Текст книги "Кристаль"

Автор книги: Поль-Франсуа Уссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Прежде чем заснуть, она услышала, как Имир прошептал:

– Не сейчас… не сразу… не так…

Изнутри шкафа раздвижные дверцы виделись как сплошная стена мрака, непроглядной, угрожающей тьмы. Казалось, нигде больше нельзя испытывать настолько гнетущее ощущение, как в этом тесном шкафу.

Каждая из четырех девушек, прижимающихся друг к другу, невольно смотрела на тонкую, едва различимую вертикальную полоску света между дверцей и стенкой шкафа. С течением времени она все больше их гипнотизировала. Порой одна из мажореток замечала отблеск этого света в глазах соседки. Этого было достаточно, чтобы немного приободриться. Первый приступ веселья прошел, и девушки ждали возвращения Жозетты в полном молчании. Ни одна из них не осмелилась бы признаться остальным, что ей страшно в этой темной клетке. Мысленно все начали воображать самое худшее. Так порой действует на людей абсолютная темнота.

Чувствуя неудобство от больших металлических крюков, свисавших со стальной перекладины прямо над их головами, они поневоле представляли, что находятся не в шкафу, а в подсобке мясника или в сушильне для кож. Вспоминали фильмы ужасов, в которых космонавты, атакованные пришельцами, задыхались в своих поврежденных скафандрах еще до того, как быть разорванными на куски.

Наконец дверь комнаты отворилась. Каждая из четырех мажореток инстинктивно нащупывала руки соседок и лихорадочно их сжимала. Вскоре страх девушек сменился паническим ужасом: вошла явно не Жозетта! Ее шаги были бы слышны, она бы двигалась быстро, энергично, может быть, положила бы что-то на стол, отодвинула стул – но в любом случае не стояла бы молча у порога! А тот, кто вошел, кажется, стоял не шелохнувшись. Или двигался очень тихо.

Они тоже замерли. Возможно, их жизнь зависела от того, останутся ли они незамеченными. Девушки буквально перестали дышать. Четыре пары глаз были неотрывно прикованы к полоске света, которая стала почти неразличимой – словно чья-то тень упала между окном и шкафом.

Затем послышались удаляющиеся шаги. Мажоретки почти одновременно вздохнули с облегчением. Но тут же щелкнул выключатель светильника, и в комнате погас свет. Тонкая светлая полоска в углу двери стала заметнее – можно было различить блики золотого шитья на костюмах мажореток.

В темноте Золотая бабочка начала петь – странным надтреснутым голосом:

 
Den lille larven hadde et problem,
den hadde lyst til a bli en sommerfug!
Den lille larven ble aldri mett
Men den lille larven ble aldri helt mett.
 

Мажоретки, дрожа, прижимались к задней стенке шкафа. Все они думали об одном и том же: Жозетта не могла быть Золотой бабочкой. Даже если ее голос, по их мнению, был ужасно противным – сейчас пела явно не она.

Невозможно было определить, принадлежит этот голос ребенку или взрослому. Было такое ощущение, что голос только недавно начал ломаться, поскольку то и дело менялся тембр. Однако тот, кто пел, ничуть не фальшивил.

 
Den lille larven ville vare en sommerfug!
En natt fant den et stort gyllent egg,
og krop inn for a sove i egge.
Varmen fra solen vekket larven og den krop ut av egge,
Vet du hva som skjeddle da?
Den lille larven hadde blitt til en nydelig gyllen sommerfug!
 

Одна из мажореток застонала. Струйка мочи потекла по ее ногам. Остальные девушки, открывшие рот, чтобы дышать неслышно, источали едкий запах неодолимого страха. Моча растеклась лужей под их ногами и просочилась наружу.

Бабочка замолчала.

Послышался шорох ее громадных крыльев, и она оказалась у шкафа. Девушки пронзительно закричали. Резким движением она толкнула дверь в сторону, и ее гнев обрушился на несчастных мажореток.

Их крики сотрясли стены отеля. Слыша их, остальные девушки в своих номерах съеживались под одеялами, охваченные ужасом. Некоторые тоже кричали, думая, что станут следующей жертвой Золотой бабочки. Любительницы острых ощущений, напротив, вслушивались в эти вопли, чтобы лучше ощутить саму атмосферу творящегося кошмара, насквозь ею пропитаться. Каждая думала об участи жертв, но не могла ее себе вообразить.

Один за другим полицейские и военные пересекали полутемный холл, двигаясь неслышно, как тени. Они скользили вдоль стен и зарослей растений, пригнувшись и согнув ноги в коленях.

– Что происходит? Где девчонка? Вы ее упустили?

Крагсет и Йохансен выбрались из своих укрытий.

Вскоре все подразделение было в сборе. Никто не видел Жозетты, растворившейся, словно по волшебству, где-то между двумя этажами.

– Может быть, она спустилась в подвал? – предположил Йохансен.

– Но зачем?

– Ну, например, чтобы пройти через подвальный коридор и сразу выйти с другой стороны…

– А это зачем?

Полицейские сгруппировались вокруг комиссара на некотором отдалении.

– Может быть, мы ошиблись по поводу места встречи…

При этих словах лицо Крагсета исказилось.

– Ошиблись?! Почему же в послании было написано «Приятного аппетита»? Где же еще должна была состояться встреча, как не в ресторане?

– А может быть, имелась в виду кухня?

– Кухня!

Все устремились туда. Сначала осмотрели дверь служебного входа, за которой находился небольшой тамбур, откуда можно было выйти на другую лестницу.

– Здесь слишком много народу!

От усталости и раздражения Крагсет испытывал нервную дрожь. Он оставил при себе Йохасена и еще трех человек, остальных отправил на прежние посты.

В кухне было множество шкафов, шкафчиков, ниш. Трое полицейских и Йохансен быстро все осмотрели и, ничего не обнаружив, вернулись к Крагсету, стоявшему на пороге. Он выглядел настолько разочарованным, что никто из подчиненных не осмелился озвучить тот факт, что на кухне Жозетты не было.

– Приятного аппетита… Приятного аппетита… – бормотал Крагсет.

– Может быть, она вернулась в свою комнату? – неуверенно предположил Йохансен.

– Приятного аппетита… Ладно, поднимайтесь наверх. И разбудите всех! Слышишь, Йохансен? Всех! Пусть все мажоретки и тренеры выстроятся перед своими номерами, как на параде!

Йохансен хотел громко щелкнуть пальцами, отдавая приказ, но щелчок получился беззвучным. Небольшая группа, недовольно бормоча, покинула кухню.

Затаившись в темноте, Жозетта прислушивалась к затихающему шуму шагов. Про себя она ликовала: ее план сработал идеально. Несколько раз полицейские сдвигали дверцу стенного люка, за которой находилась нижняя платформа ступенчатого подъемника для подачи блюд из кухни в зал, и каждый раз сердце Жозетты подскакивало в груди. Но каждый раз, удостоверившись, что платформа пуста, они снова закрывали дверцу, не подумав о том, что эта платформа – не единственная.

Дождавшись момента, когда наступила полная тишина, Жозетта обмотанными тряпками руками потянула толстую цепь, покрытую жирной смазкой. Медленно, сантиметр за сантиметром, подъемник опустился. Жозетта спрыгнула на пол, потянулась, повертела головой. Все тело затекло от долгой неподвижности. Затем она подобрала свой жезл и вернула ступенчатый подъемник из нескольких платформ в исходное положение.

В кухне было множество блестящих предметов, но все же ничто не могло сравниться с ее костюмом, сверкавшим и переливавшимся в свете неоновых ламп. Взгляд Жозетты упал на впечатляющий набор ножей.

– Я не боюсь.

Это было правдой. Взглянув на ряды бокалов, она вновь подумала о кубке победительницы.

– Он может быть только моим. Это мой Грааль…

Продолжая что-то шептать, Жозетта взглянула на себя в медное сияющее дно огромной кастрюли. Ей ухмыльнулась нелепая растянутая физиономия.

Внезапно лицо Жозетты застыло от изумления. В кухне погас свет. Кто-то неслышно вошел и выключил его.

Еще раньше, чем Жозетта успела обернуться, она поняла, что Золотая бабочка здесь. В груди мажоретки затрепетала радость. Значит, это не розыгрыш!

– Я знала, что это ты…

Огромная и величественная, Золотая бабочка стояла неподвижно. Крылья за ее спиной почти касались плиточного пола, из-за чего казалось, она над ним парит.

– Что я должна делать?

В устремленных на нее глазах не отражалось ничего.

– Хочешь, чтобы я устроила выступление?.. Только для тебя?..

Бабочка словно увеличилась в росте, ее крылья распахнулись еще шире. Было ли это побуждением к действию? Жозетте показалось, что она заметила кивок. Затем глаза мажоретки расширились от изумления: Бабочка неожиданно запела – неприятным трескучим голосом.

Жозетта начала показательное выступление. Нога Бабочки отбивала такт. В точности как на тренировках.

Пространства в распоряжении Жозетты было немного – всего несколько квадратных метров. С трудом удерживаясь от того, чтобы не вертеть головой, проверяя, следит за ней Бабочка или нет, она старалась оставаться на одном месте, переходя от одного элемента выступления к другому. Из-за того, что потолок был довольно низкий, высоко вскидывать жезл было нельзя – к жалости Жозетты, так как это она проделывала лучше всех остальных. Вместо этого она проделала целую серию других сложных упражнений. Вдруг жезл выскользнул у нее из рук и с шумом покатился по полу.

Подняла его уже не ее рука.

В беспорядочной спешке усталые полицейские обошли все коридоры, стуча в двери номеров и будя жильцов. Мажоретки выглядели осунувшимися. Они не сопротивлялись, когда полицейские буквально выталкивали их из комнат. Далеко не сразу они поняли, что от них требуется только одно: стоять в коридоре у дверей своих номеров и молча ждать Крагсета.

Йохансена старший комиссар послал будить директора отеля, чтобы требовать от него заблокировать лифты. Убежденный, что это существенно ограничит маршруты Жозетты, Крагсет пожалел о своем решении, когда, задыхаясь, с трудом добрался до последнего этажа по лестнице.

Оказалось, что норвежские мажоретки слышали крики. Ужасные крики. Дрожа от страха, они едва осмеливались выйти за дверь. Одна из них созналась:

– Они все пошли на встречу с француженкой.

– Кто все? С какой француженкой? – прорычал Крагсет.

– Капитаны команд… – пролепетала мажоретка, которая была выше комиссара на целую голову.

– За мной, в номер фотографа! – вскричал гном.

Пробежав несколько коридоров и оказавшись у цели, Крагсет в изнеможении остановился. Испуганные голоса девушек, переговаривающихся на разных языках, действовали ему на нервы.

– Ну наконец-то! – с облегчением выдохнул он, увидев Здоровяка, спорившего о чем-то с группой полицейских у распахнутой двери в номер Анжелы.

Красный от смущения, в наброшенной на плечи дубленке, но при этом без ботинок, Имир повторил, обращаясь к Крагсету:

– Она спит… С ней все в порядке… она спит…

Не обращая внимания на нервные смешки, Крагсет вошел в комнату:

– Ты уверен, что она спит?

– Да, я и сам здесь спал… с ней.

Крагсет потряс Анжелу за плечо и убедился, что она действительно спит беспробудным сном. Обнаружив на ночном столике упаковку снотворных таблеток, он сжал ее в кулаке и гневно вскинул над головой:

– А это что? Это ты ей дал?

– Нет, комиссар. Честное слово. Я пригласил ее к себе на ужин, но она не приехала, поэтому я сам приехал сюда…

– Мы это выясним…

Крагсет замер, осознав, что речь шла о другой француженке. Воистину этой ночью он делал все не так… Во всю силу легких он закричал:

– Йохансен!

И, тут же забыв про Имира, бегом устремился по коридору, готовый к очередному страшному открытию. Йохансен уже бежал ему навстречу, по пятам сопровождаемый директором отеля. У инспектора было такое лицо, словно он с трудом сдерживал рыдания.

– Вы бы видели это, комиссар!.. Настоящая бойня!..

Ноги у Анжелы подкашивались. Слушая и не слыша раздававшиеся вокруг голоса, она никак не могла понять, что до такой степени угнетает старшего комиссара и его подчиненных. При этом шли они довольно быстро, и ей с трудом удавалось не отставать.

Один из военных привел их к первой комнате из анфилады смежных номеров. Она была пуста, следующая за ней – тоже. Вместо того чтобы выйти в коридор, они продолжали переходить из одной комнаты в другую через сквозные двери, распахнутые настежь.

Анжеле казалось, что она попала в какой-то заколдованный коридор, состоящий из сплошных дверей. У нее было неприятное ощущение, что она не движется вперед, а шагает на месте – на одном и том же пороге одной и той же двери между двумя комнатами, уходящими в бесконечность. Обстановка в номерах была одинаковая, менялись лишь сумки на полу и одежда на кровати.

Последней была комната Жозетты.

Столпившись в комнате, они смотрели на раздвижные дверцы платяного шкафа, которые сейчас были закрыты.

– Это ты закрыл? – спросил Крагсет дежурившего в комнате военного.

– Да, – пробормотал тот. – Даже не знаю почему…

Крагсет сдвинул одну створку в сторону.

Четыре обнаженных тела, которые время от времени еще судорожно подергивались, были подвешены за шею к металлическим крюкам.

Это было тем более ужасно, что абсолютно необъяснимо.

Крагсет сжал кулаки и изо всех сил ударил ими о стену. Потом снял очки и долго протирал стекла платком. Кажется, в первый раз коллеги увидели его глаза, без очков казавшиеся гораздо меньше. С трудом сдерживая слезы, Крагсет судорожно сглотнул и вновь взглянул на тела, очертания которых сейчас расплывались у него перед глазами.

Одна из девушек обмочилась. Йохансен открыл окно, в то время как его начальник медленно задвигал дверцу. Нога одной из жертв высунулась из шкафа, пришлось заталкивать ее внутрь. Крючки тихо звякнули, столкнувшись.

Возле опрокинутого стула на полу стояла спортивная сумка с изображенным на ней галльским петухом. Однако Жозетты среди жертв не оказалось. Означало ли это, что она жива? Единственный уцелевший капитан команды… Неспособная утешиться этой мыслью, Анжела разрыдалась.

Крагсет шагнул к ней:

– Ты видела? Он повесил их по росту! Они его не интересовали, ему нужны были только их костюмы…

В самом деле, это выглядело каким-то мрачным фарсом, но было очевидно: убийца задушил девушек, снял с них костюмы, а затем методично развесил тела в шкафу, позаботившись даже о том, чтобы упорядочить их по росту.

Глава 24

В «комнате ужасов» поминутно вспыхивали фотоаппараты: работала бригада судмедэкспертов. С момента их появления прошло уже много часов. Всеми, кто находился в отеле, завладело оцепенение. Жозетта по-прежнему не появилась.

Занимался день, но в номерах и коридорах царила абсолютная тишина. Слышался лишь негромкий мерный рокот климатизаторов, словно весь отель был гигантским холодильником. Машины «скорой помощи» медленно выезжали со стоянки. Крагсет приказал увезти тела до того, как появятся журналисты: ему нужна была хоть небольшая передышка, прежде чем репортеры вновь начнут отравлять ему жизнь.

Чувствуя себя на пределе сил, он предоставил Йохансену распоряжаться в отеле. Все полицейские были мобилизованы на то, чтобы успокоить мажореток и тренеров, которые в панике собирали вещи, намереваясь уехать из отеля как можно быстрее куда угодно. Военные получили приказ заблокировать все выходы. И на этот раз Йохансен потребовал буквально исполнить приказание. В противном случае, сказал он, провинившихся ждут жестокие санкции. Между тем Крагсет в сопровождении небольшой группы полицейских продолжал поиски французской мажоретки. Он велел Имиру и Анжеле следовать за ним, но те, казалось, не в силах были сдвинуться с места. Анжела не произнесла ни слова с тех пор, как открыли шкаф.

Постепенно коридоры опустели. Крагсет в одиночестве прошел неверными шагами по одному из них и повернул за угол – наверно, в сотый раз за текущий день. В изнеможении он прислонился к стене и прижался щекой к прохладному металлу огнетушителя.

– Тебе надо отдохнуть, комиссар.

Услышав гулкий голос Имира, Крагсет вздрогнул.

– Я как пес, который идет по следу за добычей, – проговорил он. – Я не остановлюсь до тех пор, пока последняя жертва не будет найдена.

– Последняя?..

В тоне гиганта не было никакой иронии. Его тень почти достигала потолка. Не дождавшись ответа, он двинулся дальше и вскоре скрылся за углом.

– Ты потерял свою подопечную? – крикнул вдогонку Крагсет.

– Она спускается на лифте! – отозвался викинг, которому не было нужды повышать голос, чтобы быть услышанным.

Анжела больше не раздумывала. Лифт шел вниз. Она спускалась. Она не знала, что окажется за дверями, когда те распахнутся. Она предпочитала об этом не думать.

Пахло затхлостью. Это был запах старых пыльных ковров или матов, грудой сваленных в углу школьного спортзала. С тех пор как она покинула французскую землю, ей приходилось постоянно находиться в закрытых помещениях. Самолет, отель, ее номер, лифт… Ей нужен воздух! И если он окажется слишком холодным для ее легких – что ж, тем хуже.

Лифт мягко остановился на первом этаже. В нерешительности стоя перед распахнувшимися дверями, она снова подумала: «Зачем искать? Я знаю, что найду. Почему я не видела, как она ушла? Это случилось снова…»

Анжела вышла в холл, полный людей. Военные, такие же уставшие, как и она, едва передвигали ноги. Пока они разыскивали Жозетту, они успели забыть, как она выглядит.

Анжела направилась к дверям ресторана. Оттуда вышли двое полицейских, на ходу сообщив ей, что ничего не нашли.

Запах плесени продолжал ее преследовать.

Возникло воспоминание об отце: измотанный, обессиленный, он сидит на полу с видом человека, который все потерял. Они искали Кристаль только вдвоем. Она с плачем подняла его за воротник и, толкая перед собой, заставила продолжать поиски. Она убеждала себя в том, что Кристаль просто сбежала. Жизнь без сестры казалась ей худшим, что только могло случиться.

Створки двери, ведущей в кухню, захлопнулись у нее за спиной. Анжела почувствовала, что к глазам подступают слезы. Она отдалась на волю холода, позволяя ему направлять ее. Прижав обе ладони к двери огромного холодильника, она почувствовала, как начинает дрожать.

«Здесь».

Вцепившись обеими руками в ручку двери, она подумала, как и в тот раз, давным-давно: «Здесь или вообще нигде…»

Ручка повернулась. Анжела осторожно потянула на себя тяжелую дверь. Как тогда… Дрожа всем телом, она всматривалась в неподвижную завесу ледяного пара.

– Кристаль! – позвала она, вглядываясь в смутные очертания предметов на полках.

Внезапно осознала ошибку и громко сказала:

– Жозетта!

Ледяной пар начал понемногу выходить, распространяясь по кухне. Решетчатые стальные полки ломились от запасов продовольствия. Огромные замороженные куски мяса, казалось, висят в пустоте – они полностью закрывали собой полки. Анжела осторожно шагнула вправо, всматриваясь в ледяные недра холодильника.

Холодильник. Сауна. Жар и холод, объединившись, породили смерть.

– Нет! – простонала Анжела.

Она едва не поскользнулась, рванувшись к покрытому сверкающим инеем телу, скорчившемуся в углу. Лицо мажоретки тоже заиндевело. Анжела, плача, опустилась на колени:

– Кристаль… Кристаль…

Потом с трудом поднялась, содрогаясь от рыданий, и невольно обернулась, ища глазами отца.

На пороге стоял Крагсет, растерянно на нее глядя. Анжела пошатнулась, и маленький человечек устремился к ней. Он осторожно подвел ее к столу и усадил на табурет. Затем объявил по рации тревогу и вернулся к холодильнику.

На кухне было жарко, поэтому плиточный пол стал скользким. Крагсет вернулся к обнаженному телу Жозетты и снова протер запотевшие стекла очков. Ему даже не пришлось сильно наклоняться, чтобы разглядеть большую кровавую рану у девушки на затылке.

Девушка умерла не от холода – или, во всяком случае, холод лишь довершил дело. Удар был нанесен с такой силой, что на затылке осталась большая круглая вмятина. Застывшая кровь удерживала мозг от вытекания. Жозетте нанесли всего один удар, но его, пожалуй, хватило бы, чтобы убить быка на скотобойне.

Тревога нависла над отелем, словно тяжелая плотная туча. После утренних выпусков новостей беспокойство мгновенно охватило всю страну. Кажется, к вечеру не осталось ни одного жителя, который не слышал бы о трагедии, разыгравшейся в стенах отеля «Европа».

Крагсет держался из последних сил. Командир военного подразделения взял на себя охрану внешних рубежей. Но старшего комиссара ожидала неизбежная встреча с журналистами, ему также предстояла печальная необходимость сообщить о происшедшем родственникам жертв.

Анжела сознавала: пусть на мгновение, но она всерьез поверила, что видит Кристаль на месте своей крестницы. Еще никогда прежде она не испытывала большего смятения.

Она ступила на очень зыбкую почву.

«Я сильная, – повторяла она про себя, – я всегда была сильной».

– Я сама позвоню матери Жозетты, – сказала она Красгету, – так будет лучше.

Тот взглянул на нее с сочувствием и хотел что-то сказать, но в этот момент к нему подошел один из подчиненных:

– Невозможно вывезти тела…

– Судмедэксперт еще не закончил?

– Не в этом дело. Собрались журналисты, целая толпа. Они везде. Торчат у каждого выхода.

Наружная лестница охранялась военными, но пространство перед входом в отель напоминало съемочную площадку в самый разгар работы. Единственная разница заключалась в том, что журналисты были настоящими. Они прибыли, чтобы посмотреть на настоящие трупы и задать настоящие вопросы.

Анжела, Имир и подошедший полицейский смотрели на Крагсета так, словно от его ответов на вопросы зависела их жизнь. Затем к ним присоединился и командир военного подразделения.

– Наверно, придется тебе с ними встретиться, – хмуро сказал он, обращаясь к комиссару.

– Еще пару минут…

– Будешь говорить с ними внутри или снаружи?

– Ни в коем случае не пускать никого в отель! Слышишь? Никого!

– Мы контролируем все выходы, – заверил его военный, удаляясь.

– Контролируют они… Скажи, я встречусь с ними на стоянке. – И, повернувшись к подчиненному, добавил: – Пока я их отвлекаю, вынесите тела через черный ход, по которому выносят мусор.

– Вы идете, комиссар? – спросила Анжела. Ее глаза еще больше покраснели и распухли. Лишь огромные ладони Имира, лежавшие у нее на плечах, помогали ей не сломаться окончательно.

– Значит, ты… позвонишь? – на всякий случай переспросил Крагсет.

Анжела молча кивнула.

– Спасибо, Анжела… В такой ситуации хуже всего услышать голос незнакомца, да еще и говорящего на плохом английском…

Появился директор отеля. За три дня этот и без того унылый человек превратился в настоящего зомби. Серая кожа, один и тот же помятый костюм… В руке у него была сумка, которую он протянул Анжеле со словами:

– Мадемуазель… тысяча извинений… ваш багаж. Его доставили из аэропорта еще вчера, но по ошибке он оказался среди багажа другой группы…

Анжела узнала старую отцовскую кожаную сумку. Ее долгожданный багаж, который успел слетать на тропические острова… Она так хотела увидеть свой багаж все это время, и вот теперь он был совершенно ей безразличен.

В сопровождении военного Крагсет направился к выходу. За ними последовал и директор.

– Анжела?.. Анжела?.. Я провожу тебя до твоего номера…

Имир по-прежнему стоял к ней вплотную. У него был настолько обеспокоенный вид, что она попыталась улыбнуться:

– Нет, все в порядке. Мне наконец-то привезли багаж. Теперь я хотя бы найду себе занятие – разберу вещи…

– Хочешь приехать сегодня вечером? Я снова пришлю за тобой такси в то же время, что и вчера… И приготовлю новый ужин.

При мысли о еде Анжелу слегка затошнило. Она убрала руки Имира со своих плеч, сказав:

– Мне нужно позвонить…

В этот момент ей пришла мысль в голову.

– Заодно позвоню Бьорну, – добавила Анжела. – Да, нужно, чтобы он был в курсе дел.

И, больше не глядя на Имира, вцепилась в свою сумку как в единственное утешение. Она набросила широкий ремень на плечо и пошла к себе, чтобы сделать два самых тяжелых в своей жизни телефонных звонка.