Текст книги "Это ты во всем виновата! (ЛП)"
Автор книги: Пол Рудник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Несколько месяцев назад, – начала рассказ Мэри Стрэффордс, – мы получили письмо от родителей Софи Шулер.
Родители Софи поднялись на сцену, а я попыталась сдержать слезы, потому что боялась, что потом просто не смогу их остановить. Шулеры выглядели как обычные родители на школьном выпускном или шоу талантов – отец снимает видео, мать дает ему советы. Но в то же время они выглядели совершенно измочаленными, словно лишь делающими усилие, чтобы казаться радостными. Я задумалась о том, как бы вели себя мои родители, если бы один из нас заболел, и пришла к выводу, что, скорее всего, они выглядели бы в точности, как Шулеры.
– Три года назад Софи первый раз положили в больницу для взятия биопсии, – сказала Барбара, мама Софи. – Она была очень храброй, но очень испуганной. Единственное, что могло хоть немного улучшить ее состояние, – новенький экземпляр второй книги из серии «Войны ангела».
– Когда два года спустя ей пришлось вернуться в больницу для повторного курса химиотерапии, – продолжил Дейв, отец Софи, – мы специально проследили, чтобы у нее была третья книга из серии. К тому времени она превратилась в нашу собственную маленькую Линнею, сражающуюся со своим собственным Сумеречным Крипером.
– Когда Софи услышала, что ее самая любимая актриса, Хеллер Харриган, будет играть Линнею в фильме «Войны ангела», – подхватила Барбара, – она была так счастлива, что на несколько минут совершенно забыла о трубках, уколах, выпавших волосах и обо всем остальном. Еще когда Софи проходила свои самые первые этапы лечения в кабинете химиотерапии в «Бостон Дженерал», она, сидя в огромном кресле с капельницей в руке, запоем пересматривала «Анну Банану» на своем айпаде. Так что, в каком-то смысле, думаю, можно сказать, что Хеллер Харриган помогла сохранить Софи жизнь.
Когда мама Софи произнесла это, сначала я подумала о том, насколько это прекрасно, но потом с сочувствием взглянула на Хеллер – все, что говорили родители Софи, накладывало на нее столько ответственности!
– Несколько месяцев назад, – рассказывал отец Софи, – когда дела обстояли уже не так хорошо, Софи мне сказала, и я цитирую ее слова, она сказала, что худшим в ее смерти будет то, что она никогда не увидит Хеллер Харриган в фильме «Войны ангела». Состояние Софи стабилизировалось, по крайней мере, на настоящий момент, и благодаря всем феноменальным сотрудникам фонда «Загадай Желание» и в особенности благодаря Хеллер Харриган, сегодняшний день будет очень особенным.
– Хеллер Харриган, – произнесла Барбара, – я хочу, чтобы ты встретила нашу любимую дочь и своего главного фаната, мисс Софи Шулер.
Уайатт стиснул мою руку, за что я была ему благодарна, потому что в течение всей первой части церемонии я находилась в отчаянии из-за того, что стул, на котором я сидела, был сделан не из дерева, а из какого-то металла, с виниловым сиденьем с мягкой обивкой. Так как со мной рядом не было ничего деревянного, обо что я могла бы постучать, мой мозг начал лихорадочно, но безуспешно придумывать, как найти выход из этой ситуации. Тут я заметила на сцене сбоку деревянный стол, на котором были расставлены книги серии «Войны ангела» и фигурки персонажей, и мой мозг принял решение: если я мысленно представлю, что постучу по этому столу три раза, тогда никто не заболеет, Хеллер не навредит Софи и все пройдет хорошо. И если вам кажется, что так думать равносильно сумасшествию, то это совсем не так. Представить, что я стучу по тому столу было единственным способом, который помог мне не сойти с ума.
Все встали и начали аплодировать, и Софи Шулер вышла на сцену. Она выглядела младше своих тринадцати лет и, не знаю, почему меня это удивило, но она была немного пухленькой. Я всегда предполагала, что кто-нибудь настолько больной будет худым и хрупким, но Софи выглядела настоящей здоровячкой, с розовыми круглыми щеками и какой-то сплющенной рыбацкой кепкой на лысой голове. Девочка выглядела невероятно счастливой и ужасно нервничающей, что, по моим наблюдениям, было обычным делом для фанатов Хеллер – как будто они не могли дождаться встречи с Хеллер, но одновременно были на грани того, чтобы расплакаться или убежать в поисках туалета.
– Здравствуй, Софи, – сказала Хеллер, раскрывая руки для объятий. Пока Хеллер и Софи обнимались, я глядела на деревянную столешницу, хотя сейчас мой мозг убеждал меня, что я не могу больше ее использовать, потому что она становится слишком знакомой, а значит, бесполезной. Мои глаза заметались по всей комнате и остановились на паре двойных деревянных дверей, которые, я надеюсь, были деревянными, а не только покрашенными под дерево.
– Так здорово с тобой познакомиться, – сказала Хеллер Софи, все еще обнимая девочку. – Мы все невероятно рады, что ты здесь.
Хеллер хорошо справлялась. Она мне объяснила, что, встречаясь с больными детьми, она натренировалась никогда не спрашивать, как у них дела, потому что это поставит ребенка в неудобное положение. «Ну, то есть, что тебе должен ответить этот ребенок? – говорила мне Хеллер. – Я нуждаюсь в трансплантации сердца, только мне никак не могут найти донора, но помимо этого я свеж как огуречик?»
Хеллер протянула Софи микрофон, который девочка зажала в руках, а затем повернулась лицом к толпе. Она несколько раз пыталась заговорить, но никак не могла справиться с нервами и волнением.
– Привет, – наконец проговорила Софи. В ответ зрители засмеялись и зааплодировали, а девочка улыбнулась и кивнула. Все собравшиеся сопереживали Софи.
– Я просто хочу поблагодарить фонд «Загадай желание» за все это, – продолжила Софи, сначала почти шепотом, а потом, когда Хеллер одобряюще приобняла ее, все громче и увереннее. – Я хочу поблагодарить своих родителей, которые приехали со мной сюда из Массачусетса, и хочу сказать Саре Смайлбороу, что ее книги – самые лучшие, я говорю серьезно, и все, кто читал «Войны ангела» – то есть, видимо, все на планете – знают, что это правда.
Все зааплодировали, в том числе и Сара Смайлбороу, с благодарностью глядя на Софи. Я заметила, что Сара улыбалась и плакала одновременно, как и большинство людей в зале. Это позволило мне немного расслабиться и прекратить поиск деревянных поверхностей, по которым можно постучать – потому что когда у меня возникает какая-нибудь сильная эмоция, она может вытеснить тревогу.
– Самое же главное, – продолжила Софи, – мне нужно сказать одну вещь. Сегодняшний день стал лучшим днем всей моей жизни благодаря одному человеку.
Голос Софи вновь опустился до шепота, но потом вдруг раздался ее крик – нечто среднее между гудком поезда, леденящим кровь воплем и гулом тысяч чирлидеров, перепивших диетической соды:
– И это ХЕЛЛЕР ХАРРИГАН!!!
***
– Боже мой, – выдохнула Хеллер пять минут спустя в своем номере отеля, после того как мистер Маркопулос подарил Софи и сотрудникам фонда «Загадай желание» огромный двухметровый чек на сто тысяч долларов, а все эти белые и золотые шарики были освобождены от сетки, удерживающей их у потолка, и церемония закончилась. – Это был сюр, даже по сравнению со вчерашним. Представьте, я даже никак не могла толком осознать, что происходит – Софи, жареные крылышки «Войн ангела», куча этих шариков. Будто Софи участвовала в президентской гонке, а потом выиграла в газетной лотерее и «Танцах со звездами».
– Софи такая милая, – сказала я. – Я рыдала не переставая. Она самая милая девочка из всех, кого я встречала.
– Из-за этого я чувствую себя бесполезной.
– Но это неправда! Софи тебя боготворит!
– Может, ей не следует этого делать. Я – всего лишь смешное голливудское ничтожество. Была бы я врачом, медсестрой или, может, занималась исследовательской работой или чем-нибудь, что реально могло бы ей помочь...
Тут в дверь постучали, и в номер вошла Софи. Что-то в ней было не так. Она не плакала и не дрожала, хоть и находилась рядом со своим идолом. Она взглянула на Хеллер, а потом на меня, будто оценивая нас. Она скинула свою кепку, и, хотя на большей части ее головы не было волос, прямо посередине ее блестящего черепа торчал самурайский хохолок, перевязанный резинкой.
– Что ж, сучки, – произнесла Софи. – Начнем веселье?
Глава 25
Софи?
Мы с Хеллер переглянулись и в недоумении уставились на Софи.
– Что? – переспросила Хеллер.
– Тише, тише. – Софи попыталась успокоиться, а затем повернулась ко мне. – Ты кузина, правильно? Катрин?
– Кейтлин, – поправила я. – Катрин – это моя сестра.
– Да без разницы, – бросила Софи, глядя на меня как на дебилку, что, думаю, было вполне резонно.
– Софи? – попыталась еще раз Хеллер.
– Какая прелесть! – воскликнула Софи, оглядывая номер. – Масштаб! Пять звезд! Просто гигантский! Уа-а-ах! Тише-тише-тише. – Она взяла себя в руки, наконец угомонившись. – Во-первых, я огромная фанатка, я обожаю «Войны ангела» и Анну Банану – ЙОУ! И – спокойней, спокойней – у меня действительно острый лимфобластный лейкоз, то есть мой коэффициент выживаемости – пятьдесят семь процентов. И это супер, вот только в моем случае – полтора года после первого курса и вот он, вернулся. Ой-ой! Приветик тебе, лейкоз! Так что мне типа пришлось пройти второй курс более сильной химии и сейчас – ю-ху! – у меня снова ремиссия, а мои доктора, которых я обожаю, обнимаю и целую – чмок-чмок-чмок – говорят – и вот какую формулировку они используют – говорят, что «надежда есть», так что ура-ура мне! Обожаю сотрудников «Загадай желание», и родителей, и того чувака, который вручил мне этот огромный толстенький чек и который, как я догадываюсь, владеет всем миром. Но я здесь не поэтому. Нет, мэм! Я здесь для того, чтобы провести весь день с… о, боже мой, не могу поверить, я же смотрю прямо на тебя, дайте мне пощечину, ущипните меня, заставьте меня кричать – А-А-А-А-А!!!! – Хеллер чертовой Харриган, которую я, черт возьми, обожаю, и, знаю, я не должна чертыхаться, но, во-первых, я ребенок с раком, так что могу говорить то, что, черт возьми, хочу, и во-вторых, иногда мне просто нравится материться, потому что тогда я начинаю себя чувствовать прямо как, БЛЯДЬ, ХЕЛЛЕР ХАРРИГАН!!! Ведь, насколько мне известно, ты не просто Анна Банана и Линнея, хотя уже одно это превращает тебя в, эм, простите, главную межгалактическую чудо-богиню всех времен, то есть БЛИН, ВЫ СЕРЬЕЗНО? – но ведь ты еще и прошла через кучу самого гадостного дерьма в своей жизни и, тем не менее, ты любой голливудской цаце задницу надерешь! Вот почему ты мне поможешь! Да! Ура! БУ-УМ!
Софи схватила подушку с дивана и ударила ею себя по голове. Мы с Хеллер в шоке переглянулись. Впервые в жизни самым безумным человеком в комнате оказалась не Хеллер.
– Э-э-э, хорошо, Софи… – начала было Хеллер.
– Нет! – крикнула Софи. – Вот только не надо. Плиз-плиз-плиз, прошу, не надо со мной разговаривать как с ребенком, ты ведь не так уж сильно меня старше? – Софи повернулась ко мне. – Вот кто у нас старушка, да?
– Что? – возмутилась я. – Я не старая! Я на два месяца младше Хеллер!
– Правда? – удивилась Софи. – Ну, может, это из-за твоей одежды или волос. Я сначала подумала, что ты мать Хеллер, ну или ее чудная тетка или что-то в этом роде.
– Это не совсем так, – ответила Хеллер. – Кейти скорее как моя чудная бабушка, которая никогда не выходит из дома, потому что прячется от инопланетян? и к тому же ей надо кормить своего воображаемого кота.
– ХЕЛЛЕР!
–Класс! – одобрила Софи, и они с Хеллер дали друг другу пять.
– Ничего не класс! – возмутилась я.
– Извини, мне правда очень жаль. Может, ты тоже болеешь, ну, например, той болезнью, из-за которой маленькие дети выглядят как столетние старички, все может быть, – сказала Софи. – Прошу прощения! Иногда я становлюсь очень странной и несу всякую фигню. Я знаю, что сегодняшний день я должна провести с Хеллер, сопровождать ее, пока она будет давать интервью, сниматься в фотосессиях, выступать с речами поддержки для детей вроде меня – хотя на самом деле с этим я реально могу вам помочь – смотрите – я могу встать рядом с Хеллер и сделать выпученные и грустные глаза, как в этих рекламках, где просят взять домой брошенных щенят.
Софи встала рядом с Хеллер, вытаращила глаза и скосолапила ноги.
– Супер, правда? Я знаю, что даже просто провести обычный день с Хеллер – это суперздорово и весело, к тому же я наверняка могу получить кучу бесплатного фанатского мерча, на что я надеюсь в любом случае, но… это не то, что мне нужно.
– Что… что же тебе нужно? – спросила Хеллер.
– Итак, – произнесла Софи, потерев ладони. – Я очень долго размышляла об этом, – говорила она, нарезая круги по комнате, – так долго, что мне кажется, эти мысли уже переполнили мой мозг и потекли из ушей. И да, это и есть настоящая причина, почему я заварила всю эту кашу с «Загадай желание» – БУ-УМ! Мои родители классные, но будь это в их власти, я бы провела всю свою жизнь в кровати или на диване под одеялом, со сборником сказок на коленях и пялясь в окно – не-е, это не для меня. Бр-р. Наверное, это потому, что им уже два раза приходилось видеть меня на пороге смерти, так что они напуганы до чертиков. Родители волнуются, как курицы-наседки, считая, что если я выйду на улицу, начну прыгать или съем что-нибудь хоть немного приятное на вкус, я откину копытца прямо в гостиной, и все их страшнейшие кошмары воплотятся в жизнь, и я их полностью понимаю: иметь больного ребенка – это же самый страшный кошмар любого родителя, правильно?
– Они, наверное, так сильно о тебе беспокоятся, – произнесла я, звуча как моя собственная мама.
Софи уставилась на меня, будто пытаясь понять, пристрелить меня или протянуть мне пистолет, чтобы я сделала это сама.
– Ты читала ту книжку? – спросила меня Софи. – «Поднимитесь, болваны», да? Это так странно, у меня типа есть дар ясновидения, потому что я всегда знаю, читал ли человек, стоящий передо мной, ту книгу или нет. Потому что у прочитавших появляется то самое выражение лица. Понимаете?
– Какое? – спросила я.
– Наполовину – словно ты только что увидела единорога, парящего над радугой, наполовину – будто у тебя запор, и ты изо всех сил стараешься прокакаться. Все чокнутые девчонки из моей школы, прочитавшие эту книгу, как под гипноз попали: льют слезы о том, что рак – это ТАК ГРУСТНО и ТАК НЕОБЫКНОВЕННО, а потом они перечитывают эту книжку в двадцать восьмой раз, поглощая килограммы фисташкового мороженого с кусочками «Орео». Потом они пишут сообщение своим лучшим друзьям и такие: «Если бы у меня был реально милый парень, у которого был бы рак, я была бы с ним ТАК МИЛА. Я бы, например, играла ему на гитаре и пела специальные ПЕСНИ О РАКЕ. Я бы написала ему ПОЭМУ О РАКЕ».
– Софи! – воскликнула я.
– Она права, – сказала Хеллер. – Когда начали снимать фильм по «Поднимитесь, болваны», я пробовалась на роль той девчонки, как ее там – Наперстянка, Духветра или Карбюратор?
– Ее имя – Ариэль! – крикнула я.
– Точно, Ариэль, – продолжила Хеллер. – Меня попросили прочитать сцену, где Ариэль и Джеймс поднимаются на крышу больницы и притворяются, будто они… как их… Король Жопанеба и Королева Чифир?
– Король Небо и Королева Зефир! – крикнула я.
– Ладно, – продолжила Хеллер, – так вот, у меня получалось неплохо до тех пор, пока меня не разобрал смех. Блин, когда Ариэль то и дело звала того парня «сиром» и «милордом», я просто не смогла удержаться и практически покатилась по полу от смеха. Я, конечно, извинялась, говорила кастинг-директору, что это у меня реакция на таблетки от аллергии, но думаю, он на это не купился, так что роль я не получила.
– БУМ! – крикнула Софи, и они с Хеллер снова дали друг другу пять. – КНИЖКИ ПРО РАК ОТСТОЙ!!!
– Я думаю, что вы обе бесчувственные, бессердечные и отвратительные! – воскликнула я. – Эти книги прекрасны! Они о человеческих душах!
– Моя душа не хочет называть никого своим «вассалом», окей? – ответила Софи. – Я вам скажу прямо: я не знаю, долго ли моя душа будет на этой земле. И так как ты самая замечательная, потрясающая и всемогущая Хеллер Харриган – ХЕЛЛЕР ХАРРИГАН, ПРЯМО БЛИН ПЕРЕДО МНОЙ!!!
Софи вытянула руку и коснулась указательным пальцем носа Хеллер, а затем с громким воплем вскинула вверх руку.
– ЙОУ! БУМ! Я ПРИКОСНУЛАСЬ К НЕЙ! ДНК ХЕЛЛЕР ХАРРИГАН! ПРЯМО НА МОЕМ ПАЛЬЦЕ!!!
Мы с Хеллер переглянулись, мысленно задаваясь вопросом, а не спятила ли Софи на самом деле. Девочка заметила наши переглядывания, кивнула, села и заговорила откровенно и прямо.
– В общем, мне нужно, чтобы ты мне помогла сделать три вещи.
– Типа список предсмертных дел? – спросила Хеллер.
– Э-э, НЕТ, – ответила Софи, закатывая глаза, и, знаю, ужасно это говорить, но я никак не могла отделаться от мысли, что для девчонки, больной раком, Софи ужасно саркастична.
– Извините, если я звучу как соплячка, или тупица, или мегалох, – сказала она. – Но… есть вещи, которые мне просто необходимо сделать. Это вовсе не список предсмертных дел, когда реально старые люди желают там, не знаю, поехать в Париж, коснуться пирамиды Хеопса или типа того. Эти вещи мне прямо очень надо сделать, не потому, что я больна, ну или не только, потому что я больна. Так что это не список предсмертных дел – это скорее побег из тюрьмы.
Софи смотрела на меня и Хеллер, ее взгляд был открытым и серьезным, говорящим о том, что она нам доверяет. Неизлечимо больные люди не могут позволить себе тратить время впустую – они сразу переходят к сути дела. Хотя у меня было такое чувство, что и до своей болезни Софи всегда была гиперактивным и очень прямолинейным человеком.
– Что ты хочешь? – спросила Хеллер.
Софи замолчала и прислушалась, оглянувшись по сторонам, будто нас могли подслушивать государственные агенты. Потом спросила своим самым значительным голосом – так она могла бы разговаривать при даче показаний в суде:
– Вы когда-нибудь пробовали кексики «СвитКейки»?
– Ты еще спрашиваешь! – ответила Хеллер. – Конечно, пробовали. Мы же американцы, а это любимые капкейки всей Америки. Когда я сидела на наркотиках, я только ими и жила. У меня даже галлюцинации о них были. Да я бы сексом с ними занялась.
– Я съела только один «СвитКейк» за всю свою жизнь, – поделилась я. – И то совершенно случайно.
– Случайно? – удивилась Хеллер. – Тебе, что, кто-то сказал, что это новый вид просфоры? С глазурью?
– Нет, – возразила я. – Мои родители не хотят, чтобы мы употребляли обработанные пищевые продукты с огромным количеством сахара и муки, потому что это вредно для здоровья, а еще из-за них люди слетают с катушек и творят всякие ужасные вещи.
– Какие, например? – спросила Хеллер. – Улыбаются? Облизывают губы? Просят добавки?
– И как же так получилось, что ты съела только один? – спросила Софи.
– Моя сестра Калико обожает «СвитКейки», – призналась я. – Она копит карманные деньги, а потом тайком выбирается из дома, чтобы их купить, приносит в нашу комнату и прячет у себя под кроватью. Поэтому у нас и завелись мыши. Когда папа пришел проверить, в чем дело, Калико запаниковала, потому что у нее оставалась еще одна двойная пачка, так что один она запихнула в рот себе, а второй – мне.
– Ну, и разве тебе не ПОНРАВИЛОСЬ? – спросила Софи. – Разве твой рот, твои вкусовые рецепторы и вообще, все твое существо не почувствовали все это БЕЗУМСТВО вкуса?
– Ты кончила? – спросила Хеллер.
– НЕ-Е-ЕТ, ОТСТАНЬ! Из-за сахара я стала очень нервной и… Да я лучше съем несколько морковок в нашем саду или милое хрустящее яблоко!
– А-а-а, ты на домашнем обучении, что ли? – спросила Софи.
– Ага, ты угадала, – ответила Хеллер. – Софи, тебе нужно кое-что понять. Кейти паталогически скованна и эмоционально мертва, и ей на самом деле нравится носить эти гольфы – хотя, как по мне, они словно презики для ног – но вот когда дело касается сахара, Кейти паталогическая врунья.
– Я не вру! – запротестовала я. – Когда я съела тот «СвитКейк», я была в настоящем смятении, потому что к нам в спальню зашел папа, а я сидела со ртом, полным кекса, и мне пришлось его проглотить, чтобы спасти Калико. С тех самых спор «СвитКейки» ассоциируются у меня с ложью, страхом задохнуться и мышиным пометом.
– Ты просто хочешь, чтобы мы достали тебе несколько «СвитКейки»? – спросила Хеллер у Софи. – Типа сотню упаковок?
– Нет, – ответила Софи. – Нет-нет-нет. Дело помасштабнее будет. Даже в некотором роде грандиознее. Когда я проходила химиотерапию, она контролировала все мое существо, понимаете? Вам, конечно, дают специальные лекарства, чтобы вас не тошнило, но в результате вы все равно теряете аппетит, ваш мозг погружается в туман, а тело как будто переехал автобус, будто оно хочет блевануть, но не может. Я ненавидела всем сердцем то, что мне совершенно не хотелось есть, ведь на самом деле я огромнейшая сладкоежка – размером с Хо-Хо-Кус в Нью-Джерси – там расположена ближайшая к нам фабрика «СвитКейков». А знаю я это, потому что проделала огромную – ОГРОМНУЮ – исследовательскую работу по производству «СвитКейков». Я теперь вообще, типа свиткейковский АВТОРИТЕТ.
У Софи горели глаза так же, как у моих братьев, когда они говорят о любой компьютерной игре, где есть Седые Наемники с повязкой на глазу, гангстеры в банданах, зомби, а еще лучше – все эти персонажи вместе, да еще и убивающие друг друга. Я также начала понимать, почему Софи, несмотря на свою болезнь, была такой кругленькой. Чем больше я об этом думала, тем больше укреплялась в мысли, что, возможно, это хороший знак.
– Когда аппетит наконец возвращался ко мне, – продолжила Софи, – я пыталась решить, какая часть «СвитКейка» мне нравится больше всего: вкуснейшая часть как в торте «Пища дьявола» – ОБОЖАЮ – или кремовая начинка – ТАК ХОЧУ, ЧТО СЕЙЧАС ВРЕЖУ КОМУ-НИБУДЬ – или нежнейший шоколадный кремовый завиток сверху – МЕГА ТРОЙНАЯ ВКУСНЯТИНА. Я составила табличку с критериями для оценки каждой части «СвитКейка»: текстура, вкус и внешняя привлекательность, да, а потом я провела небольшую церемонию награждения Олимпийских игр в своей комнате, и золотая медаль досталась…
Софи встала и с невероятной точностью напела тему победителей с последних летних Олимпийских игр.
– Маленькому белому кремовому завитку на верхушке кексика! ПОБЕДИТЕЛЮ СМЕРТЕЛЬНОЙ СХВАТКИ ИМЕНИ СВИТКЕЙКА!!! БА-БУМ!!!
Затем она снова очень похоже изобразила гул полного болельщиков стадиона, помахала рукой и всхлипнула, положив руку на сердце.
Именно этот кремовый завиток был фирменной чертой «СвитКейков», которая отличала его от всех остальных кексов. Калико рассказывала мне, что другие бренды постоянно пытались сымитировать этот завиток, но они получались смазанными или кособокими. Сестра призналась мне, что хочет, чтобы, когда она будет выходить замуж, ее обручальное кольцо выглядело в точности как кремовый завиток СвитКейка.
– И вот я лежу в кровати, – говорила Софи, – слушаю урок алгебры по скайпу, но только на самом деле я снова и снова рисую этот завиток в своем блокноте, как будто это буддистский, кельтский или древнеегипетский символ безграничного счастья. Хотя на самом деле он этим символом и является. Я пыталась сосчитать, сколько завитков потребуется, чтобы охватить экватор или покрыть расстояние от Земли до Луны, и я могу назвать вам точную цифру. И не осуждайте меня – потому что это превратилось в мою самую любимую вещь на всем белом свете – но я зациклилась на машине, производящей завитки. Я нашла в интернете ее картинку: это огромная стальная штука типа кондитерской трубки, которая выстреливает кремовые завитки на конвейерную линию кексиков. Это самая крутая вещь в мире. И я размышляла: вот некоторые люди придумывают ядерные боеголовки, или колючую проволоку, или химическое оружие, а другие в это время изобретают офигенские машины, которые могут создавать сотни тысяч великолепных кремовых завитков в день.
Софи смотрела на нас так, будто только что узрела чудо. В ее глазах блестели слезы.
– Бум, – тихо произнесла она.
– Ты хочешь, чтобы мы с тобой сходили на экскурсию по фабрике или что? – спросила Хеллер.
– Нет, – ответила Софи. – Во-первых, сегодня воскресенье, так что фабрика закрыта. Во-вторых, не нужно мне никакой экскурсии. Тише-тише-тише… – пробормотала она, закрывая рот руками. – Я хочу подставить рот прямо под машину для завитков. Я хочу лежать на спине на ленте конвейера и лакомиться кремовыми завитками. Я рассказала об этом родителям, и моя мама даже написала в службу по работе с потребителями «СвитКейков» и спросила, возможна ли вся эта операция с дегустацией завитков, но они ответили, что фабричный цех закрыт для посетителей и что все оборудование необходимо содержать в безупречной чистоте и стерильности, так что об исполнении моей мечты и речи быть не может. Они отправили мне купон с десятипроцентной скидкой на следующую покупку «СвитКейков», и это, конечно, мило, но БЛИН! Мне нужно вот что: мы проникнем на фабрику «СвитКейков», включим оборудование, я заберусь под штуку, выстреливающую завитки, а потом мы уберемся оттуда, пока нас никто не поймал. Согласны?
Софи выглядела одновременно экстатически восторженной, сумасшедшей и сгорающей от желания. Она выглядела так, как выглядят безнадежно влюбленные, только ее любовью был кремовый завиток.
– Софи, извини, дай нам минутку, – сказала Хеллер, хватая меня за руку и затаскивая в спальню.
– Мы должны это сделать, – сказала она мне, как только мы оказались вне пределов слышимости Софи.
– Ты совсем спятила? Мы не можем! У нас ведь целое расписание со всеми этими интервью, модными фотосессиями и социальной рекламой! Я, по идее, должна следить, чтобы ты не сбилась с праведного пути! Особенно после вчерашнего! Если мы проникнем на фабрику, это будет преступлением, я не говорю уже о том, как опасно будет засунуть Софи под эту завитковую штуку; она хочет, чтобы мы лгали ее родителям, и, прости, пожалуйста, но мне не кажется, что криминал и поглощение кремовых завитков, которые практически наверняка содержат токсичные добавки и искусственные красители, – это в точности то, что имели в виду сотрудники «Загадай желание»!
– Уайатт может отложить интервью до завтра, а обращение я могу записать, когда захочу. Благодаря тебе – моей доброй волшебнице-церберу – все эти выходные я вела себя как следует, и это меня просто убивает. У меня опять появляется это ужасное ощущение, как будто я – прилежный солдатик, командный игрок и настоящая продавшаяся Голливуду фальшивка. Мы нужны Софи, мы должны помочь ей в том, что поможет сделать ее по-настоящему счастливой, и никто кроме нас не может помочь ей в этом. После всего того, через что она прошла, Софи заслуживает настоящего одурительного свиткейковского сахарного кайфа. И это ее «Загадай желание». Мы должны это сделать.
– Хеллер, как раз об этом меня и предупреждали родители и твоя мама. Я же нарушу свое слово, мы вообще можем оказаться в тюрьме. Мне же нужно думать о колледже, а тебе – оставаться трезвой, поговорить со священником, да еще и рассказать всему миру о «Войнах ангела»…
– Прекрати. Немедленно. Перестань быть собой.
– Что?
– Ты считаешь меня эгоистичной, безрассудной и избалованной. Я же пытаюсь помочь Софи. Я пытаюсь измениться. Разве ты не этого хотела? Ты ханжа, сноб и боишься… да практически всего на свете. Так что хватит. Меняйся, будь другой, будь лучше.
– Я…я… не могу. Мне не нужно быть кем-то другим. Я не хочу!
– Всего на несколько часов. Забудь о том, как сильно ты меня ненавидишь. Забудь о последних четырех годах. Все это только ради Софи.
– Это прямо в твоем стиле – ты пытаешься запугать меня! Ты разве не помнишь, что случилось?
– Мне плевать на то, что случилось! Но мне не плевать на Софи! Кейти, спроси себя…
Хеллер улыбнулась. Мне захотелось зажмуриться или поднять перед собой распятие, чтобы защититься, чтобы не попасть под ее чары и не позволить случиться еще более ужасным вещам.
– Кейти, что бы сделал Иисус? Если бы у Иисуса была машина?
Прежде чем я смогла осознать, что только что сказала Хеллер, и уж тем более сформулировать спокойный, логичный и благочестивый ответ, в дверях спальни возникла голова Софи.
– Ребят? Просто, типа, напоминание? – сказала она. – Я жду. Ой, и еще у меня рак.
Потом она широко улыбнулась, и я ясно осознала, почему она – самая главная фанатка Хеллер.
Глава 26
Бонни и Клайд, или Хеллер, Кейтлин и Софи
Десять минут спустя мы встретили Уайатта на подземной парковке отеля. Протягивая Хеллер ключи от автомобиля Эйприл, он сказал:
– Не знаю, почему позволяю вам это делать; должно быть, я совершенно выжил из ума. Кейти, пообещай мне, что будешь оставаться на связи и не позволишь Хеллер еще больше выйти из-под контроля. Я уже перенес на завтра все, что было запланировано, но вам все равно нужно успеть вернуться до обеда, а то родители Софи меня убьют. Софи, мне кажется, ты сошла с ума, но я не скажу твоим родителям, куда вы собрались, пусть думают, что ты проводишь милый гламурный вечер с Хеллер. И еще кое-что.
– Да, мистер Марковиц? – спросила Софи, которая моментально приняла облик невинной, милой и вежливой девочки. Именно так ей и удалось обвести вокруг пальца всех присутствовавших на утренней церемонии.
– Привезите один кексик мне, – ответил Уайатт, пробормотал «Кина хора» и сделал вид, что плюнул на пол.
– Зачем вы это сделали? – спросила я.
– Это защита от сглаза, – пояснил Уайатт. – Моя бабушка всегда так делала. И если бы она была здесь и знала, что я вам помогаю, то влепила бы мне пощечину.
Софи ввела нужные координаты в навигатор автомобиля, и Хеллер, наш сегодняшний водитель, повернула на платную автодорогу Нью-Джерси в сторону городка Хо-Хо-Кус. Мы проехали по нескольким проселочным дорогам, и вот наконец я увидела ее – фабрику «СвитКейков». Огромное, похожее на промышленный завод, здание окружал высокий сетчатый забор. Сооружение было погружено в темноту, за исключением возвышающейся на крыше вывески «СвитКейки»… ТАКИЕ СЛАДКИЕ!» Хеллер припарковалась в нескольких метрах от здания.
– Смотрите, в той маленькой сторожке охранник, – придвинувшись с заднего сиденья, показала Софи.
– И как мы попадем внутрь? – поинтересовалась я. – Может, просто вежливо его попросим?
– Ох, Кейти-Кейти, – произнесли Хеллер и Софи в один голос. Меня просто шокировало то, как быстро они сговорились против меня.
– Тебе нужно просто разогнаться как следует и пролететь прямо через главные ворота, – предложила Софи. – Это будет суперкруто!
– Нет, – ответила моя кузина. – Смотрите и учитесь.
Хеллер подъехала к сторожке и выглянула в окно.
– Сэр? – обратилась она к охраннику своим самым вежливым голосом. – Господин охранник?
– Что надо? – спросил тот, злобно уставившись на нас.
– Сэр, извините, что беспокою вас, – проговорила Хеллер, – буквально вчера я была здесь в качестве гостя и забыла внутри свою сумочку. У меня была встреча с президентом компании.
