Текст книги "Кристаль"

Автор книги: Поль-Франсуа Уссон

Глава 22

Анжела украдкой пробралась в ресторан, где продолжались допросы. Усевшись в углу, она наблюдала за Имиром. Оттуда, где он находился, он не мог ее видеть.

Имир стоически продолжал переводить. Поскольку вопросы и ответы то и дело повторялись, он все чаще использовал стандартные формулировки. Йохансен наблюдал за группой тренеров, собранных отдельно, с подозрительностью овчарки, охраняющей стадо. Крагсет решил допрашивать их всех вместе, как до него делал Бьорн. Имиру пришлось заодно также успокаивать тренеров, поскольку те были в ярости, видя, как благородное дело спорта рушится под натиском варваров. Со всех сторон на него сыпались упреки на всех языках. По выражению лица переводчика Йохансен догадался, что тот уже на пределе сил.

Что касается самого Йохансена, он продолжал неустанно бодрствовать на своем боевом посту в этой невидимой войне. Его новый начальник пока преуспел ненамного больше, чем старый. Столь же активная, сколь и бесцеремонная деятельность маленького человечка в больших очках пока не позволила получить новые сведения о благополучно улетевшей с места преступления Золотой бабочке. Время от времени Крагсет поворачивался к помощнику и в очередной раз взглядом задавал все тот же немой вопрос: «Нашли что-нибудь в мусорных корзинах?» Каждый раз Йохансен отрицательно качал головой.

Инспектор все чаще начинал с сожалением вспоминать о Бьорне, чьих заслуг в этом деле не мог не признать. Он догадывался, что Бьорн отнюдь не вышел из игры и, воспользовавшись тем, что теперь имеет в своем распоряжении достаточно времени, в одиночку пытается проникнуть в тайну рун. Йохансен перечитал отчеты, но обнаружил в них лишь несколько новых деталей странного и страшного преступления. Один из самых свежих отчетов медэкспертов свидетельствовал даже о том, что в стиральные машины были засыпаны стандартные дозы порошка и добавлен кондиционер для смягчения белья.

Тихий щелчок привлек его внимание. Ну конечно, опять эта француженка со своим фотоаппаратом! Он не заметил, как она вошла. Анжела ему решительно не нравилась, но в то же время он понимал, что она не могла быть убийцей. Так же как и Здоровяк: пятьдесят туристов засвидетельствовали, что в ночь «большой стирки» Имир возил их во Фредрикстад. Так что на данный момент оставалось только обшаривать мусорные корзины…

Для выполнения одного небольшого поручения шефа Йохансен на четверть часа отлучился. Он ничто так не любил, как эти небольшие миссии-сюрпризы – безопасные и в то же время могущие дать важные результаты.

Вот и на этот раз он вернулся в ресторан словно окрыленный – все беды в мире не могли бы сейчас омрачить его торжества. Заметив, с каким видом он вошел, Крагсет прервал очередной допрос и направился к помощнику; вдвоем они скрылись за густой стеной искусственной тропической растительности.

– Вы были совершенно правы, комиссар! – возбужденно зашептал Йохансен. – Мне даже не понадобилось перерывать весь номер, я нашел целую стопку этих записок – на французском, естественно, и, очевидно, более или менее недавних. На тетрадных или блокнотных листках, на отдельных листках писчей бумаги и… на рекламных проспектах отеля.

– То есть ты не обыскивал комнату?

– Нет, все эти записки лежали на письменном столе и на ночном столике. Я ничего не тронул.

– Не думаю, что…

– Позволю себе настаивать… Это похоже на стишки или детскую песенку… совсем как…

Внезапный шум заставил Йохансена прерваться. Он и старший комиссар всмотрелись в заросли пластиковых растений. Ничего особенного как будто не случилось – по крайней мере, здесь, – но, кажется, остальные их искали. Через какое-то время торопливо подошел полицейский с радиотелефоном в руке:

– Междугородный вызов, комиссар. Это Бьорн.

Крагсет уже протянул руку к телефону, но внезапно отдернул ее, словно обжегшись:

– Поговори ты, Йохансен.

Инспектор в замешательстве взял трубку. Он с отрешенным видом слушал своего бывшего начальника: тот был настолько возбужден, что говорил не умолкая, и Йохансену не удавалось вставить ни слова. Бьорн требовал Крагсета, но тот так и не пожелал взять трубку. Наконец разговор завершился.

– Ну что? – спросил Крагсет.

– Сказал, что скоро прилетит. Требует, чтобы вы к нему заехали.

– Бьорн летит на самолете?!

– Невероятно, но факт.

– Откуда?

– Он не сказал.

– Он в своем репертуаре… Вечно какие-то дешевые секреты!..

В тишине ресторана послышался резкий скрип кресла. Тренерам, очевидно, хотелось размяться. Йохансен заметил, что Имир куда-то исчез. Но тут из-за дверей кухни послышался звон кастрюль, а вскоре оттуда появился довольно улыбающийся Здоровяк с большим бумажным пакетом, наполненным провизией, в одной руке и с большой мороженицей – в другой. Затем он попросил у полицейских разрешения поехать домой. Если им понадобится транспорт, пусть позвонят ему заранее. Добираться сюда ему полчаса.

Крагсет вопросительно взглянул на помощника. Тот кивнул, но внезапно гном спохватился, сказав:

– Одну минуту… Мне еще нужны твои услуги.

И знаком приказал тренерам сесть. Потом решительно повернулся к Альберу и совершенно неожиданно для всех заявил:

– Я хочу, чтобы ты спел свою… песню.

Внезапно оказавшись в центре всеобщего внимания, Альбер покраснел.

– Какую песню? – пробормотал он.

– Гимн, – перевел Имир после соответствующего пояснения комиссара.

Альбер испытывал примерно такое ощущение, как если бы оказался голым, в одних лишь спортивных туфлях, на лужайке парка Принцев.

– Ну, это не то чтобы гимн, – залепетал он, – это так, для нашего узкого круга… для стариков… просто шутка… a joke!.. И потом, без музыки…

– Пой! – вскричал Крагсет по-французски.

– Давай, француз, пой! – вторил ему Йохансен, притворно нахмурив брови.

Итак, перед всем разнородным сборищем Альбер запел прерывающимся слабым голоском свою оду мажореткам (Имир переводил, что успевал):

 
Девушки в мини-юбках – аж трусики сверкают —
Вскидывают жезл, оттягивают мысок.
Шагают в праздничном шествии, такие нарядные
Худышки, толстушки, бледные и загорелые.
Их гордые мамаши словно говорят зевакам:
«Смотрите, какая красота!
Смотрите, как они здорово маршируют!
Смотрите, но не трогайте!»
 
 
(Припев)
Девушки в мини-юбках – аж трусики сверкают —
Вскидывают жезл, оттягивают мысок, —
Это мажоретки!
 
 
Все мужчины только и смотрят на эти трусики, говоря:
«Видите вон ту малышку? Уж я бы с ней развлекся!»
А папаши с трубами и фанфарами идут следом
И думают: «Ну еще немножко – и можно будет выпить!»
 
 
Девушки в мини-юбках – аж трусики сверкают —
Вскидывают жезл, оттягивают мысок, —
Это мажоретки!
 
 
Во главе – предводительница, дрыгает ногами, вихляет бедрами,
А прыщавые юнцы у барной стойки ждут, когда кончится шествие,
Чтобы ухлестывать за мажоретками
Подальше от их папаш и мамаш.
Оставим их в покое, не будем им мешать,
Может быть, мы снова с вами встретимся, но уже через много лет,
Папа и мама мажоретки…
 
 
Девушки в мини-юбках – аж трусики сверкают —
Вскидывают жезл, оттягивают мысок, —
Это мажоретки!
Наши мажоретки!
 

Воцарившуюся тишину нарушил чей-то приглушенный короткий смех. Затем послышались и другие смешки. Крагсет даже бровью не повел. Йохансен сел и опустил голову. Только Имир открыто улыбнулся, и хотя улыбка была совершенно беззлобной, этого хватило, чтобы Альбер проклял его на веки вечные.

– Очаровательно, – наконец произнес Крагсет, – но я не уверен, что это поможет моему расследованию.

Малиновые щеки Альбера стали сначала бледно-розовыми, потом пурпурными от гордости и, наконец, багрово-красными от стыда.

Снаружи послышалось гудение моторов и звуки клаксонов.

– А вот и музыканты!

Тренеры толпой устремились к выходу.

– Это musikkorps, – объяснил директор Крагсету. – У нас ведь не просто спортивное соревнование, у нас шоу! Музыканты съехались со всей Европы!

Из машин и микроавтобусов, выстроившихся перед отелем, начали выгружать трубы, литавры, барабаны и аккордеоны. Музыканты быстро заполнили холл. Имир воспользовался этим, чтобы скрыться незамеченным. Столкнувшись с Анжелой, которая опять наводила справки насчет своего багажа, он предложил прислать за ней такси-глиссер к восьми вечера. При мысли о том, что она ускользнет из этого ненавистного отеля на весь вечер, Анжела почувствовала такую радость, что даже пошутила:

– Я уйду по-английски, не прощаясь… никаких парадных выходов под трубы и литавры!

Имир мельком посмотрел на горы музыкальных инструментов, сгруженных на тележки, и фыркнул.

Глядя вслед уходящему прекрасноволосому гиганту, Анжела вздрогнула с головы до пят. Снова этот жар и холод… Кто бы мог подумать, что можно жить такой лихорадочной жизнью?.. Превратиться в живой климатизатор, меняющий регистры с невероятной быстротой… Багажа по-прежнему нет… Выбираясь из толпы музыкантов, она заметила знакомый дуэт полицейских, направлявшихся к служебному выходу.

Анжела вышла на улицу вслед за ними с противоположной стороны здания. Несмотря на холод, увиденная ею сцена заставила вспомнить о чайках на морском пляже: дюжина полицейских, передвигаясь на корточках по снегу, рылась в грудах мусора из опрокинутых контейнеров. Методично изучая все подряд, они складывали отдельно любые клочки бумаги.

– Помоги-ка мне, Йохансен!

Йохансен присел рядом со своим шефом возле деревянного ящика, набитого смятыми рекламными проспектами отеля:

– Что вы ищете, комиссар?

Крагсет оторвался от созерцания мятого, наполовину разорванного листка и сочувственно взглянул на помощника. Затем выставил перед собой маленькие ручки, скрестил большие пальцы, а остальными ритмично помахал, изображая полет бабочки.

Анжела, позабавленная, украдкой сделала пару снимков, без вспышки.

Несколько минут спустя Йохансен держал в левой руке дюжину рисунков с изображением бабочки, сделанных на различных фотографиях из проспектов отеля.

– Ты что, левша? – спросил Крагсет, забирая у него мятую кипу листков.

Старший комиссар поднялся и засеменил к мусорным ящикам, чтобы за ними укрыться. Анжела как тень проследовала за ним. По прошествии нескольких минут к начальнику подошел Йохансен с новой порцией добычи. На этот раз он подал ее начальнику правой рукой, сказав:

– Я одинаково владею обеими руками, шеф.

Комиссар пробормотал что-то неразборчивое и веером развернул в своих лапках листки.

– Ну теперь наш ход! – воскликнул он, словно заядлый игрок в покер, который с трудом скрывает свою радость.

И протянул Йохансену все свои козыри, побуждая того выбрать один из них.

– Я вытяну наугад? – все же уточнил инспектор.

– Давай. Надо же с чего-то начать.

Йохансен вытянул счет из мини-бара для номера «224».

– Боже мой!.. Это комната Жозетты! – потрясенно выдохнула Анжела, склонившись над посланием. Она прочла:

– Ресторан… это приглашение в ресторан!

– Думаете, на эту ночь, шеф?

– Мусорные ящики были еще не до конца заполнены. Стало быть, это послание Жозетта, вероятнее всего, получила сегодня утром. И сразу же от него избавилась.

Крагсет повернул голову к Анжеле:

– Она вам ничего не говорила?

– Нет… Нет…

– Вы нам не лжете? – спросил Йохансен.

– Если бы я лгала, то не призналась бы в этом! Но я не лгу. Комиссар, нужно защитить мою крестницу!

– На сей раз с меня хватит! – Шея Крагсета побагровела. Комиссар буквально испепелил Анжелу взглядом. – Хватит с меня ваших проблем! Я не знаю, что вы думаете! Не знаю, что вы делаете за моей спиной!

– Но я…

– Замолчите! Ступайте к себе в номер и не высовывайтесь оттуда!.. Йохансен, позаботься о том, чтобы для нее нашли другой номер. И поставьте охранника возле ее двери! Нельзя допустить, чтобы она помешала нам сегодня ночью!

– Вы не можете использовать Жозетту как приманку! Вы должны увезти ее в безопасное место, защитить ее! Если с ней что-нибудь…

Крагсет, не слушая, отдал распоряжение помощнику, тот подозвал еще двоих полицейских и приказал им отвести Анжелу в отель. Ее пришлось уводить чуть ли не силой – она упиралась и едва не укусила одного из конвоиров. Крагсет, несмотря на свой маленький рост, смотрел на француженку свысока.

– У нас есть способ его поймать, и не думайте, мадемуазель, что я упущу такой шанс!

– Это слишком рискованно!

– И слышать не желаю! Это Бьорн забил вам голову своими теориями! Знаю я его! Сегодня ночью я поймаю это мерзкое насекомое – Золотую бабочку! И раздавлю своим собственным ботинком!

– А что, если убийца этого и ждет? Если он сам готовит вам ловушку? И вы запутаетесь в собственном сачке…

Последняя фраза повисла в пустоте. Анжела успела перехватить озабоченный взгляд Йохансена, перед тем как ее втолкнули в дверь служебного входа. Она едва не налетела на директора, который выходил в сопровождении военных.

– Господин старший комиссар!

Крагсет обернулся. Директор отеля, еще более бледный, чем обычно, с трудом скрывал гнев. Он не позволил инспектору сказать ни слова и процедил сквозь зубы:

– Довожу до вашего сведения, что технические службы выведены из строя.

– Выведены из строя? – эхом повторил Йохансен.

– Миллионные убытки… Я… мы стараемся все восстановить, чтобы обеспечить вашу работу. Но сегодня прорвало водопровод. Последняя капля, так сказать… Весь персонал сбился с ног.

– То есть водопровод не будет работать сегодня ночью?

– Ни сегодня ночью, ни, боюсь, завтра тоже – до тех пор, пока его не починят.

– Ха! – саркастически произнес Йохансен.

Он хотел добавить еще что-то, но потом спохватился, что не подобает лезть вперед в присутствии начальства.

Глава 23

Тем, кто смотрел на фьорд в конце этого дня, казалось, что по темному небу с северо-западной стороны движется какая-то тень, на его фоне чуть более светлая. Отблески льда падали на эту странную вуаль, сотканную из мельчайших снежинок. Девушки молча смотрели на это предвестие света. Неподвижно замерев у окон в своих комнатах, они ждали, пока светлая тень приблизится к ним.

Смутным обещанием она пронеслась над берегом, над парковкой отеля, скользнула по его фасаду – словно снизошла некая сила, движению которой ничто не могло помешать, – и вновь устремилась к фьорду. Глухая ночная тьма скрыла все лица. Окна превратились в темные провалы пещер, в которых могло случиться все что угодно.

Стоя перед зеркалом, Жозетта пыталась унять дрожь.

– Нет, я не собираюсь превращаться в мокрую курицу, как крестная…

Она потуже затянула под подбородком ремешок кивера. На ней был парадный костюм, и она мечтала о золотом кубке. Кубок – самое главное. Жозетта даже не задавалась вопросом, какой добрый гений его ей принесет. Как бы то ни было, только победа идет в счет. Безоговорочная победа, к которой их так долго готовили… Жозетта вспомнила, как ее дед охотился на бабочек. Иногда он позволял ей подержать огромный сачок. Они ни разу никого не поймали, и дед часто подшучивал над собой по этому поводу. Прогулки с внучкой на природе сами по себе были для него радостью. Жозетта вспомнила, как множество изящных крылатых созданий порхали над колосьями пшеницы… Снова вздрогнув, она подумала, что, наверно, еще не до конца успокоилась после недавней истории с Альбером.

Полностью готовая, она села на единственное в комнате кресло и стала терпеливо ждать назначенного часа, заодно мысленно повторяя все элементы предстоящего выступления. Потом она еще раз вспомнила маршрут, которым тайно проберется на свидание, не будучи замеченной.

Гулко рокотали двигатели самолета. Бьорн досасывал бутылочку виски – последнюю из своих запасов. Соседи отводили глаза. Небольшой сувенирный сундучок, полный бутылочек с ценным горючим, он приобрел в дешевом винном магазинчике аэропорта. Такси доставило его в аэропорт буквально к самому отлету. Из-за этого у него не осталось времени спокойно поразмышлять, и теперь он чувствовал себя виноватым. Но, в конце концов, он сделал очень серьезный шаг в расследовании и должен был это отпраздновать. Ввалившись в отделанный искусственным мрамором магазинчик, расположенный прямо в центре зала аэропорта, Бьорн сначала захотел сразу все скупить, а потом – остаться здесь насовсем, расположиться где-нибудь в уголке и жить спокойной жизнью в этом райском месте, где никогда никого не убивают, где можно целыми днями в свое удовольствие потягивать вино или что-нибудь покрепче. Там он и наткнулся на сундучок, полный маленьких «пробников». Схватив его и расплатившись, он быстро, как вор, бросился к дверям. Сундучок Бьорн выбросил, предварительно рассовав его содержимое по карманам.

Сейчас, слегка захмелев и расслабившись, он вспомнил про рисунки Бальдра, некогда оставленные им во время консультаций у доктора Исаксена. Последний передал их Бьорну, после чего без лишних слов распрощался с комиссаром.

На маленьком откидном столике было недостаточно места, чтобы разложить все рисунки, поэтому Бьорн стал их перебирать, рассматривая по одному. Он перестал замечать что-либо вокруг и уже не слышал шума двигателей. Нарисованные в стилистике детских мультфильмов, по содержанию картинки были очень необычными. Это была мрачная смесь мифологии и героического фэнтези: принцессы, хрупкие блондинки, пронзенные мечами или сжигаемые на кострах, дети, которым отсекли голову, и прочее в таком же духе. Но больше всего Бьорна впечатлил рисунок, на котором были изображены два совершенно одинаковых мальчика, протянувшие друг другу руки над огромным пылающим солнцем.

Эли обегала все коридоры отеля со второго по четвертый этаж. Везде было спокойно. У нее не осталось никаких дел на сегодня, но она все толкала перед собой свою хозяйственную тележку как заведенная. Прицепленное спереди к тележке пластмассовое ведро мерно постукивало, и это был единственный звук, нарушавший тишину. Ведро было новым – старое полицейские забрали на экспертизу. Торчавшая из него новая швабра, слегка наклоненная вперед, напоминала таран на носовой части корабля.

Наступил вечер, клиенты благоразумно заперлись в своих номерах, вся уборка была закончена. У Эли было ощущение, что она обходит отель дозором. Но, так или иначе, ходьба ее успокаивала.

Анжела не знала, чем ей заняться. Одеваться для поездки в гости не было смысла, коль скоро ее здесь заперли. Прошел час, но охранник по-прежнему торчал возле ее двери. Порой она слышала, как он расхаживает из стороны в сторону, словно зверь в клетке. Хотя еще непонятно, кто на самом деле в клетке… этот болван Крагсет, сам себя заточивший в стенах отеля, или она – второстепенная героиня, ждущая своего часа?.. Прекрасный викинг позвал ее в свой дворец из пепла… Он пришлет за ней волшебную карету, которая помчит ее по льду…

Анжела приложила ухо к двери. Нет, невозможно покинуть отель… Она взглянула на экран телевизора, который работал с выключенным звуком. Восемь часов – как раз должно подъехать такси… Анжела подошла к окну и всмотрелась в темноту. С другой стороны шоссе фонари освещали край понтона. Анжела с гневом стукнула кулаком по стеклу. Что же ей делать? Может быть, обольстить охранника, а потом его нейтрализовать?..

Пять минут девятого. Невозможно связаться с Имиром, если не изобрести какой-то хитроумный способ… Она воображала его в полуразрушенном лабиринте деревянных комнат, сидящего за накрытым столом, при свечах… Нет, свечи – это плохая идея. Призрак пожара будет постоянно о себе напоминать.

Десять минут девятого. Ее охранник кашлял в коридоре, ничуть не пытаясь скрыть свое присутствие. С понтона съехало такси, развернулось и исчезло. Ну вот! Правильно она сделала, что не стала переодеваться… Да впрочем, во что бы она переоделась? Чертов багаж!..

Страшно разозленная из-за несостоявшегося свидания со своим вероятным любовником, она проглотила пару снотворных таблеток, надеясь, что хотя бы во сне будет избавлена от кошмаров.

Сквозь прозрачное стекло каминных часов лицо Имира казалось детским. Эти часы были единственными в своем роде, и родители так никогда и не решились внести их в каталог товаров. Сквозь стекло отчетливо был виден механизм. Позолоченные зубчатые колесики казались еще более хрупкими, чем стеклянный футляр. Стрелки остановились двадцать лет назад.

Но сейчас, глядя в пустоту, Имир не видел ни стрелок, ни шестеренок, ни самих часов, которыми некогда так восторгался. В его груди теплился ровный умиротворяющий огонек его истории. Сейчас это был не злой разрушительный огонь, как в былые времена. Эта женщина, Анжела, настоящий дар Провидения, восхищала его по множеству причин. Не нужно смотреть на часы… Она придет? Он обернулся к столу, на котором поблескивали бокалы и серебряные приборы и дымилось обещанное жаркое. Кажется, оно удалось на славу…

Через некоторое время он со вздохом поднялся и надел дубленку.

Двое полицейских поводили носом, ловя доносящиеся из кухни запахи и чувствуя, как подводит животы от голода. Воспользовавшись маленьким ростом, Крагсет спрятался в нише за большой расписной глиняной вазой. Скрытый зарослями юкки, он мог обозревать весь ресторанный зал, хотя вид был довольно расплывчатым из-за слабого зрения старшего комиссара. Время от времени пластиковые заросли шевелились. С тех пор как Йохансен принес ему тощий сэндвич с лососем, прошло три часа. Слышалось лишь равномерное гудение вентиляторов и пощелкивание огромных холодильников. Подкрепления ожидали сигнала. В коридорах остались лишь немногочисленные полицейские, в чью задачу входило наблюдать за перемещениями Жозетты. Сеть была расставлена. Подумав о сети, комиссар невольно представил себе садок с лангустами в рыбном ресторане… Крагсет машинально собрал кончиком пальца крошки сэндвича, просыпавшиеся на колени. Из ниши, в которой спрятался Йохансен, донесся тяжелый вздох.

– Тс-с-с! – зашипел Крагсет.

– Простите, шеф.

Крагсет протер стекла очков, затем снова водрузил их на нос. Теперь он видел немного четче. Он взглянул на часы, потом решил перебраться к Йохансену. Помощник пребывал в блаженном полудремотном состоянии.

– Ну как, Йохансен? Держишься?

– Я размышлял…

– Ну-ка подвинься.

Прижавшись друг к другу в тесной нише, они некоторое время молчали.

– Думаете, он придет?

– Конечно! По логике вещей, так и должно быть.

– Ну, если вы уверены…

– А ты – нет?

– Не подумайте плохого, шеф, но мне кажется, что надо бы, как говорил Бьорн, вплотную заняться мотивами…

– Да, конечно! Но какая сейчас от этого польза? Мы опять вернемся по старым следам. Сейчас нужно его поймать. Это охота. Он убивает. Мы устраиваем засаду. Ловим его. Он больше не убивает.

– Да, но…

– Поверь мне, мотивы, которые могли привести к таким страшным преступлениям, превосходят всякое человеческое понимание.

– Но все-таки, комиссар, убивать ради костюмов мажореток, расшитых блестками…

– А, вот ты о каком мотиве…

– Ну да…

– Проводя расследование, никогда не нужно ставить телегу впереди лошади.

Йохансен промолчал, но подумал, что, если бы он сидел в телеге, ему не хотелось бы поменяться местами с лошадью.

Следуя заранее составленному плану, четыре мажоретки в парадных костюмах осторожно прошли через сквозные двери смежных номеров к комнате Жозетты. Капитан немецкой команды тихо постучала в дверь. Никакого ответа.

– Переходим к пункту два.

Русская протянула ей фальшивое послание. На сложенном листке была нарисована все та же бабочка – золотым лаком для ногтей, который нашелся у одной японки.

– Тс-с-с…

Под дверью, выходящей в коридор, появилась тень. Кажется, кто-то остановился, прислушиваясь к их перешептываниям. Потом тень исчезла.

Все по очереди прикладывали ухо к замочной скважине на двери Жозетты, но в комнате француженки было тихо. На лице каждой мажоретки отразилось легкое беспокойство, но почти сразу оно сменилось решительностью. Хрупкая азиатка, словно воин ниндзя, сделала условный знак испанке, та раскрыла свой швейцарский нож и в течение нескольких минут, показавшихся всем нескончаемыми, пыталась открыть замок. При каждом шорохе мажоретки с тревогой смотрели на дверь, ведущую в коридор. Возясь со своим орудием, испанка втайне надеялась, что сейчас кто-нибудь предложит ее сменить, но напрасно.

Отчаявшись, она обратила к союзницам покрытое бисеринками пота лицо. Тогда к двери подошла норвежка… и совершила чудо – просто повернула дверную ручку. Дверь открылась.

– Открыто! – прошептали голоса на четырех языках.

Крепче сжав свои жезлы, они гуськом вошли в комнату Жозетты. Небольшой светильник над кроватью был включен. Быстро оглядев комнату, девушки убедились, что ничего страшного здесь не произошло. Комната была пуста, только и всего. Пошептавшись, они решили не уходить, спрятаться и ждать. Жозетта скоро вернется, и тогда состоится решающая встреча. Одна за другой мажоретки юркнули в большой платяной шкаф. Последняя закрыла дверь изнутри на небольшой крючок. Прижавшись друг к другу, как сардины в банке, они какое-то время нервно хихикали, потом замолчали – слышалось лишь их размеренное дыхание.

В это же время Жозетта, словно ящерица, скользила вдоль стены по коридору. Едва выйдя из комнаты, она чертыхнулась про себя, услышав какой-то шум. Но отсутствие охраны в коридоре оказалось приятным сюрпризом. Жозетта шла, стараясь двигаться бесшумно, но это было невозможно: блестки и золотое шитье при трении друг о друга все же слегка шуршали.

Внезапно она услышала звук тяжелых, вероятнее всего, мужских шагов. Обернувшись, Жозетта поняла, что отошла от своей комнаты уже слишком далеко и не успеет вернуться. Мажоретка со всех ног устремилась к запасному выходу. Ей показалось, что она заметила силуэт полицейского. Несмотря на щелчок двери, шаги не ускорились. Жозетта издала торжествующее восклицание и тут же, прижав ко рту сжатый кулак, прикусила костяшки пальцев.

Йохансен на мгновение высунул голову из укрытия и включил рацию:

– Шеф, так и есть, она вышла из комнаты.

– Она спускается?

– Да.

Крагсет завозился, усаживаясь по возможности удобнее, и поднял воротник:

– Йохансен.

– Да?

– Скажи всем, пусть оставляют посты и незаметно проводят ее вниз, пока она не окажется здесь. Не будем рисковать.

«Я сплю… я сплю… это все коктейль из спиртного и снотворного… Но я не хочу засыпать вот так – совсем одна… Я сплю, но я думаю. Я могла бы, наверно, пошевелить большим пальцем ноги, но мне не хочется… Прежде всего – пальцем какой ноги? Левой или правой? Где мой багаж? А если я сама – свой собственный багаж? Все важные вещи у меня внутри. Чья рука меня откроет?»

Вытянувшись на спине и натянув одеяло до подбородка, Анжела не могла шелохнуться, чувствуя, что ее как будто прибили гвоздями к кровати.

По комнате пронеслось легкое холодное дуновение. Это не позволило Анжеле полностью погрузиться в сон.

«Как измерить глубину сна? Чем ее измеряют? Ловцами снов? Они простирают свои нити в глубь нашего сознания… Они соблазняют обещаниями пробуждения… Если бы я знала, где проснусь, то подплыла бы к самой поверхности сна, разинув рот, как рыба, готовая схватить приманку… Я всплыла бы над моей кроватью… В детстве я любила лежать на воде… отец поддерживал меня снизу, и я не боялась утонуть…»

Снова дуновение… Веки Анжелы дрогнули, но они все еще были тяжелыми и плотно сомкнутыми.

«А что, если я не смогу открыть глаза? Если темнота – мой последний дом? Если в ней – мое освобождение? Нет, это было бы слишком легко… А если сон начнется сейчас, когда я открою глаза? Он будет здесь, и тогда все обретет смысл… Пусть у меня получится!»

Усилием воли она попыталась напрячь все те мельчайшие глазные мускулы, названия которых даже не знала. Ресницы разомкнулись. Анжела увидела знакомую обстановку своего номера, хотя все казалось расплывчатым, бесплотным. Если она попробует взять какую-нибудь вещь, та просочится у нее сквозь пальцы…

– Кристаль?

Тень ничего не ответила. Может быть, и не было никакой тени…

Наконец обстановка обрела четкость, и перед Анжелой предстала путающая реальность: гигант викинг, улыбаясь, стоял прямо перед ней. В первое мгновение Анжела подумала, что он пришел устроить ей сцену, но тут же эта мысль показалась ей совершенно абсурдной.

Он пришел, чтобы ее увидеть. Он ласкал ее взглядом.

Анжела вспомнила, что не приехала на свидание, поскольку не смогла уйти из охраняемого номера. Она слегка приподнялась, с видом знатной дамы, которой горничная утром приносит кофе в постель на серебряном подносе:

– Как ты вошел?

Имир приложил палец к губам и сел на край кровати. Анжела всегда терпеть этого не могла. Ее ужасно раздражало, когда кто-то садился к ней на постель.

– Я тебя ждал. Сидел и ждал. Такси не пришло?

– Если бы! Я была готова, но Крагсет приказал меня не выпускать. Поставил охранника у моей двери.

– Я никого не видел… И дверь была не заперта.

– Я так расстроилась из-за этого… ужасно расстроилась… я…

Его рука, скользнув по простыне, легла на ее руку. Он слегка надавил на нее сквозь ткань. Анжела ощутила ледяной холод.

– Ты совсем замерз!

Имир продолжал улыбаться.

– Я бы дала тебе чего-нибудь согревающего, но, увы, я все выпила, – сказала она, указывая на мини-бар.

– Ничего, обойдусь. Я и без того слегка пьян… не от вина, но ощущение похожее.

Анжела подумала: «Мне надо прекратить болтать, иначе он никогда не ляжет ко мне в постель».

– Как ты вошел?

– Ты меня об этом уже спрашивала.

– Здесь кругом охрана… Полиция, военные… Я не смогла выйти. Этот мерзкий коротышка запер меня здесь, как принцессу в башне.

– Ты мне это уже говорила.

– Ах да!

– В отеле полное затишье.

– А…

Анжела чувствовала себя идиоткой. Да еще оказавшейся во власти человека, холодного словно айсберг.

Кажется, Имир наконец решился. Опершись на локоть, он склонил голову к ее лицу.

– Но… – пробормотала Анжела для проформы.

Потом она его поцеловала. Ей просто не оставалось ничего другого: преимущество было на его стороне. Он придавил ее к кровати всем своим весом, и ей на мгновение показалось, что он собирается ее съесть.

Поцелуй Имира оледенил Анжелу. Она машинально вынула руки из-под простыни и погрузила их в его волосы. Ощущение было такое, словно пальцы утопают в шерсти огромного лохматого пса. Затем обняла его. Она хотела быть повелительницей. Прижать его к себе, сорвать с него одежду, съесть его раньше, чем он ее…

Долго еще он будет ее целовать?.. Во всяком случае, он немного расслабился.

«В сущности, все мужчины разные, вопреки расхожему мнению, – думала Анжела. – Но я хочу, чтобы он говорил мне нежные слова».

Догадался ли Имир о ее мыслях? Он мягко отстранился и взглянул на нее так, словно она была восьмым чудом света.

– Я не слишком холодный?

Анжела, улыбаясь, покачала головой.

– Анжела… знаешь… я не…

– Что?

– Нет, ничего…

– Иди ко мне.

Он снял ботинки, затем приподнял одеяло и, к великому удивлению Анжелы, забрался под него как был, полностью одетым. Она не ожидала этого, но ничего не сказала. По-прежнему взволнованная подростковой настойчивостью его поцелуев, она в то же время чувствовала, что эффект снотворного начал проявляться снова. Она обмякла в его руках, погружаясь в забытье.