Текст книги "Ниже неба"

Автор книги: Пол Блок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Благодарю вас, лорд Баллинджер, – Коннор пожал руку пожилого человека. – Если вы поможете мне, я этого никогда не забуду.

– Вы сказали – Милбанкская тюрьма? Я что-то позабыл.

– Его тюремный номер – восемьдесят четыре четырнадцать.

– Я посмотрю, что можно сделать.

Седрик проводил Коннора в прихожую, где их ждали Зоя и дворецкий, затем вернулся в комнату. Когда Десмонд помогал Коннору надевать плащ, тот увидел, что рукав зашит, и поблагодарил дворецкого за заботу.

– Наш кучер отвезет вас назад в Лондон, – объяснила Зоя, выводя Коннора на улицу и указывая на фамильную карету Баллинджеров, кожаный верх которой был поднят для защиты от ночного холода.

Как раз в тот момент, когда Коннор приготовился шагнуть в экипаж, послышался громкий стук колес. Из-за угла особняка вылетел фаэтон и, прокатившись по вымощенной дорожке, остановился прямо позади кареты. Из фаэтона, в который была запряжена единственная лошадь, вылез довольно грузный мужчина с рыжей бородой; увидев Зою, он просиял и назвал ее по имени.

– Остин, – отозвалась Зоя в ответ, подводя Коннора к фаэтону. – Я хочу познакомить тебя с моим другом. Это Коннор Магиннис, – сказала она, представляя Коннора. – А это мой брат, Остин.

Когда мужчины пожали друг другу руки, на лице Остина появилось озадаченное выражение:

– Мы раньше не встречались?

– Полагаю, что нет. Ваша сестра и я встретились только сегодня вечером. – Коннор сделал шаг назад, пытаясь спрятаться от ярких фонарей в тень, отбрасываемую зданием, и надеясь, что брат Зои не вспомнит встречу в театре Хавершэм в ту ночь, когда Коннор развлекал Ленору Йорк в ее отдельной ложе.

– Но я уверен... – Остин запнулся, продолжая изучать Коннора и пытаясь вспомнить, где же он его все-таки видел.

– Мне, действительно, нужно идти, – сказал Коннор. – Рад был с вами познакомиться, мистер Баллинджер.

Зоя проводила Коннора до кареты, и прежде чем они простились, она пообещала сообщить результаты расследования отцом дела Грэхэма Магинниса. Коннор забрался в карету, она мягко тронулась с места и плавно покатила по аллее.

Было довольно темно, но в свете луны, пробивавшемся сквозь тучи, можно было разглядеть башни и фронтоны имения Плантинг Филдс. Коннор еще долго сидел лицом к заднему окну кареты, смотря сначала на фигуры Зои и Остина, затем на большое каменное здание, очертания которого медленно таяли в темноте. Даже когда оно совсем исчезло из вида, Коннор продолжал вглядываться в темноту через маленькое овальное окошко, пытаясь увидеть какой-нибудь знак, какой-нибудь мерцающий огонек в подтверждение того, что он действительно здесь был.

* * *

Когда огни в окнах имения Плантинг Филдс давно уже погасли, одна лампа продолжала ярко горсть среди ночного мрака. Лорд Седрик Баллинджер сидел за массивным, из красного дерева, столом в своей библиотеке на нижнем этаже. Здесь он обычно занимался делами семьи, которые практически целиком состояли из надзора за обширными земельными владениями Баллинджеров в Лондоне и в Лэйк Дистрикт на севере Англии.

Сегодня вечером визит сына Грэхэма Магинниса привел к появлению иного дела – дела, которое, как думал Седрик, он закончил и выбросил из головы много лет назад. Это было омерзительное дело, почти такое же омерзительное, как и «глупый кузен Эдмунд». Седрик с отвращением покачал головой, выплевывая изо рта имя своего кузена, наверное, в сотый раз за этот вечер.

Старший сын Седрика сидел по другую сторону стола на высоком, без ручек, кресле-качалке и, не отрываясь, изучал записи, которые держал в своих руках. Остин разделял мнение Седрика об Эдмунде Баллинджере. Однако, в отличие от отца, он не чувствовал за собой вины в том, что семья по пинии лорда Седрика Баллинджера унаследовала титул и все состояние. Остин считал Эдмунда и его «выводок» не более чем самыми заурядными купчишками, недостойными его внимания пли даже презрения. Однако Остин был в душе политиком и рассчитывал когда-нибудь занять место в парламенте, именно поэтому он считал исключительно важным, чтобы имя Баллинджеров не было запятнано никаким скандалом. По этой и только по этой причине Остин полагал, что их семья должна была помогать своему родственнику.

– Можно подумать, я должен все бросить и заниматься только Коннором Магиннисом, – произнес Остин сухим, безжизненным голосом. Он оторвал взгляд от записей. – Ну, и что ты предлагаешь мне делать, если я вдруг найду какие-нибудь свидетельства?

Седрик раздраженно махнул рукой:

– Ничего не делай; просто выясни, что у него на уме. Что с того, что он посетил своего отца и забил себе голову разными историями о том, как плохо мы с ним обошлись? Это всего лишь бредни сумасшедшего, который шестнадцать лет гнил в Милбанкской тюрьме. За эти годы не сохранилось никаких свидетельств. Мы все раскрыли во время суда – и покончили с этим. – Седрик оглядел комнату, затем внимательно посмотрел на высокие, от пола до потолка, книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стен. – Ничто нас больше не связывает с тем, что тогда произошло. Ничто.

– Ты уверен? – Остин сделал ударение на последнем слове.

Седрик прищурил глаза:

– Что конкретно ты имеешь в виду?

Остин отложил в сторону перо и посмотрел на отца:

– Мы никогда подробно не говорили о том, что тогда случилось.

– В то время ты был всего лишь мальчиком. Тебе было около одиннадцати лет.

– Да, но я многое помню – и за прошедшие с тех пор годы услышал немало. Честно говоря, я очень заинтересован.

Седрик наклонился над столом и подался немного вперед:

– Заинтересован? Чем?

– Меня интересует твой кузен.

– Чем именно?

– Я отдаю себе отчет в том, что у тебя есть определенная... симпатия к Эдмунду.

Седрик недовольно махнул рукой:

– Мы выросли вместе, и это все.

– Но ты все еще защищаешь его, даже когда он этого не заслуживает.

– Эдмунду пришлось нелегко в жизни. Теперь его бизнес начинает приносить какие-то плоды.

– С твоей помощью, отец.

– Я помогаю, когда могу – и когда это в интересах семьи.

– Боже меня упаси плохо отзываться о Баллинджерах, но Эдмунд сделан совсем из другого теста, нежели Ваше Превосходительство.

Остин редко упоминал официальный титул отца и всегда делал это только для того, чтобы произвести впечатление.

– Но с другой стороны, он не так глуп, – продолжал защищать Седрик своего кузена.

– Что верно, то верно. Но, должен заметить, сдается мне, что с его привычкой все записывать он мог сохранить какие-нибудь письменные свидетельства своих темных делишек в прошлом.

– Но ничего уже не осталось. Все записи были уничтожены.

– Возможно – те, которые касались его участия в первоначальных преступлениях, ну а как насчет тех твоих усилий, предпринятых против Грэхэма Магинниса, которые за этим последовали?

Седрик тихо выругался и пробормотал:

– Вряд ли мой дурак кузен оказался настолько глупым, чтобы доверять такие вещи бумаге. Как ты считаешь? – Седрик посмотрел на сына. Сомнение, написанное на лице Остина, совсем его не успокоило. – Я пошлю за ним утром.

– Позволь мне самому об этом позаботиться, отец. Я думаю, в таких делах необходимо быть более осмотрительным.

– Зачем это?

– Сдается мне, что Эдмунд не захочет разговаривать о таких вещах со старшим кузеном, который всегда был его конкурентом. Но, возможно, я лично смогу убедить его передать мне все потенциально опасные доказательства. После этого определим, что делать дальше.

– Да, идея неплохая, – Седрик удовлетворенно кивнул.

– Тогда решено. Я начну утром. – Остин поднялся, чтобы уйти.

– Просто убедись, что у него нет ничего, касающегося нашей связи с тем, что тогда случилось. Мне вовсе не хочется, чтобы какой-то полусумасшедший старик вышел из Милбанкской тюрьмы и наделал массу неприятностей нашей семье. Если получится, забери у Эдмунда все свидетельства. Мы никоим образом не должны позволить проклятому кузену облить грязью остальных членов семьи.

– Имя Баллинджеров останется незапятнанным, – убежденно сказал Остин.

– Я верю в тебя, – провозгласил Седрик, провожая взглядом сына, который собрал бумаги со стола и вышел из комнаты.

Закрыв за собой дверь, Остин прошел в холл и поднялся по широкой мраморной лестнице, ведущей в спальни. Он не собирался вступать в конфронтацию с Эдмундом, но не остановился бы перед необходимостью предпринять какие-либо грубые действия по отношению к кузену отца. «От Эдмунда всегда были одни только неприятности, – подумал Остин, шагая по ступенькам. – Ну что ж, я встану на его защиту, но он мне за это заплатит... Так или иначе, но заплатит.»

Достигнув второго этажа, Остин усмехнулся, считая, что сложившаяся ситуация может принести ему немалую выгоду. В конце концов, Эдмунд теперь далеко не беден, у него неплохие связи – особенно в среде коммерсантов. Человеку с большим политическим будущим – человеку, подобному Остину, – пригодится карманный процветающий негоциант.

«Так или иначе, – прошептал Остин, – но на этом карьера Эдмунда закончится».

XI

В следующую пятницу, после обеда, Мойша Левисон в поте лица работал на складе Торговой Компании Баллинджера. Его хозяин, Эдмунд Баллинджер, приказал Мойше проверить счета на груз, оставленные ночным мастером Роджером Эйвери. Кроме того, ему необходимо было просмотреть дополнительные ящики, которые были доставлены на берег предыдущим вечером с корабля, прибывшего из Восточной Индии. Мойша быстро, пункт за пунктом, пробегал глазами вниз по списку, проверяя наличие и действительную стоимость всех указанных в нем ящиков, наполненных шелком и пряностями.

Окончив свою кропотливую работу, Мойша сложил счета в большую коричневую папку, сунул ее под мышку и быстрым шагом направился в сторону конторы, где его хозяин уединился с каким-то посетителем. Даже не подумав о том, чтобы представить своего гостя, Эдмунд отдал папку назад Мойше и попросил оставить их на некоторое время наедине. Мойша сразу узнал посетителя по картинкам из светских журналов. Его предположение подтвердилось, когда Эдмунд обратился к нему по имени: «Остин».

Заинтересовавшись тем, с чего бы это Эдмунду и сыну его кузена понадобилось встречаться на складе, Мойша на цыпочках подкрался к закрытой двери. Пошла уже третья неделя, как юноша работал в конторе Эдмунда, однако ему до сих пор не удалось обнаружить даже намека на свидетельства, подтверждавшие бы, что Грэхэм Магиннис был посажен в тюрьму по ложному обвинению. Однако, не успела пройти неделя с того момента, как Коннор стоял лицом к лицу с лордом Седриком Баллинджером, а Остин уже встретился с Эдмундом при таких странных обстоятельствах.

Открыв папку, Мойша остановился рядом с дверью в контору и сделал вид, что перепроверяет счета. Рабочих сегодня на складе было немного, тем не менее то один, то другой проходил мимо, дружески кивая головой или просто называя Мойшу по имени. Мойша старался выглядеть как можно более простодушно, махал рукой в ответ и снова принимался разглядывать счета на грузы.

Дверь в контору была массивной и толстой, однако вделанная в нее рама с закопченным стеклом давала мальчику возможность слышать приглушенные голоса, доносившиеся изнутри. Один из двух мужчин – Остин, как догадался Мойша, – подробно перечислял какие-то обстоятельства. Мойше удалось расслышать несколько отрывков: «В понедельник ночью... театр... в ее карете».

Услышав имя Генриетты Велсли, Мойша насторожился и навострил уши. Остин назвал имя, похожее на «Ленора». Последовали яростные проклятья и тяжелый удар кулаком по столу. «Ну и сука! – отчетливо донеслось из-за закрытой двери, Мойша узнал голос Эдмунда. – Я убью этого ублюдка!»

Было слышно, что Остин пытается успокоить своего родственника, но затем их голоса стихли, так что больше нельзя было понять, о чем они говорят. Мойша придвигался все ближе и ближе, пока, наконец, не оказался около самой двери и не наклонил голову набок, приблизив ухо к маленькому окошку. Он так старательно пытался разобрать то, о чем говорилось за дверью, что не заметил, как сзади к нему подошла молодая женщина.

– Почему бы вам просто не зайти? – спросила она, заставив Мойшу подпрыгнуть от неожиданности.

– Я, э-э, я просто...

– Все в порядке, – произнесла женщина. – Ты новый подручный в конторе, не так ли?

– Э-э, да. Мойша Левисон, – он вежливо поклонился.

Женщина хихикнула.

– Тебе не нужно со мной так церемониться, – сказала она. – Я просто одна из поденщиц, Кларисса.

Кларисса была как минимум лет на десять старше Мойши, но в ее внешности сохранилось нечто юное и даже по-детски наивное. Женщину вряд ли можно было назвать привлекательной, однако ее теплая улыбка скрашивала общее неприятное впечатление, усиливаемое неряшливым, заплатанным во многих местах платьем.

Мойша неуклюже схватил за ее руку, не зная, просто пожать ее или все же поднести к губам. До того, как он успел на что-то решиться, женщина убрала руку назад и, покраснев немного, сказала:

– Да вы, я вижу, настоящий молодой джентльмен, Мойша Левисон. Если вам понадобится здесь от меня какая-нибудь помощь, только дайте мне знать.

Мойша проводил глазами Клариссу, направившуюся в одну из подсобных комнат, представляя, как могла бы выглядеть эта женщина без своего потрепанного платья. Его мысли были неожиданно прерваны еще одним ударом кулака по столу, прокомментированного затем голосом Эдмунда:

– Нужно избавиться от него! И все на этом!

Послышался скрип передвигаемых стульев, и Мойша поспешно отошел подальше к проходу между ящиками. Мгновением позже дверь в контору распахнулась, и на пороге появился Остин Баллинджер. Напялив на голову шляпу и натянув на руки узкие черные перчатки, он оглянулся на Эдмунда и произнес:

– Значит, до вечера?

Владелец Торговой Компании Баллинджера показался в дверном проеме:

– Да, до встречи.

В этот момент Эдмунд увидел Мойшу, который сделал вид, что только что закончил свою работу. Когда их глаза встретились, Мойша сказал:

– Все в порядке, мистер Баллинджер. Мне положить счета к остальным?

Эдмунд пробормотал что-то, похожее на благодарностей, и направился проводить Остина, который пошел следом, к выходу со склада.

Войдя в контору, Мойша поспешно обошел вокруг стола и открыл верхний ящик шкафа, в котором хранились счета компании. Просунув свою папку между другими, ей подобными, он осмотрелся вокруг. Один из деревянных стульев был близко придвинут к столу, но все остальное казалось оставленным на своих обычных местах.

Приблизившись к столу, Мойша поначалу не увидел ничего необычного. Затем, однако, он обнаружил, что бутылочка с чернилами откупорена, а перо лежит поперек открытого блокнота. Не осмеливаясь ничего трогать руками, он попробовал разобрать буквы, нацарапанные на листке бумаги. До Мойши не сразу дошло, что же он прочитал. Это был адрес – и не просто адрес, а адрес Коннора Магинниса. Под ним было приписано время: «8.00». Даты не стояло, однако из тех немногих обрывков фраз, которые удалось расслышать Мойше, он понял, что время, указанное под адресом, относилось именно к сегодняшнему вечеру.

Мойша уже было собрался уходить, когда заметил, что нижний ящик стола справа немного приоткрыт. Это его заинтересовало, так как Эдмунд Баллинджер, покидая контору, никогда не забывал запирать этот ящик на ключ, даже если ему нужно было ненадолго выйти на склад и с кем-нибудь поговорить.

Мойша давно ждал подходящего момента, чтобы забраться в этот ящик и ознакомиться с его содержимым. Теперь у него появилась такая возможность, хоть и рискованная. Оглянувшись на дверь и убедившись, что хозяин еще не возвращается, Мойша выдвинул ящик и увидел, что там лежит несколько папок. Папки очень походили на те, которые обычно использовались при работе в конторе, только были оклеены бумагой черного, а не коричневого цвета. Опустившись на колени, Мойша покопался в них и обнаружил счета на грузы и записи сделок. Хотя он и понимал, что здесь могут быть зафиксированы нелегальные сделки компании, однако совершенно не представлял, каким образом хоть одна из этих записей сможет помочь Коннору смыть позор с имени отца и освободить его из тюрьмы.

Мойша задвинул ящик назад, оставив его немного приоткрытым, как и было до его прихода. Он поднялся на ноги и вдруг заметил лежащую на стуле черную папку, точно такую же, какие только что видел в ящике. Было совершенно очевидно, что Эдмунд достал ее до или во время визита Остина Баллинджера. Мойша подкрался к двери и осторожно выглянул наружу. Убедившись в том, что поблизости никого нет, он подошел к стулу, сделал глубокий, успокаивающий вдох и открыл папку. В ней оказалась стопка бумаг, скрепленных вместе в верхнем левом углу. Вверху первого листка было небрежным почерком нацарапано имя: «Грэхэм Магиннис, эсквайр».

Мойша вытащил бумаги из папки и принялся торопливо их перелистывать их. Его глазами предстали объемистые списки различных цифр и пометок. Все они были сделаны рукой Эдмунда Баллинджера и, судя по датам, относились как к делам Торговой Компании Баллинджера, так и к операциям ее предшественницы – Компании Баллинджера – Магинниса по Экспорту и Импорту. Мойша отскочил от стола и нервно осмотрелся вокруг, лихорадочно соображая, что же ему делать дальше. Почти не раздумывая, юноша рванулся к шкафу и вытащил оттуда коричневую папку со счетами, над которыми только что работал. Быстро достав счета на грузы, он поменял их на содержимое черной папки, затем положил ее назад на стул, сунув коричневую папку под мышку.

В этот момент послышались тяжелые шаги Эдмунда, приближающегося к конторе. Мойша в два прыжка обогнул стол и выскочил из помещения... оказавшись нос к носу со своим хозяином.

– К чему такая спешка, мистер Левисон? – спросил Эдмунд.

Войдя в контору, он подошел к стулу, поднял с него черную папку, положил ее на стол и сел.

– Я просто хотел перепроверить одну партию груза, мистер Баллинджер, – Мойша стоял в дверях и беспокойно смотрел то на хозяина, то на черную папку, лежавшую всего в нескольких дюймах от рук Эдмунда.

– Ты не доверяешь своим собственным цифрам?

– Я просто хотел убедиться.

– С цифрами всегда нужно обращаться добросовестно, – поучительным тоном произнес Эдмунд. – Но это вовсе не означает, что необходимо выполнять работу дважды.

Лицо Мойши приняло виноватый вид, он посмотрел на носки своих ботинок:

– Простите, сэр.

– Наверное, будет лучше, если мы вместе просмотрим эти счета. – Эдмунд указал на папку, которую юноша держал под мышкой.

Ладони Мойши мгновенно покрылись холодным липким потом. Только сейчас он понял, каким глупым нужно было быть, чтобы пойти на такой риск. Он сложил свои губы в подобие улыбки и произнес необычайно тонким голосом:

– Я... Я не думаю, что в этом действительно есть необходимость, мистер Баллинджер. Я внимательно проверил весь список и уверен, что все в порядке.

Эдмунд подозрительно прищурился, затем медленно кивнул:

– Просто ты до сих пор ни разу ничего не перепроверял за те несколько недель, что работаешь здесь. Ладно, убери папку туда, где ей положено быть, и в будущем больше доверяй своей собственной работе.

Какое-то мгновение Мойша колебался, затем неохотно уступил приказанию и, медленно пройдя через комнату, положил в шкаф папку с доказательствами преступлений Эдмунда.

Эдмунд махнул рукой в сторону выхода:

– Теперь беги отсюда.

– Да, сэр.

Покинув контору, Мойша направился было в проход между ящиками, однако был остановлен криком хозяина:

– Мистер Левисон, сегодня вечером вы должны закончить работу в семь, не так ли?

Подбежав к двери конторы, Мойша увидел, что Эдмунд держит в руках черную папку. Замирая от страха, он заставил себя открыть рот и выдавить ответ:

– Да, должен.

– Я хочу, чтобы вы остались до восьми. Сегодня вечером я должен уйти раньше, чем обычно, а вы поможете мистеру Эйвери выполнить кое-какую работу на складе. – Не получив немедленного согласия Мойши, Эдмунд недовольно спросил: – Это ведь не будет для вас проблемой, мистер Левисон, не так ли?

– М-м, нет, сэр, вовсе нет.

– Хорошо. Тогда вернитесь ко мне сюда через десять минут, я объясню, какая помощь нужна мистеру Эйвери.

Кивнув в ответ, Мойша попятился от дверей, не отрывая взгляда от хозяина, который сидел за столом и задумчиво смотрел на закрытую папку в своих руках. Казалось Эдмунд вот-вот откроет ее, однако вместо этого он небрежно просунул папку в приоткрытый нижний ящик стола. В следующий момент Мойша увидел, как Эдмунд достал ключ из своего нагрудного кармана, задвинул ящик и дважды повернул ключ в замке. Вздохнув с облегчением, мальчик поспешил прочь от конторы.

«Вечером», – думал он, идя по длинному коридору между высокими стенами из коробок и длинных ящиков. «Сегодня вечером что-то должно случиться». Мойша не знал, что именно произойдет, но в любом случае он обязан был как-то попасть в дом по адресу, который был нацарапан на бумаге в конторе Эдмунда,– адресу Коннора и Эмелин Магиннисов – и сделать это до восьми часов вечера. Однако прежде ему необходимо было дождаться ухода Эдмунда и вытащить из шкафа коричневую папку.

– Проклятье, – пробормотал Мойша вслух, – в восемь может быть слишком поздно.

– Поздно для чего? – раздался женский голос. Завернув за угол, Мойша чуть не столкнулся с Клариссой.

– Я... э-э...

– Все в порядке, – она ласково дотронулась до его руки. – Это старик, да?

Мойша нахмурился:

– Просто ему нужно, чтобы я остался до восьми и передал кое-какое сообщение мистеру Эйвери.

– А у тебя другие планы на вечер перед выходными? – Кларисса многозначительно улыбнулась, заставив Мойшу покраснеть. – Ну, незачем менять свои планы. Я довольно хорошо знаю мистера Эйвери и с радостью передам ему твое сообщение. И пусть тебя не беспокоит мистер Баллинджер – я позабочусь о том, чтобы он ничего не узнал.

– Правда?

– Я же говорила, мистер Мойша Левисон, вам следует полностью полагаться на Клариссу Фергусон.

– Спасибо, мисс Фергусон.

– Нет, тебе не стоит называть меня «мисс». Для друзей – я просто Кларисса. Ведь мы же и в самом деле друзья, не так ли, Мойша?

– Да, Кларисса, – подтвердил он. – В самом деле.

– Так какое сообщение тебе нужно было передать?

Мойша уже было собрался объяснить, что нужно будет еще зайти к хозяину, но в этот момент в его голове мелькнула блестящая мысль.

– Передай, что мистер Баллинджер отпускает ночную команду до конца недели, полностью оплачивая эти выходные. Мистер Эйвери и рабочие на складе могут закрыть здесь все и уйти сразу же после того, как появятся. Кларисса недоверчиво посмотрела на мальчика:

– Что-то не похоже на мистера Баллинджера.

Мойша пожал плечами:

– Он говорил что-то о проигранном пари – я думаю, он проиграл тому джентльмену, который недавно здесь был.

Кларисса кивнула:

– Проиграть пари – это похоже на мистера Баллинджера.

– Не говори мистеру Баллинджеру о том, что я тебе сказал, – предупредил Мойша. – Он сейчас по этому поводу немного не в себе; он с меня голову снимет, если узнает, что я разболтал эту историю.

– Не волнуйся, Мойша. Есть вещи, которые женщина никогда не скажет мужчине, и одна из этих вещей – сказать, что он проиграл! – Кларисса заговорщицки подмигнула.

– Если мистер Эйвери будет приставать к тебе с расспросами, скажи ему, что я несу полную ответственность за свои слова.

– Ты можешь уйти по своим делам, когда пожелаешь. Кларисса Фергусон позаботится о том, чтобы ночная команда в полной мере воспользовалась плодами невезения мистера Баллинджера, – женщина кивнула на прощание.

Когда она скрылась за стеной из ящиков, Мойша вдруг сам поразился тому, что он только что сделал. Если кража папки со свидетельствами преступления и не определила бы его судьбу в компании Баллинджера, то, по крайней мере, этот трюк мог оказаться для него ловушкой. Однако после сегодняшнего вечера Мойша не был намерен снова сюда возвращаться.

* * *

В тот же вечер, ровно в восемь, великолепная синяя карета с крытым верхом остановилась недалеко от трехэтажного дома, в котором располагалась квартира Коннора и Эмелин Магиннисов. Карета привлекала внимание редких прохожих, однако любой, кто хоть ненадолго задерживался рядом и принимался ее разглядывать, был вынужден поспешно ретироваться благодаря стараниям выряженного в ливрею кучера и здоровенного детины, которые на пару обеспечивали инкогнито пассажиров.

Внутри кареты находились двое мужчин. Они сидели напротив друг друга рядом с боковыми окнами, выходящими на дорогу. Один из них смотрел в сторону трехэтажного здания, второй – наблюдал за происходящим на улице. Как только мимо проезжала какая-нибудь повозка, две фигуры неизменно прятались в глубине темного кузова так, чтобы их лица не освещались яркими фонарями проезжавших мимо экипажей. Затем они вновь приближались к окну, чтобы проверить, не останавливается ли этот экипаж напротив дома Магиннисов.

– Вы уверены, что это то самое место? – грубо спросил старший на вид человек. Он поднес ко рту сигару и сделал глубокую затяжку, затем, сузив глаза, посмотрел в окно сквозь густую пелену голубого дыма.

– Да, Эдмунд, я уверен, – произнес второй пассажир, нервно подергивая себя за бороду.

– И ваш отец понятия не имеет, что вы здесь?

– Я же сказал вам – я все взял в свои руки. Он знает только то, что я ему сам сказал. А сказал я ему очень немногое.

– Хорошо. – Эдмунд Баллинджер улыбнулся сыну своего кузена, затем сделал еще одну затяжку, лаская мясистыми губами кончик толстой, обслюнявленной сигары.

– Вот какой-то бруэм... впереди пара жеребцов. – Остин отпрянул от окна. – Похоже, это Ленора.

– Лучше и быть не могло, – произнес Эдмунд зловещим тоном.

Мужчины увидели через окно, как бруэм подкатил к тротуару и остановился точно напротив дома, за которым они наблюдали. Прошла минута, дверь кареты открылась, и оттуда вышел молодой человек. Он перекинулся парой слов с кем-то сидящим внутри, закрыл дверь и крикнул что-то пожилому кучеру. Повернувшись, молодой человек быстрым шагом направился к дому, а бруэм тронулся с места и поехал дальше по улице.

– Это он? – спросил Эдмунд.

– Коннор Магиннис, собственной персоной, – последовал ответ.

– Ублюдок... – Эдмунд открыл дверь и знаком показал Остину, чтобы тот выходил.

– Вы сами справитесь с Ленорой? – спросил Остин, спускаясь по ступенькам на мостовую.

Эдмунд нахмурился:

– Нечего за меня беспокоиться. Присмотрите-ка, лучше, за нашим другом, Коннором Магиннисом.

Остин закрыл дверь:

– Не забывайте о нашем уговоре.

– Вы только позаботьтесь о том, чтобы Коннор Магиннис отплатил за все, что он сделал нашей семье... и чтобы его проклятый отец никогда больше не дышал воздухом за пределами Милбанкской тюрьмы.

Снова усевшись возле окна, Эдмунд стукнул кулаком по стенке перед собой, и карета двинулась вслед за бруэмом.

Остин Баллинджер наблюдал за каретой, пока она не скрылась за утлом, затем переключил внимание на дом, в котором жили Коннор и его сестра. На протяжении последней недели Остин разузнал мельчайшие подробности жизни Коннора Магинниса и наконец-то выяснил, почему его лицо показалось ему таким знакомым при встрече в Плантинг Филдс. Как и многие другие красивые молодые люди его положения, Коннор зарабатывал на жизнь своим умом и щедростью нескольких покровительниц. Как только Остину стала известна профессия Коннора, он припомнил, как встретил его вместе с Ленорой в фойе театра Хавершэм. После этого не составило особого труда убедиться в том, что она была одной из самых постоянных покупательниц товара, предлагаемого Коннором Магиннисом. То же можно было сказать и о матери Леноры – Генриетте Велсли.

При мысли о том, что Ленора платит Коннору за «обслуживание», Остин усмехнулся. Впрочем, его это особенно не удивляло. Деньги не были препятствием – у Леноры, кажется, их всегда имелось в достатке. Она, возможно, находила это особенно возбуждающим – платить за свое удовольствие. Что действительно удивляло Остина, так это ее выбор любовника. В конце концов, вокруг Леноры всегда крутилось достаточное число более подходящих кандидатов; более того, ему самому довелось пару раз попробовать, насколько горяча эта женщина. Бесчисленное количество других состоятельных молодых людей с большой охотой прокатились бы с Ленорой в ее карете – или в ее постели.

Когда Остин подумал о том, что Коннор Магиннис дотрагивался до Леноры, улыбка с его лица мгновенно исчезла. Эта женщина, можно сказать, стала одной из Баллинджеров, выйдя замуж за брата жены Эдмунда. И она предала имя своей семьи – после расследования, которое провел Остин, ему стало очевидно, что именно после намека Леноры Коннор Магиннис решил освободить своего отца из тюрьмы и, возможно, собрался по ходу дела опозорить честное имя Баллинджеров.

«Эдмунд разберется с Ленорой, – сказал Остин сам себе и вздрогнул, вспомнив, в какую ярость пришел Эдмунд, узнав о неосмотрительности своей родственницы. – А я разберусь с Коннором Магиннисом».

Остин направился по улице, туда, где у обочины тротуара остановился фаэтон, в который была запряжена единственная лошадь. На нем Остин приехал на это рандеву, и теперь фаэтон должен был увезти его далеко от центра Лондона – на вечеринку в Кенсингтоне, присутствие на которой явится превосходным алиби в предстоящем грязном деле.

Когда Остин приблизился к фаэтону, двое мужчин вылезли из экипажа и встали рядом, поджидая джентльмена. Он поприветствовал их кивком головы и забрался в коляску.

– Вечер добрый, хозяин. Не беспокойтесь ни о чем, – грубым голосом произнес один из мужчин. Приподняв свою потрепанную фетровую шляпу, он широко улыбнулся, обнажая ряд кривых коричневых зубов.

– Все под контролем, – провозгласил второй мужчина. Он был помельче первого, его зеленый жакет выглядел немногим лучше, чем коричневая куртка партнера. Рука мужчины скользнула в сапог и достала оттуда нож с длинным лезвием. Мужчина с любовью посмотрел на лезвие и нежно погладил его пальцами.

– Убери! – прошипел Остин. Мужчина пожал плечами, но подчинился. – Ну, знаете, что от вас требуется?

Тот, который выглядел постарше, стукнул себя кулаком в грудь и напыщенно провозгласил:

– Я сказал – мой друг пришьет его.

– А как насчет девчонки? – спросил молодой.

– Делайте с ней, что хотите, – холодно произнес Остин. – Меня интересует только ее брат.

Когда Остин взялся за вожжи, пожилой схватился за сбрую лошади:

– Как насчет наших денег?

– Я уже дал тебе...

– А вторая половина?

– Я уже говорил – получишь, когда работа будет закончена.

Мужчина внимательно посмотрел на Остина. Затем, как будто оставшись довольным ответом, миролюбиво произнес:

– Просто хотел убедиться, что мы понимаем друг друга.

– Мы превосходно понимаем друг друга, – отозвался Остин, его голос был жестким и натянутым.

– Тогда приступим к делу, – пожилой мужчина толкнул своего напарника локтем в бок.