Текст книги "Хороший сын (СИ)"

Автор книги: Пол Маквей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Она в шоке, – говорит Старая Эджи. – Принесите ей стул, кто-нибудь. И чашку чая.

Женщины хлопочут вокруг Ма. Из дома выскакивает Пэдди.

– Что за хрень? – вопрошает он.

Судя по виду, он пока не проснулся до конца.

– Принесите ей чаю и сахара побольше, – распоряжается Эджи и толкает Ма на подставленный стул.

Я слежу, как отъезжает джип. За ним «Сарацин». Ма смотрит на меня. Лицо у нее, как у привидения.

– Приведите миссис Брэннаган, – требует Эджи.

– Не надо, я в порядке, – отказывается Ма. – Сейчас приду в себя. Мне нужно детям школьную форму купить.

– Дурочку не валяй, Джози, у тебя голова не на месте.

– Нет, на месте. – Ма стряхивает руку Эджи с плеча и встает. – Пэдди, пойдешь со мной.

– Вот черти драные, ма, я тут останусь, – говорит Пэдди.

– Пойдешь со мной, я сказала! Мне почем знать, какой у тебя размер, ты, блин, как Франкенштейн. И прикройся, нечего тут голым шляться при народе, – приказывает Ма. – Микки, останешься дома, присмотришь за Мэгги.

Ма уходит в дом. Женщины стоят, сложив на груди руки, смотрят друг на друга.

– Шок, – произношу я.

Старая Эджи кивает, довольная собой, и заявляет во всеуслышание:

– Шок.

Женщины дружно кивают, перешептываются.

– Вот ты мне и скажи, как ваша пушка оказалась у меня в доме? – недоумевает Ма.

– Ваш муж не имеет к нам никакого отношения, – говорит ненастоящий Дядя Томми. – Ему пару раз едва колени не прострелили, пощадили только из уважения к вам, миссис Доннелли.

Угольная яма – самое подходящее место, чтобы подслушивать. Я бы в нормальном случае не стал так рисковать, но…

– Пэдди молчит как немой, но я знаю, что пушку кто-то из ваших подкинул, уж не знаю, как, – заявляет Ма. – А у нас была договоренность. Нужно было сперва спросить моего согласия.

– Знаю, миссис Доннелли. Чего мы не можем понять, так это как пистолет оказался у него под кроватью, да еще с его отпечатками. Есть мнение, что он его нашел на улице, подобрал по пути домой – ну, знаете, не сообразил по пьяной лавочке.

– Или ему этот пистолет подкинули. Чтобы его подставить, а вас всех выгородить, – говорит Ма.

Я едва не поперхнулся.

– Миссис Доннелли, уверяю вас, ничего такого не было. Мы не подставляли вашего мужа.

Молчание. Кто-то тихо-тихо шебуршится в углу угольной ямы. Совсем темно, но я знаю, что это мышь. Пусть она лучше ко мне не приближается, а то я так заору – стены рухнут.

– Ну, чего там ни говори про моего мужа, дураком его не назовешь. Если бы он нашел пистолет на улице, он не потащил бы его домой.

– Мы разберемся. Даю вам честное слово, что мы докопаемся до правды, – заверяет он.

Шуршание, приглушенное движение. Мое счастье, что сейчас не зима, потому что его пальто Ма оставила бы именно здесь.

– И, разумеется, – голос его звучит тише, сквозь стену у меня за головой, – мы будем вас всячески поддерживать. Ни о чем не тревожьтесь. Невеселая ситуация, Джози. Но ты не одна.

Хрясь! Мышеловка захлопнулась. Мышь мертва.

21

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В ШКОЛЕ

Я всю ночь не спал. Ни секундочки. Будто веки намазали клеем и приклеили к бровям.

Пробовал потискать своего дружка. То и дело проверял, не проснулся ли Пэдди. Он, правда, в таких случаях не стесняется – наяривает так, что одеяло ходит ходуном. Тискал, как все мальчишки, руками – таких называют «дрочила». Тискал лет сто, ждал, что что-нибудь произойдет, но только кожу натер. Этого достаточно для полового созревания? У меня сегодня наконец-то сломается голос? Если не сломается, я просто буду молчать, пока этого не произойдет. А не произойдет – прикинусь глухонемым, пока не попаду в Америку.

Не хочу я в Святогаба. Пэдди мне рассказал, как там на самом деле гнусно. Люди считают, что монстры из филимов ужасов – выдумка. Ничего подобного. Они живут в Ардойне. Пэдди сказал, что Святогаба – самая безбашенная школа во всей Ирландии. Все ардойнские мальчишки хотят туда попасть, чтобы вместе делать всякие гадости. Шлюхован, понятно, будет там главарем. И наверняка всем про меня расскажет. Из-за него меня будут ненавидеть. Вся школа будет меня ненавидеть. Вот уж никогда не думал, что когда-нибудь скажу такое, но – спасибо, господи, что у меня есть Пэдди!

Господи, можно я сейчас усну, а когда проснусь, окажется, что все это было сном?

После того, что ты сделал, Бог уже никогда не будет тебе помогать.

– Микки, вставай, сынок, в школу пора. – Ма трясет меня за ногу.

Я бросаю на нее взгляд человека, обреченного на смерть – мамулечка, мне страшно до усеру, пожалуйста, не отправляй меня в Святогаба! Она не реагирует.

– Пэдди, давай. Поднимайся! – повышает голос Ма. Выползаю из кровати.

– Вот твоя новая форма, – говорит мама Пэдди, вешая ее на шкаф: черный блейзер, вокруг которого обернут габовский галстук.

– Мама, я не хочу в школу! – кричу я.

– Я, между прочим, пытаюсь поспать! – орет Пэдди.

– Рот закрой и вставай, скотина ленивая, – пора в школу одеваться!

– Заткнись, женщина, – говорит мой брат.

– Встал, я сказала! – Ма пинает его по ноге.

Пэдди подскакивает. Ма кивком велит ему выйти, и сама выходит. Видно, хочет с ним поговорить, чтоб он там за мною приглядывал.

Входит Мэгги.

– Ух, какая ты взрослая стала! – говорю я.

Какая же она милая в форме Святого Креста. Она будет в классе П-4. Очень волнуется, ждет, когда мама отведет ее на уроки – туда ведь надо переться мимо протовского участка в конце Алайанс-Авеню.

Пэдди возвращается, начинает одеваться.

– Ты что, не мылся? – спрашивает его Ма.

– Я вообще сегодня не обязан идти ни в какую школу, – гундит он. – Из-за папы.

– Какой смысл тебе тут болтаться? – говорит она. – И потом, ты что, решил, что я с луны в речку свалилась? Я прекрасно знаю, что тебе только дай повод.

– А вот и нет.

Он хмурится, но тут же выходит, потому что хочет скрыть, что покраснел.

– Идем, Микки, твои вещи у меня в комнате. – Поворачивается ко мне Ма и выпихивает меня на лестничную площадку.

Я совсем не хочу заходить в их спальню. Берусь за ручку двери – и впервые мне в голову приходит мысль о нем. Вот он лежит, вырубившись, на кровати, а я оставляю его отпечатки на пистолете, из которого убили брита.

Ма тоже нажимает на ручку – дверь мы открываем вместе.

На кровати разложен черный блейзер. Рядом с ним – белейшая рубашка на свете. Блестящие черные башмаки стоят на коробке. Все новехонькое, с иголочки.

– Мамуля… – Я смотрю на нее.

Она улыбается так, будто нынче Рождество. Глаза на мокром месте. Мелкая Мэгги протискивается в дверь и встает с ней рядом, Моль – с другой стороны. Пэдди перевешивается через плечо.

Вот почему она ходила к Минни. Но это зря. Она теперь в долгах по самые уши.

– Бери блейзер, – говорит Ма.

– Галстук неправильный, Ма, – замечаю я, вытягивая галстук из нагрудного кармана.

Не хочу я быть единственным в другом галстуке. Они сразу на меня бросятся. Гляжу на значок на кармане. Гимназия Святого Малахии.

– Мамуля. – Ошарашенный, поднимаю глаза.

Все они так и сияют, даже Пэдди.

– Мамуля?

Мама плачет.

– Надевай, сынок.

Моль щиплет меня за одну щеку, целует в другую.

– Хоть один у нас в семействе с мозгами. – И выходит.

– Иди вниз и ешь завтрак, Мэгги, – говорит Ма, подталкивая ее к двери.

– Но как, мамуля? – спрашиваю я. Она крутит кольцо. А когда прекращает, я все вижу. Кольца нет. Ма трет кожу на том месте, где оно было раньше. – Мамуленька…

Текут слезы.

– Чего, без соплей обойтись нельзя? – Пэдди выходит с презрительной миной на лице.

– Мамуля, я… я сделал одну очень плохую вещь, – говорю я, обнимая ее, пряча лицо у нее на груди.

Она гладит меня по волосам.

– Чшшш.

– Нет, мамуля, я должен тебе рассказать.

– Я все знаю, – говорит она.

Я смотрю ей в лицо.

– Я все знаю про Киллера, сынок.

Я сглатываю.

– Киллер…

– Ты себя не терзай, сынок, там же бомба была, ты ни в чем не виноват, – говорит она.

– Нет, мамуля, я не про…

– Только пообещай, что никогда больше не сунешься в такие места, Микки. Не заставляй маму волноваться. А то я не выдержу. – Опускает глаза в пол. – Я не могу так больше.

– Я… – Больно щиплю себя за ногу, кусаю губу. Я больше никогда не заставлю ее волноваться. Никогда в жизни. – Я тебе обещаю, мамочка!

Ма смотрит на меня, кладет руки на плечи.

– Ну вот, теперь ты большой мальчик. Так что хватит рассказывать на каждом шагу всякие небылицы и вести себя, как придурок.

– Да, мамочка, я уже большой. – Я киваю. – И я теперь всегда буду хорошим. Вот увидишь. Ты будешь мною гордиться. Когда-нибудь я стану президентом Ирландии.

Хрясь!

– Ай, мамуль! За что!

– Хватит всякую хрень нести, Микки! Я тебе что сказала!

– Ладно, понял! – отвечаю.

Я буду очень, очень сильно стараться стать кем-нибудь другим.

– Ну а теперь давай, одевайся живо, а то на автобус опоздаешь, – говорит она. – На два, чтоб их, автобуса.

Я смотрю, как она уходит вниз.

Надеваю блейзер, глажу значок. Я буду учиться в Святом Малахии. Я сажусь на кровать, вдыхаю запах нового блейзера, трусь лицом о шершавую ткань.

– Да, – говорю я стюардессе. – Мне, пожалуйста, кока-колу. Большое спасибо. Да, я один.

Проверяю, застегнут ли ремень безопасности. В маленьком самолетном окошке видны белые облака – они расступаются, открывая Пещерную гору и знаменитый вид на Нос Наполеона. Наполеон оживает, поворачивает ко мне голову.

– Умница ты, Микки. Всего в конце концов добился.

Наполеон мне подмигивает.

– Кто ж подмигивает в воскресенье, Наполеон! – возмущаюсь я и с улыбкой подмигиваю тоже.

– Я уже привык путешествовать один, – говорю я, когда стюардесса приносит мне кока-колу со льдом – из стакана торчит маленький зонтик. – Я вообще одиночка. – Смеюсь. – Ну а на самом деле я из Белфаста, и вы, американцы, такие хорошие, что прислали денег для несчастных детей Заварухи вроде меня чтобы мы могли съездить к вам в гости. Вы очень добрые. Нет, не всем, только детям бойцов ИРА, у которых папы сидят в тюрьме. Такая была ужасная трагедия, но… мы, вы ж понимаете, совсем ничего про это не знали.

Выглядываю в иллюминатор. Наполеон снимает передо мной шляпу. Самолет поворачивает к солнцу. Бескрайнее слепящее золото. Я натягиваю маску на глаза и молюсь о том, чтобы испытать настоящий джетлаг.

КОНЕЦ

БЛАГОДАРНОСТИ

Я хотел бы поблагодарить П.-П. Хартнетта за то, что он опубликовал первый мой рассказ, который потом вырос в этот роман. Таню Хершман, Джона Фокса и Ванессу Гебби за то, что они его прочитали и одобрили. Ванессу еще и за советы на последней стадии. Лору Кенрайт и Холли Доусон за внимание к деталям. Табиту Пелли – за добросовестный подход к рекламе.

Моя особая благодарность Лу Кунцлер за советы и поддержку по ходу работы над многочисленными черновыми вариантами и Саре Батлер, которая опытным глазом прочитала окончательный вариант. Я многим обязан двум этим писательницам.

Я хочу поблагодарить за щедрость семью Лоусонов, Сэнди Эллис и Джона Стивенсона, а также «Нью райтинг саут» и «Литерати консалтенси» за финансирование критических отзывов и агентство поддержки литераторов «Спред зе ворд» за постоянное содействие.

Самое главное, хочу поблагодарить своего агента Кэрри Канья, а также Джен и Криса Гамильтон-Эмери из «Солт», которые поверили в этот роман.

А еще – мою семью за неизменную поддержку на протяжении многих лет.