Текст книги "Я подарю тебе свое разбитое сердце (СИ)"
Автор книги: Полин Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Пока я ехала в такси, я вглядывалась в окна машины и видела, как свет мягко касается желтеющих листьев. Осень… всегда была для меня праздником перемен. Но сейчас я чувствую, как что-то внутри меня рушится. Я сделала выбор – выбор, который, как мне кажется, разрушит остатки доверия между мной и родителями.
Как мне начать этот разговор? Первый шаг к нему уже кажется мне невыносимо тяжелым. Я знаю, чего они ожидают – их мечты свершатся, если я ставлю дипломированным юристом, о котором они всегда говорили в идеализированных словах. Но сейчас затяжной диалог с самой собой только усиливал мое одиночество – как будто мир вокруг замер, в то время как мой внутренний конфликт накаляется до предела. Я представила лицо мамы, когда скажу, что врала все эти четыре года им прямо в лицо. Я представила, как сильно разозлится отец, когда узнает, что вместо юриспруденции я выбрала быть ветеринаром. Я понимала, что должна сказать им правду, ведь тянуть уже некуда – остался последний год, однако я чувствовала, как мое сердце сжимается от страха только от одной мысли, что через несколько часов они узнают правду, которую я так долго от них скрывала. Я не хочу, чтобы они разочаровались во мне, ведь это будет как удар по основанию нашего с ними и без того плохого общения. У нас не так много общего, а эти искусственные ожидания крепко выбили между нами стену. Я боюсь, что после моего признания в их глазах я стану еще большим разочарованием, а не дочерью.
Каждый раз, когда я представляла, как произношу эти слова, мне становилось грустно. В своем воображении я видела, как родительские лица оживают ожиданием… и как постепенно на них ложится тень, когда я произношу: «Я поступила не на то направление». Тем не менее я точно знала, что буду говорить о своих истинных желаниях и о том, что, возможно, это не просто про учебу – это про мою жизнь, про мой путь.
Но самое забавное то, что в такие моменты даже самые отдаленные и подавленные мечты начинают казаться реалистичными, словно они наконец готовы вырваться на свободу. Но вместе с тем приходит и ощущение безысходности. Я боюсь, что при этом открою ящик Пандоры, из которого вылетят все недомолвки и накопленные обиды. Возможно, мои слова станут последней каплей в нашем хрупком взаимопонимании.
Но разве это действительно моя вина? Сидя в машине, я находилась на пороге своего выбора, и это не просто решение о том, какое направление я должна закончить. Это шаг к тому, чтобы стать собой. Но даже в этом осознании я все еще чувствовала, как слезы подступают к глазам.
– Приехали, мисс, – произнес водитель, поглядывая на меня через зеркало заднего вида.
Погрузившись в свои мысли, я даже не заметила, как уже приехала к нужному дому. Я протянула мужчине деньги, а после, поблагодарив, покинула машину. Я забыла взять с собой зонт, поэтому капли дождя стекали по моим волосам. Я еще даже не вступила на порог из мраморного пола, а уже слышала в голове голос мамы, которая отчитывала меня за мой внешний вид.
Я подошла к высокому черному забору, а после позвонила в звонок. Через секунду ворота отворились, и я пошла навстречу своей судьбе, которая, возможно, скоро закончится. Мои отношения с родителями всегда были тяжелыми. Они никогда не видели во мне личность, всегда старались подстроить под себя. Даже несмотря на это я тянулась к ним, желая получить хотя бы каплю родительской любви. Нередко, будучи школьницей младших классов, я заостряла свое внимание на тех детях, которых забирали из учебного заведения мамы и папы. Я смотрела, как они радовались встрече друг с другом. Я смотрела, а в душе плакала, потому что безумно завидовала.
Почему у меня не могло быть так? Чем я хуже?
На пороге меня уже ждала мама. Арлин Гринграсс. Высокая женщина с потрясающей внешность выглядела максимум на тридцать лет, хотя на самом деле ей было сорок пять. Облаченная в черное обтягивающее платье, она касалась своими длинными изящными пальцами не менее роскошных волос такого же глубокого черного цвета. Подчеркнутые черным карандашом зеленые глаза и накрашенные красной помадой губы, делали ее похожей на Круэллу Де Виль, только намного, намного богаче. В правой руке она держала бокал с красным вином, пока у ее ног лежали два добермана.
– Ты опоздала, – произнесла мама, оглядывая меня с ног до головы. – Надеюсь, ты шла не пешком. Прими душ и приведи себя в порядок, прежде чем садится за наш стол.
– Да, мама, – прошептала я, закрывая за собой дверь.
Я простояла под душем не больше пяти минут. По истечению этого времени в ванную комнату осторожно зашла миссис Крембл, моя гувернантка, которая и дала мне большую часть знаний. Она молча протянула мне чистую одежду, не удосужив даже взглядом, а после так же молча вышла за дверь. Мне стало еще тоскливее, потому что эта женщина была моим спасением от тирании родителей. Я часто ночью убегала именно к гувернантке, чтобы выплеснуть все свои эмоции. Она успокаивала меня стаканом теплого молока и домашним печеньем, которое приносила специально для меня, хотя по правилам, которые мои родители установили в доме, всему персоналу было запрещено приносить с собой что-либо, кроме личных документов. Они были лишены даже обеда. Почему они работали у нас при таких условиях? Мои родители очень хорошо платят. Вот и все.
Я привела себя в порядок за десять минут, а затем спустилась в гостиную, где уже был накрыт роскошный стол. Родители сидели по разные стороны, а мне выделили место между ними. Миссис Крембл подала нам томатный суп, а после удалилась, оставив нас наедине.
– Итак, Милисента, в сообщении ты написала, что хочешь поговорить с нами о кое-чем, – начал отец, откладывая телефон в сторону. – Начинай.
Я всегда мечтала о том, чтобы Бенджамин Гринграсс был другим. Когда я была маленькой, мои сверстницы с гордостью рассказывали о своих отцах, как они играли с ними, учились кататься на велосипеде или просто угощали мороженым. А я лишь сидела в углу и смотрела, как их лица сияли от счастья. Мой отец был всегда рядом, но в то же время и очень далеко. Он словно жил в своем мире, а я – в своем. С каждым годом понимание его холодности только углублялось. Он редко касался меня, как будто боялся передать мне частичку себя. Я помню, как пыталась привлечь его внимание. Раз за разом я показывала свои детские рисунки, но вместо восторга на его лице я видела лишь легкое раздражение. Он смотрел на них так, будто это всего лишь испорченный лист бумаги, а не отражение моих чувств и стремлений.
Мне часто не хватало тепла, поддержки и простого «я горжусь тобой». Каждый раз, когда приходили результаты экзаменов или я потихоньку осваивала что-то новое, я надеялась, что в его глазах увижу искорку одобрения. Но вместо этого я лишь сталкивалась с его безразличием. Это было так мучительно – чувствовать, как его холодная оболочка обволакивает меня, словно стена между нами.
Я никогда не могла понять, почему он такой. Это не просто холодность, это скорее непроницаемый лед, который невозможно растопить. Каждый раз, когда я пыталась поговорить с ним, его внутренний мир казался мне недоступным. Я будто находилась в бесконечном лабиринте, и каждый поворот только усиливает страх. Страх не перед ним, а перед тем, что его холод может стать частью меня. Страх, что я, как и он, однажды окажусь отрезанной от остальных.
Сейчас же я понимаю, что моя правда только усложнит ситуацию, ведь я окончательно превращусь в нелюбимого ребенка, который пошел против воли взрослых, которые лучше знают, как мне жить. Повернув голову, я чуть улыбнулась, сделала глубокий вдох, чувствуя, как медленно к моим глазам начинают подступать слезы, а затем начала то, что боялась начать очень долгое время – вываливать правду.
– Вы же знаете, что в этом году я заканчиваю университет и я…
– Наконец-то. Мы четыре года платим за твое обучение. Тебе давно пора стать частью нашего бизнеса, – перебил меня отец, вытирая уголки губ салфеткой после супа.
Миссис Крембл подала каждому хорошо прожаренный стейк с гарниром из овощей.
– Да, но я хотела поговорить о другом. И прежде всего, я хочу, чтобы вы меня поняли, – на одном дыхании выпалила я.
Мои руки дрожали, а сердце билось в своем сумасшедшем ритме. Мне было страшно. Страшно за то, что они откажутся от меня.
– Я не буду заканчивать юридическое.
– Что ты сказала?! – произнесла мать, откидывая салфетку в сторону.
– Милисента, у тебя отвратительное чувство юмора, – заключил отец, отрезая сочный кусок мяса.
– Я не шучу, папа. Я не буду заканчивать юридическое, потому что… потому что бросила это направление почти сразу, как только на него поступила.
На лицах моих родителей застыло шоковое выражение лица. Казалось, даже моя гувернантка ахнула от услышанного. Она прекрасно знала, что со мной было, когда я не соглашалась с волей родителей. И, кажется, мое заявление напугало ее больше всех.
– Я никогда не хотела быть юристом. Мама, – умоляющее посмотрела на женщину, гримаса которой выражала лишь отвращение. Затем взглянула на папу, глаза которого как обычно были пустыми. – Папа, я… я люблю вас очень сильно, и я благодарна вам за все, что вы для меня сделали, но это не мое. Я не…
– Как ты посмела заявиться сюда после такой лжи? – произнес папа. – Хочешь сказать, что все это время ты просто пользовалась нашими деньгами в свое жалкое удовольствие?!
– Нет! Я поступила на ветеринара, как и хотела. Это мое призвание, почему вы…
– Твое признание возиться с гадкими тварями?! Ты ударилась головой, Милисента Астрид Гринграсс! – отец встал из-за стола, опрокинув стул на пол. – Я даю тебе две недели на то, чтобы решить этот вопрос, иначе можешь забыть о нашем существовании. Тебе ясно?!
Несмотря на его холод, в глубине души я верила, что в сердце моего отца прячется капля любви, способная согреть даже самое ледяное взаимоотношение. Каждый раз, когда он смотрел на меня с презрением, я убеждала себя, что это просто его метод: его жестокие слова, его равнодушие – все это маски, введенные в действие, чтобы защитить меня от сурового мира. Я до последнего верила, что он поймет. Поймет, что я не просто его дочь, но и отдельная личность, со своими желаниями и мечтами. Но я ошибалась. Как же сильно я ошибалась… Он отвернулся, как будто я была лишь одной из его неудач, абсолютно лишенной ценности. В тот момент лед между нами окончательно треснул, и я осознала, что делать выбор – это не только возможность, но и риск потерять самое дорогое.
– Я спрашиваю, ты поняла меня, Милисента?!
Отец никогда не кричал, однако его серьезного тона всегда было достаточно, чтобы мурашки забегали по моей коже. Со слезами на глазах я взглянула на маму, надеясь на ее поддержку, но та была на стороне отца. Она смотрела на меня, как на главную ошибку своей жизни.
– Поняла, – тихо ответила я, сглатывая ком обиды и боли.
Поняла, что больше не хочу иметь ничего общего со своей семьей.
Глава вторая. Золотые глаза, которые меня зацепили
Последнее, что я слышала, выходя на улицу под проливной дождь – это крики родителей, звук разбитой посуды и плачь миссис Крембл, которая старалась подавить его, вероятно, своим рукавом. Отец в очередной раз пригрозил мне лишением финансов, однако на это мне было уже все равно. За три года обучения я не потратила ни цента. Когда я перевелась на другое направление и успешно сдала экзамены, мне предложили бюджетное место. Тогда мне пришлось придумать план, благодаря которому родители ничего не узнают.
Отец никогда мной не интересовался, поэтому мне было достаточно легко подсунуть ему фальшивые документы с номером старого направления и моего личного банковского счета, вместо университетского. Он, не раздумываясь, подписал все бумаги, будучи довольным, что его послушная дочь пошла туда, куда сказал он.
Все деньги, которые он мне перечислял, я перечисляла на другой банковский счет, о котором родители не знали, потому что я открыла его сразу, как только мне исполнился двадцать один год. Сейчас у меня в запасе имеется около пятидесяти восьми тысяч долларов. Этого мне хватит на новое жилье и личные расходы на ближайшие несколько лет, а если в скором времени я устроюсь на работу, родительские деньги так и останутся нетронутыми.
Когда ворота закрылись за мной, я обернулась, чтобы взглянуть на дом в последний раз. Каждый день, который был проведен под крышей этого дома – это маленькая смерть. Я больше не злилась на них, а скорее оплакивала то, чего не было. Я уверена, что научусь двигаться вперед, несмотря на эту пустоту, но также я уверена, что в глубине души всегда будет звучать голос, который тихонько будет шептать: «Тебе не хватает родительской любви, не хватает тепла». Я смирилась, но знаю, что иногда нестерпимо будет тянуть в ту бездну, где мои родители могли бы быть другими, где я могла бы быть нужной.
Так как свой телефон я забыла дома, такси я не смогла поймать, а общественный транспорт в этом районе не ездил, мне пришлось идти домой пешком. Прекрасно понимая, что путь займет аж несколько часов, я просто опустила голову и зашагала вперед вдоль улиц, чувствуя, как все мое тело содрогается от ливня и адского ветра. Боль в сердце стихла, но настроение все равно было испорчено. Когда прогремел гром и сверкнула молния, я подняла голову к небу. Наблюдая за завораживающими клубами туч, чистая одежда снова промокла до нитки. Нужно было бежать.
Перейдя через дорогу, я забежала в парк, в котором когда-то в детстве гуляла с миссис Крембл. Это место всегда было для меня особенным хотя бы потому, что вид из моего окна выходит на этот самый парк, и когда я была маленькая, я всегда любила проводить время, сидя на подоконнике и глядя на мероприятия, которые там проводили. Как правило, это были ярмарки, танцевальные конкурсы, художественные выставки и многое другое.
Погода с каждой секундой портилась все больше. Ветер срывал с деревьев осенние листья, лужи на дороге становились шире, и я чуть не упала в грязь лицом, поскользнувшись на луже. Я готовилась к падению, в голове пронеслись картинки: как я обрушиваюсь на землю, как больно мои колени раздираются в кровь. Но вместо этого оказалась в крепких руках, которые словно магия встретили меня в воздухе.
– Осторожно, – произнес низким голосом незнакомец.
Я растеряно повернула голову в его сторону, мои глаза были расширены, а на лице застыл шок. Его рука крепко поддерживала меня, словно протянутый мост между моим испугом и вновь обретенной уверенностью. На лице у него была черная маска, а глаза скрывала челка под капюшоном черного худи. Я поймала его взгляд – так быстро, так легко, но во мне затаилось нечто большее, чем просто любопытство. Может быть, это искра интереса, или даже связь, которая внезапно зародилась между нами в этот дождливый час.
– Ты цела? – повторил он, ставя меня на ноги.
Его голос был не просто звуком. Его голос был как бархат, мягкий и обволакивающий, с богатыми тонами, которые ласкали мои уши. Низкий и чувственный, он вибрировал в моем теле, заставляя мое сердце биться быстрее.
– Д-да…, – прошептала я, опуская голову вниз. – Спасибо.
Незнакомец одобрительно кивнул, а после поднял свой зонт, что валялся на грязной земле. Мне стало неудобно. Мне не нравилось, когда я кому-то приношу неудобства.
– Не следует гулять в такую погоду.
– Я как раз иду домой.
Парень поправил свой капюшон, а затем подошел чуть ближе, взял за руку, в которую сразу вложил этот несчастный зонт. После окинул меня еще одним взглядом, развернулся и пошел в противоположную сторону.
– Эй, но как я…, – крикнула я. – Его верну…
Из-за сильного потока дождя я не видела почти ничего дальше своего носа. Темный силуэт скрылся за поворотом, пока мое тело продолжало дрожать.
Я добралась до дома еле-еле. Дорога заняла два часа несмотря на то, что мне удалось сесть на автобус. Из-за погоды на дороге было много аварий. В тот момент, когда мы проехали первую перевернутую машину, я медленно начала понимать, что, скорее всего, я опоздаю на встречу, которую организовала Валери. Грустно ли мне от этого? Нет, кажется, я уже упоминала, что у меня нет никакого желания заводить знакомства. Сейчас же у меня есть уважительная причина.
Приняв горячий душ, а затем переодевшись в махровый халат, я включила телевизор, на котором шли «Сумерки». Налила какао, разогрела пиццу в духовке, и вместе с ней улеглась в кровать в надежде, что ни одно одеяло не пострадает от случайно упавшей колбасы или сыра.
– Лев влюбился в овечку, – произнес Эдвард.
– Глупая овечка, – ответила Белла.
– Ну а лев – просто мазохист.
– Это ты мазохистка, Милисента Астрид Гринграсс! – в комнату ворвалась разгневанная Валери. – Какого черта ты не отвечаешь на мои сообщения и не поднимаешь трубку?! И почему ты в халате, а не в вечернем платье?
Моя подруга выглядела просто шикарно. Черные короткие волосы были завиты, губы накрашены ярко-красной помадой, а красивую фигуру подчеркивало не менее красивое платье изумрудного цвета. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что она собралась не в бар, а в какой-то дорогой ресторан.
Валери подошла ко мне, а мне захотелось спрятаться, потому что когда девушка смотрит на меня своим серьезным взглядом, по моей коже от ужаса бегут мурашки. Напомните мне забрать у нее ключи от моей квартиры…
– Я жду объяснений!
– Я рассказала все родителям…, – жалобно ответила я, натягивая одеяло до глаз.
Тяжелый вдох. Еще один. И еще… Подруга выхватила у меня кусочек пиццы и сделала огромный кусок, закидывая голову назад. Затем она села на кровать и, жуя, посмотрела на меня.
– И что? Как они отреагировали? Наверняка мистер Гринграсс рвал и метал.
– Что-то вроде того, – я села по-турецки, беря в руки кружку с горячим напитком. – Он дал мне две недели на перевод, иначе… иначе можно считать, что у меня больше нет родителей.
– Вот козел! – Валери прикрыла рот рукой, а я усмехнулась. – Прости, но это правда. Никто не имеет права указывать, как тебе жить. Да и к тому же кто тебя переведет сейчас? Ты учишься на последнем курсе, тебе диплом писать надо!
– Я знаю… Поэтому… Мне нужно найти новую квартиру и перебраться в нее как можно быстрее.
Холл удивленно повернула голову, а затем раскрыла рот.
– Ты что?… Решила…
– Да, – со слабой улыбкой прерывала ее я. – Они не любят меня. Не вижу смысла и дальше пытаться заполучить их внимание. Вообще-то мне давно нужно было принять тот факт, что им на меня абсолютно наплевать.
– Ох, Мили…
Валери притянула меня к себе и заключила в объятия. В уголках моих глаз снова заблестели слезы, но на этот раз я переборола свое желание расплакаться.
– Мне очень жаль, но ты молодец, и я тобой горжусь! – девушка несколько секунд смотрела на меня, а после поднялась на ноги. – А теперь вставай, нас вообще-то уже ждут!
Отпираться было бесполезно. Валери уже рылась в моем шкафу.
Ближе к семи часам мы уже были у бара, где часто собирались с друзьями. «Rumba» – одно из моих самых любимых заведений. Здесь очень красиво, играет живая музыка и невероятные коктейли. Людей не так много, но мне это приходится по душе, поскольку я не люблю ни толпы, ни пьяных людей.
– Стивен! – радостно завопила подруга, бросаясь к парню на шею.
Тот крепко сжал ее в своих руках, увлекая в страстный поцелуй. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Я сжала губы и за плечом парня увидела другого. Друг Стивена даже в сидячем положении казался очень высоким.
Он перевел на меня свой взгляд, и его глаза чуть расширились. Склонив голову на бок, он тихо усмехнулся.
Замечательное начало…
– Мили, – Стивен улыбнулся мне и кивнул в сторону друга. – Это Стефан. Стефан, это Милисента.
– Приятно познакомиться, – произнесла я, протягивая ему руку для рукопожатия.
Несколько секунд он продолжал с интересом разглядывать меня, а затем встал на ноги и, возвышаясь надо мной, протянул руку в ответ.
– И мне, – ответил он, а у меня появилось ощущение, что этот голос мне знаком. – Мили.
– Ну что, давайте отдыхать? – радостно произнесла Валери.
Мы с ней уселись напротив парней, а затем заказали коктейли. Я не любила алкоголь и не умела его пить, поэтому всегда старалась держаться подальше. Через несколько секунд нам подали наши напитки. Я заказала кровавую мэри, но на содовой, в то время как Холл решила оторваться по полной. Мы с ней чокнулись бокалами, а затем сделали несколько глотков. Клубника… Потрясающий вкус.
– Так, откуда ты, Стефан? Стивен не так много о тебе рассказывал, – подруга обратилась к парню.
Тот сделал еще несколько глотков рома, а затем, поставив стакан на стол, скинул с головы капюшон.
– Родился в Италии, в Тоскана, а потом поступил в Нью-Йоркский университет и переехал, – ответил он.
– Почему ты решил перебраться в Сиэтл? – спросила я.
Парень повернул голову в мою сторону. У него такие золотые глаза… Клянусь, в них можно утонуть, если смотреть достаточно долго…
– Не сложилось в Нью-Йорке, решил попробовать пожить здесь.
– Я была в Тоскана, когда была маленькой. Мы с родители ездили туда по работе моего отца, и я на все летние каникулы оставалась в доме моего дяди.
– И как тебе? Понравилось? – парень чуть улыбнулся.
– Там удивительная природа. И очень добрые люди. Мне было семь лет, поэтому я что помню. Помню только… бесконечные виноградные поля и большой загон с лошадьми наших соседей, а еще…
Еще я вспомнила об Адаме, но решила не упоминать его. Посмотрела на каждого, а после опустила голову.
– Простите, иногда меня заносит…
Валери улыбнулась, а в следующую секунду я уже слышала ее тихий смех. Она положила руку мне на плечо и поцеловала в щеку. Кажется, алкоголь уже ударил ей в голову, ибо подруга никогда не целует меня на трезвую голову.
– Мили у нас ветеринар, поэтому почти каждый ее разговор сводится к теме животных, – пояснил Стивен, из-за чего я стала чувствовать себя еще более неловко.
– Ветеринар, – повторил Стефан. – И почему именно эта специальность?
– Не знаю. Просто так распорядилась судьба, – ответила я.
– Судьба? Ты веришь в судьбу?
Парень заставил меня посмотреть ему в глаза.
Верю ли я в судьбу? Этот вопрос мучает меня уже долгое время. С одной стороны, мне нравится мысль о том, что в мире существует какая-то высшая сила, управляющая нашей жизнью, подобно мастеру, который ведет нас по канве судьбы. Приятно доверять ей, отпуская бразды правления и позволяя событиям развиваться спонтанно.
Когда что-то идет не так, как я планировала, мне становится легче, когда я говорю себе: «Наверняка, это было предопределено». Таким образом, я освобождаюсь от излишней ответственности за каждый неверный шаг. Часто происходят встречи, которые кажутся случайными, но я подразумеваю, что они были предназначены судьбой. Влюбленности, дружбы, даже конфликты – все это, возможно, не просто так.
Но потом, когда я задумываюсь глубже, приходит и противоречивое ощущение. Если судьба управляет всем, разве не лишает она меня свободы выбора? Если каждое мое действие предопределено, то кто я на самом деле? Марионетка, которая лишь исполняет предписанные роли? Это порождает страх: вдруг я просто играю свою роль в чьем-то сценарии, а мои собственные мечты и желания становятся незначительными в этой вселенной.
Задумываясь о судьбе, мне приходит в голову и тот факт, что многие беды и несчастья тоже могут быть частью этой игры. Если моя жизнь уже написана, почему в ней столько страха и боли? Как можно объяснить трагедии, которые происходят с хорошими людьми?
Я вижу, как разные люди воспринимают судьбу по-разному. Некоторые смиряются с ее капризами, будто это жестокий, но справедливый учитель. Другие, наоборот, стремятся бороться с ней, полагая, что их свобода воли – это то, что делает их жизнь настоящей. С одной стороны, мне нравится мысль о том, что моя жизнь – это итог моих выборов. Но с другой стороны, как не желать верить в нечто большее, чем просто набор случайных событий?
Может быть, истинная суть судьбы заключается в том, чтобы найти баланс? Я думаю, можно верить в судьбу, но не забывать о своем выборе. Я могу следовать своей мечте и строить свою жизнь, сохраняя при этом веру в то, что там, за горизонтом, есть нечто большее, что направляет меня. В конечном итоге, судьба и свобода выбора могут сочетаться, создавая уникальный узор моей жизни.
Наши решения – это то, что делает наш путь живым, а моменты «случайных» встреч и неожиданных поворотов – искренним. Так что, да, я верила в судьбу, но, судя по всему, она не верила в меня.
– А я считаю, что наша жизнь – это результат нашего выбора, – произнес Стивен.
– Мне сейчас плохо станет от ваших философских разговоров, – влезла Валери, вызывая у меня тихий смех.
– Дорогая, за этот час ты выпила столько коктейлей, что я удивляюсь тому, как ты вообще разговариваешь, – произнесла я.
– Уже час прошел?… – Валери удивленно распахнула рот.
– Да, – смеясь, произнес Стивен.
– Отвезешь меня домой?… – подруга перевела на меня свой уставший взгляд. – Прости, Мили…
– Все хорошо, я помогу тебе, – обратилась я к Стивену.
– Это необязательно. Уверен, я справлюсь. Да и у вас будет время получше узнать друг друга, – парень кивнул в сторону друга, который весь вечер вел себя максимально отстраненно.
Через несколько минут, когда парочка скрылась за дверьми бара, мы со Стефаном остались вдвоем. Мы сидели в тишине, каждый погруженный в свои мысли. Я не знала, о чем говорить, боясь нарушить хрупкое равновесие между нами. Его молчание сначала было интригующим, но постепенно стало напрягать. Я украдкой наблюдала за ним, пытаясь найти подсказки в его выражении лица, языке тела или даже в его дыхании. Но его лицо было нечитаемо, как запертая книга. Казалось, он был миром сам по себе, недосягаемым и непонятным. Я пыталась завести непринужденные разговоры, но они быстро упирались в глухую стену. Он отвечал односложно, без всякого энтузиазма или желания продолжать беседу. Я чувствовала, что мои слова повисают в воздухе, как бумажные самолетики в безветренной комнате.
– Что ж, мне тоже уже пора, – я поднялась с места. – Было приятно познакомиться, Стефан.
Парень поднялся следом, бросая на барную стойку несколько долларов за наши напитки, которые мы заказали уже после ухода друзей. Золотоглазый накинул на голову капюшон, а после перевел взгляд на меня.
– Я провожу тебя.
– Не нужно. Я в состоянии дойти сама, – улыбнулась и зашагала к выходу.
Уже на улице, когда я переходила через дорогу, парень догнал меня и, слегка схватив за руку, развернул лицом к себе, а после мы поменялись местами. В тот же миг мимо нас с грохотом пронеслась машина, колеса которой подняли в воздух целое море брызг из лужи. Вода обрушилась на нас, но парень не шевельнулся, продолжая укрывать меня своим телом.
– Ты в порядке? – тихо спросил он.
Парень аккуратно отодвинул слегка влажные пряди моих волос за ухо, и это простое движение наполнило воздух нежностью. В моем сердце что-то екнуло, и мне это совсем не нравилось.
– Да, – я отступила назад. – Спасибо…
– Не за что, – хмыкнул тот. – Не хочу навязываться, но мне будет спокойней, если я тебя провожу. Уже темно и небезопасно.
– Не хочу показаться грубиянкой, но мне не нужна охрана, – я улыбнулась. – Со мной все будет хорошо, Стефан, я вызвала такси, а тебе следует поскорее сменить одежду, а то можешь простыть. Доброй ночи.
Развернулась на своих сапожках, направляясь в сторону парковки. Подсознательно я чувствовала его взгляд на себе. Такой проницательный… Его просто невозможно не почувствовать.
– Доброй, Мили, – услышала я.
Перед тем как сесть в машину, я обернулась. Парень стоял на другой стороне дороги, прислонившись плечом к фонарю. На протяжении вечера каждый раз, когда я слышала его голос, во мне закрадывались странные чувства, которые до сих пор были мне незнакомы. Это было что-то большее, чем просто интерес (не симпатия!). Его присутствие вызывало мурашки по коже, и стоило мне поймать на себе его взгляд, я чувствовала, как мое сердце делает скачок.
Ужасное ощущение, когда стремишься жить настоящим, но прошлое, которое разрушило тебя и твое доверие, не дает покоя.
Той ночью, лежа в постели, я думала о его глазах. О его золотых глазах.
