Текст книги "Рыцарь ночи и Луна (СИ)"

Автор книги: Полина Ром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 8

Разросся парк. И старого дворца

Увил колонны виноград дичалый.

На статуях парадного крыльца

Иммортели, геральдика печали.

Растресканы цветные витражи

И заболочен пруд тоскою граций.

Гнездятся в кровле чёрные стрижи

И в залах призраки картин пылятся.

Невольно вспоминала эти завораживающие строчки, когда мы с дядей Ангусом шли по запущенному саду к замку.  На широкой подъездной аллее, ведущей от удивительной красоты кованных ворот к парадному входу, жалкими кучками, сметенными ветерком, лежала прошлогодняя листва.

По обе стороны раскинулся сад, запущенный и заросший, виднелась беседка, вся в сухих плетях.

Цветущие деревья, похожие на наши липы, распространяли сладкий, медовый аромат, но так же нуждались в уходе, как и все, на что падал взор, начиная от тронутых ржавчиной ворот и низенькой оградки вдоль дороги, кончая сломанными зимними ветрами сухими ветками, нарушающими своими корявыми очертаниями нежную, голубоватую облачность цветущих крон.

Огромный мощеный двор когда-то был окружен кольцом клумб. Сейчас цветов там не было – только подозрительно бодрые сорняки.

– Дядя Ангус, что-то мне даже боязно. Людей-то совсем нет.

Боязно мне не было, но замок немного подавлял своей опустошенностью.

– Да есть тут люди, Лунка. И охрана при замке есть. Просто… Ну, мало людей-то. Вот и подзапустело все.

Парадная дверь замка была приоткрыта, так никого и не встретив, мы, некоторое время, неуверенно потоптались на широкой полукруглой лестнице. Я с интересом рассматривала резные каменные вазоны, несколько обшарпанное полотно дверей, большие красивые ручки в виде львиных лап и широкий стрельчатый витраж над дверью. Наконец Ангус не выдержал и пошире распахнув дверь прошел в огромный холл.

Шахматный рисунок мраморного пола, пыль по углам.  Я повернулась к приоткрытой дверной створке и подняла глаза к потолку. Витраж не мыли уже много лет. Сейчас, когда сквозь него с трудом пробивались солнечные лучи, он казался почти жалким и уродливым – нижняя часть цветных стекол была так сильно затянута паутиной, что даже не получалось определить цвет. Люстры под потолком были, очевидно, для пущей сохранности, обернуты огромными полотнищами ткани. В тишине слышалось звонкое и надоедливое жужжание мух.

– Хозяева! Есть кто дома?! – совсем по-простецки позвал дядя Ангус.

Где-то вдали скрипнула дверь и раздались уверенные шаги. Мужчина был высок, даже выше Ангуса. Узкое, вытянутое лицо, брезгливо опущенные уголки крепко сомкнутых губ. Седые волосы подвиты и уложены в некое подобие нелепой прически со взбитым надо лбом коком. От этого он казался еще выше. Под тяжелыми, наплывающими веками цвет маленьких глаз не разобрать, но взгляд не слишком приятный, оценивающий. Белоснежная рубаха с высоким стоящим воротничком, подпирающая уши, серая жилетка и серые же брюки. Явно не простой работяга.

Здороваться он не стал. Зато дядя Ангус поклонился довольно низко, дернув меня за руку. Я повторила его жест, но ответного кивка мы так и не дождались. Он просто стоял и молча разглядывал нас. Ангус чувствовал себя так же неуверенно, как и я, немного потоптавшись, как бы размышляя, не уйти ли отсюда, не слишком ли мы мешаем столь важной особе, он, все же, решил заговорить:

– Почтенный сангир, я вот…

Договорить дядя Ангус не успел.

– Ко мне… следует обращаться… – ронс Каштер…

Говоря, он почти после каждого слова делал небольшую паузу, что придавало его словам весомость и рубленость.

– Ронс Каштер, я вот племянницу привел. Говорят, что вы прислугу в замок нанимаете, так вот, устроить бы девочку.

Ронс помолчал, все так же разглядывая нас, но теперь больше рассматривал меня.

– Посудомойка… Один тинг в месяц… Еда два раза… Одно платье в год… – посмотрел на меня с неким сомнением и добавил: – Два фартука… Общая спальня…

Признаться, на что-то очень уж хорошее я не могла рассчитывать, но один тинг! Это значит, в городе я смогу мыться раз в восемь дней. Все! Больше я не смогу позволить себе ничего. Даже простое платье стоит не меньше двух тингов. Ладно – ткани, они здесь дорогие, но еда, даже самая обычная, в городе тоже дороже, чем в деревне. На один тинг в неделю, пожалуй, можно прокормиться, если готовить самой и очень экономить. Чтобы обеспечить себе месяц вольной жизни я должна проработать год, не меньше!

Конечно, у меня были деньги, но работая здесь я ничего не скоплю. Может быть, горничным платят больше?

– Почтенный ронс Каштер, может быть у горничных условия лучше?

Опять неприязненный взгляд и ответ:

– Горничная должна…  быть почтительна и любезна…

Он повернулся к нам спиной и ушел в тот же коридор, из которого вышел ранее. Обескураженные, мы переглянулись с дядей Ангусом и молча вышли в так и не закрытую дверь. Постояли минуту на крыльце, пытаясь сообразить, что именно делать дальше.

– Ты, Лунка, не расстраивайся! Ну, не приглянулась ты ему, бывает. Найдем тебе другую работу.

– Дядя Ангус, я и не расстраиваюсь. Просто один тинг в месяц – совсем уж мало. Так я на ноги никогда не встану.

Мы побрели по аллее назад, к воротам.

– Дядя Ангус, а давай немного сад посмотрим? Все равно ведь нет никого вокруг.

Он немного поколебался, а потом, перешагнув вместе со мной низкую оградку, прошел по старой листве, сквозь которую местами пробивалась сизоватая короткая травка. Я смотрела на планировку и понимала – раньше здесь было красиво. От аллеи мы отошли не так и далеко, когда услышали голоса.

– Пойдем назад, дядя Ангус.

– Наоборот – надо идти на голос!

– Это зачем еще? Вдруг заругают нас!

– Узнать, может быть есть другая работа. Ну, этот вот, который ронс-то – он ведь не самый главный в замке. Глядишь, может в другое какое место тебя возьмут. Всякое бывает, а раз уж пришли – надо все испробовать!

Я осознавала его правоту, но этот замороженный ронс, который вполне мог стать моим начальником, меня, признаться, пугал. Уж не знаю, чем я ему не приглянулась, но работать с ним не хотелось. Однако дядя Ангус шел вперед, на голоса, и я еле поспевала за ним.

Мы дошли почти до самого забора сада, когда у обшарпанного деревянного павильона увидели людей. Невысокий старичок гневно распекал двух крепких мужчин:

– И всего на день оставил вас, обормотов! И напоминал ведь тебе, Бартос, что обязательно полить нужно! Ничего вам доверить…

Мужики тоскливо переминались и, скучая, ждали, когда же начальство выговорится.

Договорить он не успел.

– Уважаемый, а где бы нам садовника главного найти, не подскажете?

– А зачем это вам, любезный, садовник понадобился?

Старичок выглядел забавно. Лицо его покраснело от гнева, на лысине блестели капли пота, а вокруг, венчиком, завивались легкомысленные седые кудряшки. Он вытащил из кармана жилетки сероватый мятый платок, вытер пот и, отвлекшись от нас, снова с горечью посмотрел на ящики с засохшей рассадой. Ящиков было много.

– Уволены, оба. Идите к ронсу Каштеру, получите расчет.

– Ронс Ингар! Да неужели из-за этого увольняют?! – тот, что заговорил, явно страдал от похмелья. И нездоровая краснота глаз, и привычка облизывать пересохшие губы, все говорило о том, что вчера он изрядно набрался. Второй, такой-же крепкий и такой же неряшливый, даже не стал спорить. Просто безнадежно махнул рукой и побрел в ту сторону, откуда мы пришли. Приятель посмотрел на него, потом на разгневанного старичка, потом снова на уходящего и пошел след в след за ним.

– Так зачем вам, почтенный, садовник понадобился?

– Работа нужна, ронс Ингар.

Пожалуй, пришли мы сильно не вовремя, потому что разгневанный ронс Ингар кажется даже стал выше ростом:

– Еще один работничек на мою голову?! Нет уж, любезный! Мне таких не нужно!

– Ронс Ингар, а если я рассаду поправлю вам – меня возьмете? – я вмешалась до того, как дядя Ангус ответил.

Старичок еще раз утер пот, присмотрелся ко мне и с сомнением спросил:

– Маг что ли? Силы-то хватит?

Сам он был обычным человеком, даже не бывшим магом, потому видеть мою Силу не мог.

– Хватит, может и не на все сразу, но хватит. Только полить сперва нужно.

– Ну, погоди, рона, сейчас кликну кого, накачают и принесут воды. – Он испытующе смотрел на меня.

– Нет, так нельзя. Накачают – она холодная будет. А по такой жаре поливать нужно теплой.

– Ишь ты, разбираешься, значит… Ну, славно, славно… Давай-ка попробуем, рона… Как зовут-то тебя?

– Алуна.

– Ишь ты, из сангиров, значит…

Вечером я прощалась с дядей Ангусом – он принес мои вещи и собирался с утра домой.

– Дядя Ангус, а я вот спросить хотела... Как ронс Ингар определил, что я из сангиров?

– Так по имени и определил. Первая, если, гласная идет – значит в роду сангиры были. Селянин или, скажем, горожанин, такое имя ребенку дать не сможет.

– Подожди, но вот ты – Ангус. Значит…

– Так то и значит, что отец у меня сангиром был. Он и именовал.

– Понятно.

Постояли, помолчали. Наконец он крепко обнял меня и прижал к груди, я заревела. Мне было и страшновато прощаться с ним, и я не знала, как отблагодарить человека, сделавшего для меня так много. А дядя Ангус гладил меня по голове и приговаривал:

– Ну, будет уже, будет… Рима-то порадуется, что ты так хорошо устроена!

Устроена я, и в самом деле, была совсем не плохо.  Пять тингов в месяц, еда, комната в садовом павильоне и одежда для работы. По местным меркам – очень даже хорошие условия. Их я обозначила сама и сразу, как только рассада в лотках напилась воды и поднялась ровными рядами.

И с ронсом Каштером ронс Ингар сам разговаривал. Я в это время просто стояла у него за спиной.

– За магию, почтенный ронс Каштер, всегда доплачивают! Так что меньше пяти она не согласна, а мне работники нужны! Сад без рук сколько лет стоял, а вы хотите чтобы он сам собой обрабатывался?!

– Вы берете ее… вам и отвечать… А денег лишних нет… Три тинга…

– А вот вернется ронс Венсен, я ему расскажу, что вы магичку брать не захотели! Можно подумать, каждый день к нам маги ломятся на работу! А ваши бездельники по три тинга мне всю рассаду загубили!

Он наскакивал на длинного ронса Каштера как бойцовый петух и клевал ему мозги до тех пор, пока не выбил неохотное согласие.

_____________________________________________

Стихотворение Леонида Чернышова

Глава 9

Ронс Ингар вел меня по запущенному саду второй раз, теперь – в другую сторону, показывая дорогу к месту жительства и лично толкая тележку с моими вещами. Заодно объяснял, где и что нужно восстанавливать, рассказывал, что именно от меня потребуется.

– Магия – штука ценная, уж на что я простец, а и то понимаю! Ежели вот жука сможешь убирать – очень это хорошо будет!

– Смогу, собирала уже, так что умею. Только кормить меня нужно сытно, а то долго восстанавливаться буду.

– Ну, деликатесов не ожидай, а готовит кухарка у нас ладно, не жалуемся. Она хоть и из простецов, но училась еще с молоду. Конечно, позднее-то ее в замок заберут, ну, вот пока – к нам приставили.

Так я услышала впервые слово «простец». Оказывается, раньше таким образом называли тех, кто родился без магической Силы. На их долю, обычно, доставалась простая и примитивная работа – готовить, стирать, убирать. И – творческая. Та, где магия заключалась не в наличии Силы, а в умении нестандартно думать и смотреть.

Я ни сколь не жалела, что переехала в город – мои знания о мире пополнялись с огромной скоростью. Даже болтовня ронса способствовала этому.

Простецы в городе сбивались в небольшие бригады или организовывали что-то вроде семейного подряда. Например, один человек в семье – маг воды.  Остальные, значит, помогали ему. Собирали грязную одежду у клиентов, сортировали, раскладывали по котлам, грели воду и так далее. Они же гладили все и разносили по домам. Или, например, маг огня работал с пятью-шестью пекарями или маги воды и огня – при огромной кухне, где все остальные были простецы.

Это простецы мыли посуду и чистили овощи, настирывали полотенца и фартуки и отбивали мясо. Маг грел плиты и поставлял тепло и свет в дом или из кучи ниток ткал удивительную по красоте ткань. Сильные – изготовляли артефакты. Слабые их покупали и потом всю жизнь заряжали энергией, работая как батарейки.  Конечно, многое зависело от уровня Силы мага, но, в целом, жизнь их, даже слабых, была посытнее, чем у простецов. Хотя, были и простецы, которые, благодаря непрерывному обучению и таланту, достигали высот.

Больше всего таких простецов было среди поваров, парикмахеров, художников и музыкантов. Пожалуй, все это можно было отнести к искусству. Так что раньше существовал некий баланс, при котором простецы были так же востребованы, как и маги. Ну, почти так же. Далеко не все умела магия.

Более того, были вещи, магии просто не доступные. Например – написать картину мог и простец, и маг. И Сила не могла влиять на суть изображения, на талант человека. То есть, сама по себе магия – не талант, а некая особенность. Ну, как черная, белая, или желтая кожа человека, как кудрявые или прямые волосы.

Думаю, я не зря сразу сравнила Силу с электричеством моего мира. Именно движущей силой, энергией мира и была магия. Ну, что ж… Пожалуй, дальше этот мир, Атлантиос, пойдет по пути технического прогресса. Если, разумеется, не сможет восстановить магию. Признаться, я в этом не видела ничего плохого, так как сама прожила жизнь в мире без Силы. А между тем, перебивая мои размышления, ронс Ингар продолжал делиться с провинциалкой историями из прежнего времени:

– … и вот она, ронса Лейва эта самая, готовила так, что в ее трактир даже санги и сангиры не брезговали заглянуть! Эх, я бы сейчас ее пирожка поел! До сих пор вспоминаю! Конечно, после нее трактир дочери перешел, и готовит Лейва-младшая неплохо, зря жаловаться не буду, только уже не то, совсем не то! Да, вот сюда смотрите, ронса Алуна – вот здесь нужно будет очень много Силы приложить…

Дом, в который привел меня ронс Ингар, был в самом дальнем углу сада, за красивой каменной оградой, увитый какими-то лианами, почти скрытый от глаз тех, кто будет гулять в парке.

– Вот тут и живут те, кто за садом присматривает. Комнат пустых несколько, выбирайте, ронса, которая вам по душе будет.

У старика явно сохранилось почтение к магии, но я чувствовала себя совсем неловко, что такой пожилой человек обращается ко мне на «вы».

– Ронс Ингар, зовите меня Луной, так проще будет. Вы тут начальник, а я просто работаю. Нехорошо выйдет, если всех по имени звать будете, а меня – ронсой…

Он немного помялся, а потом сказал:

– Вот тут ты, пожалуй что, и права, девочка. Ты не думай, я ведь заметил, что ты не все растения знаешь, не слишком в цветах разбираешься, хоть и из деревни приехала. Ну, оно и не удивительно, откуда в деревне «снежные шапки», например, или голубая аруния? Но ты, Луночка, не бойся, я ничего таить не стану, все расскажу и научу всему, лишь бы ты старалась.

– Спасибо, ронс Ингар! Я, и правда, не так много знаю, а за науку буду очень благодарна.

– Ты, главное, старайся! А там уж разберемся. Иди, устраивайся, завтра пойдем смотреть, как тебя лучше приспособить. Первые три двери – заняты комнаты. Первая – моя, во второй кухарка, Верта, живет и Рейга – работница, так им вдвоем удобнее. В третьей эти обормоты жили, туда я новых поселю, кто работать хорошо будет. А остальные пока свободные. Как рыцарь проснется – так и в них рабочих поселят, а пока – ну, сколько разрешили людей нанять, столько и есть. Ступай уже.

Здание было несколько вытянуто в длину. Сразу у крошечных сеней – подобие кухни. Плита, мойка с одним краном, какие-то мешочки на полках, пузатый древний буфет содержал запасы еды, прикрытые крышками и еще – большой стеллаж с посудой. Общий коридор был метра полтора шириной. Заканчивался он подобием душевой и туалета. В центре коридора – длинный узкий стол и скамейки – похоже, здесь кормили рабочих.

Первые три двери я пропустила, как и советовал ронс Ингар. Следующую открыла – вдоль стен четыре кровати с тюфяками и подушками, но без белья. У каждой что-то вроде маленького комода, стол у окна с парой табуреток. По стенам – несколько полок. В комнате некое запустение и тонкий слой пыли. Видно, что иногда убирают, но не слишком часто. Очень напоминает комнату общежития в летние каникулы – даже матрасы свернуты точно так же.

Пятая комната – копия предыдущей. А вот шестая – совсем узкая, на одного человека. Кровать стоит под небольшим окном, не вдоль комнаты, а поперек, ровно от стенки до стенки. Такой же комодик, стол крошечный и одна табуретка. Места свободного мало, но все же оно есть. Если надумаю вязать в свободное время – мне нужно будет удобное кресло. Пожалуй, вот сюда оно и встанет – между комодом и столом.

Просто из любопытства заглянула в последнюю дверь – стеллажи по обеим стенам, стойки, а на них – инструменты. Лопаты, грабли, стопки небольших горшочков и лотков под рассаду, какие-то мешки, пыльные стеклянные колпаки и прочий инвентарь. Из этой комнаты есть еще выход на задний двор рабочего домика. Пожалуй, стоит глянуть, что там.

Двор узкий, тянется вдоль самого дома, мощеная дорожка к большому столу под раскидистым деревом. Лавки – облезшие, нуждаются в покраске. У низенького крыльца – две бывшие клумбы. И совсем близко к ограде – что-то вроде огородика маленького. Думаю, раньше здесь выращивали часть овощей для рабочих.

Замок отсюда было видно с тыльной части. Если не обращать внимание на грязные окна – он все равно удивительно красивый, хоть и мрачноватый. Солнце уже садится и сейчас, под красноватыми лучами заката, кажется, что по стенам пробегают крошечные язычки пламени.

Совершенно машинально влила немного силы в знакомые росточки картошки и зелени. Легкую слабость заглушила большим, пышным и раскидистым кустом сорняка, но все равно есть захотелось. Пошла устраиваться и тут же познакомилась с поварихой.

Физических сил у меня было не так и много, слишком долго недоедала Алуна, потому мешок с барахлом, что сгрузил с тачки у входа ронс Ингар, я пыталась тянуть волоком. Получалось не очень. Даже три ступеньки крыльца преодолеть не удавалось.

Дверь за моей спиной распахнулась, кто-то охнул, а потом мешок рывком взлетел на крыльцо. Я обернулась:

– Благодарю вас!

– Больно ты тощенькая! Как это тебя Ингвар взял? Тут работы-то непочатый край!

Женщина была чуть выше меня ростом, но такая округло-плотная, румяная, налитая, что я сразу же поняла:

– Вы – ронса Верта? Повариха?

– Она самая и есть! – как-то напевно произнесла женщина. С любопытством глянула на меня и спросила:

– Новенькая? Как зовут-то?

– Луна.

– Ну и ладно, раз Луна, пойдем-ка – она подхватила мой мешок и поволокла его в дом. Затащила в отрытую комнату, спросила:

– Есть-то, поди-ка, хочешь?

Я засмеялась. Настолько добродушной и теплой показалась мне эта ронса Верта, что страхи о том, что я не приживусь на новом месте, немного отпустили:

– Вы, ронса, не смотрите, что я такая худая! Есть я почти всегда хочу!

– Эвон как… Маг, значит?

– Маг. Сил мало, конечно, но растения чувствую.

– Ну, раз так – пойдем. Покажу, где и что лежит, что брать можно, ежели меня нет. У вас, у магов, все не как у людей простых. Наколдуетесь, а потом и мучаетесь без сил. А потому, что есть надобно! – строго сказала она.

Тарелка пшенной каши с мясной подливой, большая кружка горячего взвара – он был приготовлен раньше и стоял, укутанный в старое одеяло – сохранял тепло, свернутая улиткой белая булка – я ела как не в себя под воркотню ронсы Верты:

– Раньше-то, оно, конечно, удобнее было – не сравнить. Теперь вот плиту нужно дровами топить, без дров – это только кто богатеи – мага, например, огненного наймут. Только не больно теперь маги-то нанимаются. Всяк норовит сам зарабатывать. А уж чтобы, например, лекаря – так только ежели наместник наймет или вот верховный правитель во дворец наймет. Остальным-то и денег не хватит. Потому как огненную можно дровами заменить, водяную – натаскать той воды, а лекарь, оно что… Оно, конечно, болеть никому не охота! Вот и дерут они, сколь могут.

Я ела и кивала, не слишком понимая, почему ронсу понесло рассуждать о лекарях. Глотнула взвару и спросила:

– Ронса Верта, у вас болезнь какая-то есть?

– Да нет у меня болезни! А этот кровопивец дерет так, что ронс Горзо на людях экономить должен!

Я вопросительно смотрела на нее, ничего не понимая. Она досадливо махнула рукой и пустилась в объяснения:

– Ронс Горзо приехал, к наместнику он с отчетом ездил, каждый месяц он туда катается. Привез лекаря с собой. Раньше-то возил раз в три-четыре месяца, а сейчас – чаще приходится. С прошлого раза еще и месяца не прошло! А лекарь этот за каждый визит денег дерет столько, что к пробуждению мы и замок в порядок не приведем, да еще и задолжаем.

Помолчали, наконец, я рискнула спросить:

– А кто болеет в замке?

– Да не болеет он! Сколько раз говорить – не болеет! Спит он! Только проверять все равно нужно. И чем ближе к пробуждению – тем чаще. Я в этих делах не больно разбираюсь, а только надобно момент не пропустить, а то ведь не проснется и помрет!

– Это вы про рыцаря говорите, ронса Верта?

– Про него. Хороший он человек, и родители у него золотые были, а только вот так не свезло – она как-то безнадежно махнула рукой.

– Ронса, я ведь из деревни приехала. И про рыцаря ничего толком не знаю. Расскажите?

Она с сомнением посмотрела на меня:

– Ну, пожалуй, что и нужно тебе рассказать-то. Ты, в войну-то, совсем еще малая была, да ежели с деревни – так и больше ерунды наслушалась. Ты пей взвар-то, пей, а я расскажу, раз уж ты теперь тут работать будешь…