Текст книги "Посейдон"

Автор книги: Пол Гэллико (Галлико)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Между прочим, это не так-то и сложно для тех, кто привык плавать под водой, – поддержала его Белль. – Требуется всего-то пара хороших здоровых легких. А они, как я полагаю, остались пока что при мне.

Преподобный доктор Скотт внимательно посмотрел на Белль, потом произнес:

– Хорошо. Мы дадим шанс миссис Роузен.

Взгляды, полные удивления и негодования, устремились на него. Мужчины были уверены, что он настоит на том, чтобы нырять самому.

Священник продолжал:

– Вы все слышали, о чем рассказывала нам миссис Роузен. Она была чемпионкой, а это в корне меняет дело. Чемпионы – люди совсем иного толка, они отличаются от всех остальных. Они как будто бы слеплены из другого теста, что ли.

Белль Роузен просияла от гордости и как будто даже немного подросла.

– Да-да, именно так, – подтвердил Скотт и ободряюще кивнул бывшей спортсменке. – Некоторые из вас с самого начала считали ее обузой, замедляющей наш путь. Мало того, кое-кто даже высказал ей это вслух. И вот теперь эта женщина предлагает нам реальную помощь. Почему же мы не можем предоставить ей шанс, не можем дать ей снова почувствовать себя на вершине славы, как и прежде? – Он повернулся к Белль. – Если вы согласны попробовать, то мы примем все меры предосторожности.

– Эти меры я уж как-нибудь приму сама, – остановила Белль поток красноречия священника. – Я же еще кое-что соображаю. – И тут она внезапно приказала: – Выключите все лампы и фонари.

В темноте было слышно, как тяжело дышит Белль. И еще доносился легкий шорох ее одежды.

– Ну, пожалуй, вот и все. Теперь можно свет снова включить, – заявила Белль. Оказывается, она еще немного стеснялась раздеваться при посторонних. Теперь же, оставшись лишь в нижнем белье, миссис Роузен невозмутимо заметила: – Наверное, без одежды моя фигура выглядит уже не столь привлекательно, как в былые годы.

Она смотрелась нелепо и одновременно как-то особенно доблестно и величаво. Движения Белль стали четкими и рассчитанными. Ничего лишнего. Она сняла очки и передала их мужу:

– Только, Бога ради, не потеряй! – предупредила Белль. – Дайте мне фонарь.

Скотт вручил ей фонарь, Белль проверила его надежность, наклонившись к луже и сунув фонарь поглубже в воду.

– На всякий случай привяжите его к моей руке, – попросила она, и Мюллер салфеткой надежно прикрутил фонарь к ее кисти.

– А веревкой обмотайте меня за талию, – продолжала распоряжаться миссис Роузен. – Узел завяжите на спине.

Скотт взял у Кемаля моток нейлонового каната и привязал его к Белль так, как она просила.

– Теперь слушайте меня, – серьезно начала бывшая пловчиха. – Сегодня, разумеется, никаких рекордов мы ставить не будем. Может быть, я по-прежнему сумею задержать дыхание на две минуты. Если я успешно проплыву под водой и окажусь в безопасном месте, я дам вам об этом знать, дернув за веревку. Если через полторы минуты никаких сигналов от меня не поступит, тяните веревку сами. Ну, пожелайте себе успеха, что ли?..

– То есть, вы хотели сказать, чтобы мы пожелали успеха вам? – поправил ее Мюллер.

– Нет, мне удачи не нужно, но зато она очень понадобится вам. Я должна буду справиться за минуту. Потому что на две минуты задержать дыхание никто из вас не сможет.

Об этом никто из присутствующих не подумал.

– Доктор Скотт, и вы, Майк, возьмите в руки другой конец веревки. Вы самые сильные из нас. Но пока не пройдет полторы минуты, ни о чем не беспокойтесь. Мистер Мюллер, а вас я попрошу засечь время по вашим уникальным и очень дорогим часам.

Несколько секунд она сидела на краю водоема, болтая в воде ногами.

– Даже не холодная, – сообщила она.

Затем Белль Роузен начала глубоко дышать. Каждый следующий вдох оказывался более глубоким. Видимо, так она разрабатывала легкие. Потом легко соскользнула в воду. Еще несколько секунд был виден свет ее фонаря, затем он исчез где-то в глубине водоема.

– Десять секунд, – объявил Хьюби Мюллер.

Веревка потянулась из пальцев Рого и Скотта. Размотавшись на несколько ярдов, она остановилась.

– Боже мой! – невольно вскрикнул Рого.

– Не волнуйтесь! Не волнуйтесь! – успокаивал всех Мэнни Роузен. – Поверьте мне: под водой миссис Роузен себя чувствует как рыба. Вы полагаете, я отпустил бы ее туда, если бы сам хоть чуточку сомневался в ее способностях?

– Двадцать секунд, – доложил Хьюби. Веревка снова зашевелилась. Потом опять замерла, а спустя некоторое время сначала провисла, а затем натянулась.

– О Господи! – не выдержал Хьюби. – Сорок пять секунд.

– Не переживайте, – вставил Мэнни.

Веревка снова чуть скользнула дальше.

– Ну вот, видите? – победно произнес Роузен.

Рука у Мюллера тряслась от волнения, и он с трудом следил за секундной стрелкой.

– Одна минута! – громко проговорил он.

– Она говорила, что если плыть придется больше минуты, никто из нас с этим не справится, – напомнил Мартин.

– Боже мой, вытаскивайте ее немедленно, иначе она захлебнется! – запаниковал Шелби.

Сохраняя нечеловеческое спокойствие, Мэнни Роузен заявил:

– Я бы советовал поступить в точности так, как велела она. Чтобы потом не оказаться виноватыми.

– Следите за временем, Хьюби, – напрягся Скотт, не сводя глаз с веревки.

– Одна минута двадцать секунд, – раздался взволнованный голос Мюллера. Только сейчас он понял, что ему меньше всего хочется, чтобы отважная женщина утонула в этой черной зловонной жиже. И все лишь потому, что сам он струсил и не вызвался добровольцем.

– Начинаю обратный отсчет, – сообщил он, когда оставалось десять секунд до положенного срока. – Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, одна… Тяните!

Рого и Скотт разом рванули за канат и тут же чуть не упали на пол, потому что веревка не натянулась.

– Тяните же! Тяните! – во весь голос верещал Хьюби, и за канат ухватился еще и Мартин. – А вдруг веревка порвалась, и миссис Роузен потеряла дорогу назад?..

Они дружно взялись за канат, и он натянулся так, как будто они поймали крупную сопротивляющуюся рыбину. Потом в воде что-то блеснуло, и на поверхности возникло белое тело Белль. Она шумно и быстро глотала воздух и так же стремительно выпускала его. Мужчины подались вперед и вытащили миссис Роузен из воды. Она снова уселась на край водоема, стараясь быстрей прийти в себя.

Джейн Шелби, Сьюзен и Нонни устроились возле нее на коленях, с нетерпением заглядывая ей в глаза.

– Ну, как вы себя чувствуете, миссис Роузен?

– Ну, не волнуйтесь вы так уж сильно, прошу вас. Все со мной в порядке. Задерживать дыхание вам придется только на тридцать пять секунд, после этого вы уже окажетесь по ту сторону стальной переборки, во вполне безопасном месте. Возможно, там раньше была дверь, но сейчас ее нет. Под водой только одно опасное место, где торчит со дна что-то острое, а в остальном путь свободен.

– Но почему же, – тревожным голосом начал Хьюби Мюллер, – если туда плыть всего чуть больше полминуты, вы сами столько времени не давали о себе знать. Ведь вы чуть не довели нас всех до сердечного приступа?

– Ну, я же говорила, что я ужасная женщина. Я так и не смогла отделаться от привычки постоянно пугать людей, – улыбнулась Белль. – Нет, на этот раз я вовсе не собиралась тревожить вас. Мне просто хотелось получше осмотреться на той стороне.

– И что же вы там разглядели? – поинтересовался Скотт.

– Немного, – печально покачала головой Белль. – Света не хватило. Там есть платформа, похожая на ту, на какой мы сейчас, только она побольше и совершенно плоская. На ней я набрала в легкие новый запас воздуха, а уж потом отправилась в обратный путь. Так, а теперь давайте потренируемся задерживать дыхание здесь, на суше, прежде чем вы нырнете под воду. Итак, вам нужно будет потерпеть сорок пять секунд без воздуха, чтобы немного подстраховаться. Минута – это очень много, да вы к таким упражнениям и не привыкли. Но волноваться не о чем, и сорока пяти секунд хватит с лишком.

– Говорите, что мы должны делать, Белль, – попросил Скотт.

– Я привяжу веревку с той стороны, и вы сможете передвигаться вдоль нее, держась за нее руками. Кстати, я плыла довольно медленно. Итак, вы закрываете глаза, задерживаете дыхание. И через полминуты уже на той стороне и в полной безопасности.

– Ну, теперь вы верите, что у миссис Роузен множество кубков и медалей? – торжествовал Мэнни.

– Ну, надо же! Вот кого не ожидал здесь встретить, так это знаменитую Белль Циммерман! – восхищенно выдохнул Мартин.

– Вы неповторимы, миссис Роузен! – поддержал его Шелби.

– Ну, что вы! Ерунда какая! Просто я сделала то, что всегда умела, и не более того, – скромно сообщила она.

– А как нам поступить с одеждой? – поинтересовался Мюллер.

– Лучше ее снять, как это сделала я, – предложила Белль. – Кто же плавает в одежде?

– Ну, а как же мы пойдем там, на той стороне? – осведомилась мисс Кинсэйл.

– Поступайте, как хотите, – махнула рукой Белль. – Можете забрать одежду с собой, а можете и здесь оставить. Лично мне кажется, что она больше никому из нас не понадобится. На той стороне очень жарко. А, впрочем, решение пусть принимает доктор Скотт. – С этими словами она словно опять передала лидерство в его руки.

– Мне кажется, что обувь мы все же должны оставить себе, – рассудил священник. – Нам придется карабкаться наверх, и вот там надо будет поберечь ноги. А во всем остальном, полагаю, миссис Роузен совершенно права. Чем меньше у нас будет лишнего груза, тем лучше. Намокшие платья и костюмы вряд ли помогут нам в пути. Рого, Мюллер, Шелби, Кемаль, Мартин и я привяжем к себе большие переносные лампы. Кстати, к ним же можно прикрутить и нашу обувь. Кроме того, каждый привяжет к запястью фонарь, как это сделала Белль, и можно начинать заплыв.

– Вы не волнуетесь? – поинтересовалась бывшая чемпионка.

Скотт рассмеялся:

– С вами я согласился бы проплыть и под арктическими льдами.

– Что ж, это достойный комплимент, мамочка, – кивнул мистер Роузен.

– Значит, вы хотите, чтобы мы разделись полностью? – переспросила мисс Кинсэйл.

– Ну, нижнее белье, полагаю, можно оставить, как это сделала я, – предложила Белль. – Между прочим, согласитесь, что на пляже на нас бывает надето куда меньше.

– Но у меня под халатом ничего нет, – огорчилась Нонни.

– Ну, с такой фигуркой, как у вас, деточка, об этом и волноваться не следует, – улыбнулась Белль. – Но в халате под воду отправляться нельзя, вы можете зацепиться за что-нибудь, а это недопустимо.

– Тогда можно попросить снова выключить свет? – В темноте было слышно, как она рвет ткань. – Все, готово! – сообщила Нонни, и когда лампы загорелись снова, все увидели, что она ловко соорудила из своего пеньюара довольно сносное бикини. Теперь, в своей новой одежде, она стала еще больше походить на девочку-подростка.

Линда бросила на танцовщицу презрительный взгляд и заметила:

– Да уж, наш милый священник, действительно, ничего не потерял. – Она посмотрела на воду и забеспокоилась: – Боже мой, что же станет с моей прической?

– Может быть, там, на той стороне, найдется парикмахерская? – спокойным тоном произнес Рого, не меняя выражение лица и сохраняя хладнокровие.

Линда по обыкновению выругалась.

Вскоре все разделись до нижнего белья, и даже мисс Кинсэйл не стала просить снова выключать свет: одним движением сняла платье, оставшись во вполне сносных трусиках и лифчике.

– А теперь, Белль, вы должны подробно проинструктировать нас: что именно мы будем делать, очутившись в воде.

– Хорошо. Все готовы слушать меня? – Она окинула всех быстрым взглядом и продолжала: – Самое главное, не бойтесь. Там и пугаться-то нечего. Все вы более или менее умеете плавать. Так, а теперь насчет дыхания. Сначала наберите в легкие побольше воздуха, начиная с живота. То есть, конечно, воздух заполнит легкие, но со стороны будет казаться, что в живот он тоже попадает. Вот, как делаю это я. – И она продемонстрировала всем правильный способ набора воздуха в легкие. – Затем задержите дыхание. Ни о чем не думайте. И не пытайтесь считать, это только заставит вас нервничать. Мистер Мюллер сам скажет, когда кончатся сорок пять секунд.

Мюллер взглянул на свои часы и поднял руку. Когда необходимые секунды истекли, он снова подал знак рукой, и все начали шумно и быстро дышать.

– Надо же! – удивился Мартин. – Только и всего? Я бы мог продержаться и дольше.

– Я тоже, – подхватила Сьюзен.

– Вот видите! – обрадовалась Белль. – А тридцать секунд – вообще пустяк. Значит, я ныряю первая с веревкой и привязываю ее с той стороны переборки.

– Что нас может ждать под водой? – поинтересовался Мюллер.

– Посередине пути что-то торчит со дна. Вы можете поднырнуть под это препятствие или пройти над ним. Я ныряла, потому что внизу расстояние больше, и меня это вполне устраивало. Значит, как только я привяжу веревку с той стороны, я дерну за нее два раза. Вы поймете, что я выполнила свою задачу. Каждый раз, когда я буду дергать за веревку два раза, посылайте ко мне женщин одну за другой. Вы все убедились, что можете спокойно задерживать дыхание на нужное время, так что ни о чем больше не беспокойтесь. И не пытайтесь плыть, просто перемещайтесь вдоль веревки. Так будет быстрей, и к тому же вам не придется тратить много сил. Если вдруг что-то пойдет не так, я тут же отправлюсь к вам под воду и помогу переправиться.

Белль снова почувствовала себя профессионалом. Она проверила, надежно ли привязана к ней веревка и прочно ли держится фонарь на запястье. Затем повернулась к мужу:

– Ты, надеюсь, за меня не волнуешься, Мэнни?

– Я уже понял, что для тебя такое плавание – сущий пустяк, мамочка! Скоро увидимся.

Она опустила голову и через мгновение оказалась под водой.

Веревка заскользила в руках Скотта и Рого. Хьюби Мюллер отсчитал сорок пять секунд, веревка тут же провисла. А еще через полминуты они почувствовали, как Белль уверенно дернула за свой конец каната два раза.

– У нее все получилось, – сказал Мэнни Роузен.

Добро пожаловать в ад

Одна за другой женщины благополучно переправились на ту сторону водоема. Сначала мисс Кинсэйл, затем Сьюзен и Джейн Шелби. Нонни, пытаясь скрыть свой страх, шутила:

– Итак, начинаем наш балет под водой! – Она оглядела свое самодельное бикини с лебяжьими перьями и вздохнула: – Представляю себе, как ужасно я буду выглядеть, когда снова окажусь на суше.

Линда Рого, разумеется, суетилась больше всех. Она принялась ныть:

– Мне совсем не хочется нырять в эту масляную воду! Еще неизвестно, что нас ждет дальше? Может быть, мы зайдем в тупик. Мне кажется, вы все тут посходили с ума. Кто-нибудь подумал о моей прическе? Она же испортится!

Рого достал из кармана сброшенного на пол смокинга носовой платок и протянул его жене:

– На вот, возьми. Повяжи на голову, глядишь, и поможет.

Она быстро соорудила у себя на голове что-то вроде шапочки и заявила:

– Ты нырнешь сразу же после меня, Рого. Понял? Я сказала: сразу же!

– Не волнуйся, милая, все будет в порядке. Но я все-таки пока останусь здесь.

– Все еще играешь в бойскаутов, да? – съязвила Линда. – Как-нибудь потом я припомню тебе этот день, и ты горько пожалеешь, что заставил меня ввязаться во всю эту историю.

Она осторожно подошла к краю лужи и опустила ногу в воду, словно проверяя ее температуру.

– Боже мой! – поморщилась Линда. – Тут еще и воняет невесть как!

– Ну, перестань, малышка моя, – взмолился Рого. – И, прошу тебя, не забудь набрать в легкие побольше воздуха.

Линда одной рукой напоказ зажала себе ноздри, другой ухватилась за канат и наконец погрузилась в воду. Вскоре пришел сигнал о ее благополучной «высадке» на противоположном «берегу».

– Слава Богу! – обрадовался Шелби. – Ну, раз уж наши девочки смогли так быстро переправиться, мы, я думаю, справимся не хуже их.

Мужчины еще какое-то время молча стояли у края водоема, не решаясь заговорить об очередности погружения.

– Честь быть первому, безусловно, принадлежит вам, – обратился к Мэнни священник. – У вас такая чудесная жена. Думаю, ей уже не терпится снова увидеться с вами.

Мэнни выглядел довольно нелепо в своих розовых в клеточку трусах и с выпуклым брюшком. Густые, черные с сединой волосы покрывали его грудь. Колени мистера Роузена предательски тряслись.

– Не знаю, как у меня все это выйдет, если учесть, что у меня в руках еще фонарь и мамочкины очки. Кстати, что мне делать с моими собственными?

– Не волнуйтесь, Мэнни, – успокоил его Рого, – мы вас экипируем, как положено. У вас есть носовые платки? – Одним платком он прикрутил фонарь к предплечью мистера Роузена, во второй обернул очки Белль и сунул их Мэнни в трусы. – А свои очки не снимайте, – посоветовал он. – Белль сняла их только потому, что не знала, что может ожидать ее на той стороне. Ну, наш милый водолаз, не забудьте задержать дыхание.

Роузен робко огляделся вокруг:

– Если кто-то считает, что я рожден героем, тот глубоко ошибается и должен срочно обратиться к психиатру. – Потом он решительно схватился за канат и погрузился в воду.

Один за другим вслед за ним отправились Шелби, Кемаль и Скотт. Затем Мюллер обратился к Рого:

– Ну, вы и смельчак, раз согласны идти последним.

– Угу, – только и сказал Рого. Он тщательно прикручивал к руке лампу и выкладывал остаток веревки так, чтобы ее потом можно было легко вытянуть вслед за ним.

Когда Мюллер вынырнул на другой стороне водоема, ему показалось, что его встречает стая демонов из преисподней: белые, полуобнаженные тела и очень странные лица, которые он с трудом мог узнать. Чьи-то руки ловко подхватили его под мышки и выволокли на какую-то платформу. При этом маленький Мартин торжественно объявил:

– Добро пожаловать в ад!

Шелби протянул ему веревку, привязанную к балке:

– Путешествие прошло удачно. Теперь ваша очередь подавать сигнал. Дерните два раза.

Через тридцать секунд из воды появилась голова детектива, словно морда доисторического животного, выплывающего из неведомой пучины.

Мюллер бросился искать Нонни. Девушка отвернулась и жалобным голоском проскулила:

– Ой, не смотри на меня так! Пожалуйста, не надо!

– Что вы так волнуетесь, дорогая? – успокоила ее Белль. – Никто из нас тут не выглядит так, будто только что вышел из салона красоты. Нечего вам стесняться, все хороши!

Но Мюллеру Нонни и сейчас показалась прекрасной нимфой, может быть, только слегка запачкавшейся. Ее мокрые волосы прилипли к груди, а лицо с размазанной косметикой казалось совсем кукольным. Она вдруг стала угловатой и неловкой и рядом с другими женщинами казалась особенно несчастной. Мюллеру захотелось прижать ее к своей груди и утешить. Но он не осмелился проявить свои чувства в присутствии всех.

Рого, едва успев восстановить дыхание, поинтересовался:

– Где, черт побери, мы сейчас находимся?

– В машинном зале, – ответил ему Скотт.

– И куда мы отсюда направимся?

Скотт поднял с пола большую переносную лампу и рассек ее лучом густой мрак: блеснул гладкий металлический стержень, поднимаясь на пятьдесят футов.

– Да вы шутите.

– Нет, – вздохнул Скотт. – Корпус корабля там, наверху, не совсем над нашими головами, а чуть в сторону. Правда, у него двойное дно. Помните, Эйкр говорил нам об этом. И когда мы поднимемся, нам придется еще пройти к корме.

– Вы самого ужасного не видели, – покачал головой Шелби. – Мартин был прав, когда поприветствовал Мюллера словами «Добро пожаловать в ад!»

– …в ад! – повторило эхо.

Мартин и Рого принялись светить вокруг фонарями. Повсюду видны были куски искореженного металла, перекрученные и оборванные трубы, остатки искалеченных динамо-машин, обрывки проводов. Кое-где, как острые рифы, вздымались части турбинных роторов, в других местах зияли проломы в полу от упавших генераторов, сорванных со своих опор. Многие механизмы были словно вывернуты наизнанку и теперь выставляли на всеобщее обозрение металлическое нутро.

– Женщинам лучше всего этого не видеть, – сказал Шелби. – Мы их уже предупредили об этом.

– Да уж, удовольствия мало смотреть на этот кошмар, – поморщился Мартин. – Никакого здоровья не хватит. Похоже, еще немного, и меня снова стошнит.

Фонари высветили не только изуродованные машины. Здесь были и трупы тех, кого сжало, раздавило и сплющило развороченными машинами и лестницами. Из одной щели торчала чья-то оторванная рука. У зазубренного края электрогидравлической муфты валялась верхняя часть туловища мужчины, разорванного пополам. Лица его, правда, путешественники не видели, но из тела уже давно вытекла вся кровь… Сколько членов команды погибло в машинном зале! Тех, кто стоял здесь на обычной рабочей вахте.

В живых здесь никого не осталось. Воцарившуюся в машинном зале тишину нарушал лишь звук капающей жидкости. Пойдя на звук, путники обнаружили небольшое озерцо ярдов в двадцать. На его поверхности плавали какие-то странные предметы. Команда Скотта оказалась на своего рода полуострове, который раньше, скорее всего, был наблюдательной площадкой в верхней части машинного зала.

– Боже мой! – неожиданно ахнула мисс Кинсэйл.

– Что такое? – насторожился Шелби.

– Эти двое бедняжек… Ну, тот джентльмен, которого все называли Весельчаком, и его подруга, та, что была всегда рядом с ним…

– О Господи! – выдохнул Шелби.

– Ой, мамочки! – перепугалась Сьюзен. – Они же сказали, что обязательно…

– Пойдут вслед за нами, как только будут в состоянии это сделать, – закончил за нее Мюллер.

– Но им это не удастся, – печально подытожила мисс Кинсэйл. – Ну как они смогут преодолеть все то, что встретилось нам на пути?

– Ничего у них не получится, – мрачно добавил Рого. – Вот ведь упрямые болваны!

– Ну и что тебе-то до них? – презрительно фыркнула Линда. – Она сама не захотела никуда от него уходить. Мы же ясно сказали им, что согласны взять их с собой… Ну, то есть ее одну, разумеется.

– Она оказалась смелой женщиной и верной подругой, – с уважением произнесла Джейн Шелби. – Она предпочла остаться рядом с ним.

– Не стоит осуждать ее слишком строго, – повернулась к Линде мисс Кинсэйл.

– Так, значит, нам вернуться за ними? – забеспокоился Шелби.

– А если этот парень до сих пор спит пьяный? – нахмурилась Линда.

Ей никто не ответил, всем было стыдно. Никому не хотелось возвращаться. Как?! Тащить его на себе всю дорогу?! Да и нельзя заставить человека задержать дыхание под водой, если он пьяный и спит. Нет, сейчас им приходится думать только о самих себе.

«Добро пожаловать в ад!» Да, Мартин, встречая этими словами Мюллера, был совершенно прав. Жуть развороченного машинного зала, гулкое эхо, духота и чувство оторванности от всего человечества – чем не преисподняя.

Совершая путешествие вдоль корабельных коридоров по потолку, ставшему полом, сражаясь с перевернутыми лестницами, пережив ужас в темноте «Бродвея», команда Скотта понемногу привыкла к этому новому вывернувшемуся миру. Они научились узнавать вещи, которые только на первый взгляд были неведомыми, а потом оказывались все теми же привычными предметами. И перевернутые таблички на дверях комнат лишь подтверждали, что путешественники все еще находятся на самом обыкновенном пароходе, пусть даже и опрокинутом волной кверху дном. Но представший перед их взорами машинный зал слишком поражал воображение. Словно они попали на чужую планету. Это подействовало угнетающе на путников. Все, разумеется, за исключением доктора Скотта, чувствовали, что их смелость и решительность угасли.

А священник, светя себе лампой, внимательно изучал стальную гору, которую он вместе со своими товарищами намеревался покорить. Он хотел запомнить каждый выступ, каждую трещину на ней. Такого восхождения еще не приходилось совершать ни одному альпинисту в мире. Здесь нельзя было вырубить ступени, нельзя пойти в обход.

Все вокруг было скользким из-за разлитой повсюду нефти, остатки ее до сих пор вытекали из перевернутых топливных резервуаров. И это еще больше усложняло задачу. Насколько из нефти, а насколько из морской воды, проникшей через трубу парохода, состояло черное озеро, определить было невозможно. Ясно было одно: большие запасы воздуха, остававшиеся в пустых емкостях судна, по-прежнему удерживали его на плаву.

И все же ни для кого не оставалось секретом, что «Посейдон» постепенно погружается в море, а уровень воды в коридорах его нижних палуб постоянно повышается. И, конечно, никто не знал, сколько воздуха оставалось в грузовых отсеках трюма передней и кормовой части судна.

– Вы что же, хотите, чтобы мы забрались наверх по этой штуковине? – удивился Шелби.

– Да, – коротко ответил Скотт и лучом осветил покрытый тонкой пленкой нефти гигантский блестящий цилиндр. – Это, наверное, гребной вал пароходного винта. Посмотрите-ка вон туда, видите наверху такую плоскую штуковину? Мне кажется, это лестница, по которой спускаются механики, чтобы исправлять неполадки.

– Но она перевернута, – пожал плечами Шелби. – Мы не можем карабкаться по ней вверх ногами, словно мухи.

– Мы заберемся на нее с другой стороны, а потом пройдем по ней так, как привыкли ходить.

– Послушайте, что дает вам столько силы? – удивился Шелби. Он уже ожидал, что священник ему ответит: «Моя вера, конечно», но Фрэнк лишь улыбнулся и сказал:

– Мои знания, разумеется. – Он помолчал и добавил: – Кажется, я понял, каким должен быть наш маршрут. Мы все будем в одной связке, причем сделаем это так: мужчина – женщина, мужчина – женщина и так все. Перед каждой женщиной окажется мужчина, за которым она будет все повторять, и следом – тоже мужчина, который станет следить за ее движениями. Вас, Ричард, я поставлю в этой связке так, чтобы вы оказались между Джейн и Сьюзен. Рого, как всегда, будет замыкать наше шествие. На него можно положиться, в этом я уже успел убедиться.

– Но он вас почему-то недолюбливает, – заметил Шелби.

– Я его тоже, – спокойно ответил Скотт. – Но рассчитывать на него можно, – повторил он. Жизненная энергия в нем так и кипела.

«А вот у меня совсем опустились руки», – печально подумал Ричард.

Никто уже не вспоминал Робина и не говорил о нем. Если бы мальчику удалось подняться наверх каким-то другим, обходным путем, он давно услышал бы своих родных и их друзей и дал бы знать о себе криком.

– Давайте выключим свет, не возражаете? – предложил всем Скотт. – Надо беречь батарейки. Итак, нам пришлось преодолеть серьезные препятствия. Но нас еще ждет их немало. Я принял решение устроить очередной короткий привал. Удастся кому-то вздремнуть – будет просто здорово. Не включайте фонари. Потом они пригодятся. Я сам скажу, когда отправимся дальше. А теперь отдыхайте, постарайтесь заснуть, если сможете…

Никто из присутствующих, кроме Шелби и, возможно, Рого, не представлял себе, какое необыкновенное восхождение ожидает их впереди. Но все понимали, что на месте оставаться нельзя, нужно двигаться дальше, к конечной цели. А как и когда – в этом они положились на священника. Его голос всякий раз успокаивал их и вселял в их души надежду. Члены команды разбились на небольшие группы и легли на маслянистую сталь платформы. Темнота была им на руку. На все, что творилось вокруг, смотреть не стоило. А что, если темнота останется навсегда?.. Ну, об этом им даже думать не хотелось.

Невеселые мысли бродили в головах усталых путников. Смерть неминуема, ее приближение очевиднее с каждой минутой. Перевернутое судно не может оставаться на поверхности слишком долго. Рано или поздно оно погрузится на морское дно. Так, может быть, и не стоит карабкаться в полутьме, спасая свою жизнь? Это ведь так глупо. Словно мы безмозглые насекомые, муравьи, ведомые вперед инстинктом. И все же люди продолжали сопротивляться судьбе. Волна гордости за себя и своих товарищей, отчаянно борющихся за существование, захлестнула Мюллера. Но оптимизма хватило ненадолго, и им вновь завладели мысли о том, как жалки, тщетны и бессмысленны их попытки пробраться к обшивке парохода. Что же осталось в его жизни? Только Нонни. Жизнь по ту сторону корабля казалось такой далекой и нереальной, что о ней и думать было странно.

Нонни и Мюллер расположились чуть поодаль от остальных членов отряда, поближе к тому месту, откуда все они недавно вынырнули. Хьюби хотелось сейчас потесней прижаться к ее телу и полежать вот так рядом, тихо и спокойно, наслаждаясь ее близостью. Похоже, девушка догадалась о его желании, потому что сразу же пододвинулась к нему и прошептала:

– Давай потискаемся?

И хотя ее слова звучали слишком вульгарно, Мюллер не смог ей отказать.

Он обнял ее, и Нонни негромко произнесла:

– Знаешь, а я тебя люблю. А ты? Ты меня хоть чуточку любишь?

– Да.

– Я никогда раньше ничего подобного не испытывала. Сейчас все по-другому. Я ужасно тебя люблю.

Но то удивительное чувство, которое испытывал Мюллер к этой наивной девушке, нельзя было выразить так банально. Он не хотел, чтобы она говорила о любви словами, казавшимися сейчас избитыми, слишком знакомыми и произнесенными уже сотни раз. Бессмысленным набором звуков, которые запомнил попугай. Или компьютер, ответивший на поданную ему команду и не понявший смысла того, что делает.

Он почувствовал, что девушка, несмотря на жару и духоту машинного зала, дрожит, и зашептал:

– Тихо! Лежи спокойно, сейчас я тебя согрею.

Губы, ледяные, как лед, отыскали его губы и словно прилипли к ним. Вся беззащитность девушки, ее страх и простодушие обнаружились Мюллеру в этом ее порыве. Она была словно маленький обиженный зверек, отыскавший надежное убежище и не желавший с ним расставаться.

– Слушай, а давай сделаем это еще разок, по-быстрому, а?

Ее слова поразили Мюллера. Он-то никогда не занимался любовью, не уверившись прежде, что дверь заперта на замок.

– Здесь?! При всем народе?

– А никто ничего и не узнает. Я буду вести себя тихо. Вот увидишь, я обещаю. Я очень тебя хочу, просто сил нет, как хочу!

– А вдруг кто-нибудь включит фонарь, что тогда?

– Тогда увидят, что ты меня обнимаешь, и только. Между прочим, не исключено, что не одни мы с тобой сейчас будем этим заниматься. Хьюби, ну, пожалуйста, я тебя очень прошу…

Ее губы снова впились в его, и он забыл обо всем на свете, кроме этой необыкновенной девушки и своих удивительных чувств к ней. Жажда ее тела и радость соединения с ним восторжествовали.

Наступил пик наслаждения, и Мюллер молился только о том, чтобы этот восхитительный момент стал последним в их жизни, чтобы корабль, наконец, сжалился над ними и затонул, унося их с собой в мир забвения и покоя.

Ее неровное дыхание и шепот вернули Хьюби на землю.

– Я была послушной девчушкой, правда ведь?

– Да-да, конечно.

– Я даже не извивалась и не взвизгнула ни разу, верно?

– Верно.

– А мне так хотелось! Ты на меня как-то удивительно действуешь. Я никого так раньше не любила, как тебя. Сама не могу понять, что такое со мной происходит.

Она замолчала, но Мюллер понимал, чего она ждет от него сейчас. Она хотела, чтобы он тоже сказал ей, как сильно любит ее. Нонни ждала тех глупостей и нежностей, какие обычно говорятся в постели после «главного». Их произносят из-за чувства вины перед партнером, или из-за нехватки опыта, эмоциональной ограниченности, а иногда и просто по привычке. Сможет ли Мюллер когда-нибудь объяснить ей, что он целиком растворяется в этой девушке, что все его чувства смешались и перепутались и что он не знает, какими словами все это можно передать. Нонни так же необходима ему, как воздух.