Текст книги "Посейдон"

Автор книги: Пол Гэллико (Галлико)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

И когда пароход «Посейдон» встретил гигантскую вогнутую волну, порожденную соскальзыванием вниз куска подводной скалы, эта волна выросла уже в три четверти корабельного борта. Пароход не смог преодолеть ее, а потому попросту перевернулся вверх дном, также легко и быстро, как сделал бы это, скажем, восьмисоттонный траулер во время шторма в Северной Атлантике.

Первое мгновение разражающейся катастрофы посетители обеденного зала пережили особенно бурно: пол, покрытый толстым ковром, буквально ушел у них из-под ног. Стулья и столы накренились вперед и вбок, кидая пассажиров вниз, в головокружительную бездну, куда устремился их корабль.

В тот же миг «Посейдон» издал предсмертный крик.

В нем слились вопли перепуганных и искалеченных людей, звон разбитого стекла, дребезжание и скрежет металла…

Двери в подсобные помещения кухни распахнулись, и оттуда донеслись ужасающие звуки: со всех полок и столов падали котелки, пароварки, жаровни и прочая посуда. И на фоне всеобщего столпотворения высшей нотой прозвучал последний крик насмерть обваренного кипятком кока.

Весельчак и его девушка облетели вдвоем всю ширь обеденного зала. Это было долгое путешествие, длиной в сто восемнадцать футов. По пути они наталкивались на стулья и столики, которые неожиданно снова стали принимать вертикальное положение. Влюбленная пара сначала переместилась с правой стороны парохода в левую, а когда судно продолжило свой кувырок, пролетели еще расстояние в двадцать футов, от пола до потолка зала. Они получили несколько ушибов и ссадин, но в остальном остались целы, образовав под конец клубок тел вместе с Роузенами, Мюллером, Майком и Линдой Рого.

Именно во время этого переворота были искалечены или погибло большинство пассажиров и члены команды. Когда пароход стал заваливаться на левый борт, свою смерть встретили те стюарды, которым пришлось обслуживать в этот роковой вечер столики, расположенные в дальней части правого борта парохода.

Более счастливыми оказались занявшие места слева. Например, Мюллера, Белль и Мэнни Роузена просто выкинуло со стульев. Семейство Шелби и другие обитатели «разношерстного» стола сначала повалились на пол, еще некоторое время удерживались за свои стулья и только потом послушно заскользили вниз.

Пароход переворачивался кверху дном и стремительно, и удивительно долго одновременно, если такое вообще можно себе представить. Однако давление воды почему-то пощадило его иллюминаторы, и корабль, грохоча и постанывая, зарылся в воду, подставив небу темное брюхо. Левые иллюминаторы стали правыми и очень скоро прояснились. Вся компания ужинавших очутилась на стеклянном потолке, который теперь служил им полом и был сплошь покрыт разбитым фарфором, свалившимися на него подносами, приборами и остатками еды. Огромная елка грозно торчала с потолка, причудливо растопырив мощные ветви во все стороны. Через мгновение с ее макушки свалилась звезда, со звоном разлетевшись на блестящие осколки.

Наступившая затем мертвая тишина показалась куда более устрашающей, чем предсмертный крик корабля, вместе со всем звоном, скрежетом и грохотом. Впрочем, тишина эта длилась недолго. Очень скоро со всех углов большого обеденного зала послышались стоны, плач и бормотание раненых, ошеломленных и ничего не понимающих людей. Откуда-то до сих пор еще падали разные предметы, где-то капала жидкость, не успевшая вылиться из сосудов.

В этот момент могло показаться, что сейчас пароход расколется пополам и уйдет на дно. В тишине прозвучал недовольный голос Майка Рого:

– Боже мой! Сойдите же, наконец, с моей ноги!

Один за другим раздалось сразу несколько взрывов: это взлетели на воздух три судовых котла.

И если первый крик корабля прозвучал как его предсмертный, то теперешняя последовательность звуков напоминала выворачивание наизнанку его внутренностей.

Машинное отделение прощалось с жизнью несколько медленней. Тяжелые турбины, динамо-машины, генераторы и насосы надавили на новоявленные полы так, что те, естественно, не выдержали. Измученный металл со страшным скрежетом начал прорывать обшивку корабля и опускаться на морское дно.

Правда, не вся ходовая часть судна сдалась так легко. Некоторые ее части застревали на половине пути, оставаясь по-прежнему внутри корпуса «Посейдона».

Итак, фантасмагорические стоны корабля, включающие в себя теперь уже не только лязг металла, но и крушение деревянных деталей, шипение пара, бульканье воды и вой пострадавших создали такую какофонию, страшнее которой ничего нельзя было себе вообразить, наверное, во всей Вселенной.

Пассажиры продолжали лежать, потрясенные и оглушенные громом, скрипом и грохотом рушащихся деталей корабля. Добавьте сюда зловещий свист пара, выходящего из оставшихся на своих местах котлов, и вы представите себе спуск в преисподнюю.

Внезапно в обеденный зал хлынул поток грязной воды, словно выплеснувшийся откуда-то под действием большого давления. Правда, он так же внезапно и стих, образовав большую и глубокую мутную лужу у вершины центральной лестницы, которая теперь стала ее основанием.

И, в довершение всего, в столовой погас свет.

Передышка

И все же, благодаря тайнам плавучести, избытку воздуха в пустом трюме и тому, что тяжелые части машинного зала и котельной ушли в море, «Посейдон» не затонул, а продолжал держаться на воде. Его новая ватерлиния проходила чуть ниже потолка обеденного зала, который теперь, разумеется, стал полом. Тучи на небе рассеялись, и тусклый свет звезд лился в перевернутые бортовые иллюминаторы, напоминавшие пассажирам лайнера верхний ряд окон в часовне, освещающих хоры.

Корабль перестал содрогаться в предсмертных судорогах, только изредка откуда-то все еще доносились глухие удары, звон и лязг. Кое-где открывались люки, и в отсеки парохода с бульканьем стремительно заливалась вода. Затем снова становилось очень тихо, и в этой почти невыносимой тишине слышались стоны и призывы о помощи раненых и искалеченных людей.

Те, кто находился на верхней палубе и у капитанского мостика, погибли первыми. Среди них, конечно, сам капитан, его помощники, штурман, старшина-рулевой и все те матросы, которые несли вахтенное дежурство. Их либо сразу сбросило в море, либо изувечило при падении так, что выжить никто бы из них и не смог. Они не успели дотянуться до аварийного рубильника, чтобы поставить по всему кораблю автоматические водонепроницаемые двери-перегородки. Команда корабля даже не поняла, что же случилось с их судном. Дежурный в радиорубке был внезапно сброшен со своего места, а когда пришел в себя, то было уже поздно что-либо предпринимать. Двое его товарищей оказались зажатыми между своими койками, и, когда вся троица осознала, что произошло, вода уже врывалась к ним, унося с собой их жизни.

Смерть посетила все отсеки корабля. Члены команды в машинном зале и котельной погибли почти мгновенно, их безжалостно швырнуло в нефтяные озера, образовавшиеся на том месте, где когда-то стояли резервуары с топливом.

Несчастные пассажиры верхней палубы и палубы «А» умирали медленно.

Над первой палубой, где располагались каюты, находилось еще четыре: прогулочная палуба, шлюпочная, солнечная и спортивная. Их двери и окна, разумеется, не были рассчитаны на большое давление, их тут же вдавило внутрь, и море свирепо врывалось в помещения, топя всех тех, кто решил не выходить в тот вечер к ужину. Эти пассажиры погибли либо в своих собственных койках, либо были сбиты с ног и захлебнулись в залитых водой коридорах, пытаясь спастись бегством и не понимая, что по перевернутым лестницам никуда скрыться нельзя.

В обеденном салоне снова вспыхнул свет. Это включилось аварийное освещение низкого напряжения. При этом под ногами на полу-потолке тускло загорелась каждая шестая лампочка. В неясном свете обрисовывались странные фигуры спасшихся, понемногу приходивших в себя и один за другим поднимавшихся. Сейчас они больше напоминали бесплотных духов и прочих обитателей преисподней.

Лампочки с равными интервалами то вспыхивали ярче, то почти совсем угасали, и казалось, что освещение обладает собственным пульсом, вот-вот готовым замереть. Пассажиры изумленно оглядывались, кое-кто ползком перемещался по полу, то есть бывшему потолку, скользкому от воды, смешанной с кровью. Повсюду валялись битые стекла. Из разгромленной кухни разносился отвратительный запах перемешанной еды.

Столики и стулья, надежно прикрепленные к полу, теперь торчали с потолка, как фантастические гигантские грибы. Удерживаемые специальными решетками скатерти с бахромой свисали сверху лохмотьями.

В обеденном зале собралось примерно с полсотни пассажиров. Треть из них уже погибла или была серьезно ранена. Другие то вставали на ноги, то снова падали, тряся головами и стараясь понять, что же все-таки произошло с лайнером. Кое-кто предпочитал стоять на четвереньках, не уверенный в том, что кошмар закончился.

Хуже всего пришлось тем, кто прокатился по всей ширине зала, за исключением, пожалуй, только Весельчака и его подружки, легко отделавшихся. Столь же мало пострадала и группа Мэнни Роузена, известная как Клуб крепких желудков. Один за другим начали понемногу подниматься и их соседи по столикам: семейство Шелби, Мюллер, члены «разношерстного» стола, Рого и Роузены.

Майк Рого, отброшенный к макушке елки, только и смог выдавить:

– Боже мой! Что произошло?

Его жена Линда не переставала голосить:

– Господи Боже мой! Господи Боже мой! Господи Боже мой! Господи! Пресвятая Богородица, спаси нас!

Джейн Шелби первая начала перекличку своего семейства:

– Дик? Сьюзен? Робин? С вами все в порядке? Дик, что случилось?

– Не знаю, – честно отозвался Шелби. – Похоже, наше судно перевернулось вверх дном. Оставайтесь рядом со мной, никуда не отходите. Осторожней, смотрите под ноги, тут полно битого стекла!

Мэнни Роузен поднялся и сначала отряхнул с плеч мелкие осколки, затем обратился к жене:

– Ты не сильно ушиблась, мамочка?

– Мэнни, с тобой самим-то все в порядке? Ты не ранен, нет? – вместо ответа забеспокоилась Белль.

– Об этом же я хотел спросить тебя.

– Ну, если я способна задавать вопросы, значит, у меня все нормально, правда ведь?

– Ты можешь встать на ноги? – Мэнни помог супруге подняться, и так они застыли, не двигаясь, в неверном свете аварийных лампочек. Он – пузатенький и низенький, она – полнотелая и высокая, и оба дрожали, хотя почти не пострадали при падении.

Хьюби Мюллер помог подняться мисс Кинсэйл. Лацканы его смокинга были измазаны то ли соусом, то ли подливкой. У старой девы оказалась разбитой губа и текла кровь. Хьюби достал из кармана носовой платок и аккуратно промокнул женщине ранку:

– С вами все в порядке? – спросил он с нежной заботой. – Мне кажется, что у нас на корабле произошло что-то совершенно ужасное.

Но она не ответила, а стала медленно пробираться между подносов и осколков посуды, пока, наконец, не добрела до преподобного Скотта. Здесь она остановилась и склонила голову. Кровь из ее губы закапала на сложенные для молитвы ладони.

Никто из приятелей Скотта еще и не подозревал, что молодой священник первым пришел в себя после катастрофы. Он сумел выбраться из кучи тел, сваленных одно на другое, а потом отполз чуть подальше, распростер руки вверх, туда, откуда торчали самые неестественные для потолка предметы, и начал свою беседу с Господом. В глазах преподобного Скотта горел огонь. Было видно, что этот молодой человек полон решимости сражаться за свою жизнь и жизни своих товарищей.

– Господи, у нас случилась большая беда, – начал он. – Ты, видимо, решил послать нам серьезное испытание. Что ж, мы Тебя не подведем.

– Аминь! – вздохнула мисс Кинсэйл. – Помогите нам, святой отец!

Скотт даже не взглянул в ее сторону и продолжал:

– Господи, мы ничего у Тебя не просим, но сами проявим силу и выстоим. Мы пройдем то испытание, которое Ты уготовил нам. Мы будем отчаянно сражаться, чтобы продолжать жить. И жить для Тебя и во имя Тебя, Господи!

– Святой отец, – добавила мисс Кинсэйл, – мы будем подчиняться вам во всем.

На это преподобный Фрэнк Скотт по прозвищу «Юркий» снова никак не отозвался, а сказал следующее:

– Мы ничего не просим у Тебя, Господи, кроме того, что Ты уже даровал нам, то есть шанс проявить себя и доказать, что мы Тебя достойны. Мы оправдаем Твои надежды, о Господи! Уверуй в нас.

Семейство Шелби, супруги Роузен и Хьюби Мюллер собрались вокруг стоящего на коленях Скотта и дружно молчали, не понимая, что происходит.

«Какая необычная молитва! Даже не молитва, а не разбери что, – подумал Мюллер, после чего ему в голову пришла еще более дикая мысль. – Боже мой! Да он же одет в костюм своего колледжа и сообщает Господу, что собирается победить в большой и ответственной игре. Может, он уже с горя чокнулся?»

Но когда он перевел взгляд на молящуюся рядом со священником мисс Кинсэйл, то немного успокоился. Слова, произносимые этой женщиной, оказались простыми и привычными, какими и следует обращаться к Господу за помощью и поддержкой в минуту тревоги.

Ричард Шелби тоже был сбит с толку странной молитвой Скотта. Он не знал, куда направить взгляд, а потому посмотрел на жену. Она восхищенно уставилась на Фрэнка, и губы ее шевелились, словно она в этот миг повторяла за священником его нелепые слова. Джейн была из тех типичных стройных американок, которые сумели сохранить красоту и очарование, даже достигнув среднего возраста. Ее светлые волосы, конечно, с годами потемнели, но голубые глаза не потеряли ни своего блеска, ни нежности, которую Джейн изливала на мужа и детей.

Ричард заметил несколько осколков стекла, сверкавших в ее волосах, протянул руку вперед и осторожно вынул их один за другим. Она повернулась к супругу и робко улыбнулась:

– Я тоже помолилась.

Правда, для Джейн так и осталось неясным, к кому именно сейчас обращался Скотт: то ли к той бородатой фигуре, сидящей на пышном облаке, которую мы помним по Сикстинской Капелле, то ли к футбольному тренеру, нервно расхаживающему вдоль боковой линии игрового поля в своей традиционной шляпе с широкими опущенными полями.

Белль Роузен вцепилась в руку мужа:

– Мэнни, что же все-таки произошло? Может быть, нам тоже следовало бы помолиться? Ну, так, как это принято у нас?

– Ты же знаешь, что мы много лет уже не посещали храм. Так что теперь мы можем просить? – Он машинально сунул руку под рубашку, туда, где на цепочке на груди у него должна была бы висеть мезуза, но ее там не оказалось. Роузены принадлежали к тому поколению, которое уже давно отошло от традиций ортодоксальной церкви.

Положение корабля не менялось. Перевернувшись вверх дном, он, казалось бы, должен был давно утонуть. Но вместо этого колебания лайнера прекратились, и он устроился на морской поверхности, словно неведомая скала, напоминая темную спину кита, поблескивающую в свете звезд.

Весельчак и его подруга Памела, когда разразилась катастрофа, были сильно пьяны, что, собственно, и спасло их от травм. Падая, они инстинктивно расслабились, и испытали только моральное потрясение. Памела тут же поднялась на ноги и помогла встать своему другу. Хмель мгновенно испарился, и парочка протрезвела в несколько секунд. Тем не менее то, что творилось вокруг, Весельчаку больше всего напоминало галлюцинации белой горячки. Скотт и мисс Кинсэйл стояли на коленях, на полу то вспыхивали, то угасали лампочки, а вокруг разносился странный шум и не менее странный, очень неприятный запах, представлявший собой смесь самых разнородных ароматов.

– Пэм, посмотри-ка, со мной все в порядке?

Она прижалась к нему и прошептала:

– Не волнуйся, я с тобой. Я присмотрю за тобой и ни за что не дам в обиду.

Джеймс Мартин, владелец элитного магазина галантерейных товаров в Ивэнстоне, штат Иллинойс, самостоятельно поднялся на ноги и направился к тому месту, где когда-то находилась центральная лестница. Он тут же пожалел об этом.

Это был сухопарый джентльмен с гладкой ухоженной кожей и тонкими губами, как и полагается мужчине со Среднего Запада. Глаза за стеклами очков в золотой оправе внимательно следили за всем происходящим. Сам же он мог одинаково легко и затеряться в толпе, оставаясь при этом незамеченным, и выделиться в ней, подобно многим бизнесменам, способным по своему желанию обращать на себя внимание или сливаться с окружающими. Там, где была лестница, теперь разлилась глубокая, в несколько футов, лужа из воды и нефти. Одна из лампочек освещала и эту фантасмагорическую перевернутую лестницу, и переливающуюся всеми цветами радуги черную поверхность лужи-впадины.

Раздался громкий булькающий звук, и из глубины лужи поднялся огромный пузырь, внутри которого Мартин успел разглядеть голову и плечи человека. Он не смог определить, был ли это мужчина, женщина или ребенок, так как тело оказалось сплошь покрытым нефтью. В следующую секунду фигура вытянула вверх руку, словно хватаясь за воздух, и видение тут же исчезло. Мартин упал на колени, и его долго тошнило. Теперь он только молился о том, чтобы найти в себе силы и отползти подальше от этого страшного места, рождающего такие образы ужаса и безысходности.

Майк Рого помог подняться на ноги своей жене, едва не бившейся в истерике. Ее трясло, зубы стучали, глаза выпучены от ужаса, накладные кудри сорвало с головы, а белое платье было перепачкано подливкой.

Рого пожалел о том, что на судне не нашлось нормального священника, который сейчас смог бы помолиться за всех оставшихся в живых и хоть немного успокоить их. Вздохнув, Майк перекрестился, и на этом общение с Господом для него закончилось.

Пришел в себя и третий судовой механик, мистер Киренос – невысокий спокойный и ничем бы неприметный мужчина, когда б не его кустистые усы и темные печальные глаза настоящего грека. Во время ужина он ел омаров, и теперь его накрахмаленная белая рубашка была запачкана соусом, а кусочек клешни застрял у одной из пуговиц.

– Прошу меня извинить, но мне нужно спуститься в машинное отделение. Оставайтесь пока что на месте. Вы здесь будете в полной безопасности. Кто-нибудь обязательно придет за вами. А мне нужно срочно вниз, меня там ждут. Поймите, что мое присутствие там просто необходимо.

Он опрометью бросился туда, где раньше начиналась лестница, а теперь открывалась черная водная бездна и, не раздумывая, шагнул в нее. Его тут же с головой поглотила темная жижа. Отчаянно барахтаясь в ней, он издал крик о помощи, который больше походил на прощальный.

Майк Рого хотел было рвануться в сторону несчастного грека, пробормотав: «Куда его понесло?», но Линда ухватила его за рукав и завизжала:

– Нет! Нет! Не бросай меня!

Он попытался оторваться от нее, но женщина вне себя от ужаса сползла вдоль туловища супруга и, заливаясь слезами, обняла его за ноги.

Пока Рого высвобождался из крепких объятий, Киренос перестал кричать и звать на помощь. Перила, выступающие из лужи, оказались слишком скользкими, чтобы держаться за них. Видимо, он к тому же успел наглотаться не только воды, но и нефти, ускорившей его гибель. Он ушел с головой в страшный омут и больше оттуда не появлялся.

К этому времени Мартин, на четвереньках сумевший отползти от проклятого места, был уже недалеко от своих товарищей. Добравшись до них, он с облегчением выдохнул, и некоторое время лежал без движения среди осколков посуды, остатков еды и прочего хлама.

Мюллер, стоявший чуть поодаль от всех, все еще сжимал в кулаке платок с кровью из губы мисс Кинсэйл. Он пытался сосредоточиться и составить план действий. Собраться с мыслями ему мешало здесь все, в том числе совершенно сейчас неуместные смокинги мужчин и вечерние платья женщин. Тем не менее Мюллер сумел верно оценить обстановку. «Итак, мы все-таки перевернулись, – промелькнуло у него в голове. – Но что же, черт возьми, мне теперь делать?» И то, что он подумал именно «мне», а не «нам», было весьма характерно для Хьюби. Ведь сейчас перевернулся вверх ногами именно его мир, такой спокойный, безопасный и беззаботный, и это ему очень не понравилось.

Его мысли были прерваны громогласными заключительными словами странной молитвы Скотта:

– Не беспокойся, о Господи, у нас хватит смелости и отваги. Мы уж постараемся на славу.

После этого священник поднялся с пола и помог встать мисс Кинсэйл, поддержав ее за локоть.

И тогда откуда-то сверху послышался крик:

– Мистер Скотт! Миссис Шелби! Миссис Роузен, вы целы? У вас там все в порядке?

Все собравшиеся невольно разом задрали головы. А в голове протрезвевшего Весельчака промелькнула абсурдная мысль: «Неужели эта дикая молитва Скотта подействовала на небеса, и вот теперь ему ответили?!»

Но это оказался лишь Эйкр, взывавший к пассажирам из двери, ведущей на кухню и в другие служебные помещения. Правда, теперь эта дверь оказалась для бывших посетителей обеденного зала на уровне второго этажа. Похоже было на то, что Эйкр лежит на полу, а рядом с ним стоит на коленях его напарник Питерс.

– Эйкр! – закричал Роузен. – Что вы там, наверху, делаете? Объясните нам, что тут вообще происходит!

– Корабль перевернулся, сэр. Вверх тормашками, так сказать.

– Но ведь, помнится, вы сами говорили, что это невозможно!

Смысл слов стюарда еще не дошел до всех присутствующих.

– Как это «вверх тормашками»? Что вы имеете в виду? Как это произошло? – один за другим слетали вопросы с языка Шелби.

– Точнее будет сказать, сэр, кверху дном. Что касается причин, то они мне не известны. Видимо, что-то да заставило наше судно перевернуться.

В голосе Эйкра слышалась боль, и это встревожило Джейн Шелби.

– А с вами все в порядке, Эйкр? – поинтересовалась она.

– Я сломал ногу, мэм.

– Ой, бедный! – воскликнула Джейн. – Кто-нибудь там вам может помочь?

– Надеюсь, кто-нибудь очень скоро мною займется, мэм.

– А как вы, Питерс? – осведомился Скотт.

– Все в норме, сэр, – отозвался второй стюард и тут же заволновался: – А что случилось с Киреносом? Где он?

– Он погиб, – сообщил Рого. – Он сказал, что ему нужно срочно спуститься в машинное отделение, бросился вон туда и утонул. – С этими словами Рого кивнул в сторону центральной лестницы.

Словно в подтверждение его слов из центра огромной лужи-впадины, как из гейзера, снова вырвался огромный зловонный пузырь. Он лопнул на поверхности, и перед испуганными пассажирами промелькнули чьи-то конечности. Вскоре лужа опять успокоилась, будто ничего страшного и не происходило в ее глубинах. Однако все успели отметить, что за несколько минут она значительно разлилась и поднялась фута на два, постепенно отвоевывая у зала все новую территорию.

Эйкр печально покачал головой:

– Машинное отделение теперь не внизу. Оно уже наверху. Жаль, что Киренос так и не успел этого понять.

Скотт подошел к Шелби, как к старшему из присутствующих, и, положив ему ладонь на плечо, попросил:

– Не давайте никому разбредаться, Дик. Постарайтесь сделать так, чтобы все оставались на своих местах, а я пока отойду на минуту. Мне нужно проверить остальных выживших. Может быть, я смогу оказаться им полезен.

И пошел прочь, ногами разбрасывая осколки посуды, жалобно звеневшие ему в ответ, словно рождественские колокольчики на праздничных санях.