Текст книги "Маска полуночи (ЛП)"

Автор книги: Пол Кемп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Ривен! – крикнул Магадон, но ни убийца, ни слаад, казалось, его не услышали.

Что–то просвистело у уха проводника и врезалось Азрииму в висок – безглазая голова Долгана. Азриим повернулся к ним и зашипел, хотя в коридоре не раздалось ни звука.

Ривен безвольно осел на пол, его глаза были закрыты. Убийца умирал или уже был мертв.

Разноцветные глаза Азриима расширились, прочертив путь от головы Долгана к окровавленным рукам Кейла, но слаад быстро восстановил свою обычную самоуверенность.

– Уже вернулись? – спросил он. – Как раз к ужину.

С распахнутой пастью, с клыков капала слюна, Азриим взялся за плащ Ривена и потянул его голову к себе.

Кейл отпустил Клинок Пряжи и в мгновение ока переместился от Магадона к слааду. Заклинания, увеличившие его силу и размер, все еще действовали, и Кейл прервал нападение на Ривена, сунув руки Азрииму в пасть – наколов ладони на клыки – и подтянув голову существа к себе. Кровь Кейла заполнила рот слаада. Азриим попробовал сомкнуть пасть, но Кейл не только не позволил его челюстям захлопнуться – он начал раскрывать их еще шире.

На шее Азриима надулись мышцы и вены; на руках Кейла тоже. Оба кричали, но заклинание тишины поглощало их крики.

Почувствовав отчаяние, Азриим когтями вцепился в руки Эревиса, но его челюсти раскрывались все шире и шире. Когти разорвали плоть, но шейд казался нечувствительным к боли. Он продолжал раздвигать слааду пасть, пытаясь разорвать его морду надвое.

С полными ужаса глазами Азриим оставил руки Кейла, зашарил в своей сумке, нашел телепортационный жезл. Кейл попытался выбить его серией неуклюжих пинков ногами, но слаад сумел настроить диски.

Магадон выхватил клинок и бросился по коридору, не собираясь позволить Азрииму сбежать. Он был уже в пяти шагах, в четырех…

Азриим в последний раз повернул диск и исчез, оставив Кейла и Магадона смотреть друг над друга над бесчувственным телом Ривена.

Дыхание Кейла было тяжелым и громким. Центром заклинания тишины, видимо, был сам Азриим.

– Твои руки, – сказал Магадон.

Кейл посмотрел на свои ладони. На каждой была цепочка рваных ран. Прямо на глазах тело Эревиса начало регенерировать повреждения. Должно быть, он испытывал мучительную боль, но не обращая на нее внимания, присел у тела Ривена.

– Он еще жив, – сказал Кейл. Он сжал в руке свою маску и прочел несколько целительных молитв.

Ривен задышал ровнее. Он выживет.

Кейл встал, все еще огромный, все еще мрачный, все еще… больше, чем человек.

Глаза Ривена распахнулись. Он попытался подняться. Кейл протянул ему руку, и, к удивлению Магадона, убийца принял помощь.

– Я ничего не вижу, – сказал Ривен, пошатываясь. – Слаад ослепил меня заклинанием.

Кейл прочел еще одну молитву. Закончив заклинание, он провел ладонью перед лицом Ривена.

Тот моргнул и увидел Кейла. И кивнул в знак благодарности.

Кейл промолчал. Он прошел вниз по коридору, в святилище, к телу Джака. Начал изучать его, будто пытаясь запомнить до мельчайших деталей. Затем он развернулся к остальным и сказал:

– Я вернусь, как только все сделаю.

– Что сделаешь? – спросил Магадон.

– Странник, – ответил Ривен за Эревиса, и тот кивнул.

– Мы пойдем с тобой, – сказал Магадон.

– Знаю. Но не в этот раз. В этот раз я все сделаю сам. Останьтесь с Джаком. Я вернусь.

С этими словами он растворился в тенях.

ГЛАВА 18

Финал

Востим улыбнулся, несмотря на боль. Он телепортировался из своей башни, и теперь находился на поверхности Торила, в собственном теле, впервые за долгие столетия.

Свет звезд в темных небесах вокруг Венца Пламени иголками колол его плоть, но магу было все равно. Эта боль была ничтожной в сравнении с агонией его стремительно разлагавшихся костей и органов. Скоро он будет мертв, но он исполнил то, что так замышлял так долго. Он может умереть счастливым.

Его заклинание, его величайшее заклинание, заставило тень Венца Пламени падать точно на этот остров, окружив его и море поблизости идеальным кольцом сумрака. Пока Торил продолжал свое вращение вокруг солнца, пока Торил вращался вокруг своей оси, магия Востима постоянно поправляла месторасположение слезы Селун перед огненной сферой, создавая в небе черную дыру, бросая тень на поверхность Фаэруна, на остров Востима. Он превратил день в ночь и объявил эту ночь своей. Он радовался своему последнему деянию, заставившему Мультивселенную склониться перед его волей.

Глядя вверх слезящимися глазами, Востим восхищался короной белых вспышек, что туманным силуэтом окружала черную дыру в солнце – это его отец, тысячелетия назад, назвал эту корону Венцом Пламени. Востиму она показалась прекрасной тогда и казалась прекрасной сейчас, прекраснее яростного дракона в полете, чудеснее каскадов магмы на уровне Огня.

Он вспомнил лицо отца, чего не делал уже очень долгое время: длинный подбородок, глубоко посаженные глаза, тонкогубый, так редко улыбавшийся рот. Магу было интересно, стал бы отец гордиться всем, что сделал Востим, всем, что он создал и уничтожил.

Он знал, что времени осталось мало. Работа была закончена как раз вовремя. У него, прожившего тысячи лет, теперь оставалось всего несколько часов. Востима не печалила надвигающаяся смерть. Он жил хорошо и добился всего, чего желал.

Конечно, он мог ступить на поверхность Фаэруна во время обычного затмения. Для Торила затмения не были редкостью. Но во время обычного затмения тень смещалась по поверхности, пока небесные тела двигались по своим орбитам. Востим смог бы провести лишь несколько мгновений под ее покровом.

Он хотел большего. Он хотел создать затмение, удержать его на одном месте, провести на поверхности целый день. Управлять затмением, как он управлял столь многим в своей жизни. И он сделал это.

Отказавшись от привычной левитации, Востим босым прошел по каменистому берегу Путевого Камня. Он часто спотыкался, но не обращал внимания – камни под ногами, шум прибоя в ушах, соленый запах моря, все это магу было дороже, чем накопленные им сокровища. Он наслаждался каждым мгновением. Он уйдет в ничто с удовлетворением от осознания, сколь многого достиг в жизни.

Горе и ярость Кейла породили яростную, неутолимую жажду, которую могла удовлетворить лишь смерть Странника. Кейл не понимал, зачем Страннику закрывать солнце, и ему было все равно. Он хотел лишь одного – хорорим. Правосудия, мести. За Джака и себя.

Он выступил из теневого пространства на остров снаружи.

Царила густая, как смола, тьма. В Селгаунте затмение было частичным. Здесь, как и ожидал Кейл, оно было полным.

В текущий момент.

Кольцо белого огня окружало черную дыру в небесах. За скрытым солнцем виднелись тусклые звезды.

Позади него возвышалась башня, но она не излучала магическую энергию, призванную удержать в небе каменную сферу. Это прекратилось, когда Кейл убил Росток. Сейчас затмение продолжалось, но вскоре вращение Торила выведет Путевой Камень из–под отбрасываемой сферой тени. Заклинание Странника погибло; он просто пока об этом не знал.

Сам Странник тоже не задержится среди живых.

Кейл не видел ничего вокруг, кроме башни, камней и песчаного пляжа. Даже чайки, обманутые затмением, решив, что сейчас ночь, вернулись в свои гнезда. Единственным звуком был шум прибоя.

Он шагнул сквозь тьму на скалистую возвышенность и оглядел землю внизу. Странника там не было. Нужно обыскать остров, и быстро. Даже если Странник не знает, что его заклинание прекратилось, он скоро это поймет.

Усилием воли Кейл заставил тень сделать его невидимым, представил себе темные места между видимым пространством, и зашагал через весь остров, одним шагом перемещаясь на дистанцию броска копья. Он методично обыскивал местность, с пляжа на скалистый выступ, с выступа на гребень холма.

Сначала он услышал, и только затем увидел Странника. Кудахчущий, гротескный смех звучал на фоне прибоя. Кейл пошел на звук, готовый убивать.

На песчаном пляже внизу, по щиколотку в воде, неверными шагами двигалась бледная длинная фигура. С видимым усилием она раскинула тощие руки, будто наслаждаясь ветром. Фигура часто спотыкалась, несколько раз чуть не упала. Время от времени она хваталась за грудь, задыхаясь. С губ срывались стоны, но следом за ними все равно раздавался смех.

Странник умирал, понял Кейл, и от этого понимания кровь застучала в ушах. Нет, Странник умрет лишь от его руки!

Глядя как маленькое, жалкое существо бредёт по острову, Кейл понял, что никакого великого замысла не было. Странник не искал власти или бессмертия. Он плел интриги и рисковал жизнями тысяч невинных существ только ради того, чтобы пройти по песку в сотворенной им темноте. И только. Кейл с трудом мог в это поверить. Он подумал, что Странник – худший из всех безумных волшебников, о которых он слышал. Смерть Джака была напрасной.

Кейла охватила обжигающая вспышка гнева, но он сдержал свой порыв немедленно атаковать. Он представлял себе силу Странника. Просто зарезать мага не получится, его защита слишком сильна. Кейлу нужен был шанс.

Он взглянул на дыру в небе и решил, что шанс скоро предоставится.

И поступил так, как поступают убийцы – стал ждать, пока появится возможность нанести смертельный удар. Шейд надел свою маску и прошептал слова нескольких защитных заклятий, последним прочитав заклинание, позволяющее видеть двеомеры.

Как он и ожидал, Странник светился от двеомеров, как солнце. Его укрывали несколько слоев магии. Кейл некоторое время изучал их, пытаясь определить назначение каждого. В нескольких он опознал оборонительные печати, остальные были ему неизвестны.

Остров посветлел. С небес ударил первый бледный луч света, пробившийся за край затмения. Торил вращался, и похищенная луна не следовала за его движением. Вспыхнула магическая энергия – последние остатки заклинания Странника, и луна засияла серебром.

В лучах света Кейл чувствовал был слабее, чем в тени, но и для Странника свет был губителен. Кейл уже не различал, когда Странник смеется, а когда стонет. Солнце показалось из–за слезы Селун. Трещины на луне стали шире. Свет нарастал. Странник снова споткнулся, посмотрел вверх, потер свои обнаженные руки. Струйки дыма поднимались с его кожи. Маг горел на солнце. Кейл видел, как его губы сложились в гримасу боли.

Шейд достал Клинок Пряжи и продолжил выжидать.

Странник поднял взгляд на небо, и быстро отвернулся, зашипев от боли. Свет, должно быть, обжег его глаза. Маг споткнулся, почти упал.

Кейл нанес удар.

Он ступил из тени рядом с собой в тень, которую отбрасывал маг. Близость шейда активировала защитные заклятия Странника. Ударила молния, полыхнул поток огня, взорвалось облако негативной энергии. Кейл закрылся Клинком Пряжи, и тот поглотил, что смог. Но сила заклинаний была слишком велика, и кое–что зацепило самого Эревиса. По мышцам пробежала судорга, молния обожгла живот. Он непроизвольно прикусил язык, чуть не откусив начисто кончик. Рот наполнился кровью. Последняя из защит, вспышка негативной энергии, украла частичку его души. Холод пронзил его до костей.

Шейд выдержал все это, отшвырнул Клинок Пряжи в сторону – он хотел убить Странника собственными руками, а не оружием Маска – и, все еще поддерживаемый магией, увеличившей его размер и силу, обхватил хрупкое тело мага. Существо не сопротивлялось его хватке, оно даже не казалось удивленным.

Кейл закрыл своей большой ладонью Страннику рот, почти обхватив все его лицо. Он не мог позволить магу произнести слова заклинания, не мог позволить ему издать хоть малейший звук. Кейл чувствовал влажное дыхание на своих пальцах. От Странника пахло лекарствами.

Эревис сплюнул кровь и произнес:

– Все кончено.

Он почувствовал зуд между глаз, ментальное касание Странника, и испугался, что его магическая защита не сработала. В голове зазвучал голос существа:

– Ты защитил себя от нападения, но не от разговора.

Не отпуская Странника, Кейл сказал ему на ухо:

– Ты убил моих друзей.

– Вот как? Я бы сделал это снова. Я убил множество существ. Думаю, ты тоже.

Кейл хотел убить его, но сейчас не смог этого сделать. Он должен был знать.

– Ради чего все это? Ты совершил это всего лишь ради прогулки по проклятому песочку?

Дрожь прокатилась по телу мага. Кейлу потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что это смех, а не судорги.

– Люди всегда спрашивают, ради чего, как будто должна существовать одна всеобъемлющая причина для любых событий. Не в этот раз, жрец. Такой причины нет. Тысячи погибнут только лишь ради удовлетворения моей прихоти.

Кейл вспомнил о том, что сказал Ривену: «Это важнее любых личных конфликтов». Он ошибался, а Ривен оказался прав. Нет ничего важнее личного.

Он стиснул зубы и стал сжимать свою хватку. Странник спокойно спросил:

– Какие моменты своей юности ты вспоминаешь с наибольшей теплотой, жрец?

Кейл не ответил, но замешкался. Он вообще не вспоминал юность с теплотой.

– Когда за тобой придет смерть, ты оглянешься на эти моменты, и отчаянно захочешь пережить их снова. Все, что я совершил, я совершил, чтобы исполнить это желание. Прогуляться на поверхности в собственном теле, почувствовать ветер, увидеть Венец Пламени, как когда–то в моей юности. Да. Для тебя это достаточная причина?

Кейл испытал отвращение, но в каком–то уголке разума, существование которого он едва признавал – и восхищение. Он вцепился в отвращение. Шейд посмотрел вверх, на луну, на растущий диск солнца. Вспомнил, как говорил Джаку и Магадону, что Странник не станет заниматься чем–то незначительным. Он ошибался. Методы Странника были величественными, но его цель была не амбициознее, чем у любого обывателя.

– Ты говоришь об убийстве, будто это пустяк.

– А ты говоришь так, будто меня должна волновать смерть других. Что мне эти сотни, тысячи? Я убивал целые миры за меньшее.

Кейл хотел что–то сказать, но не нашел слов.

Странник заметил:

– Я сделал, что хотел, и увидел, что хотел. Остальное неважно. К концу дня я буду мертв.

– Ночь уже наступила, – ответил Кейл.

Он оторвал Странника от земли и сжал.

Хрупкое существо задохнулось, когда Эревис обрушил свою силу на его хрупкие кости и тонкое тело. Последняя магическая печать Странника вспыхнула зеленым, и Кейл почувствовал, как энергия прокатилась по его телу.

Ребра Странника затрещали, согнулись, ключицы треснули. И губы Кейла повторили ментальные крики существа, которые он слышал в своем сознании – последняя защита оказалась каким–то заклинанием взаимосвязи. Кейл чувствовал тот урон, который наносил Страннику – треснувшие кости, боль, пострадавшие органы. Его сумеречная плоть пыталась заживить повреждения, но от боли шейда вырвало на свою рубаху и плащ Странника.

Эревис не знал, это боль помешала Страннику произнести заклинание, или маг просто не захотел. Ему было все равно: он надавил сильнее, Странник закричал. Кейл находил удовлетворение в своей агонии, ведь он знал – это точное отражение того, что чувствует Странник. Он улыбался в ответ на крики боли, улыбался в ответ на собственную боль, чувствовал себя грязным, но не мог остановиться. Он так плотно прижал Странника к себе, что они как будто слились. Кости скрежетали о кости; его легкие наполнились кровью. Он заставил разбитую грудь сделать еще один вдох, потом еще один.

Он убивал Странника и убивал себя. Ему было все равно. Он подумал о Джаке и продолжал давить. Хрупкое тело мага ломалось на куски в его объятиях; ломалось и его собственное тело. Скоро боль стала нестерпимой; он ничего не видел, ничего не слышал. Его руки не могли удержать Странника. Существо выскользнуло из его захвата и опустилось на песок. Кейл тоже осел. Он не мог понять: это он кричит или продолжаются ментальные вопли Странника.

Последним, что он видел, прежде чем полностью потерять сознание, было солнце, полностью вышедшее из–за слезы Селун.

Кейл очнулся. Он лежал на песке, скрючившись от боли. Грудь казалась тяжелой: кровь наполняла легкие. Руки и плечи были сломаны, они не двигались. Боль почти заставила его снова потерять сознание, но он упорно держался. Солнце висело прямо над ним. Поблизости не было ни единой тени, а под прямым солнечным светом его плоть не могла регенерировать. Скоро, еще до захода, он умрет.

Он слушал прибой, в ужасе глядя, как надтреснутая луна Странника растет в небе. Без заклятия, которое удерживало бы ее на месте, луна падала на Торил. Кейл не мог представить себе разрушения, которым она станет причиной. Он подумал о Тази, о Варре. Вцепился в память об их лицах. Ему было интересно, наблюдает ли Тази, как рушится небо?

Рядом с ним изломанное тело Странника горело и дымилось, пока не остался один лишь пепел. Волны размыли пепел по песку, растащили обрывки мантии, пытаясь унести их в море.

Загорелась и луна, оставляя за собой длинный хвост пламени. Она уже увеличилась вдвое, стремительно приближаясь. Кейл слышал грохот и рев в небесах.

Она уничтожит целые королевства.

Он подумал о Джаке, о Сефрисе, и закрыл глаза.

Когда в небе раздался взрыв, Кейл открыл их снова.

Слеза Селун разделилась на пять больших обломков, и каждый чертил в небе огненную полосу. Прямо на глазах эти пять обломков разделились на меньшие части, а те разделились еще раз. Вскоре на Фаэрун падали тысячи мелких осколков.

Он улыбнулся, засмеялся, закашлялся собственной кровью.

Это было красиво.

Сознание снова стало покидать его. Он погрузился в забвение боли, глядя на рой светлячков в небе.

Через какое–то время он очнулся от хруста песка под сапогами. Кто–то подошел к нему, темный силуэт – Ривен.

– Мы разделились, чтобы найти тебя, – сказал он. Убийца глядел на Кейла, но не пробовал помочь. Ривен прикрыл глаза ладонью и взглянул на солнце.

– Свет тебе мешает, да?

Убийца перевел взгляд обратно на Кейла. Выражение его лица было жестким. Кейл ясно видел внутреннюю борьбу, происходящую в Ривене: видел в жесткой линии его подбородка, в темных глазах. Ривен мог убить Кейла: Второй мог убить Первого.

Волны бились о песок. Кейл и Ривен молча глядели друг на друга. Молчание затягивалось.

Эревис попытался заговорить, но его сухое горло не смогло издать ни звука. У него получился лишь храп, прежде чем его окутала боль и в глазах потемнело. Он заставил себя не терять сознание. Он будет смотреть Ривену в глаза, когда умрет.

Когда зрение сфокусировалось, Кейл увидел, что Ривен достал клинок. Ассасин жестоко улыбнулся и ударил.

Не по Эревису, по останкам мантии Странника.

– Ему солнце тоже не особенно понравилось, как я погляжу.

Ривен засмеялся, присел и взял несколько предметов из груды праха, которая когда–то была Странником. Вставая, он спрятал их в карман. Кейл решил, что это были камни, окружавшие когда–то голову мага.

Ривен снова подошел к нему, с обнаженной саблей. Он наклонил голову к плечу, размышляя. Наконец, он вздохнул и сказал:

– Посмотри, где мы теперь, Кейл. Посмотри, во что мы превратились.

Ривен обошел Кейла так, что его тень закрывала Эревиса от солнца.

Тьмы придала шейду сил. В тени Ривена его тело начало регенерировать. Кости и органы постепенно срастались и заживали. Ужасающие вспышки боли пронзали все тело. Не сдержавшись, он застонал. Ривен молча стоял и глядел на происходящее, как сембийская Стена – телохранитель – древности. Ривен был Стеной Кейла, его правой рукой.

Когда раны Кейла зажили достаточно, чтобы позволить ему встать, он поднялся на ноги. Они с Ривеном на мгновение встретились взглядами.

Кейл благодарно кивнул. Ривен кивнул в ответ. Не было необходимости в словах.

– Пойдем найдем Магза, – сказал Кейл. – И потом останется еще одно.

– Флит, – кивнул Ривен. Кейл удивился, когда выражение Ривена смягчилось при произношении имени Джака.

– Да, – согласился Эревис.

– Он этого не сделает, – сказал Ривен.

Убийце не нужно было пояснять, кого и что он имеет ввиду.

– Сделает, – ответил Кейл. – Я его заставлю.

Кейл, Ривен и Магадон вместе вошли в башню Странника. Когда они шли по залам, Кейл впервые обратил внимание на разрушенные фрески. Он заметил и изображение черепа на дверных ручках.

– Это был храм Цирика, – сказал он. – Или, по крайней мере, часть храма.

Ривен кивнул и потер черный диск, который носил на шее.

– Вот зачем он устроил все это, Кейл. Он сделал это назло Цирику. Украл один из храмов Темного Солнца для себя.

Кейл не думал, что Маск столь искушен в интригах. Он сказал:

– Может быть, ему просто повезло. Так или иначе, это сделал не он, а мы. Он в долгу перед нами.

Ривен ничего на это не ответил.

Они прошли через изгибающийся коридор к телу Джака. Ривен и Магадон уложили Джака на полу в небольшой, неиспользовавшейся комнате в стороне от центрального коридора на втором этаже. Было похоже, что здесь не проводились ритуалы Цирика.

Шерстяное одеяло укрывало Джака до подбородка, казалось, что он просто спит. Вид мертвого друга разбредил раны Эревиса. Он надел маску, чтобы скрыть слезы.

Кейл присел на пол рядом с телом. Он потянулся под одеяло и взялся за руку друга. Полурослик был холодным, окоченевшим. Кейла затопил поток эмоций.

– Ты мне задолжал, – сказал он сводчатому потолку, имея ввиду Маска. – Ты мне задолжал!

Повелитель Теней снова и снова просил от него жертв, и снова и снова он их приносил – свою семью, свою кровь, свою человечность, и своего лучшего друга. Это было слишком. Он хотел расплаты.

– Ты слышишь меня? – его голос зазвенел, эхом отражаясь от потолка. – Ты мне должен. И сейчас ты вернёшь долг.

Полночь еще не наступила, но Кейл все равно склонил голову, закрыл глаза и принялся молиться. Он просил не о множестве заклинаний, как обычно, а об одном. О заклинании, которое вернёт Джака из мертвых. Он знал, что такое возможно. Он слышал истории.

Он отправил свои мысли, свою нужду спасти друга, через все уровни бытия прямо к Маску. Он знал, что бог услышит его. Должен услышать.

Ответа не было.

Злость Эревиса возрастала. Он требовал, чтобы Маск услышал его, требовал ответа.

Ничего. Рядом лежал Джак, холодный и неподвижный.

На плечо легла рука – Магадон.

– Эревис… – начал проводник.

Кейл сбросил его ладонь.

– Нет. Нет, Магз, чтоб тебя. Он мне ответит.

Кейл поднял голову и закричал:

– Ты дашь мне это, или я навсегда от тебя отвернусь! И если выйдет так, я поклянусь душой своего друга, что буду выслеживать и убивать каждого твоего жреца, что смогу найти. Каждого проклятого жреца! А я найду многих. Ты сделал меня слишком сильным. Слишком хорошо обучил. Никто не сможет остановить меня, никто.

Эревис оглянулся через плечо на Ривена. Тот посмотрел на него, кивнул.

– Никто не остановит нас.

Он стал ждать.

Ничего.

Он ждал, становясь все злее и злее.

– Как хочешь, – наконец тихо сказал Эревис, поднимаясь на ноги. Он начнет в Сембии, потом отправится в Кормир, потом займется остальным Сердцеземьем, потом…

Его мозг наполнило знание, заставив снова упасть на колени – слова молитвы, что творила величайшее из чудес. Возвращала к жизни мертвых.

Кейл ощутил моральный подъем и не сдержал жестокой улыбки.

– Я могу это сделать. Он ответил.

Эревис положил руки на грудь Джака и начал читать молитву.

Джак сидел за столом в доме своей матери, слушая болтовню родичей и вдыхая теплый запах материнской стряпни. С его лица не сходила улыбка.

– Что ты так мало берёшь? Набирай полную миску, Джакерт Флит, – сказала мать, намазывая масло на хлеб. – Посмотри на себя, одна кожа да кости! Кушай. Кушай.

– Да, мама, – ответил Джак. Он знал, что за столом с матерью лучше не спорить.

Отец, как всегда, сочувственно улыбнулся, но промолчал.

– Передай мед, – попросил Джак брата.

Коб сделал вид, что хочет бросить медовые соты в Джака, но вмешалась мать:

– Кобдон Флит, если хоть капля меда попадет на мою новую скатерть, тебя не спасет даже Иоланда Вормхарс.

Коб застыл и боязливо ответил:

– Мам, я просто хотел подшутить над Джаком.

– Ну конечно, дорогой, – ответила мать, откусив небольшой кусочек от хлеба с маслом. – А теперь положи соты обратно на блюдце и передай брату.

Коб молча подчинился, и Джак, наблюдавший за поражением брата, ухмыльнулся. Он выдавил мед из сот на кусок хлеба и откусил. Вкус в точности, как в его детских воспоминаниях. Отец – он был пчеловодом – наверное, взял соты из улья сегодня утром. Когда Джак был мальчишкой, пасека Мэла Флита обеспечивала всю семью. Конечно, в результате Джака с братом пчелы кусали куда чаще, чем других детей. И все же он очень соскучился по отцовскому меду и материнскому супу за обеденным столом. Хорошо было вернуться домой.

Он принялся за картофельный суп, в перерывах между очередной ложкой кусая хлеб с медом. Сидевшая во главе стола мать глядела на него с одобрением.

– Чудесный суп, ма…

Он услышал, как снаружи, где–то вдалеке, кто–то зовет его по имени. Но чей это был голос, Джак вспомнить не мог – голос друга, он был в этом уверен, но чей?

– Вы это слышали? – спросил он отца с братом.

Те не оторвались от еды.

– Я ничего не слышал, – ответил брат с набитым ртом.

– Я тоже, – подтвердил отец, макая хлеб в мед. Мать всегда говорила, что он мог бы найти жену получше, если б любил людей так же сильно, как сладкое. Отец всегда отвечал, что лучшей жены просто быть не может, и мать всегда улыбалась.

– Ешь свой суп, Джак, – сказала она.

Голос снова позвал его.

Джак отодвинул стул, вставая из–за стола.

– Опять!

Сила наполняла Кейла. Он никогда ранее не творил столь сложного заклинания. Все его тело дрожало. По коже струйками тек пот.

Но магия действовала.

Тело Джака окутал красноватый свет. Рана на шее стала затягиваться; сначала остался розовый шрам, потом исчез и он. Синяки на руках и лице исчезли. Заклинание восстанавливало тело, создавая цельный и нетронутый сосуд для возвращения души. Магия устанавливала связь между телом Джака и тем уровнем, на который отправилась его душа, открывая дверь, которая при других обстоятельствах навсегда осталась бы закрытой. Кейл сам стоял у этой двери, держал ее открытой и звал Джака.

Зов Кейла становился все громче, пока не загрохотал, эхом отражаясь от стен комнаты, уносясь из башни Странника на другие уровни бытия. Эревис кричал имя Джака, пытаясь вернуть его душу обратно в тело.

– Джак!

Его посетило неприятное воспоминание – Сефрис Двендон, полный горечи после своего принудительного воскрешения. Эревис вспомнил, что сказал тогда Джак: «Когда я умру, то хочу остаться мертвым».

Голос Кейла утих.

Правильно ли он поступает? Делает ли он это ради Джака или только для того, чтоб удовлеторить собственное эгоистичное желание вернуть друга? Правдивый, с его точки зрения, ответ, Эревиса не обрадовал. Но Джак говорил, что его дом – это не место, а друзья, и полурослик был нужен Кейлу.

От его сомнений заклинание начало разваливаться.

Он помнил горькие слова Сефриса, признание, что ученый вернулся только из чувства долга. Джак бы поступил точно так же. Кейл даже думать не хотел об ожесточившемся Джаке.

По его щекам потекли слезы вины. Он сдержал готовый вырваться наружу плач.

Кейл понимал, что не может просить Джака о возвращении. Он не станет. Где бы Джак сейчас не находился, его дом – там.

Он прервал заклинание, и сила покинула его. Он положил ладонь на лоб Джаку.

– Прощай, друг мой.

Он открыл один из поясных кошелей полурослика, достал оттуда его трубку и положил в собственную сумку. Он будет носить с собой запах табака Джака – всегда.

Джак наклонил голову к плечу, прислушиваясь. Зов не повторился. По необъяснимой причине, глубокая грусть охватила его. Он знал, что что–то утратил, но не знал, что именно.

– Доедай суп, сынок, – сказал отец. – Ты можешь остаться здесь.

Джак не знал, что это значит, а отец не стал объяснять – он улыбнулся и сказал:

– Коб и я сегодня уже позаботились об ульях. Если хочешь, на закате можем все вместе отправиться на рыбалку. Здесь неподалеку есть пруд.

Идея показалась ему великолепной. В атмосфере семейного тепла его грусть растворилась. Он сел обратно за стол и принялся доедать суп.

Магадон, Кейл и Ривен стояли в главном зале башни.

– Что теперь? – наконец спросил Магадон.

– Я перенесу вас и Джака обратно, – ответил Кейл. – А мне нужно закончить кое–какие дела.

Магадон кивнул.

– Я остаюсь, – сказал Ривен.

– Почему? – спросил Магадон.

– Мне тоже нужно кое о чем позаботиться.

Кейл оглядел храм, однажды принадлежавший Цирику, а теперь – Маску, и понял, о чем говорит Ривен.

– Все только начинается, – сказал Ривен Эревису. – Ты это понимаешь?

Кейл подумал о Сефрисе, о зове, который отправил Источник через весь Фаэрун. Он кивнул. Он понимал, что Маск еще не закончил с ними. Но сейчас ему нужно было заняться собственной жизнью.

– Можешь оставить Джака здесь, – добавил Ривен. – Со мной. У тебя будет повод возвращаться.

Они посмотрели друг другу в глаза. Эревис снова подумал о тех словах, что сказал ему полурослик на улицах Селгаунта: «Дом – это друзья».

Он кивнул.

– Ты позаботишься о нем?

Кейл не смог бы перенести вид того, как тело Джака закапывают в землю.

– Позабочусь.

Они глядели друг на друга. Тянулись мгновения. Наконец, синхронно, они шагнули навстречу и обнялись. Прощание воинов.

Кейл отступил, собрал вокруг себя тени, и сказал:

– Пойдем, Магз.