Текст книги "Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн"

Автор книги: Поль Шакорнак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Однако ничто не может сравниться с фантастической историей, придуманной преп. Баррюэлем ⁶²⁷. Из газетной вырезки, взятой из "Курьера Эско" от 9 мая 1785 г., он узнал, что таинственное общество собирается в Эрменонвиле "в поисках философского камня. Они находятся под предводительством кавальера де Плен и их нравы ужасные; среди них находится некий португалец, которого ученики прозвали вечным отцом, настоящим новым графом Сен-Жерменом" ⁶²⁸. Заметка представляла собой удобный случай для клеветнического комментария, который аббат не преминул добавить: "Известно" что замок Эрменонвиль, принадлежащий господину Жерарде-ну, в десяти лье от Парижа, был логовом Иллюминатов. Известно также, что здесь, рядом с могилой Жан-Жака [Руссо], царило самое страшное распутство, под предлогом возвращения к природному состоянию. Знаменитый шарлатан граф Сен-Жермен руководил этим мистериями, он был их богом… Ничто не может сравниться с бесстыдством нравов, которые царили среди этой публики. Любая женщина, допущенная до мистерии, становилась общей. Ту, которую Сен-Жермен себе выбирал, называли девой. Она одна пользовалась преимуществом не быть пущенной по рукам этих истинных адамитов, пока Сен-Жермену не было угодно выбрать себе другую деву. Этот презренный шарлатан, более хитрый, чем Калиостро, сумел действительно убедить своих адептов в том, что он владел эликсиром бессмертия, что, тем не менее, претерпел несколько превращений в ходе своих перерождений, умирал до трех раз, но больше не умрет, и что со времен своего последнего перерождения прожил полторы тысячи лет" ⁶²⁹.

Как известно, правительственное расследование выяснило, что это неправда, о чем проведшее его официальное лицо засвидетельствовало: "Самое детальное расследование доказало, что эрменонвильское общество является добропорядочным союзом двух семей и нескольких друзей – все люди, заслуживающие уважения своим возрастом, своими заслугами и качествами ⁶³⁰. К тому же кружок в Эрменонвиле, которым руководили супруги Жерарден, озабочен был только мистико-научными задачами, в частности изучением электричества, "которое они рассматривали как аналог жизненной силы, а то и первопричиной органических существ или самой души" ⁶³¹. Утверждается, что среди присутствующих на этих собраниях были: "Кенэ де Сен-Жермен – внук экономиста Кенэ, сторонник Месмера – "все, кто его знали, могут утверждать, что никогда он не давал ни примеров, ни уроков распутства" ⁶³², и кавальер де Буффлер, который рассказывал, что "цель этих собраний была в том, чтобы научить участников разным качествам; на них главным образом участники, освещенные разумом, проявляли добродетель и чувствительность" ⁶³³.

В воспоминаниях преподобного Баррюэля мы находим другую, столь же фантастичную информацию о нашем герое: "Уже в 1781 г. был образован в Париже, на улице Сурдиэр, клуб всяких Иллюминатов… ⁶³⁴Знаменитый граф Сен-Жермен также проводил встречи в этой ложе". Какая ценность таких утверждений, если в это время граф Сен-Жермен находился в Эккернфёрде? То же самое можно сказать по поводу сведений об участии графа ⁶³⁵во втором конвенте Филалетов в апреле 1785 г, годом спустя его ухода из жизни.

Приписанное графу масонство объясняется, если вспомнить, что он назвался "князем Ракоци". Дело в том, что в начале XVIII в. немецкий государственный министр Карл-Аугуст Раготски был знаменит своим рвением как масон ⁶³⁶. Отметим поразительное сходство фамилий.

Отныне имеются все аспекты "легенды" – она может вступать и в историю.

Прежде чем показать, как она продолжалась с 1800 г. до наших дней, нам, думается, полезно изложить удивительную историю "учителя" – гадателя на картах Этейя, "последнего колдуна", как его назвал Ж.Б. Мийэ-Сен-Пьер ⁶³⁷.

Этейя (Etteilla) является видоизмененной фамилией француза Альет (Alliette), рожденного в Париже: "Я родился, – скажет он, – первого марта (между утренней зарей и восходом солнца) в тысяча семьсот тридцать восьмом году" ⁶³⁸. Еще в начале учебы он показал удивительные способности к математическим играм, к перестановкам цифр. После морального кризиса, который он объясняет следующим образом: "Я едва вышел из золотого возраста" как произнес нескромные обеты. Но истина покинула меня в ложной добродетели, и, в довершение ко всему, я ушел аг экзальтированных и пришел к поклонникам демона". Он предался магии, "совершал даже заклинания" ⁶³⁹.

В 1753 г. пятнадцатилетний Альет давал уроки арифметики, алгебры и геометрии. Считая, что прибыль от преподавания была невысокой, он решил подыскать себе другой источник доходов, предсказывая будущее на картах. Мысль об этом пришла к нему после того, как он сам обратился к гадалке, и некоторое время спустя он опубликовал первую работу – брошюру на восьми страницах под названием "Краткое изложение гадания на картах" ⁶⁴⁰, которая имела некоторый успех. После этой публикации "всячески искал возможность встретиться и познакомиться с людьми, лично обладающими волшебным даром предвидения, чтобы самому стать предсказателем" ⁶⁴¹. Начиная с этого времени, "истина призвала меня вновь, и наука, которую я узрел, привела меня к ней" ⁶⁴².

Не встретив в Париже тех светил, которых искал, он решил путешествовать для того, чтобы их найти. В этих целях Альет побывал в Руане, затем в Лориане и в Ламбалле. Здесь он познакомился с неким Алексеем, который дал ему письменные заметки об игре Таро, которую он называл "египетской игрой" ⁶⁴³. Для него это была настоящая революция, которую, однако, он утаил от публики.

Любознательность и жажда знаний повели его в 1759 г. в Дюнкерк, Берг и Лилль. Дорогой Альет читал все книги о гадательных науках, которые смог приобрести ⁶⁴⁴, и тем самым растратил все, что оставалось от своего состояния. "У себя в стране я нашел только сумасшедших и невежд и отправился искать Мудрецов в далекие страны" ⁶⁴⁵. В течение восьми лет, с 1759 по 1767 г., он посетил "Данию, Россию, Турцию, Германию, Венгрию, Испанию, Италию, Сардинию, Пьемонт" ⁶⁴⁶. Длинная и тяжелая дорога ничего ему не принесла: "Будучи путешественником бедным, днем, в любое время года, я страдал от непогоды, а ночью у меня не было даже приюта, где бы я мог отдохнуть. Бродя таким образом, я все растратил и ничего не приобрел" ⁶⁴⁷.

Альет вернулся во Францию через Марсель в 1768 г. ⁶⁴⁸, а в 1771-м он в Страсбурге и называет себя "астрофиластром" ⁶⁴⁹. Вернувшись в Париж, он снова дает уроки алгебры и консультации по гаданию на картах. Именно в это время он меняет свою фамилию на Этейя и публикует друг за другом "Этейя, или Единственный верный способ гадать на картах" ⁶⁵⁰, и странную работу "Таинственный Зодиак" ⁶⁵¹. В 1778 г. он предпринял последнее путешествие, на этот раз во Франкфурт-на-Майне ⁶⁵².

Он окончательно обосновался в Париже и с 1783 по 1785 г. публикует свою главную работу "О том, как воссоздавать себя с помощью карт, названных Таро", в девяти тетрадях, настоящее, подвергшееся цензуре, название которой было "Египетское гадание на картах или Таро" ⁶⁵³.

Когда в 1784 г. газеты объявляют о смерти Сен-Жермена, Этейя открыто заявил, что это ложное сообщение и объяснил, что под одним именем жили два человека: "тот, которого он называет своим дорогим учителем, настоящим живым графом, и граф Уэлдон, которого звали также и де Сен-Жерменом и который умер, пользуясь славой отличного химика, но не алхимика". К сожалению, Этейя ничего не сообщает о другом Сен-Жермене, кроме того, что тот является "его прямым учителем вот уже более двадцати лет" и что, "если он не намного больше сообщает в письменном виде, нежели при непосредственном общении, он все равно объясняет все гораздо яснее любого другого" ⁶⁵⁴. Согласно Этейя, второй "господин де Сен-Жермен, будучи магом-герметистом, стал каббалистом", то есть "он сочетал в себе превосходное знание духа трех гуманитарных наук" ⁶⁵⁵и был настоящим и единственным автором Филалета – "Вход в закрытый дворец короля" ⁶⁵⁶. Последнее утверждение Этейя удивительное, зная, что эта работа была написана в 1645 г.

В следующем обращении Этейя выражает свое почтение учителю: "О друг Креста и Розы, ученый и мудрый Сен-Жермен, которому скоро 65 столетий, Вы, кто поручал мне начальное образование одной Вашей родственницы, внимите моей просьбе и помогите просвещать моих достопочтенных современников Вашими мудрыми советами!" ⁶⁵⁷

Когда усомнились в его утверждении о том, что граф Сен-Жермен, учеником которого он себя считал, жив, Этейя ехидно заметил следующее: "Когда я сказал 1 января 1784 г. в письме господину Курту де Гебелэну, что мой учитель будет в Париже 20 и 21 июля, то говорили: "Он же умер"; когда журналист сообщил, что он только что умер, поговаривали: "Значит, тогда он был жив!" Да, он был жив, он и сейчас жив, и будет в Париже в 1787-м или 1788 г. – самое позднее" ⁶⁵⁸. В подтверждение сказанного он говорит, что "22 июля 1784 г. лично обедал с господином Сен-Жерменом – настоящим адептом, а не с химиком, который, может быть, и умер. Живой же Сен-Жермен в настоящее время [то есть в 1785 г.] находится в Америке" ⁶⁵⁹.

Этейя больше не видел своего учителя, однако в 1790 г. он сообщает, что "алхимик, настоящий граф Сен-Жермен, ныне жив и здравствует" ⁶⁶⁰.

Что касается нашего гадателя на картах, он побывал в Лионе в самом начале 1789 г. и открыл 1 июля 1790 г. в Париже публичную бесплатную школу магии ⁶⁶¹. Стены французской столицы были покрыты огромными плакатами с объявлением этих курсов ⁶⁶², и у него было достаточно последователей, чтобы жить безбедно.

Он умер 12 декабря 1791 г. ⁶⁶³. Добавим лишь, что слава его в качестве цирюльника происходит от того, что он одно время, около 1790 г., жил на улице Шантр на четвертом этаже в доме парикмахера ⁶⁶⁴.

Перейдем теперь к другой проблеме, на этот раз библиографического свойства.

Если граф Сен-Жермен действительно является автором некоторого количества музыкальных произведений, которые были опубликованы, и рукописи о музыкальной технике, то нет уверенности в том, что он действительно является автором следующих, приписанных ему и восходящих, вероятно, к началу XVIII века, рукописей.

Первая рукопись называется "Священная Магия, явленная Мои[с] ею, найденная в египетском монументе, и бережно сохраненная в Азии под девизом крылатого дракона" ⁶⁶⁵. Данная рукопись составлена из знаков тайнописи, заключенных в треугольниках, и проиллюстрирована пятью кабаллистическими фигурами. Это ритуал церемониальной магии, дающий указания о том, как "сотворить три чуда": 1. Найти предметы, потерянные в морях со времен переустройства мира. 2. Обнаружить в недрах земли залежи алмазов, золота и серебра. 3. Продлить жизнь за столетие, сохраняя силу и здоровье. Затем обсуждаются манипуляции и экзорцизмы, способы вызывания духов, откровения. На втором титульном листе находится следующее указание, в треугольнике над крылатым драконом: "ex dono sapientissimi comitis Saint-Germain qui orbem terrarum percucurit" ("дана премудрым графом Сен-Жерменом, который объездил весь мир"). Такая дарственная надпись никак не гарантирует авторство Сен-Жермена, даже если иные утверждают, что данная работа является трудом "графа де Сен-Жермена, учителя Калиостро в масонстве" ⁶⁶⁶.

Вторая рукопись называется "Просвещенная тринософия" и, согласно сноске на втором титульном листе, является "единственной в мире копией" этой работы, "которую граф Сен-Жермен уничтожил собственноручно в ходе одного из своих путешествий" ⁶⁶⁷. Сноска подписана "Ж. Б.С. Филотом – автором нескольких работ". По нашему мнению, это не настоящая фамилия того, кто написал это замечание – скорее здесь идет речь о псевдониме ⁶⁶⁸. Сама рукопись представляет собой книгу по каббалистической алхимии. В ней, в большом количестве, – записи на древнееврейском языке, слова, напоминающие арабские или даже санскрит, иероглифы, даже имитации клинописи. Вся символика книги выдержана в египетском стиле, как это было модно тогда ⁶⁶⁹. "Верный синтетическому методу, использованному своими предшественниками, автор опирается на библейский текст о сотворении Космоса для того, чтобы объяснить принципы науки согласно традиции каббалистов" ⁶⁷⁰. Многочисленные символы украшенного титула работы представляют краткое изложение герметической науки. Говорят, что данная рукопись была найдена в замке Сан-Анжело, в Риме, среди бумаг Калиостро (который был здесь заключенный) ⁶⁷¹, солдатами Массена ⁶⁷². После смерти маршала, рукопись была приобретена третьим лицом, и затем подарена библиотеке города Труа ⁶⁷³.

Вернемся теперь к легенде и посмотрим, что же с ней делали писатели, сторонники или противники графа Сен-Жермена.

Депутат Генеральных Штатов Жан-Жозеф Мунье сообщает, что "Сен-Жермен ходил по масонским ложам, торгуя бессмертностью, рассказывая, что он делал за несколько веков до этого. Он любил поражать людей удивительными рассказами, выдать себя за экстраординарного человека, обманывать тех. кто требовал от него чудеса" ⁶⁷⁴.

Согласно известному масону Буало, граф Сен-Жермен является одним из главарей берлинских Иллюминатов, вместе со Шрепфером и Калиостро. Эти трое ищут дураков, а не учеников ⁶⁷⁵.

Вот мнение известного масона Ф. Таставэна: "Знаменитый Сен-Жермен, иллюминат, организовал переворот 1762 г., в результате которого император Петр III лишился сначала престола, затем жизни" ⁶⁷⁶.

Госпожа Ленорман – известная гадалка времен Наполеона I – писала следующее: "Некоторые каббалисты утверждают, что знаменитый граф Сен-Жермен еще жив. Адепты этой герметической науки утверждают со всей серьезностью и убежденностью, что великий алхимик делает золото каждый день, проводит дни приятнейшим образом, путешествует то в одну страну, то в другую. У него нет определенного дома. Вселенная ему родина. Он посещает своих старых знакомых в виде подростка…". В сноске она добавляет: "Кабинет графа Сен-Жермена содержал самые редкие и странные вещи. Так же, как и Сократ, у него был домашний гений, а, по словам его воодушевленных сторонников, он должен родиться семь раз" ⁶⁷⁷.

Литератор Ж.Ф. Барьер заявляет со своей стороны: "Так же, как и все подобные ему шарлатаны, Сен-Жермен окружал себя наигранным величием и еще более обманчивым наукообразием. Фантасмагория ему служила как можно лучше. Оптическими эффектами он вызывал требуемых духов, которых почти всегда узнавали, и много людей свидетельствовало о его сношениях с потусторонним миром. Ту же роль он играл и в Лондоне, и в Венеции, и в Голландии, но всегда жалел о Париже, где его фокусы принимались с энтузиазмом" ⁶⁷⁸.

В своих мемуарах циник Казанова утверждает, будто "Сен-Жермен был мастером подчинять себе всех женщин. Ибо, давая им румяна и косметику, делающую их красивее, он обещал не омолодить их, – нет, он сознавал, что это ему не под силу, – а сохранить их в том состоянии, в котором они были на момент их встречи, посредством водички, якобы очень дорогостоящей, которую он им тем не менее дарил" ⁶⁷⁹.

Странное утверждение, первое в своем роде, мы нашли в работе, написанной под псевдонимом А. Ердан: "Достойные доверия люди говорили мне, что они слышали от Коссэна, будто он является воплощением Сен-Жермена" ⁶⁸⁰.

Менее экстравагантна мысль, высказанная писателем А.С. Пушкиным в одной из своих наилучших повестей – "Пиковая дама", – о том, что Сен-Жермен владел всего лишь секретом выигрыша в картах ⁶⁸¹".

То, что можно было бы назвать "шедевром" гадательного искусства Сен-Жермена, было сотворено из ничего писателем, который один из первых написал апокрифические воспоминания, а именно – барон Этьен-Леон де Ламот-Лангон. После написания так называемых приключений "Графа Сен-Жермена и Госпожи де Помпадур" "романист" продолжил в книге "Воспоминания графини д’Адемар о Марии-Антуанетте" ⁶⁸², где можно прочитать "отредактированные" выдержки из "Хроники слухового окна", из "Воспоминаний" Казановы, госпожи де Оссет и пр. ⁶⁸³. Сначала, желая завоевать доверие читателя, Ламот-Лангон обрушивается на своего собрата по перу Кузена де Куршан – автора ложных "Воспоминаний маркизы де Креки" ⁶⁸⁴; Ламот-Лангон пишет от имени графини д’Адемар: "Я не согласна с госпожой де Креки о графе Сен-Жермене: она делает из него глупого шарлатана, мне же он показался хитрым и остроумным. Как разнятся наши суждения об одном и том же человеке! И это при том, что мы обе видели его" ⁶⁸⁵. Далее мы читаем: "По правде сказать, я была все же ближе к нему, чем она. Он оставил мне странную рукопись, которую я, может быть, когда-нибудь опубликую, если события этому не воспрепятствуют" ⁶⁸⁶. Вспомнив, видимо, что Кузен де Куршан опубликовал в "Воспоминаниях маркизы де Креки" предполагаемые выдержки из неопубликованных воспоминаний Калиостро, Ламот-Лангон не захотел оставаться в долгу ⁶⁸⁷.

"Шедевр" состоит из двух частей. Первый эпизод имеет место в районе 1775 г., сначала в Париже, в особняке графини д’Адемар ⁶⁸⁸. Графиня одна дома, ее муж уехал к родственникам на юг Франции: "Дело было в воскресенье, в восемь часов утра". Прибыл граф Сен-Жермен и назвался графом де Сен-Ноэль ⁶⁸⁸.

"Появился граф. Он мне показался свежим, здоровым и даже помолодевшим. В свою очередь, он сделал мне комплимент, но я сомневаюсь, что он был настолько же искренним, насколько и я.

Я напомнила ему, что в лице покойного короля он потерял друга и покровителя.

– Я вдвойне сожалею об этой потере, за себя и за Францию.

– Страна с Вами не согласится, она ждет много хорошего от нового короля.

– Она ошибается: царствование будет трагичным.

– Что же Вы говорите? – сказала я. понижая голос и озираясь.

– Правду… Гигантский заговор образовывается, у него пока нет видимого главаря, но скоро он появится. Они стремятся к тому, чтобы разрушить все существующее и построить заново на других основаниях. В опасности и королевская семья, и духовенство, и аристократия, и судьи. Однако пока еще можно раскрыть заговор. Позже – это будет невозможно сделать ⁶⁹⁰.

– Где же вы все это увидели? Во сне ли, или наяву?

– Отчасти благодаря собственным ушам, отчасти путем откровения. Повторяю, король Франции должен торопиться, время терять нельзя.

– Нужно попросить аудиенцию у господина де Морепа, сообщить ему ваши опасения, ибо он все может, ему король доверяет во всем.

– Он все может, я знаю, но не спасти Францию. Вернее, именно он и ускорит ее падение. Этот человек губит вас.

– Сказанного Вами достаточно, чтобы посадить Вас в Бастилию до конца дней Ваших.

– Я так говорю только тем друзьям, в которых я уверен.

– Добивайтесь все равно встречи с господином де Морепа, если он и неудачлив, у него самые благие намерения.

– Он откажется воспринимать очевидное, к тому же он меня ненавидит. Неужели Вы не помните тех глупых стишков, которые стоили ему изгнания? Маркиза де Помпадур узнала, что именно Морепа их написал, а он стал утверждать, что я у него украл оригинал и передал его этой гордой владычице ⁶⁹¹. За публикацией стишков воспоследовало его изгнание, и с тех пор он включил меня среди тех, которым собирается мстить. Он мне никогда не простит. Тем не менее я Вам предлагаю следующее: говорите обо мне королеве, о тех услугах, которые я оказал правительству, выполняя его поручения при различных дворах Европы ⁶⁹². Если ее высочество согласится принять меня, я ей открою то, что знаю. Тогда она решит, стоит ли мне встретиться с королем, без посредничества господина де Морепа – это мое непреложное условие.

Я внимательно слушала господина де Сен-Жермена и поняла, какие неприятности меня ждали, если впутаюсь в это дело. С другой стороны, я знала, насколько граф был в курсе европейской политики, и боялась, что упущу шанс послужить своей стране и королю. Догадавшись о моем замешательстве, граф Сен-Жермен сказал:

– Подумайте о моем предложении. Я в Париже инкогнито. Не говорите обо мне никому. Я буду ждать Вашей) ответа ровно в одиннадцать часов завтра в церкви Якобинцев на улице Сент-Оноре.

– Я бы предпочла видется с Вами у себя.

– С удовольствием, тогда до завтра.

И он ушел. Весь день я думала об этой встрече, напоминающей видение, и об угрожающих словах Сен-Жермена. Неужели мы приближались к разрушению общества, неужели нынешнее царствование, начатое под счастливым предзнаменованием, было чревато грозой! После долгих раздумий, я решила представить господина де Сен-Жермена королеве, если она на это согласится. Он пришел на нашу встречу вовремя и был рад моему решению. Я спросила, собирается ли он обосноваться в Париже, но он ответил, что его планы ему более не позволяют жить во Франции: "Пройдет целый век, – сказал он, – раньше, чем я появлюсь здесь вновь".

В тот же день госпожа д’Адемар съездила в Версаль, встретилась с королевой и рассказала ей то, что граф ей сообщил. Королева дала свое согласие на встречу, но при одном условии: "Я разрешаю привести его завтра в Версаль, переодетым в ливрею Ваших слуг. Он будет ждать в Вашем апартаменте, и как только я смогу его принять, я вас обоих вызову. Я послушаю его в Вашем присутствии – это мое непреложное условие".

"Господин де Сен-Жермен ждал меня у дверей. Как только он меня увидел, остановил мой экипаж, присоединился ко мне, и мы вернулись вместе ко мне в особняк. Он присутствовал на ужине, но, по своему обыкновению, ничего не ел. Затем предложил съездить обратно в Версаль: он будет спать в гостинице и присоединится ко мне завтра утром. Я согласилась, ибо стремилась ничего не упустить для благоприятного завершения дела.

Мы ждали у меня, в небольшом доме, который в Версале называется апартаменты, когда паж королевы пришел от ее имени за вторым томом книги, который она мне поручала привести из Парижа. Это был условный сигнал. Я передала пажу том какого-то новомодного романа и, как только он ушел, последовала за ним в сопровождении своего "лакея". Мы вошли через кабинет. Госпожа де Мизери повела нас в отдельную комнату, где ждала королева. Она встала с великодушной вежливостью.

– Господин граф, Версаль Вам знаком, не так ли?

– В течение двадцати лет я был близко знаком с покойным королем ⁶⁹³. Он слушал меня с благосклонностью. Несколько раз он воспользовался моими талантами, и сдается, что он не пожалел об оказанном мне доверии.

– Вы просили госпожу д’Адемар привести Вас ко мне, она мне очень дорога, и я не сомневаюсь, что Ваши слова достойны внимания.

– Пусть мудрость королевы оценит то, что я сейчас скажу, – начал граф торжественно. – Партия энциклопедистов хочет власть, чего она достигнет только при полном унижении духовенства, а это произойдет лишь при переустройстве королевской власти. Эта партия в поисках поддержки среди королевской семьи приглядела герцога Шартра. Эти люди воспользуются им, а затем предадут; когда он перестанет быть нужным. Ему пообещают корону, но лишь эшафот будет ему троном. Сколько зверств, сколько преступлений будут иметь место до этого справедливого дня! Законы не будут более защитой добропорядочных людей, не будут более пугать преступников. Последние захватят власть в свои обагренные кровью руки, они уничтожат католическую веру, аристократию, магистратуру…

– Таким образом, – с нетерпением вставила королева, – останется только королевская власть…

– И ее не будет!.. Будет кровожадная республика" скипетром которой будет служить топор палача.

При этих слов я не сдержалась и решилась прервать графа в присутствии королевы:

– Сударь, что же Вы говорите, опомнитесь. Вы же разговариваете с самой королевой!

– В самом деле, я не привыкла слушать подобные веши, – добавила взволнованная Мария-Антуанетта.

– Смелость мне придает только лишь серьезность положения, – сказал Сен-Жермен холодно. – Я сюда пришел не для того, чтобы выказывать Вашему Величеству мое почтение – Вам это, должно быть, надоело, – а для того, чтобы показать Вам, какие опасности подстерегают корону, если ничего не будет предпринято в самом скором времени.

– Как Вы, однако, прямы, – сердито сказала королева.

– Я в отчаянии от того, что неприятен Вам. Но сказать могу лишь правду.

– Говорят, что иногда правда выглядит неправдоподобно.

– Согласен с Вами, именно так. Позвольте напомнить Вашему Величеству о том, как Кассандра предсказала падение Трои и никто ей не поверил. Пройдут еще несколько лет обманчивого благополучия, затем отовсюду по всей стране появятся жаждущие мести, власти, денег люди, которые перевернут все на своем пути. Они найдут опору среди взбунтовавшейся толпы и некоторых вельмож, у всех закружится голова. Прогремит гражданская война, с ужасным шлейфом убийств, грабежей, изгнаний. Тогда пожалеют люди, что меня не послушались. Может быть, ко мне обратятся – но будет слишком поздно, гроза все унесет.

– Признаюсь, Ваши слова меня все больше удивляют, и если бы я не знала, что покойный король имел к Вам дружественные чувства… Вы хотели говорить с королем?

– Да, Ваше Высочество.

– Без посредничества господина де Морепа?

– Да, он – мой враг ⁶⁹⁴. К тому же я рассматриваю его среди тех, кто поведет страну на грань гибели, не со злым умыслом, а в силу свей некомпетентности.

– Вы строго судите о человеке, которого толпа поддерживает.

– Он больше, чем премьер-министр, и поэтому окружен льстецами.

– Если Вы исключаете его из ваших сношений с королем, боюсь, что Вам не удастся дойти до его Высочества, ибо король ничего не решает без своего советника.

– Я нахожусь в распоряжении Ваших Высочеств столько, сколько Вам будет угодно. Но, не будучи Вашим поданным, любое послушание с моей стороны – лишь доказательство моей доброй воли.

К тому времени королева уже не была в состоянии долго обсуждать серьезные материи, поэтому она спросила графа, где он родился.

– В Иерусалиме.

– Как давно?

– Пусть Ваше Величество простит мне небольшое, широко разделенное суеверие: я не называю своего возраста, ибо это приносит несчастье.

– Что до меня, "Королевский Альманах" не позволяет мне кокетничать. Прощайте. Вам сообщат волю короля.

Это означало конец аудиенции. Мы вышли. По дороге ко мне граф сказал:

– Позвольте и с Вами проститься, я Вас покидаю, и надолго – я не собираюсь пробыть больше четырех дней во Франции.

– Что же побудило Вас так быстро уехать?

– Королева расскажет королю то, что я ей сейчас сказал. Людовик XVI, в свою очередь, передаст это господину де Морепа, и тот выдаст ордер на мой арест, лейтенанту полиции будет велено исполнить его. Я знаю, как это бывает, и вовсе не жажду оказаться в Бастилии.

– Какая Вам разница? Вы оттуда выйдете через замочную скважину.

– Предпочитаю не прибегать к чуду. Прощайте.

– А если король Вас пригласит?

– Я вернусь.

– Как Вы узнаете?

– У меня есть средство, не беспокойтесь об этом.

– А пока я буду скомпрометирована.

– Нет. Прощайте.

Он уехал, как только снял ливрею".

Спустя два часа госпожу д’Адемар вызвали к королю. Там же была и королева, слегка смущена. Король же улыбался. Он сказал господину де Морепа, что встреча состоится, если тот согласен. Успокоившись, госпожа д’Адемар возвратилась к себе. Прошло еще два часа, и к ней постучался господин де Морепа. Завязался разговор, и в это время открылась дверь – граф Сен-Жермен вошел, подошел к Морепа со словами: "Король призвал вас к себе для того, чтобы Вы дали ему хорошие советы, а Вы печетесь только о своем авторитете. Противясь тому, чтобы я встретился с королем, Вы губите монархию, ибо я могу посвятить Франции лишь ограниченное время, и когда оно истечет, я смогу вернуться сюда лишь спустя три поколения. Я сказал королеве все, что мне было дозволено сказать, королю же я сказал бы больше. Жаль, что Вы встали между Его Величеством и мной. Мне не в чем будет себя упрекать, когда ужасная анархия обрушится на Францию. Вам не суждено увидеть эти несчастья, но достаточно для памяти о Вас то, что Вы их подготовили… Не ждите от потомков уважения – Вы были легкомысленным и неспособным министром, и Вас отнесут к тем, кто губит империи".

Высказав все это, граф Сен-Жермен повернулся к двери, закрыл ее и исчез.

Господин де Морепа был минут десять в шоке, затем вновь овладел собой и, обращаясь к госпоже д’Адемар. сказал:

"Однако, каков наглец! Я сейчас кое-кому его отрекомендую".

Он позвал своих людей, распорядился схватить графа, но его и след простыл ⁶⁹⁵.

Второй эпизод "шедевра" имеет место спустя лет десять, в 1789 г. На этот раз нет предела чудесам "предсказательного" искусства графа. Ничего не забыто из того, что должно происходить в ближайшие сорок лет. Ретроспективность изложения и точность деталей и выдают вымысел.

Мы видим, как госпожа д’Адемар возвращается домой после гостей. Ей передают записку следующего содержания.

"Графиня, все пропало, солнце сегодня в последний раз зайдет при монархии, завтра уже ее не станет, будет хаос, анархия. Вы знаете, что я все предпринимал для того, чтобы повлиять на ход событий, но меня отвергли, сейчас слишком поздно. Я попытался познакомиться с работой Калиостро – это творение дьявола ⁶⁹⁶: берегитесь, и я буду Вас охранять. Будьте осторожной, и Вы будете жить после того, как буря все разрушит. Я борюсь с желанием увидеть Вас – о чем нам говорить? Вы станете просить меня сделать невозможное: ни для короля, ни для королевы я не могу ничего сделать, даже для герцога Орлеанского, который завтра будет торжествовать, но разом пройдет Капитолийский холм и окажется у Тарпейской скалы. Однако если Вам очень хочется встретиться с давним другом, приходите в восемь часов на службу в церкви Реколле, зайдите во вторую часовню справа.

С уважением к Вам….

граф Сен-Жермен".

"Прочитав это имя, которое я уже угадывала, я вскрикнула. Неужели он жив, ведь еще в 1784 г объявили о его кончине, и с тех пор ничего о нем не было слышно, и вот он появляется, и именно сейчас. Зачем же он приехал во Францию, неужели ему не суждено было умереть? Ведь я знавала стариков, утверждавших, что еще в начале века ему можно было дать сорок-пятьдесят лет.

Было уже около часа ночи, когда я читала это письмо. Встречу он мне назначил рано утром, и я легла. Спала мало, меня мучили ужасные сны, где увидела, сама не понимая этого, наше страшное будущее. К утру я встала еще более усталой, чем накануне, заказала у первого камердинера очень крепкий кофе, испила две чашечки, которые вернули мне силы. В полвосьмого я вызвала портшез и последовала в церковь Реколле в сопровождении верного слуги Лароша.

Церковь была пустая, Лароша я оставила на часах и зашла в нужную часовню. Едва я успела сосредоточиться в молитве, как появился человек. Это был он, собственной персоной. Лицо его было таким же, что и в 1760 г., тогда как на моем были морщины и прочие следы старости. Я была поражена. Он же мне улыбнулся, подошел, взял мою руку и галантно поцеловал ее; я была столь удивлена, что не остановила его, несмотря на святость этого места.