Текст книги "Я подарю тебе свое разбитое сердце (СИ)"

Автор книги: Полин Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава третья. Адам

Пятнадцать лет назад. Милисенте семь лет.

– Астрид, ты готова? – в комнату, в которой я живу уже неделю, зашла моя мама.

– Да, мамочка! – я еще раз коснулась своими маленькими ручками до вельветовой юбки, которую подруга мамы сшила для нас на заказ.

– Боже, ты хотя бы раз можешь привести себя в порядок без моей помощи?

Женщина оглядела меня с ног до головы. Презрительно фыркнула, а затем направилась к моему шкафу.

– Надень это платье, – она протянула мне розовую вещицу из приятного материала, на которой нарисованы вишенки. – У тебя две минуты.

С этими словами мама вышла из комнаты, оставив меня одну. Я быстренько стянула с себя юбочку и белую рубашку, а вместо них надела платье. Завязала пояс, поправила воротничок, надела бежевые туфельки и спустилась вниз, где родители уже ждали меня.

– Тебе нужно научиться быть пунктуальной, Астрид, – отец посмотрел на часы. – Некрасиво заставлять людей ждать, тем более таких важных как Родриго Феррар.

Имя человека мне ничего не дало. Я стояла на нижних ступеньках лестницы и смотрела в пол, чувствуя, как вина проникает в мое маленькое сердце. Слезы подступили к глазам, но я смогла подавить их. Знала, что папа не любит, когда девочки плачут.

– Астрид, предупреждаю, если хотя бы что-нибудь разобьется, ты будешь сидеть в чулане до конца каникул, поняла? – отец взял меня за руку.

– Да, папочка…

– И не смей разговаривать с мальчишкой, – добавила мама.

– Да, мамочка…

Родители одобрительно выдохнули, и мы вместе покинули дом моего дядюшки. Дядя Альфред живет в Италии вместе со своей женой уже десять лет. Сейчас мы находимся в Тоскана. Здесь очень красиво. А мужчина, к которому мы сейчас идем в гости, имеет большой участок, на котором он выращивает виноград, а потом делает из него вино. Виноградники здесь есть почти у каждого человека. Дядя Альфред говорит, что в этом особенность городка.

Мальчишка, с которым мне запретили разговаривать, внук дяди Феррар. Несколько раз я видела, как он со своими друзьями задирает девочек из других домов. Знаю, что его зовут Адам, и мое впечатление о нем не самое лучшее. Он хулиган, а это плохие люди.

– Бенджамин! – дядя Феррар пожал руку моему папе.

– Прости, что немного задержались, – папа взглянул на меня, а я поджала губы. – Непредвиденные обстоятельства.

– Да Бог с этим опозданием! Дайте мне посмотреть на эту красавицу! – мужчина присел на корточки, и теперь мы оказались одного роста. – Ты Милисента, да? Я Родриго, держи конфету.

Я попятилась при виде сладости. Посмотрела на маму, которую осторожно мотнула головой.

– Называй ее Астрид. Почему-то имя Милисента она ненавидит, – произнес папа, поглядывая на меня.

Я перевела взгляд на дядю Феррара, а затем улыбнулась.

– Спасибо, дядя Феррар, мне нельзя сладкое, у меня аллергия.

Ложь. У меня нет аллергии. Мне просто нельзя есть подобную пищу, потому что от этого я стану толстой и никому не нужной. По крайней мере, так говорит мама, а она же не может врать.

– Ох, вот как… – мужчина немного расстроился. – Тогда иди на задний двор, там Адам, можете с ним поиграть. На мальчиков у тебя же нет аллергии?

– Нет, дядя Феррар, – ответила я, начиная комкать в руках подол платья, зная, что дома за это мои руки высекут линейкой.

Мужчина погладил меня по голове, и я на трясущихся ножках пошла во внутренний двор, в котором прежде ни разу не была. Я специально не стала оборачиваться, чтобы посмотреть на родителей, потому что знала – они недовольны, ведь они хотели, чтобы в течение вечера я была у них под носом.

Пройдя через большую дверь в другом конце дома, я вышла на улицу. Это был не просто внутренний дворик. Это бесконечное виноградное поле, поблизости от которого находится конюшня. Я никогда не видела лошадей вживую, поэтому мой детский интерес переборол все мое понимание, что дома меня накажут. Я огляделась по сторонам. Адама не было видно. Спокойно выдохнула и побежала к конюшне. Семь огромных лошадей поприветствовали меня громкими фырканьями. В середине стояла красивое длинногривое животное. По сравнению с ней я была букашкой, мешающейся под ногами. Мои ноги сами повели меня к ней. Я обошла ее справа, слева, спереди, а затем мне захотелось посмотреть на ее красивый хвост. Кончики пальцев коснулись жесткой шерсти, и когда я была готова повернуть голову, чтобы рассмотреть хвост, меня кто-то схватил и резко оттащил назад.

– Что ты делаешь?! Тебе не говорили, что нельзя подходить к лошади сзади? – мальчик осмотрел меня с ног до головы, а когда поднял взгляд, я поняла, что передо мной стоит Адам. – Язык проглотила?

Мне запретили с ним разговаривать, поэтому я не буду этого делать. Он плохой. Лучше я сейчас просто пойду посижу на лавочке или пособираю цветочки, чтобы сделать маме венок.

Сделала несколько шагов вперед, обошла мальчика, и когда проходила мимо лошади, я услышала ее громкий рев. То, что произошло дальше, я запомнила на всю жизнь. Лошадь встала на дыбы, начиная размахивать передними ногами. Я замерла, мое сердце забилось чаще. Мне хотелось верить, что эта лошадь не может причинить мне вред, но будучи маленькой девочкой я не могла понять, как я должна реагировать.

Лошадь сделала шаг вперед, и в этот момент ее копыто, казалось, сотрясало землю. Я почувствовала, как в моей груди заколебалось что-то странное. Внезапно лошадь опустилась вниз и, дотянувшись до меня, слегка ударила по руке, которой я прикрыла голову.

– Изи!

Я слышала голос Адама, который пытался вразумить лошадь, но из-за паники, которая засела в моей голове, не могла разобрать его слова. Только через несколько минут, когда лошадь успокоилась, я убрала руки от головы. Мой локоть был разодран, кровь хлестала в разные стороны, пока по моим щекам текли слезы.

– Вставай, нужно сказать дедушке и ехать в больницу! – Адам поднял меня на ноги, а затем, взяв за руку, повел к выходу.

Мои ноги послушно следовали за ним, но взгляд по-прежнему был прикован к лошади, которая породила во мне новую фобию.

Тем вечером все сходили с ума. Даже мои родители. Только, к сожалению, они делали это не потому, что волновались за мое здоровье. Когда два ребенка прибежали домой в окровавленной одежде, первым, кто бросился нам на встречу, был дядя Феррар. Мои родители с нескрываемым шоком сидели за столе, попивая вино. Мне приложили к руке полотенце, а затем мы сели в машину и поехали в больницу. Мне наложили швы, остановили кровотечение и сказали, чтобы в ближайшие несколько недель я не напрягала руку. Все это время дядя Феррар сидел рядом и крепко держал меня за другую руку, пока мама с папой стояли позади меня и до боли сжимали каждое мое плечо.

Вернувшись домой, меня ждал скандал. С порога я начала плакать, рассказывая, что произошло. Папа ходил по гостиной, проклиная сегодняшний день и меня.

– Ты понимаешь, что сорвала нам очень выгодную сделку?!

Маму же больше волновало порванное платье и то, что верхняя часть грудной клетки была оголена, когда мы прибежали в дом. Не знаю как, но платье порвалось. Вероятно, это случилось когда я упала или когда бежала в дом зацепилась за гвоздь.

– Дорогой, мы можем извлечь из этого выгоду, – спокойным тоном произнесла мама.

– Какую еще выгоду, Арлин?

– Иди к себе, Астрид. С тобой мы разберемся завтра.

Я не стала возражать. Быстро пожелала спокойной ночи и побежала к себе в комнату. На лестнице я встретила дядю Альфреда, он дал мне шоколадку и погладил по щеке. Дядя был не таким, как папа. Дядя был добрым и всегда баловал меня разными вкусностями.

На следующий день тыльные стороны моих ладоней были красными из-за того, что мама полчаса стояла и била меня линейкой. Она всегда заворачивает ее в мокрый бинт, чтобы не осталось никаких следов, кроме красных пятен, которые я всегда списываю на воспаление или аллергию на что-либо. Весь день я просидела в своей комнате, не понимая, почему ко мне нужно применять такую жестокость.

Через два дня я узнала, что именно мама имела в виду.

– Вы хотите восемьдесят процентов прибыли забирать себе?! Это возмутительно! – слышала я голос дяди Феррара на первом этаже нашего дома.

Он пришел еще полчаса назад, но сейчас его тон перешел на крик. Мне стало любопытно, о чем разговаривают взрослые, поэтому я тихонько вышла в коридор и подошла ближе к лестнице, чтобы лучше слышать разговор.

– У тебя нет выбора, Родриго. К счастью, раны Астрид еще не зажили. Если ты не хочешь, чтобы мы пошли в полицию, тебе следует согласится с нашим предложением.

– К счастью не зажили? Вы серьезно? Девочка могла погибнуть!

Тишина. Я ничего не слышала. Неужели я принесла так много проблем?

– Всегда можно родить еще, – услышала я голос мамы.

Что это значит? Что такое родить? Поджала губы, чувствуя странное ощущение внутри себя. Они шантажируют его?… Но это же я виновата! Я! Почему должен страдать невиновный? За спиной я услышала тихий кашель своего дяди.

– Аси, иди сюда, – шепотом подозвал он.

Я встала с корточек и подбежала к мужчине, обхватывая его ногу двумя руками. Снова начала плакать. В последнее время я плакала так много, что у меня началось настоящее раздражение.

– Почему они ругаются, дядя? – спросила я, когда он завел меня обратно в комнату.

– У всех свои тараканы в голове, детка, а взрослая жизнь невозможна без ссор, – мужчина осторожно стукнул меня по носу и улыбнулся.

– Тогда я не хочу так жить…

– Ох, Астрид, ложись спать.

Весь следующий день я тоже провела в комнате. Делала домашние задания по английскому и французскому. Неожиданно я услышала за окном шум, а затем увидела силуэт. Вскочила с места и побежала к двери, а через секунду ко мне в комнату пробрался Адам. Он был весь мокрым, потому что за окном шел дождь, а в его взгляде читалась ненависть.

– Ты довольна?! – спросил он, сжимая кулаки.

– Ты о чем? – тихо спросила я. – Если мои родители увидят тебя, они убьют меня, пожалуйста, уходи…

– Да лучше бы они убили тебя, чем ее! – крикнул он.

– Кого?

– Изи! Отец убьет ее, а все из-за тебя! Какого черта ты пришла в наш дом? Изи моя любимая лошадь!

– Почему он решил убить ее?…

– Потому что твои родители поставили такие условия! Либо лошадь, либо бизнес! Они хотят все деньги с продаж нашего вина, но тогда на что будем жить мы? Это ты виновата! Я ненавижу тебя!

– Что здесь происходит? – дверь в комнату распахнулась, и внутрь зашел отец. – Ты… Убирайся, гаденыш!

Адам быстро побежал к окну, и через секунду его уже не было в моей комнате. Зато был папа, злость которого заполнила все пространство. Сначала мне пришлось рассказывать, как он попал ко мне в комнату, потом, зачем он пришел и, наконец, почему я сразу не позвала родителей. Меня отчитали, а на мои вопросы по поводу лошади дяди Феррара отвечать не стали, сказав, что я слишком маленькая для таких тем.

В ту ночь я ночевала на улице во внутреннем дворе нашего дома. На утро меня нашел дядя Альфред. Он завел меня в дом, напоил горячим чаем и накрыл пледом.

– Почему ты была на улице? – спросил он с тревогой в глазах.

Мне было запрещено говорить о том, что делают родители. Как сказала мама – это наши личные дела, которые не должны выходить за пределы нашей семьи.

– Я просто захотела подышать свежим воздухом и не заметила как уснула, – ответила я, поджимая губы.

Я всегда делала так, когда вру, потому что моя гувернантка говорит, что если врать, то феи будут щипать мои губы в наказание за ложь.

– Астрид, скажи правду, – мужчина взял в свои руки мои ладошки и осмотрел их тыльные стороны. – У тебя все хорошо дома?

– Конечно, дядя Альфред, разве может быть по-другому?

Мужчина слабо улыбнулся и, обняв, вышел из гостиной.

Будучи маленькой девочкой я не понимала, что такое добро, а что зло. Поэтому то, что было злом мне казалось правильным.

Глава четвертая. Невинная жизнь

Пятнадцать лет назад.

Следующие два дня я не могла нормально спать. Каждую ночь, когда легкие звуки ночи окутывают меня, я понимаю, что неминуемо поддаюсь своему страху. Свет луны из окна едва пробивается сквозь занавески, но в этом полумраке разгорается нечто большее, чем просто завуалированный мир. Это место, где мои кошмары становятся реальностью, и я снова сталкиваюсь с той самой тенью – чувством вины, которое, словно невидимые оковы, не дает мне уснуть.

Ночь за ночью меня преследуют кошмары. Они приходят ко мне, как призраки, и окутывают меня своим ледяным дыханием. Я вижу, как причиняю боль тем, кого люблю, и совершаю ужасные поступки, за которые мне потом стыдно.

Я просыпаюсь в холодном поту, мое сердце колотится в груди, а разум отчаянно пытается отделить сон от реальности. Но чувство вины остается, терзая меня даже наяву. Я знаю, что это просто сны, но они кажутся такими реальными, такими осязаемыми, что я начинаю сомневаться в себе, в своей доброте и сострадании. С каждым новым кошмаром я чувствую, что становлюсь все хуже и хуже. Я пыталась игнорировать сны, убедить себя, что они ничего не значат. Но они продолжают возвращаться, ночь за ночью, мучая меня. Я боюсь засыпать, боюсь увидеть, что мне уготовано в моих ночных мучениях. Я чувствую, что теряю контроль над собственной жизнью. Кошмары завладели мной, они диктуют мне условия. Я боюсь, что в конце концов они поглотят меня целиком.

Я пытаюсь погрузиться в сон, но каждый раз, когда мои веки закрываются, приходят странные образы. Они что-то шепчут мне, но я не могу разобрать ни слова, потому что они говорят слишком тихо.

– Астрид, просыпайся! – я ощутила сильный толчок, а в следующую секунду открыла глаза.

Свет в комнате был включен, а я лежала на полу. Вся моя сорочка была мокрая от пота, а лицо от слез. Я быстро встала на ноги и отряхла одежду, попутно вытирая соленые капельки с щек.

– Ты с ума сошла так кричать? – мама стоял около меня.

– Я просто… мне приснился кошмар…, – прошептала я.

– Это просто сон!

– Но он был таким реальным…

– Это. Просто. Сон. Астрид.

Просто сон…

Я легла в кровать, и когда мама погасила свет и вышла в коридор, я накрылась одеялом с головой в надежде, что эти ужасы не достанут меня из моей маленькой крепости.

Пожалуйста, помогите мне. Я не знаю, что мне делать.

Утром, когда мы завтракали, дядя Альфред сказал, что сегодня я останусь дома одна, потому что ему с родителями нужно уехать в соседний город по делам. Так как это займет весь день, а мне было категорически запрещено подходить к плите, дядя провел мне мини-экскурсию по кухне. Показал, где стоят готовые блюда, где закуски, показал два термоса с горячей водой, чтобы мне не пришлось самой кипятить ее, а затем шепнул на ухо, что, если мне понадобится помощь, чтобы я обращалась к дяде Феррару. Честно говоря, я не понимала его беспокойство, ведь я вполне дотягивалась до плиты и умела ей пользоваться, но раз так ему будет спокойней – хорошо. Я пообещала, что сделаю все, как он сказал, однако на самом деле мне не хотелось видеть ни Адама, ни дядю Феррара. Мне было стыдно. Стыдно за то, что из-за моего любопытства им пришлось убить невинное животное. Мне было стыдно за то, что мои родители порой такие жестокие.

Когда родители с дядей уехали, я побежала на первый этаж в гостиную, чтобы посмотреть мультики. «Телевизор – это привилегия», – так всегда говорит мне мама. Чтобы получить эту привилегию мне нужно слушаться родителей и хорошо учиться. Тогда по выходным я смогу несколько часов смотреть за жизнью вымышленных персонажей. Правда, за всю мою которую жизнь я еще ни разу не получала эту привилегию. Наверное, мне нужно усерднее трудиться…

Я сидела на большом мягком ковре, пила какао и смотрела «Спанч Боба», когда услышала стук в дверь. Сначала я испугалась, ведь дядя Альфред не предупреждал меня, что к нам должен кто-то прийти, но когда я увидела лицо соседа, я выдохнула. И хоть мое сердце продолжало сильно биться, я уже не переживала. Положила стакан на столик, надела тапочки и побежала к двери.

– Здравствуйте, дядя Феррар, – произнесла я, открывая дверь нараспашку.

– Привет, милая, тебя тут одну оставили что ли? – спросил мужчина, заглядывая внутрь.

– Да, дядя вместе с родители уехали в другой город по делам. Им что-нибудь передать?

– Нет, я пришел к тебе.

– Ко мне? – удивилась я.

– Да, не хочешь прогуляться по виноградным полям? – он улыбнулся.

– Мне нельзя выходить из дома, дядя Феррар… Папа сказал, что я под домашним арестом.

– Какой домашний арест?!

– Папа сказал, что это поможет мне стать более дисциплинированной.

– Я бы сказал твоему отцу пару ласковых…

– И у меня нет ключа, чтобы закрыть дом.

– К счастью, у меня есть, – мужчина потянулся рукой в карман и достал серебряный ключик. – Иногда правила можно нарушить. Альфред попросил, чтобы я присмотрел за тобой, пока их не будет. А мне будет спокойнее, если ты будешь на виду.

– Хорошо, только мультики выключу!

Мы шли вдоль огромного поля, на котором расцветал виноград. Несколько ягод мне удалось сорвать с ветвей и попробовать на вкус. Немного терпко, но очень сладко, мне понравилось. Когда мы подошли к небольшому ручью, я наконец смогла прервать тишину, которая повисла между нами.

– Вы злитесь на меня? – осторожно спросила я, поджимая губы.

– Почему ты так решила?

– П-потому чт-то…, – тихо всхлипнула. – Адам ненавидит меня, а он Ваш родственник, а значит и Вы ненавидите меня…

– Астрид, это не так. Я тебя не ненавижу и Адам тоже, – мужчина положил мне руку на плечо и присел на корточки.

– Но Ваша лошадь… она… погибла из-за меня! Это я виновата!

Мои глаза наполнились слезами. Каждый укол вины отзывался в моем сердце, как удар молота по раскаленному железу.

– Изабель умерла не из-за тебя, милая. Она была очень старой, ей было тридцать два года, представляешь? Это очень много для лошади! А несколько лет назад у нее обнаружили рак. Это такая болезнь… она очень плохая и забирает множество невинных жизней, – мужчина стих. – Скажу тебе честно, ты же уже взрослая девочка, да? Когда рак только обнаружили я хотел усыпить Изабель.

– Что такое усыпить? – спросила я сквозь всхлипы.

– Это значит избавить от страданий, – мужчина чуть улыбнулся, но я хоть и была ребенком, все равно понимала, что это улыбка грусти, а не радости. – Адам не позволил. Он был так привязан к этой лошади, что один раз даже помог мне принять роды. Честно говоря, я думал, что это травмирует его, ведь ему было пять лет, но нет… Он каждый день приходил в конюшню, чтобы ухаживать за жеребенком и его мамой, иногда даже оставался там ночевать.

– Но он сказал, что ненавидит меня…

– Люди часто кричат, когда им больно, и эта боль оборачивается словами, которые ранят еще больше. Иногда самые резкие слова – это лишь отражение тех шрамов, которые мы прячем в душе.

Дядя Феррар поднялся на ноги и, взяв меня за руку, вывел к его дому. У дверей я посмотрела на загон, который стоял около конюшни. Там же я увидела Адама. Ему было десять лет, но он уже выглядел, как самый настоящий подросток. И ростом был высок, и плечи были шире, чем у его сверстников.

– Не бойся, поговори с ним, – обратился ко мне мужчина.

– Дядя Феррар, я не уверена, что он будет рад меня видеть…

– Знаешь, Астрид, иногда нужно просто делать, а не думать головой, – дядя Феррар усмехнулся, а затем зашел в дом.

Я продолжала стоять на ступеньках крыльца, рассматривая мальчика со стороны. Мои родители все время на протяжении месяца говорили мне, какой Адам плохой. Он хулиган, и часто любит обижать тех, кто младше и слабее. Но, что, если они ошиблись? Такое же может быть? Взрослые же тоже допускают ошибки? Если бы Адам хотел мне зла, он бы не стал помогать мне, когда Изи ударила меня копытом.

Я поджала губы и пошла к нему. Честно говоря, я не знала, зачем именно иду. Наверное, мне просто хотелось перед ним извиниться, ведь я все еще чувствовала свою вину. Возможно, если бы не я, любимая лошадь Адама прожила бы еще несколько лет… Возможно, если бы не я, в душе мальчика не образовалась бы большая дыра боли.

Подойдя к забору загона, где были лошади и сам Адам, я хотела дотянутся до калитки, но мой рост этого не позволил. Тогда мне пришлось в платье перелезать через палки с торчащими в некоторых местах гвоздями. К сожалению для себя, я оставила несколько зацепок, но оправдание для родителей я придумаю позже. Сейчас я смотрела на светлого Адама, который, сидя на земле, расчесывал гриву лошади, лежащей рядом с ним.

Заметив присутствие постороннего человека, лошадь повернула голову в мою сторону и громко фыркнула. Это привлекло внимание мальчика. Он сразу обернулся назад и окинул меня недовольным взглядом. Скажу честно, я никогда не видела, чтобы кто-то на меня так смотрел. С ранних лет, когда я только начала разговаривать и понимать чужую речь, меня начали учить тому, как нужно вести себя в светском обществе.

– Первое: этикет. Ты должна выучить основы представления, приветствия, прощания, слушания и задавания вопросов. Ты должна с уважением относится к старшим, никогда не перечить, делать то, что тебе сказали, Астрид. Второе: овладение языком. Ты уже умеешь разговаривать, а значит запомни следующее: важно развивать свою речь, обогащая словарный запас и используя правильную грамматику. Чтение книг, участие в обсуждениях и занятия ораторским искусством помогут тебе в этом, поэтому с завтрашнего дня у тебя начинаются занятия. Никому не интересно общаться с человеком, который не может поддержать разговор, и неважно, кто это – мальчик или девочка. Третье: умение вести себя за столом. Существуют определённые правила поведения за обеденным столом, включая использование столовых приборов, манеры во время еды, а также темы для беседы. Сегодня вечером миссис Крембл обучит тебя видам столовых приборов, а завтра ты сдашь мне экзамен. Четвертое: уважение к чужому мнению. Не повышай тон, не переходи на оскорбления, не доказывай свою правоту в грубой форме. Даже если ты права, Астрид, ты должна оставаться приличной и воспитанной дамой, и даже если чье-то мнение не совпадает с твоим, ты должна вести диалог в конструктивной форме. За каждое дурное слово ты будешь получать по губам. Пятое: одежда и внешний вид. Девушка не должна ходить как оборванка. Можешь забыть про футболки, шорты и джинсы. Отныне в твоем гардеробе будут только платья, юбки, брюки и блузки. Из обуви только туфли. Когда тебе исполнится семь лет, будешь учиться ходить а каблуках. Никаких рюкзаков, – только сумки. Шестое: эмоциональный интеллект. Учись считывать людей по их лицам, мимике, жестам. В будущем это поможет тебе манипулировать людьми. Седьмое: язык тела. Не размахивая руками, всегда держи осанку прямо, когда сидишь ноги должны быть сдвинуты вместе в коленях, а ступы отодвинуты в бок. Никогда не клади локти на стол, – только кисти. Не смейся слишком громко, но когда смеешься прикрывай рот рукой. Восьмое: разговорные темы. Ты должна быть развитой личностью. Той, с которой можно поговорить и о политике, и об акулах.

И еще очень много, чего я «должна» делать. Я соблюдала все эти правила, поэтому у меня никогда не возникало конфликтов с другими детьми, но Адам… он был другим. С ним у нас сразу все пошло не так. С ним мы моментально не нашли общий язык. И в большей степени виновата я. Как мне загладить вину, если я ничего о нем не знаю?

– Ты зачем пришла сюда? – бросил он, крепче сжимая гриву лошади, которой это, судя по всему, не понравилось, ведь она сразу мотнула головой. – Прости…

– Как ее зовут? – осторожно спросила я.

– Тебе какое дело! Я же сказал, чтобы ты никогда сюда больше не приходила!

Лошадь громко фыркнула, а затем еще раз мотнула головой. На этот раз в сторону меня.

– Она хочет, чтобы ты подошла.

Я слышала, как он был недоволен. Уверена, если бы у него была возможность испепелять меня красными лучами из глаз, он бы это сделал.

Как бы сильно я не хотела подойти, я не могла. Мои ноги приросли к земле, а перед глазами всплыли картинки, как Изи ударяет меня по локтю, раздирая его в кровь. Страх заполнил мое сердце и вытеснил любовь, которая только-только начала зарождаться к этим красивыми животным.

Адам заметил мое замешательство. Закатил глаза, что-то пробормотал себе под нос, а затем отвернулся. Кобыла продолжала смотреть на меня черными глазами, в которых я тонула. Она словно гипнотизировала меня, поэтому я не сразу поняла, что подошла к ней. Осторожно вытянула руку и закрыла глаза, а дальше просто стала ждать.

Через секунду мою ладонь обдул сильный теплый ветерок. Я почувствовала колючие усы, а затем горячий язык оставил после себя на моих пальцах большое количество прозрачной консистенции. Это были слюни… Распахнув глаза, мой взгляд упал сначала на лошадь, а затем на мальчишку. Тот слегка улыбнулся, но, когда заметил, что я смотрю на него, вернул себе прежнее выражение лица – безразличие.

– Кажется, ты ей нравишься…, – нехотя признал он.

Мое сердце прыгало в грудной клетке, а радость смешалась со страхом. Я сразу же сделала несколько шагов назад, вытирая мокрую ладонь о платье, тем самым нарушая правило номер пять.

Несколько минут прошли в тишине. Я просто со стороны наблюдала, как Адам прочесывает ее гриву сквозь свои пальцы. Затем я развернулась и пошла обратно к дяде Феррару, чтобы он открыл мне дом.

– Селин, – услышала я сзади.

Обернулась и взглянула на мальчика. Тот смотрел на меня с чуть поднятыми вверх уголками губ.

– Ее зовут Селин.

Кажется, в тот момент у меня появилась надежда, что все наладится.