Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 18. Камень в небесах. Игра Империи. Форпост Империи"

Глава 13

В темноте, холоде, в полной тишине, с выключенными или настроенными на минимальную мощность системами «Хулиган» быстро вышел на гиперболическую орбиту. Практически не было риска, что их заметят. Орбита должна была вывести к луне, где расположен Порт–Асмундсен. Случись так, что луч радара коснулся бы «Хулигана», его наверняка приняли бы за какой‑то осколок в космосе. Как правило, на Нику не падали естественные метеориты, однако случайный обломок вполне мог быть занесен туда из межзвездного пространства. А кроме того, за столетия, прошедшие со времен людского нашествия, вокруг планеты скопилось достаточно всякого мусора.

Корабль летел в космосе. Флэндри вошел в салон, где в невесомости повисла Бэннер. Ухватившись за косяк двери, он следил за полетом. Его фонарик выхватил из темноты лицо с изумрудными глазами в обрамлении блестящих волос. Она тоже направила фонарик на него. Помолчали.

Она перевела дыхание.

– Мне кажется, пора действовать. – Голос ее был спокоен, но он легко догадывался, что за этим скрывалось. – Расскажешь мне свой план?

– Прости, что вынужден был держать тебя в резерве, – сказал Флэндри. – Ты заслуживаешь лучшей участи. Но нам с Чайвзом нужно было провести эту дьявольскую операцию мгновенно. И потом, зная тебя, я подумал, что лучше поставить тебя перед fait accompli (свершившийся факт (фр.)).

– Перед чем?

– Слушай, – сказал он очень серьезно, без тени раздражения или снисхождения. – То место, куда мы летим, нельзя просто так засечь и расстрелять, как это было с Дюкстоном. Это специальная база, приспособленная к военным операциям. – Если только я не совершаю ужасную ошибку, жертвой которой станут ни в чем не повинные! —Любой корабль здесь столкнется с противовоздушной защитой. Кроме того, как ты понимаешь, необходимо сообщить на Терру о наших намерениях, потому что внезапный удар может повлечь за собой самые непредсказуемые последствия. Не исключено, что вновь возникнет Кернкросс, так же неожиданно, как в прошлый раз. Даже если нам удалось бы подавить его противоядерные заграждения, – такой офицер, как он, не устоит перед искушением «под шумок» захватить герцогство и реализовать свои собственные планы. Все это, естественно, будет обставлено как верность долгу – они ведь там все служат идее! – Флэндри передернул плечами. – Верность идее погубила немало людей!

Ее взгляд посуровел:

– Итак, что же ты задумал?

– Я запрограммировал наш корабль. Через несколько часов он самозарядится и рванет отсюда, как черт от ладана. Очень скоро он выйдет из сверхскоростного режима совсем рядом с Солом. Приблизившись к Терре, он затормозит и специальным кодом пошлет сигнал по направленному лучу. Его примут соответствующие… службы. Тебе все это время нужно заботиться только о том, чтобы вовремя поесть, отдохнуть и прийти в себя. В конце путешествия тебе тоже ничего не придется делать. Скажешь только капитану, что я оставил сверхсекретный доклад особой важности. Можешь даже не говорить, что доклад лежит в банке данных, капитан сам поймет. Впоследствии, возможно, тебя допросят, но все будет очень доброжелательно, можно даже ожидать, что ты получишь награду. – Флэндри улыбнулся. – Без сомнения, ты пожелаешь вернуться на работу на Рамну.

– А тебя не будет со мной? – сердито спросила она.

Он кивнул:

– Нам с Чайвзом придется заряжать боеголовки. – Улыбнувшись, он предупреждающе поднял руку: – Никаких возражений, дорогая. Ты не можешь участвовать в дальнейшем – у тебя для этого нет ни достаточной сноровки, ни физических возможностей. Ты уже сделала больше чем достаточно. К тому же ты необходима – повторяю, необходима – на Терре.

– Но почему «Хулиган» не может потом подобрать тебя?

– Это рискованно. Он запрограммирован на свободное падение, пока не будет уничтожена база – если, конечно, она будет уничтожена. А потом, если в космосе останется хоть один корабль, им овладеет жажда мщения. Слишком много непредсказуемого. Компьютер не может дать исчерпывающий прогноз.

Она начала было что‑то говорить, но замолчала.

– Мы постараемся попасть в Порт–Лаланд, на Дирисе, – сказал он.

– Ты представляешь себе… – и опять она умолкла.

«Я читаю твои мысли, – пронеслось у него в голове. – Наши импеллеры не смогут перенести нас за двадцать миллионов километров – живыми, я имею в виду. Большой разницы не будет, если мы полетим на управляемом снаряде – особенно учитывая зону радиации, которую придется преодолеть. Если же допустить почти фантастический вариант, что это нам удастся, то, без сомнения, милиция рыщет везде, где только расквартирован персонал Федерации, и подвергнет всех подозреваемых наркогипнозу, под действием которого никакая ложь невозможна. В чем же спасение?»

– Согласен, в этом есть элемент риска, – стараясь говорить как можно беспечнее, добавил он. – Но если даже допустить самое худшее – что ж! Я достаточно пожил – и всегда надеялся закончить свои дни в каком‑нибудь дьявольском фейерверке!

Она закусила губу. Капельки крови в проблесках света сверкали, как звездочки. Вскочив, он ринулся к ней. Запнувшись за край стола, отцепил ручной фонарик. Положил руки ей на плечи. Взгляды их встретились. Он улыбнулся:

– Прости, я не понял раньше. У нас ведь не было времени для объяснений. Ты, конечно, не считаешь свою миссию законченной. Нашу миссию. Ты ведь дочь Макса Абрамса. Ты верна себе.

– Похоже, ты меня переоцениваешь, – прошептала она.

– Нет – скорее недооцениваю, – ответил он. – Я все время считал тебя девочкой, думал, как много у тебя впереди радостей! Хотелось бы узнавать тебя вновь и вновь, но… – Речь его уже не была беспечной, как обычно. – Бэннер, ты очень… настоящий человек. Такие люди встречаются нечасто. Спасибо тебе за все.

Она могла ответить только поцелуем – в нем был вкус соли и слез.

Открылся люк. Флэндри и Чайвз вышли в открытый космос.

Они не могли сразу оторваться от корабля, шедшего на орбитальной скорости. Корпус казался неподвижным в слепящем сиянии солнца. Где‑то вдали мерцали мириады звезд, серебряные в свете Млечного Пути, туманные – там, где зарождались новые солнца или новые миры, таинственно поблескивающие – в скоплении сестринских галактик. Элавли заполняла собой большое пространство – три освещенных сектора, мешанина из горных вершин, гребней, крутых откосов, расселин, пустынных равнин, протяженных топей – и все это лишено воздуха, жизни – камень в небесах… Рамну была сейчас серпиком, тоненьким и голубым.

«Сапфир, – подумал Флэндри. Да – еще один камень в небесах, который вполне мог бы стать расплавленным шаром звездного шлака, но сохранился как самоцвет, потому что есть существа, которые заботятся об этом. Какое счастье, что последний мой эксперимент связан с таким замечательным явлением… – Губы сложились в непроизвольную улыбку. – С этим чудесным камнем!»

В наушниках раздался голос Чайвза:

– Выпускаю снаряды, сэр. – И впереди, в пространстве, проплыл шалмуанин, нелепый в своем снаряжении; его широкая зеленоватая физиономия была хорошо видна в окошках шлема.

Из «Хулигана» низвергся посланный с минимальным ускорением снаряд. Цилиндр пятиметровой длины со статически нагруженным приводом медленно пошел вниз. Из смертоносного срезанного носа корабля за ним тянулся кабель, который служил движущей силой для обоих. У хвоста Флэндри закрепил буксирный трос с автоматическим электропереключателем. Между носовой и хвостовой частями установил коробку управления. Все это было ему не в новинку: в прошлом не раз случалось использовать торпеду в качестве вспомогательного средства. Аэросани Бэннер не годились для этой цели: во–первых, они оказались бы перегружены, а во–вторых, вообще не приспособлены к планетарным полетам.

Сам Флэндри тоже не сидел без дела. С помощью грузового приспособления он выдвинул из носителей дюжину ракет с боеголовками. Закругленные головки длиной в метр были соединены стальным проводом. Теперь этот агрегат медленно покачивался, словно многоголовая цепь. Однако смельчак, ухватившийся за нее, попал бы в серьезную переделку. Каждая такая серая камера таила в себе мегатонны эквивалентной взрывчатки. Флэндри прошел вдоль всей цепочки, выдвигая одни и задвигая другие снаряды, пока не получилась желаемая форма. Чайвз приготовился управлять снарядами. Теперь вместе с терранином они сбросят эту цепочку…

Задача нелегкая, она могла усугубиться еще многими непредсказуемыми осложнениями. Белье на Флэндри насквозь пропиталось потом. Ныла каждая мышца – лишнее напоминание о том, что он уже немолод. А Чайвз дрожал так, что одежда на нем коробилась.

– Ну и ну, вот так работенка! – тяжело вздохнул Флэндри. – Давай‑ка отдохнем немного… Ну а теперь – «по коням», и скажи– ка мне – ты знаешь какие‑нибудь древние ковбойские баллады?

– Нет, сэр. К сожалению, я даже не знаю, что такое «ковбойские», – ответил шалмуанин. – Но я помню арии из «Риголетто», которые вы когда‑то заставили меня выучить.

– Ну хорошо, хорошо. Пошли.

Широко расставив ноги, он стоял на цилиндре, подкрепленном жесткими ребрами, держа в руках коробку управления. Чайв: маячил за его спиной. Бросив прощальный взгляд на «Хулигана», Флэндри отметил, каким заброшенным и потерянным выглядит корабль в этом звездном окружении… Захотелось сказать Бэннер последнее «прости». Но нет, она ведь не сможет ответить – нельзя тревожить эфир, и ей станет еще тоскливее. «Удачи тебе», – мысленно пожелал он – и привел механизм в действие.

Ускорение отбросило его назад, но не очень сильно; ему удалось удержаться на ногах. Взгляд в хвостовую часть позволил убедиться, что ракеты идут в стороне, как было задумано. Он вынул из кармашка на поясе секстант. Секстант, телескоп и калькулятор – вот все его приборы, да еще, пожалуй, сердце, удары которого заметно участились. Он занялся делом.

Обогнув луну, он взял курс на Порт–Асмундсен. Пришлось всю оставшуюся часть пути ничем другим не заниматься, как следить за курсом. Следовало выбрать очень точную траекторию полета, ибо потом у него будут считанные секунды, пока береговая служба не попытается его сбить. В былые времена ему не раз приходилось при виде базы корректировать по люверсу траекторию в космосе. Это немного походило на то, как ведешь метловище при игре в поло, – только здесь играешь ракетой… Установив прицел, произведя точные расчеты и определив векторы снарядов, он убрал приборы.

– Прошу прощения, сэр, – прокашлялся Чайвз. – Не хотите ли чашечку чая?

– Как?

– У меня здесь термос с превосходным горячим чаем, сэр, очень рекомендую. Фигурально выражаясь, это поможет встряхнуться.

– П… пожалуй, спасибо. – Взяв протянутую флягу, он присоединил идущий от нее шланг к входному отверстию шлема, прижал губы к ниппелю и стал потягивать вкусную крепкую жидкость.

– Это «лапсан сучон», сэр, – объявил Чайвз. – Знаю, вы не очень любите этот сорт, но я боялся, что более тонкий меньше подойдет к данным условиям.

– Полагаю, ты был прав, – сказал Флэндри, – как обычно, впрочем. Но даже если ты не прав, все равно подчиняюсь. – Он помолчал. – Чайвз, старина, – голос его задрожал, – мне чертовски неловко, что втянул тебя в эту заваруху!

– Сэр, мой долг – всегда помогать вам!

– Да, но… ты мог бы вернуться на корабль, когда мы все отрегулировали. Я думал об этом. Но все эти неожиданности – ты можешь очень помочь в данной ситуации.

– Постараюсь оправдать ваше доверие, сэр.

– Хорошо; и потом, ради всех святых, не позволяй мне ругаться! А как насчет дуэта, – чтобы скоротать время? Например, «Лори из Центавра» – прелестная бессмертная баллада!

– Боюсь, я не знаю ее, сэр.

Флэндри засмеялся:

– Лгунишка! Ты ее слышал сотни раз на моих пьяных вечеринках, а память у тебя – как груз нейтронной бомбы. Просто тебе претят людские непристойности!

– Как прикажете, сэр, – сказал Чайвз. – Если вы настаиваете…

Проходили часы.

Большую часть времени Флэндри отдал воспоминаниям. Он сказал Бэннер правду – в общем, он доволен тем, как прошла жизнь. Приходилось, конечно, падать духом, но всякий раз удавалось вновь обрести силу и способность жить дальше. Самым болезненным, пожалуй, была постепенная утрата веры; совершенное зло, ничем не оправданные разрушения, незаслуженно причиненная боль повергли его в смятение, и во имя чего? Цивилизации? Отпавший от Бога и живущий земными законами, лишенными, как он теперь понимал, смысла. Корпус разведки был, пожалуй, хотя и менее коррумпированной, но такой же бездушной машиной. Карьера? Да, она придавала жизни остроту, но золото ее было оплачено той же ценой, какую пришлось заплатить Нибелунгам!

И все же были и сожаления. Все эти бесшабашные приключения, его кажущаяся безмятежность, все эти тайны, красота, роскошь, спорт, лавры, почет и восхищение – бесконечные отражения одного и того же сюжета в разных мирах, на разных планетах, в бескрайнем космосе… А дорогие вина, женщины, враги, достойные того, чтобы сразиться с ними и победить, общение с умными, интересными людьми – да, все это было. Но не было домашнего очага, не было семьи. Казалось, он испытал все наслаждения, какие только могут выпасть на долю человека, и к тому же больше спасал, чем разрушал. Помог сохранить мир миллиардам существ; в будущем, возможно, возникнет новая, более совершенная цивилизация, – и он был в числе тех, кто творил это неведомое будущее…

«Все дело в том, – подумал он, – что я слишком много, чудовищно много знаю. А иначе и не могло быть!»

Из‑за лимба Элавли выплыл Порт–Асмундсен. Он был так далеко, что в телескоп виднелось только какое‑то сверкающее пятно, но Флэндри разглядел его и проверил свои расчеты. Окончательно отрегулировал приборы.

– Ну, держись, Чайвз, – предупредил он. – Сейчас будет грандиозный взрыв.

Он не стал сообщать ракетам полное ускорение, на какое они были рассчитаны. Иначе они с Чайвзом, вылетев из своей сбруи, были бы выброшены в космос. А так – колоссальная сила на несколько минут отбросила их назад, раздавив, казалось, все тело и оставив лишь слабую способность дышать. И когда это кончи

лось, то, несмотря на заранее принятый граванол, Флэндри некоторое время не ощущал ничего, кроме боли.

Вновь обретя способность мыслить, он увидел безжизненную, как ему показалось, фигуру шалмуанина. Зеленая голова в шлеме беспомощно повисла. Только капельки крови, вздрагивающие у ноздрей, и доносящееся из респиратора слабое сопение свидетельствовали о том, что его слуга еще дышит.

Трясущимися руками, очень неловко, Флэндри вновь занялся приборами, проделав новые вычисления. Благодарение судьбе, изменять траекторию, похоже, не требовалось. Если он ошибается, об этом очень скоро станет известно: поднимется новая волна и окончательно сметет его. Но он надеялся, что этого не случится.

Только надежда и оставалась. Скорость у снаряда огромная, притяжение Элавли будет добавлять к ней еще несколько километров в секунду каждую секунду; на это и расчет – может быть, удастся остаться незамеченными. В то же время появиться над Элавли слишком скоро – тоже чревато, потому что безусловно потребуется подрегулировка, а его реакции были все‑таки реакциями человека.

– Чайвз, – пробормотал он. – Проснись, Чайвз. Ну пожалуйста, очнись!

Однако принесет ли это какую‑нибудь пользу?

Смертоносный заряд несся вперед. В телескоп уже можно было рассмотреть очертания города. Флэндри знал это место по картинкам, которые видел на станции Уэйнрайт, но то были довольно старые изображения. А здесь… Скопление зданий на плоской равнине, окруженной горами. Все главное, как водится, находится под землей. В окружающем пространстве – множество кораблей, на некоторых крышах можно заметить некие установки – в их назначении Флэндри не сомневался.

Да, бесспорно, это была база, а на ней – генератор антигравитационного поля. Если заметят его снаряды, сразу возникнет защитная зона, которую они не смогут преодолеть, – разве только действие радиации окажется незначительным.

Если снаряды не сдетонируют, их собьют противоракетные установки, находящиеся под надежным прикрытием. Флэндри мысленно молил судьбу, чтобы их не заметили – по крайней мере не сразу. Возможно, их примут за какое‑то неведомое несущееся в космосе тело. Радар, конечно, может зарегистрировать пятно на экране, а оптические приборы – огонек, но компьютеры не смогут идентифицировать летящее тело. Флэндри очень хотелось верить, что противоракетные установки управляются в основном компьютерами. Здесь также не должно быть много людей Кернкросса, особенно опытных офицеров. До поры до времени он не станет поднимать огромную армию резервистов, чтобы не выдать своих намерений. В Порт–Асмундсене живут главным образом рабочие (а в отношении их у Флэндри не было угрызений совести – они знали, на что идут!). Из летчиков же, если они здесь есть, лишь немногие знали, что такое война!

Вообще же и заслуженный ветеран едва ли способен вообразить нападение, подобное этому. С небес низвергались ракеты – при том, что, как считалось, их вообще не могло быть, кроме тех, что служили замыслам герцога. Рейд на Дюкстон, безусловно, посеял некоторую тревогу. Но естественно было предположить, что после такого налета «Хулиган» отправится на отдых, домой. Кернкросс наверняка снарядил мощную охоту за ним, мобилизовав все возможные средства, а это означало, что вокруг Элавли не должно быть подобных кораблей.

Скоро, очень скоро выяснится, правильно ли я рассуждаю.

Кто‑то дотронулся до его скафандра. В наушниках раздался слабый голос:

– Как вы себя чувствуете, сэр?

– Отлично, – солгал он и почувствовал, что на сердце стало легче. – А ты как?

– Небольшая слабость, сэр… О Боже! Боюсь, термос с чаем унесло ускорение!

Флэндри дотронулся до его бедра.

– Что ж, – сказал он, – придется заменить глотком коньяка. Как, старина?

Нельзя сейчас позволить себе никакой интоксикации – и все же необходимо расслабиться. Восстановить ясность мыслей перед заключительным аккордом.

А потом Флэндри настроился на то, чтобы медленно, слово за словом, шаг за шагом, попытаться припомнить все, что было связано с девушкой, оставленной на далекой планете…

Он выбрал направление удара, ориентируясь по солнцу, лучи которого прорезали тьму, осветив острые, как лезвия, горные пики, скалы, мертвенно–бледные равнины, приземистые домики и вытянутые очертания кораблей. Все они сейчас под ним, в круговороте движения.

«Э–эх!» – взревел он и вышел на максимальную скорость. Приоткрылись защитные приспособления, обнажив боеголовки, сопряженные в пары. Управляемый снаряд взметнулся вверх, этот скачок отозвался в его костях, – казалось, что металл сопротивляется собственной скорости.

– Не гляди вниз! – приказал он. А сам посмотрел на приборы: отклонение от выбранной траектории. Изо всех сил Флэндри старался выровнять корабль. Один Бог знает, удастся ли не врезаться в горы!

Ну и полет! Вот уж подлинно – Дикий Охотник!Вершина горы была раздвоена. Призвав на помощь всю сноровку, Флэндри попытался отыскать перевал. Мрачными и зловещими глядели утесы. Внезапно они озарились – это начали взрываться ракеты…

Он увидел, как задрожала и треснула гора. Двинулись оползни. Отблеск второго взрыва на мгновение ослепил его. Летели первые раскаленные обломки, взметнулась темная, как ночь, пыль.

Как‑то удалось преодолеть и это. Теперь под ним зияла пропасть, но он умудрился миновать ее. Оставив ее позади, он падал на голые холмы внизу, но с каждой минутой падение замедлялось… Может быть, удастся… все еще, может быть… Да, черт возьми, он должен увидеть горизонт! Они с Чайвзом опять полетят к звездам!

Приняв такое решение, он повернул корабль. Сквозь облако мутной пыли – вверх, вверх над содрогающейся горной цепью. Из нее все еще вылетали вспышки пламени. Пыль сконцентрируется и зависнет в безвоздушном пространстве, не смешиваясь с ним. Радиоактивность будет отравлять эти каменные руины еще много, много лет. А расплавленное дно воронок будет втягивать в себя осколки. И эти вмерзшие обломки – зловещее предостережение… грядущим узурпаторам.

Да, и все же здесь размещалась неплохо снаряженная бригада. Причем умудрившаяся выжить после всего произошедшего. Пролетая, Флэндри заметил целые закамуфлированные кварталы – здесь сейчас царила паника. Вдруг откуда‑то повыскакивали торпеды, заработали артиллерийские орудия, вооруженные летательные аппараты взмыли вверх. А ведь, казалось бы, скромному провинциальному губернатору ни к чему иметь такой мощный арсенал!

Безудержная радость охватила Флэндри. Было бы невыносимо, случись так, что его грандиозный фейерверк оказался направлен против беззащитного населения! Теперь душа его постепенно оттаивала, в ней воцарялся покой. Элавли осталась позади. Инерция в сочетании с высвобожденным ускорением вывели снаряд на орбиту – неопределенную орбиту вокруг Рамну, или Нику, или центра Галактики, но только не у несчастной луны, этой злополучной луны. Да и неважно, где проходит эта орбита. Он все равно попробует пробраться на Дирис, не столько даже ради себя, сколько ради Чайвза. С таким примитивным снаряжением шансы были невелики, ведь в цистернах все меньше воздуха! К тому же их может засечь любой летательный аппарат, движущийся в сторону Элавли, – выяснить, что там происходит. Неважно, замечены или нет многочисленные разряды, – ядерное пламя от них разнесло это известие со скоростью света!

Флэндри усмехнулся: одну боеголовку он сохранил. Попытайся враг захватить его – последует новый пиротехнический эффект, если только капитан не догадается открыть огойь немедленно – что, впрочем, тоже неплохой выход!

Выключив двигатель, он позволил своей измученной плоти насладиться благословенной невесомостью. Наступил блаженный покой. Позади осталось солнце, а вокруг были его старые друзья, звезды.

– Сэр, – сказал Чайвз. – Позвольте вас поздравить.

– Спасибо, – ответил Флэндри. – Позволь предложить тебе коньяку. – Ничто не мешало им теперь опустошить флягу. Напротив, для этого были все основания.

– Вы не голодны, сэр? Рацион, конечно, несколько отличается от привычного.

– Пока еще нет, Чайвз. Поешь сам, если хочешь. А я еще вполне сыт.

Однако вскоре шалмуанин вернул его к действительности.

– Простите, сэр. Не начать ли корректировку курса?

Флэндри пожал плечами: действительно, почему бы не начать?

Взяв курс на Рамну, он включил половинное ускорение, которое его спутник сможет выдержать без особого напряжения. Они улетят далеко, и будут лететь, пока… пока не будет исчерпан резерв скорости. Затем, приблизившись к планете, остановятся. Он постарается связаться с внутренней луной и переговорить с кем‑нибудь там. Перспективы выглядели крайне туманными – за исключением разве того, что они непременно привлекут к себе внимание какого‑нибудь военного корабля; но смерть в бою лучше, чем смерть от удушья.

А через несколько минут Чайвз объявил:

– Сэр, мне кажется, я вижу космический корабль примерно в шести часах лета плюс–минус тридцать секунд. Похоже, он движется нам навстречу.

Флэндри достал телескоп.

– Да, – сказал он и мысленно добавил: «Если он вооружен, будем драться. А если это торговый корабль – у меня есть бластер. Возможно, удастся подняться на борт, заставить повиноваться… Корпус корабля все более различим. Нет, это не фрахтер – не те очертания».

Он выругался вслух.

– Сэр, – сказал явно смущенный Чайвз. – По–моему, это наш «Хулиган»!

Флэндри пробормотал что‑то нечленораздельное.

Похожий на стрелу корабль быстро приближался.

Флэндри выключил ускорение: встречный корабль мягко выровнял траекторию. Еще несколько сотен метров – и корабль распахнул боковую дверцу. Они с Чайвзом освободились от своей упряжки и подлетели к «Хулигану».

Никто не встретил их внутри. Флэндри слышал размеренный шум включенного на полную мощность двигателя, почти физически ощущал его биение. «Хулиган» летел домой. Сбросив скафандр, Флэндри ринулся в разреженное пространство. Чайвз следовал на почтительном расстоянии.

Из кабины пилота вышла Бэннер. Остановилась посередине корабля. Он тоже остановился. Несколько ударов сердца длилось молчание. Наконец он простонал:

– Как? И почему, почему? Это ведь могло свести на нет всю операцию…

– Нет, не могло. – Вновь сама гордость глянула на него. – Никто не собирается вас преследовать. Я проверила. А главное, прежде чем вернуться, я отправила подробный письменный отчет в вымпеле для донесений. Ты считаешь, что дочь Макса Абрамса не знает, как поступают в таких случаях?

– Но… Послушай, ведь шансы на спасение у нас были ничтожны. Надо быть сумасшедшей, чтобы…

Она улыбнулась:

– Я выше оценила твои шансы, Доминик. Я уже достаточно хорошо знаю тебя. А теперь вы оба ляжете в постель и будете освобождаться от воздействия радиации.

Но тут силы покинули ее. Прислонившись к переборке, она спрятала лицо в ладонях, тело ее содрогалось от рыданий.

– Прости меня, я не должна была так поступить. Знаю, ты презираешь меня. Я… я нарушила приказ – а еще дочь флотского! Но я никогда не умела выполнять приказы…

Он привлек ее к себе.

– Ладно, – сказал он и для большей убедительности добавил: – Я и сам никогда не умел!