Текст книги "Человек с острова Льюис"

Автор книги: Питер Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава двадцать вторая

Катриона Мюррэй открыла дверь пасторского дома с беспокойством. Когда она увидела на крыльце своего мужа и Фина Маклауда, мокрых как мыши, усталых и помятых, беспокойство перешло в недоумение. Она явно ждала не их.

– А где Донна и малышка?

– Я тоже рад тебя видеть, Катриона, – сказал Фин.

– Они у Маршели, – объяснил Дональд.

Темные глаза Катрионы заметались между мужчинами.

– Что помешает им поехать с утра в Огорновей и сесть на паром?

– Они не поедут, – сказал Фин.

– Почему?

– Они боятся, что мы с Дональдом покалечим друг друга. Можно нам войти? Там дождь.

Она неодобрительно покачала головой, но придержала двери. Двое мужчин зашли в коридор. С них капало.

– Снимайте все, что успело намокнуть.

Фин улыбнулся:

– Лучше я не буду раздеваться. Боюсь оскорбить твои чувства, – он на секунду расстегнул комбинезон, стали видны майка и трусы. – Я просто вышел взять в машине книгу.

– Я принесу тебе халат.

Катриона наклонила голову, чтобы получше рассмотреть лицо Фина.

– Что это с тобой?

– Меня ударил твой муж.

Она взглянула на Дональда, между ее бровями пролегли тонкие морщинки. Они как будто стали глубже, когда она увидела, что священник молча стоит с виноватым видом.

Через пятнадцать минут мужчины сидели у камина в гостиной с кружками горячего шоколада. Свет им давали только торфяные брикеты и настольная лампа. На Дональде был черный шелковый халат с китайскими драконами, Фин получил белый махровый халат. Оба были босыми и только-только начали согреваться. Повинуясь кивку Дональда, Катриона ушла на кухню. Несколько минут мужчины сидели в молчании.

– Вот было бы здорово плеснуть сюда виски, – сказал Фин без особой надежды.

– Отличная идея! – к его удивлению, Дональд поднялся и достал из буфета бутылку виски «Балвени Дабл Вуд», на две трети пустую. Вытащил пробку, щедро плеснул в обе кружки и снова сел. Фин отхлебнул и кивнул:

– Так лучше.

Дональд глубоко вздохнул:

– Мне нелегко это признать, Фин, но я должен перед тобой извиниться.

– Еще бы не должен, – кивнул Фин.

– Я не должен был тебя бить ни при каких обстоятельствах. Это плохо.

Бывший полицейский повернулся к своему бывшему другу. Было видно, как искренне он сожалеет о драке.

– Что в этом плохого?

– Иисус учил нас, что жестокость недопустима. «Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».

– Да уж. Если кто и повернул к врагу другую щеку, то это был я.

Дональд хмуро взглянул на Фина.

– А как же старое правило «око за око»?

Священник отхлебнул шоколад с виски:

– Как говорил Ганди, око за око – так все люди на Земле ослепнут.

– Ты что, правда во все это веришь?

– Да. И будет хорошо, если ты научишься это уважать.

– Я никогда не буду уважать то, во что ты веришь. Только твое право верить в это. А ты уважай мое право не верить.

Дональд наградил его долгим взглядом. Тлеющий торф освещал половину его бледного лица, вторая оставалась в тени.

– Ты сам решил не верить, Фин. Из-за того, что случилось с твоими родителями. Это не значит, что ты на самом деле не веришь.

– Я скажу тебе, во что я верю, Дональд. Я верю, что Бог Ветхого Завета и Бог Нового – это разные боги. Как примирить жестокость одного и проповеди другого о любви и мире? Надо выбирать то, что тебе подходит, и игнорировать то, что не нравится. Вот и все. Вот почему в христианстве так много течений. Католики, мормоны, баптисты, евангелисты, свидетели Иеговы… Только на одном нашем острове пять протестантских сект!

Дональд яростно потряс головой.

– Люди слабы, Фин. Они всегда будут спорить и ссориться. Вера – вот ключ ко всему.

– Вера – костыль для калеки. Вы с ее помощью маскируете противоречия. И даете легкие ответы на трудные вопросы, – Фин наклонился вперед. – Когда ты ударил меня, это шло от сердца, а не от веры. Это был настоящий ты, Дональд. Ты следовал инстинктам. Конечно, ты искренне хотел защитить свою дочь и внучку.

Священник с иронией хмыкнул.

– Мы поменялись ролями. Верующий бил, неверующий подставлял щеку. Тебе нравятся такие вещи, – голос его звучал горько. – Это было неправильно, Фин. Я не должен был так поступать. Это больше не повторится.

– Конечно, не повторится! Следующий раз я дам сдачи. Предупреждаю: я дерусь не по правилам!

Дональд не смог удержаться от улыбки. Он допил кружку и несколько секунд смотрел в нее, как будто там можно было найти ответы на все вопросы Вселенной.

– Хочешь еще?

– Шоколада или виски?

– Конечно, виски. У меня есть еще бутылка.

Фин протянул ему свою кружку:

– Можешь наливать, сколько хочешь!

Дональд разделил то, что оставалось в бутылке. Виски, выдержанный в бочках от шерри, легко скользил в горло и согревал изнутри.

– Что с нами случилось, Дональд? Мы же были друзьями. В школе все к тебе прислушивались. Ты был для нас героем, примером для подражания.

– Я был довольно плохим примером!

Фин покачал головой:

– Нет. Конечно, ты делал ошибки. А кто не делал? Но было в тебе что-то, чего не было у всех нас. Ты был внутренне свободен, и отношения с миром у тебя были особые. Бог изменил тебя, и изменил не к лучшему.

– Только не начинай!

– Я все надеюсь, что однажды ты повернешься ко мне со своей знаменитой широкой улыбкой и закричишь: «Это была шутка!».

Дональд рассмеялся.

– Бог и правда изменил меня, Фин. И изменил к лучшему. Научил меня контролировать низменные инстинкты. Я и правда стал лучше, чем был. Стал поступать с другими так, как я бы хотел, чтоб со мной поступали.

– Тогда почему ты так жесток к Фионлаху и Донне? Нельзя их разлучать. Ты думаешь, что защищаешь дочь. Но малышка – она же дочь Фионлаха! Как бы ты чувствовал себя на его месте?

– Я бы не стал заводить ребенка.

– Да ладно! Ты и не вспомнишь, сколько девушек оттрахал, когда тебе было столько, сколько ему. Тебе просто повезло, что никто не забеременел! – Он помолчал. – До Катрионы.

Дональд уставился на него из-под насупленных бровей.

– Иди к черту, Фин!

Тот расхохотался.

– Вот он, старый добрый Дональд!

Священник покачал головой, стараясь сдержать улыбку.

– Ты всегда плохо на меня влиял, – он поднялся, подошел к буфету, достал новую бутылку. Наполнил их кружки и снова плюхнулся в кресло. – И после всего, что было, у нас с тобой общая внучка, Фин Маклауд. Мы дедушки! – Он недоверчиво свистнул. – Когда ты узнал, что Фионлах твой сын?

– В прошлом году, когда расследовал убийство Ангела Макричи.

Дональд поднял брови:

– Об этом никто не знает, верно?

– Да.

Священник посмотрел на него с любопытством:

– Фин, что случилось в прошлом августе на Скерре?

Но Фин покачал головой.

– Это останется между мной и Создателем.

Дональд медленно кивнул.

– А то, почему ты вчера пришел в церковь – это тоже секрет?

Фин думал, глядя на тлеющий в очаге торф. В конце концов он решил, что священнику можно сказать правду.

– Ты слышал о теле, которое нашли в болоте в Сиадере пару недель назад?

Дональд кивнул.

– Тело молодого парня, семнадцать-восемнадцать лет. Его убили в конце пятидесятых.

– Убили? – преподобный Мюррэй был шокирован.

– Да. А еще он родственник Тормода Макдональда. Который, оказывается, вовсе не Тормод Макдональд.

Дональд не донес до рта кружку.

– Что?..

Фин рассказал ему, как они с сержантом Ганном ездили на Харрис и что там узнали. Священник слушал и задумчиво потягивал виски.

– Проблема в том, что мы можем не узнать правду, – закончил он. – Тормод впал в маразм, ему с каждым днем все хуже. С ним стало трудно разговаривать. Маршели сегодня ездила к нему. Он говорил, что удобрял ворон водорослями!

Дональд пожал плечами:

– Ну, это не так глупо.

Фин заморгал:

– Правда?

– Фьянекен означает «вороны» на Льюисе и Харрисе. А на южных островах так называют ленивые грядки.

– Я вообще не понимаю, о чем ты.

Священник рассмеялся.

– Ты никогда не был на католическом юге, да, Фин? И я бы не был, если б не межконфессиональные встречи, – он подмигнул собеседнику. – Может, я не такой ограниченный, как тебе хочется думать?

– Так что такое ленивые грядки?

– Островитяне придумали их, чтобы выращивать овощи, в основном картошку, на бедных почвах. Так делают, например, на Южном Уисте или Эрискее.[19]19
  Острова в Гебридском архипелаге.


[Закрыть] На берегу срезают водоросли и используют их как удобрение. Раскладывают полосами в фут примерно шириной. Между ними оставляют фут земли, ее вскапывают и откидывают на водоросли. Так получаются дренажные каналы, а на полосах удобренной почвы между ними сажают картошку. И вот это называется «ленивые грядки», или фьянекен.

Фин глотнул виски.

– Значит, у слов «удобрять ворон» есть смысл?

– Конечно, – Дональд наклонился вперед, поставил локти на колени, глядя на тлеющий торф. Кружку он сжимал в ладонях. – Возможно, Фин, отец Маршели вовсе не с Харриса. Возможно, он приехал с юга. Южный Уист, Эрискей, Барра – кто знает?

Он помолчал, сделал глоток.

– И знаешь что?.. – он повернулся к Фину. – Он не смог бы получить свидетельство о браке, и мой отец не смог бы его поженить без свидетельства о рождении. Откуда он мог его взять?

– Не на Харрисе, это точно. Погибшего мальчика там знали.

– Вот именно. Значит, он был знаком с семьей, или был дальним родственником. А может, не он, а какой-то его друг. Свидетельство он либо украл, либо его ему отдали. Тебе надо только узнать, кто это сделал.

Фин неожиданно для себя улыбнулся. Потом взглянул на священника:

– Дональд, ты всегда был умнее нас всех! Но найти, кто мог такое сделать… Это все равно что искать пылинку в космосе!

Глава двадцать третья

Катриона дала Фину брюки и шерстяной свитер Дональда. Он надел их под комбинезон и теперь брел навстречу ветру, дующему над махером.

Мужчины пили почти до утра и ополовинили вторую бутылку виски. Фин заснул на кушетке и проснулся в восьмом часу утра. Из кухни доносился запах жареного бекона. Дональда нигде не было. Катриона поставила на стол тарелку яичницы с беконом, сосисок и жареного хлеба. Она ушла спать задолго до того, как мужчины закончили пить, и никак не комментировала количество выпитого. Ни она, ни Фин не испытывали желания поболтать. Катриона была недовольна им и всем тем, что произошло вечером. Это было понятно и без слов.

Ночью дождь прекратился, и погода уже успела перемениться. Южный ветер высушил траву, а солнце пыталось нагреть воздух. Фину нужно было подышать свежим воздухом, проветрить голову, тяжелую от виски и разговоров, которые они с Дональдом вели ночью. Он пока не готов был вернуться к своей палатке – боялся даже смотреть, в каком состоянии найдет ее после того, как оставил открытой под дождем. Возможно, ее вообще сдуло.

Случайно так вышло или это подсознание сыграло с ним шутку, но Фин оказался на дороге, ведущей к кладбищу Кробоста. Могильные камни там торчат из склона холма, как иглы у дикобраза. Все Маклауды, Макдональды, Макричи, Моррисоны и Макрэи, которые жили на этом острове, похоронены здесь. Люди крепче камня, обточенные ветром, морем и дождем. Здесь покоились и его родители. Фин пожалел, что не привез Робби сюда, чтобы похоронить среди его предков. Но Мона никогда бы этого не позволила.

Фин остановился у ворот. Именно здесь Артэр много лет назад сказал ему, что они с Маршели поженились. Часть его умерла в тот день, потеряв единственную женщину, которую он любил. Женщину, которую он сам выставил из своей жизни, потому что был беспечен и жесток. Сейчас он думал про нее, видел мысленным взором: кожа розовеет от ветра, волосы развеваются за спиной. Представлял, как ее голубые глаза пронзают все его защитные барьеры, как она разоружает остроумием, разбивает сердце своей улыбкой. И задумался: можно ли хоть что-то вернуть? Или он сказал Фионлаху правду: они не смогли быть вместе много лет назад, так почему что-то должно получиться сейчас? Пессимист в нем думал, что так оно и есть. Фин почти готов был с ним согласиться, но все же лелеял крошечную надежду на лучшее. Неужели он потому и вернулся – в погоне за этим шансом?

Ворота кладбища Фин открывать не стал. Он и так слишком часто возвращался в прошлое. Там его ждала только боль.

Алкоголь еще не окончательно выветрился. Бывший полицейский направился в сторону дома. Миновал школу, куда ходил вместе с Артэром и Маршели. Школа почти не изменилась, как не изменилась и длинная прямая дорога до магазина Кробоста. Чуть подальше виднелась церковь на холме, ниже стояли дома, открытые всем ветрам. Здесь ничего не росло, кроме самых живучих кустов. Только человек и дома, которые он построил, могли выдержать гнев ветра, задувающего с Атлантического океана. Но и дома не могут стоять вечно. Кладбище на холме и развалины старых «черных домов» не давали это забыть.

Машина Фионлаха все еще стояла на парковке у магазина, где ее бросили вчера вечером. Ключ зажигания валялся где-то в болоте. Фионлах вернется днем, чтобы завести ее без ключа и вернуть домой. А вот машина Фина гордо красовалась на вершине холма, открытая всем ветрам. Она стояла там, где начиналась дорога к бунгало Маршели. Бывший полицейский отдал сыну ключи и велел отвезти Донну с ребенком к себе домой. Сам Фин поехал домой к Дональду на его машине.

Он постучал в дверь кухни и вошел. Донна обернулась к нему от стола, на котором стояла миска хлопьев. На лице девушки застыла маска страха. Увидев, что пришел Фин, она расслабилась, но только чуть-чуть. Лицо Донны было бледным, полностью лишенным красок; под глазами залегли тени. Она испуганно заглянула Фину за спину, как будто ждала, что он придет не один.

– Где мой отец?

– Отсыпается после попойки.

– Вы серьезно? – она состроила недоверчивую гримасу.

Фин понял: Донна знает только одного Дональда – самоуверенного, богобоязненного, гремящего цитатами из библии. Образцового священника. Она понятия не имеет, что под броней религиозности скрывается другой, уязвимый Дональд Мюррэй. Тот, которого Фин знал ребенком. Тот, кого он снова увидел сегодня ночью, когда виски ослабил его защиту.

– А где Фионлах?

Донна кивнула в сторону гостиной:

– Кормит Эйлид.

Фин нахмурился.

– Эйлид?..

– Малышку.

Он понял, что впервые услышал имя своей внучки. До этого все говорили о ней «малышка» или «ребенок». А он сам не спрашивал, как ее зовут. Фин почувствовал: Донна смотрит на него так, словно с легкостью читает все его мысли. Он понял, что краснеет.

Фионлах сидел в кресле в гостиной. Левой рукой он обнимал малышку, правой держал у ее губ бутылочку. Круглые глаза на крохотном лице смотрели на отца с абсолютным доверием. Фионлах, казалось, был смущен тем, что отец застал его в такой ситуации. Но сдвинуться с места он не мог. Фин сел в кресло напротив. Воцарилась напряженная тишина.

– Мою мать звали Эйлид, – сообщил он наконец.

– Я знаю, – кивнул Фионлах. – Мы назвали дочь в честь бабушки.

Фину пришлось поморгать – глаза внезапно заволокло влагой.

– Она была бы рада.

На лице юноши возникла тень улыбки.

– Спасибо, кстати.

– За что?

– Вчера ты вступился за нас. Не знаю, чем бы все кончилось, если бы ты не приехал.

– Бегство – это не выход, Фионлах.

– А где он – выход? – спросил юноша с негодованием. – Мы не сможем так жить.

– Не сможете. Но и выбрасывать жизнь на помойку нельзя. Вы сможете позаботиться о ребенке, только если вначале позаботитесь о себе.

– И как нам это сделать?

– Для начала тебе надо помириться с Дональдом.

Фионлах резко втянул воздух, отвернулся.

– Ты считаешь его чудовищем, но это не так. Он просто думает, что защищает свою дочь и внучку.

Юноша начал было спорить, но Фин поднял руку, прося его замолчать.

– Поговори с ним, Фионлах. Расскажи, что хочешь сделать в жизни и как намерен этого добиться. Скажи, что начнешь обеспечивать Донну и Эйлид, как только получится, и возьмешь его дочь в жены, когда сможешь предложить ей будущее.

– Но я не знаю, что хочу сделать в жизни! – голос юноши дрожал.

– В твоем возрасте почти никто не знает. Но ты умный парень, Фионлах. Тебе нужно закончить школу, потом – университет. И Донне тоже, если она этого хочет.

– А что нам делать до этого?

– Оставаться здесь, всем троим.

– Преподобный Мюррэй этого не позволит!

– Ты не можешь знать, что он позволит, пока не поговоришь с ним. У вас больше общего, чем ты думаешь. Он хочет для Донны и Эйлид только хорошего, и ты тоже. Тебе просто надо его в этом убедить.

Фионлах закрыл глаза, глубоко вздохнул.

– Это проще сказать, чем сделать.

Соска от бутылочки выскользнула изо рта Эйлид. Она протестующе забулькала, и юноша быстро поднес соску к перепачканным молоком губам. Машина Дональда стояла там, где обычно парковался Фин – на изгибе дороги над старой фермой и его открытой всем ветрам палаткой. Тяжелые низкие облака шли над самой землей, готовые пролиться дождем. Впрочем, пока они держали его в себе, как будто понимали: земля внизу не сможет впитать еще больше влаги. Фин подошел к машине и огляделся. Дональда нигде не было. По крайней мере, палатка оказалась на месте. Помятая, заляпанная дождем, с болтающимися шнурами, зато колышки прочно держались в земле. Бывший полицейский осторожно спустился к ней по мокрому склону и через распахнутый полог увидел, что внутри кто-то есть. Он встал на колени, забрался в палатку и обнаружил там взъерошенного Дональда. Тот сидел, скрестив ноги, на спальном мешке. На коленях его лежала папка с материалами о наезде на Робби.

Острый гнев пронзил Фина, и он выхватил у Дональда папку.

– Ты какого черта делаешь?

Священник вздрогнул. Ему явно было неловко.

– Прости, Фин. Я не хотел тут шпионить. Приехал к тебе, а тебя нет, палатка открыта и листы из папки разлетелись. Я их просто собрал, и… – он помолчал. – Я не мог не понять, что это такое.

Фин опустил глаза.

– Я ничего не знал.

Он забросил папку в дальний угол палатки.

– Это было давно.

Фин вылез из палатки и встал в полный рост. Гряда огромных туч шла, казалось, прямо над его головой. На лицо брызнуло – вот-вот мог начаться дождь. Дональд вылез из палатки вслед за ним, и двое мужчин встали бок о бок, глядя вниз на заброшенный огород, скалы и пляж. Через несколько минут Фин заговорил.

– Дональд, ты когда-нибудь терял ребенка?

– Никогда.

– Это ужасное чувство. В твоей жизни не остается смысла. Хочется лечь и умереть, – он взглянул в лицо священнику. – И не надо говорить мне о Боге и высшей цели. Я буду зол на него еще больше, чем сейчас.

– Хочешь рассказать мне, как все было?

Фин пожал плечами, засунул руки в карманы комбинезона и направился вниз, к скалам. Дональд быстро догнал его.

– Ему было всего восемь лет. У нас с Моной был не самый лучший брак, зато от него родился Робби. И это оправдывало все.

Внизу море накатывалось на берег медленными волнами. Они разбивались о камни, превращались в белую пену.

– Однажды Мона с Робби ходили за покупками. Мона несла сумки в одной руке, другой держала Робби за руку. Они подошли к переходу, где пешеход нажимает кнопку и потом переходит. Они дождались зеленого и пошли. И вдруг на «красный» выскочила машина и сбила их. Мону подбросило в воздух, Робби попал под колеса. Она выжила, он – нет, – Фин ненадолго прикрыл глаза. – Вместе с ним умерли и мы. Наш брак. Мы были вместе только из-за Робби. Когда его не стало, мы разошлись.

Они дошли до скал. Здесь почва из-за эрозии грозила осыпаться, и дальше идти было опасно. Фин внезапно присел, сорвал мокрую белую головку пушицы, покатал в пальцах. Дональд опустился на корточки рядом с ним. Океанские волны под ними шипели, как будто надеялись стащить людей со скалы, утянуть на глубину. В лицо летели пенные брызги.

– А что с водителем?

– Ничего. Он не остановился. И его пока не нашли.

– А найдут, как ты думаешь?

Фин повернулся к священнику:

– Пока его не найдут, я не смогу нормально жить дальше.

– А если найдут, что тогда?

– Я убью его.

Фин смял цветок, выбросил.

– Ты этого не сделаешь.

– Поверь мне, Дональд: будет возможность – сделаю.

Священник покачал головой:

– Не сделаешь, Фин. Ты ничего о нем не знаешь. Не знаешь, кто он, почему не остановился, в каком аду живет с тех пор.

– Мне наплевать на все это, – Фин поднялся. – Я видел тебя вчера вечером. Видел твой взгляд, когда ты решил, что теряешь свою дочь. А она просто хотела сесть на паром. Представь, что бы ты почувствовал, если бы ее схватили, искалечили, убили! Ты бы не стал подставлять другую щеку. Было бы как положено – око за око, и плевать, что там говорил Ганди.

Дональд тоже встал.

– Нет, Фин. Я думаю, я бы чувствовал и боль, и ярость, и хотел бы отомстить. Но я бы не стал этого делать. Господь – наш судия. И я бы верил, что справедливость восторжествует, пусть даже после нашей смерти.

Фин долго смотрел на него, глубоко задумавшись. Потом сказал:

– Иногда я хотел бы верить так, как ты.

– Значит, есть еще надежда, – улыбнулся Дональд.

Фин рассмеялся.

– Никаких шансов! Моя душа потеряна, поверь мне, – он отвернулся и начал спускаться. – Идем! Я знаю, как спуститься к берегу.

Фин двинулся вдоль скал, Дональд – за ним. Священнику казалось, что он держится слишком близко к обрыву. Ярдов через пятьдесят земля начинала опускаться, под ногами появились сланец и крошащийся торф. Камни, наваленные на берегу, защищали это место от ярости океанских волн. Неровная тропинка опускалась на галечный пляж, прикрытый со всех сторон. Всего в нескольких футах океан вымещал свою ярость на каменистом мелководье. Его шум не оглушал только потому, что между людьми и стихией стояли каменные насыпи. В углублениях между камнями собиралась чистейшая вода. Брызги взлетали высоко над головой.

– В детстве это было мое тайное место, – сказал Фин. – Я приходил сюда, когда ни с кем не хотел разговаривать. С тех пор как родители погибли и я переехал к тетке, я сюда не возвращался.

Дональд осмотрелся. Они стояли в центре островка спокойствия. Звук моря эхом отдавался вокруг, но в то же время казался далеким. Даже ветер почти не задувал сюда.

– С тех пор как я приехал, я пару раз сюда приходил, – Фин грустно улыбнулся. – Наверное, надеялся найти здесь прежнего себя. Призрака давно ушедшей эпохи невинности. Но тут только крабы, галька и очень слабое эхо прошлого. Да и оно не звучит больше в моей голове, – он ухмыльнулся, поставил ногу на каменный уступ. – Ладно, зачем ты приехал?

– Я проснулся и стал думать о Тормоде и его поддельной личности, – тут Дональд рассмеялся. – Правда, вначале я выпил пинту воды и две таблетки парацетамола. Давно я не пил столько виски!

– Катриона меня больше на порог не пустит.

– Она так и сказала, – усмехнулся Дональд.

Фин рассмеялся. Было так хорошо спустя столько лет снова смеяться вместе с Дональдом.

– И что ты надумал про Тормода?

– Пару месяцев назад в «Газетт» была статья про центр генеалогии на южной оконечности Харриса. Он называется «Шелам». Это хобби одного человека, которое стало его страстью. Там хранится, наверное, самый полный архив генеалогических деревьев на Внешних Гебридских островах. Там больше данных, чем в церковных и государственных архивах. Хозяин архива проследил десятки тысяч семейных линий, от наших островов до Австралии и Северной Америки. Если кто-то что-то знает про семью Макдональдов, про ее разные ветви, то это он, – Дональд поднял брови. – Что скажешь?

Фин задумчиво кивнул.

– Я думаю, туда стоит съездить.