Текст книги "Блондинки от "Бергдорф""
Автор книги: Плам Сайкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Вы меня знаете. Если я вижу бархатный шнур, значит, должна очутиться по нужную от него сторону. Я проскользнула под шнуром и поднялась наверх. Может, там есть кабинет с телефоном.
На верхней площадке меня встретил длинный, изрезанный дверями коридор. Я открыла первую. Внутри стояла старинная кровать, задрапированная китайским шелком с оборками. Я скользнула в спальню. За драпировками скрывался маленький портрет девушки, увитый цветами. Картина очень походила на Фрагонара в музее Фрика. Возможно, подлинник! Спать под Старым Мастером – вполне в стиле богатого британского лорда.
Последней комнатой оказалась величественная просторная библиотека. Я немедленно отправилась туда. Уж там-то наверняка есть телефон! Так хочется добраться до дома!
Дальняя стена была уставлена полками с книгами в кожаных переплетах, а над громадным мраморным камином висел итальянский пейзаж. Судя по маленькому золотому ярлычку под ним, это был Каналетто.
Не понимаю, просто не понимаю! И это англичане, которые вечно распространяются о расточительности американцев! А сами живут так, словно выиграли миллион в Лас-Вегасе!
В другом конце комнаты темнели рояль, уставленный старыми черно-белыми фамильными фотографиями, и большой письменный стол орехового дерева, заваленный бумагами. И тут я наконец-то увидела старомодный телефонный аппарат, выглядывавший из завалов. Подойдя к столу, я подняла трубку и, пока набирала номер родителей, заметила маленькую овальную золотую коробочку для пилюль, с эмалевой миниатюрой, изображавшей батальную сцену. Я машинально взяла ее, рассмотрела усыпанный драгоценными камнями замочек. На столе валялись еще несколько табакерок и безделушек. Говорю я вам, у британцев лучшие безделушки в мире, и тут спорить не о чем.
Телефон звонил и звонил. Почему никто не поднимает трубку?
– Чем могу помочь? – спросил голос с английским акцентом.
Я подскочила и выронила трубку. За спиной стоял сгорбленный старик с изборожденным морщинами лицом. Он и сам выглядел как антикварная древность. На нем были потертый черный пиджак и полосатые брюки. Хорошо сознавать, что есть люди, до которых «Джей Кру» [76]76
«Джей Кру» – фирма, выпускающая мужскую одежду.
[Закрыть]никогда не доберется!
Не желая, чтобы он увидел у меня коробочку, я судорожно сунула ее в карман. Позже положу на место.
– О, привет! – выдохнула я. – Кто вы?
– Я дворецкий семейства Суайров. Что, позвольте спросить, вы здесь делаете?
Он подозрительно оглядел меня, с неодобрением уставившись на мои грязные босые ноги.
– Понимаете, моя машина сломалась на дороге, и я искала телефон, – нервно пояснила я, поднимая трубку с пола. – Мои мама и папа живут в Олд-Ректори.
– Я должен уведомить лорда Суайра. Подождите здесь. Дворецкий покинул комнату, прикрыв за собой дверь.
Я услышала, как повернулся в замке ключ. Боже, он вообразил, будто я воровка или что-то в этом роде. Я взяла трубку и снова позвонила домой. На этот раз ответили после первого же звонка.
– Ма?
– Хо-хо! Как ты, пижонка?
– Джулия? – выдохнула я.
– До чего же здорово оказаться в британской глуши, хотя все англичане, которых я встретила в Лондоне, меня пугают. Представляешь, эти люди понятия не имеют, кто такая Барбара Уолтерс [77]77
Американская тележурналистка, известная своими интервью со знаметиностями.
[Закрыть], и о многом другом. Как ни странно, но я у твоих родителей.
А как насчет нашей ссоры? И тайного романа Джулии?
– Приехала на день рождения папочки? – удивилась я.
– Не только! Не поверишь, но я прилетела на примерку свадебного платья. У самого Александра Маккуина! Но тут позвонила твоя ма и убедила меня посетить дурацкую вечеринку твоего папаши.
– Ты выходишь замуж? За кого?
– За Генри Хартнетта. Никогда не угадаешь, что произошло! После книжного клуба он пригласил меня на «Беллини», и с тех пор мы вместе. Я бросила остальных бойфрендов, даже бедняжку Тодда. Генри такой лапочка и так богат, это что-то. Словом, он и есть «Хартнетт Стал», но ужасно этого стесняется. И считает меня жутко забавной. Ты не представляешь, сколько у нас общего. Где ты, черт возьми? Мы все тебя ждем. Кстати, заметила, я снова с тобой разговариваю и совершенно простила тебя за все?
Нужно отдать должное Джулии: при всей своей избалованности она поразительно великодушна к проступкам подруг. Так мило с ее стороны. Она настолько незлопамятна, что физически не способна таить обиду дольше нескольких дней.
– Поздравляю! Скажи папочке, что я в замке. Пусть он за мной приедет.
– Так ты совсем рядом? О Господи, я так завидую тебе! Говорят, там сногсшибательные интерьеры! Или все так же гнусно, как в Букингемском дворце? Я слышала, что у королевской семьи отвратительный вкус.
– Джулия! Позови папу! Моя машина сдохла, и я вломилась сюда, чтобы позвонить, а теперь меня приняли за воровку.
– У них правда повсюду дельфтский фаянс и лакеи?
– Джулия!
– О'кей, пижонка, я ему передам. Кстати, свадьба назначена на четырнадцатое июня будущего года. Ты – подружка невесты, так и знай.
Я положила трубку. Джулия помолвлена? И даже назначила день свадьбы? Почему обрученные не понимают, как неприятно одиноким людям слышать о подобных датах? Им и без того не слишком весело живется. И потом, все это так внезапно! Надеюсь, она знает, что делает!
Я подошла к двери и безуспешно подергала ручку, но в конце концов сдалась и уселась на маленькую, обитую гобеленом оттоманку у двери. И тут до меня донеслись голоса. Я насторожилась и приложила ухо к замочной скважине, но различила только отдельные слова: «…говорит, что машина сломалась… похожа на цыганку… одежда ужасно грязная… возможно, одна из тех забитых матерей-одиночек из Убежища… даже туфель нет…»
Я оглядела свою замусоленную одежду и грязные ноги. До чего все это грустно! А ведь когда-то я была воплощением гламура! Лиз Харли никогда бы не позволила себе так опуститься за время короткой поездки в деревню!
– …должно быть, вломилась… я вызвал полицию. Очень сожалею, сэр.
Полицию?
Я заколотила в дверь, отчаянно вопя:
– Эй! Выпустите меня отсюда!
Через пару минут в двери повернулся ключ. Убеждена, вы не поверите, что было потом! Все равно как если бы Майкл Джексон поклялся, будто в жизни не делал пластических операций или чего-то вроде того. В комнату вошел дворецкий, и даю слово, что не сочиняю ни капли: за ним следовал Чарли Данлейн. Вот в чем беда с этими одноразовыми приключениями: воображаешь, будто хочешь видеть его снова, но если это происходит, кривишься от омерзения, особенно представив, что когда в последний раз говорила с ним по-человечески, его голова находилась в том же самом месте, что и голова Чеда много лет назад. И что всего отвратительнее: Чарли выглядел просто лапочкой. Супер! Он был в своей ЛА униформе: потертые вельветовые штаны и майка.
Уровень сахара в крови у меня опасно понизился. По-моему, начиналась гипогликемическая кома или что-то подобное.
Кажется, Чарли был потрясен встречей не меньше меня.
– Какого дьявола ты в таком виде? Что с твоей одеждой? – спросил он.
Я на несколько секунд потеряла дар речи. Каждый раз я предстаю перед Чарли в самом невыгодном положении. И что, спрашивается, он делает у Суайров?!
Никогда еще не чувствовала себя так глупо. И не испытывала такого бешенства.
– А тебе что до этого? – рявкнула я. – Смылся втихую, даже не попрощавшись! Абсолютно никаких манер!
– Вы знаете молодую леди? – удивился дворецкий.
– Знаю. – Чарли не сводил с меня взгляда.
Зато я отвела глаза. То есть поймите меня правильно: я почувствовала, что сейчас либо растаю, либо заплачу. И чтобы окончательно не запутаться, стала думать о том, есть ли в Британии «Ночные комплекты».
Последовало неловкое молчание, прерванное очередным вопросом дворецкого:
– Могу я предложить вашей приятельнице хереса?
– Собственно, я бы не возражала против «Беллини», – оживилась я.
– Принесите ей чашку чая, – распорядился Чарли. Не хочу заниматься психоанализом или чем-то в этом роде, но факт остается фактом: некоторые люди не меняются. Чарли по-прежнему был категорически против «Беллини».
– Разумеется, – кивнул дворецкий, выползая из библиотеки.
– Что ж, похоже, мы встречаемся в самых необычных местах. Может, объяснишь, что ты здесь делаешь? – Чарли облокотился на каминную полку, перед Каналетто.
Господи, до чего же хорош, да и кто бы не был хорош с Каналетто на заднем фоне?
Все же я была tres раздражена. Ну почему стоит появиться Чарли, и я вечно выступаю в роли провинившейся школьницы перед суровым, но справедливым наставником?
– Мои родители живут в деревне. Я прилетела на папин день рождения. А дурацкая машина сломалась. Я решила позвонить домой. А ты что делаешь у Суайров? Знаком с графом?
Последовала пауза.
– Я и есть граф, – выдавил Чарли.
– Прости?
– Это длинная история, но в понедельник я покинул Нью-Йорк в такой спешке, потому что узнал о смерти отца. Моя мать, Кэролайн, дозвонилась мне, как только смогла, – помнишь, ты сама брала трубку? Я вылетел первым же рейсом. Получилось так, что я унаследовал титул.
До меня дошло не сразу. Значит, таинственная Кэролайн – это вечно отсутствующая мать Чарли, и никакой другой девушки нет? Уже легче.
– О Господи, мне так жаль, – пробормотала я.
На душе было гадко. Подумать только, я капризничаю из-за одноразовых похождений, грублю Чарли, врываюсь в его дом, а его отец, оказывается, умер! Последние несколько дней, вероятно, были для него сплошным кошмаром.
– Чарли, ты о'кей? – прошептала я.
– Вполне. Мой папаша был странной пташкой и большим чудаком, так что особенно близкими нас не назовешь, но все же грустно.
– Почему же ты никогда ничего не рассказывал?
– Мы жили в Америке, и отец никому не говорил, что он граф. Да и назывался Данлейном, нашим фамильным именем. Не станешь же распространять по всему ЛА правду о каком-то безумном английском титуле! Кроме того, я почти не помнил об этом месте: отец почему-то скрывал его существование. После его смерти выяснилось, что я унаследовал это поместье. Я не был здесь с шести лет, так что до сих пор не могу оправиться от потрясения.
Ну почему одноразовые приключения всегда оказываются куда более запутанными, чем вы себе представляли? Если я правильно поняла, мистер Ночной Комплект и есть Маленький Граф, соседский мальчик мамочкиных грез. А я-то воображала, что Чарли – всего лишь обычный, милый, нормальный парень! Оказалось, что все это время он скрывал тайну, успешно пряча от меня свое истинное лицо. И еще называл меня избалованной!
Я предпочитала прежнего Чарли, молодого многообещающего кинорежиссера из ЛА.
Послышался стук каблучков, и в библиотеку вошла привлекательная женщина средних лет в облегающих голубых бриджах для верховой езды, грязных охотничьих сапогах и белой мужской рубашке. Волосы были забраны в сетку на затылке. Ходячая реклама Ральфа Лорена, только еще шикарнее.
– Я Кэролайн, мать Чарли. А вы, должно быть, живете в деревне?
Я вдруг припомнила старую вражду мамочки с матерью Чарли, иначе говоря, графиней Суайр. По-моему, она так и не угасла. О Боже, дело принимает неприятный оборот.
– Ма, – вмешался Чарли, – она моя приятельница из Штатов. Ее родители живут в Олд-Ректори.
Я оцепенела. Графиня поджала губы. Кэролайн знала, что я знала, что она знала, что я дочь Парня со Стульями.
– Что-то не так? – осведомился Чарли.
– Фу, кто только сказал, что сельские обитатели ведут спокойную жизнь? Я так наработалась, что едва держусь на ногах! – воскликнула графиня, проворно меняя тему и с обиженным видом усаживаясь в кресло в стиле какого-то Людовика. – Дом так велик, что только за полчаса можно добраться из одного конца в другой.
В открытую дверь постучали. Вошел дворецкий с серебряным подносом, на котором стояли чайник и чашки.
– Мисс, ваша мать приехала, чтобы забрать вас домой, – сообщил он, ставя поднос перед Кэролайн.
– Дорогая! Я решила выручить тебя сама, – пропела мамочка, влетая в комнату в сопровождении Джулии. – Папочке пришлось поехать в город за вином для завтрашнего праздника. Иначе он приехал бы сам.
Мамочка была в своем любимом ярко-розовом платье и, что внушало особенную тревогу, приколола у выреза опаловую брошь. Она носит опаловую брошь в исключительных случаях, вроде дня рождения принцессы Анны. Представляете, она подошла ко мне и едва не задушила в объятиях! Хотя я была рада ее видеть, но все же опасалась, что она явилась не в самый подходящий момент.
– О Господи, только взгляни на себя! Выглядишь так, словно из психушки сбежала! Прошу тебя, надень туфли, хотя бы на день рождения папы! А, Маленький Граф! – воскликнула она, повернувшись к Чарли. – Сожалею о смерти вашего отца! Ужасно! Все в деревне думают о вас. Я ваша соседка, Брук.
Она протянула Чарли руку и присела. (Клянусь, она присела, вправду присела! Мне хотелось умереть.)
– Спасибо, – ошарашенно пробормотал Чарли.
– Ах, графиня, как приятно вновь видеть вас после стольких лет, – продолжала мамочка, подходя к Кэролайн, которая едва кивнула в ответ. – А это Джулия Бергдорф.
– Привет, солнышко, – перебила Джулия, обнимая меня. Она сияла здоровым саутгемптонским загаром, обручальным кольцом с огромным бриллиантом (огранки «принцесс», разумеется) и пышным сиреневым платьем, которого раньше я не видела.
– Старое. Прада. Девяносто четвертый. Тебе нравится?
Джулия невероятно изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз. Среди принцесс с Парк-авеню бытует единодушное мнение, что в магазинах секонд-хэнд можно подцепить заразную болезнь. Помню, как-то после нашего посещения «Элис Андеграунд» на Бродвее Джулия неделю не прикасалась ко мне из страха, что в мужских джинсах «Ливане» семидесятых, которые я примерила, таится гепатит В.
– Нет слов! – заверила я, целуя Джулию в щеку, и прошептала ей на ухо: – Он говорит, будто стал графом и что это его дом. Ужасно странно, верно?
– Не может быть! – тихо ахнула она и ринулась к Чарли с криком: – О-о-о, любовничек!
Не успел он опомниться, как Джулия присосалась к его губам. Правда, секунд через пять отстранилась, не сводя глаз с картины за его спиной.
– Чарли, ты никогда не говорил о Каналетто! У тебя есть Каналетто, а ты скрывал! Bay! Да это место стоило бы сотню миллионов долларов, будь оно где-нибудь на Джинлейн! Не подумывал о том, чтобы все это распродать и купить Ибицу или что-то в этом роде?
– Привет, Джулия, – кивнул Чарли, когда она отпустила его.
– Вы знакомы? – поразилась мамочка.
– И очень хорошо, – кокетливо заверила ее Джулия.
– А вы не встречали мою прелестную дочурку? – оживилась мамочка, подтаскивая меня к Чарли. – Знаете, она не всегда так выглядит, а бывает и очень хорошенькой. Особенно если воспользуется кремом-основой и компактной пудрой.
– Мама! – воскликнула я.
– Вообще-то мы старые друзья, – смущенно признался Чарли.
– Вы! Друзья! Поразительно!
– Вы не представляете, как хорошо они знают друг друга! – вставила Джулия, подмигивая мамочке. – Куда лучше, чем вам кажется, Брук!
– О Боже мой, какая прекрасная пара! Разве не я всегда твердила тебе о соседском мальчике, дорогая? – Раскрасневшись от возбуждения, мамочка понимающе оглядывала меня и Чарли. – И, о-о-о, какой красавец! Скажите, вы унаследовали все?!
– Мама, – прошипела я, – перестань!
Нет, мамочке просто позарез нужно попасть к доктору Фенслеру. Получит альфа-бета-пилинг и полное преображение личности в одном флаконе.
Я робко взглянула на Чарли. Для человека, никогда не ведающего грусти, он претерпел разительные перемены. Лицо стало бесстрастным, замкнутым, и только в глазах светился едва заметный вопрос: «Кто эта жуткая особа?»
Нужно немедленно уводить мамочку отсюда, пока она не наделала бед.
– Чарли, ты действительно владеешь половиной Шотландии, как утверждает Брук? Сногсшибательно! – восхитилась Джулия. – Ну ты и пижон!
– Нам пора, мама, – твердо заявила я.
– Ну, Маленький Граф, для меня будет огромной честью, если заглянете завтра на ленч по случаю пятидесятилетия моего мужа Питера, – упиралась мамочка, полностью игнорируя меня.
– Чарли завтра занят! – отрезала Кэролайн. – Он проведет день со мной, прежде чем я в понедельник вылечу в Швейцарию.
– Но вы тоже должны прийти, графиня, – уговаривала мамочка. – Как будет мило, если наши семьи снова сядут за один стол.
– Нашим семьям нечего сказать друг другу, – ледяным голосом процедила Кэролайн и, отвернувшись, налила себе чаю.
Атмосфера в комнате стала холоднее, чем в Арктике. Я бы не удивилась, если бы на стенах повисли сосульки. Кэролайн и мамочка застыли, как айсберги.
– В чем дело?
– Ничего особенного. Все в прошлом, – заверила всполошенная мамочка.
– Это семейка с самой дурной репутацией в деревне, Чарли. Совершенно ненадежная, бесчестная шайка, – без особых эмоций пояснила графиня. – Не желаю, чтобы ты к ним близко подходил!
– Графиня! – воскликнула мамочка.
– О, я словно попала в эпизод из «Саги о Форсайтах», – прошептала завороженная драмой Джулия.
Пришлось вмешаться, пока дело не дошло до драки.
– Понимаешь, Чарли, почти двести лет назад мой отец продал твоему отцу поддельные стулья чиппендейл. Мой папочка признал ошибку, но между семьями возникло отчуждение. Мало того, они совершенно перестали разговаривать.
Ну вот, правда вышла наружу. До чего же глупым все это казалось сейчас!
– И больше ничего? – спросил ошеломленный Чарли.
– Да. А теперь не могли бы мы забыть о стульях? Совершенно смехотворное недоразумение, – прочирикала мамочка, но тут же, чтобы усилить впечатление, смерила графиню уничтожающим взглядом. – Ваша мать раздула из этого скандал. Лично для меня это было невыносимо.
– Это не совсем правда, но вряд ли имеет значение. Потому-то нам не о чем говорить, – презрительно отозвалась графиня.
Последовало неловкое молчание, и Чарли перевел обеспокоенный взгляд с меня на мать. Трудно сказать, кому он поверил, во всяком случае, я не поняла. Может, освещение здесь было довольно тусклым или он припоминал давнюю историю семьи.
Никто не произнес ни слова. Не пошевелился. С каждой секундой тишина становилась все более непереносимой. И тут матушка высказала поистине блестящую мысль:
– Ну, теперь, когда все стало ясно, почему бы вам обоим не прийти к нам завтра? У меня будут ужасно миленькие мини-пита из «Уэйтроуз» [78]78
«Уэйтроуз» – сеть английских супермаркетов.
[Закрыть]. – Она сделала паузу, и, поверьте, было почти заметно, как поворачиваются шестеренки в ее голове. – Господи, до чего это место подходит для свадьбы, правда, дорогая? Вера Вонг могла бы сшить платье.
Это оказалось последней каплей.
– Мама, немедленно прекрати! – взорвалась я. – Никакой свадьбы не будет! И никому, кроме тебя, не придет в голову, что мы с Чарли можем пожениться! Его мать не выносит тебя. Графиня считает, что мы для нее слишком низки. И все ее слова – правда. Нам с Чарли нечего сказать друг другу. Абсолютно нечего. И знаешь что? Чарли даже не слишком мне нравится. Он бывает ужасно подлым и снисходительным. Не пойму, почему Чарли постоянно относится ко мне покровительственно! Суайры не желают приходить к тебе на праздник, и твои мини-пита их совершенно не впечатляют. – Потом я посмотрела на Чарли и добавила: – Чарли, мне очень жаль, что твой отец умер, и все такое, но это полный кошмар. Как я могу доверять тебе, если ты даже не признался в том, что ты граф? Мне пора. А вы можете выяснять отношения.
Багровея от стыда и едва удерживаясь от слез, я выскочила из библиотеки, судорожно сжимая в руках туфли.
Слетела по ступенькам, промчалась по аллее и попала прямо в объятия мужчины в мундире.
– Молодая леди из Убежища? – спросил полисмен.
– Это я.
Теперь уже все равно. Пусть думают что хотят.
– Не могли бы вы отвезти меня домой?
12
Самое интересное, что Олд-Ректори вовсе не стар. К величайшему неудовольствию мамочки, скрыть то, что дом построен в тысяча девятьсот шестьдесят пятом, а не в тысяча шестьсот шестьдесят пятом, совершенно невозможно. Впрочем, здание очень уютное, из красного кирпича, в псевдовикторианском стиле, на четыре спальни. Самая обычная постройка, хотя это не остановило мамочку от немыслимых трат на вьющиеся розы, вистерию и плющ, почти целиком закрывшие фасад и в изобилии свисающие над парадной дверью. Подумать только, что все эти титанические усилия приложены для того, чтобы дом казался старше, чем на самом деле!
Вернувшись, я никого не застала. П.С. Лайл, полицейский, на которого я наткнулась у замка, любезно отбуксировал мой прокатный автомобильчик к самому дому. Я обогнула здание и вошла через кухню, таща за собой чемодан.
«Господи, – думала я, взбираясь по задней лестнице на второй этаж, – что это я наговорила в замке?»
Я и не представляла, что так пожалею о сказанном. Что-то раздражало и не давало покоя, вот только что? Может, мне нехорошо из-за долгого перелета? Я так устала после сегодняшнего, что мечтала поскорее свалиться в постель и заснуть.
Для женщины, страдающей мигренями, мамочкин выбор обоев стопроцентно неописуем. Каждый дюйм гостевой спальни, включая потолок, покрыт вьющимися желтыми розами. Такой же узор на светильниках и абажурах. Даже полотенца и халаты желтые. Увидев все это, я решила, что сейчас умру от головной боли. Оставшееся пространство было завалено вещами Джулии, словно она, не успев войти, опрокинула на кровать и пол сразу три чемодана (возможно, так оно и было). Повсюду валялись ювелирные мешочки для драгоценностей, пакеты с бельем для стирки, горы косметики, два сотовых и новенькие, с иголочки, одежда и обувь. Да что там говорить, она привезла свечи «Диптик», а поверх всего лежала пара фотографий в рамках: Джулия и ее папочка. Джулия всегда путешествует так, словно перевозит с собой весь дом, поскольку прочитала в «Пари матч», что Маргерита Миссони, молодая, прекрасная дочь Миссони, всегда «привносит доброе тепло» в безликие гостиничные номера, обставляя их домашними вещами. Оказывается, это успокаивает ее!
Я швырнула чемодан и сумку на пол, рухнула на кровать, прямо на тряпки Джулии, и, отчаянно пытаясь отвлечься от последних событий, схватила трубку и позвонила Джолин.
– Э-эй! – пропела она. – Слышала насчет Джулии и Генри? В жизни не поверила бы! Я всегда говорила, что одной из нас следует его подцепить. Но у меня возникли проблемы, и я подумала, не повлияешь ли на нее ты?
– Что еще стряслось?
– Джулия попросила Зака Позена сшить ей подвенечное платье. Вера Вонг так расстроена, что не желает больше никогда иметь ничего общего со свадьбами. Не убедишь ли ты ее отставить Зака и обратиться к Вере?
Если она уйдет на покой, прежде чем я выйду замуж, остается только умереть! Что, спрашивается, я надену в церковь?!
– А она сказала, что платье шьет Александр Маккуин!
– О Боже, только не говори, что Джулия и его попросила!
Свадьбы всегда выявляют худшие качества у племени принцесс с Парк-авеню, поскольку каждая одержима одним: устройством собственной судьбы. Но Джолин в чем-то права: если Вера Вонг отречется от невест, все незамужнее население Парк-авеню будет безутешно.
И тут я услышала звонок. Должно быть, «трибэнд» Джулии!
– Попытаюсь, – пообещала я. – Нужно идти. Сотовый Джулии звонит, а ее нет.
– О'кей. Но не забудь о Вере и моем платье!
Я взяла сотовый. Это оказалась Джаз, взбудораженная еще больше Джолин.
– Где Джулия? – взвыла она.
– Уехала.
– О-о-о не-е-ет! Мне нужно поговорить с ней насчет мистера Ватентино! Он жаждет сшить ей подвенечное платье! Может, хоть ты сумеешь оттащить ее от пропасти Зака Позена? Никакого давления, разумеется, но я ужасно боюсь потерять должность музы, если не приведу ему наследницу Бергдорф, а заодно и подружек невесты.
– Джаз, я не знаю.
Не хватало мне еще очутиться в самом эпицентре сражения! К тому же мне как-то безразличны фиаско всех модельеров, вместе взятых.
– Пожа-а-а-алуйста! Валентине отблагодарит тебя по-царски. Я сейчас с ним на яхте в Эгейском море. Почему бы тебе тоже не приехать! Здесь чудесно! Боже, что я скажу ему за ужином?!
Еще вчера Джаз была невинной наследницей досок и бревен и вот во мгновение ока превратилась в безжалостный спутник империи мод Валентине. Какое потрясение видеть, что твоя подруга способна на подкуп! Не желаю иметь с этим ничего общего, каким бы сногсшибательным прикидом ни отблагодарил меня Валентино.
– Джаз, мне пора, – пробормотала я.
– У тебя все в порядке?
– Абсолютно. Скоро созвонимся, о'кей?
В данный момент карьерные проблемы Джаз казались мне крайне ничтожными. Пусть сама их и решает!
Боясь, что наряд для завтрашнего праздника ужасно помялся, я встала и открыла чемодан. Повесила новое мини-платье от Баленсиаги (последний писк, очень современно, вероятнее всего, останется неоцененным в Стиббли) на дверцу шкафа, вынула туфли, свитер и белье. Но где мои роскошные, усыпанные бриллиантами серьги-обручи? Строго говоря, они не совсем мои. Их одолжила мне Джулия и, разумеется, забыла об этом. Но, клянусь, я сто лет собиралась вернуть их ей (вот уже больше девяти месяцев) и несколько раз почти осуществила решение.
Я проверила каждый дюйм моего чемоданчика. Вытряхнула косметичку. Перебрала одежду. Схватила сумочку и высыпала содержимое на кровать. Ни следа серег!
В отчаянии я начала шарить в карманах и в правом вдруг нащупала маленький твердый предмет. Коробочка для пилюль! Эмалевая, с золотом, табакерка!
Сердце мое ушло в пятки. Черт! Я совсем забыла положить ее на место.
Сев на кровать и скрестив ноги, я открыла коробочку. Внутри, на золотой крышке, была затейливая надпись: «Презентовано графу Суайру за храбрость в битве при Ватерлоо, 1815».
О нет! Мало того, что это дорогая штучка, она еще имеет для Суайров историческое значение! И возможно, стоит тысячи долларов! Теперь нужно каким-то образом вернуть коробочку Суайрам, да так, чтобы Чарли ничего не узнал. Он и без того крайне неодобрительно ко мне относится, а моя невольная «кража» только ухудшит положение. Правда, мне плевать на его мнение: то есть мы все равно больше не увидимся. И если он предложит мне очередную ночь сожалений, я и ухом не поведу. Хватит с меня этого типа! Я сыта им по горло. Скорее бы окончилась завтрашняя вечеринка, я снова оказалась бы в Нью-Йорке и пережила обычное одноразовое приключение с кем-то, кого никогда больше не встречу и кто не окажется сыном соседа, чья семья враждовала с моей вот уже целое поколение.
Внизу хлопнула дверь. Послышались голоса. Значит, все вернулись.
Я поспешно спрятала коробочку в свою «зебровую» сумку. По лестнице затопали ноги, и в комнату ворвались мамочка, папочка и Джулия.
– Ты здорова, дорогая? – встревожилась мамочка. – Почему ты лежишь на одежде Джулии?
– Устала. Разница в часовых поясах, – пояснила я, не вставая. – Прости за сегодняшнее, ма, я не хотела, особенно насчет вечеринки.
– Уверен, большинство людей предпочло бы застрять в пробках, чем сидеть на одной из вечеринок твоей мамаши, – вставил па, но тут же оглушительно взвыл, получив удар по затылку.
– Питер, но это твоя вечеринка!
– В таком случае хотелось бы, чтобы ты позволила мне пригласить и кое-кого из моих друзей.
– Мамочка, не беспокойся, всем все понравится, – вмешалась я.
– Мы так мило поболтали с Кэролайн после твоего ухода! Этот Чарли – очень разумный мальчик, знаешь ли. Убедил свою мать, что она делает из мухи слона и давно пора забыть о стульях. Мы помирились! После стольких лет! И графиня собирается к нам вместе с Чарли. Ну не сенсация ли?!
«Нет, – подумала я. – Может, позвонить Патрику Сакстону, и он пришлет за мной вертолет? Интересно, сможет ли он приземлиться в саду Олд-Ректори?»
– Я, пожалуй, надену кремовый костюм от Кэролайн Чарлз, как по-твоему?
– Кто такая Кэролайн Чарлз? – удивилась Джулия.
– Любимый модельер принцессы Анны.
Ах, если бы мамочка смирилась с фактом своего американского происхождения и носила Билла Бласса, как другие мамочки, она наверняка выглядела бы куда лучше.
– Не знаешь, как это его отец умудрился так надежно исчезнуть в Америке? – спросила мамочка.
– Чарли сказал, что они не пользовались титулом.
– Титулами, дорогая. Множественное число. Данлейн – семейное имя, а титулы – граф Суайр и виконт Стратан. Если имеешь так много фамилий и перебираешься в другую страну, понятно, что ни один человек не заподозрит, кто ты на самом деле. Просто не понимаю этих англичан! Скрывать такие чудесные титулы! Настоящее преступление! Кстати, завтра Финуллы привезут свою дочь Агату. Она лесбиянка, дорогая, но нам придется притвориться, что мы этого не знаем.
Ночью я так и не заснула. И, ворочаясь с боку на бок в гостевой спальне, никак не могла решить, будет ли Джулия выглядеть шикарнее в Валентино, чем в Заке Позене. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от сегодняшних событий. То есть на данный момент Зак П. – самый модный дизайнер в мире, спору нет, но действительно ли девушке непременно надо выглядеть второй Хлоэ Севиньи в день своей свадьбы?
Клянусь, это не имело ничего общего с желанием получить бесплатный прикид от Валентине, но я вдруг почувствовала, что обязана удержать Джулию от попытки испортить свадьбу, одевшись, как индийская актриса.
– Джулия, – прошептала я, – ты еще не спишь?
– Вроде бы. А что?
– Как насчет Валентине для свадебного платья? Понимаешь, когда Дебра Мессинг надела его на «Золотой глобус», то за одну ночь превратилась из безымянной теледевицы в звезду моды. Может, Зак слишком авангарден?
– Я не останавливаюсь на одном дизайнере, потому что не желаю никого обидеть. Решу поближе к свадьбе. Я еще успею миллион раз передумать, поэтому в день свадьбы хочу иметь возможность выбора.
– Ты не можешь так поступить!
– Могу! Bay, просто невероятно, что у Чарли такой потрясающий дом! И весь этот антиквариат! Интересно, пригласит ли он меня хоть раз после того, как я подло встречалась с Тоддом в Париже? Йо-о-о, и не только с Тоддом!
Да, очевидно, Генри повлиял на Джулию. То есть обычно она даже не замечает, что встречается сразу с тремя, не говоря уже о каких-либо признаках раскаяния!
– Джулия, можно у тебя спросить?
– Конечно.
– Чарли порвал с тобой в Париже?
– Йо-о-о! Полагаю, да.
– Но почему ты твердила, что вы по-прежнему вместе?
– Ну… в истории не было такого случая, чтобы кто-то бросил Джулию Бергдорф. Не знаю, почему ты позволяешь мужчинам первыми рвать с тобой. Как по-твоему, Чарли продаст парочку этих картин? Я просто влюбилась в того Каналетто, что в библиотеке, и, кроме того, в моей спальне в «Пьере» он будет смотреться куда шикарнее.
– Едва ли здешние обитатели так просто распродают свое фамильное достояние.
– Какая жалость! Кстати, все уверены, что вы безумно влюблены. И у него есть замок, и все такое. Вы потрясающе смотритесь вместе.
Господи, Джулия превращается в мою мамочку!
– Джулия, немедленно прекрати.
– Он не такой уж плохой человек, то есть с ним вполне можно встречаться. По крайней мере теперь мы знаем, что даже водитель для него не роскошь. Он классная партия! И заметь, после твоей невероятной истерики сегодня днем и всех грубостей, которые ты наговорила Чарли…
