Текст книги "Дремлющая Бездна"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

– Нет, – ответила Кансин. Ее плечи опустились, руки уперлись в плечи и оттолкнули, размыкая объятие. – Прости, Эдеард. Мое чувство к тебе слишком сильно, ты и сам это знаешь. В том–то и проблема.

– О чем ты?

– Мы могли бы сойтись с тобой, я уверена. Стать любовниками, затем пожениться, завести детей. Я этого не боюсь. Все дело в выборе времени. Неподходящий момент.

– Почему?

– Я не думаю, что ты уже готов к долговременным обязательствам. А я не хочу снова быть отвергнутой, да еще тем, кто мне небезразличен.

– Ты и не станешь отвергнутой. Я готов связать свою судьбу с тем, кто мне так дорог, как ты.

– О, Заступница, ты такой милый, – вздохнула она. – Нет, Эдеард. Я не могу соперничать с идеалом Салраны. Ты крепче к ней привязан, чем сам это сознаешь или согласен признать. Да и как иначе – после всего, что вам пришлось пережить. Я не ревнива, совсем не ревнива. Но она всегда будет стоять между нами, пока ты не разберешься в своих чувствах.

– Она же просто девчонка из той же деревни, что и я, вот и все.

– Открой мне свои чувства, покажи все свои мысли и поклянись, что ты не хочешь с ней переспать, что не хочешь испытать ее близость.

– Я… Нет, это глупости. Ты обвиняешь меня в… Ну, не знаю, в моих мечтаниях. В мире множество возможностей. Одними мы пользуемся, другие проходят мимо. Ведь это не я опасаюсь того, что может быть. Лучше загляни в свои собственные чувства.

Они стояли друг против друга, и голоса, хоть и не громкие, звучали твердо.

– Мои чувства мне известны, – сказала она. – И я бы хотела, чтобы твои с ними совпадали. То есть я могу подождать. Ты этого стоишь, Эдеард, сколько бы ни пришлось ждать. Ты слишком дорог мне.

– Ну, тогда это самый неподходящий способ, чтобы их проявить, – сказал Эдеард, стараясь не допустить оттенок обиды в своем голосе.

Его мысленный барьер укрепился, чтобы никакие эмоции не проникли наружу, хотя из–за охватившего его смятения это было очень нелегко.

– Скажи ей, – спокойно сказала Кансин. Ее рука поднялась, чтобы погладить его по щеке, но Эдеард отпрянул. – Будь честен с собой, Эдеард. Скажи, что хочешь только ее.

– Спокойной ночи, – холодно попрощался он.

Кансин кивнула и отвернулась. Эдеард мог поклясться, что увидел слезу на ее щеке. Но не решился убедиться в этом при помощи про–взгляда. Он ушел в свою комнату и бросился ничком на слишком высокую кровать. В его голове смешались злость и разочарование. Он представил себе, что Салрана и Кансин борются между собой, и этот образ быстро вышел из–под контроля и начал стремительно развиваться. Эдеард ударил кулаком в подушку. Перевернулся. Послал про–взгляд странствовать по городу, наблюдая за колоссальным вихрем чужих мыслей, боровшихся с собственными демонами. Страдать в одиночестве было бы еще тяжелее.

Он долго не мог заснуть.

– Ходят слухи, что Пифия использует свою способность маскироваться, чтобы изменять внешность. В конце концов, ей уже больше полутора сотен лет; она даст сто очков форы даже миссис Флорелл. В том, как она сейчас выглядит, определенно есть какая–то чертовщина.

– А ты так можешь? – изумленно спросил Эдеард.

– Не знаю. – Бойд понизил голос. – Говорят, что каждый Грандмастер может сделаться совершенно невидимым для окружающих. Я такого никогда не наблюдал.

Эдеард отметил некоторое логическое несоответствие в его заявлении, но ничего не стал говорить. Отделение патрулировало территорию Дживона вдоль Братского канала, ограничивающего район с южного края. На другом берегу канала располагался Тайхо – не то чтобы район, а просто широкая полоса луга, протянувшаяся вплоть до хрустальной стены. На траве стояли только деревянные конюшни милиции – единственные разрешенные на общинной земле постройки. Эдеард видел конюшенных мальчишек, гонявших по круговым песчаным дорожкам лошадей и ген–лошадей; эту утреннюю разминку они и их предшественники проводили ежедневно на протяжении нескольких веков. Рядом с некоторыми лошадьми бежали и ген–волки.

Это было их шестое дежурство со дня выпуска. Шесть дней, на протяжении которых он и Кансин перебросились не более чем десятком слов. Они относились друг к другу с безукоризненной вежливостью, но и только. Эдеарду это не нравилось; он хотел бы вернуться по крайней мере к отношениям, установившимся до испорченного праздничного вечера. Но даже не представлял, как возвратить дружескую легкость. И уж тем более, не хотел советоваться по этому вопросу с друзьями. Хотя наверняка они и так о чем–то догадывались и оживленно обсуждали, что же произошло.

По какой–то неведомой ему самому причине Эдеард ничего не стал рассказывать и Салране. Хоть и неохотно, но он отчасти признал правоту Кансин. Ему действительно предстояло разрешить ситуацию «друзья или возлюбленные», складывающуюся между ним и Салраной. Он был к ней несправедлив. Салрана взрослела и превращалась в красивую девушку, превосходившую живостью и энергией всех горожанок, с которыми ему приходилось сталкиваться. Ему давно пора было пересмотреть свое понятие о покровительстве. Это уже казалось глупым. Салрана сейчас достаточно взрослая, чтобы самой о себе позаботиться, чтобы сделать свой выбор. Его ведь никто не назначал опекуном, он сам возложил на себя это обязательство, просто из дружеского участия. А изменить их отношения, особенно сейчас, значило бы воспользоваться преимуществом.

«Часто надо сделать что–то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь».

И он не сомневался, что в физическом плане им будет хорошо вместе. «Это тело, а какие ноги…» И так в последнее время он слишком часто представлял, как ее ноги обхватят его торс, и сильные мускулы будут неустанно двигаться. Оба они одновременно закричат от восторга, когда все закончится. «Мы бы целый год могли не вылезать из кровати».

И помимо физической страсти общество друг друга приносило бы им только радость. Салрана была единственным человеком, с кем он мог спокойно поговорить. Они понимали друг друга. Два провинциальных подростка против всего города. Будущий мэр. Будущая Пифия.

Его губы дрогнули в сердечной улыбке.

– …Конечно, я бы мог просто поговорить с самим собой, – уловил он раздраженный голос Максена.

– Извини. Что ты сказал? – спросил Эдеард, прогоняя улыбку.

Максен оглянулся. Кансин и Динлей смотрели вниз на гондолу, загруженную ящиками, и что–то кричали гондольеру.

– Парень, она что, дала тебе отставку?

– Кто? Нет же. У нас с Кансин все в порядке.

– Не хотел бы я увидеть, когда у тебя не «все в порядке».

– Нет, правда, все нормально. Что ты хотел?

– Лавочники с улицы Болтан говорят, что у них бродят какие–то незнакомцы и прощупывают здания сильным про–взглядом. Похоже, что это разведчики из банды грабителей. Если мы заявимся туда в своих мундирах, мы только спугнем их, и они вернутся через неделю или через месяц – когда мы будем на другом конце района. Хорошо бы погулять вокруг них в обычной одежде, тогда мы могли бы поймать их с поличным.

– Не знаю. Всем известно, как Ронарк настаивает на дежурстве в форме.

Перед началом их третьего дежурства капитан неожиданно устроил им тщательную проверку, и тогда Эдеарда чуть не разжаловали за «недостойное пренебрежение стандартами». С тех пор Эдеард внимательно следил за внешним видом своих товарищей по отделению.

– Точно, – кивнул Максен. – Если ты констебль в Дживоне, ты должен носить форму, это всем известно. Они и не подумают, что мы можем быть без мундиров.

– Гм, не знаю. Дайте–ка я сначала поговорю с Чаэ, послушаем, что он скажет.

– Он скажет «нет», – вмешался Бойд. – Все знают, что говорится в инструкции. Если намечается преступление, ведите наблюдение при помощи ген–орлов, а отделение должно ждать вне пределов про–взгляда.

– Мы же не знаем, сколько придется ждать, – сказал Максен. – И у Эдеарда только один ген–орел.

– А ты мог бы сформировать еще орлов? – спросил Бойд. – Ты же говорил, что был подмастерьем в гильдии эгг–шейперов.

– Он не может никого формировать без лицензии гильдии, особенно в Маккатране, – возразил Максен. – Таков закон, иначе нам же придется его арестовать. Вы же знаете, как они охраняют свою монополию. В любом случае, у нас на это нет времени. Значит, надо патрулировать в камуфляже.

– Обычная одежда – не камуфляж, – поправил его Бойд.

– Не важно, во что мы будем одеты, лишь бы не в форму, – начал горячиться Максен. – Одевайся, как тебе хочется, хоть древней старухой.

– Ага, умник. Если уж эти грабители такие умные, как ты считаешь, они давно знают всех нас в лицо.

– Хватит. – Эдеард поднял обе руки. – Я поговорю с Чаэ, когда мы вернемся. А до тех пор мой ген–орел будет кружить поблизости от улицы Болтан. В середине дежурства я больше ничего не могу сделать, так что хватит об этом.

– Я просто предложил, – обиженно буркнул Максен и отошел.

– Ты нарочно выводишь его из себя? – спросил Эдеард у Бойда.

Долговязый парень слегка усмехнулся.

– Я не должен отвечать на этот вопрос, я не под присягой.

Эдеард рассмеялся. Тот Бойд, каким он был шесть месяцев назад, ни за что не осмелился бы насмешничать, тем более над другом.

Отделение снова направилось на север вдоль канала, следуя его плавным изгибам. Констебли шли к месту, где он впадал во Внешний окружной канал, чтобы потом возвратиться в Дживон – таков был план Эдеарда. Ген–орла он послал кружить над крышами и шпилями домов, постепенно направляя к улице Болтан. Стояло серое и сырое утро, в небе после ночного дождя еще клубились тучи, но уже понемногу уходили на запад. Вокруг все до сих пор блестело от влаги. Тем не менее улицы и узкие аллеи были заполнены неутомимыми горожанами.

Ген–орел Эдеарда бесшумно пролетал над ними, и почти никто на него не смотрел. Внезапно внимание Эдеарда привлекло какое–то движение. Примерно в середине улицы Сонрал некто в куртке отвернулся от орла и поднял капюшон, полностью закрыв голову.

Это могло ровным счетом ничего не значить – ген–орел был в пятидесяти ярдах от человека. И в прохладном воздухе еще висела неприятная сырость. В такую погоду нет ничего необычного в том, чтобы прикрыть голову капюшоном. Половина мужчин на этой извилистой улочке сегодня утром надели шляпы. Да и в куртке с капюшоном замеченный парень был далеко не один.

«Но я знаю, что–то не так».

– Стойте, – скомандовал он отделению.

Эдеард прошелся про–взглядом по улочке в поисках подозрительного человека. Мысли парня оказались тщательно скрыты, но тонкая струйка неуверенности все же просочилась наружу. И опять в этом не было ничего преступного; он мог беспокоиться из–за ссоры с женой или по поводу долгов.

Эдеард определил направление его движения и скомандовал ген–орлу вернуться, описав большой круг. Птица уселась на карнизе трехэтажного здания, где объект наблюдения не мог ее увидеть. Эдеард немного подождал и вскоре обнаружил, что парень в куртке с капюшоном был не один; вместе с ним шли еще двое мужчин. Затем вся компания, следуя изгибу улицы, снова попала в поле зрения орла, и на этот раз капюшон немного соскользнул назад.

– Есть, спасибо Заступнице, – воскликнул Эдеард.

– Что происходит? – спросил Динлей.

– Он вернулся, – сказал Эдеард. – Это грабитель с рынка в Силваруме, тот, что держал в руках ларец.

– Где? – потребовала подробностей Кансин.

– Верхняя треть улицы Сонрал.

Его товарищи не скрывали разочарования.

– Наши про–взгляды не проходят так далеко, – пожаловался Бойд.

Тогда Эдеард передал им изображение, получаемое через ген–орла.

– Ты уверен? – спросил Максен.

– Он не ошибся, – сказала Кансин. – Точно тот мерзавец. Я уже достала его про–взглядом.

– С ним еще двое, – добавил Эдеард. – И он нервничает из–за ген–орла, так что наверняка замышляет что–то недоброе. Давайте рассредоточимся и окружим их. Не подходите к нему ближе, чем на квартал. А я прослежу за ним про–взглядом, не хочу, чтобы он еще раз увидел ген–орла, это его спугнет.

Констебли возбужденно переглянулись.

– Пошли! – крикнул Максен.

Через пять минут небыстрого бега Эдеард пожалел, что не уделял достаточного внимания физической подготовке. Граждане Маккатрана, как и всегда, неохотно уступали дорогу, тем более раскрасневшемуся и запыхавшемуся молодому констеблю. Ему пришлось петлять и проталкиваться в потоке пешеходов, не обращая внимания на недовольных и бросая гневные взгляды на тех, кто высказывал неодобрение вслух. Форма только затрудняла бег, сковывая движения, к тому же в ней было невыносимо жарко.

Спустя некоторое время он все же занял свою позицию в квартале к западу от троицы подозреваемых. Про–взгляд показал товарищей по отделению, замкнувших кольцо.

«Вижу их», – пришел посыл от Динлея, когда Эдеард уже перешел на шаг.

«Я тоже», – доложил Бойд.

«Интересно, что они собрались украсть?» – спросил Максен.

«Что–то не слишком большое, чтобы можно было легко унести, и достаточно ценное, чтобы оправдать риск», – ответил Динлей.

«Похоже, что ты внимательно слушал лекции. Но, к несчастью, сказанное тобой относится к большинству магазинов в районе».

«Они могли нацелиться и на чей–то склад», – предположил Бойд.

«Или дом», – добавила Кансин.

– Давайте пока просто следить за ними, – сказал Эдеард. – Как только они войдут в здание, мы подойдем ближе. И помните, прежде чем арестовывать, надо дождаться, пока не свершится преступление.

«Эй, я об этом даже не думал», – откликнулся Максен.

Эдеард прошелся про–взглядом по ближайшим зданиям, стараясь угадать, что заинтересовало грабителей. Напрасное занятие.

Подозреваемые свернули с улицы Сонрал в такой узкий переулок, что там едва мог пройти один человек. Эдеард задумался: они направлялись в его сторону, но переулок был тупиком, его перегораживала стена дома высотой в двадцать футов. Про–взгляд обнаружил несколько подземных хранилищ под одним из ювелирных магазинов на улице Сонрал. Проход из переулка вел к массивной металлической двери.

– Что ж, они последовательны в своих намерениях, – заметил он. – Наверху стоит ювелирный магазин.

«Наверху чего?» – спросил Бойд.

«Здесь из переулка куда–то вниз ведет проход, – ответила ему Кансин. – Эдеард, ты можешь определить, что там?»

– Приблизительно, – неохотно признал он. – Какой–то зал. Так мне кажется.

Он мимоходом пожалел, что не каждый обладает его способностями. Жизнь стала бы намного легче.

«Что мы теперь будем делать? – спросил Максен. – Не можем же мы догонять их в этом переулке».

«Ждите в конце, – сказал Динлей. – Им отсюда некуда деться».

Про–взгляд позволил Эдеарду обнаружить обширную сеть соединенных между собой переходов и помещений, расположенных под целым рядом магазинов. Переходы были перегорожены запертыми дверями, но, попав внутрь, грабители получали шанс ускользнуть от преследователей.

– Всем остальным собраться на улице Сонрал, – приказал он. – Я попытаюсь найти другой проход вниз, с обратной стороны.

«Не можешь же ты идти один? – воскликнула Кансин. – Эдеард, их трое, и мы знаем, что они носят ножи».

– Я просто хочу убедиться, что у них нет другого выхода, вот и все. Давайте, двигайтесь.

Он едва смог увидеть, как его товарищи спешат выйти из переулка на широкую улицу. Один из грабителей наклонился у маленькой двери и стал что–то делать с первым из пяти замков. Запоры Эдеард ощущал нечетко и понял, что ему самому вряд ли удалось бы их открыть. Он сосредоточился и запустил про–взгляд в материю города, изучая лабиринт помещений и переходов. Кроме той двери, у которой в данный момент остановились воры, было еще три выхода.

Зато ниже подземелья Эдеард обнаружил сеть трещин, оплетающих всю структуру города. Несколько расщелин извивались рядом с хранилищем, а их более мелкие ответвления пронизывали стены стоящих наверху зданий. Он отвел взгляд и наметил замысловатый маршрут, ведущий к улице, на которой стоял он сам. Третьей рукой потрогал заднюю стену ниши между двумя магазинами. Никакого толка, она была прочной, словно гранит.

«Пожалуйста, – направил он телепатический посыл разуму спящего города. – Впусти меня».

Под ним произошел какой–то неуловимый сдвиг. С крыши дома вспорхнула стайка руугулов.

«Здесь». Он мысленно прижался к задней стенке ниши. Что–то оттолкнуло его назад. В мозгу поднялся вихрь разноцветных значков, летавших быстрее, чем птицы над головой.

Его изумленный взгляд разобрал числа и математические символы, гораздо более сложные, чем те, которым во время уроков арифметики учил его Акиим. Этими уравнениями можно было описать структуру Вселенной. Они бесшумными призраками плясали вокруг него, выстраивались в другом порядке, и наконец унеслись прочь длинной спиралью.

Эдеард хватанул воздух ртом, стараясь устоять на задрожавших ногах. Сердце забилось еще чаще, чем во время недавнего бега по улицам. Он вдруг почувствовал, что состояние стены изменилось. На вид она выглядела совсем как прежде, темно–красная поверхность с серыми блестками поднималась вверх на три этажа, до самого стыка крыш. Но она поддалась от прикосновения его третьей руки.

По улице мимо него спешили пешеходы. Эдеард дождался небольшой паузы в потоке и шагнул в нишу. Теперь со стороны его никто не мог увидеть. Его рука, едва прикоснувшись к поверхности стены, прошла насквозь. Кожу на пальцах что–то защекотало, словно они погрузились в мелкий песок. Он прошел сквозь стену. Его мозг воспринял ощущение как волну сухой воды. Эдеард открыл глаза в полной темноте. Про–взгляд показал, что он заключен в вертикальную трубу. Ничего не видя глазами, он инстинктивно опустил голову; про–взгляд подтвердил, что его ноги ни на что не опираются.

– О Заступница!

Он начал двигаться вниз. Казалось, будто очень сильная третья рука мягко спускает его на дно трещины, горизонтально проходящей под зданиями. Но Эдеард почему–то был уверен, что это не телекинез. Никогда раньше он не ощущал ничего подобного; сейчас им управляла какая–то другая сила. Он двигался довольно медленно, но в животе возникло ощущение стремительного падения.

Ноги коснулись земли, потом поддерживавшая его неведомая сила исчезла, и от неожиданности он почти припал к полу. Стены трещины на ощупь оказались мокрыми и скользкими. На носки ботинок падали капли – он слышал их негромкий стук.

– Это водосток, – вслух произнес он, удивляясь, что такие фантастические силы привели его в такое заурядное место.

Про–взгляд действовал отлично, но Эдеард все же похлопал по стенам ладонями. Трещина водостока оказалась тесноватой, чтобы идти во весь рост, а боковые поверхности отстояли друг от друга на пять футов. В глубине сознания уже зарождались первые признаки клаустрофобии, немало его огорчившие, но Эдеард вдохнул побольше воздуха и, ссутулившись, двинулся вперед.

Грабители уже справились с дверными замками. Поразительный результат, учитывая столь небольшой промежуток времени. Двое начали спускаться по изогнутой лесенке к следующей двери, а третий остался караулить снаружи. Эдеард, благополучно миновав несколько развилок водостока, ускорился. Он увидел, как двое грабителей, быстро справившись с очередными запорами, вошли внутрь. А потом оказался точно под тем помещением, где они собирались поживиться. Планировка хранилища была ему видна во всех подробностях: деревянные стеллажи располагались параллельно друг другу, на полках теснились небольшие ящички. В одном углу стоял металлический сундук с очень сложным замком. На него грабители даже не обратили внимания.

Эдеард направил про–взгляд на ткань города над своей головой; твердая масса похожего на гранит материала толщиной пять футов. Он сосредоточился. Закрыл глаза – глупо, конечно, но… – и послал мысленную просьбу. Опять откуда–то появились и заплясали перед внутренним взором непонятные уравнения. Эдеард начал подниматься, скользя сквозь твердую на вид массу, словно пробка, выскакивающая из воды. Опять в животе появилось ощущение падения, да такое сильное, что слегка закружилась голова. Под самым полом он осознал, что грабители почуют его, как только он окажется в помещении, и поспешно установил маскирующую защиту. В следующий миг он уже был в хранилище, залитом слабым оранжевым светом. Ботинки опять опирались на твердый пол.

– Что это было? – раздался голос.

Эдеард стоял за одним из стеллажей, скрытый от прямых взглядов. Он затаил дыхание.

– Ничего. Прекрати паниковать. Здесь только две двери, и вторая заперта. Лучше помоги найти барахло, за которым мы пришли, пока кто– нибудь нас здесь не почуял.

Эдеард осторожно обогнул стеллаж. Теперь он видел обоих грабителей: они шли вдоль полок, снимали ящички и открывали их при помощи какого– то инструмента. После беглого осмотра ящик летел в сторону. Похоже, что по большей части лежали флаконы, которые со звоном раскатывались по полу.

– Вот оно, – объявил тот, что был одет в куртку с капюшоном.

Он только что взломал ящичек, наполненный крошечными пакетами. Из одного выглядывал моток металлической нити. При оранжевом свете Эдеард не сумел точно определить, что это, но могло быть и золото.

Грабитель в куртке начал засовывать пакеты во внутренний карман.

Эдеард сбросил маскировку.

– Что за черт…

Оба грабителя повернулись в его сторону.

– Мы опять встретились, – сказал Эдеард. – помните меня?

«Эдеард! – отчаянный посыл Кансин зазвенел у него в голове. – Благая Заступница, где ты был? Мы уже не надеялись тебя отыскать. Как ты туда попал?»

– Это тот крысеныш с рынка, – буркнул грабитель в куртке. – Проклятье, я знал, что орел шныряет не зря. – Он вытащил из кармана длинный нож. В то же самое время его третья рука ткнулась в грудь Эдеарда, пытаясь сжать сердце.

Эдеард со смехом отразил нападение. А потом уже его третья рука метнулась вперед и сдавила нож в руке грабителя. По металлу лезвия прошла Он не сводил глаз с грабителя в куртке. А тот поднял искореженный нож и восхищенно усмехнулся.

– Смышленый парень. Ты хорошо в этом разбираешься? Здесь достаточно драгоценного металла, чтобы обеспечить каждого из нас.

– Хочешь, чтобы к обвинениям добавилась попытка подкупа?

– Идиот.

Вор повернулся к Эдеарду спиной и неторопливо зашагал к двери, ведущей в переулок.

– Стоять на месте, – приказал Эдеард.

Третья рука грабителя подняла в воздух одну из небольших бутылочек. Эдеард озадаченно нахмурился. Затем и второй флакон приподнялся и сильно ударился в первый. Стекло разбилось.

В сумрачном хранилище вспыхнул ослепительно белый огненный шар. Эдеард инстинктивно усилил защиту и отвернулся. В щит застучали горящие капли.

«Эдеард!» – хором закричали его друзья.

– Я в порядке.

Он усиленно моргал, стараясь избавиться от фиолетовых пятен в глазах. По хранилищу распространился едкий запах, но про–взгляд обнаружил лишь несколько язычков пламени на ближайших к месту взрыва стеллажах. Третьей рукой Эдеард сбил пламя, прежде чем оно успело распространиться и вызвать пожар. Затем он увидел обуглившиеся дыры в разбросанных по полу ящичках. Похоже, что огонь был очень сильным, их края все еще дымились. Приглядевшись внимательнее, он увидел пятна пузырившейся смолы. Эдеард в недоумении покачал головой.

«Мы его взяли! – торжествующе объявил Максен. – Клянусь Заступницей, этот последний ублюдок такой самоуверенный! Эдеард, тебе точно не нужна помощь?»

– Да, я в полном порядке.

Он направился к выходу из хранилища. Глубинный инстинкт заставлял его тщательно обходить лужицы дымящейся блестящей массы. От дыма, поднимавшегося тонкими струйками к потолку, у него слезились глаза. За массивной металлической дверью он едва не наступил на один из пакетиков с металлической нитью. Грабитель выбросил всю свою добычу. Эдеард поднял один пакетик и нахмурился.

«Зачем он это сделал?»

Все еще недоумевая, он поспешил по проходу в переулок, где его поджидали товарищи вместе с задержанными грабителями. Только теперь, когда у него появилось время осознать, чего он достиг и чего добилось его отделение, ликование внутри Эдеарда засияло как утренняя заря.

Суд заседал в Доме Парламента Маккатрана, который возвышался над всеми постройками района Майят. Технически это было одно здание; разные его части словно бы срослись в целый городок огромных холлов, залов для заседаний, аудиторий и кабинетов с крытыми аркадами вместо улиц. В самом центре располагался великолепный Зал Демократии, где Большой Совет собирался, чтобы обсудить политику и законы. Защитным барьером вокруг него расположились ярусы кабинетов, которые предназначались для гильдии клерков, отвечавшей за снабжение города и сбор налогов. Целое крыло занимали отлично обставленные кабинеты представителей районов, где они принимали своих избирателей с жалобами на вымышленные и реальные проблемы. Где–то внутри (в подземелье, как утверждали слухи) находилось Казначейство и его сокровищница – там хранились горы золота и серебра и чеканились монеты. Главный констебль вместе с довольно скромным аппаратом служащих занимал одну из пяти конических башен. Наружная башня, ближайшая к городским воротам, долгие столетия служила казармой милиции; но рядовые бойцы давным–давно переехали в несколько бараков в черте города, а их генерал и старшие офицеры получили резиденцию поблизости, во Дворце–Саду. Освободившиеся помещения быстро заняла вездесущая гильдия юристов.

Весь комплекс официально был открыт для любого посетителя, но средний житель Маккатрана обычно попадал не дальше соединенных между собой сводчатых залов, расположенных вдоль Центрального канала. Там находился суд, а также основные камеры для задержанных. Эдеарду и его друзьям эти помещения показывал мастер Соларин, не упустивший случая долго и нудно рассказать историю каждой комнаты и каждого коридора. Посещение судебных заседаний входило в программу их подготовки, чтобы констебли познакомились с юридическими процедурами и услышали словесные перепалки законоведов. Эдеард охотно посещал эти занятия, но на всех заседаниях, где он присутствовал, юристы ограничивались простыми вопросами к тем, кто сидел на скамье свидетелей. Только раз довелось услышать оживленный диспут по поводу интерпретации прецедента, случившегося четыреста лет назад, когда между двумя рыботорговцами и их поставщиком вышел спор о праве на ловлю по долгосрочному контракту. Эдеард с трудом понимал многие слова юристов, а о том, чтобы уследить за их логическими построениями, не могло быть и речи. Единственное уголовное дело, которое слушалось при нем, касалось группы молодых людей, арестованных констеблями во время драки на вечернем представлении в театре. Парни вели себя робко, не возражали против обвинений сержанта, признали себя виновными, после чего им быстро присудили штраф.

Как показал последующий опыт, все это не имело никакого смысла.

Для разбора дела против троицы арестованных грабителей были назначены двое судей средней категории и старший судья городского совета. Все трое в просторных черно–алых балахонах с отороченными мехом капюшонами, пристегнутыми к правому плечу, сидели за длинным приподнятым деревянным столом, расположенным вдоль задней стены овального зала.

На плечах старшего судьи блестела золотая цепь, подчеркивавшая его высокий ранг.

На скамье подсудимых сидели воры, а по бокам в полной форме судебных констеблей стояли два охранника. Задержанные назвали свои имена. Предводитель, одетый в куртку с капюшоном, носил имя Арминель. Ему не было еще и сорока лет, вытянутое бледное лицо обрамляли густые рыжеватые волосы, отпущенные до самых плеч, чтобы скрыть большие уши. На его лице не было и тени беспокойства, более того, оно выражало откровенную скуку. Его сообщников звали Омасис и Харри. Харри, стоявшему на страже в переулке, еще не исполнилось и двадцати. Ему было предъявлено обвинение всего лишь в соучастии в краже. Арминеля и Омасиса обвиняли в незаконном проникновении и краже. Кроме того, Арминелю вменяли в вину еще и нападение на констебля. Хозяин ювелирного магазина быстро определил содержимое двух разбитых флаконов; это было очень едкое чистящее средство на основе спирта и концентрированная кислота. При мысли о том, что могло бы произойти, не будь его защита такой сильной, Эдеард невольно вздрогнул. Он хотел, чтобы Арминеля обвинили еще и в нападении на Кавайна на рынке Силварум, но мастер Восбол, приглашенный капитаном Ронарком в качестве обвинителя, категорически возражал. Это произошло слишком давно, чтобы суд счел показания свидетелей надежными.

– Но я сразу же его узнал, – воскликнул Эдеард.

– Ты увидел кого–то, чье поведение показалось тебе подозрительным, – сказал ему мастер Восбол. – И ты решил, что он принимал участие в предыдущем преступлении.

– Кавайн тоже его узнает.

– Кавайн был ранен, и довольно серьезно. Защита отведет его свидетельство. Давайте ограничимся последними обвинениями.

Эдеард вздохнул и покачал головой.

Уже этот эпизод должен был продемонстрировать им, как действуют законы в Маккатране. Но осознание того, что дело вовсе не такое ясное, каким казалось сначала, пришло, только когда адвокат попросил признать его подзащитных невиновными.

– Не может же он говорить так всерьез, – прошипел Эдеард, когда мастер Черикс, адвокат защиты, стоя перед судьями, озвучил свое заявление.

Все констебли отделения, одетые в парадную форму, сидели у задней стены зала, ожидая вызова со стороны обвинения. С одного края рядом с ними занял место капитан Ронарк, с другого – сержант Чаэ.

Почти все остальные места в зале пустовали, и Эдеард не знал, радоваться ему или огорчаться по этому поводу. Но ему бы очень хотелось, чтобы граждане Маккатрана знали, что его отделение помогло установить справедливость. Хотелось показать горожанам, что закон на их стороне.

Мастер Черикс, услышав его восклицание, недоуменно приподнял бровь и обернулся. Мастер Восбол метнул на Эдеарда сердитый взгляд. «Не разговаривать», – донесся его строгий посыл.

Это было, как объяснил происшествие мастер Черикс, досадное недоразумение. Его клиенты, честные граждане, шли по своим делам, как вдруг заметили взрыв в переулке. Взрыв выбил металлическую дверь, и они, преисполненные тревоги за жизнь людей, устремились в хранилище сквозь пламя и дым – подвергая риску собственные жизни, – чтобы убедиться, что внизу не осталось раненых. В этот момент их обнаружили констебли и сделали ошибочный вывод.

Трое обвиняемых по очереди вставали со скамьи и под присягой клялись, что действовали бескорыстно. Их неприкрытые мысли при этом были полны искренности с примесью уязвленной невинности и недоумения, как могли стражи правопорядка так неверно истолковать их поступок. Мастер Черикс сочувственно качал головой, сокрушаясь о заблуждении констеблей.

– Вот он, характерный признак нашего времени, – вновь обратился он к судьям. – Эти констебли, совсем молодые люди с добрыми намерениями, прошли краткий курс обучения, поскольку город из политических соображений торопится укомплектовать штат. Но, по сути дела, в тот печальный день им не хватило компетентности. Слишком уж они стремятся арестовать хоть кого–нибудь, чтобы заслужить одобрение известного своей суровостью участкового капитана. В таких обстоятельствах вполне объяснимо, что они предпочли интерпретировать события по–своему.