Покров для архиепископа

Текст добавлен: 26 сентября 2016, 14:14

Текст книги "Покров для архиепископа"

Автор книги: Питер Тримейн

Жанр:

Исторические детективы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Назад к карточке книги

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Близился вечер, но воздух был еще теплым и влажным. Вернувшись с кладбища, сестра Фидельма отправилась на постоялый двор Арсения и Эпифании. Она с середины ночи была на ногах и очень устала. Ей хотелось не только перекусить, но и устроить себе сиесту – так здесь называли шестой час дня, sexta, самое жаркое время суток, когда римляне скрывались в комнатах и отдыхали от невыносимого зноя. Освежившись купанием и недолгим сном, она обнаружила, что ее ждет Фурий Лициний, чтобы снова проводить в Латеранский дворец. Она обещала Эадульфу встретиться с ним там, чтобы вместе расспросить свиту Вигхарда.

Первое, о чем она спросила молодого стражника, – нет ли вестей о пропавшем Ронане Рагаллахе. Лициний покачал головой.

– С тех пор, как он бежал, то есть с сегодняшнего утра – ничего. Вполне возможно, что он прячется где-то в городе, хотя мне кажется, что тогда его легко бы заметили, с его необычной тонзурой, какую носят ирландские и бриттские монахи.

Фидельма задумчиво склонила голову.

– Значит, вы уверены, что он в городе?

Лициний пожал плечами. От капеллы Святой Евпраксии они свернули на Виа Мерулана и пошли вниз, где у подножия холма стоял Латеранский дворец.

– Мы известили все посты стражи на всех воротах города. Но Рим большой, и в нем есть такие места, где человек может прятаться годами или даже убежать незамеченным. Например, берегом Тибра, до Остии и Порто, что у моря, а оттуда уже можно наверняка уехать в любую сторону света.

– У меня такое ощущение, что он все-таки в городе. И рано или поздно найдется.

– Deo Volente, – смиренно сказал Лициний. – На все Божья воля.

– Лициний, вы хорошо знаете город? – Фидельма решила переменить тему.

Лициний поморгал.

– Ну, так же, как все. Я родился и вырос на Авентинском холме. Мои предки были патрициями еще во времена основания Рима, они девять веков назад предложили Лициниевы законы. – Фидельма заметила, что лицо юноши слегка порозовело от гордости. – Во времена великих Цезарей я мог бы быть генералом императорской армии, а не…

Спохватившись, он бросил на Фидельму сердитый взгляд, словно это она виновата, что выпустила наружу его затаенное недовольство чином простого стражника, и замолчал.

– Тогда, может быть, вы сможете ответить на вопрос, который мне не дает покоя, – сказала Фидельма, делая вид, что ничего не заметила. – Столько людей говорили мне, как Рим прекрасен, а я смотрю и вижу, что дома будто покалечены войной. Одни почти разваливаются, другие открыты любой непогоде – вид такой, будто на город напали варвары. Я знаю, что вторжение Генсерика и его племени вандалов было очень давно. Но эти разрушения явно свежие, разве нет?

К ее удивлению, Лициний расхохотался.

– Сестра, вы очень проницательны! Только варвар, который все это сделал, – не кто иной, как наш собственный император.

Фидельма была ошеломлена.

– Расскажите мне об этом, – попросила она.

– Как вы знаете, уже двадцать лет империя ведет войну с арабами. Арабы шлют в наши моря свои корабли, которые нападают и грабят наши суда. Они захватили большую часть земель бывшей империи в Северной Африке и атакуют нас оттуда. Император Константин решил отправиться из Константинополя на Сицилию и построить там могучую крепость, чтобы оттуда обороняться от этих фанатиков.

– Фанатиков?

– Арабы начали вторжения на запад, после того как приняли новую веру и стали последователями некоего пророка Магомета. Свою веру они назвали «ислам» – покорность Богу, а приверженцы ислама зовутся мусульманами.

– А, – кивнула Фидельма. – Я слышала об этих людях, но разве их вера – не просто объединение заветов нашей веры и иудаизма?

– Да. Но они верят, что сам Магомет и есть воплощение и выражение святого Слова Божия. Фанатики, – подытожил Лициний, – сеют смерть и разрушение в христианском мире. – Он помолчал и продолжил: – Так вот, в начале этого года император Константин прибыл сюда с немалым флотом и двадцатью тысячами солдат из азиатской императорской армии. Он отправился в Таранто, несколько раз сразился с арабами на юге, а потом, в прошлом месяце, посетил Рим. Он пробыл здесь всего дюжину дней, но едва ли орда мусульман принесла бы Риму такие разрушения, как наш великий император.

Фидельма нахмурилась.

– Не понимаю.

– Это был первый визит императора в Рим, город-мать империи, и его приняли как полагается. Его Святейшество поднял на ноги весь свой двор до шестого верстового столба, чтобы встретить императора со всеми подобающими случаю почестями. Были пиры, после чего император отправился в базилику Святого Петра на Ватикане, а затем, в сопровождении армии, в базилику Санта-Мария Маджоре.

Фидельма сдержала вздох.

– Но почему… – начала она.

Тессерарий указал широким жестом на окружавшие их постройки.

– Пока император творил молитвы, его солдаты, по его приказу, принялись выковыривать из римских домов все металлическое. Бронзовую черепицу, скобы и затяжки, державшие их; статуи и памятные вещи времен еще Великой Республики. Это было неслыханное прежде варварство, и оно привело город в столь плачевное состояние, какое вы можете видеть.

– Но зачем?

– Зачем? Потому что императору Константину было нужно очень много металла, чтобы переплавить его на вооружение для своей армии. Он отправил металл в Остию и оттуда погрузил на корабль, идущий в порт Сиракузы. Оттуда, говорят, металл должен был пойти в Константинополь.

Он горько усмехнулся, но, увидев, что Фидельма непонимающе смотрит на него, замолчал.

– Вот тут-то и вся ирония судьбы.

– Ирония?

– Да. Металл так и не дошел до Сиракуз. Арабские морские налетчики завладели награбленным, прежде чем корабли дошли до порта, и металл ушел в Александрию.

– В Александрию?

Лициний кивнул.

– Уже двадцать лет наш металл в руках мусульман. – Он пожал плечами. – Вот я и ответил на ваш вопрос, сестра.

Услышанное глубоко озадачило Фидельму.

– А сейчас император находится на юге страны?

– Да, четыре недели назад он уехал на юг. Надо полагать, там все еще идет война с мусульманами.

– Так вот почему там сейчас так неспокойно, вот почему капитан судна, на котором я плыла сюда, кинулся наутек, только завидев на горизонте паруса…

Они уже приближались к ступеням Латеранского дворца.

– Супериста подготовил для вас комнату, которая будет служить вам оффициумом – там вы с саксонским братом сможете проводить допросы и расследования, – сообщил тессерарий. Он провел ее по коридору в комнату рядом с той, которую занимал военный комендант папского дворца. Фидельма обратила внимание, что комната обставлена скромно, но удобно. Эадульф уже был там и поднялся со стула, когда они вошли. Он выглядел отдохнувшим.

– Я предупредил братьев, они готовы к тому, что их вызовут на допрос, – сказал он, как только Фидельма села на один из деревянных стульев.

– Прекрасно. Лициний будет диспенсатором, то есть будет приводить их к нам, когда потребуется.

Молодой тессерарий чинно кивнул.

– Слушаюсь, сестра.

Эадульф почесал кончик носа. Он раздобыл стилус и несколько глиняных табличек для письма и разложил их на столике.

– Я буду записывать, как полагается, – сказал он. – Но, если честно, Фидельма, я вижу в этом не очень много толку. Я считаю, что…

Фидельма остановила его поднятой рукой:

– Я знаю. Что брат Ронан Рагаллах убийца. Хорошо, Эадульф, тогда просто имей снисхождение к моему любопытству, и нам станет значительно легче работать.

Эадульф сжал зубы и ничего не ответил.

Фидельме было грустно. Ей бы хотелось, чтобы Эадульф не столь упорствовал в своем мнении, потому что она знала и ценила его внимательный ум и проницательность в оценке людей. Но уступить ему и пойти наперекор своему чутью она тоже не могла, потому что была совершенно уверена, что самая главная загадка еще впереди.

– Давайте начнем с брата Инэ, личного слуги покойного, – решила она.

Эадульф посмотрел на Лициния.

– Приведите брата Инэ. Я попросил всех, кто нам может понадобиться, ждать в большом зале. Наверное, он сейчас там.

Тессерарий поклонился и вышел.

Эадульф снова взглянул на Фидельму и криво улыбнулся.

– Такое ощущение, что наш друг патриций не в восторге от нашего расследования.

– Наверное, он предпочел бы сражаться в армии древних императоров Рима, а не служить сторожем и телохранителем у монахов, – серьезно ответила Фидельма. – Он говорит о своем патрицианском происхождении с той горячностью и самонадеянностью, какая может быть только в юности. Но время на его стороне: он еще успеет возмужать и успокоиться.

Казалось, Лициний только что ушел, как вдруг дверь снова открылась.

Вошел невысокий худой человек с тонкими чертами лица. На вид Фидельма дала бы ему лет сорок. За ним шел тессерарий.

– Брат Инэ, – объявил он, почти втолкнув монаха в комнату и закрыв за ним дверь.

– Проходите, брат Инэ. – Эадульф указал на стул. – Это сестра Фидельма из Кильдара, так же, как и я, уполномоченная епископом Геласием расследовать причину смерти Вигхарда.

Монах посмотрел на Фидельму серьезными темными глазами, выражение его меланхоличного лица не изменилось.

– Deus vobiscum! [4]4
Мир вам! (лат.).

[Закрыть]– пробормотал он, садясь.

– Брат Инэ, – Фидельма понимала, как важно, чтобы монах все понял правильно, – вы сознаете, что мы расследуем убийство Вигхарда по поручению папского двора?

Брат Инэ кивнул, дернув головой.

– Вы были личным слугой Вигхарда?

– Requiescat in расе! [5]5
Да покоится с миром! (лат.).

[Закрыть]– благочестиво произнес брат Инэ и преклонил колени. – Да, я служил покойному архиепископу. На самом деле, я скорее был его наперсником.

– Вы из Кента?

Эадульф откинулся на спинку стула, решив предоставить все расспросы Фидельме.

– Да, – на скорбном лице словно бы промелькнула гордость. Но только на мгновение. – Мой отец был керлом в доме короля Эадбальда, а брат сейчас при дворе Эорсенберта, нынешнего короля.

– Слугой, – пояснил Эадульф на случай, если Фидельминого знания саксонского языка не хватило. – Керл – это человек, прислуживающий в доме.

– Как давно вы служите Христу? – Фидельма снова обратилась к брату Инэ.

– Отец отдал меня в Кентерберийскую обитель, когда архиепископом был Гонорий. Мне было тогда десять лет, и меня воспитали в служении Господу.

Фидельма была наслышана о странном обычае саксов отдавать детей в услужение в монастыри.

– А как долго вы были в услужении у Вигхарда?

– Двадцать лет. Я стал его слугой, когда его назначили секретарем при епископе Итамаре Рочестерском.

– Итамар – это первый кентский священник, которому довелось стать епископом, через пятьдесят лет после того, как Августин принес в Кент христианство, – объяснил Эадульф.

Фидельма промолчала, а брат Инэ кивнул в подтверждение.

– Это было в тот же год, когда пикты напали на северное побережье и погибла вся семья Вигхарда. Когда покойный архиепископ был еще скромным священником, у него была жена и двое детей. После их гибели он целиком посвятил себя делу церкви и десять лет служил Итамару. Когда умер Гонорий, и Деусдедит стал первым саксонским архиепископом Кентербери, он выбрал Вигхарда секретарем, и мы переехали из Рочестера в Кентербери. И с тех пор я не покидал Вигхарда.

– Стало быть, вы знали его очень долго.

Инэ кивнул.

– Вы помните, чтобы у Вигхарда были какие-либо враги?

Инэ нахмурился, украдкой покосился на Эадульфа и снова опустил глаза. Казалось, он ищет подобающие слова.

– Вигхард был сторонником римской веры, и соответственно, к нему были враждебно настроены…

Он не закончил, и Фидельма устало улыбнулась.

– Вы собирались сказать – те, кто придерживается устава Колума Килле, как, например, я?

Брат Инэ беспомощно пожал плечами.

– Других врагов у него не было? – настаивала Фидельма.

Угрюмый монах поднял на нее темные глаза и снова пожал плечами.

– Таких, кто мог бы пойти на убийство, – нет.

Фидельма словно не заметила намека.

– Поговорим о том, что было в ночь убийства. Брат Инэ, вы, как личный слуга Вигхарда, помогали ли ему обычно в приготовлениях ко сну?

– Да.

– Но не той ночью?

Брат Инэ нахмурился, на лице отразилось тень подозрения.

– Откуда… – начал он.

Фидельма нетерпеливым жестом остановила его.

– Спальня была не приготовлена, покрывала не сняты. Элементарная дедукция. Скажите мне, когда вы в последний раз видели Вигхарда живым?

Брат Инэ откинулся на спинку стула и задумался.

– Я пошел в покои Вигхарда за два часа до полунощного Ангелуса.

– А где находится ваша комната?

– Рядом с комнатой брата Эадульфа, которая расположена точно напротив комнат архиепископа.

То же самое сказал и Эадульф, но лишний раз спросить не повредит.

– Значит, вам достаточно было пересечь коридор, чтобы попасть к Вигхарду?

– Да.

– Продолжайте. – Фидельма откинулась на спинку стула и внимательно смотрела на монаха.

Брат Инэ снова задумался.

– Да, я пошел в комнаты Вигхарда, как и всегда в это время. Как вы уже сами поняли, в мои обязанности входило приготовить опочивальню и позаботиться о том, чтобы у Вигхарда было все, что он пожелает для сна.

– За два часа до Ангелуса – это рановато, не так ли? Вигхард всегда ложился так рано?

– Здешний климат был тяжел для него, и архиепископ вставал до рассвета, чтобы работать, пока еще прохладно. Так что с тех пор, как он сюда прибыл, у него появилась привычка рано вставать и рано ложиться.

Фидельма глянула на Эадульфа, ожидая от него подтверждения как от секретаря Вигхарда, и тот кивнул.

– Стало быть, вы пошли приготовить его ложе? – подсказала Фидельма.

– Казалось, что архиепископ был… – Инэ снова задумался, подбирая подходящее слово, – чем-то обеспокоен. Он сказал мне, что в этот вечер не нуждается в моих услугах.

– Он как-нибудь объяснил это?

– Нет, разве что… – Инэ замялся, моргая, словно вглядывался в какое-то смутное воспоминание. – Он сказал, что у него еще есть дела и нужно с кем-то встретиться. И что он сам расстелет постель, когда будет нужно.

Фидельма вопросительно подняла на него взгляд.

– Встретиться с кем-то? А это не показалось вам странным, если, как вы говорите, он привык рано ложиться спать?

– Нет. Я просто решил, что у него появились еще какие-то дела и он будет обсуждать их со своим секретарем, братом Эадульфом, например, готовиться к сегодняшнему приему у Его Святейшества. Вигхард был человек простой и часто сам себя обслуживал.

– Итак, вы говорите, что Вигхард ожидал посетителя, несмотря на поздний час и на его привычку ложиться рано?

Брат Инэ снова посмотрел на Эадульфа.

– Он ведь наверняка говорил об этом вам, брат?

Эадульф отрицательно покачал головой.

– Я ничего не знал о том, что Вигхард кого-то ждал. Точно не меня. В тот вечер меня не было во дворце, и, когда я вернулся, он уже был мертв.

– Когда Вигхард сказал вам, что может обойтись без вас, вы вернулись в свою комнату? – продолжила Фидельма, обращаясь к Инэ.

– Да. Я вышел из комнат Вигхарда, закрыл за собой дверь и пошел к себе. И после полуночи меня разбудил шум, я вышел, увидел, что в коридоре толпятся стражники, и мне сказали, что Вигхард убит.

– Вы заснули сразу, когда ушли от Вигхарда?

– Да. Крепким сном.

– Похоже, что вы были последним, кто видел и говорил с Вигхардом до его смерти, – задумчиво отметил Эадульф.

Подбородок брата Инэ резко приподнялся.

– Не считая убийцы, – произнес он со значением.

Фидельма умиротворяюще улыбнулась.

– Конечно. Не считая убийцы. Кем, по-вашему, мог быть этот поздний гость?

Брат Инэ красноречиво пожал плечами.

– Я сказал все, что знаю, – буркнул он. Потом нахмурился и смущенно посмотрел на него, потом на нее. – Но я думал, стража арестовала ирландца, который выходил из покоев Вигхарда? Может быть, этого ирландца он и ждал.

– Скажите, Инэ, – Фидельма оставила его замечание без ответа, – входило ли в ваши обязанности, как слуги покойного, следить за сохранностью драгоценностей из Земли саксов, которые Вигхард привез в дар Его Святейшеству?

Инэ насторожился.

– Да. А что?

– Когда вы в последний раз видели эти сокровища?

Инэ нахмурился и задумчиво пожевал губу.

– Вчера днем. Вигхард велел мне подготовить дары к сегодняшней встрече с Его Святейшеством, почистить их и протереть.

– То есть на сегодняшней аудиенции Вигхард собирался преподнести Его Святейшеству дары? – ахнула Фидельма.

– И серебряные потиры из семи королевств для святейшего благословения, – вставил Эадульф. – Об этом многие знали.

Фидельма посмотрела на Эадульфа.

– Значит, целью убийства было ограбление – многие знали, что сегодня драгоценности перейдут в сокровищницу Его Святейшества, откуда их будет уже непросто достать.

– Но ведь, – усомнился Эадульф, – все знали также, что потиры получат высочайшее благословение и вернутся к Вигхарду, а потом и в Кентербери?

– Но основная часть сокровищ осталась бы здесь, в надежном месте дворцовой сокровищницы?

– Это верно, – сказал Эадульф.

Брат Инэ смотрел на них, недоуменно хмурясь.

– Вы хотите сказать, что сокровища пропали? – спросил он.

– А вы не слышали? – поинтересовалась Фидельма.

Изумление на лице Инэ было совершенно искренним.

– Нет. Мне никто не говорил.

Неожиданное возмущение послышалось в голосе меланхоличного сакса. Фидельма подумала, что, быть может, эта новость задела его самолюбие, ведь как-никак он считал себя наперсником Вигхарда. Но почти сразу негодование улетучилось, и лицо его снова приняло скорбное выражение.

– Это все? – спросил он.

– Нет, – сказала Фидельма. – Вы подготовили дары и убедились, что они все на месте… в котором часу это было?

– Перед вечерней трапезой.

– И все было на месте?

Инэ дернул подбородком, словно возражая, но тут же снова смиренно опустил голову.

– Да, все было там, – угрюмо ответил он.

– Когда вы вошли к Вигхарду, чтобы приготовить его ложе, – вмешался Эадульф, – сундук был открыт или закрыт?

– Закрыт, – сразу же ответил монах.

– А откуда вы можете так точно знать? – быстро спросила Фидельма.

– Сундук хорошо видно, когда входишь в покои Вигхарда.

– Такие ценности как-нибудь охранялись?

– Комендант отправил туда несколько человек из custodies, и все. На лестнице всегда был часовой.

Фидельма на мгновение задумалась.

– Часовой… Но никто не находился в коридоре постоянно?

– Никто. Стражники стояли у входа в domus hospitale. Сами гостевые комнаты – на третьем этаже, и попасть в них в любом случае можно только через лестницы.

– Но в самом коридоре постоянной охраны не было, так что, если унести сокровища, никто бы и не заметил?

– Возможно. Но нельзя проникнуть в здание или выйти из него, не встретившись со стражей. – Тут лицо Инэ засветилось: – А, так они и поймали ирландского монаха! Значит, сокровища, должно быть, уже вернули.

Фидельма переглянулась с Эадульфом.

– Но вы готовы подтвердить, что не было постоянной охраны сокровищ? Что никто не стоял на страже в коридоре в это время?

– Нет, никто.

Фидельма глубоко вздохнула и откинулась в кресле.

– Это все, спасибо. Может быть, нам понадобится поговорить с вами позже.

Инэ поднялся и вышел, так же неохотно, как и входил. Когда за ним закрылась дверь, Фидельма повернулась к Эадульфу.

– Значит, так. Последний раз похищенные сокровища видели сразу после ужина, и за два часа до полуночи Вигхард был жив и здоров, а сразу после полуночи уже мертв. Мы знаем, что за два часа до гибели он кого-то ждал, а сразу после полуночи брат Ронан Рагаллах был замечен рядом с его комнатами и арестован. У этого брата Ронана не было с собой ни одного из этих драгоценных предметов, и все они, кроме реликвий, не имеющих материальной ценности, на данный момент бесследно исчезли.

– Почти ничего нового.

– Лициний! – Фидельма поднялась с места и позвала тессерария.

Стражник открыл дверь и вошел.

– С кем желаете поговорить, сестра? – осведомился он.

– С вами, совсем недолго.

Тессерарий удивился, но подошел и встал перед ней.

– Скажите, Фурий Лициний, как давно вы служите стражником Латеранского дворца?

Лициний слегка нахмурился.

– Я четыре года в custodes, из них два года я командовал декурией, а недавно меня назначили тессерарием.

– Вы хорошо знаете дворец?

– Ну, так же, как и все, я думаю, – ответил юноша, стараясь не вспоминать о том, как легко обманул его ирландец две ночи назад, выдав кладовую за свою келью.

– Декурион Марк Нарсес, надо думать, еще раз обыскал комнаты в палатах гостей после нашей утренней беседы?

Лициний чуть улыбнулся, вспоминая, какое лицо было у его товарища, когда пропавшие из сундука Вигхарда реликвии нашлись под его же кроватью.

– Да, сестра, он обыскал, но ничего больше не нашел.

– Давайте предположим, что вы решили ограбить покои Вигхарда. Допустим, вы убили его, и теперь вам нужно унести оттуда драгоценности – не меньше двух больших мешков с тяжелыми металлическими предметами. Как вы это сделаете?

Тессерарий удивленно раскрыл глаза, но, подумав как следует, ответил:

– Если бы я был в таком положении, прежде всего, я бы знал о патрулях. Я знал бы, что обе лестницы, ведущие на третий этаж, охраняются. Так что пришлось бы спрятать мешки на этаже и потом вернуться за ними. Уйти из дворца, минуя стражу, невозможно. Но Марк Нарсес уже обыскал комнаты на третьем этаже, и еще не нужно забывать, что они все были заняты, кроме двух кладовых. Никаких потайных закутков здесь нет.

Уголки губ Фидельмы опустились.

– И при этом нам предлагается поверить, что брат Ронан убил Вигхарда и каким-то образом улизнул из дворца вместе с большим тяжелым мешком сокровищ… и в то же время был замечен и арестован декурионом Марком Нарсесом при попытке бежать с места преступления… Получается, что Ронан Рагаллах – волшебник и смог каким-то чудесным образом сделать сокровища невидимыми? По словам Нарсеса, у него ничего не было при себе. Фурий Лициний, как вы это объясните?

К ее удивлению, тессерарий ответил не задумываясь:

– Очень просто, сестра. Или Ронан уже успел спрятать награбленное, когда Марк его задержал, или у него был помощник, который в это время незаметно унес сокровища.

Фидельма недоверчиво покачала головой.

– Помощник? Прекрасная мысль. Помощник, которому удалось проскользнуть мимо стражи? Звучит не очень правдоподобно, Лициний. Вот вы кого-то убили и ждете рядом с мертвым телом, пока ваш помощник дважды выйдет и незаметно для охраны унесет все ценные вещи и спрячет их. Потом вы ждете дальше, убеждаетесь, что помощник благополучно ушел, покидаете место преступления с пустыми руками… и тут вас ловит стража.

– Тогда первый вариант – что Ронана поймали после того, как он уже спрятал сокровища, – сказал Эадульф. Потом добавил, рассуждая вслух: – Но если Ронан их спрятал, вряд ли он стал бы возвращаться после этого к комнатам Вигхарда. Наоборот, ему нужно было как можно скорее покинуть это место…

– А кто вообще сказал, что Ронан шел из Вигхардовых комнат, когда Марк Нарсес его заметил? – неожиданно спросила Фидельма.

Лициний и Эадульф, нахмурившись, смотрели на нее.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Эадульф.

– Лициний недавно сказал что-то, что навело меня на мысль…

– Я? – озадаченно спросил стражник.

Фидельма кивнула, задумавшись.

– Предположим, Ронан убил Вигхарда ради сокровищ. Вигхард мертв. Ронану нужно сложить сокровища не менее чем в два мешка. Как ему их спрятать? Нужно самое меньшее дважды сходить туда и обратно. И после этого его замечает Марк Нарсес, но не по дороге из комнат Вигхарда, а по пути оттуда, где он спрятал мешки, на этом же этаже.

– И? – нетерпеливо спросил Эадульф, когда она снова замолкла.

– Но где он мог их спрятать? – вмешался Лициний. – Я уже говорил, что поблизости нет никаких потайных комнат, ниш или закутков, где можно было бы оставить сокровища. А комнаты, которые были свободны в ту ночь, Марк Нарсес обыскал уже дважды.

– Да, вы это говорили. И стражники искали везде… – внезапно Фидельма оборвала фразу на полуслове и уставилась на Лициния.

– Марк Нарсес обыскал… что? – Ее голос был как удар хлыста.

Юный стражник не мог понять, что он такого сказал.

– Я просто говорю, что Марк Нарсес выполнил ваше указание и два раза обыскал те комнаты, которые в ту ночь не были заняты.

– Я думала, он обыскал все комнаты.

Лициний озадаченно развел руками.

– Ну не мог же брат Ронан попытаться спрятать украденное в комнатах, где в это время были люди из свиты Вигхарда. Вот мы и подумали…

Фидельма тихо застонала.

– Все комнаты, свободные или нет, нужно было обыскать.

– Но…

– Вот, например, осмотрел ли Марк Нарсес комнату Эадульфа?

Лициний глядел то на нее, то на Эадульфа так, как будто они сошли с ума.