Текст книги "Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн"

Автор книги: Поль Шакорнак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Четвертая глава
ТАЛАНТЫ ГРАФА СЕН-ЖЕРМЕНА

В 1759 г. граф Сен-Жермен жил в Париже, на улице Ришелье, дом 101, в гостинице вдовы своего банкира – кавалера Ламбера ¹⁹⁵.

Среди тех, кого принимала вдова, был барон Глейшен (или Глайхен), бывший проездом в Париже в качестве посланца маркграфа Байрейта, с которым он только что объездил всю Италию. Вдова кавалера Ламбера принимала его во второй раз. Господин Глейшен приезжал в Париж в 1753 г. ¹⁹⁶. О своей встрече с графом он оставил типичный рассказ: "Вошел человек среднего роста, крепкого сложения, одетый с великолепной и изысканной простотой. Он кинул шляпу и шпагу на кровать хозяйки, устроился в кресле у огня и прервал разговор, обратившись к говорившему: "Вы не знаете, о чем рассказываете. Один я могу говорить на эту тему, которую я исчерпал, так же, как и музыку, которую бросил, ибо мне некуда было развиваться дальше" ¹⁹⁷.

Судя по тому, что мы знаем о графе, о его манерах при знакомстве и разговорах, рассказ барона Глейшена кажется нам подозрительным. Дело в том, что у барона Глейшена была известная репутация. Ее изложила госпожа дю Деффан: "Его недостаток в том, что он – в высшей степени врун. Он не видоизменяет действительность, он ее приукрашивает" ¹⁹⁸. Это же говорит и Л. Кал де Сен-Мартен: "Эгот человек охотнее скажет одну ложь, чем тридцать правд" ¹⁹⁹.

Как бы там ни было, граф Сен-Жермен и господин де Глейшен подружились, как об этом можно судить по следующей записке барона: "В течение шести месяцев я прилежно следовал за ним" ²⁰⁰.

У вдовы Ламбер граф собрал небольшое количество картин. Он показал их Глейшену, говоря при этом, что даже в Италии, во время своей поездки, он таких не видал: "И действительно, он говорил почти правду, ибо те картины, которые он мне показал, все отличались оригинальностью или совершенством, что делало их куда интереснее, чем многие первостатейные работы. Особенно интересно было изображение Святого Семейства работы Мурилло, которая не уступала в красоте работе Рафаэля из Версальского дворца" ²⁰¹.

Граф показал барону также "огромное количество камней и цветных бриллиантов удивительных размеров и красоты. Там были чудеса, достойные пещеры Аладдина. Я увидел среди камней опал чудовищных размеров и белый сапфир ²⁰²величиной с яйцо, яркость которого затмевала все остальные камни, которые я клал рядом с ним. Я знаю толк в камнях, и могу заверить, что на глаз не было причин сомневаться в драгоценности этих камней, тем более что они не были оправленны" ²⁰³.

Господин Глейшен добавил, что граф Сен-Жермен "знал некоторые химические секреты, особенно секреты изготовления красителей, красок для тканей, в частности редкой красоты краски под золото. Возможно даже, он сам сотворил те камня, о которых я говорил и о драгоценности которых можно было судить, лишь распилив их".

В то время как господин Глейшен уезжал из Парижа в Данию, граф Сен-Жермен познакомился с той, которая впоследствии стала госпожой Жанлис.

Стефания-Фелисите дю Крэ родилась 25 января 1746 г. "в маленьком поместье в Бургундии, недалеко от Отена" ²⁰⁴. В возрасте семи лет она была принята каноником в капитул Аликса, близ Лиона, и в соответствии с этой должностью приняла титул графини Ланси (ибо ее отец носил титул Бурбон-Ланси). Молодость она провела как в раю. "Утром я играла немного на клавесине и пела. Затем я учила свои роли (она играла в комедиях), были уроки танца и фехтования, затем читала до обеда…" ²⁰⁵. Благодаря прекрасному образованию она сумела занять свое место в Париже после того, как ее отец был разорен вследствие денежных спекуляций.

Ей исполнилось тринадцать лет, когда она приехала вместе с матерью провести лето 1759 г. в Пасси, у откупщика господина де ля Пуплиньера: "Это был семидесятилетний старик, крепкого здоровья, с мягким, приятным и вдохновенным лицом" ²⁰⁶. В своих воспоминаниях госпожа де Жанлис добавила откровенно, что "она была бы не прочь быть постарше на три или четыре года, ибо он мне так нравился, что я хотела выйти за него замуж" ²⁰⁷. Надо сказать, что откупщик сыграл определенную роль в судьбе своей подопечной, которая впоследствии достигла вершины славы.

В предыдущей главе мы видели, что граф Сен-Жермен был принят у господина де ля Пуплиньера. Именно в салоне этого финансиста и произошла встреча молодой графини, ставшей мадемуазель дю Крэ де Сен-Обен, и "этого удивительнейшего человека, с которым я виделась почти каждый день в течение полугода" ²⁰⁸.

Этот удивительный человек вызвал ее интерес и заинтриговал ее, хотя она и увидела в нем "шарлатана или, по крайней мере, человека, экзальтированного владением некоторыми тайнами, которым он был обязан крепким здоровьем и долголетием, превосходящим обычные рамки человеческой жизни" ²⁰⁹, ведь граф в то время выглядел максимум на сорок пять лет, а было ему наверняка больше. Тем не менее она признала, что ее поразил "этот экстраординарный человек, поразил именно своим талантом, широтой познаний, своими вызывающими уважение качествами, благородными и стеленными манерами, безупречным поведением, богатством и щедростью" ²¹⁰.

Восхищение господина дю Крэ подтверждается и в следующих строчках: "Он придерживался самых лучших принципов, выполнял все внешние атрибуты религии, был очень милосердным, и все говорили, что он был безупречного нрава ²¹¹. Ничто в его поведении и речах не противоречило морали" ²¹².

Так же, как и Казанова, будущая госпожа де Жанлис оставила словесный портрет графа, на этот раз описание не такое банальное, зато оно более характерное: "Ростом он был немного ниже среднего, хорошего сложения, с энергичной походкой. Волосы были черными, кожа очень смуглой, черты лица правильными, а выражение оного – одухотворенным" ²¹³. Все это подтверждают господин Глейшен и госпожа дю Оссет. Сравнивая эти описания, которые кажутся верными, с описанием, данным К. де Куршаном, мы обнаруживаем, как ни удивительно, что взгляд графа был горделивым, что его "пышные волосы, красивая борода и брови были совершенно седыми" ²¹⁴. Нет никаких сомнений, судя по гравюре Н. Тома, что граф бороды не носил. Со своей стороны, Ламот-Лангон описал нашего героя самыми лестными словами: "У него был стройный и элегантный стан, тонкие руки, маленькие ступни, хорошо сложенные ноги в обтягивающих шелковых чулках. Узкие короткие штаны лишь подчеркивали совершенство его тела. Улыбка раскрывала прекраснейшие зубы, и очаровательная ямочка украшала подбородок" ²¹⁵. Портрет следует дополнить словами Глей-шена, согласно которому, как мы уже видели, он был одет "с великолепной и изысканной простотой", и госпожи дю Оссет, видевшей его несколько раз одетым "скромно, но со вкусом", тогда как ироничный К. де Куршан видел его "одетым, как во времена короля Гильмо" ²¹⁶.

Мадемуазель дю Крэ имела долгие разговоры с графом Сен-Жерменом. Он "отлично говорил по-французски без какого-либо акцента". Зато господин Глейшен утверждал, что по-французски он говорил с "пьемонтским акцентом" ²¹⁷, а К. де Куршан говорил, что, акцент у него был эльзасским ²¹⁸. Все трое согласны, что он знал английский, итальянский и испанский языки, кроме этого, если верить Глейшену ²¹⁹, португальский и немецкий.

С каким бы акцентом граф ни говорил по-французски, он был обворожительным собеседником. Согласно мадемуазель дю Крэ, беседы с ним были "поучительными и развлекательными. Сен-Жермен много путешествовал, знал современную историю вплоть до удивительных деталей, что привело к слухам, будто он лично разговаривал с героями прошлых эпох. Однако никогда я от него ничего подобного не слышала" ²²⁰. Как бы желая поспорить с писаками, молодая графиня подтверждает абсолютную корректность графа следующими словами: "за первые четыре месяца нашего общения, он ни разу себе не позволил ничего не только экстравагантного, но вообще ни одного экстраординарного высказывания. В нем было даже так много степенного и почтенного, что мать стеснялась спрашивать его о странностях, которые ему приписывали" ²²¹.

Как мы помним, граф был отличным музыкантом, и графиня дю Крэ это подчеркивает: "Он был замечательным музыкантом. Он импровизировал на клавесине аккомпанемент ко всему, что бы ни пели, и при этом так замечательно, что даже Филидор удивлялся, так же, как и его наигрышам" ²²². Однажды он дал ей странное обещание: она играла итальянские арии, он импровизировал аккомпанемент и сказал ей, что года через четыре или пять у нее будет красивый голос, и добавил: "хотели бы Вы, когда Вам будет семнадцать или девятнадцать, остановиться на этом возрасте, по крайней мере на очень много лет вперед?" Она ответила, что была бы в восторге, тогда он сказал серьезно: "Я Вам это обещаю" ²²³.

Музыка была не единственным талантом графа. "Он был хорошим физиком и очень хорошим химиком, без конца давал мне какие-то вкуснейшие конфеты в виде фруктов, о которых он утверждал, что делал их сам. Это его дарование я ценила ничуть не меньше других его талантов. Он также подарил мне бонбоньерку с удивительной крышкой, которую сам смастерил: большая шкатулка была из черной черепахи, верх ее был украшен агатом, меньшим, чем сама крышка. Если подержать бонбоньерку около огня, то спустя несколько мгновений агат становился невидимым, и на его месте появлялась миниатюра, изображающая пастушку с корзиной цветов. Изображение оставалось, пока шкатулку снова не нагревали. После нагрева вновь появлялся агат, который скрывал изображение" ²²⁴.

Граф был и искусным художником. "Рисовал он маслом, не мастерски, как говорили, но приятно. Он владел секретом совершенно удивительных цветов, благодаря которым его полотна были совершенно необычными. Рисовал он исторические сюжеты, и всегда изображал женщин в украшениях из камней. Для изумрудов, сапфиров, рубинов он использовал свои краски, и тогда они сияли, переливались и блестели как настоящие. Разные художники, в том числе Латур и Ванлоо, приходили смотреть его картины и восхищались красками, из-за которых, однако, сами изображения блекли, теряли в правдоподобности. Зато для украшений можно было бы использовать секрет этих удивительных красок, тайну которых господин де Сен-Жермен так никогда и не выдал" ²²⁵.

В тот период, когда он общался с Глейшеном и будущей госпожой де Жанлис, граф Сен-Жермен был допущен на "малые ужины" короля, которые имели место в Малом Трианоне ²²⁶.

Людовик XV приглашал на "малые ужины" интимный круг приятных ему людей. Никакого этикета, каждый мог выражаться свободно. Любимым времяпрепровождением на этих ужинах были остроты, яркие реплики, дворцовые и городские пересуды, вперемежку с принятием важных решений.

Здесь, как и везде, граф Сен-Жермен удивлял присутствующих оригинальностью идей, готовностью к импровизации, интересными притчами ²²⁷.

Ниже процитируем в качестве курьезов некоторые из сказок, якобы рассказанные графом.

Молодой дворянин очень распущенных нравов добился посредством магии расположения вампирки. Будучи не в состоянии избавиться от влияния им же вызванного духа, неосторожный молодой человек обратился к графу Сен-Жермену, который изгнал эту сущность с помощью заклинания. Молодой человек удалился в монастырь и спустя некоторое время умер там в святости ²²⁸.

Молодая вдова, зная, что граф Сен-Жермен всегда приходил в гости с богатыми украшениями, попыталась отравить его, чтобы завладеть камнями. Граф догадался о западне. В панике женщина вызвала своих слуг, чтобы те убили его, но он ввел их в такое состояние, при котором они не были способны осуществить этот замысел. Всех арестовали и повесили ²²⁹.

Богатый далматский дворянин давал ужин своим друзьям. Пришел иностранный господин. При виде его каждый испытывал удивительное отвращение. Веселья как не бывало, гости стали расходиться. Незнакомцу отвели комнату с окнами на поля. Около полуночи раздался крик, затем – тишина. На следующий день, недалеко от замка, был найден труп крестьянина. А чужеземец исчез ²³⁰.

Процитируем еще два "анекдота", из которых первый – чистый вымысел, а второй основан на источнике, который мы укажем.

Некая девушка, Елена дю Пал… была отведена в Парк-о-Сер" ²³¹с согласия отца, несмотря на усилия ее возлюбленного. В отчаянии девушка решила отравиться. С помощью графа Сен-Жермена она разыграла трагедию, попытки присутствующих медиков привести ее в чувство были тщетны. В условленное время явился граф Сен-Жермен, якобы дал девушке противоядие, и она была спасена ²³².

Мэтр Дюма, бывший прокурор в Шатле, был сказочно богат. Он занимался астрологией в верхних покоях, за двойной железной дверью. Каждую пятницу таинственный человек приходил к нему за закрытые двери и оставался там в течение часа. Однажды, вместо пятницы, он пришел в среду, что привело мэтра Дюма в замешательство. Последовал разговор. После ухода посетителя бывший прокурор закрылся на ключ, а когда на следующий день жена и сын открыли дверь, мэтр Дюма исчез. Дело происходило в 1700 г.

Людовику XV эта история была известна, и он рассказал о ней графу. Следуя указаниям последнего, полученным им на основе изучения астральной хорарной карты мэтра Дюма, было обнаружено подвальное помещение, куда можно было попасть из верхних покоев по винтовой лестнице, а там – труп уснувшего навсегда под воздействием сильнодействующего наркотика мэтр Дюма ²³³. В "Тайных воспоминаниях" Дюкло можно прочесть удивительно похожий рассказ. Некий Пекой из Лиона сказочно разбогател, начав с нуля, и смог купить для сына высокую должность. Он не наслаждался своим богатством, наоборот – только копил деньги. В доме он велел построить подвал с тремя дверями, из которых последняя была железная. Время от времени он спускался туда, чтобы насладиться видом своего богатства. Жена и сын заметили это. Однажды, когда домашние думали, что он вышел, Пекой спустился в подвал. Вечером он не вернулся. Жена и сын подождали два дня, затем спустились в подвал и выломали две первые двери. Железную им выставить не удалось. Пришлось ждать до следующего дня. Когда им удалось проникнуть в подвал, они нашли его мертвым, лежащим рядом с сундуками, с обожженными до кости руками. Рядом лежала сгоревшая лампа ²³⁴. Все похоже, кроме присутствия нашего героя.

Графа Сен-Жермена принимали с уважением во многих хороших домах столицы. Так, его часто видели у маркиза Бе-рингена – "господина Первого" малой королевской конницы, в доме которого, как мы видели, он рассказал единственную историю, которую можно с уверенностью приписать ему – о графе Монкаде ²³⁵. Принимали его и у княгини Монтобан – супруги генерал-лейтенанта Шарля де Роан-Рошфор. В этом доме он познакомился с французским послом в Гааге господином д’Аффри, с которым впоследствии у него возникли непри-ятности ²³⁶. Был вхож в дом девушек д’Алансэ – родственниц графа Дюфор де Шеверни, проживающих на ул. Ришелье напротив Королевской библиотеки. "У этих двух милых женщин собиралось лучшее общество столицы" ²³⁷. Его можно было увидеть и у госпожи д’Анжвилье. Этот родственник и наследник госпожи Беринген был в то время всего лишь фельдмаршалом. Впоследствии он стал директором королевских зданий и членом Академии наук. Он написал следующее: "Я знавал господина де Сен-Жермена. Я был совсем молодым (ему было 29 лет), но несмотря на молодость и на то, что он относился ко мне хорошо, я не давал ему наслаждаться плодами его шарлатанства (?) и постоянно спорил с ним с открытым забралом" ²³⁸. Граф также бывал у госпожи де Маршэ – дочери откупщика Лаборда, родственницы госпожи де Помпадур и жены первого дворецкого короля. Овдовев, она вышла замуж за господина д’ Анжвилье и держала салон, так же, как и госпожа Жоффрен: "До самой старости у нее сохранились прекрасные волосы ²³⁹. Утверждали, будто знаменитый граф Сен-Жермен, появившись при дворе как один из самых знаменитых алхимиков (?), и давал ей когда-то жидкость, предохраняющую волосы и не дающую им с годами седеть" ²⁴⁰. Его принимали и у господина де л'Епин Даникан, судовладельца, потомка мальвинского корсара. "Он извлек пользу из своих обширнейших познаний по металлургии и сумел изучить и освоить шахты в Бретани, не побывав там" ²⁴*. Граф Сен-Жермен часто бывал у господина Николаи – первого председателя финансовой палаты, проживавшего на пл. Руайаль, а также у графа Андреаса Петера Бернштрофа, советника датского посольства, и т. д. и т. п.

Наконец, некий орден Блаженства ²⁴², во главе с Герцогом Буйоном, "попытался познакомиться с ним, ибо воспринимали его как Ведущего" ²⁴³. Орден, душой которого был маркиз Шамбенас, провозглашал доктрину графа Габалиса – персонажа, придуманного аббатом Монфоконом де Виларом ²⁴⁴. Как и следовало ожидать, граф Сен-Жермен отклонил эту честь ²⁴⁵.

Пятая глава
ОТЧЕГО ТАК РАЗОЗЛИЛСЯ ГОСПОДИН ДЕ ШУАЗЕЛЬ?

Граф Сен-Жермен бывал в доме господина де Шуазеля, и его там радушно принимали.

Герцог Шуазель был назначен министром иностранных дел 3 декабря 1758 г. и сменил на этом посту кардинала Берниса. "Его происхождение, тон и манеры вызывали уважение и позволили ему добиться расположения госпожи де Помпадур больше, чем кому-либо еще" ²⁴⁶.

В свободное от политики время господин де Шуазель выше всего ценил удовольствия. Как-то он признался: "До безумия люблю наслаждаться" ²⁴⁷. Госпожа де Помпадур, напротив, жила только умом. Она была любезной и доброй, очаровательной, хотя и некрасивой. Много читала, занималась музыкой и рисованием, и, прознав, что встречи с графом Сен-Жерменом плодотворны, пригласила его к себе. Дело в том. что широта и разнообразие познаний были для графа отличными рекомендациями, тем более, что какой бы вид искусства он ни пробовал, во всех он блистал.

Сначала деятельность графа Сен-Жермена не очень удивила Шуазеля: граф жил во Франции так же. как до этого в Англии, на широкую ногу, платя за все, ниоткуда не получая переводов.

Разумеется, некоторое время спустя это показалось странным, и, "поскольку его богатство не происходило ни от игры, ни от мошенничества, ибо ни разу ни одно обвинение такого рода не возникало" ²⁴⁸, стали поговаривать об алхимии, о "философском камне".

Герцог приказал расследовать деятельность графа, чтобы узнать происхождение денег, которыми тот пользовался. Тем, кто приходил к нему за разъяснениями, граф говорил, что "скоро покажет им, из какого карьера добывают тот самый "философский камень" ²⁴⁹.

Развернутая Шуазелем кампания не дала никаких результатов, несмотря на старания полицейского лейтенанта Бертен де Белиль.

Источник доходов графа Сен-Жермена можно объяснить так: как мы знаем, он обладал большим количеством прекрасных драгоценных камней. Нетрудно передать какой-нибудь камень квалифицированному человеку, который отправит его в Лондон или Амстердам куда выгоднее, и переведет деньги банкиру графа в лице вдовы Ламбер.

Господин де Шуазель был оскорблен, не обнаружив того, что больше всего хотел узнать, и не сумел скрыть своей обиды. Однажды вечером, за ужином, на котором присутствовали, кроме него и его жены, наш знакомый барон Глейшен и посол Сардинии – бальи города Содара, министр Шуазель накинулся на собственную жену, спросив, по какой причине она не пьет. Госпожа де Шуазель ответила, что она, да и барон Глейшен, не без успеха для себя придерживаются диеты Сен-Жермена. На это Шуазель ответил: "Что до барона, я знаю о его любви к авантюристам (?), и пусть делает, что ему заблагорассудится. Что же касается Вас, Ваше здоровье мне дорого, и я запрещаю Вам следовать сумасбродным идеям этого сомнительного человека (?)". Министр возбуждался все дальше: "И вообще странно, что король так часто остается почти наедине с таким человеком, тогда как обычно, когда он выходит, король всегда окружает себя охранниками, будто убийцы кругом кишат" ²⁵⁰.

Из этой сцены мы видим, что герцога Шуазеля явно оскорбляло то доверие, которое король оказывал нашему герою. Его ярость питалась также и ревностью к маршалу Бель-Иль, другу графа Сен-Жермена ²⁵". Маршал – "старый солдат с молодым и дерзким умом" был внуком суперинтенданта Фукэ ²⁵². В министерстве господина де Шуазеля Бель-Иль занимал должность военного министра. Бель-Иль и Шуазель ненавидели друг друга из-за личных политических амбиций ²⁵³.

Политика господина де Шуазеля вмещалась в две строчки: "Воевать с Англией и победить ее. Сохранить независимость Пруссии, так, чтобы обезопасить себя от амбициозных планов Австрии и России" ²⁵⁴. Господин Бель-Иль, наоборот, плел интриги для того, чтобы стать автором сепаратного мира с Англией. "Маршал восхищался англичанами, говорил, что они храбры, любят своего короля, что, как только на них нападают, раздоры внутри страны прекращаются, царит патриотический дух, и все выполняют приказы Вестминстерского дворца" ²⁵⁵.

Все, что касается Англии, раздражает Шуазеля, и мы увидим, каким образом это отношение не обошло стороной графа Сен-Жермена.

Как и многие другие, граф занимался морской коммерцией и был заинтересован в делах одной английской морской компании. "Аккерман" – корабль, представляющий его интересы, был захвачен 8 марта 1759 г. французским кораблем-корсаром "Мародер" под командованием дюнкеркского капитана Тивье-Леклера. Суд в дюнкеркском адмиралтействе признал добычу законной и оценил ее в 800 тысяч ливров. Дюнкеркская компания Эмери опротестовала решение суда, и дело было передано в королевский Совет ²⁵⁶. Граф Сен-Жермен обратился к госпоже де Помпадур с просьбой повлиять на снятие эмбарго с корабля, от которого он ждал 50 тысяч экю прибыли.

Спустя несколько месяцев пошли упорные разговоры о том, что пора кончать войну, которая длится вот уже три года.

Некий Краммонт, проживающий в Париже шотландец, получил письмо из Лондона через Брюссель, в котором два английских государственных секретаря, герцог Ньюкастл и лорд

Гранвиль (Чарльз Форонсхед), предлагали заключить сепаратный мир. Госпожа де Помпадур показала это письмо графу Сен-Жермену при маршале Бель-Иле, который разделял ее взгляды ²⁵⁷.

В это же время посол Мальты в Париже, бальи Фрулэ, пришел к герцогу Шуазелю и принес ему письмо от Фридриха II ²⁵⁸, содержащее просьбу принять барона Эдельсхейма, которому было поручено тайно передать мирные предложения ²⁵⁹. Господин де Шуазель отклонил предложения со словами: "Мы не воюем с прусским королем, поэтому нам нельзя заключить с ним сепаратный мир. Пусть его враги и его союзники заключают этот мир, но не мы" ²⁶⁰.

Тем временем 25 ноября 1759 г. фельдмаршал Соединенных провинций, опекун молодого штатгальтера ²⁶¹Вильгельма V, герцог Людвиг Брюсвикский ²⁶²передал господину д’Аффри – представителю Франции в Гааге – заявление за подписью графа Холдернесса и барона Книфхаузена, с целью "заверить, от имени и по поручению их прусской и британской Величеств в стремлении лондонского и берлинского дворов к восстановлению мира" ²⁶³. К сожалению, "претензии Англии были завышенными, и Франции пришлось оказать некоторое сопротивление" ²⁶⁴, переговоры были прерваны.

Но господин Бель-Иль совместно с Людовиком XV и и госпожой де Помпадур рассчитывал, что сумеет заключить всеми желанный мир, от которого он сам получил бы большую выгоду для своей карьеры. Зная, что Сен-Жермен близко знаком с господином Йорком, представителем Англии в Гааге, Бель-Иль поручил графу связаться с послом Йорком с тем, чтобы тайно от господина де Шуазеля возобновить мирные переговоры. Граф принял это "тайное" поручение без всякой для себя выгоды, просто для того, чтобы удружить Бель-Илю, и особенно королю и госпоже де Помпадур, которых он очень уважал.

14 февраля 1760 г. Бель-Иль передал графу Сен-Жермену подписанный Людовиком XV незаполненный бланк, и граф отбыл в Голландию.