Текст книги "Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман"

Автор книги: Поль Кенни

Соавторы: Пьер Немур,Пьер Нор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Глава IV

На следующий день, повинуясь вызову Коплана, доставленному рассыльным Службы, Моник явилась в 15.00 на улицу Рейнуар.

– Примите мои поздравления,– встретил ее Коплан дружеской улыбкой.– Вы приходите точно, это великолепно. Женщин, имеющих представление о времени, не так-то легко найти.

– Обожаю точность,– сказала Моник.

Как и накануне, они расположились в креслах гостиной. На Моник был светло-голубой костюм, который каким-то образом подчеркивал все сразу: и ее стройность, и белизну кожи и волос.

– Сперва о главном,– провозгласил Коплан.– Вы теперь значитесь под номером ДИ 36. Так вы будете подписывать свои шедевры. Мой номер – ФХ 18. В 17 часов я отведу вас в «бассейн» – так мы зовем штаб-квартиру Службы, и представлю Руссо, шефу административного управления. С ним вам предстоит утрясать свои финансовые и тому подобные проблемы. А теперь – о вашем первом задании.

Он водрузил на колени объемистое досье.

– Вот «цель» – лицо, которым предстоит заниматься в рамках задания.– Он протянул ей несколько черно-белых снимков формата 13x18.– Антуан Кониатис, 49 лет, холостяк, житель Нейи. Профессия – технический советник СИДЕМС.

Моник, заинтересованно рассматривавшая одну из фотографий, спросила:

– Он грек?

– Нет, уроженец Парижа. Но фамилия указывает, разумеется, на греческие корни.

– И в чем состоит задание?

– Сблизиться с ним. Во всяком случае, сделать такую попытку. Короче говоря, стать его любовницей.

– Он хорош собой,– прошептала она, не спуская глаз с фотографии.– Немного похож на Гарри Гранта, американского актера. Вы не находите?

– Да, что-то есть. По нашим сведениям, задача, которую нам предстоит решить, не так уж безнадежна. У Кониатиса репутация большого любителя жешцин, особенно молодых и симпатичных. Теоретически вы для него – идеальная добыча. Правда, для вас это будет не так уж забавно, учитывая его возраст.

– В каком-то смысле это как раз неплохо. Я, представьте, отдаю предпочтение зрелым мужчинам. Мужчины моложе тридцати мне отвратительны: они глупы, тщеславны и эгоистичны.

– Надеюсь, вы не лесбиянка?

– Нет, можете не беспокоиться. Б-р-р, какая гадость! Но с какой целью я должна стать любовницей этого господина?

Нам необходимы сведения из первых рук о его теперешней деятельности и деловых связях.

– А в чем его обвиняют?

– Полегче, полегче! – оживился Коплан.– Что еще за словечки? Если бы он в чем-либо обвинялся, сидеть бы ему уже за решеткой.

– Да, верно, я неправильно выразилась. Я хотела спросить: в чем его подозревают?

– А вы воображаете, что Служба интересуется только бесчестными людьми? Это заблуждение: среди наших клиентов частенько попадаются кристально честные граждане. В данном случае у истоков задания стоит Управление общего осведомления.

– То есть?

– Значит, так: не зная, что конкретно вы усвоили из учебного курса, я наверняка стану внушать вам то, что вы уже и так знаете. Но проявите терпение и внимание: повторение – мать учения.

Моник не возражала. Он продолжал:

– Это Управление – одно из подразделений Сюртэ. В него входят 12 отделов, обобщающих любые сведения, интересующие или способные заинтересовать полицию, в том числе относящиеся к политике и даже частной жизни людей. Любой человек, проживающий на французской территории, может по той или иной причине попасть в картотеку этого управления. Сами понимаете, что за грозная вещь – его архивы. К счастью, к картотекам и секретным досье допускают с величайшей осмотрительностью. Даже министр может сунуть в них нос только при определенных условиях… Обычно Управление само добывает интересующие его сведения; однако случается, что оно обращается за помощью к нам. Кониатис много разъезжает и имеет массу контактов за границей. Очевидно, что Управление просит вас войти в интимный контакт с ним не без причины. Только что это за причина – ни за что не скажет.

Моник вернула ему фотографии и спросила:

– Я должна буду обращать внимание в основном на профессиональную деятельность Кониатиса?

– Сейчас, сейчас… У вас будет возможность от корки до корки изучить биографию своей жертвы, тогда и узнаете, с кем имеете дело. Я вам коротко расскажу о его карьере. Родился в Париже в небедной буржуазной семье: отец занимался импортными операциями. Примерный ученик лицея Людовика Великого, выпускник Политехнического института, затем два года в Национальном училище административных работников, стажировки в разных странах, потом, после кончины отца и ликвидации семейной фирмы, поступает на государственную службу. Более десяти лет он ведет мирную жизнь типичного чиновника, медленно поднимаясь по иерархической лестнице. В итоге – пост заместителя секретаря Государственной консультативной комиссии по рынкам в министерстве экономики. Там он специализируется в одной весьма деликатной области: специальные рынки сырья. Очень скоро на него обращают внимание, и он становится главой делегации. Четыре-пять лет он отстаивает экономические интересы Франции по всему миру, начальство ценит его безмерно и сулит ему большое будущее. Он поднакопил опыта, он умен, ловок, в ведении переговоров ему нет равных. Полиглот, юрист, словом, светило ведомственного масштаба. И вот неожиданность: он умудряется получить освобождение от служебных обязанностей на длительный срок и погружается в собственные делишки. Два года спустя он уходит в отставку уже окончательно; за ним – должность советника в международном тресте инвестиций в гостиничный бизнес. Еще немного времени и СИДЕМС сулит ему золотые горы, и он не может устоять. СИДЕМС – это транснациональное общество по изучению рынков, по сути дела, трест, имеющий филиалы и дочерние фирмы по всему миру. Сфера его деятельности – так называемые особые рынки. Ввиду головокружительной сложности схем, действующих в мировой торговле, Кониатис, при его компетентности, пользуется непререкаемым авторитетом. Его прошлое высокопоставленного функционера и технократа приносит теперь ему немалый доход. По имеющимся сведениям, он загребает кучи денег и уже скопил приличное состояние. И лишь незначительная часть этого состояния хранится во Франции.

– Так на чем он специализируется?

– Я же сказал: специальные рынки сырья. Вот пример: если я закажу вам несколько тонн ванадия, молибдена или бериллия, то откуда вы их возьмете? И на каких условиях сможете мне их поставить?

Моник разобрал смех, и ее лицо тут же просветлело:

– Понятия не имею, о чем вообще речь!

– Это редкие металлы, применяемые в самолетостроении, ракетостроении, производстве ультрасовременного оружия… Но и это не все. Допустим, вы дока в своей области. Но есть еще одна загвоздка: вопреки поговорке, что продать можно все что угодно, на специальных рынках царят иные нравы. Чаще всего такие материалы отнесены к категории стратегических металлов, и их купля-продажа обуславливается международными соглашениями устрашающей сложности. Если вы приобретете сурьму в коммунистическом Китае, вам придется держать ответ перед вашими политическими и военными союзниками. Словом, в этих вселенских джунглях порой потерянно блуждают даже правительства.

На лице Моник обозначилось некоторое замешательство:

– Вы рассчитываете, что я разузнаю, занимается ли Кониатис такими операциями?

Коплан снисходительно улыбнулся:

– Нет, вы, естественно, на это не способны. Все, что от вас требуется,– это добыть для нас максимум сведений о связях нашего знакомого. Наши специалисты поработают с этими сведениями и придут к надлежащим выводам. Но не будем горячиться: впереди только первые шаги.

– Вы же утверждали, что они не будут трудными.

– Всего лишь предположение. Я думаю, что трудностей здесь не будет. Но наверняка ничего не знаю.

– Надеюсь, вы не подвергаете сомнению мою способность соблазнить мужчину? – съязвила она.– Если Кониатис – патентованный волокита, у меня есть кое-какой шанс, не так ли?

– Бесспорно, бесспорно. Остается удостовериться, волочится ли наш объект за кем попало или проявляет максимальную осмотрительность.

– Я очень быстро пойму, что он за фрукт.

– Как бы то ни было, повторяю: не превращайте это в дело чести и самолюбия. Если попытка провалится – ничего страшного. Провалить задание – еще не преступление. На нашей службе это случается со всеми, даже с лучшими из лучших.

– И все же это бы меня задело,– призналась она как ни в чем не бывало.– Но что сделать, чтобы выйти на дичь?

– Умерьте свой пыл, милое дитя. Мы все продумали и подготовили. Уже три недели одна из наших парижских бригад сидит в засаде, фиксируя нравы и привычки интересующего нас экземпляра. В частности, найдена лужа, к которой он приходит на водопой к концу дня. Это бар на улице Понтье под названием «Канарак», и такое название – уже целая программа.

– Отчего же?

– Храм в провинции Канарак в Индии знаменит сотнями скульптурных групп, изображающих парочки, откровенно занимающиеся любовью. У меня есть отличные фотографии этого храма. Как-нибудь я вам их продемонстрирую.

– Заранее благодарю, это отвлечет меня от японских эстампов с аналогичными сюжетами. У одного моего любовника была целая коллекция этих штучек.

– Вам нравятся такие вещи?

– И даже очень.

– Вы меня удивляете. Не забывайте, что я изучал ваше досье. Вчера я не был знаком с вами. Но сегодня я обладаю обширными познаниями о вас.

– Ну и что? Вы намекаете на мою фригидность? Человек вполне может любить эротику и соответствующую графику, но не испытывать влечения к этому спорту на практике.

– Вообще-то да, почему бы и нет. Но вернемся к нашему разговору. Поскольку французский филиал фирмы СИДЕМС расположен на улице Боэти, Кониатис имеет привычку часов в семь вечера заходить в «Канарак», чтобы опрокинуть стаканчик, прежде чем отправляться ужинать. Это занимает у него почти час. Именно там он будет сталкиваться с вами, начиная с сегодняшнего вечера. Но вам не будет одиноко. Чтобы не возбуждать у него недоверия, мы изобрели нечто вроде «заранее заготовленного случая». Позднее я вам все объясню. Пока займемся вашей новой личиной.

– Я выхожу на охоту уже сегодня вечером?! – восхищенно воскликнула она.

– Да, нам нельзя терять времени, ибо Кониатис никогда не остается в Париже больше месяца. Но, честное слово, создается впечатление, что вам не терпится оказаться в его постели.

– Признаюсь, некоторое нетерпение наличествует.

Коплан пожал плечами.

– Воистину,– пробормотал он,– я никогда не пойму женщин.

– Как все мужчины, знающие в женщинах толк,– насмешливо закончила она за него.

В этот вечер, переступая порог «Канарака», Антуан Кониатис выглядел озабоченным. Он подошел к стойке и дружески стиснул руку бармена.

– Привет, Жорж, как дела?

– Добрый вечер, месье Антуан,– откликнулся бармен.– Неважная погодка, верно? Скорей бы весна!

– Творится непонятно что,– буркнул Кониатис.– Еще месяц тому назад я купался на Копакабане и жарился на солнце.

Бармен, юноша со смуглым ликом южанина и хитрыми глазками, важно молвил:

– Клянусь, если бы у меня водились деньжата, зимой в Париже меня бы не увидели. Что за удовольствие – любоваться этим паршивым серым небом.

Кониатис сбросил пальто и двинулся к вешалке. Тем временем бармен нацедил ему рюмочку виски.

Вернувшись к стойке, Кониатис возобновил беседу:

– Никаких новостей от моего друга Карлоса?

– Не видал его с четверга. Должно быть, улетел в Канны ведь он собирался провести там уик-энд.

– Вообще-то ему полагалось вернуться еще вчера. Ничего себе уик-энд – с четверга до понедельника!

– О, вы знаете… Месье Карлос как я: Лазурный Берег рай для него. Когда там припекает солнышко, он обычно не спешит возвращаться в Париж.

Кониатис сделал глоток, достал портсигар и медленно обвел взглядом все пять-шесть столиков, примостившихся у стены. Клиенты, по большей части завсегдатаи, непринужденно переговаривались, обмениваясь шутками и новостями со скачек. Хохот в зале не умолкал ни на минуту.

Кониатис зажег сигарету, пригубил еще виски и взглянул на свое отражение в зеркале, занимавшем всю заднюю стену заведения. Затем, вновь обернувшись, он быстро взглянул в сторону последнего столика в ряду, почти в самом углу. Чутье знатока не подвело его: пара ножек, которую он заметил мельком, стоила более внимательного изучения. До чего длинные ножки, какой восхитительный изгиб! А колени!…

Кониатис с холодноватой, несколько высокомерной непринужденностью принялся разглядывать обладательницу удивительных ножек. Стройная блондинка с надменной осанкой, пленительными плечами и вызывающим, дерзко выпирающим бюстом! Она беседовала с соседями по столику: брюнеткой с бархатными глазками и ее спутником с физиономией регбиста.

В очередной раз поднося рюмку к губам, Кониатис посмотрел на себя в зеркало, придирчиво инспектируя узел галстука и прическу. Он был высок, хорошо сложен и удивительно строен для мужчины его роста и возраста. Его серый в узкую черную полоску костюм не отличался изысканностью покроя, но в этой скромности сквозило достоинство, нареченное великосветскими портными «классической простотой». Весь его вид выдавал бесспорное довольство собой. Он держался безукоризненно прямо, словно демонстрируя безупречную выправку, и его спокойная физиономия говорила о том, что ее обладатель достиг совершенства и полностью удовлетворен как собственной внешностью, так и своим положением в обществе. Его матовая кожа, слегка тронутая загаром, была на гладких щеках и энергичном подбородке покрыта бодрым румянцем, свидетельствующим о завидном кровообращении. Его короткие седеющие волосы были подстрижены по молодежной моде, с пробором с правой стороны. Длинные ухоженные пальцы, распространяемый им аромат дорогого лосьона – все говорило о том, что этот 50-летний мужчина по-прежнему заботится о производимом им, особенно на женщин, впечатлении.

Он облокотился на стойку и изящно выгнул спину.

– Скажи-ка, Жорж,– зашептал он, обращаясь к бармену,– ты знаешь вон ту блондинку в сиреневом платье?

– Нет, впервые в расположении нашего полка, месье Антуан. Типа за ее столиком видали здесь уже несколько раз за последние две недели. Как я понял, он по механической части.

Кониатис медленно кивнул, не произнося ни слова. Потом какое-то время он наблюдал краем глаза за блондинкой с потрясающими ногами. И, стоило освободиться столику но соседству с ней, он перенес на него свою рюмку, извлек из внутреннего кармана висящего на вешалке пальто газету «Монд», уселся и погрузился в чтение.

Пока что Моник Фаллэн изображала безразличие как к присутствию Кониатиса, так и к явно проявляемому к ней интересу. Она так и не одарила его ни единым взглядом.

Спустя мгновение «липовый» приятель, болтавший с Моник и пикантной брюнеткой, отлучился позвонить. Вернувшись, он объявил:

– Патрик, как видно, улизнул в Нант, теперь ни к чему его дожидаться. Мне только что сообщил об этом его папаша.

– Вот негодяй! – провозгласила Моник голосом, далеким от конфиденциальности.– Я ему это припомню! Мог бы по крайней мере предупредить…

– Можешь пойти с нами,– примирительно произнесла брюнетка.

– И не подумаю! – отрезала Моник.– Патрик подвел меня, но я не стану вам досаждать.

– О чем ты говоришь! – возмутилась брюнетка.– Ты помрешь со скуки в одиночестве.

– Это ты напрасно. Я найду десяток таких, как Патрик, а то и лучше. А в будущем ему меня уже не провести. В третий раз обещает прийти, а сам… Что ж, понятно. Пускай катится куда подальше. Я найду, чем занять вечер…

Расстроенная брюнетка вступилась было за Патрика. Но Моник отвернулась, не желая слушать. Мрачное выражение ее лица говорило о вконец испорченном настроении.

Кониатис, не упускавший ни единого сказанного ими слова, старался теперь встретиться с блондинкой глазами. Заметив это, она не отвела взгляд, а многозначительно улыбнулась. Обладая врожденным актерским даром, она сперва заставила свои лазурные глаза блеснуть восхищенным интересом, после чего на ее губах расцвела несмелая улыбка, какой улыбаются помимо собственной воли покоренные женщины.

Прервав зарождающийся контакт, она повернулась к подруге:

– Если вы еще не раздумали поужинать до спектакля, я советую вам поторопиться, иначе вы опоздаете к первому акту.

– Напрасно ты дуешься, Моник,– стояла на своем брюнетка.

– Умоляю, Сюзи,– протянула Моник,– я уже не девочка… Луи чего доброго вообразит, что ты боишься остаться с ним вдвоем.

Вовлеченный этой репликой в действие, Луи также предпринял попытку уговорить Моник составить им компанию. Попытка была вялой.

В итоге Луи и Сюзи поднялись. Луи расплатился, и они покинули бар.

Кониатис с царственным видом пересел в кресло, еще хранившее тепло Луи.

– Надеюсь, вы не рассердитесь, если я минуточку посижу с вами? Я не прислушивался специально, но все же стал свидетелем вашего разговора и понимаю ваше состояние. О, ваша тревога напрасна! Я давний завсегдатай этого местечка и хочу по-дружески угостить вас. Представьте себе, я примерно в том же положении, что и вы.

Моник одарила его тяжелым недоверчивым взглядом.

– Я договорился о встрече с приятелем,– упорствовал он,– а тот застрял в Канне, и я предоставлен самому себе.

Он повернулся к стойке и вскинул руку:

– Жорж! Две рюмки «Катти Сарк»!

– Уже несу, месье Антуан!

Кониатис протянул Моник свой портсигар.

– Благодарю,– молвила она, доставая неизменный «Кент». – Я курю только этот сорт.

– Какая разница? Оба сорта американские.

Она приняла сигарету. Он дал ей прикурить, приговаривая при этом:

– У вас восхитительное платье…

– Неужели? – насмешливо откликнулась она.– Вы случайно не портной?

– По правде говоря, нет. И не особенно разбираюсь в покроях. Но тем больше бываю ошеломлен при виде столь редкостного зрелища: безупречная гармония форм и красок! В сочетании с вашими белокурыми волосами и синими глазами сиреневое платье – бесподобная находка.

– Если вы не умолкнете, мне останется только разинуть клюв и выронить сыр.

Какое-то мгновение он сидел, моргая от удивления. Потом, догадавшись, что к чему, он притворно улыбнулся, демонстрируя зубы ослепительной белизны.

– Не бойтесь, я не вульгарный льстец из басни,– заверил он.– Просто не могу отказать себе в удовольствии вести себя галантно с хорошенькими женщинами. Велико ли прегрешение?

– Грешны не слова, но помыслы,– отчеканила она.

Бармен поставил им на столик две рюмки виски и вернулся за стойку.

– Меня не в чем упрекнуть,– проговорил Кониатис игривым тоном.– Мои помыслы чисты, как горный хрусталь.

– Вы хотите сказать, столь же прозрачны.

Ее живость пришлась Кониатису по душе.

– Только не говорите мне, что восхищение мужчины вызывает у вас протест. Это было бы непростительной ложью.

– Я чувствую себя ужасно, когда меня принимают не за ту, кто я есть на самом деле.

– Не сердитесь… Если я дерзнул обратиться к вам, то только потому, что увидел, как вы изменились в лице, узнав, что этот Патрик так вас подвел. Я расстроился из-за вас… Побуждение заговорить с вами – плод случайного совпадения, и в его основе – добрые чувства.

Внезапно она рассмеялась своим детским смехом.

– Вы прямо как волк из сказки – прячете уши под бабушкиным чепчиком! – воскликнула она.– Вам это к лицу!

И она выпустила струйку дыма, нахально глядя ему прямо в глаза.

Но он не засмеялся в ответ, даже не улыбнулся. Все это увлекло его не на шутку. Тихо, еле сдерживая дрожь в голосе, он сказал:

– Волка боятся только бестолковые девчонки, а вовсе не истинные женщины, достойные носить это имя.

– О, я-то вас не боюсь!

– Да что вы?

– Совершенно не боюсь.

– Неправда! Я чувствую, что вы напряглись, собрались в комок и вот-вот выпустите когти.

– Согласна, со мной не очень-то легко иметь дело, но если вы вообразили, что вызываете у меня страх, то вы себя переоцениваете. Я никогда никого не боялась.

– Докажите!

Ее лицо выразило полнейшее непонимание.

– Что вы хотите этим сказать?

– Поскольку у нас обоих сорвались намеченные планы, давайте воспользуемся этой счастливой случайностью. Хотите поужинать со мной?

– Вы чересчур любезны.

– Вот видите, до чего вы меня боитесь.

– Не тешьте себя иллюзиями. В действительности я руководствуюсь заветом Бопре: давать лишь такое обещание, которое намереваешься сдержать.

– Не вижу связи.

– Надо же, вот странно. А ведь вы производите впечатление умного человека.

– Что ж, даю слово: если вы примите мое приглашение, я не отнесусь к этому как к обещанию.

– В чем же состоит в таком случае ваш интерес?

– В удовольствии провести два часа в вашем обществе. Клянусь честью, этого будет вполне достаточно,– ответил он и добавил проникновенным голосом: – Я говорю искренне. Во имя всего святого, не отказывайтесь…

– Без обязательств с моей стороны? – Сомнения еще не покинули ее.

– Готов поклясться!

– Хорошо. И тем хуже для вас, если вы на что-то надеетесь. Я просто решила поужинать в компании приятного мужчины, но я вовсе не из тех, кого ловеласы вешают на пояс в качестве трофеев. Учтите это.

– Откровенность за откровенность. Вы предпочли отнести меня к категории неглупых людей, так вот представьте, я уже догадался, что вы не такая, как все.