила. Желтая и оранжевая охра не казалась мне такой уж замечательной заменой лаку. Но маникюр и педикюр здесь делали все и регулярно. Большая часть людей, кроме самых богатых, ходила босиком и без педикюра ступни быстро превращались в нечто ужасное, с натоптышами и трещинами. Из бывших рабынь Амина выбрала молчаливую и спокойную Тирин, плохо говорящую на египетском. Девушку из страны Пунт. У нее были умелые ручки, а мысль, что она собирает теперь себе приданое, а вовсе не является бесправной рабыней, заставляла ее стараться изо всех сил, лишь бы угодить требовательной Амине.
Больше всего, пожалуй, меня раздражала привычка окружающих использовать истошно-сладкие духи и дезодоранты. Даже мужчины вокруг благоухали сладостью. Духи, кифи, стоили безумно дорого по местным меркам. Почти все ингредиенты были привозные. Но весь мой дворец благоухал этими чертовыми кифи.
Дезодоранты имели запах попроще, например один из рецептов велел смешивать салат латук, мирру и ладан и уже этой пастой мазать подмышки и паховую область.
Однажды у меня произошел довольно забавный разговор с Сефу.
Мы возвращались с очередной вылазки в город. Я старалась иногда ходить пешком, хоть это и шло в разрез со всеми местными обычаями. Брала небольшую охрану, человек десять двенадцать, в «штатском», хоть и с оружием. Одевалась попроще и выходила побродить на рынки и улицы города. Сефу не поощрял такие вылазки, так же как и Хасем, но я, пусть и с трудом, настояла на своем.
В такие походы Сефу всегда надевал разные парики, красил лицо так, чтобы быть максимально не похожим на самого себя, менял одежду и сопровождал меня лично. Солдаты шли чуть в стороне, сливаясь с толпой обычных покупателей. Конечно, выследить меня было можно, хотя и выходили мы без помпы, через разные служебные входы дворца. Но и сидеть всю жизнь взаперти я не могла.
Мы уже возвращались домой, когда мимо, слегка задев меня плечом, прошел толстый купец, благоухающий так, что я поморщилась.
– Что не так, госпожа?! Он сделал тебе больно?!
– Нет, Сефу, не беспокойся, он еле задел меня. Просто от него ужасно воняет!
– Я не заметил, госпожа… Мне показалось, что запах от него сладкий и возвышенный.
Я рассмеялась. Сладкий и возвышенный! Надо же, как поэтично!
– Сефу, мне не слишком нравится, когда мужчина благоухает, да еще так сильно, сладкими запахами. Мне кажется, что мужественность больше подчеркнут не сладости, а, например, аромат сосны или можжевельника. Сладкое я бы оставила юным девушкам.
Сефу задумался и молчал почти до ворот дворца. Потом, все же, спросил:
– Царица, тебе кажется, что мои солдаты дурно пахнут?
– Нет, что ты, Сефу. Все они чисты, часто моются и следят за собой, только…
– Что смущает тебя, царица?
– Я не слишком хорошо переношу сильные сладкие запахи. Иногда, к вечеру, у меня от них просто голова болит. Но это не относится к твоим солдатам, не волнуйся. Не так и часто они находятся в непосредственной близости от меня.
Сефу промолчал и я забыла про этот разговор. А вот он – нет. Через некоторое время я заметила, что от его солдат идет или запах свежей мяты или же – легкий хвойный аромат. Понятия не имею, кто и что именно предпринимал, но, постепенно, эти запахи стали преобладать в мужских духах, чему я искренне радовалась.
А проблему с кухней и песком в еде я решила очень просто. По моему приказу была выкопана огромная яма на приличной глубине. Без окон, с единственной удобной дверью. Именно там Риинга, бывшая рабыня-нубийка, а теперь – главная повариха самой царицы, готовила для меня и ближайшего круга. Разумеется, у нее были помощники и обслуга, но ей и самой нравилась ее прохладная кухня и слуги без изнуряющей жары работали веселее.
Реконструкция двора шла полным ходом. Первый бронзовый насос для откачки грязной воды из моей подземной кухни скоро уже должны доделать. И первое стеклянное окно, собранное из маленьких цветных кусочков, уже установили в моей спальне. Да, оно не пропускало слишком много солнца, но это и к лучшему. Здесь, на совершенно чужой мне земле я научилась ценить тень и прохладу.
Кроме обширной работы по законодательству и бесконечной писанины и обсуждений, много времени уходило на составление нового учебника языка. Одит, отец Хати, оказался на редкость дотошным человеком и работа с ним занимала у меня не меньше часа ежедневно. Мы уже оба пробовали писать на новом языке и, думаю, скоро можно будет открывать первую школу.
Но самое интересное, что именно Одит натолкнул меня на мысль, что я гораздо богаче, чем я думала раньше. В этом мире вообще не было кошек. Нет, львиная шкура висела на одной из стен в бывших покоях фараона. Были пятнистые гепарды и роскошные барсы. А вот просто кошек никто не видел. И в качестве великой награды за свои труды Одит попросил у меня – котенка!
Надо сказать, что Бася вполне благоденствовала. Титул зверя Великого Ра закрепился за ней мгновенно и позволил ей безнаказанно гулять, где угодно. Я сама видела, как ей почтительно кланялись слуги и солдаты!
Котята росли, давно уже занимали пару комнат при моих покоях, где им поставили целый ствол сухого дерева с ветками, по которому они любили скакать. Их игрушки – глиняные и тряпичные мячики валялись по всему дворцу. Но все они отличались не слишком пакостными характерами, послушно ходили в чистые песочные лотки, а прославились на весь Мемфис тем, что давили мышей и крыс.
Ну, надо сказать честно – крысят, а не крыс, и не все, а только Бася. Но мышковали котята все и вполне успешно. Так что я решила на некоторое время позволить им плодится бесконтрольно, стараясь получить максимально разнообразную смесь генов. А вот уже их котятами я и буду награждать особенно отличившихся людей.
Первую статую Баськи, изваянную из какого-то темного камня в полный кошачий рост мне преподнесли в подарок в день окончания зимы.
Глава 33
Я первый раз в жизни наблюдала, как выглядит начало года. Отсчет года велся от момента разлития Нила. Этот период охватывал целых четыре месяца и назывался – ахет.
Ахет – начало жизни. На древнем языке слово значило – разлив. Но именно разлив Нила по опустошенным хамсином землям и был началом новой жизни.
Прекращены все сельскохозяйственные работы.
Воды реки поднимаются и ужасно смердят. Первые дни ахета несут гнилую воду болот, мутную, зеленоватую, совершенно непригодную для питья.
Потом, постепенно, добавляются красные воды Голубого Нила.
Эту воду уже можно пить, хотя вид у нее – страшноватый. Если набрать в стакан и дать отстояться – почти четверть займет черный осадок! Да и сама отстоявшаяся вода будет иметь красноватый цвет. Но, как ни странно, она достаточно долго не портится в открытой посуде, да и на вкус кажется приятной.
Постепенно я понимаю, что капризничай-не капризничай, а другой воды просто нет!
Раньше, по рассказам Имхотепа и Хасема, почти все четыре месяца разлива тратились на всевозможные религиозные празднества. Да и сейчас по привычке Нил полон нарядных лодок. Но никаких приношений жрецам, церемоний и служб разным богам. И никаких жертвоприношений! Все храмы стоят закрытые, при них оставлено по два-три жреца самого низкого ранга только с одной целью – сохранить имеющиеся при храмах свитки в целости. И разрешены уроки для подростков.
К каждому храму в каждом городе приставлена охрана из нескольких воинов. Они отвечают за сохранность богатств и следят за жрецами. Сильно подозреваю, что не обошлось без превышения власти. Возможно, кто-то из вояк и ведет себя не лучшим образом. Но и изменить пока я ничего не могу – слишком мало времени прошло и слишком мало у меня нужных людей. Пройдет не меньше пары лет, пока все храмы и школы при них можно будет перевести на обучение на новом языке.
У Одита уже набрана небольшая группа молодых смышленых писцов, которых он обучает лично. Через несколько месяцев, сдав экзамен мне, они наберут свои группы.
Нет смысла обучать в школах сейчас. Лучше подождать пару лет и начать учить уже не иероглифам, а нормальному письму. А правописание и всевозможные правила выработаются сами, в процессе. Уже сейчас Одит ведет отдельный свиток с замечаниями. Думаю, со временем он и станет автором первого учебника.
Заодно ахет это и время перевозки крупных грузов. Воды реки медленно, но уверенно тянут тяжело груженые ладьи и плоты. Везут зерно и ткани, пиво и сухофрукты, скот и древесину. То, что потребовало бы гигантское количество вьючных животных и множество надсмотрщиков за ними, Нил медленно, но верно доставит сам.
По стойкой привычке, возникшей еще в сезон шему, когда собирали урожай и прятались от хамсина, ежедневно собираемся на совет в моем кабинете. Только те люди, кому я безоговорочно доверяю. Те, кто уже давно знает о моих проблемах с памятью и не удивляется странным вопросам.
Кроме Имхотепа, Хасема и Идогба всегда присутствует Сефу. Технически он по-прежнему – всего лишь телохранитель. Он сам выбрал себе эту должность и отказался от других постов.
– Прости, Инеткаус, но я – воин, а не чиновник. Да и не хотел бы я доверить твою жизнь кому-либо другому.
Но именно Сефу я и поручила организовать одну интересную службу.
Первое время я приглашала еще и Амину, но она чувствовала себя столь неловко, что я разрешила ей не посещать совет.
Идогб так и остался казначеем. Он несколько выше своего близнеца Имхотепа, я бы сказала – спортивнее, так как иногда находит время упражняться с воинами. Но он умен и предан. Думаю, не столько мне лично, сколько Египту, но это даже лучше. Именно с ним мы разрабатывали систему проверки чиновников, собирающих налоги. И именно он так горячо одобрил смертные казни за воровство. Сам он отличается редкой честностью.
Не знаю, права я была или нет, но несколько небольших проверок я организовала почти сразу, как утвердила его в должности. И ни разу не нашла даже бронзового дебена, не внесенного в реестр. После этого именно на него я стала опираться в создании правил и законов, касающихся чиновников.
Именно Идогб контролировал обучение команды землемеров. Увы, я поняла, что нельзя объять необъятное и многие вещи, которые планировала делать сама, пришлось поручать другим.
За четыре месяца зимнего сезона мы законодательно утвердили меру в одну аруру. Арура означает локоть. Конкретно – мой царский локоть. Длинна в сто моих локтей теперь называется так.
Под присмотром Амины была организована мастерская, где из волокон вили прочные веревки длиной ровно в аруру. Все их проверяли на образце, вытягивая между несколькими каменными метками прямо на полу тронного зала. Все веревки одинаковой длинны.
За зиму таких изготовили несколько тысяч. Команда чиновников получила точные инструкции от Идогба и начала готовить еще несколько сотен таких же землемеров. В конце сезона ахет, перед посадками растений, они разъедутся по стране и начнут отмерять крестьянам поля под посевы. Строго оговорено, сколько именно на человека является минимумом. Если, в какой-либо местности, земли не будет хватать, значит, дополнительно будут уменьшены налоги. Зато у тех, кто захватил в собственность земли больше, чем может обработать, куски будут значительно урезаны.
По этому поводу ожидаются восстания. И ничего тут не поделаешь. Идеальной справедливости не существует. Но и купец, например, который не сеет и не пашет, а землю сдает в аренду, больше землей владеть не будет. Арендатором может быть любой. Но категорически запрещена субаренда. Человек не имеет права нахапать плодородной земли у государства, а потом сдавать мелким арендаторам. Это закон и всем придется смириться! Или обрабатывай сам с наемными рабочими или землю заберут.
Думаю, в этом году даже те, у кого нет ни одного своего клочка, получат хорошую плату. Цена на рабочую силу возрастет.
Есть, разумеется, исключения для земель, где растут сады и виноград. Никто не будет замерять эту землю под распашку. Но для любого землевладельца размеры ограничены. Земля – собственность крестьян. Через каждые три-пять лет команда землемеров будет возвращаться и смотреть – не прибрал ли кто лишнего, хорошо ли заботятся о земле. И если земля у лентяя зарастет – значит отойдет другому работнику.
Вопрос контроля за работой землемеров возник почти сразу, но далеко не сразу мы с командой пришли к одному решению. Было много споров, и хотя первое время Идогб смотрел с ужасом на спорщиков, но быстро привык и втянулся.
На все случаи жизни будет одна единственная команда проверяющих. Не более ста человек. На весь Верхний и Нижний Египет. Отбирать будем из молодых и воспитывать так, как нам нужно. Да, это дело не одного дня.
Сила за ними будет стоять огромная, но знать их в лицо никто не будет. Даже друг друга они не будут знать в лицо.
За основу своего предложения я взяла идею тайного покупателя.
Им, этим людям без лица, не нужны какие-либо силовые структуры, личная власть или что-то похожее. Их дело приехать в указанную местность и проверить то, что велят. Берет ли взятки чиновник или сборщик налогов. Правильно ли землемер нарезает участки. Не обвешивает ли покупателей купец. Не злоупотребляет ли властью писарь при правителе области… Ну, и так далее…
Им не нужно казнить или миловать. Им нужно вернуться и рассказать. Казнить и миловать будут другие. После еще одной, теперь уже открытой проверки. Так есть шанс избежать злоупотреблений.
Да, у моих «тайных покупателей» практически не будет личной жизни лет до тридцати пяти – они постоянно будут в разъездах и путешествиях. Зато потом, выйдя на «пенсию» еще не старыми людьми, они смогут жить довольно обеспеченно. И на всю страну таких нужно всего сотню, не более. Да, они должны хорошо знать многие законы и правила, им придется учиться. Но, думаю, что все окупится. Зато больше не нужны десятки тысяч чиновников над чиновниками.
Самое главное – хранить это оружие в тайне. Чем меньше народу посвящено, тем эффективнее будут результаты. И Сефу старается хранить секреты новой команды. Хотя слово «ниньзя», как я назвала этих людей, ему кажется странным.
