Текст книги "Блондинки от "Бергдорф""
Автор книги: Плам Сайкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Голосовая почта в нынешних условиях – современный американский эквивалент китайской пытки водой.
Застать Джаз не удавалось ни по одному телефону. На следующий день я снова оставила несколько сообщений, надеясь, что она перезвонит. Ужасно не хотелось, чтобы эту статью постигла та же участь, что и предыдущую, с наследницей из Палм-Бич. Оставалось только одно – сидеть и ждать у телефона. Вместо того чтобы мрачно размышлять о своей жизни, свободной от женихов и свиданий, я решила думать о позитивных вещах и заранее подготовить одежду для бала «Спасти Венецию», который состоится через два дня.
И как раз когда я звонила в офис Каролины Эрреры с просьбой ссудить мне платье, раздался звонок на другой линии. Я быстренько отключилась от офиса Каролины и схватила сотовый. Послышался милый детский голосочек с интонациями Мэрилин Монро:
– Привет, это Джаз Конесси. Ужасно хочу, хочу, хочу дать интервью.
– Джаз! Я пыталась связаться с вами. Где вы?
– О-о-х, – широко зевнула она. – Где-то на яхте. Точно не знаю, но тут так здорово, что вам тоже не мешает сюда прилететь.
Девушки вроде Джаз всегда приглашают куда угодно, кого угодно, даже тех, кого в глаза не видели, и даже когда понятия не имеют, где находятся.
– Когда вы вернетесь в Нью-Йорк? – спросила я.
– Не знаю! И не задавайте мне подобные вопросы. Может, завтра? Я подумывала об этой венецианской вечеринке. Папочка спасает Венецию почти в одиночку, так что мне необходимо быть там.
– Мне тоже придется идти. Почему бы не встретиться там? Можно доделать интервью утром.
– Но все эти сборища такие скучные… ужасно скучные! К тому же я на яхте, и все такое. Здесь так чудесно. И, знаете, мне не так уж и хочется попасть в журнал.
Уговорить светскую девушку сделать то, что хочется тебе, – это как играть в шахматы. Нужно предвидеть по крайней мере три хода вперед. Знайте одно: просите то, что вам не нужно, и получите все необходимое. Попросите то, чего хотите, и результат будет обратным.
– В таком случае вам не стоит давать интервью. Да, не стоит. Желаю хорошо провести время, и… – спокойно начала я.
– Нет, погодите, может, я и успею к балу. Значит, вы тоже там будете, и мы встретимся?
– Уверены? Не хотелось бы прерывать ваш отдых.
– Э, да у меня всегда отдых! Честно говоря, пора бы сделать перерыв. Так надоело!
– Но как я найду вас на балу?
– Я в самой короткой юбке и с самым эффектным загаром, – хихикнула она.
Не знаю, как выглядит венецианский дож в мини-юбке, но будь у меня ноги, как у Джаз, я бы переписала историю моды!
Господи, опять Т.Л.Р.М.! – вздохнула Джулия, рассматривая толпу поборников спасения Венеции, собравшуюся в парадном бальном зале отеля «Сент-Реджис».
Мы торчали в баре над клубничными коктейлями. Джулия была в длинной узкой трубе из золотого ламе – подлинный Холстон [61]61
Холстон – знаменитый американский модельер, умерший от СПИДа в восьмидесятых годах прошлого столетия.
[Закрыть], за которым сейчас идет безумная гонка. Она решительно отказалась следовать теме бала, особенно после затеи с Робертом и Эли, ввергшей ее в депрессию. Я тоже не слишком напоминала венецианку в своем сногсшибательном синем платье с драпировкой, присланном мне Каролиной. Страшно подумать, какой трагедией будет возвращать его!
– Т.Л.Р.М.? – переспросила я. Иногда Джулия злоупотребляет сокращениями.
– Те же люди, разные места, – пояснила она с невыразимо скучающим видом.
Тут Джулия была права. Бал во имя спасения Венеции представлял собой настоящую мешанину из тех же светских дам, платьев и украшений, которые встречаются на каждом благотворительном мероприятии в Нью-Йорке. Я окинула взглядом зал, выискивая красотку в мини, но повсюду кишели девушки в бальных нарядах размером со скромную квартиру. Такое количество проволоки на одно платье может привести к печальным последствиям. Давка в туалете, когда две девушки пытались протиснуться туда, была хуже, чем на нью-джерсийской скоростной магистрали в часы пик.
Лара и Джолин явились в одинаковых розовом и голубом платьях от Билла Бласса. Недавно они решили все покупать в двух экземплярах на случай, если захотят одеться, как близнецы. Никто из них не видел Джаз. Мало того, никто вообще не видел Джаз на балу. Я начала волноваться. Неужели провалю и второе задание?
Я села на место и постаралась овладеть собой.
Джулия, Лара и Джолин тоже сидели за моим столиком к возбужденно переговаривались, потому что им предстояло определить, кто из девушек самая нарядная.
– Я выбираю тебя, – сказала Ларе Джолин.
– Нет, – возразила Лара, – ты самая красивая.
– Ничего подобного. Ты.
– Нет, ты!
– Ладно, девочки, будем справедливыми, – перебила Джулия. – Я самая хорошенькая, но не можем же мы отдать подарочный сертификат на «Дольче и Габбана» самим себе, так что не ленитесь, постараемся найти победительницу.
Лично я не нахожу ничего веселого в конкурсах лучший костюм. В голове вертелась только одна мысль: как выполнить задание редакции, если объект интервью перманентно недоступен? Пожалуй, эта волокита с карьерой вконец испортит мою светскую жизнь, если, конечно, не поостеречься.
Я немного поболтала с соседом слева, типом из какого-то страхового фонда на Уолл-стрит, совершенно не замечая, что место справа свободно, пока не услышала чей-то голос:
– Простите, что опоздал. Так дурно с моей стороны!
– Ничего страшного, – заверила я и, обернувшись, оказалась лицом к лицу с человеком в безупречном смокинге с отглаженным носовым платком в нагрудном кармане. Светлые волосы были зачесаны назад, лицо сияло улыбкой. Старая школа стопроцентного обаяния.
– Я болтал с нашими спонсорами, и мы, кажется, увлеклись. Но ничего не поделаешь, нам необходимо собрать как можно больше денег для города.
Я не уловила имени незнакомца, поэтому, пока он садился, украдкой глянула на карточку размещения. Патрик Сакстон.
Иногда ужасно хочется убить Маффи. В буквальном смысле. Даже если этот самый Патрик почти святой, отдающий все свои деньги и время Венеции, это еще не значит, что я вдруг очертя голову брошусь на шею почти разведенному киномагнату. Возможно, он нажил такие проблемы с экс-женой, что и представить немыслимо!
Между тем споры о лучшем костюме становились куда более жаркими, чем во время номинации на Пулитцеровскую премию.
– Луиза О'Хара вполне заслуживает награды. Кому еще придет в голову попросить Оливье Тейскинса самолично смоделировать венецианское платье? – высказалась Джолин.
– Только через мой труп! – воскликнула Лара. – Келли Уэлш вызвала из Парижа Ларса Нильсена, что потребовало больших усилий.
– Зато у Луизы было запасное платье от Унгаро, – возразила Джолин.
– Подумаешь! И, кроме того, запасное платье – признак ужасной неуверенности в себе. Комплекс неполноценности, знаешь ли, мерзкая штука. Нам следует учитывать и личные качества девушек.
– Эй, это не конкурс на титул «Мисс Вселенная», – вмешалась Джулия. – Господи! Думаю, тут должен решать кто-то другой. Вы обе слишком одержимы идеей, чтобы беспристрастно выбрать победительницу. Почему бы не попробовать ему?
Она многозначительно взглянула на Патрика.
– Ни за что, – улыбнулся тот, поднимая руки. – Я совсем не разбираюсь в этом.
– Пижон, тебе вовсе незачем разбираться! Достаточно сказать, какая из девушек самая симпатичная. Просто реши, кто заслуживает победы.
Патрик растерянно огляделся, словно никогда раньше не видел хорошеньких девочек. Для киномагната он казался слишком спокойным, сдержанным, умным, словом, обладал некой индивидуальностью, что, по правде говоря, случается крайне редко.
И что бы вы думали? Патрик почти сразу же указал на сидевшую в углу девушку:
– Полагаю, ей пришлось потрудиться больше, чем другим.
Джолин и Лара ахнули.
– Маделайн Крофт! – выдохнули они в унисон, очевидно, сильно встревожившись. Именно Маделайн Крофт сами они ни за что не выбрали бы: милая, наивная двадцатитрехлетняя особа, все еще не растерявшая щенячьей пухлости. И сегодня она была одета так, словно взяла свое платье напрокат, в магазине «Хэллоуин» на Бликер-стрит. Кроме того, Маделайн была болезненно застенчива и редко высказывалась. Если же это происходило, заливалась краской.
– Только через мой труп! – прошипела Джолин и, откашлявшись, поспешила взять себя в руки. – О, как это мило. Мне никогда бы не пришло в голову дать ей приз.
– О Боже! – эхом вторила Лара. – Это лучшее, что когда-либо случалось в жизни Маделайн Крофт. О, мне так стыдно, что я сама не предложила ее! Она и вправду, типа, настоящая лапочка!
Патрик поднялся, направился к Маделайн, и мы все увидели, как она взволнованно запрыгала. Джулия обогнула столик, села на свободное место и прошептала мне на ухо:
– Он симпатичный. Богатый. И самый приятный мужчина из всех, кого мы видели в этом чертовом Нью-Йорке! Почему бы тебе не начать с ним встречаться?
– Даже будь он свободен, чего на самом деле нет, уверена, я вряд ли заинтересую его, что очень удачно, поскольку мне он ни в малейшей степени не интересен, – буркнула я.
Патрик вернулся к столу вместе с Маделайн.
– Господи, – выдохнула она, глядя на Лару и Джолин. – О Господи, это самый прекрасный день в моей жизни! Вы лучшие девушки на свете! Вы особенные! Огромное спасибо за то, что выбрали меня! Приезжайте в поселок на Хоуб-Саунд в любое время, когда только пожелаете.
Джолин вручила ей сертификат от «Дольче и Габбана». Маделайн взглянула на него, и внезапно лицо ее стало грустным.
– Что случилось? – спросила Джолин.
– Я не влезу ни в одну одежку в этом магазине, – заплакала Маделайн. – Почему, вы думаете, я одеваюсь, как чучело?!
– Ну… зато там тонны аксессуаров, которые ты можешь выбрать вместо одежды, – рассудила Джолин.
– Это еще хуже! И вообще я все здесь ненавижу! Чувствую себя меренгой в море луковиц!
– Вы очень красивы, Маделайн! Не огорчайтесь, это тоже неплохо, – заверил ее Патрик.
– В самом деле? – всхлипнула она.
– Даю слово! Вы куда красивее всех этих луковиц, – поклялся Патрик. Маделайн просияла и исчезла в толпе.
Все оставшееся время ужина Джулия, Лара и Джолин пялились на Патрика, как на новоявленную мать Терезу или что-то в этом роде. После того как подали кофе, он спросил меня:
– Не позволите ли мне подвезти вас домой?
– Да! – возбужденно взвизгнула Джулия. – Она согласна!
Мы взяли такси. Патрик сказал, что никогда не берет машину с водителем на вечеринки, поскольку ему неприятно, что беднягам приходится всю ночь ждать его на улице. Может, Патрик действительно такой приземленный, простой и добрый, каким кажется? То есть я никогда не слышала, что кто-то в Нью-Йорке может вызвать водителя, но не делает этого из этических соображений.
– Послушайте, завтра я на пару дней улетаю в Канны, на кинофестиваль. Не хотите ли полететь со мной? Будете моей гостьей. Дел там полно, но и развлечься мы тоже успеем.
Я подумала, что с удовольствием стала бы его гостьей на пару дней. Но он женат, а мне нужно думать о карьере. И я не желала, чтобы Патрик вообразил, будто имеет хоть какой-то шанс попасть со мной в Бразилию до развода и втайне от жены, а именно это и произойдет, если я скажу «да».
– Простите, не могу. – Я приторно улыбнулась.
Знаете ли вы, как повышается ваша самооценка, если вы отказываетесь от поездки в Канны?! Я очень рекомендую применить этот способ, когда вы несколько разочаровались в себе: это так же эффективно, как альфа-бета-пилинг!
Такси остановилось перед моим домом.
– Уверены? – спросил он.
– Абсолютно, – кивнула я, терзаясь сомнениями, но мужественно попрощалась и вышла из машины.
Едва я вошла в квартиру, как зазвонил сотовый. Это оказалась Джаз. Я совершенно забыла, что не встретила ее на балу.
– Эй! Это я! – воскликнула она. – Меня как бы безумно задержали сегодня, а потом показалось невежливым опаздывать на три часа, так что я осталась здесь, в отеле «Томпсон», номер шестьдесят. Могу дать интервью прямо сейчас.
– Джаз, уже час ночи, – напомнила я.
– И что?
– Почему бы не заняться этим завтра?
– Потому что э… через шесть с половиной часов я улетаю в Канны.
Еще бы не улетает! Ха! ДПР всегда улетают в какое-то сказочное место, причем немедленно.
Мне оставалось только натянуть джинсы и прыгнуть в такси.
Джаз так и не объяснила, почему в ту ночь сняла «люкс» в «Томпсоне», но, судя по состоянию номера, вечеринка, состоявшаяся тут, была куда веселее, чем деятельность по спасению Венеции. Она возлежала на кровати, как прекрасная, загорелая тряпичная кукла, пока горничная убирала номер.
– Огромное спасибо, – сказана Джаз горничной. – Вы все здесь такие милые, я вас люблю. Вы самые лучшие. Не принесете ли мне чая?
– Конечно, мисс, – пролепетала горничная с обожанием. – А печенье?
– О-о-о, я люблю вас, – повторила Джаз и похлопала по одеялу, приглашая меня сесть рядом. – А вам я расскажу все о нас, Девушках из Первого ряда. Дело в том, что мне ужасно, ужасно нравится быть Девушкой из Первого ряда. Это так чудесно – всегда быть в первом ряду…
Поверьте, нет ничего лучше пакета с логотипом «Александр Маккуин», совершенно неожиданно доставленного рассыльным, чтобы сбить вас с пути праведного и заставить забыть о благих намерениях, связанных карьерой. Самое надежное средство! Самое!
Так вот, наутро мне принесли пакет с элегантным вечерним платьем и написанной от руки запиской:
«Уверены? Вы могли бы надеть это на вечер АФИС [62]62
Американский фонд исследования СПИДА.
[Закрыть] . Вылет сегодня в шесть вечера из Тетерборо.
Ваш Патрик».
Тетерборо! Все нью-йоркские девушки знают, что за этим уродливым словом кроется нечто чудесное. Тетерборо означает: «у меня есть свой самолет». Тетерборо – восхитительный аэропорт, отправляющий только некоммерческие рейсы. Если вы когда-то ехали в Нью-Джерси в пятницу вечером и удивлялись, почему шоссе запружено лимузинами с водителями, знайте: это магнаты спешат вылететь своими личными транспортными средствами на Палм-Бич. Я сочла крайне неучтивым со стороны Патрика именно в этот момент намекнуть, что у него свой самолет. Теперь отказаться от его предложения куда труднее! На большинство нью-йоркских девушек это действует настолько мощно и безотказно, что они не в силах отказаться от поездки. Иногда (в редких случаях) я тоже причисляю себя к этой группе. Однако сегодня внутренний голос настойчиво напоминал мне, что Патрик все еще женат, как бы там ни распиналась Маффи. Нет, обойдусь без этой поездки, хотя грех отвергать такое роскошное платье!
Я поставила пакет в коридор, чтобы вернуть его позже. И честно попыталась выбросить из головы все мысли о потрясающем путешествии в Канны. Мало того, послав Патрику SMS, сообщила, что не еду. И, разумеется, в ту же минуту пожалела о содеянном. Мне вдруг показалось невыносимым не побывать на Лазурном берегу. Может, хотя бы описание очередной гламурной вечеринки немного поднимет настроение?
Я открыла последний выпуск журнала «Дабл-ю» и отыскала колонку «Сьюзи». В глаза бросилась целая страница с фотографиями. И с самой большой смотрел Зак, державший под руку Адриану! Адриана А.! Модель «Люка Люка»! Как он мог? И это после того, как всегда говорил, что она – чистый кошмар! И взгляните только – на Адриане шикарное платье А-силуэта из самой последней коллекции Ланвена! То самое, о котором я мечтала!
И хотя присмотреться ближе мне мешала гордость, все же платье стоило бы изучить.
И тут я заметила подпись под снимком:
«Фотограф Зак Николсон со своей невестой, моделью Адрианой А.».
Зак снова помолвлен? С Адрианой?!
Я не верила своим глазам. Нет, это немыслимо! Невыносимо!
Я захлопнула журнал.
Как же мне теперь писать статью о ДПР?
Парализованная грустью и ревностью, я не могла сосредоточиться. Может, поездка в Канны не такая уж плохая идея? Во всяком случае, она наверняка отвлечет меня от навязчивых мыслей о том, как сногсшибательно выглядела Адриана в этом платье. Оставшись здесь, я снова зациклюсь на Заке с Адрианой А., а он этого не стоит!
А вдруг в Каннах мне станет легче думать о работе? Собственно, нет лучшего места для этой самой работы, чем личный самолет!
Я снова отправила сообщение Патрику:
Прошу считать недействительным предыдущее сообщение. С удовольствием отправлюсь в Канны.
Несколько минут спустя я получила ответ:
Считаю недействительным. Заеду за Вами в пять. Патрик.
Я напишу историю о ДПР в самолете и завтра утром отправлю электронной почтой. Никто и не узнает, что меня не было в городе. Это единственный вариант, приемлемый для моей карьеры, в данный момент крайне нестабильной. До чего же утешительно, что я способна принять разумное решение в чрезвычайных обстоятельствах!
Патрик позвонил в мою дверь ровно в пять. Я схватила маленький чемоданчик и метнулась вниз. На улице ждал темный «мерседес» с тихо мурлыкавшим мотором. Я порхнула на заднее сиденье.
– Уверены? – спросил Патрик.
– Уверена.
Мы отъехали. Внутри стоял ледяной холод, хотя сиденья были очень мягкими. Такая роскошь не слишком соответствует характеру человека, никогда не нанимающего водителей. Все же, поверьте, не стоит жаловаться, когда сидишь на заднем сиденье «мерседеса» на пути к сногсшибательной поездке на Ривьеру.
«Отель дю Кап» в Антибе следовало бы назвать «отелем сделок». Все, кто что-то значит в кино, останавливаются здесь на время фестиваля, хотя отсюда до набережной Круазетт, где идут фильмы, – тридцать минут езды на машине, и эти полчаса превращаются в полтора, если движение убийственное. А движение во время фестиваля не просто убийственное, а самоубийственное. С точки зрения географии – это все равно что остановиться в «Марке», если всего-навсего хочешь сделать покупки на Малберри-стрит.
Вся эта история с отелем напоминает непонятный культ или что-то в этом роде. То есть будь я Камерон Диас, блондинкой с деньгами, позволяющими останавливаться где хочу, едва ли выбрала бы отель, где просят оплатить счет заранее и наличными, но при этом в номера не подают ничего, кроме двойных сандвичей и постыдно жалких порций шербета. Телевизоры же в номерах настолько старые, что, по идее, должны бы показывать только исторический канал.
Именно так я думала, когда мы прибыли в отель в шесть утра и в полной темноте. В Нью-Йорке было около двенадцати: частные самолеты прибывают в Европу быстрее обычных. Полагаю, это единственное преимущество воздушного судна, где едва можно выпрямиться во весь рост. Мы не нашли ни еды, ни постели, пока Патрик не вручил портье пачку банкнот размером с ботинок. По правде говоря, это заведение следовало назвать «Мотель дю Кап».
Патрик – суперджентльмен. Я совершенно недвусмысленно предупредила его о беспочвенности ожидания поездок в Бразилию ввиду его брачного статуса и тонко намекнула, что, будь он ближе к разводу, меня, пожалуй, можно было бы убедить отправиться с ним в Южную Америку. Огромное преимущество ультрацеломудренной позиции состоит в том, что джентльмен волей-неволей вынужден снять вам отдельный номер. Исключительно между нами: ужасно, если Патрик обнаружит, что иметь собственный номер куда приятнее и, вне всякого сомнения, удобнее, чем делить комнату с незнакомым мужчиной, который к тому же пытается уговорами проложить дорогу к твоему личному пляжу Ипанема всю ночь напролет.
Я проснулась в одиннадцать, чувствуя себя безумно разбитой, и кое-как доковыляла до окна, чтобы открыть жалюзи. И охнула. Так вот почему все останавливаются здесь! Мили и мили безупречно зеленого газона простирались к Средиземному морю, сверкавшему, как антикварные голубые бриллианты, продающиеся у Фреда Лейтона на Мэдисон! И плевать, если здесь вообще не едят! Можно питаться одними видами. Экс-жених, обзаведшийся новой невестой, вдруг показался чем-то совершенно незначительным.
В дверь постучали, и вошел коридорный с серебряным подносом, на котором лежали багет, апельсиновый сок и записка:
«Встречи весь день. Отдыхайте у бассейна. В семь заеду за Вами. Бал в честь закрытия фестиваля. Так рад, что Вы здесь. Патрик».
Помните то бикини от «Ирис», который я так мечтала купить для несостоявшегося круиза на яхте короля Испании? Ну так вот, не стоило и жалеть об этом, поскольку теперь представилась куда более заманчивая возможность надеть его. «Дю Кап» – это одна гигантская выставка мод. Идеальное место для белого раздельного купальника с серебряными пряжками на бедрах.
Я проплыла через бар и вышла к бассейну на самом краю обрыва, выходящего на океан. И как раз придвигала шезлонг, когда чей-то голос крикнул:
– Эй, там!
Это оказалась Джаз Конесси. Ну конечно! Я подошла к тому месту, где лежала она, распростертая, как поджаристый кренделек на белой циновке.
– Привет! – сказала я.
– Еще один повод для расстройства! – протянула Джаз, глядя на мое бикини.
– Что? – не поняла я.
– Я ужасно огорчена, – вздохнула Джаззи.
– Но почему?
– Ваше бикини.
– С ним что-то не так?
– Нет! Нет-е-е-т!!! Я огорчена в хорошем смысле! Потрясающее бикини. Я делаю вам комплимент.
– Спасибо большое. Я тоже потрясена вашим видом. Джаззи была в купальнике с батиковым рисунком, а на шее у нее висело больше бриллиантов, чем на десятке голливудских старлеток, вместе взятых. Думаю, таково представление ДПР о хиппи-шике.
– Жан-Жак, – окликнула Джаз рассыльного, – принесите моей подруге циновку! – И, повернувшись ко мне, добавила: – Не хотите же вы сидеть на шезлонге именно у этого бассейна! Вся штука в белых циновках.
– Я подумывала взять кабинку, – призналась я.
– Не стоит! – возразила Джаз. – Эти кабинки, типа, такие уединенные. Нельзя же, чтобы вас не видели. Вы хотите, чтобы вас увидели?
Я последовала совету Джаз и легла рядом на белую циновку. Здешний этикет мог бы вдохновить Эмили Пост [63]63
Эмили Пост – американский эксперт по хорошим манерам и правильному поведению в обществе (1873–1960). Американцы до сих пор учатся по ее книге «Этикет».
[Закрыть]на новые подвиги.
– Я ужасно голодна, – призналась я. – Наверное, закажу двойной сандвич. Вы ничего не хотите?
– Нет. Я на диете «Дю Кап».
Диета, как оказалось, состояла из персикового «Беллини», арахиса и печенья «Ритц». Как справедливо заметила Джаз, арахис гораздо вкуснее сандвичей, которые, говоря откровенно, в «Холидей инн» куда лучше.
– Так вы уже написали историю обо мне? – спросила Джаз.
– Да, – солгала я.
Редактор действительно требовала прислать статью немедленно, но мысль о том, что нужно запереться и работать, когда можно получить загар мирового класса, была невыносима.
– А что вы здесь делаете? – осведомилась я.
– Делаю? Я никогда ничего не делаю. Приехала сюда с другом, у которого вышло, типа, шесть фильмов.
– Видели что-то классное?
– Пока нет, но сегодня днем показ того сногсшибательного фильма, о котором все говорят. Вроде снимался в ЛА. Я слышала, режиссер – это что-то. Хотите поехать со мной?
– Еще бы! А как он называется?
– «Дневник». Утверждают, что он такой же забавный, как картины Вуди Аллена, когда он еще был забавным.
Мы уехали из отеля в четыре. Джаз каким-то образом удалось нанять единственного во всем Антибе водителя, владельца «джипа» с открытым верхом. Мы промчались по подъездной дорожке отеля и выехали на шоссе, идущее вдоль берега.
– Так что вы наденете сегодня на бал? – крикнула Джаз, сражаясь с развевавшимися по ветру волосами.
– «Маккуин». Патрик подарил.
– Потрясно! Вы здесь с Патриком Сакстоном, и он подарил вам платье? Bay! Поразительно!
– Я не с Патриком. То есть у нас не те отношения. Просто он пригласил меня в Канны. Я почти не знаю его.
– Смотрите, тут информация о фильме, – оживилась Джаз.
Я пробежала глазами протянутый листок бумаги:
«Дневник».
Комедия
Сценарий и постановка Чарли Данлейна.
Чарли? Чарли не ставил успешных комедий. Он ставил угнетающие, мрачные, низкобюджетные, интеллектуальные фильмы, которые никто не смотрел. Довольно обидно, если тебя обнаружит мертвой безнадежный неудачник-режиссер, не говоря уже о любимчике Каннского фестиваля.
– Джаз, я не могу ехать. Нужно дописать статью, – объявила я и, тронув водителя за плечо, попросила:
– Не могли бы вы высадить меня здесь? Он остановился. Я выпрыгнула из машины.
– Но вы же вроде все закончили, – удивилась Джаз.
– Увидимся вечером, – бросила я и пошла к отелю. Как раз в тот момент, когда мне стало немного легче, перед глазами всплыло суровое порицающее лицо Чарли, а вместе с ним вернулось и крайне негативное, «адвильное» настроение. Хуже всего, что история с Эдуарде уже широко известна, поскольку прошла все круги сплетен, поэтому впечатление Чарли обо мне еще ухудшилось. Но так или иначе, а я должна сдать статью в срок. Крайне важно быть супер-пупер надежной, если хочешь сделать карьеру, тем более что в последние несколько недель надежностью ты не отличалась.
Позже, когда я наносила последние штрихи, сидя в своей комнате за лэп-топом, зазвонил телефон.
– Bonsoir, – сказала я, полная решимости совершенствовать свой безнадежно беглый французский.
– Привет! Это я, Лара. Развлекаешься? Джордж Клуни там?
– Здесь так чудесно! Тебе стоит приехать когда-нибудь, – ответствовала я.
– Представляешь, Чарли получил-таки премию! Мы все прочли об этом у Синди Адамс!
– Вот как? – пробормотала я.
Почему все самое лучшее случается с самыми гнусными людишками, а всякие неприятности, вроде преждевременного облысения, постигают хороших людей? Господи, надеюсь, это не означает, что Чарли будет на вечере АФИС.
– Ты в порядке? – спросила Лара.
– Лучше не бывает.
– Расстроилась из-за Зака и этой пустоголовой модели?
– Честно говоря, немного.
– Постарайся не думать о них. У этой парочки столько тараканов, что за год не пересчитаешь. Позвони, когда вернешься.
– Обязательно.
– Аr revoir. – И Лара отключилась.
В шесть я отправила статью электронной почтой. В Нью-Йорке была еще середина дня, так что до срока оставалось не менее часа. Чтобы отпраздновать это событие, я заказала в номер два персиковых «Беллини». Два «Беллини» перед балом прекрасно успокаивают нервы: великолепное средство, если вы не склонны к алкоголизму. Осушив оба стакана, я ощутила такое неземное спокойствие, что даже подумала: пожалуй, мне и хотелось бы наткнуться на Чарли Данлейна, тем более что я буду в сногсшибательном платье от Маккуина и под руку с известным продюсером. Тогда Чарли поймет, что я не самоубийца-неудачница, способная привлечь только всякую шваль вроде Зака.
Единственная проблема, возникшая из-за «Беллини», была в том, что я забыла об осторожности, взяв в руки прелестный парящий шифон. Я надела его через голову и попыталась стянуть вниз. Упс! Платье застряло, образуя что-то вроде клетки-душегубки от макушки и до пупка. Я не могла пошевелиться. Я ничего не видела. Руки не поднимались и не опускались. Видимо, я забыла расстегнуть молнию.
Я медленно попыталась освободиться. И почти добилась успеха, когда послышался ужасный треск рвущейся ткани.
Шесть двадцать пять. Я расстегнула молнию и хотела снова накинуть платье, но тут увидела ЭТО. Кошмар в полном смысле слова: огромную дыру на спине. Платье не то что надеть, починить невозможно!
Через тридцать пять минут приедет Патрик.
Я в отчаянии ринулась к номеру Джаз и заколотила в дверь. У ДПР всегда найдется запасное платье.
– У меня ЧП с платьем! – выдохнула я, когда Джаз впустила меня.
– Без проблем, солнышко. Надень мое запасное, – предложила она.
Святая девушка!
Сама Джаз собиралась ехать в «винтажном» красном платье-трубе семидесятых годов от Валентино, усеянном шелковыми розами. Вид, надо сказать, потрясающий!
И мне сразу полегчало. Если запасное платье Джаз хоть немного похоже на это, мне ничего не страшно.
Она подплыла к шкафу и вынула шелковое платье.
– Это Оскар. Последняя коллекция. Ужасно модное. Надевай.
Я взяла у нее платье. Тафта серо-стального цвета. Вот это платье! Как же его много!
Втайне взволнованная, я надела его и подбежала к зеркалу.
Я напоминала ходячий айсберг. Нет, серьезно, так оно и было. Почему единственное неудачное платье которое Оскар имел несчастье смоделировать за всю свою карьеру, досталось мне именно в этот вечер? А ведь он, возможно, станет самым запоминающимся в моей жизни.
Теперь я знаю, что чувствовала Холл и Берри в ту ночь, когда получила «Оскара». Представьте, она вышла на сцену в миленькой маленькой золотой штучке и встала перед всем миром, одетая как фигуристка. Неудивительно, что у нее начался мандраж!
У меня отнялся язык. Со стороны Джаз было очень любезно одолжить мне платье, но она поняла, что я разочарована, поэтому сказала:
– Ну-у-у… немного в стиле БАП. Правда, французам не понять, как это несовременно. Даю слово, они никогда не узнают!
У меня не было времени предаваться отчаянию. Я ринулась к себе, надела черные лодочки – с шифоном они бы выглядели шикарно, но сейчас походили на два якоря, привязанных к айсбергу, – и схватила черную сумочку. Зазвонил телефон.
– Я внизу, в машине, – сообщил Патрик.
– Иду, – ответила я, словно не имела ни малейшей причины волноваться.
Я твердила себе, что он даже не заметит, как я одета. Мужчины никогда ничего не замечают.
Я сползла по ступенькам – платье казалось шире лестницы – и попыталась скользнуть в машину Патрика, но на деле едва сумела уместить себя и груду ткани на сиденье. Иногда последняя мода заставляет чувствовать себя бесформенным ломтем паштета.
– Привет, – пролепетала я.
– Привет, – кивнул Патрик и помрачнел, рассматривая мой наряд.
– Я думал, вы наденете платье Александра Маккуина. Это Оскар де ла Рента.
Странно! Я сверхподозрительно отношусь к мужчинам, разбирающимся в модах не хуже меня. Я рассказала Патрику, что произошло.
– Мне ужасно жаль, но это запасное платье Джаз Конесси, – хихикнула я в заключение.
Патрик даже не улыбнулся, очевидно, ни в малейшей степени не очарованный моей историей, потому что весь вечер едва со мной разговаривал. В этом-то и проблема, как с голубыми, так и с нормальными, но помешанными на моде мужчинами: они без ума от тебя, когда ты в действительно оригинальном авангардном платье Маккуина, но покажись им на глаза в традиционном айсберге, и они сами превращаются в айсберги! Патрик был вежлив, но холоден и при этом явно захвачен усыпанным розами Валентине платьем Джаз, но я выпила так много персиковых «Беллини», что моя самооценка едва на это отреагировала. Я могла поздравить себя лишь с тем, что не видела Чарли Данлейна. О нем весь вечер не было ни слуху ни духу.
Наутро, вместе с завтраком, прибыла очередная записка:
«Мы вылетаем в час дня. Машина отвезет Вас в аэропорт, где буду ждать я. Хорошего загара.
Патрик».
Судя по всему, он не слишком зол. Может, Патрик все не расстроился из-за айсберга? Может, он не такой уж поверхностный и легкомысленный, как я сочла прошлой ночью? Иногда я бываю слишком пристрастна.
И тут раздался пронзительный вопль телефонного звонка. О-о-о-й! Моя голова! А ногти просто разламываются от боли. Даже волосы ныли, чего почти никогда не бывает при похмелье, если накануне выпьешь больше «Беллини», чем надо. Это оказалась Джаз.
