Текст книги "Дело одинокой канарейки"

Автор книги: Полина Дельвиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

4

В прихожей затренькал звонок. Аня удивленно взглянула на часы.

– Кто бы это мог быть? Лелька уже ушла, а больше вроде не кому...

Она пошла открывать. На пороге стоял смущенный Иржи.

– I'm come back , – извиняющимся тоном произнес он.

– Рыжая, иди, твой Терминатор пришел. – Петрова махнула рукой, приглашая зайти в дом. – Заходи.

Чех скинул ботинки и с радостным видом затрусил на кухню.

– Ты чего так рано? – полюбопытствовала Даша, сдвигаясь до упора к окну, чтобы тот мог хоть как-то усесться.

– Я хотел с тобой... А вы еще долго?

– Может, мне тебя усыновить? – недовольно буркнула молодая женщина. – И так места мало... Ладно, иди в комнату, мы сейчас туда все перенесем.

– Петрова, – повернулась она к Ане, – давай так, я с этим трепетным в комнате посижу, а ты пока просмотри, пожалуйста, мои записочки. Ты же умная, может, сразу все и поймешь. Там в принципе не очень много текста, от силы час-два чтения, я же не Толстой...

Иржи с любопытством оглядел кухню и вдруг принялся насвистывать, одновременно похлопывая себя по ноге. Аня недоуменно посмотрела на него:

– Это еще что такое?

Даша со всей силы пнула чеха под столом:

– Я тебе сколько раз говорила – у нас нельзя свистеть в помещении! Денег не будет.

Иржи пожал плечами и лучезарно улыбнулся хозяйке квартиры:

– Мне кажется, что все это предрассудки. Я, например, у себя дома постоянно насвистываю. Так жить веселее.

– У себя дома можешь хоть на ушах плясать, – холодно заметила Даша, – а здесь свои правила. Представь, если бы я в костеле святого Вита начала на бубнах играть?

Иржи покорно кивнул головой.

– Хорошо, постараюсь... Только ты меня в случае чего останавливай – я же не со зла...

– Не со зла он... Ну так что? Почитаешь? – обернулась она к Ане, голос ее прозвучал жалобно.

Петрова улыбнулась:

– Что с тобой такой приставучей делать? Давай почитаю, может, хоть что-нибудь полезное из твоей биографии почерпну.

Даша радостно засуетилась и набросилась на зазевавшегося юношу:

– А ты чего расселся? Хватай тарелки и пойдем телевизор посмотрим, а пани Анне надо немного поработать.

5

Они уже почти уснули в креслах, как снова раздался звонок в дверь. Даша побежала открывать. На пороге возвышалась Лелька.

– Привет всем, – скрипучим голосом произнесла Полянская и протиснулась мимо растерявшейся Даши. – А Анька где?

– Здрасте... – Даша недоуменно прищурилась, разглядывая вошедшую. – Лелька, ты, что ли?

– Я, что ли.

– Боже, что случилось с твоим носом?! – непроизвольно вырвалось у Даши, о чем ей пришлось пожалеть.

– Да помолчала бы! – Полянская тут же рассвирепела. – А твою рожу в галереях показывают. Тоже мне, начальник землетрясения приехал!

Даша несколько опешила от такой реакции. Оглядывая мощную фигуру Аниной соседки, она попыталась оправдаться:

– Ну, ты меня прости. Когда я последний раз тебя видела, у тебя был совсем другой нос. И худее ты была раза в три...

Лелька разозлилась еще сильнее.

– Когда ты меня последний раз видела? В колыбели?

– Да в какой колыбели! Лет шесть, семь, восемь... назад ты была еще очень даже стройной.

– Я и сейчас очень даже стройная!

Заслышав перебранку, из кухни выскочила Аня.

– Да ладно, не переживай, – попыталась успокоить она разбушевавшуюся соседку. – Просто она тебя давно не видела. Ты, Рыжая, кстати, тоже не похудела. Юля, проходи, сейчас будем чай пить.

– Не похудела, – проворчала Лелька. – Да просто в свинью превратилась...

– Что у нее с носом случилось? – шепотом спросила Даша подругу.

– Упросила Боба сделать ей греческий нос, – также шепотом ответила Аня. – Давно еще. Ты что, не знала?

– Откуда я могла это знать, – пожала Даша плечами. – Кстати, Боб когда-нибудь видел греков?

Анна закрыла лицо руками, плечи ее вздрагивали.

А из комнаты донеслось ласковое блеяние:

– Ой, кто это? Ой, здравствуйте!

– Ну, все, – не выдержав, рассмеялась Аня. – Твоему приятелю конец пришел. Она ужасно любит молоденьких и маленьких.

– Пойдем спасать его.

Даша счастливо заулыбалась. Предстоящее зрелище обещало быть забавным.

Иржи стоял по струнке и приветственно кивал головкой.

– Очень приятно.

Полянская подошла к нему вплотную и потрепала по щеке.

– Иностранец? Рыжая, твой, что ли?

– Нет, нет! – поспешно ответила Даша. – Он ничейный. Приехал Кремль посмотреть.

Чех заподозрил неладное и начал нервничать,

– Может быть, я вам мешаю? Может, мне и правда поехать на экскурсию?..

– Не переживай, малыш, – Полянская устроилась на диване и, притянув Иржи за талию, усадила рядом с собой. – Я тебе и Кремль, и дедушку Ленина, все покажу...

Чех напрягся и беспомощно посмотрел на Дашу. Та лишь пожала плечами, мол, нечего было возвращаться. Повисло неловкое молчание. Ситуацию разрядила хозяйка.

– На, прочитала я твои записки. Ну и стерва же ты была, – сказала она, бросая книжки на диван.

Даша кинула быстрый взгляд в сторону Лельки, но увидела на ее лице лишь похотливую улыбку, обращенную к Иржи.

– Я одна, что ли, такая была? Можно подумать, ты... – Но Петрова не дала ей договорить:

– Сидела бы я сейчас в девках!.. Разумеется, никакой программы писать не надо. Я составила список всех мест, где ты бывала, на него наложила список мест, где в принципе что-то можно спрятать...

– По-моему, спрятать можно что угодно и где угодно, – перебила ее Даша.

– Чего ищем? – пробасила Лелька, поглаживая Иржи по плечу.

Юноша сидел, боясь пошевельнуться, лицо его искажала гримаса ужаса. Аня не обратила на парочку никакого внимания.

– Это только по-твоему. Искомое место должно отвечать сразу нескольким требованиям. Первое: быть доступным для проведения подобной операции. Следовательно, отпадают все частные квартиры и дачи. Второе: быть достаточно малолюдным, чтобы, с одной стороны, иметь возможность проводить операцию выемки без помех, а с другой – быть застрахованным от случайного обнаружения. Таким образом, отпадают культурные заведения: театры, клубы, рестораны и так далее. Затем, вызывают определенные сомнения Кавказ и Крым. Слишком беспокойная зона. Да к тому же сейчас это территория других государств. Трудно представить, чтобы Кока так рисковал.

– А что же тогда остается? – растерянно спросила Даша.

– Рыжая, – Петрова предостерегающе подняла палец, – я не сказала, что в вышеупомянутых местах однозначно ничего не спрятано. Я сказала, что начинать надо с наиболее подходящих мест. А таких, на мой взгляд, всего три. Это район Элеонориной дачи, пенаты Боба и некий пансион в покинутой тобой Чехии.

– Ну, здрасьте вам! – всплеснула руками Даша. – Только что ты мне рассказывала, что это не может быть ни дача, ни заграница, и вдруг оказывается...

– Подожди, Рыжая, не шуми. Сейчас ты убедишься в моей правоте. Все эти места почти идеально подходят под наши требования. Берем объект Х-1, – она быстро нарисовала на листе бумаги квадратик, – Элеонорина дача. Это место описывается тобою подробнее всех остальных. И в основном описываются темные закоулки в ее окрестностях, где ты обжималась, скажем так, сначала с гражданином А, потом В, а потом, увы, и С. При этом у тебя хватало нахальства практически на одном и том же месте говорить одни и те же слова только разным людям. Тот дуб и скальный пригорок, я, кстати, не спрашиваю, что это за словообразование такое, мне интересно, где ты скалы в Подмосковье нашла, так вот, они, на мой взгляд, должны были просто развалиться, взирая на твое аморальное поведение. И, тем не менее, если Кока действительно был в тебя влюблен, его могло затронуть как эротически-магическое воздействие данной местности на твою чувственность, так и подробное описание сего малолюдного уголка природы. Там есть дуб, а в дубах бывают дупла, там есть некие скалы, а следовательно расщелины, короче, набор полостей, в кои можно было нечто засунуть. А поскольку кроме тебя туда никто не ходил обжиматься, а ты давно уехала, то Кока вполне мог приходить на «скальный пригорок несбывшихся желаний», прижимать голову к «безмолвному дубу» и грустить о тебе, прикрывая клад «мшистым лишайником». Кстати, жалко, что дуб безмолвный, а то могли бы допросить его с пристрастием. – Аня с хрустом потянулась и взяла в руки чашку.

– Можешь иронизировать, сколько влезет. – Дашу явно смутило публичное обсуждение ее прошлого. – Мне, по крайней мере, есть о чем вспомнить.

Петрова сделала большой глоток и отставила чашку.

– Ладно, это я так, от зависти. Поехали дальше. Объект Х-2. Дача-мастерская Боба – Володи Кузьмина. Насколько я поняла, это старинный дом, построенный еще его прадедом, скульптором?

– Нет, – Даша улыбнулась тонкой улыбкой знатока. – Василий Константинович был живописцем. Прекрасным художником, с необыкновенно чутким, я бы даже сказала, изысканно-утонченным видением самых простых вещей. Он не приобрел известности только потому, что практически все свое время отдавал обучению детей. На протяжении долгих лет он создавал уникальную методику...

– Это ты мне потом расскажешь. – Аня решительно прервала искусствоведческое отступление, обещавшее быть долгим. – Для нас главное заключается в том, что и ты, и Кока были там частыми гостями.

– Это правда. – Даша, остановленная на самом интересном, недовольно поджала губы. – Макеев с Кузьминым очень дружили. Кока был археологом, а Боб – скульптором-любителем... Я помню, они часами спорили о Шумерах, о Микенах и прочих погибших цивилизациях. При слове «раскопки» меня до сих пор в дрожь бросает.

– Раскопки? – Петрова задумчиво посмотрела на подругу. – Послушай, а в Чехии проводятся сейчас какие-нибудь интересные раскопки?

Даша пожала плечами.

– Да мне-то откуда знать! Я там пять лет посуду мыла. Рядом с нашим домом копали только траншею для телефонного кабеля... Что творилось вокруг, понятия не имею. А ты к чему спрашиваешь?

– Тут, видишь, какое дело... – Аня принялась чертить на бумаге какие-то знаки, – одно из трех мест, которые мне показались подходящими для закладки, находится в Южной Чехии, насколько я поняла, ты там когда-то месяц от безделья лечилась. Коку убили тоже в Чехии. А что, если тебе попытаться узнать, зачем он туда приехал?

– Куда именно? – Даша озадачено покрутила головой. – В Чехию? В банк? Как я смогу это узнать?

– Ты же историк, вот и походи по всяким вашим маевкам, поспрашивай.

Даша от возмущения даже задохнулась:

– Анька, ты в своем уме? Какой из меня археолог? Да они друг друга на расстоянии трех миль узнать могут по бешеным глазам и следу от лопаты. А я до сих пор с содроганием вспоминаю, как археологию сдавала... Мой ответ с ихней кафедры пришло человек шесть слушать. Смеялись надо мной минут двадцать, Еле-еле тройку выпросила, сказала, что беременная двойней. О чем, Бога ради, я с ними разговаривать буду? Да для них выкопанная женщина в десять раз интереснее живой. К тому же искусствовед и археолог – люди с абсолютно разной ментальностью – к примеру...

– Рыжая! – Петрова с силой хлопнула ладонью по столу. – Ты прекратишь свои лирические отступления? Кому все это надо: тебе или мне? Я разработала план, пожалуйста, ознакомься с ним, а потом я выслушаю твои возражения.

Даша сразу не нашлась, что возразить, поэтому с недовольным видом придвинула исчерканный листок к себе.

– Бла-бла-бла... Элеонорина дача, Бобова дача, пансионат в Крещовицах... Мы что, там все должны будем перекопать?

– Не говори глупости, если человек сказал тебе, что ты найдешь, значит, это место должно быть легко доступным.

– Тоже мне, вывод. Когда он там... – У Даши вдруг задрожал голос, она быстро сжала пальцами кончик носа, чтобы не расплакаться. – Когда он там, в банке, умирал, он что, по-твоему, должен был сказать: вот, отдаю тебе миллион, но ты все равно его никогда не найдешь, мол, не пер тебе?

Петрова нахмурилась и пристально посмотрела на свою собеседницу.

– Подожди, подожди! Ты можешь повторить точно, слово в слово, что именно он тебе сказал?

Даша пожала плечами и неуверенно протянула:

– Ну, в общем, да...

– В общем или да?

– Не знаю! Наверное. – Она замолчала. – Кажется, Кока сказал: «миллион долларов» и «возьми это». Или что-то в этом роде.

– «Возьми это»? Макеев именно так сказал?

Даша подняла глаза к потолку и задумалась.

Тихо бормотал телевизор, похотливо мурлыкала Лелька, за окном кричали соседи. Через пять минут бесплодных попыток что–либо вспомнить Даша призналась:

– Нет, с уверенностью не скажу. Просто возникло такое ощущение. Знаешь, как будто такое марево в воздухе...

Аня предостерегающе подняла руку, показывая, что с ее ощущениями знакомиться не намерена.

– Ты как Бетховен. У того тоже весь мир был в воздухе. Ладно. С кого начнешь?

– Начнешь? Почему начнешь? – встрепенулась Даша. – А ты разве не со мной?

– Э, нет! Такого уговора у нас не было. Хочешь по пригоркам и помойкам лазать – это твое дело, а у меня своих проблем больше чем достаточно.

Даша хотела было пуститься в уговоры, как неожиданно сбоку раздался сдавленный крик. Подруги одновременно повернули головы в сторону доселе безмолвной парочки.

Иржи подскочил как ужаленный и, тяжело дыша, растирал плечо.

– Простите, пани Даша, простите, пани Анна, – мне... мне срочно надо отойти. Встретимся, как договаривались, – на Пушкинской. – И, не произнеся больше ни слова, он пулей вылетел в коридор.

Лелька моргнула и медленно покачала головой.

– Надо же, какой молоденький, а какой уже нервный. Это у вас там все от неправильного питания.

– Чего ты с ним сделала? – спросила Аня.

– Да ничего. Так, слегка играя, прижала зубами... А он вскочил, как бешеный.

– Да ты небось ему руку чуть не откусила! – возмутилась Даша. – Он, наверное, подумал, что ты его сожрать хочешь! Думай, прежде чем что-то делать.

Лелька вскочила и уставила руки в боки.

Визжала дрель.

Глава 10
1

Входная дверь подъезда хлопнула, и консьержка, молоденькая девушка лет восемнадцати, мгновенно спрятала чтение под стол. В вестибюль «посольского» дома на Киевской уверенной походкой вошел привлекательный, безупречно одетый мужчина лет тридцати. С первого взгляда в нем чувствовалась порода: аккуратные, крупные черты лица, короткий прямой нос, уверенный взгляд светло-серых глаз. Густые русые волосы уложены с тщательно продуманной небрежностью, кожа идеально чистая, в меру загорелая.

Консьержка зарделась.

– Здравствуйте, Герман Владимирович, – кокетливо произнесла она с южными, чуть тягучими интонациями. – Рада вас видеть. Только что прилетели?

– Да. Здравствуйте, Катенька, – приветливо улыбнулся мужчина и не останавливаясь прошел к лифту.

Как только двери кабины за ним закрылись, мужчина стер с лица улыбку и брезгливо усмехнулся. «Герман Владимирович» называет она его, предполагает, что этим высказывает особое почтение. Дура. Надо же быть такой непроходимо наглой дурой. Неужели она всерьез думает, что ее простоватая морда лимитчицы может хотя бы на секунду его заинтересовать?

Лозенко нажал кнопку своего этажа. Но в голове все же зацепилась занозой мыслишка: а ты думал, на всю жизнь останешься Герочкой, сладким ангелочком?

Мужчина зло выругался и несколько раз ударил затылком о стенку лифта. Неужели и правда молодости конец? Неужели девчонки, которые еще совсем недавно падали в обморок только при одном звуке его голоса, скоро начнут называть его дядей и уступать место?

Он криво усмехнулся. Те девчонки давно выросли, и уступать ему место будут уже их дочери. Для них он никогда не станет самым красивым мальчиком в доме, для них он будет «упакованный мужик на «мерсе».

Послышался мелодичный сигнал, и на панели погасла цифра «5». Пятый этаж. Раздраженно сдернув с шеи шелковый шарф, Герман вышел из кабины.

2

Далее в состоянии крайнего раздражения Лозенко никогда не терял врожденного изящества. Был в нем какой-то непостижимый, вызывающий шарм, небрежный шик, с которым он одинаково элегантно носил и глухие английские костюмы, и пляжные шорты. Справедливости ради следует заметить, что и то и другое заказывалось в самых дорогих лондонских магазинах. В выборе одежды Лозенко был придирчив и консервативен. Так же, как и в своих взглядах. Его заказчики – те, кого сейчас называют «новыми русскими» и с которыми, к сожалению, приходилось общаться, вызывали у него отвращение своей наглостью, необразованностью и плебейским стремлением одеваться в вульгарных итальянских бутиках – магазинах готовой одежды. Как ни странно, но Лозенко скорее простил бы им хамство, но никак не скверную одежду или готовую обувь, пусть даже баснословно дорогую.

Но больше всего Германа бесило то, что все они – и мужчины и их тупые любовницы – при первой встрече принимают его за жигало или, в лучшем случае, манекенщика дорогой мужской одежды. Об этом ему говорили особенно часто. Говорили с тем же восхищенным придыханием, что и сопливая консьержка, искренне желая доставить удовольствие. Эти люди даже на секунду не могут себе представить, что можно иметь привлекательную внешность, прекрасное воспитание, но при этом быть еще и богатым. А будучи богатым, не говорить без остановки о бизнесе и деньгах. Свиньи.

3

Войдя в просторный холл своей огромной четырехкомнатной квартиры, Герман кинул плащ на разлапистую вешалку и быстро прошел в ванную комнату. Включив свет, придирчиво осмотрел фас и профиль в специальное косметическое зеркало. Мягкий розовый свет выгодно осветил правильный овал загорелого лица. Герман немного успокоился. Нет, нет – он еще очень привлекателен, да и что за возраст – тридцать! Другие только жить начинают... Он еще раз глянул в зеркало, провел рукой по волосам и прошел в гостиную.

Больше, чем своей внешностью, Лозенко гордился, наверное, только своей квартирой. Ее переделка обошлась ему дороже покупки новой, но полученный результат стоил того. Все комнаты, за исключением кабинета, проектировал лучший дизайнер Лондона в стиле английского модерна. Правда, были учтены кое-какие требования заказчика. В результате получилось легкое, насыщенное воздухом пространство, в котором лаконичная безупречность чистых линий модерна была избавлена от излишней холодности.

Полюбовавшись своей гостиной, Герман задернул шторы и с наслаждением опустился в массажное кожаное кресло, стоявшее в самом темном углу комнаты. Вытянув ноги, он устроился поудобнее и включил стереосистему.

Вопреки обыкновению этот перелет утомил его. В первом классе рейса Амстердам – Москва вместо пустых кресел или тихих людей в дорогих костюмах, неожиданно оказались три высоченные девицы, которые трещали без умолку о каких-то съемках и не давали ни минуты покоя.

Герман взял журнал, который ему так и не дали прочитать невоспитанные манекенщицы. Одна из статей его особенно взволновала. Еще перед взлетом, когда он только увидел заголовок, почувствовал, как у него начало подниматься давление. Ведь если интерес к этой теме будут подогревать, то весьма скоро можно столкнуться с немалыми проблемами.

Он вздохнул и раскрыл заложенную страницу. «Фантастическое и невероятное происходит не только в книгах известных писателей-фантастов, – писал автор статьи. – Это фантастическое и невероятное окружает нас буквально на каждом шагу. Прошлое нашей планеты является целым миром – со своими тайнами и загадками. Мы хотим предложить вам сегодня чуть пофантазировать. Попытаемся приоткрыть завесу над одной такой загадкой прошлого. Мы хотим предложить вам самим стать и фантастом и первооткрывателем – может быть, именно вы и станете тем человеком, которому наконец-то удастся отгадать тайны Атлантиды...»

Глава 11
1

Иржи «нарезал» сто двадцать четвертый круг вокруг памятника Александру Сергеевичу, когда из перехода, наконец, показалась рыжая голова.

– Пани Даша! – радостно запрыгал он. – Я тут!

– Вижу, – недовольно ответила молодая женщина, подходя ближе. – Ты чего раскричался? – И быстро огляделась по сторонам.

– А что, нельзя? – смутился чех и тоже осмотрелся.

Даша посмотрела на него, как пастух на загулявшего ягненка, и назидательно произнесла:

– Не рекомендуется. Рассказывай, где был, что видел?

Иржи неопределенно пожал плечами:

– Да так... Гулял по улицам. На метро катался. Интересно... – Он посмотрел на носки своих кроссовок и неуверенно добавил: – Мне без тебя очень скучно.

Дашу удивил тон нового знакомого – он бы еще зевнул в конце фразы. И глаза какие-то холодные. Может, он имел в виду, что ему без нее как без гида скучно? Однако по большому счету это было безразлично, посему детали уточнять она не стала и, подхватив чеха под руку, повела вниз по Тверской.

– А чем, собственно говоря, ты занимаешься?

– Да всем понемножку. А ты?

Простой вопрос застал Дашу врасплох.

– Я? Пока ничем... У меня, понимаешь, был такой сложный развод...

Иностранцы к институту брака относятся серьезно. Стоит сказать, что у тебя сложные отношения с супругом или, не дай Бог, ты пережила сложный развод, все вопросы отпадают сами собой.

Юноша тут же поспешил переменить тему:

– А чем занималась до того, как уехала отсюда?

– Работала искусствоведом. Специализировалась на советском искусстве. Скорее, на первой половине двадцатого века.

– Ага, – рассеяно заметил чех, – модернисты, экспрессионисты...

Даша сначала хотела его поправить, но потом передумала.

– Что-то в этом роде. Прости, я не поняла, так чем ты занимаешься?

Вместо ответа Иржи широко улыбнулся и с неожиданной силой прижал ее к себе:

– Много чем. Например, обнимаю красивых женщин.

Очутившись в объятьях человека, о существовании которого еще два дня назад она даже не догадывалась, Даша почувствовала себя неловко. К тому же новый знакомый был слишком молод. Его интерес к ней выглядел противоестественным. Если, скажем, здоровый наглый мужик ухватил бы ее за остатки талии и, гогоча на ухо скабрезности, потащил к ближайшему ресторану в надежде на необременительный и дешевый секс, то это тоже было бы неприятно, но, по крайней мере, понятно. Однако безличный интерес этого чистенького, гладкого мальчика, с его ускользающим равнодушным взглядом невольно настораживал. Даша вдруг вспомнила счетовода, летевшего с ними одним рейсом. Иржи познакомился с ней тоже в самолете. Совпадение?

Она осторожно сняла крепкую, аккуратную кисть со своего плеча и холодно взглянула своему спутнику в глаза.

– Иржи, в чем дело? Существует нечто, о чем я не знаю? Чех выдержал ее взгляд спокойно.

– А что случилось?

Даша растерялась. Действительно, формально ничего не произошло: ну, обнял молодой человек женщину, ну, старше себя, так что ж с того? Устроить из невинного жеста мировою трагедию? Уж лучше тогда сразу повесить на спину табличку: «Я закомплексованная старая дура».

Соображая, как с наименьшими потерями выйти из создавшейся ситуации, она жалобно улыбнулась.

– Нет, все в порядке. Просто... просто я немного сердита на мужчин. Понимаешь, мой развод... Ну и так далее.

Иржи великодушно согласился:

– Бывает. Но если не хочешь, больше не буду до тебя дотрагиваться.

Они снова зашагали по Тверской. Однако Даша чувствовала себя страшно глупо. Продолжать в таком состоянии прогулку по Москве было просто невозможно. Да еще ей надо созвониться с Бобом, тот ведь был одним из близких друзей Коки. Только телефон Боба она уже не помнила, а записные книжки остались у Анечки. И тут ей в голову пришла отличная мысль.

– Слушай, Иржи, а как ты смотришь на то, чтобы навестить одну мою знакомую? Очень симпатичную девушку.

– Еще одну? – В глазах юноши промелькнул ужас, он невольно потер плечо.

Даша не выдержала и рассмеялась. Встреча с Аниной соседкой явно не прошла для чеха незамеченной. Так, наверное, рождаются легенды о женщинах в русских селеньях.

– Не пугайся. – Она шутливо щелкнула зубами. – Лелька – это исключение. А та девушка, к которой я хочу тебя позвать, очень и очень симпатичная. Из-за нее человек сто повесилось.

– Правда? – Иржи сдержанно рассмеялся, но глаза оставались тревожными. После небольшого колебания он махнул рукой. – Хорошо, поехали знакомиться. Скажем так: под твою ответственность. Ты согласна?

Поняв, что все последующие укусы лягут на ее совесть, молодая женщина задумалась, пытаясь представить, какой сюрприз можно ожидать от Пилюгиной. Как ни крути, манеры этой вздорной блондинки были еще почище Лелькиных. Поэтому Даша постаралась уйти от ответственности, ограничившись дипломатичным заявлением:

– Ну, может, пани Элеонора и не самый любезный человек в этом мире, но зато очень и очень симпатичная. – Говоря это, она старалась не смотреть чеху в глаза.

Иржи все понял и тяжело вздохнул.

– Поехали...

Внезапно Даша остановилась.

– Ты чего? – удивился он.

– Вспоминаю, как нам лучше в Фили ехать. То, что на метро, это ясно, а вот дальше...

Иржи поспешил проявить инициативу:

– Ты знаешь, я уже в метро покатался – для одного дня вполне достаточно» Может, возьмем такси?

– У меня денег нет, – возразила Даша.

– Беру расходы на себя, – он сделал широкий жест рукой и для наглядности похлопал себя по карману.

– Ну, как хочешь.

Она подошла к обочине и подняла руку. Одна за другой остановились сразу три легковушки.

Даша наклонилась к первому водителю:

– Фили.

– Сто пятьдесят.

Даша сморщилась и беспомощно посмотрела на водителя.

– Простите, но я задам вам глупый вопрос: а это много или мало?

Немолодой мужчина, с загорелым морщинистым лицом недовольно скосил глаза в ее сторону.

– Для кого как. До кризиса было бы много, сейчас мало... Едете – нет?

– А сколько это в долларах?

– Семь.

Даша обернулась к своему спутнику:

– Двести пятьдесят крон – это нормально?

– А ехать сколько?

– Минут сорок.

Тот испугался:

– Это куда? В другой город, что ли?

– Какой другой город! – рассердилась Даша. – Посмотри, пробки какие, дай Бог хотя бы за это время доехать.

Иржи неопределенно пожал плечами:

– Ну, за такое расстояние совсем мало.

– Мне сказать ему об этом? – иронично осведомилась Даша.

– Нет, нет...

В машине чех сразу принялся крутить головой по сторонам.

– Расскажешь мне поподробнее?

– С удовольствием. – Даша с профессиональной готовностью кивнула на статую Юрия Долгорукого. – Вот, например, на площади... Видишь того грозного пана на коне? Это основатель Москвы, тезка твой, между прочим...

Иржи равнодушно скользнул по лошадиной морде взглядом.

– Я имел в виду твою подружку.

– Кого, Элеонору, что ли? – удивленно обернулась к своему спутнику Даша. – А чего тебе про нее рассказывать, сейчас сам все увидишь...