Текст книги "Повседневная жизнь армии Александра Македонского"

Автор книги: Поль Фор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Языки

Воины, которые набирались в Македонии по областям, а в подчиненных и союзных странах – по этносам, говорили на разных языках. Команды в подразделениях, очевидно, отдавались по-македонски (за исключением, разумеется, частей, образованных исключительно греческим контингентом). При том, что во хмелю или в гневе царь вспоминал лексикон, усвоенный им в школе «пажей», к своей охране он обращается по-македонски, как, например, при убийстве Клита Черного в 328 году ( Плутарх«Жизнь», 51, 6). Немногое, что нам известно об этом диалекте благодаря античным лексикографам, ономастике и топонимике, говорит о том, что язык этот был довольно близок к фессалийскому. Здесь имелся аналог английского w, а придыхательные согласные, характерные для общегреческого языка, переходили в нем в звонкие: так, здесь говорили dorax, «панцирь» (вместо thorax), Berenika, «Победоносная» (вместо Ferenike), Bilippo(вместо Филипп). Краткое начальное греческое aстановилось долгим э, безударное ai– превращалось в простое а, y(ипсилон) произносилось как и.Говорили sigounnos(вместо sigyne) – копье, ankharmon– «на караул!», ptolemos(вместо polemos) – война, dramis– хлеб, wedes– вода. Нет сомнений, что по мере того как македоняне продвигались на север к потомкам фригийцев, на восток – к пеонийцам и фракийцам и на запад – к иллирийцам, они смешивали в своем языке различные диалектические элементы. Следует помнить, что все эти языки, относящиеся к индоевропейской группе, известны нам очень плохо (если вообще известны). На трезвую голову македонские аристократы, как и царь, изъяснялись на аттическом диалекте.

Агриане

Среди воинов, упоминаемых в наших источниках, чаще всего мы видим агриаев или агриан: сорок семь раз в одном только «Анабасисе» Арриана. На их счету все самые трудные поручения, все рискованные предприятия, все преследования. Они всегда впереди, чаще всего на правом крыле, которое стремительно нападает и опрокидывает неприятеля. Отсюда и потери, донесения о которых составляют их командиры. Они первыми занимают перевалы и теснины. Аталл, один из их предводителей, участвует в поисках Дария и вместе со своими агрианами и легкой элитной кавалерией преодолевает расстояние от Экбатаны до Парфиены – фантастическая гонка более чем в 600 километров. От Сузии до Артакоаны в Арии, в районе современного Герата в Афганистане, агриане преследуют сторонников цареубийцы Бесса и вместе с царскими конными гетайрами, тяжелой конницей, конными лучниками и лазутчиками македонской фаланги за два дня верхом преодолевают 600 стадиев (около 110 километров). Именно они вместе с лучниками карабкаются на уступы Авараны, крепости Пир Сар, в верхнем течении Инда: 190 метров практически отвесной скалы. Судя по описаниям, это были воины, вооруженные двумя (или тремя?) простыми дротиками со стальными пирамидальными наконечниками – в принципе оружие метательное, но в случае необходимости им можно проткнуть врага в рукопашном бою. То были настоящие летучие отряды пехоты, эти стремительные воины, которым однажды под современным Ходжентом удалось прорвать окружение тюркской кавалерии. Но откуда они взялись? Фукидид (II, 96) сообщает, что Стримон, сегодняшняя Струма (берущая свое начало на горе Скомбр, современная Витоша), протекает в 20 километрах к югу от античной Сердики, современной Софии, «через страну агрианов», что подтверждается также и фрагментом Страбона (Vila, 36). Когда в 335 году войско направлялось к «агрианам и пеонам», оно проходило долину Аксия (ныне Вардар) до Стоби, затем – долину Астика (Брегельницы) к истокам Стримона в направлении Кратово и Кюстендила. Это был один из наиболее богатых золотом, серебром, свинцом и медью районов Болгарии. Судя по всему, агриане являлись пеонийским племенем в области нынешней Софии, союзным македонянам благодаря общей вражде к фракийцам, общему стремлению побеждать, стадам и золоту, – племенем скотоводов, садоводов и золотоискателей, имевшим те же нравы и интересы, что и горцы Верхней Македонии.

Конница

Любой поход начинается со смотра войск. Глава союзных сил, македонский правитель, не забыл об этом обычае в середине мая 334 года, собрав на равнине близ Арисбы, в10 километрах севернее от места высадки, армию, которой предстояло сражаться на берегах Граника. Все рассказчики, от Птолемея Лага до Клитарха, сына Динона, начинают свое повествование с этого, вполне гомеровского, перечисления войск. Во главе – конница, затем македонские и союзные отряды пехоты, наемники, легкие войска, метательные машины и осадная техника, повозки, инженерные войска. И, наконец, арьергард. А дальше и позднее проходит длинная колонна нестроевых, то, что обычно называют обозом – слуги, вспомогательный персонал, служащий как для удовольствия, так и для дела.

При отправлении, пишет Диодор (XVII, 17, 4), «конницу составляли 1800 македонян под командой Филоты, сына Пармениона, и 1800 фессалийцев под командой Калланта, сына Гарпала. Прочих греков было всего 600, и командовал ими Эригий. Конных застрельщиков, фракийцев и пеонийцев – 900 под командой Кассандра. Итак, всего всадников было 4500 человек» (на деле, подсчитав, получаем 5100). Это и в самом деле огромная для той эпохи сила, если сравнить ее с тысячью двумястами всадников бывшей Афинской державы ^[12] , особенно если добавить к этой цифре тысячу всадников экспедиционного корпуса Пармениона, уже закрепившегося на азиатском берегу проливов, но фактически ничтожная, если сравнить ее с десятью или даже двадцатью тысячами всадников с персидской стороны, о которых Диодор и Арриан упоминают в связи с битвой при Гранике. Силу и победоносность европейской конницы не объясняют ни свойства коней, ни их выучка, ни даже безудержная пылкость македонского полководца в мае 334 года; дело, скорее, в организации и вооружении.

Эти соединения были образованы тяжелой и мощной конницей, в первую очередь восемью территориальными илами, сформированными из царских гетайров, аристократической гвардии главнокомандующего. Вплоть до 330 года в одну илу входило двести двадцать пять всадников, затем ее разделили на два подразделения по сто двадцать восемь. Еще задолго до прихода Филиппа к власти конница являлась национальной элитной силой Македонии. Именно в Нижней Македонии был обнаружен самый древний скелет домашней лошади, выведенной в начале II тысячелетия до нашей эры путем скрещивания подвида, ведущего свое происхождение от тарпанов, с другим – из степей Центральной Азии. Македонские и фессалийские лошади, самые знаменитые из всех, потомки маленьких фракийских лошадей белой масти, явились результатом селекции, объезжались и обучались на конных заводах македонской знати. После набегов в направлении Дуная в 335 году удалось добыть достаточное число скифских лошадей для пополнения конского состава. Знаменитый Букефал, царский гнедой с меткой в виде головы быка (откуда и происходит его кличка), был за огромные деньги куплен тремя годами ранее у коневода из Фессалии. Эти кони с точеными шеями, широкими грудинами, массивными неподкованными копытами были в холке, как правило, на несколько сантиметров ниже высоких коней персидской кавалерии. Одной из целей предстоящей войны, не слишком известной широкой публике, являлся захват любой ценой коней и тонконогих кобылиц из личных конюшен Великого царя. Македонские всадники не пользовались ни седлами, ни стременами. Их кони имели богато украшенную упряжь, укрывались чепраками или шкурами животных, например пантер, как можно видеть на скульптурах, мозаиках и муляжах эллинской эпохи. В 334 году царские гетайры носили панцири, были вооружены коротким мечом, копидой ( kopis), короткой пикой или дротиком, ксистон ( xiston) или дорю ( dory), с тридцатисантиметровым наконечником, и прикрывались небольшим круглым металлическим щитом, пелтой ( pelta). Панцирь из гробницы Филиппа был изготовлен из листового железа и украшен золотыми полосками с гильошированными на них кругляшами с львиными головами; к панцирю крепились наплечники и кожаная юбка. Командующие и командиры отрядов, передовые всадники, первыми встречавшие врага, были облачены в доспехи из металлических и кожаных пластин или панцири из листового железа, низ которых сильно расширялся, позволяя воинам сидеть на лошади, в то время как воины последних рядов, возможно, надевали на себя лишь нагрудники и наспинники из набитого шерстью холста. За спинами главных на поле боя действующих лиц на ветру развевались пурпурные плащи. Позолоченный шлем с забралом, с плюмажем или султаном из перьев являлся отличительным знаком царя. В музеях встречаются конические шлемы, аналогичные фригийским колпакам, а также подвижные нащечники, на которых можно видеть выгравированные бороду и усы. Первая из восьми ил, самая аристократическая, но и самая отважная, под командованием Клита Черного, служила личной гвардией царя, который во главе ее шел в бой. Эту боевую единицу обозначали словом agema, «головная». Похоже, македонские стратеги предпочитали построение углом или треугольником, приводившее к тому, что командиры первыми вступали в контакт с противником. Фактически же мы на этот счет ничего точно сказать не можем. Но теперь, во время смотра, как и на маневрах, царские гетайры проходили параллельными, с учетом неровностей почвы, рядами.

Легкая конница состояла из пяти отрядов копейщиков. Они первыми форсируют Граник вместе с верховыми гетайрами царя: четыре отряда македонских и фракийских «гонцов», prodromoi, и один отряд пеонийцев. Обычно их называли сариссофорами ( sarissophoroi), потому что, атакуя, они обеими руками держали копье, сариссу ( sarissa), с древком из кизила, длиной 4–5 метров, со стальными наконечником и пяткой. Так что управляли они своими конями только посредством ног, сжимая бока коленями или лодыжками, что предполагает длительные тренировки. Вот два очевидных преимущества перед персидской конницей, издалека бросавшей короткие дротики, palta, и сражавшейся лишь кривыми саблями. Фракийско-македонские копейщики не носили ни щитов, ни металлических панцирей. На случай, если сломается копье, в ножнах имелся кривой меч, которым они рубили врага. Я не очень-то себе представляю, как они могли гарцевать или хотя бы просто двигаться маршем с тяжелыми копьями на изготовку; скорее, используя ременный темляк на древке, воин на походе забрасывал копье себе за спину. Разумеется, все эти части шли вперед под командой македонских военачальников. Сверх этого, их дисциплина и маневренность, вероятно, превосходили их вооружение.

Но в настоящий момент, пока еще не созданы корпуса конных лучников и метателей дротиков по восточному образцу (они появятся в 330–328 годах), посмотрим на то, как проходят тысяча восемьсот конных фессалийцев и небольшой контингент других всадников-греков (согласно Клитарху, всего шестьсот). Скульптуры на хранящемся в Стамбульском музее саркофаге из Сидона, называемом Александровым, барельефы из Пергама, несколько образцов произведений искусства из музеев Оксфорда, Неаполя и Карлсруэ позволяют нам считать, что эта вспомогательная кавалерия едва ли отличалась от той, которую описывал нам тридцатью годами ранее историк Ксенофонт. Греческий всадник надевал на короткую тунику панцирь, аналогичный панцирю классического гоплита и сшитый обычно из нескольких слоев проклеенного полотна, в палец толщиной. Нижняя часть доспеха состояла из заходивших друг на друга кожаных пластин, pteryges, предназначенных служить защитой низа живота и бедер. Кусок кожи в форме буквы U, крепившийся на спине, загибался вперед и многоцветной бахромой покрывал плечи и верхнюю часть рук. Круглый беотийский шлем с простым забралом и шлемовым покровом не мешал круговому обзору. Лоб и грудь коня подчас также защищались бронзовыми полосами. К чепраку, заменявшему седло и закрепленному подпругами, крепились кожаные фартуки, предназначенные защищать бока животного в бою. Вероятнее всего, фессалийские всадники держали в руках длинную пику и круглый двухфутовый щит, а на ремне, переброшенном через голову, висели ножны прямого обоюдоострого клинка, из-за чего фессалийцы издалека напоминали македонских гетайров, хотя те, вне сомнения, были лучше экипированы, имели более тяжелое вооружение и, самое главное, гораздо увереннее себя чувствовали. Фессалия была бедна месторождениями меди и железа, а вот Македония имела их в избытке и потому могла оснащать своих воинов надежным сверкающим оружием.

Подведем итог: конница, подошедшая к реке Граник весной 334 года, состояла из тяжеловооруженных всадников, копейщиков, подвижных отрядов, чьими главными козырями были отличное оружие и дисциплина. Военное руководство использовало их на поле битвы для решения трех совершенно разнохарактерных задач, в то время как до прихода Филиппа к власти (в 359 году) греческая конница служила лишь для разведки, преграждения, беспокоящих выпадов и преследования. Став главной наступательной силой, кавалерия Филиппа и его наследников нападала на фланги противника, вскрывала их и опрокидывала, рассеивала и пускалась в беспощадную охоту за бегущими.

Македонская фаланга

От пехотных соединений греков, будь то союзники по общегреческой федерации или наемники, македонская фаланга (буквальное значение «бревно», «размалывающий каток») отличалась не только и, пожалуй, не столько вооружением или экипировкой, но прежде всего духом. Корпоративным духом, который не раз и не два противопоставлял друг другу разные соединения и рода войск в ходе атлетических состязаний, при распределении наград и при захвате жилья для размещения, в попойках или в борделях. В одной стычке между македонскими командирами и пьяными союзниками сам царь Филипп оказался в таком скверном положении, что предпочел притвориться мертвым в ожидании, пока его не выручит сын. Но присутствовал здесь и народный дух, поскольку шесть синтагм македонской фаланги представляли собой народное ополчение, набранное по округам и тесно привязанное к своим истокам, языку, родине, ради величия которой они сражались. И наконец, то был дух самопожертвования по отношению к царской особе, гаранту обычаев, справедливости и успехов на поле боя. И наоборот, гоплиты различных греческих соединений подчинялись лишь дававшему им жалованье абстрактному «народу», «демосу». Будучи наемниками, подчас они задавались вопросом относительно ценности того дела, которому они служат, и права, согласно которому они должны уничтожать прочих греков, состоявших на службе у щедрых персидских царей. Странное дело: в IV веке до нашей эры греки как будто бы охотнее служили у персов, чем у македонян. Во всяком случае, уже разбитый и сломленный Дарий чуть не до самой смерти мог полагаться на греческих наемников, в то время как македонским военачальникам пришлось отпустить своих через четыре года сплошных побед!

В отличие от греческих гоплитов македонские пехотинцы не носили панцирей. Это подтверждает осада Тира в 332 году: защитники цитадели бросали трезубцы с крюками, застревавшие в щитах македонян, после чего резким рывком стаскивали их с осадных башен за привязанные к трезубцам веревки. Если же воин отпускал щит, он тут же получал ранение, «потому что тело не было защищено, а метательные снаряды летели в великом множестве» ( Диодор, XVII, 43, 9). Но не в этом было главное отличие. Греческий гоплит носил на голове круглый металлический шлем; его тело защищал панцирь с наплечниками и фартуком; ноги – поножи, стопы – кожаные сандалии. От стрелы, дротика, меча он прикрывался круглым металлическим щитом с ободом и рукояткой, диаметром приблизительно в 3 фута. Наступательное вооружение его состояло из копья длиной в 8–9 футов (240–270 сантиметров) и короткого железного меча, который позволял как колоть, так и рубить. Тяжеловооруженные гоплиты были неповоротливы. Они шли в бой, сверкая разукрашенными бронзовыми доспехами, выставив перед собой копья, строем глубиной в восемь рядов. Шесть полков, таксисов ( taxeis), македонской фаланги были нагружены гораздо меньше. Помимо того что на них не было ни бронзового панциря, а в руке – большого металлического щита с рукояткой, левое плечо пехотинцев было прикрыто круглым щитом, pelta, диаметром лишь 60 сантиметров, который висел у них на шее, между тем как руки оставались свободными, чтобы потрясать грозной пикой (сариссой). Во II веке до нашей эры македонская сарисса достигала в длину, согласно Полибию (XVIII, 29), 21 фута, то есть около 7 метров. Должно быть, в IV веке до нашей эры оно было немного короче, поскольку Теофраст, современник похода, пишет, что кизил, чья твердая древесина шла на древко этой страшной пики, имел в высоту 12 локтей, то есть около 5,5 метра, вдвое против греческих и персидских копий (История растений, III, 12, 2). В эпоху Полибия, около 150 года, за линию фронта выступали выставленные горизонтально пики пяти первых рядов. В 334 году это работало, вероятно, для трех-четырех первых рядов. Во всяком случае, в эту эпоху сариссы воинов первого ряда, которые должны были нанести удар первыми, были немного короче и легче, а фаланга, какой мы ее наблюдаем в битве при Иссе в ноябре 333 года, имела восемь рядов в глубину. Воины четырех последних рядов держали свои сариссы острием вверх, слегка наклонно и вертикально – как сообщается, чтобы отражать летящие со стороны неприятеля метательные снаряды. На маневрах или парадном смотре каждая единица македонской фаланги, сто пятьдесят человек со своим лохагом ( lokbagos) во главе и линейными командирами впереди, напоминала ощетинившегося ежа.

Фаланга также была усовершенствована Филиппом. В руководстве Асклепиодота рассказывается о структуре идеальной фаланги и ее подготовке, перечисляются необходимые упражнения. Фаланга состоит из 64 синтагм ( syntagmata), по 256 человек в каждой. Синтагма состоит из шестнадцати рядов по 16 человек в каждом. Когда фаланге следует иметь только восемь рядов в глубину, воины второго отделения по команде встраиваются в ряды первой, причем два сдвоенных ряда поступают под командование тетрарха, а четыре – таксиарха. Это перестроение называется удваиванием. Перед лицом неприятеля ряды дружно смыкаются по ширине и глубине. Тридцать две синтагмы образуют крыло ( keras) численностью примерно 8200 человек (мы бы назвали это пехотной бригадой). Полной фалангой, состоящей из двух крыльев, командует стратег ( strategos), который изо дня в день заставляет ее тренироваться и маневрировать. Чтобы фаланга выполнила поворот кругом, последняя шеренга останавливается, после чего разворачивается и около нее или перед ней начинают строиться передовые подразделения. В ином случае поворот кругом делала целая шеренга на ходу, после чего строй вновь смыкался. Команды играл трубач, стоявший между сигнальщиком и глашатаем. Когда следовало занять боевое построение или его имитировать, отряды могли построиться широкой прямой, более или менее сомкнутой, линией, или же косой линией, или полумесяцем, или полукаре, или развернутым углом. Три последних образования предполагали, что фланги находились впереди или позади центральных отрядов. В зависимости от предполагаемого направления атаки – вперед, в сторону или назад, строй фаланги подвергался изменениям, будучи по самой своей природе несколько более гибким, чем строй тяжелых гоплитов классической Греции. Во всяком случае, перед пехотинцами фаланги, ударного подразделения, предназначенного для опрокидывания неприятеля, стояла задача охранять более легкие формирования и обозы. Они лучше маневрировали, сомкнув ряды и на ровной местности, чем когда растягивались или находились на неровном рельефе.

После индийской кампании фаланга претерпела изменения двоякого рода. В этот престижный корпус были введены персы, а македоняне их только обрамляли. Воины располагались в следующем порядке: только три первых ряда и шестнадцатый состояли из тяжеловооруженных воинов, носивших в данном случае наименование гоплитов. В центре помещались лучники и метатели дротиков. В случае лобовой атаки двенадцать средних рядов выдвигались на фланги. Четыре ряда гоплитов авангарда и арьергарда смыкались и выставленными вперед сариссами, двигаясь ускоренным шагом, пытались прорвать неприятельские ряды или защитить отступление своих. Воины фаланги назывались педзетайрами ( pedzetairoi), или пешими гетайрами, в отличие от просто гетайров или аристократической конной гвардии. Арриан в своем «Анабасисе» (или по крайней мере рукописи, которой мы располагаем) не менее шести раз упоминает «тех, кого называют asthetairoi» или « esthetairoi». Если это не повторяющаяся ошибка переписчика, речь, по-видимому, идет об элитных пехотных частях, названных по местам, из которых они были набраны, в данном случае из городов ( asty). Точно так же во французской армии некоторые части именовались по провинциям, в которых они формировались.