Текст книги "Сумасбродный шаг"

Автор книги: Пола Сангер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

6

Остаток дня Марджори занималась изучением дела Саксби и, выключая перед уходом свет в кабинете, хотя и ощущала непомерную усталость, но была полна радужных надежд. Она предвкушала, приехав домой, надолго улечься в горячую, до краев наполненную ароматной пеной ванну. Затем она немного перекусит и в последний раз просмотрит дело, чтобы окончательно убедиться в непоколебимости своих позиций на завтрашнем судебном заседании. Потом сладкий сон, и…

Но все ее планы рухнули, когда она увидела, что ее ожидает Фрэнк. Он разложил на журнальном столике в приемной содержимое своего портфеля и так удобно устроился, словно сидел в своем офисе. Даже еще удобнее, подумала Марджори. Здесь он, по крайней мере, не рискует, как у себя, свалиться с кресла, грозившего перевернуться при каждом его движении.

– По правде говоря, мне удалось заставить себя забыть о тебе, – заявила она.

Фрэнк, улыбнувшись, медленно поднялся со стула.

– Дорогая, – радостно сказал он, – я весьма польщен, что тебе стоит таких неимоверных усилий меня забыть!

За спиной Марджори раздалось сопение Кэти. Марджори повернулась и вопросительно уставилась на нее.

– Я бы предупредила, что он здесь, но вы просили беспокоить вас только в случае стихийного бедствия.

– А кем, по-твоему, является мистер Макензи? – Марджори кивком головы указала на Фрэнка и сама ответила на вопрос. – Просто бедствием, полагаю.

– Это я попросил Кэти не беспокоить тебя. – Фрэнк одарил секретаршу ослепительной улыбкой.

– Великолепно! – воскликнула Марджори. – Ты уже отдаешь приказы моему секретарю.

– Совсем нет. Я готов был смиренно ждать, пока ты не обратишь на меня свой взор. Дышать одним с тобой воздухом…

– Из тебя плохой поэт, Макензи.

– Я буду работать над собой. Возможно, мои произведения со временем положат на музыку, и они займут достойное место в списке популярных песен. – Он сунул папку обратно в портфель и защелкнул замок. – Ты готова?

– Нет. Послушай, Фрэнк, я же днем тебе сказала, у меня завтра слушание в суде.

– Я знаю. Потому-то я так терпеливо ждал, давая тебе возможность поработать.

– А теперь я собираюсь домой, чтобы хорошенько отдохнуть и…

– Подумать о деле? – помог ей Фрэнк.

– Именно.

Он покачал головой.

– Думать все время об одном и том же, Марджори, вредно для здоровья. Нужно отвлечься, это поможет расслабиться.

– Отвлечься на знакомство с твоей матерью? Вряд ли это поможет мне расслабиться. – Марджори заметила, как глаза Кэти расширились от удивления, и пожалела о сказанном.

– Откуда ты знаешь, если никогда не встречалась с моей матерью? – Фрэнк взял в руки портфель. – Спасибо за кофе, Кэти. Уверен, что мы скоро снова увидимся. – Он взял Марджори под локоть. – Мы заедем ненадолго. А потом я доставлю тебя домой, и тебе вполне хватит времени, чтобы сойти с ума, репетируя свою речь в суде. Если, конечно, именно этим ты намерена заниматься всю ночь.

Марджори не удостоила его ответом.

Когда они спускались в лифте в гараж, Фрэнк сказал:

– Я весь день думал.

– Бедняжка, – посочувствовала Марджори. – Дать тебе таблетку от головной боли?

– Думать – работа не из легких. Потому-то не все на это способны. Удалось ли тебе выяснить что-нибудь об этой студентке?

– Я начала наводить справки.

Фрэнк нахмурился.

– Не могу же я сама отправиться туда, чтобы представиться ей, – сказала Марджори, – и спросить, чем ей не угодил мой отец. Поэтому вопросы будет задавать Кэролайн Расселл.

Фрэнк задумчиво повторил произнесенное его спутницей имя.

– Не была ли эта особа участницей одного из твоих блестяще проведенных процессов?

– Ну а если и была, что такого? – холодно бросила Марджори. – И я горжусь, что они помирились, а не стали разводиться. Как только мы кое-что разузнаем об этой студентке, мы с Кэролайн попробуем выбить для нее стипендию, которой ее лишили, отчислив из претендентов. Лично для нее, поэтому ей придется обращаться с прошением. Прошение, естественно, повлечет за собой подробные ответы на ряд вопросов, ей даже придется написать свою биографию. К тому времени, когда все закончится, я буду знать, что она ела на завтрак в пятилетнем возрасте.

– Надеюсь, ты узнаешь что-нибудь более полезное.

– Благодарю за доверие. По-моему, идея блестящая.

Фрэнк ничего не ответил. Он открыл ключом дверцу своей машины и распахнул ее перед Марджори.

Она поморщилась.

– Фрэнк, я готова позволить тебе вести мой «форд».

– Нет, благодарю.

– Разве тебе не хочется произвести впечатление на мать моим благосостоянием?

– Нет, я об этом как-то не подумал.

Конечно, с какой стати его матери проявлять к ней интерес? Знакомство затевается лишь затем, чтобы им легче было притворяться перед родителями Марджори в субботу.

– Как меня угораздило вляпаться в эту историю? – проворчала Марджори.

Фрэнк посмотрел на нее.

– Забавно, но и я задаю себе этот же вопрос.

Марджори сразу приободрилась и, покладисто кивнув, уселась на низкое сиденье машины. Конечно, субботнее чаепитие в компании его матери и ее родителей – ужасная затея. Но теперь ясно, что и Фрэнку оно не по душе. А поскольку инициатор этой затеи он, она сможет позабавиться, наблюдая, как он будет изворачиваться.

Однако Марджори тут же услышала голос совести. Возможно, он затеял это, чтобы помочь ей и ее родителям. У него нет личного интереса в этом деле. А поскольку ему известны ограниченные финансовые возможности Патрика и Лоран Стоунов, то он и решил устроить чаепитие, которое должно их «сблизить», на своей территории…

Но Марджори была неприятна мысль о подобном благородстве с его стороны, и она раздраженно сказала:

– Я уже говорила тебе, что полностью возьму на себя оплату твоих услуг, Фрэнк. Моим родителям незачем об этом даже знать. Поэтому, будь любезен, позаботься вести учет своих затрат по этому делу.

На мгновение ей показалось, что он не слушает ее.

– Фрэнк? Я сказала…

– Обед и теннис тоже включать? – заинтересованно спросил он.

– Да, ведь другому клиенту в схожих обстоятельствах ты бы выставил счет.

– Но я прежде никогда не сталкивался с подобными обстоятельствами. Возможно, тебе стоит научить меня, как поступают юристы вашей компании…

– И еще не стоит волноваться, что это займет у тебя много времени, – твердо заявила Марджори. – Я уже начала поиски лучшего адвоката, способного представлять интересы отца в суде, от тебя требуется только убедить папу бороться.

Воцарилось напряженное молчание.

– Ты вне себя оттого, что тебе приходится выступать на одной стороне со мной, Марджори?

Она прикусила губу. Его слова отчего-то задели ее. Она поняла, что не в состоянии разобраться, что с ней происходит.

– Ты никак не можешь решить, что тебе важнее: чтобы ради твоего отца я добился успеха, – задумчиво пояснил Фрэнк, – или чтобы потерпел сокрушительное поражение ради твоего удовольствия.

Он попал в самую точку. Так оно и было. Конечно, она не хочет, чтобы он потерпел поражение, ведь от этого зависит судьба отца. Однако, зная Фрэнка, можно с уверенностью сказать, что успех прибавит ему самоуверенности и сделает общение с ним еще более невыносимым. Ладно, раз надо, придется потерпеть, пусть бы только все хорошо сложилось для папы. Она попыталась отшутиться:

– Обещаю, что постараюсь справиться с этим. Надеюсь, мне удастся вынести все твои выходки и не совершить убийства.

– Да уж постарайся, ибо если я стану твоей жертвой, то не смогу защищать тебя на суде. А это было бы досадно.

Машина подъехала к узкой дорожке, ведущей к высокому старому дому.

– У меня, кажется, галлюцинации, – заявила Марджори. – Что это за штука на заднем дворе, напоминающая птичью клетку размером с гараж на три машины?

– Где же твое хваленое образование, – удивился Фрэнк. – Неужели ты не узнаешь обычный вольер? – Он обошел вокруг машины и остановился поприветствовать длинношерстого ирландского сеттера, вставшего на задние лапы и положившего передние ему на плечи. – Веди себя прилично, Максвелл. У нас гости.

Пес опустился на четыре лапы, и Фрэнк открыл Марджори дверцу. Она не двинулась с места.

– Ты разводишь в свободное время попугаев?

– В вольере? Нет, конечно, они здесь перемерзнут. Это для сов и ястребов. Иногда, когда нет хищников, мы держим там других птиц, но это случается редко…

– Совы? Ястребы?

– Подранки, – спокойно сказал Фрэнк. – Или птенцы, потерявшие родителей. Моя мать выхаживает их или выращивает, пока они не смогут сами добывать себе пищу.

– А разве не противозаконно держать птиц в клетке?

– Надеюсь, что нет. Если той кипы удостоверений и свидетельств, что есть у моей матери, недостаточно, чтобы считать это законным, тогда я не желаю ничего об этом знать. И, между прочим, этот вольер размером с гараж всего на две машины. Мне это известно потому, что мы снесли старый гараж и использовали его фундамент.

Марджори выбралась из машины. Она чуть не споткнулась о пса, сидящего на дорожке и поднявшего переднюю лапу для пожатия.

– О, прости, – сказала она ему. – Ты, кажется, Максвелл? Ну и имечко для собаки. Впрочем, рада познакомиться. – Марджори нагнулась, чтобы пожать лапу, но пес, видимо, решил, что будет галантнее одарить ее поцелуем. Он поднялся на задние лапы, стараясь лизнуть ее в лицо. Марджори отскочила и попала в объятия Фрэнка.

Его руки обхватили ее за бедра, а спиной она, теряя равновесие, уперлась ему в грудь. Марджори показалось, что даже сквозь одежду она чувствует тепло его тела и едва различимый запах одеколона и мыла, исходивший от его кожи.

– Прости, – сказал Фрэнк. – Следовало предупредить тебя, что память у Максвелла на выполнение приказов намного короче, чем его шерсть. – Он помог Марджори выпрямиться, но не спешил отпустить ее.

Пес, склонив набок голову, в недоумении рассматривал девушку. Она с осторожностью потрепала его за ухом.

– Продолжай в том же духе, и преданней друга у тебя не будет, – поощрил ее Фрэнк. – Пойдем, я познакомлю тебя с мамой.

Марджори приготовилась к любому повороту событий, но кухня, куда он привел ее, оказалась чисто убранной и выглядела вполне обычно. На стенах были развешаны резные деревянные шкафчики, а широкие окна украшали нарядные занавески.

У огромного стола в центре кухни высокая худая женщина с морщинистым лицом склонилась над корзиной, держа в руке пипетку.

– А ну, давай-ка питаться, – решительно произнесла она и вытащила из корзины крохотный розовый комочек.

Марджори приблизилась.

– Это кролик?

– Когда-нибудь, если ему повезет, он им станет. – Женщина вставила в рот кролику пипетку и нажала на нее, затем положила животное обратно в корзину и повернулась к Марджори. – Итак, вы и есть та молодая особа, которая занимает мысли моего сына?

Марджори растерялась, не зная, как ей отвечать. Она бросила взгляд на Фрэнка, и ее немного удивило, что он слегка поджал губы. Но голос его, как обычно, звучал шутливо.

– Прошу знакомиться: Марджори Стоун – Барбара Макензи. Откуда эти кролики, мама?

– Их нашел один из соседей. Он косил траву на лужайке и наехал газонокосилкой на кроличью норку. Не знал, что делать с этими малышами, вот и принес их сюда.

Марджори заглянула в корзину.

– Каковы их шансы выжить?

– Весьма небольшие, – ответила Барбара. – Но если я их выхожу, то в следующем году в округе не останется ни травинки, и все соседи на меня ополчатся. – Тем не менее после этих слов Барбара Макензи вытащила из корзины одного за другим трех малышей и покормила их. – Ну-ка, Фрэнк, – сказала она, – подогрей закуску, а я вымою руки и присоединюсь к вам на веранде.

Фрэнк порылся в холодильнике и нашел поднос с закуской, напоминавшей по виду небольшие кусочки пиццы. Он сунул в духовку сковородку и взял Марджори под руку.

– Итак, мы получили необходимые указания, – прокомментировал он. – Между прочим, ты определенно прошла испытание. Не каждому удается получить от мамы приглашение на веранду.

Помещение, куда он провел ее, представляло из себя нечто среднее между кабинетом и террасой. Это довольно уютное пространство было забито самыми различными предметами. Повсюду лежали книги и стопки бумаг, лучи заходящего солнца играли на старинной мебели. В углу на мольберте стояла написанная акварелью незаконченная картина, а на подоконнике расположилась скульптура белки, выполненная настолько реалистично, что Марджори в жизни не приходилось видеть ничего подобного.

Она села на стул с закругленной спинкой.

– Твоя мать художница? – Марджори указала на картину.

– О, нет. Она просто считает, что акварель обладает лечебным действием. Следует возблагодарить небо, что хоть это у нее не всерьез, иначе весь дом оказался бы завешанным картинами.

Марджори подавила улыбку.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – Фрэнк начал копаться в крохотном холодильнике, служившем, похоже, еще и столиком, придвинутым к креслу с высокой спинкой. – Лимонад? Холодный чай? Бокал вина?

– Пожалуй, чай. – Марджори окинула взглядом комнату. Забавно, но она готова была поклясться, что хвост скульптуры белки стал еще пушистее и поднялся выше…

Легким прыжком скульптура с подоконника перекочевала на плечо Фрэнка, а затем внутрь холодильника.

– Она живая! – воскликнула Марджори.

– Ей не долго осталось жить, если она будет себя так вести. – Руки Фрэнка быстро двигались внутри холодильника. – Ну, я тебе задам… – Наконец он поймал непослушное животное и, высоко подняв, начал бранить. Белка что-то сердито процокала, и он вернул ее на подоконник.

Марджори пыталась сдержать смех, но безуспешно. Белка оказалась первым из живых существ, преподавших Фрэнку Макензи урок, которого он заслуживал, и поэтому в глазах его оппонентки это животное было настоящим героем.

– Что тебя рассмешило? – спросил Фрэнк, ставя перед ней бокал холодного чая.

– Я подумала – веселое у тебя, наверное, было детство.

– Да уж. Другим детям приходилось довольствоваться плюшевыми зверюшками и резиновыми утками. У меня же были настоящие. Хотя один лебедь меня достал.

– Лебедь?

– Он повредил крыло, и, пока он не поправился, его поселили в ванной. Поэтому, чтобы помыться, его каждый раз приходилось извлекать оттуда. А он, разумеется, возражал.

– Восхитительно, – сказала Марджори.

Фрэнк усмехнулся.

– Но это принесло определенную пользу. Благодаря этому лебедю я стал чемпионом по чистке ванн. Но, вернувшись в Солт-Лейк-Сити, я первым делом установил еще одну ванну. И сказал матери, чтобы ничьей ноги, крыла или лапы там не было.

– А где ты жил раньше? И почему ты… – Марджори умолкла, заметив входящую в комнату мать Фрэнка со стеклянным блюдом в руках. За ней, принюхиваясь, трусил пес.

– Он так увлекся ухаживаниями, что забыл рассказать вам о себе подробнее? – спросила Барбара, опуская блюдо на кушетку рядом со стулом Марджори. – Он долго жил в Далласе. Потом я заболела, и он вернулся домой, чтобы ухаживать за мной. Выкупил у меня мой дом…

– Только в целях самозащиты, – сказал Фрэнк. – Так, по крайней мере, у меня есть шанс бороться против присутствия пернатых и покрытых шерстью жильцов в моей постели. И тебе прекрасно известно, мама, что Даллас мне надоел.

– Он отказался от процветающей практики…

Фрэнк поднес Марджори блюдо с кусочками пиццы, затем с видимым удовольствием принялся уплетать их сам.

– Из чего это приготовлено, мама? Такой необычный вкус.

Рука Марджори с пиццей застыла в двух дюймах от ее рта. Выглядел ломтик вполне заурядно.

– Не волнуйтесь, – успокоила ее хозяйка. – Животные питаются такими вещами, что о них и говорить неприятно, но, чтобы там ни утверждал Фрэнк, человеческая пища в нашем доме такая же, как и везде.

Марджори улыбнулась. Ей нравился суховатый, приземленный юмор Барбары. А веранда, несмотря на свой захламленный вид, была очень уютной. Она расслабилась, откинувшись на спинку старого стула с провисшим сиденьем.

Максвелл оставил свои попытки добиться пиццы и улегся на пол у ног Марджори. Через мгновение у него на спине оказалась белка. Пес вскочил на задние лапы и начал неистово лаять, белка проворно перескочила на книжный шкаф, где, усевшись, принялась вылизывать хвостик.

Марджори вдруг поняла, что это не та белка, которую Фрэнк достал из холодильника. Та продолжала спокойно сидеть на подоконнике. Барбара выбранила пса, и он, присмирев, лег на пол, бросая время от времени испуганные взгляды на книжный шкаф.

– Может быть, стоит удалить животных к субботе, как вы думаете? Не помешают ли они вашим родителям?

Пусть помешают, чуть не сказала вслух Марджори, тем легче будет объяснить папе, почему этому так называемому роману суждено закончиться.

– Обычно они себя хорошо ведут, – продолжала Барбара, – но иногда белкам приходит в голову полакомиться, а мои булочки с орехами их любимая пища.

– Хорошо, что не рождественский пирог, – лениво вставил Фрэнк. – Это, конечно, не свидетельствует об их утонченном вкусе…

Барбара выглядела взволнованной.

– Я бы не хотела расставаться с ними, – начала она. – Но в таких случаях, думаю, очень важно произвести хорошее впечатление.

– Не стоит ничего менять, – сказала Марджори.

– Серьезно? Вы и впрямь так считаете? Уверена, что мне понравятся ваши родители. Как я вам уже говорила, когда у меня случилась эта неприятность с сердцем, Фрэнк…

– Извини, что перебиваю тебя, мама, – сказал Фрэнк, подымаясь с места. – Но я обещал Марджори пораньше привезти ее домой, у нее завтра слушание в суде.

Марджори встала и огляделась по сторонам, ей отчего-то не хотелось покидать эту захламленную и вместе с тем такую уютную веранду. Сама того не желая, она вздохнула и повернулась к Фрэнку.

Он наблюдал за ней, и в его пристальном взгляде таилось нечто такое, что сразу заставило ее покраснеть. На мгновение Марджори ощутила себя персонажем с фотографии из мужского журнала, но тут же взяла себя в руки. Она не могла понять, почему он смотрит на нее с вожделением. Куда девалась его прежняя холодность? И почему она краснеет как девчонка от этих взглядов… Неужели они оба так заигрались, что начали входить в роли?

– Увидимся позже, мама, – отводя взгляд от Марджори, сказал Фрэнк. – Мне тоже надо пару часов поработать.

Максвелл последовал за ними к машине и стоял, скорбно склонив голову, пока Фрэнк жестом не пригласил его внутрь.

– Надеюсь, ты не возражаешь? – спросил он Марджори.

Она покачала головой, но вскоре поняла, почему он спрашивал. Сеттер запрыгнул на узенькое заднее сиденье автомобиля и положил свою морду Марджори на плечо.

– Извини, – сказал Фрэнк. – Но так он выражает свой восторг. С людьми, которые ему не нравятся, он этого не делает. И ты явно понравилась моей матери.

– Неужели она думает, что у нас это всерьез, Фрэнк? Почему ты не сказал ей, что мы только прикидываемся влюбленными?

– Проведя час в ее обществе, надеюсь, ты смогла понять, что ее трудно назвать хорошей актрисой.

– Да. Но… – Марджори умолкла. Барбара была открытой и прямой, слишком откровенной, чтобы принять участие в спектакле, разыгрываемом ими перед отцом. – Ты мог хотя бы предупредить меня.

– Зачем? Я был уверен, что ты не оплошаешь в любой ситуации.

Марджори не сочла это комплиментом.

– И все же зря ты не посвятил Барбару во все это. Ведь нам нет необходимости убеждать моего отца, что свадьба неизбежна.

– Разве? Выходит, работа по составлению брачного контракта проделана мною впустую? А я все так хорошо продумал!

– Фрэнк, что за глупости…

– Например, думаю, что будет справедливо, если за исправление прикуса нашим детям заплатишь ты, поскольку в моей семье у всех ровные зубы.

– Только не у тебя, потому что я их тебе сейчас выбью.

– Или вот еще что: собираешься ли ты брать мою фамилию? В общении это намного удобнее, так как нет необходимости, представляясь, называть разные фамилии. И потом, подумай о детях…

Как ни старалась Марджори этому противостоять, но в ее воображении невольно возникла радужная картина. Дети… с ее каштановыми волосами, солнечной улыбкой Фрэнка и обезоруживающей логикой, присущей им обоим.

Она вздохнула и улыбнулась. Но тут же отыскала аргумент против.

– У таких родителей как мы, отпрыски только тем и будут заниматься, что спорить.

Фрэнк задумался.

– Вероятно, тут ты права. Придется это как-то пережить. Теперь насчет фамилии. С профессиональной точки зрения, я, конечно, могу понять, что ты захочешь сохранить свою девичью фамилию. И все же компанией «Макензи и Макензи» будет легче управлять, чем компанией «Макензи и Стоун», а поскольку тебе придется все начинать заново, то лучше всего…

– Хорошо, что ты снял ручку с дверцы, Фрэнк, иначе я бы уже выбросилась отсюда.

– Я не снимал ее. Ее там не было.

– Не важно. Напомни мне подарить ее тебе на Рождество.

– Как это любезно с твоей стороны. Но ты уклонилась от темы. Угроза выброситься из машины и погибнуть связана с твоим нежеланием сменить фамилию? Тебе не кажется, что это не слишком удачный довод в споре?

– Это ты уклонился от темы, – оборвала его Марджори. – Если ты не возражаешь, чтобы твоя мать думала, что ты от меня без ума, почему ты не захотел, чтобы она рассказала мне о тебе?

– Ты же знаешь матерей. Вечно они все преувеличивают.

Марджори улыбнулась и спросила с издевкой:

– Ага, выходит, твоя практика в Далласе не была процветающей?

– Без сомнения, она процветала, – с гордостью возразил Фрэнк. – Главным образом потому, что в Далласе летом весьма жарко и кроме работы нечем заняться.

– Ты можешь хоть раз быть серьезным? – Марджори заерзала на сиденье. – Давай перестанем играть в будущих супругов и вернемся к реальным делам. В пятницу у нас с тобой последняя встреча с Полой и Марком. Я помню, что ты предложил провести ее у тебя… Но думаю, лучше все же встретиться у меня, потому что мой кабинет намного удобнее.

– Думаешь, дело затянется?

Марджори пожала плечами.

– Возможно, нам удастся все завершить быстро… если ты будешь вести себя разумно.

– Я всегда веду себя разумно. А в данном случае отнюдь не я требую невозможного. Предприятие принадлежит Марку, и ему совсем не по душе предоставлять Поле партнерство, уж не говоря о большем.

– Если он получает все, что он готов предложить взамен?

– Выходит, она рассматривает возможность обмена?

– Это зависит от того, что он предложит.

– Я поговорю с ним. Мне почему-то кажется, что тебе не терпится покончить с этим делом, Марджори.

– Но не за счет ущемления прав моей клиентки, – твердо сказала Марджори. – Хотя следует признать, что неприятности отца и этот чертов муженек прибавили мне проблем настолько, что хотелось бы избавиться хоть от одной из них.

– Чертов муженек… надеюсь, ты имеешь в виду не меня? А, должно быть, ты так именуешь своего нового клиента, дорогая?

Марджори тут же пожалела, что распустила язык.

– Я напрасно тебе это сказала. И не собираюсь сообщать тебе имя, а то ты еще позвонишь его жене и спросишь, не нужен ли ей адвокат.

– Я вижу, тебе не хочется лишний раз противостоять настоящему профессионалу, не так ли?

– А тебе, я вижу, больше хочется сохранить меня в качестве оппонента, чем сделать своим партнером. Что бы ты там не говорил, – с досадой отозвалась Марджори. Несмотря на то, что она вовсе и не собиралась становиться его партнером.

Он не ответил. Марджори тоже предпочла замолчать.

Вдалеке замаячили очертания здания компании, и Фрэнк аккуратно въехал в гараж, где Марджори оставила свою машину.

– Ты напрасно из-за этого волнуешься, милая, – вкрадчиво сказал он на прощание. – Я, безусловно, предпочитаю, чтобы ты стала моим партнером. И если ты на это решишься, то взамен наших препирательств в суде я смогу предложить тебе другие игры, играть в которые и ты, и я будем с большим удовольствием.