Текст книги "Блондинки от "Бергдорф""
Автор книги: Плам Сайкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Лара, Джолин и Джулия сразу же возненавидели тему: ведь для того, чтобы имитировать волосы Эли, приходилось напяливать парики.
– Ну и надень парик! – сказала я Джулии, собравшей костюмный саммит.
– Ни за какие деньги я не натяну гнусные каштановые волосы на этот роскошный блонд! Ариетт просто умрет! Как могла Эрин так поступить со мной после того, как я присматривала за ней в Спенсе?!
Редкий случай, чтобы брюнетка вроде меня имела социальное преимущество над нью-йоркской блондинкой. Но и такое, бывает, случается. Я дождаться не могла сегодняшнего бала!
– Почему бы не попросить Ариетт покрасить тебя в брюнетку на сегодняшний вечер? – предложила я Джулии.
– Йо-о-о! Нет! Господи, волосы могут вообще стать каштановыми!
Настоящий цвет волос Джулии действительно ближе к каштановому, но я твердо решила не упоминать об этом.
– Подумаешь, буду блондинистой Эли Мак-Гроу! – объявила она.
Так Джулия будет выглядеть еще симпатичнее. Вечно эта Эрин что-нибудь придумает! Просто хочет всем досадить и попасть в колонку «Сьюзи» как самая оригинальная принцесса Парк-авеню.
– Тебе не обязательно идти, – заметила я.
– Смеешься? Никто не был приглашен. Мне нужно ехать. Это «гвоздь» моей недели, даже если сейчас только понедельник и моя неделя по-настоящему еще не началась. – С этими словами Джулия повесила трубку. Но через несколько секунд позвонила опять и попросила: – Солнышко, не говори Эрин, что я считаю ее бал «гвоздем» моей недели: мне будет ужасно неприятно, если она узнает мое мнение о ее вечеринке.
Мы с Эдуардо договорились встретиться на балу, который я честно признавала «гвоздем» моей недели. Джулия решила приехать с Тоддом: очевидно, он вновь числился в ее обширном списке бойфрендов-однодневок, особенно теперь, когда Чарли вернулся в ЛА. (И слава Богу. Мысль о его хмурых взглядах с другого конца комнаты, полной двойников Робертов и Эли, не слишком привлекала.)
У Эрин явно вызывала аллергию всякая попытка сэкономить. Она превратила свое жилище в точную копию знаменитого дома Роберта Ивенса на Беверли-Хиллз. На гигантском экране в библиотеке шла «История любви». Из ЛА специально прилетел знаменитый шеф-повар Мацусима. Очевидно, среди гостей находились и настоящие Роберт и Эли, поскольку Эли была крестной Эрин или что-то в этом роде. Но вся штука в том, что среди такого количества Робертов и Эли различить их было невозможно.
В разгар вечеринки случилось кое-что странное. Я расположилась на бархатном диване, и тут рядом оказался Тодд. Я едва узнала его в бархатных брюках-клеш и гигантских темных очках в черепаховой оправе. Казалось, он чем-то взволнован. Пристально уставясь на меня, Тодд вдруг заявил:
– Мне необходим твой телефон.
Странно. Даже неприятно. Тодд принадлежал Джулии. Я – запретная тема.
– Зачем?
– Я должен тебе позвонить. Хочу… мне кое-что нужно тебе сказать.
Поведение Тодда совершенно сбило меня с толку. Что ему надо? Почему он так смотрит на меня?
– Тодд, я не хочу, чтобы ты звонил мне, ясно? Тодд со смущенным видом отошел.
Вечеринка была поистине сказочной: вроде бы прошло всего пять минут, и вдруг оказалось, что уже час ночи. Время коварно: на лучших вечеринках оно летит незаметно, на худших – тянется бесконечно, что ужасно раздражает. Джулия уехала с Тоддом. Я вышла на улицу и взяла такси.
В такси меня поразила предательская мысль. Где Эдуардо?! Он так и не показался. Я проверила сотовый. Ни одного сообщения. Я позвонила домой, на голосовую почту. Он ни разу не звонил. Тогда я набрала номер его сотового. Ответа не дождалась. Я позвонила в его квартиру. Ничего.
Нет, в отчаяние я не пришла. Просто не хотелось терпеть подобное отношение. Он обманул мои ожидания и оставил меня на растерзание Тодду. Спасибо Господу за доктора Фенслера. В ту ночь меня так переполняла вновь обретенная самооценка, что я решила порвать с Эдуардо. Сказать ему, что все кончено. Пусть знает: я женщина с такой степенью самооценки, что со мной следует обращаться, как с лучшим изумрудом в одной из корон его прабабушки. После того как Эдуардо начнет умолять меня о прощении, я неохотно соглашусь, если он пообещает исправиться. В конце концов это первый промах Эдуардо, и разве закон не прощает преступников за первое нарушение?
К тому времени как я вернулась домой, моя самооценка оставалась почти на том же уровне, что я сочла превосходным результатом, поскольку она подверглась немалым испытаниям.
Я направилась к телефону и, увидев, как мигает кнопка автоответчика, набрала голосовую почту. Надеюсь, у Эдуардо найдется веская причина!
Но это оказался не он. Я прослушала три сообщения от Тодда (интересно, как он раздобыл мой номер?); он просил перезвонить.
Нет, это какое-то извращение! Разве это не форма инцеста – домогаться лучшей подруги своей девушки?! И ведь Тодд знал, что я встречаюсь с Эдуардо! А они одноклассники и старые знакомые!
В 6.30 утра меня разбудил телефонный звонок. Я подняла трубку, хотя считала неэтичным общаться с окружающим миром до половины одиннадцатого утра.
– Это Тодд…
– Тодд, почему в такую рань?
– Я должен поговорить с тобой.
Я была в полном восторге от доктора Фенслера с его теорией позитивной самооценки, но хотела бы при этом, чтобы Тодд добивался меня.
– Тодд, ты очень умный, симпатичный, но принадлежишь не мне, а Джулии. Я не стану с тобой встречаться. Ты просто рехнулся.
– Но…
– Я хочу спать.
И повесила трубку.
Очевидно, наступила эра безумно ранних утренних звонков, потому что десять минут спустя телефон снова зазвонил.
Йо-о-о! Не хочу больше терпеть выходок Тодда!
– Да? – сухо бросила я.
– Это ты, моя carina, медовый лепесточек?
Это оказался Эдуардо! Только почему он шепчет?
Ни один мужчина до него не называл меня своей дорогой и медовым лепесточком, но я не сбилась с курса: пусть рано или поздно я смягчусь, но сейчас не должна выказывать снисходительности.
Призвав на помощь самый высокий уровень самооценки, я объявила:
– Эдуардо, я очень разочарована. Как ты мог подвести меня прошлой ночью?
Я говорила чистую правду. То есть я предприняла гигантское усилие, чтобы выглядеть как Эли Мак-Гроу на пике ее успеха, а он бессердечно пропустил мой звездный час.
– Едва ли нам стоит встречаться, – бросила я.
– Non! Дорогая моя, я застрял в аэропорту Флориды. Слышала, какой там разразился ураган? Так вот, аэропорт оказался в его эпицентре. Моему пилоту не позволили взлететь. Пришлось остановиться в кошмарном отеле «Шератон». Я ужасно устал, а все телефонные линии не работали до последнего часа. Мне так обидно, что не удалось дозвониться тебе прошлой ночью, ведь ты знаешь, je t'adore! [53]53
я тебя обожаю! (фр.)
[Закрыть]
Меня сбила с ног мега-волна вины. Подумать только, я лелеяла свою обиду, когда Эдуардо спал под какой-то ужасной синтетической простыней! Все же я не сказала ни слова.
– Позволь мне повести тебя сегодня на ужин. В «Серафину». Лучшие спагетти в Нью-Йорке. Как ты можешь сказать «нет»?
Я не смогла. Если вы когда-нибудь ели спагетти с моллюсками в «Серафине», ваша самооценка немедленно понизилась бы.
Очень удобно расположенный вблизи от «Барниз» на Восточной Шестьдесят первой улице, ресторан «Серафина» – любимое место их королевских высочеств.
Очевидно, князь Альберт Монакский отправляется туда прямо из аэропорта, чтобы поесть пиццу со свининой. А «Греция» и «Бельгия» вообще редко принимают пищу в других местах. В этом ресторане, куда ни посмотришь, всюду титулованные особы. И хотя они очень вежливы друг с другом, Эдуардо утверждает, что греческие монархи бешено завидуют бельгийским, поскольку у бельгийцев по-прежнему есть страна. Впрочем, никому и в голову не придет ехать туда, даже если бы это было последнее место на земле. Мне это абсолютно непонятно. На мой взгляд, лучше совсем не иметь страны и жить в каком-нибудь волнующем месте вроде Манхэттена, чем владеть чем-то вроде Бельгии и торчать там, где нет ничего, кроме пива, и никакого тебе альфа-бета-пвдшнга.
Я решила надеть на ужин то роскошное атласное платье цвета перечной мяты от Луи Вюиттона. Теперь, оглядываясь назад, понимаю: должно быть, я подсознательно пыталась намекнуть Эдуардо, что лучшей кандидатуры на роль принцессы Савойской ему не найти. Именно что-то подобное надела бы Грейс Келли, будь она брюнеткой. Идеальный наряд для ссоры с Эдуардо: он не сможет сосредоточиться на том, что я говорю, и скорее всего ему придется согласиться на все мои условия, заключавшиеся в следующем:
1. Сократить время отсутствия. Командировки только с понедельника по пятницу.
2. Заменить безнадежно устаревший сотовый фирмы «Моторола» на цифровой, который работает везде, даже в отцовском «Лире» [54]54
Частный самолет фирмы «Лир джет».
[Закрыть].
3. Очередной визит в палаццо, tres скоро.
Едва войдя в ресторан, я сразу заметила Эдуардо, загорелого, с зачесанными назад темными волосами. Стоило ему сказать: «Моя carina, ты сегодня bellissima [55]55
самая красивая (ил?).
[Закрыть]«, – как все условия мгновенно испарились. Я не могла припомнить, из-за чего, собственно, злилась (к счастью, я успела записать условия на ладони, предупредив себя о возможном приступе забывчивости при виде Эдуардо).
У нас был чудесный столик, откуда был виден весь ресторан. Ночь принадлежала сногсшибательным шведским принцессам, сидевшим за столиком в самом центре. Никто не мог отвести от них глаз, скорее всего потому, что они натуральные блондинки: нельзя же поверить, что этот цвет настоящий. Повсюду сидели «греки» с хорошенькими женами-американками, как на подбор блондинками. Я разглядела в дальнем углу Джулию с Тоддом – фу-у-у – и целый столик с «австрийцами». В другом углу примостился парнишка, по виду только что из Ист-Виллидж, одетый во весь этот готический молодежный хлам, который можно раздобыть на Восточной Девятой улице. Он казался совершенно не на месте в этом шикарном ресторане, пока не подошел к нам и не поздоровался с Эдуардо. Тот представил его как Яго Датского. ««Гамлет», – подумала я, – как мило!»
Яго сел с нами, и я сразу пожалела, что не прибавила к списку условий четвертое: никаких романтических ужинов a trois [56]56
втроем (фр.).
[Закрыть]с невразумительными принцами датскими. Говорили они в основном о проблемах мелких европейских монархов, а именно:
1. Когда они собираются вернуть свои страны?
2. Кто разбил больше всех автомобилей в Рози?
3. Будет ли юг Франции полностью оккупирован русскими?
4. Пригласят ли их снова на яхту короля Испании этим летом?
5. По-прежнему ли в моде пляж Никки в Сен-Тропезе? Или куда шикарнее показывать свой загар (девушку) и лично себя на Ла Вуаль Руж?
Разговоры «титулов» обычно невыносимо скучны, но если вы собираетесь стать принцессой, приходится делать вид, что ничего интереснее в мире нет. Кроме того, надо притворяться, будто считаешь справедливым и необходимым, чтобы монархи вновь получили свои страны, даже если ты демократка (как я) и считаешь монархии давно устаревшими. Я втайне уверена, что большинство этих молодых принцев не способны управлять даже своими многоквартирными домами, не говоря уже о народах (за исключением принца Уильяма, который так хорош, что мог бы управлять даже Вселенной, если бы захотел). После ухода Яго Эдуардо взглянул мне в глаза и очень романтически спросил:
– Тирамису [57]57
Тирамису – вид десерта в модных ресторанах: бисквитное пирожное, пропитанное марсалой, сыр, молоко, какао.
[Закрыть]?
Похоже, я неверно его поняла, потому что раздраженно заявила:
– Эдуардо, я очень расстроена. Больше мы с тобой не встречаемся, и уж конечно, я ни за что не лягу с тобой в постель.
Я не хотела, чтобы Эдуардо счел, будто вернет меня этой же ночью, хотя, конечно, позволила бы ему поиметь себя. Но мне было ужасно трудно сосредоточиться, потому что чертов Тодд как-то странно гримасничал и то и дело показывал в сторону туалета. Нет, нью-йоркские мужчины иногда ведут себя как последние идиоты!
Я не обращала на него внимания. – Собственно говоря, – заметил Эдуардо, – я имел в виду десерт. – (Какой позор!) – Я знаю, ты расстроена, и ничего от тебя не ожидаю. Ты имеешь полное право сердиться на меня, – продолжал он. Все это очень мило, но я была разочарована, поскольку сегодня ночью рассчитывала на свою долю крайне стимулирующего Пруста – после долгих уговоров Эдуардо, разумеется. Я сказала, что хочу десерт, тем более что другого «тирамису» мне не предлагали. Официант принес тирамису в форме сердца. – Простишь меня?
– Нет, – сказала я, подразумевая обратное.
– Поплывешь со мной в Сардинию на яхте испанского короля через две недели?
– Нет, – отказалась я, размышляя, не стоит ли сразу помчаться в «Ирес» на Мэдисон-авеню и купить новый белый бикини, который они рекламируют.
Представляете, прикончив тирамису, оказавшийся сверхвосхитительным, на дне я увидела розовое хрустальное сердечко, дожидавшееся меня. В конце концов, Эдуардо мог уезжать в свои командировки и вообще не звонить. Никогда…
– Простишь меня, принцесса? – спросил он.
– Ты прощен, – объявила я, поскольку люблю хэппи-энд с подарком в придачу.
– Тогда пойдем.
– О'кей, только позволь мне забежать в дамскую комнату.
Я хотела намазать губы и подрумянить щеки перед уходом домой. Признаться, я была ошеломлена. Эдуардо вел себя идеально. Элегантно извинился, сказал, что был не прав, а я во всем права, не дав мне даже изложить условия. Просто вообразить невозможно, почему я терпела такого, как Зак, когда в мире есть Эдуардо.
Я скользнула в кабинку. Дверь туалета распахнулась, и кто-то поспешно влетел внутрь. Я слышала, что эти шведки вечно нюхают кокаин в туалете, поэтому сидела, притаившись, как мышка.
– Эй, – послышался чей-то голос, – ты должна выслушать меня.
Это Тодд!
– Тодд, оставь меня в покое! Мне все это неинтересно, – взмолилась я.
– Меня послала Джулия. Настаивает, чтобы я сказал тебе правду.
Странно. Очень странно.
– Ну что тебе?
– Ты должна перестать с ним встречаться, – ответил он.
– Ни за что. Эдуардо – лапочка. И уик-энд мы проводим на яхте короля Испании.
– Говорю тебе, порви с ним, иначе сильно обожжешься.
Я вышла из кабинки и открыла косметичку. Честно говоря, очень приятно, когда двое мужчин сражаются за тебя, но я вела себя так, словно для меня это был кошмар.
– Тодд, я знаю, что нравлюсь тебе, но, пойми, я с Эдуардо, а ты встречаешься с моей лучшей подругой, – терпеливо пояснила я.
– Не собираюсь я с тобой встречаться! – отрезал Тодд. Что?! Как это удручает! Значит, он хочет лишь переспать со мной? Это гораздо хуже.
– Я желаю тебе счастья, вот и все. Я хорошо знаю Эдуардо, еще со школы, и все такое, и он не сделает тебя счастливой. Я все рассказал Джулии сегодня вечером, и она велела припереть тебя к стенке и не выпускать из туалета, пока ты всего не узнаешь.
– Тодд, не порть мне настроение! Эдуардо ждет в зале. Пора бежать. – Я открыла дверь, но Тодд грубо захлопнул ее и загородил мне дорогу. – Пусти меня! – прошипела я.
– Он женат и живет в Коннектикуте с женой и тремя детьми, старшему нет и пяти.
– Чушь! В жизни не слышала такого вздора!
– Это правда.
– Нет!
– Неужели тебя не удивляло, что он каждый уик-энд уезжает «по делам»? – спросил Тодд.
– Работы много, – твердо ответила я.
– Итальянцы не работают по выходным!
– А Эдуардо работает.
– Интересно, почему же телефон у него не действует? – Я отказывалась верить в это. Знаете, в ту ночь мне действительно была до зарезу необходима поездка в Рио. Кстати, это страшная тайна. – Я знаю его, и, прости, он типичный обманщик.
– Заткнись! – крикнула я, пытаясь оттолкнуть его от двери.
– «II n'ya rien comme le desir pour empeche les choses qu'on dit d'avoir acune ressemblance avec ce qu'on a dans la pensee». Именно это он тебе говорил? – Откуда Тодду все это известно? Странно… – Знаешь, что это означает?
– Цитата из Пруста.
– Итак, что это означает? – Я не ответила, поскольку так и не спросила у Эдуардо перевод. Звучало это классно, вот и все. – Позволь, я объясню: «Ничто, вернее желания, не может воспрепятствовать словам человека возыметь хоть какое-то сходство с его же мыслями».
Я была потрясена. Тодд читал Пруста? А я-то считала его обычным невежественным богатеньким мальчиком. Но теперь раскаиваюсь, честно, раскаиваюсь.
Я не могла посмотреть ему в глаза. Только схватила сумочку и поспешно покинула ресторан через кухонный выход.
«Дура! – думала я, убегая. – Если бы только я не поленилась как следует выучить французский, ничего бы этого не случилось!»
ДЕВУШКИ ИЗ ПЕРВОГО РЯДА: ВЫСШИЙ СОРТ
1. Духовная среда обитания: нью-йоркские показы мод. Всегда сидят в первом ряду на показах Оскара, Майкла, Каролины и Билла (имеются в виду де ла Рента, Коре, Эррера и Бласс).
2. Возраст: от начала третьего до начала четвертого десятка, ни в коем случае не старше. Одной хорошо известной ДПР вот уже восемь с половиной лет подряд по-прежнему двадцать три года.
3. Происхождение: дед основал торговую/банковскую/ косметическую/аэрокосмическую империю. Весьма отдаленные предки – БАПы – это плюс. Одеваться в стиле БАПов – это минус.
4. Размер одежды: от нулевого до второго, но не более. Если ты добралась до первого ряда, но при этом не отличаешься стройностью, нужны твердый характер и яркая индивидуальность, чтобы как-то это загладить.
5. Каникулы: бабушкин дом в Палм-Бич, личный остров лучшей подруги, собственная квартира (как заманчиво, когда ты там почти не бываешь!).
6. Классический признак: «шпильки» из кожи аллигатора цвета меда. Не видны невооруженным глазом и зрительно удлиняют ноги.
7. Философия шопинга: всегда покупать со скидкой. ДПР никогда не берут в кредит.
8. Лучшие подруги: другие Девушки из Первого ряда. ДПР никогда не вступают в разговор с Девушками из Второго ряда – часто поворачивать шею крайне вредно (для шеи).
8
Обычно (как все девушки с разбитыми сердцами) именно в тот момент, когда я клянусь себе никогда не иметь дела с очередным бойфрендом, тут же звоню ему. Эдуардо посылал мне бесчисленные записки и шоколад «Фотон», но я держалась, хотя была взвинчена всеми этими событиями как никогда в жизни. Конечно, история с Заком была весьма неприятна: ни кольца и ни Бразилии, но Эдуардо оказался таким обманщиком! Кто бы подумал, что мне так не повезет! Два негодяя подряд!
Но все же травма оказалась не слишком глубокой. Видите ли, доктору Ф. действительно удалось совершить чудо с моей самооценкой, поэтому она пострадала значительно меньше, чем можно было ожидать. Я согласилась с Джулией, объявившей, что с такими принцами лучше не иметь дела. И решила забыть о своих неудавшихся романах. Стало совершенно ясно, что ПМ – вещь действительно весьма перспективная. Собираясь начать новую жизнь, я преисполнилась новой решимости, вернее, старой решимости сосредоточиться на работе. Все только и говорили о новой Девушке из Первого ряда, Джаз Конесси, наследнице лесоторговцев Конесси из Висконсина, недавно прибывшей в Нью-Йорк. Всегда, во всех случаях, одета супер: почти несуществующие юбки, крошечные пиджаки и пальто от кутюр, солнечные очки, как у Твигги нового тысячелетия. Должно быть, она изучала моды в Париже, потому что, сидя в лесах Висконсина, таких знаний не наберешься. Так или иначе, когда моя чудесная редакторша, так любезно позволившая мне на время прервать карьеру, как только начались все эти непристойные проблемы с «Адвилом», пожелала получить репортаж о ней, я сразу согласилась. Было так заманчиво не только получить чек и пройтись по магазинам, но и обследовать гардеробную Джаз, по слухам, набитую шедеврами Пуччи из каждой коллекции.
Джаз живет в шикарном многоквартирном доме. Восточная Семидесятая, сорок семь. Идеальный адрес для фанатика моды: вестибюль находится напротив бокового входа в магазин «Прада» на Мэдисон. Я слышала, что Джаз, талантливая «многостаночница», способна приобретать вещи в «Прада», одновременно разговаривая по телефону с личным закупщиком в «Барнис». Словом, я тут же позвонила ей. – Привет, это Джаззи, – возвестил автоответчик. – Если хотите найти меня с двадцатого по двадцать третье, я во «Временах года, Милан», по телефону 011-39-277-088. С двадцать третьего по двадцать восьмое я буду у матери в Мадриде, по телефону 011-37-24-38-77. После этого вы найдете меня в Дилано, Майами. Или позвоните на сотовый: 917-555-3457. Номер сотового в Европе: 44-7768-935-476. Люблю, целую, жду встречи.
Совершенно непонятно, как при таком жестком расписании отдыха Джаз нашла время собирать Пуччи. Я предпочла не оставлять сообщения, все равно раньше чем через неделю его не прочитают. Поэтому набрала мадридский номер. Трубку подняла миссис Конесси. Я спросила, нельзя ли поговорить с ее дочерью.
– Мне тоже хотелось бы поговорить с дочерью. Если отыщете ее, передайте, чтобы позвонила матери, – недовольно сказала она и повесила трубку.
Я набрала номер европейского сотового и получила в ответ сообщение голосовой почты:
– Привет, эго Джаззи. Если я не возьму трубку, пожалуйста, позвоните на американский сотовый: 917-555-3457.
Я набрала американский номер. Голосовая почта направила меня в нью-йоркскую квартиру. Девушки из Первого ряда так же известны своей недосягаемостью, как топ-модели. Я снова набрала нью-йоркский номер. Кто-то взял трубку. Я едва верила такой удаче. Неужели получилось?
– Джаз?
– Это домоправительница, – ответил голос с филиппинским акцентом.
– Джаз дома? – спросила я.
– Угу.
– Можно поговорить с ней?
– Она… э-э… спит.
В обеденное время? Я была потрясена. До этого момента меня не оставляло впечатление, что единственный человек в Нью-Йорке, поднимающийся не раньше половины одиннадцатого, – это я сама.
– Не попросите ли ее перезвонить мне, когда она встанет? Передайте, что мы собираемся дать о ней сногсшибательный репортаж в модном журнале.
– Угу. Номер?
Я дала номер. По крайней мере Джаз сейчас дома, что сильно облегчает дело.
Меня совсем не удивило, что Джаз не позвонила в этот день. Девушки из Первого ряда никогда и никому не перезванивают. Это им ни к чему. Все звонят им долго, бесконечно. Они – это светский эквивалент самых популярных в средней школе девочек. Я позвонила ей на следующий день – после ленча. Снова подошла горничная. Я попросила разрешения поговорить с Джаз.
– Ее нету, – буркнула филиппинка.
– А где она?
– Уехать на Мискитос. Вчера.
У меня упало сердце. Мискитос – это крохотные, Богом забытые островки в Карибском море, где не действует ни один сотовый.
– А когда вернется?
Статью было необходимо сдать через несколько дней.
– Не знать! Никогда не знать, мисс Джаззи здесь или нет.
– А номер телефона она оставила?
– Конечно. – Домоправительница повторила бесполезный номер сотового Джаз.
Светские девушки Нью-Йорка сверхнеуловимы. Им доступно так много местечек отдыха, куда невозможно попасть, не имея собственного самолета, что даже у ЦРУ возникли бы трудности с розыском. Сомневаюсь, что и GPS [58]58
GPS – глобальная навигационная спутниковая система.
[Закрыть]помогла бы обнаружить ее.
– Ты должна прийти! Я устраиваю заседание с целью спасения Венеции, – объявила Маффи. – Если что-то срочно не предпринять, этот город исчезнет. Нельзя же, чтобы Венеция стала Дэвидом Елейном [59]59
Дэвид Блейн – американский иллюзионист, прославившийся своими трюками по исчезновению, а также способностью проводить по нескольку недель без воды и еды в стеклянном ящике.
[Закрыть]исторических городов.
Именно так я и очутилась в ее доме несколько дней спустя. Маффи притворяется, будто спасает Венецию по причинам благотворительности, но, между нами говоря, просто помешана на обстановке отеля «Киприани». Она умрет, если не проведет там одного месяца за лето. Маффи – единственная из моих знакомых, «устраивающая» заседания. Если бы Маффи пожертвовала все деньги, предназначенные на «устройство» заседаний, в фонд спасения Венеции, наверняка собрала бы в три раза больше, чем сейчас, без необходимости закатывать очередной благотворительный вечер.
Идея именно этого заседания состояла в том, что всем предстояло подписать «напоминания» о бале «Спасти Венецию». Предполагалось, что собственноручно подписанные приглашения побудят людей охотнее покупать билеты на бал, чем напечатанные.
– Помоги с приглашениями. – Маффи сунула мне в руку пачку приглашений. – Садись в библиотеке. А я скоро приду. Шампанского? Или пирожных с личи и манго? Я специально выписала тесто из Парижа. Прямо во рту тают.
Я сунула пирожное в рот. Смертный грех, просто смертный грех! Стоимость одного пирожного, вполне возможно, равна цене шести камней для площади Святого Марка. Я отправилась в библиотеку Маффи, выкрашенную в цвет бордо, как все библиотеки на Верхнем Ист-Сайде, и присоединилась к группе девушек. Перед каждой лежала стопка приглашений. Никто не подписал ни одного. Не заклеил конверта. Слишком многое требовалось обсудить.
– О! – вздыхала Синтия Керк. – Все эти комитеты и филантропическая работа!
Синтия – богатая молодая принцесса, член множества комитетов. Ее жизненная цель – стать королевой манхэттенской благотворительной сцены.
– Знаю! Этому нет конца, – простонала Гвендолин Бейнс, ее непосредственная конкурентка на эту роль.
– Все смотрят только на то, сколько ты дала денег. Благотворительность – штука жестокая. Хуже, чем страховой фонд, – заметила Синтия.
– Хуже, чем когда ты нанимаешь кого-то переложить камин! О, даже думать об этом страшно, – содрогнулась Гвендолин.
– А сбор средств! У меня едва хватает времени пробежаться по магазинам.
– И у меня тоже. Но я в конце концов поняла, что в чрезвычайных обстоятельствах можно всю жизнь прожить на сумках, туфлях и драгоценностях. Главное – аксессуары. Остальное приложится.
– Совершенно верно, потому что сейчас, когда я в таком стрессе из-за музея, безумно выручают летние платья от Майкла Корса. Застегиваешь молнию – и можно идти. Вж-жик, и привет: через три минуты тебя уже нет.
Атмосфера была напряженнее, чем сцена из чеховской пьесы. В любую минуту какая-либо девушка с большой вероятностью могла либо умереть, либо потерять сознание – только для того, чтобы привлечь внимание окружающих.
– Ну вот! – фыркнула Маффи, плюхнувшись рядом со мной на диван. Похоже, она запыхалась еще больше, чем сидевшие вокруг сборщицы средств. Вынув наглаженный батистовый платочек, она вытерла безупречный лоб. – Знай я, что спасение Венеции такое утомительное дело, выбрала бы другой город, который пока еще не тонет. Ну, хотя бы Рим, просто разрушающийся, – вздохнула она. – Кстати, дорогая, об этом типе Эдуарде. Что за животное! В мое время женатые мужчины сразу во всем признавались своим девушкам. В этом-то и было чудо «Студии-54» [60]60
«Студия-54» – нью-йоркский ночной клуб, просуществовавший всего два года и закрытый по требованию правоохранительных органов.
[Закрыть]. Открытость. Откровенность. И все знали, что к чему и чего ждать. Ты в порядке?
– В полном. И в следующий раз постараюсь сразу узнать подлинную биографию любого, кто осмелится подойти ко мне. Если я что-то и вынесла из общения с Эдуарда, так это твердое правило: никаких мужчин без полной проверки не только их самих, но и всех связей и родственников.
– Я знаю человека, имеющего резюме самых завидных женихов в городе, – объявила Маффи.
– Правда? – оживилась Синтия.
– Да, но тебя это не касается. Ты уже замужем. Речь идет о ней! – отрезала Маффи, глядя на меня.
– О, Маффи, это так любезно с вашей стороны, – поблагодарила я, – но мне пока не нужен завидный жених. Я решила повременить с этим и сосредоточиться на карьере.
– О Господи, нет! Не хочешь же ты к тридцати годам подсесть на ботокс?! Тяжелый труд старит! – Маффи трагически заломила руки. – Взгляни на лицо Хиллари Клинтон! Сплошные морщины! Вот до чего доводит карьера!
По чисто эстетическим соображениям, Маффи – горячая противница девушек, занятых серьезной карьерой. Она считает, что работа уничтожает клетки эпидермиса. Иногда Маффи проявляет такую старомодность, что ее следовало бы выставить в Метрополитен-музее как один из экспонатов.
– Ты должна познакомиться с моим другом Доналдом Шенфелдом. Адвокат по бракоразводным делам, для всех, кто нуждается в разводе.
– Маффи, вряд ли Эдуардо собирается разводиться, – возразила я.
– Это не для него, а для тебя, – пояснила Маффи. Может, у нее ранняя стадия болезни Альцгеймера?
Какой развод, если мне даже замуж выйти не удалось?
– Доналд сногсшибателен, – продолжала Маффи. – Он не только разводит, но и сводит людей. Сколько потрясающих разводов и сколько потрясающих романов осуществил в этом городе Доналд! Он разводил меня одновременно с беднягой Генри и сразу сообразил, что мы – идеальная пара. Познакомил нас, и посмотри только на меня! Идеальная семья, чудесные дома! Доналд Шенфелд знает, кто приходит, кто уходит и, что самое главное, кто собирается поступить на брачный рынок!
– Хотелось бы мне с ним познакомиться, – мечтательно протянула Гвендолин.
– Гвен, ты уже занята! – отрезала Маффи.
– Знаю, но почему не быть в курсе, что почем? На всякий случай.
Интересно, а мужья Гвендолин и Синтии так же усердно заняты поисками вторых жен, как их жены – поисками замены мужей?
– Видишь, – с азартом выпалила Маффи, – в этом городе нужно всегда быть на шаг впереди остальных. Стоит только приличному разведенному мужчине появиться на рынке, как – раз, и готово! Сцапают быстрее, чем успеешь спросить, подпишет ли он брачный контракт. Поверь, большое преимущество – иметь кого-то вроде Доналда, готового заранее позаботиться о тебе.
– Не считаете, что разводящийся мужчина – не слишком подходящий кандидат для новых отношений? – осведомилась я.
– А вот тут вы, девушки, не правы. Не о том вы думаете. Самое божественное в разведенном мужчине – это привычка жениться. Такого о холостяке не скажешь, верно?
Мыслительные процессы Маффи весьма логичны, беда только в том, что для всех остальных – абсолютно недоступны.
– У Доналда есть для тебя кое-кто, просто сказочный.
– Маффи! Прекратите! – вскрикнула я, потому что не хотела знать. Но Маффи, не обращая на меня внимания, продолжала:
– Патрик Сакстон. Сорок один. Волосы еще есть. Все равно что разведенный. Кинобизнес, знаешь ли. Управляет огромной киностудией. На обоих побережьях. Личные самолеты абсолютно повсюду, что греет мне душу. Не выношу летать коммерческими рейсами, пусть ты и работающая девушка и ничем не отличаешься от других. Умирает от желания познакомиться с тобой.
Свидания вслепую – удел несчастных нью-йоркских девушек, не имеющих приличной одежды. Ни за что на свете не пойду на такое!
– Я слышала, он феноменально богат, – выдохнула Синтия, широко раскрыв глаза.
– Не нужен мне богач, – бросила я. И ничуть не покривила душой. Все, имеющие богатого бойфренда или мужа, вечно ноют, что денег нет. Зато никогда не жалуются на широкие возможности шопинга.
– Не настолько и богат, – возразила Маффи. – Не из тех, кто смотрит на тебя свысока, потому-что-у-меня-своя-яхта – а ты-кто? Всего четыре дома, то есть, по-моему, вполне состоятельный человек.
Некоторые девушки стали бы встречаться с Патриком только ради расширения гардеробной. Но «все равно что разведенный» звучало подозрительно похоже на «женат», а подобные кандидатуры я вычеркивала из списка, еще не успев занести их туда.
