Текст книги "Дело одинокой канарейки"

Автор книги: Полина Дельвиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

4

Подполковник вернулся через пять минут. По его виду невозможно было предположить, где он был и что делал. Так ничего и не поняв, Даша заговорила первой:

– Я хочу тебя кое о чем попросить. Вернее, спросить. Я действительно ищу... Очень важное для меня лично, но ни для тебя, ни для твоей конторы не представляющее никакого интереса. – Заметив скептический взгляд эфэсбэшника, она поспешила приложить руку к сердцу. – Клянусь всем святым: я сама еще точно не знаю, что это такое.

– Послушай себя внимательно, – перебил ее Полетаев. – С одной стороны, ты категорично заявляешь, что не ищешь документы и деньги своего бывшего свекра, а с другой, пытаешься меня убедить, что не знаешь, что именно ищешь. А не может быть это одним и тем же?

– Нет, – качнула она головой. – Может, я не знаю, что ищу, но зато я точно знаю, чего не ищу.

– Чем же я могу тебе помочь? Если ты сама не знаешь, что ищешь...

Даша отвела глаза в сторону.

– Понимаешь, меня сейчас скорее интересует правовая сторона вопроса...

Полетаев заинтересовался.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот, если, к примеру, существует нечто очень ценное... Но это ценное никому не принадлежит, имею я на него право? Ну хотя бы на часть его? У меня совсем нет денег, – добавила она еле слышно.

– Хорошо, начну с конца: выходи за меня и вопрос денег будет решен. Обещаю по ночам тебя не допрашивать, у меня на них более интересные планы. – И он улыбнулся, как кот в начале марта. – Ну а что касается остального... – Полетаев распрямил плечи, и в лице его появилось что-то казенное. – Давай поставим вопрос по-другому. Откуда у тебя уверенность, что эта вещь никому не принадлежит? Даже если ее владелец мертв – это еще ничего не значит. Особенно в том случае, если вещь добыта преступным путем. Сначала необходимо установить ее юридическую чистоту и отсутствие претензий с третьей стороны. Кроме этого...

Даша поняла, что ее затея с привлечением эфэсбэшника в качестве добровольного помощника провалилась, но напоследок решила предпринять еще одну попытку:

– Палыч, я не знаю, что мне делать. Помоги. – Она подняла на собеседника несчастные глаза, полные слез. – У меня одни неприятности. Неделю назад пошла в банк снять хоть пару крон на хлеб. Только присела на стул, как за моей спиной начали стрелять. Я обернулась, смотрю – Кока... Но не успела я ему даже «здрасьте» сказать, как его застрелили. – Даша всхлипнула. – Умирая, он мне сказал: «Забери это себе». Вот и все. Макеев был человеком одиноким, несемейным, возможно, купил какую-нибудь безделушку и решил перед смертью мне подарить. Имею я право оставить ее себе на память?

– Дашка, – Полетаев не выдержал и рассмеялся, – тебе в актрисы идти надо. У тебя нахальства больше, чем совести. – Хочешь, я расскажу тебе, как все было на самом деле? Вполне возможно, что ты в банк пришла случайно, но то, что там оказался Макеев, случайностью уже не было. Предполагаю, что археолог перед смертью действительно сделал тебе подарок, но не в виде пустяковой безделушки, а в виде какой-то очень важной информации. И как только ты это поняла, сразу же пустилась во все тяжкие. Тебя даже не интересует, что именно ты найдешь, нет, тебя просто охватил азарт кладоискательства. Однако проблема заключается в том, что ты, как всегда, не желаешь ничего видеть дальше кончика своего конопатого носа. Убили уже двух людей, нагло, открыто, в полном смысле слова на глазах толпы. А ты жива еще только потому, что преступники так же, как и я, уверены, что Макеев передал тебе некий ключ ко всему делу. Дарья, дай мне его, и я гарантирую тебе безопасность...

Даша слушала подполковника, не перебивая, но под конец она нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить и наконец хлопнула ладошкой по столу:

– А я-то все сижу и думаю, что у меня дежа вю! Нет, вы только посмотрите – и он еще обвиняет меня в нахальстве! Вспоминаешь, как всего несколько месяцев назад ты говорил мне то же самое? И что? Все – от первого до последнего слова – оказалось ложью! – Она наклонилась к нему и понизила голос: – Неужели ты и вправду думаешь, что я тебе поверю? Ты бы хоть слова другие подобрал.

Полетаев добродушно улыбнулся, но на лице все же промелькнула тень смущения.

– Не переворачивай все с ног на голову. Это не я говорю то же самое, а ты попадаешь в одни и те же ситуации. И в прошлый раз я, между прочим, оказался не особенно далек от истины.

– Как бы то ни было. Я тебе не верю.

– Не веришь? А ты внимательно прочитала список, который я тебе дал? Перечитай его еще раз. И на этот раз очень внимательно.

Полетаев положил на стол уже изрядно помятые листы вчерашнего списка посетителей стриптиз-клуба.

Даша, не переставая жевать, принялась внимательно перечитывать каждую фамилию.

– Ах, вот оно что... Ты имеешь в виду Элеонору с Бобом? Подумаешь! Я это и без тебя знаю... И с чего им Витю мочить?

– Что делать? – поперхнулся подполковник.

– Мочить, мочить. Вы же так выражаетесь?

Полетаев сдержано вздохнул.

– Нет, мы так не выражаемся. По крайней мере я. Читай дальше.

Даша уже хотела было перевернуть очередную страницу, как рука ее застыла в воздухе.

– Подожди, подожди, это какой Ружичка? Из банка, что ли?

– Он самый. Ты не знаешь, почему он оказался с тобой в одном месте и в одно время? Ты разве его там не заметила?

Даша изумленно уставилась на Полетаева.

– Вот гадина.

Подполковник вздрогнул, но почти сразу сообразил, что собеседница имеет в виду не его.

– Надо заметить, что эта гадина – простой банковский служащий, и ночная жизнь нашей столицы ему не по карману. Или визит Ружички, по-твоему, тоже совпадение? – Не дождавшись ответа, подполковник похлопал ее по руке. – Соберись с мыслями, если это, конечно, возможно, и постарайся рассказать мне действительно всю правду. А именно: о чем Макеев поведал тебе перед смертью?

Даша почувствовал себя бесконечно усталой. Весь мир словно ополчился против нее. Никто ее не любит и не хочет ей помочь.

– Ну так что? Скажешь мне правду?

– Правду? Конечно, скажу. – Она посмотрела подполковнику прямо в глаза. – Перед смертью Кока хотел подарить мне какую-то безделушку. А больше я ничего не знаю. Клянусь твоим здоровьем.

Глава 25

Зеленая папка была в два раза толще остальных из-за того, что, вопреки обыкновению, здесь хранились данные на двух людей сразу. Герман взял фотографию мужчины и женщины, сидевших прямо и напряженно.

Эту пару он не хотел брать. Не хотелось изменять правилу – работать только с одиночками. Два человека – это уже связь, это семья – значит, друзья, знакомые, телефонные звонки.

Помнится, он без особой надежды подходил к проволочной калитке маленького частного домика на окраине Билефельда, но как только открылась дверь и в нос ему ударила невыносимая вонь, сразу подумал, что, может, не все так уж и бесперспективно.

– Вам звонили, – сказал Лозенко, протягивая в щелку, ограниченную цепочкой, свое удостоверение.

Неказистый мужичок в засаленной майке цапнул документ и несколько минут пристально изучал его.

– Чего вы хотите? – наконец проскрипел он из-за двери.

– Простите, мы не можем переговорить у вас? Или во дворе?

– Мы с журналистами дел не имеем.

– Во-первых, я не журналист, – терпеливо пояснил Герман, – а во-вторых, хотел предложить вам за интервью деньги.

Некоторое время по ту сторону двери было тихо. И вдруг откуда-то сверху послышался резкий женский голос:

– Беня, это провокатор. Скажи ему, чтобы убирался.

– Вы слышите? – Мужичок явно обрадовался. – Убирайтесь вон, молодой человек, с нами такие номера не пройдут!

– Какие еще номера? – Лозенко прислонился к перилам и посмотрел на часы: надо возвращаться в аэропорт, чтобы успеть на рейс до Малаги. – Мне кажется, вы принимаете меня за кого-то другого... Я ничего от вас не хочу, наоборот, хочу предложить солидную сумму.

Волосатая рука выпихнула удостоверение, оно шлепнулось на мокрое крыльцо, дверь с грохотом захлопнулась.

В первую секунду Герман просто оторопел. Такого хамства себе не позволяли даже бывшие директора универсамов. Его охватила ярость. Пусть он не заработает ни копейки, но этих двух недоумков придется наказать. Однако стоило ему сделать шаг в сторону, как дверь распахнулась настежь.

– Проходите, – буркнул мужичок с нескрываемой ненавистью. – Жена сейчас спустится…

Послышался скрип. Герман обернулся и увидел, как с покатой лестницы медленно съехало инвалидное кресло. В кресле сидела немолодая женщина с неприятным одутловатым лицом и свалявшимися волосами. Одета она была в халат, который выглядел просто тряпкой – то ли застиран, то ли засален.

– Моя жена инвалид первой группы, а эти фашистские наемники не хотят платить ей пенсию.

– Ваша жена инвалид? – искренне удивился Лозенко. Вот так так! В деле об этом не было ни слова.

У мужичонки что-то промелькнуло в глазах:

– Вы не знали? Вы правда не знали?

Но Герман уже пришел в себя. Произошла ошибка, надо поскорее отсюда сматываться.

– Откуда же я мог знать? – с расстановкой ответил он. – Я из России, мне поручено искать людей, давно эмигрировавших из Советского Союза, и писать о наиболее интересных судьбах. Я не знал, что у вас такое горе, прошу прощения. Позвольте, я заплачу вам пятьдесят марок в качестве компенсации за беспокойство и...

– Беня, он не из социалки, посмотри на его часы, – все так же резко, но уже без истерических интонаций произнесла женщина и впервые обратилась к Лозенко напрямую: – А сколько вы хотите нам заплатить за интервью?

Герман оказался в сложном положении – эти люди не подходили ему, но просто так развернуться и уйти он уже не мог. Вони будет по обе стороны границы.

– Да, честно говоря, пустяковая сумма: работы много, а в вашем состоянии...

– Сколько?

– Три-четыре тысячи...

– Мы согласны.

– Боюсь, что это невозможно.

– Вы же сами пришли! Или инвалиды вас не интересуют?!

– Что вы, что вы! – поспешил успокоить разошедшуюся женщину Герман. – Дело совсем не в этом.

– А в чем?

– Если вы нам подойдете, я имею в виду, если ваши рассказы нам подойдут, то необходимо ехать в Москву, а там, вы сами знаете, условий таких, как в Германии, для инвалидов нет. Боюсь, вы окончательно расстроите свое здоровье.

Женщина буравила Германа черными злыми глазами:

– Беня, увези меня. Мне нужно с тобой поговорить.

Лозенко остался в одиночестве. У него возникло непреодолимое желание потихоньку выскользнуть из этого затхлого помещения, сесть в свою машину и мчаться прочь быстрее ветра. Останавливал его страх перед скандалом – такие люди ни перед чем не остановятся. Надо же было так вляпаться. Придется проверять информацию более обстоятельно.

Скрипнула дверь. Парочка вновь появилась в гостиной. По их лицам Герман понял, что они решили для себя что-то очень важное.

– За десять тысяч мы поедем, – сказала женщина. – Только деньги вперед. Знаем мы современную Россию... Проходимцы.

Лозенко криво улыбнулся. Надо же какая сволочь – и денег хочет, и в лицо плюет.

– Извините, но, боюсь, это невозможно, – холодно произнес он и взялся за дверную ручку. – Перелет, волнения, ваше самочувствие ухудшится, а потом вы подадите жалобу. У нас такие случаи уже были.

В глазах хозяев промелькнуло сожаление, словно они хотели показать гостю фокус, а тот его уже знал. Хозяйка скривилась и нехотя проговорила:

– На самом деле я могу ходить самостоятельно. Но иногда перед дождем ноги так начинают болеть, хоть на стену лезь... Беня, не стой столбом, предложи гостю...

Лозенко в ужасе замер – в этом доме он не смог бы выпить даже колу из бутылки.

– ...стул.

– Спасибо, – с облегчением выдохнул он. – Что вы сейчас говорили про ноги? Я не очень понял...

– Софочка сказала, что ножки у нее болят только перед дождем, так что в Москву она поехать сможет. Разумеется, за ваш счет.

– Ага. – Герман потер глаза.

Он почти ненавидел этих людей. Значит, данные были верными, видимо, Фриманы пытаются выбить из немцев досрочную пенсию или что-нибудь в этом роде и поначалу приняли его за работника социальной службы. Значит, надо опять все переигрывать.

– Видите ли, я... Наша компания снимает многосерийный документальный фильм об эмигрантах. Нам было бы интересно записать и ваш рассказ...

– Сначала заплатите, а потом мы подумаем, стоит ли с вами связываться.

– Сколько же вы хотите? – Лозенко, не скрывая, усмехнулся.

– Триста марок!

– Триста? – Разумеется, он прямо сейчас мог засунуть этому огрызку и в два раза больше, но по правилам игры стоило взять тайм-аут. – Не многовато ли за одни раздумья? Хотите, заплачу вам пятьдесят марок за полчаса разговора, а там вы уже сами решите, как поступать дальше.

– Беня, бери деньги, но скажи, чтоб не доставал ни фотоаппарата, ни магнитофона!

– Давайте деньги, но не вздумайте нас фотографировать или записывать на пленку – у нас хорошие адвокаты.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Лозенко, протягивая хозяину хрустящую купюру.

Глава 26
1

– Не верю я ему, понимаешь, не верю!

Даша, закинув ноги на журнальный столик, в третий раз попыталась прикурить сигарету, но дешевая пластиковая зажигалка только щелкала, не давая никакого пламени.

– Думаю, его ко мне прикрепили. Можешь себе представить: каждый раз, как он только меня видит, сразу же делает предложение.

– Какое? – равнодушно спросила Аня, которая уже битый час разглядывала через окно проплывающие по осенней синеве облака.

– Что значит – какое? Замуж, конечно.

– Ну так выходи, раз предлагает.

Даша со злостью запустила зажигалкой в приоткрытую балконную дверь и саркастически рассмеялась:

– Может, ты не помнишь, но я уже один раз сходила, спасибо! И потом, сама подумай, с чего бы это такому интересному мужику жениться? А? Тебе не кажется это подозрительным?

– Может, возраст, – все тем же безразличным голосом проговорила Петрова, не отрывая взгляда от облаков. – Или детей захотел...

– Тоже мне возраст! Еще сорока нет. А детей он и так может иметь сколько захочет. Хоть в каждом городе.

– Ну тогда не знаю. Ко мне-то ты что пристала?

– Мне кажется, там, – Даша понизила голос и со значением указала пальцем на потолок, – убеждены, что я скрываю документы или тайные счета своего бывшего свекра. Вот и приставили его ко мне.

– А ты скрываешь? – Аня впервые за все утро посмотрела на подругу. – Кстати, где тот чех, с которым ты приехала?

– А, – Даша махнула рукой, – у Димки живет. Тот еще, кстати, с дачи не вернулся. Жена с тещей его так запугали, что ему проще в своем Кукуево ночевать и оттуда на работу ездить...

– Так, значит, твой приятель у него один живет?

– Откуда я знаю? Может, уже с кем-то... Подозрительный он какой-то. Мне кажется, что он за мной тоже следит. Я имею в виду еще из Праги.

Аня рассмеялась и с хрустом потянулась.

– Рыжая, сходи на консультацию. У тебя и раньше с мозгами проблемы были, а сейчас, видимо на почве неудачного брака и повышенной смертности вокруг, совсем плохо стало. Ты бы хоть съездила проверила своего иностранца. Представляешь, какое будет у Димки лицо, когда он вернется домой и обнаружит у себя в квартире лишь пустые стены?

– Плевать мне на его лицо! – разозлилась Даша. – Что, у меня своих проблем нет? И потом, у Митрича все равно красть нечего... Они только что ремонт сделали, голубки. Кстати, как у тебя с Эдиком?

– О! – воодушевленно всплеснула руками Анечка. – Благодаря тебе просто замечательно. У нас сегодня рандеву.

– Ну вот видишь! – Гордо провозгласила Даша. – Мое слово – кремень, как обещала, так и сделала...

– На Петровке! Куда, кстати, и тебя сердечно зову! – зашипела на нее позеленевшая от злости Аня, протягивая повестку. – Как ты думаешь, после твоих выходок у меня остался шанс увидеть его вне казенного помещения?!

Даша опешила от столь черной неблагодарности, даже голос ее задрожал:

– И это вместо спасибо?! Да я, можно сказать, радикально изменила твою жизнь: добилась того, что вы теперь будете регулярно встречаться на протяжении долгого времени, пока, например, дело не закроют, а ты мне даже за это «спасибо» не скажешь?

Петрова заметалась между балконной дверью и журнальным столиком, яростно пиная попадающиеся под ноги предметы:

– Нет, я просто ума лишилась в тот день, когда подумала, что ты мне сможешь помочь!

– Тебе не угодишь, – надулась молодая женщина.

Некоторое время подруги молчали. Наконец Даша не выдержала:

– Как я поняла, на твою поддержку рассчитывать больше не приходится?

Аня посмотрела на беспокойную гостью недобрым взглядом и уселась в кресло.

– Нет, отчего же. Теперь уже я, – слово «я» она подчеркнула, – постараюсь помочь тебе до конца. Твоего или моего – безразлично. Раз после твоей помощи мне остается лишь развеселый удел старой девы, то отныне все свое свободное время я смело могу посвятить поиску янтарной комнаты, сокровищ инков или вкладов МММ. Я полностью в твоем распоряжении. Приступаем к разработке плана.

Даша слушала монолог подруги с опаской. Но услышав, что Петрова согласна ей помогать и дальше, радостно заулыбалась:

– Я знала, что тебе будет интересно.

2

Перемирие решено было заключить на кухне. Избавившись благодаря появлению Даши от «Нелькиных набегов, Аня наконец обзавелась едой, и посему стол выглядел жизнеутверждающе .

– Я, кстати, здесь у вас похудею, – провозгласила Даша, намазывая икру на хлеб.

– Ты так думаешь? – с сомнением переспросила хозяйка и подвинула масленку поближе к ней. – Мажь, мажь, не стесняйся.

– Конечно. Как только я сажусь за стол, так сразу что-нибудь происходит. В связи с этим очень тебя прошу: постарайся не умереть, пока я не докончу свой завтрак.

– Сделаю все, что в моих силах. Так о чем ты вчера со своим подполковником беседовала?

Даша засунула бутерброд в рот, облизнула палец и задумалась.

– Да, в общем, ни о чем особенном. Но кое-какие факты все же любопытны. Во-первых, Полетаев считает, что убийства Вити и Макеева связаны. Во-вторых, он уверяет, что Кока прилетел в Прагу специально, чтобы встретиться со мной. А в-третьих, за мной следят человек двадцать...

– Ты это серьезно? – вскинула голову Аня. Вопреки обыкновению она восприняла слова подруги без тени насмешки.

Однако Даша по-своему расценила ее вопрос:

– Ну хорошо, пусть не двадцать. Но все равно значительное количество.

Анна задумчиво жевала ломтик сыра. В робких осенних лучах впадающего в спячку солнца ее лицо выглядело очень усталым. Даша поняла, что подруга размышляет, а потому лучше ей не мешать, лучше сделать себе еще два бутерброда. Но не успела она домазать икру, как Петрова бесцеремонно отодвинула тарелку с бутербродами в сторону.

– Еще успеешь брюхо набить. Давай выясним все по порядку. Начнем с Вити. Ты говорила, что, когда увидела его мертвым в кабинете, на его столе лежал пистолет.

– Револьвер...

– Не имеет значения. А это не могло быть самоубийством? Твой Полетаев ничего не говорил об этом?

– Нет. Он так же, как и я, уверен, что Максимова убили.

– Так же, как и ты! – Аня покачала головой. – А ты у нас кто?

– Хорошо, – Дашу задела ее насмешка. – Допустим, я пустое место, но ты-то сама веришь в то, что Рыбий глаз вдруг пошел и ни с того ни с сего застрелился? Спорить не буду, настроение у него было, прямо скажем, похоронное, но и помирать он не собирался. Более того, он хотел, чтобы я помогла ему найти Кокиного убийцу. Вот если бы он сначала заплатил те самые десять тысяч и только после этого, как бы с чувством выполненного долга, пошел и застрелился – то еще куда ни шло, а так...

– А так это все равно ничего не означает, – перебила Аня. – Может быть, Максимов поручил кому-нибудь другому выплатить тебе вознаграждение. Может, завтра придет человек, передаст тебе кассету и оговорит условия договора. Хотя, конечно, возможен и другой вариант: после разговора с тобой Витя окончательно впал в депрессию плюс алкоголь. Белая горячка и конец.

Даша оскорбилась:

– Ну не знаю, ты, конечно, умнее меня, но Полетаев считает, что это убийство, которое в свою очередь связано с убийством Коки, а ему я верю.

Петрова махнула рукой, показывая, что эфэсбэшник может считать все, что хочет, но на ее выводы это все равно никак не повлияет.

– Ладно, пока оставим Витю в покое. Что с Кокой? Может, ты неправильно поняла его слова? Ты в состоянии наконец вспомнить дословно, что он сказал тебе перед смертью?

Даша обескураженно развела руками:

– Я сто раз пыталась вспомнить, но ничего нового на ум не приходит...

– А ты попробуй в сто первый, – с нажимом произнесла Аня. – Расслабься, закрой глаза. Может, тебе музыку включить? Или над ухом выстрелить?

Даша опасливо покосилась на подругу:

– Чем это ты тут стрелять собралась? Не надо. Я так попробую.

Она сделала глубокий вдох, опустила вниз плечи, голову, полностью расслабляясь. Петрова поняла, что это надолго, подперла щеку рукой и уставилась в рыжий затылок. Прошло минут пять. Наконец Даша подняла голову и заговорила утробным голосом, словно медиум на спиритическом сеансе:

– Ворон... возьмет зубатого Муссу. Пальма, мать твою. Миллион долларов весит почти восемь килограммов, восемь килограммов... Возьми...

– Рыжая, перестань дурить, – рассмеялась Анна. – Если не помнишь, так и скажи. Чего ты здесь цирк устраиваешь?

– Ничего я не устраиваю. Просто его речь была крайне невнятной. Да и представь: Кока на полу, а я хоть и присела, но все равно же в некотором отдалении... Вот, представь, что это пистолет. – Она схватила вилку в левую руку и попыталась улечься на крошечном пространстве между плитой и столом. – Нет, это не реально, пойдем в комнату, я тебе там продемонстрирую.

Аня сначала хотела возразить, но потом решила, что творческие порывы лучше не сдерживать, встала и пошла за подругой в гостиную. Даша уже живописно раскинулась на полу и стонала.

– Ну как, слышно? – приподняв голову, спросила она. Взгляд Петровой был устремлен на вилку.

– А разве Кока был левшой?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не левша, но вилку взяла в левую руку. По привычке, как прибор, или именно так держал пистолет Кока?

Даша посмотрела на вилку:

– Так он держал.

– Дай-ка мне телефон.

По первому номеру никто не ответил, Петрова набрала следующий.

– Алло, Лелька, привет! Ты еще не на работе? Забеги ко мне на секунду... Нет, все в порядке... Просто хотела задать тебе один вопрос. Давай.

И, повернувшись к Даше, она пояснила:

– Сейчас придет Лелька, спросим еще и у нее.

– Полянская дружила с Кокой? – искренне удивилась Даша.

– Конечно, – засмеялась Аня. – Лелька со всеми дружит. Кроме тебя, конечно.

– Подумаешь! – Даша состроила недовольную мину. – Мне ее дружба даром не нужна. А на какой почве они общались-то?

– На какой почве Кока может хоть с кем-нибудь общаться? Разумеется, на почве археологии.

– Подожди, я не поняла: он приходил к Лельке беседовать об археологии?

– Да нет, Кока приходил ко мне. Как только ему в голову стукала очередная безумная теория, он тут же мчался ко мне за консультацией. Или предлагал заняться моделированием исторических процессов.

– Как это?

– Какая тебе разница!.. Ну, например, что было бы, если бы динозавры не вымерли, а продолжили свое развитие дальше. Как развивалась бы наша планета, если бы не претерпевала метеоритные атаки. Могли ли динозавры развиться в гомо сапиенс, ну и тому подобные глупости.

– А Лелька кем у вас была? Человекоподобным динозавром? – хихикнула Даша. – Слушай, а это идея. Я-то думаю, почему она такая большая и тупая, а оказывается, все просто – твоя Полянская потомок единственного выжившего динозавра.

– Дурная ты, Рыжая. До невозможности, – вздохнула Аня. – У тебя просто морда смазливее, а так ты еще более бестолковая, чем она. От Лельки хоть какая-то польза была, и в отличие от тебя она давала мне работать.

Тут Петрова не выдержала и рассмеялась.

– Конечно, о покойниках плохо не говорят, но это был какой-то ужас. Когда от Кокиных идей у меня в глазах начинали мелькать кровавые плезиозавры, я срочно вызывала Лельку. Он ей про раскопки, а она ему про молочную диету. Так и разговаривали, как тупой с глухим.

Хлопнула дверь.

– Когда же это наконец кончится, – послышался из прихожей густой Лелькин бас. – Приходи, кто хочет, выноси, что хочешь... Анька, помяни мое слово, когда-нибудь тебя трахнут, даже не сказав спасибо... Ой, здрасьте! Рыжая, а ты чего тут делаешь? А малой твой где? Чего он сбежал, как ошпаренный?

– Ты ж его укусила, – с трудом сдерживая улыбку, ответила Даша. – Да еще за руку. А у него их всего две.

Красные щеки Полянской начали мелко трястись, и Аня поспешила разрядить ситуацию, задав соседке вопрос:

– Слушай, Лелька, помнишь Коку-археолога? Который тебе истории интересные про динозавров рассказывал?

Полянская сверлила ее своими круглыми пустыми глазами.

– Ну помню. А что?

– Скажи, пожалуйста, он не был, случайно, левшой?

– Нет. – В ее ответе чувствовалась такая уверенность, что Аня ей сразу поверила.

– Точно?

– Уверена.

– На сто процентов?

– На двести пятьдесят.

К допросу подключилась Даша:

– Лелька, а о чем тебе в последнее время Кока рассказывал?

Полянская сморгнула.

– Много о чем.

– О своих раскопках?

– Говорил.

– Что говорил?

– Не помню.

– А не рассказывал, что хочет поехать в Турцию?

– Не рассказывал.

– А в Испанию?

– Нет.

– А о чем же он тогда тебе рассказывал?

– Ни о чем.

Даша взорвалась:

– Черт бы тебя побрал! Как это ни о чем?! Ты только что сказала, что много о чем. И Анька уверяет, что он с тобой часами разговаривал!

Полянская начала наливаться кровью. Наклонившись всем своим могучим телом вперед, она рявкнула во весь голос:

– Ты чего разоралась, как бешеная? Ща как дам по шее!

Даша присела от страха. Заметив испуг в ее глазах, Лелька успокоилась.

– С чего бы я стала его бредни слушать? Вон Аньке только помогала. Ей работать надо, а этот гад сидит тут и гундит. Так я включу телевизор, посажу его рядом, вроде как слушаю, а сама передачу смотрю. Мне все равно, а Анька хоть поработать могла.

Петрова растроганно улыбнулась:

– Спасибо, Лелька. Я не знала, что ты такая... внимательная.

Полянская самодовольно улыбнулась и с оттенком превосходства посмотрела на Дашу.

– Да уж... Не то что другие. Ходят тут, только грязь развозят.

Но молодая женщина, казалось, не слышала последней реплики. Она задумчиво теребила волосы.

– Вот уж не думала, что Кока был такой болтливый. А что, если он не только вам все рассказывал?

Последовала пауза, во время которой Лелька продолжала изучать Дашу недружелюбным взглядом.

– Был? А почему был?

Даша смущенно прикрыла рот рукой.

– Потому что он уже не живет.

– Что значит «не живет»? – не меняя интонации, переспросила Лелька.

– Не живет, значит умер. Его убили.

– Когда?

– Застрелили. Почти неделю назад. Мы как раз пытаемся понять, кто и зачем это сделал.

– А тебе зачем это надо?

Даша растерянно посмотрела на Аню, словно ища у нее поддержки, но та только махнула рукой:

– Ладно, Рыжая, не отвлекайся. Важно то, что Кока действительно, скорее всего, левшой не был.

– Ну и что?

– Ну и то. Я, конечно, не особо разбираюсь в боевых и стрелковых видах спорта, но объясни мне такую вещь: почему, когда на человека нападают, угрожают его жизни, он держит оружие в нерабочей левой руке?

Даша озадаченно почесала кончик носа.

– Не знаю. Почему?

– Вероятно, потому, что в этот момент он держал что-то в правой. Для него гораздо более важное. То, что хотел тебе передать. Именно поэтому он и сказал: «Возьми». Вспомни хорошенько, могло быть такое?

Молодая женщина обхватила голову руками и уставилась в пустоту. Минуты две она сидела, не издавая ни звука и не шевелясь. Внезапно ее зрачки расширились, ноздри раздулись, и она медленно повернула голову в сторону подруги. Глядя сквозь нее невидящим взглядом, не разжимая губ, Даша наконец выдавила:

– Не иначе как эта жирная гнида постаралась. – И со всей силы шлепнула ладонью по спинке дивана. – А я-то думала, чего он за мной увязался!

Аня оторопела:

– Ты это о ком?

Даша окончательно пришла в себя, ее всю трясло от негодования:

– Ты представляешь, тварь какая! – Она принялась размахивать руками. – Короче, когда началась стрельба, я сидела за столом в банке – хотела снять немного денег со счета. Меня обслуживал один, одна... одно редкостное дерьмо. Так вот, когда Кока упал, я присела рядом – эта тварь, я имею в виду это дерьмо, все вокруг ползало. А потом я увидела его в самолете, он летел в Москву со мной одним рейсом, а еще я на него натолкнулась в ЦДХ, и можешь себе представить, в тот вечер, когда убили Витю, он тоже был в клубе!

Петрова внимательно слушала рассказ. Было видно, что ей не все понятно, но перебивать повествование Анечка явно не хотела, дабы не нарушить и без того неровный ход мысли своей разнервничавшейся собеседницы. Но услышав последнюю фразу, она тут же переспросила:

– Ты хочешь сказать, что вчера видела этого человека в клубе?

– Нет, – рявкнула Даша и трясущейся рукой достала сигарету. – Полетаев показал мне списки посетителей клуба, и среди них я обнаружила его фамилию.

– Значит, ты полагаешь, что этот человек из банка подобрал то, что собирался передать тебе Кока? – медленно проговорила Аня. – Тогда зачем же он следит за тобой? Нет, нет, здесь что-то не то.

Она обхватила руками плечи и принялась расхаживать по комнате.

– Начнем сначала. Кока приезжает в Прагу, чтобы встретиться с тобой. Он хочет передать тебе нечто ценное. В него стреляют, и он успевает только протянуть эту вещь в твою сторону. Ты ничего не замечаешь, и тогда эту вещь подбирает банковский служащий... – Петрова прикрыла глаза. – После этого он начинает следить за тобой... Что бы это значило?

Даша хотела ответить, но Лелька, заметив ее порыв, показала кулак и приложила палец к толстым губам. Даша решила не нарываться на конфликт.

– Что это значит? – повторила Аня уже заметно повеселевшим голосом. – А это может означать только одно! Рыжая, – Петрова щелкнула пальцами, – эта вещь не имела никакой материальной ценности.

Даша растерянно хлопала глазами:

– А что же она тогда имела?

– Ценность этой вещи заключается в коэффициенте ее информативности.

– Чего-чего?

– Это ключ к чему-то, что действительно является очень ценным, и воспользоваться этим ключом, судя по всему, можешь только ты. Поэтому-то клерк и следит за тобой.

У Даши стал какой-то прибитый вид. Она не очень понимала, как это Петрова за несколько секунд пришла к тому же самому выводу, что и эфэсбэшник. И подозревала, что, скорее всего, так никогда этого и не поймет.

Тем временем Анечка продолжала размышлять вслух:

– Что же именно Макеев хотел тебе передать? Достаточно маленькое – ведь он держал эту вещь в ладони, довольно легкое... Ты же звука не слышала?

– Ничего я не слышала, – подавленно ответила Даша. – Ничего не слышала, кроме криков и выстрелов. И потом: там палас. Вот если бы шкаф упал, тогда бы, наверное... А что-то маленькое... Нет, не слышала.