Текст книги "Дремлющая Бездна"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

– Я понимаю, – зашептал райель. – Но могу тебя заверить, это не означает возвращения к моей давней зависимости. Немногие райели отказались бы от возможности исследовать разум Иниго. Паула, в своих снах он видит Бездну. Бездну! Эта мрачная загадка терзает нас так, как люди и представить себе не в силах.

– Хорошо. – Паула провела рукой по волосам, стараясь забыть о личных вопросах, которые затрагивало это расследование. – Ячейка памяти Иниго была похищена из клиники на Анагаске. Почему ты помогал Аарону?

– Я не знал, что воспоминания украдены. Он прибыл на корабле с ультрадвигателем. Подразумевалось, что он представитель правления АНС. Хотя прямо он об этом не говорил. Извини. Боюсь, что меня использовали. Какая глупость, с моей–то стороны. Его обман был почти очевиден.

– Не вини себя. Такое случается и с лучшими из нас. Так что же он хотел узнать?

– Он просил предположить, где Иниго может сейчас скрываться.

– Разумно. И это само по себе любопытно. О твоей бывшей проблеме известно лишь немногим людям. Вероятно, один из них присоединился к фракции. И что же ты ему ответил?

– Я предположил, что Иниго может быть на Ханко.

– Ханко? Но от этого мира остались только радиоактивные развалины. – Она помолчала, обдумывая новую мысль. – Впрочем, если не считать Землю, Ханко – его этническая родина. И все же очень странный выбор.

– Тебе известно, что он Высший от рождения?

– Нет, неизвестно. Об этом не говорилось ни в одном файле. Ты уверен?

Самые крупные щупальца Кватукса взволнованно вздрогнули.

– Я прожил первые сорок лет его жизни, Паула. Через меня ты говоришь с молодым Иниго.

– Если ни я, ни правление АНС ничего не знали, значит, можно не сомневаться, что знал лишь очень ограниченный круг людей. Но это все меняет. Ничего удивительного, что его до сих пор никто не обнаружил. Личные ресурсы Высшего намного превосходят способности обычных людей.

– Ты отправишься вслед за Аароном и Корри–Лин?

– Еще не знаю. Я не предполагала, что Аарон так близко подобрался к Иниго. Но, даже если тот действительно на Ханко, Аарону потребуется время, чтобы его отыскать. Придется проконсультироваться с правлением АНС. Спасибо за помощь, Кватукс.

– Я всегда рад тебе помочь, Паула. Всегда.

Она уже собралась попросить, чтобы ее телепортировали обратно на корабль, но немного помедлила.

– Кватукс, что думают райели о паломничестве?

– То, что это невероятная глупость. Одно дело – снять барьер вокруг Альфы Дайсона, но такой поступок поднимает ваше упрямство на качественно новый уровень. Почему правление АНС это допускает?

Паула вздохнула.

– Не имею понятия. Люди всегда стремятся лично испытать пределы своих возможностей. Таков инстинкт.

– Глупый инстинкт.

– Мы не настолько стары, как вы. Мы не обладаем расовой мудростью и тем более не чувствуем ответственности.

– Высшие достигли этого уровня.

– Принцип всеобъемлющей ответственности лежит в основе их культуры, но отдельные личности еще далеки от его понимания. А что касается АНС, это интеллектуальный эквивалент первобытной трясины; кто знает, что выползет из нее к концу дня? Я начинаю сомневаться в способности правления АНС поддерживать порядок.

– Ты говоришь всерьез?

– Не знаю, – призналась Паула. – Все это дело меня сильно тревожит. Слишком много людей играют с катастрофически опасными неизвестными. Часть меня, старая часть, приверженная порядку, стремится закрыть проект паломничества. Я считаю его чудовищным безрассудством. С другой, либеральной стороны, я признаю, что все эти люди имеют право искать свое счастье, раз уж Содружество их не устраивает.

– Но, Паула, их «право» искать решение проблем в безупречности Бездны ставит под угрозу всю остальную Галактику. Нельзя позволить им осуществить это право.

– Верно. И все же у нас нет неопровержимых доказательств, что Бездна отреагирует именно так, как утверждаете вы.

Кватукс помолчал, словно ее слова ошеломили его.

– Ты сомневаешься в нас, Паула?

– Люди должны сами во всем убедиться. Такова наша природа, Кватукс.

– Это я понимаю. И мне жаль вас.

– Не стоит впадать в уныние. Даю тебе слово, что я изо всех сил стараюсь разобраться с этой проблемой.

– Ты была и осталась благородной личностью. Я надеюсь на твой успех. Я бы не хотел конфликта между нашими расами.

– Его не будет.

Высокий Ангел телепортировал Паулу обратно в каюту «Алексис Денкен». Современный космический корабль предоставлял ей всевозможные удобства, совсем как номер в отеле, только с отвратительным видом из окна. Паула выбрала для себя простой стул и вынула из шкафчика гитару. На текущем отрезке жизни она увлеклась музыкой. По мере ослабления генетически заложенных ограничений стал расширяться ее культурный кругозор. Живопись она никогда не могла оценить по достоинству, поскольку в каждой картине искала рациональное содержание. Литература в большей мере удовлетворяла ее запросы, в книгах рассматривались различные проблемы и имелась развязка. Но в последнее время книги редко появлялись в унисфере, современные авторы отдавали предпочтение либретто и сценариям для постановок в области ощущений. Хотя классика ее радовала; единственное, чего она старалась избегать, это детективов и триллеров. А поэзию, как устаревший абсурд, не воспринимала совсем. Зато музыку можно было подобрать для любого настроения и для любых условий. Немалое удовольствие ей доставляло прослушивание самых различных произведений: от оркестровых аранжировок до самодеятельности, от джаза до гея–пьес природы, от хорала до звездного танца. «Алексис Денкен» нередко мчался между звездными системами, содрогаясь от музыки Рахманинова, «Пинк Флойд» или «Дили КТС».

Паула села на стул и стала наугад перебирать аккорды, а потом постепенно перешла к «Бродяге» Джонни Кэша. Петь она даже не пыталась; в жизни имеются ограничения, с которыми приходится просто мириться. Вместо этого интел–центр включил в каюте изображение Человека в Черном, и тот начал тихонько подпевать мелодии.

Музыка помогала ей думать.

Она знала, что должна отправляться прямо к Оракуму или даже Ханко, но больше всего ее беспокоили последние слова Кватукса. Казалось, что вся эта ситуация с паломничеством создана специально для того, чтобы испытать ее суждения и объективность.

«Или это возраст заставляет меня впадать в уныние и неуверенность».

Паула оставила струны в покое. Человек в Черном бросил на нее укоризненный взгляд, но она лишь махнула рукой. Интел–центр отключил проекцию.

Юз–дубль Паулы открыл канал связи с Казимиром – человеком, сочувствующим ее положению.

«Чем могу помочь?» – спросил Казимир.

– Я сейчас на Высоком Ангеле. Аарон передал ячейку памяти Иниго Кватуксу. Кто–то знал о пристрастиях нашего общего друга.

«Кватукс прочел воспоминания?»

– О да. Он сказал Аарону, что Иниго может скрываться на Ханко.

«Интересно. Вероятно, именно туда и направляется сейчас «Бестия“, он же ,,Алини“».

– Да.

«Перед самым стартом «Бестии» в звездной системе появился еще один корабль с ультрадвигателем. Командующий флотилией на Высоком Ангеле доложил, что судно некоторое время стояло в кометном поясе, а потом от правилось по горячим следам».

– Неужели такими кораблями обладают все фракции? – возмутилась Паула. – Джастина засекла Экспедитора на Аревало за использованием м-поглотителя.

«Да, она мне говорила. То, что фракции открыто используют подобные технологии, очень важно. Это паломничество вполне может стать причиной раскола человеческой расы».

– И на чью же сторону встанешь ты?

«Флот был создан АНС, чтобы защищать людей от сильных и враждебно настроенных чужаков. Это я и продолжу делать до тех пор, пока занимаю свою должность. Если АНС предпочтет покинуть физическую реальность, я останусь и позабочусь о том, чтобы защита не ослабевала. Как ты думаешь, это означает встать на чью–то сторону?»

– Нет. Но план хорош.

«Ты собираешься преследовать Аарона?»

– Не сразу. Ты сможешь обеспечить защиту Ханко и Иниго, если он там?

«Я буду наблюдать и информировать тебя о развитии событий, но, как тебе известно, флот не может напрямую вмешиваться во внутренние дела граждан Содружества. Несмотря на масштаб проблемы, внешней угрозой ее назвать нельзя».

Ответ Казимира обескуражил Паулу. Она очень надеялась на его помощь.

– Тысячу лет назад я тоже не отступала от правил. Ничего хорошего из этого не вышло. Ты должен быть более гибким, Казимир.

«На то есть ты и другие представители правления, мне это ни к чему. Вы оперируете полутонами, а я имею дело с белым и черным».

– Такого деления не существует.

«Тем не менее я подчиняюсь законам, нарушать которые не намерен».

– Я понимаю. Просто сделай то, что сможешь.

«Обязательно».

«Бестия» вынырнула из гиперпространства в пяти тысячах километров над экватором Ханко. Исследующие поверхность датчики выдали несколько янтарно–желтых предупреждающих символов и даже пару красных. На поверхности местной звезды было неестественно много пятен, производящих угрожающе плотный солнечный ветер. Непрерывная пелена туч под пурпурным металлическим корпусом корабля отражала белый свет звезды обратно в космос, его однообразное сияние нарушали только вихри полярного сияния, несущиеся в стратосфере. Над атмосферой, намного выше геосинхронной орбиты, поднимались фиолетовые дуги излучения Ван Аллена, бомбардирующие планету высокоактивными частицами. «Бестия» соскользнула на орбиту с большим углом наклонения, и ее корпус замерцал от коронных разрядов.

– Добро пожаловать в ад, – пробормотал Аарон, изучая изображения на мониторах.

Сквозь плотный слой туч корабль при помощи радара высокого разрешения, стандартного радара, магноскана, датчиков квантовых искажений и электромагнитных сенсоров начал исследовать замерзшую землю внизу. В возникающей на экране картине появилось несколько коммуникационных маячков – единственный признак активности в этом заброшенном мире. С маяков передавались сигналы команды Реставраторов, запрашивающие контакты всех проходящих кораблей.

Корри–Лин мрачно смотрела на портал, а корабль наматывал вокруг планеты виток за витком, собирая детальную информацию о поверхности. Через двенадцать веков после атаки праймов из полярных областей все еще двигались ледники.

– Не могу представить, чтобы это место чем–то привлекло Иниго, – сказала она.

– Ты слышала Кватукса: Иниго привлекала мысль о родном мире предков.

– Если бы даже он прилетел сюда, хватило бы одного взгляда, чтобы тотчас повернуть обратно. Здесь же ничего нет.

– Даже сегодня здесь работают команды Реставраторов. – заметил Аарон, указывая на красные огоньки, мерцающие на карте.

Маяки выполняли роль примитивных ретрансляторов единственной сети связи между континентами.

– Это, должно быть, самое безнадежное дело во всей Галактике, – сказала она.

– Возможно, ты права. Семнадцать из сорока семи Вторых миров уже официально свернули программы Реставрации, а остальные постепенно угасают. Бюджеты урезаются ежегодно. И никто больше не поднимает шума по этому поводу, как было в первые пару столетий после войны.

После десяти витков интел–центр составил подробную карту всей поверхности, лежащей под вечным одеялом облачности. Датчики засекли двадцать три центра плотной электромагнитной активности. Самым большим оказался купол силового поля в центре Каджаани, бывшей столицы мира. Все остальные были не больше чем скоплениями оборудования и зданий, разбросанными по мертвой тундре трех континентов. Термальные датчики сквозь облачность не проникали, и нельзя было определить, есть в этих форпостах люди или нет.

– Понять, там ли он на самом деле, невозможно, – сказал Аарон. – По крайней мере отсюда. Мне даже не рассмотреть, какие корабли стоят под куполом силового поля.

– А чего ты ожидал?

– Ничего другого. Я просто осматриваю территорию перед высадкой, хочу убедиться, что нас не ждут неприятные сюрпризы.

Корри–Лин зябко потерла ладони, словно холод замерзшей планеты уже проник в каюту.

– Какую же легенду ты предложишь на сей раз?

– Нет необходимости что–то выдумывать. Вряд ли у этих людей имеется тяжелое вооружение.

– Значит, просто будешь расстреливать их по одному, пока они не выдадут нам Иниго?

Аарон раздраженно поморщился.

– Мы скажем, что ты разыскиваешь бывшего возлюбленного. Стараясь тебя забыть, он изменил имя и внешний облик, но стало известно, что он здесь. Все очень романтично.

– Я буду выглядеть законченной неудачницей.

– Да что ты? – насмешливо фыркнул он и приказал интел–центру вызвать маяк в Каджаани.

Ответ от защищенной силовым полем базы пришел через несколько минут. Явно удивленный руководитель проекта Реставрации по имени Ансан Пуриллар лично вышел на связь, чтобы дать им разрешение на посадку.

«Бестия» без труда преодолела трехкилометровый слой облачности. Ветер, достигающий скорости двести километров в час, ударил по корпусу почти плотными сгустками серого тумана, а молнии тотчас яростно вцепились в силовое поле. Наконец корабль достиг нижнего края туч и попал в слой чистейшего воздуха и очень низкой температуры. Внизу проявилась унылая картина. Черную промерзшую землю пересекали длинные дюны снега. Растительность отсутствовала, и весь пейзаж был выдержан в монохромном спектре. Над мертвой равниной тянулись длинные грязноватые облака.

– Какой ужас, – грустно воскликнула Корри–Лин.

– Праймы запустили в звезду две «бомбы–вспышки», – сказал Аарон. – Нейтрализовать их у флота был только один шанс – залпом квантовых ракет в корону. Результирующая радиация могла миллион раз убить каждую живую клетку. Атмосфера Ханко поглощала ее, пока не достигла точки насыщения, что вызвало колоссальный шторм, который, в свою очередь, нагнал столько туч, что планета была отброшена в ледниковый период. И звезда до сих пор не стабилизировалась. В любом случае это уже не имеет значения, радиация полностью уничтожила биосферу. Согласно некоторым данным, в самых глубоких впадинах океана еще сохранилась какая–то жизнь, но больше ничего не осталось. Земля стерильна, как хирургическая палата. Взгляни на уровень излучения – а мы еще только на пятикилометровой высоте.

– Я и не представляла себе масштаб военных действий.

– Праймы стремились полностью нас истребить.

Последние слова дались ему с трудом, причиняя почти физическую боль. Ужасное время. Аарон вздрогнул. «Откуда мне известно, какой была эта война?» Глубинный инстинкт подсказывал, что он не настолько стар.

«Бестия» продолжала спуск сквозь рваные облака нижнего слоя; ее корпус сверкал, словно солнце, распространяя вокруг узкие и длинные щупальца накопленного электричества. Скорость ветра на этой высоте снизилась до ста пятидесяти километров в час, но из–за плотности воздуха устройства инверсной гравитации с трудом удерживали корпус судна в стабильном положении.

Когда корабль вдруг задрожал, Корри–Лин постаралась скрыть свою тревогу. Они попали в полосу облачности, и несущиеся с сумасшедшей скоростью градины врезались в силовое поле. Треск было слышно даже в каюте.

– Ага, теперь понятно, почему здесь не летают никакие капсулы, – пробормотал Аарон.

В области экзозрения он видел, как купол меняет коэффициент проницаемости, давая им возможность проскользнуть внутрь. Скорость ветра снизилась до ста километров в час.

За пределами купола от города почти ничего не осталось, хотя в свое время в Каджаани проживало около трех миллионов человек. После нападения праймов силовое поле сдерживало натиск штормов, защищая станцию ККТ, чтобы можно было эвакуировать жителей на Анагаску. Бури на планете набирали силу, растительность уже начала сохнуть и погибать, и выделенные правительством машины доставляли беженцев из отдаленных районов всех континентов. Через семь недель и три дня после того, как премьер–министр планеты первым подал пример, ККТ закрыла червоточину на Ханко. Если здесь кто–то и остался, все контакты с окружающим миром прервались. К тому моменту для поиска людей были приняты все меры, удалось осмотреть все известные поселения и отдаленные фермы.

После ухода человечества силовые барьеры, защищающие города, один за другим стали падать, штормовые ветра обрушились на здания, а наводнения размыли вокруг них почву. Такому яростному натиску не смогли противостоять даже современные сверхпрочные материалы. Постройки начали трескаться и разрушаться. Наступила ледниковая эпоха, дожди сменились снегом, потом пришли льды. Каменистые осыпи скрыли обледеневшие развалины, уничтожив последние признаки обитаемого мира.

«Бестия» миновала силовой барьер и оказалась в тихом и теплом замкнутом пространстве, где располагалась главная база Реставраторов. Купол накрывал значительную часть бывшего городского парка. Землю под защитой силового поля дезактивировали и заново засадили растениями. Здесь, как и прежде, зеленела трава и стояли небольшие аллеи деревьев. Гроздья парящих наверху сфер полифото излучали свет, имитирующий солнечные лучи, по ирригационным трубам поступала чистая вода, в воздухе, вопреки постоянно темному небу и леденящим ветрам снаружи, порхали насекомые и даже птицы.

Корабль приземлился на небольшой забетонированной площадке на краю парка, где стояло всего одно судно – тридцатилетний торговый комби–транспорт с двигателем на непрерывной червоточине, который мог перевозить как людей, так и грузы. Разница между двумя судами была колоссальной: гладкий пурпурный с хромовой отделкой корпус «Бестии» и темно–серый фюзеляж из титаново–карбонового сплава с потускневшими логотипами.

Аарон и Корри–Лин плавно вылетели из шлюза и встали на бетон между пятью приземистыми опорами. Встретить их вышли десять человек – целая толпа по масштабам базы; всем интересно было посмотреть на неожиданных гостей. Во главе делегации стоял Ансан Пуриллар, слегка располневший мужчина с коротко подстриженными светлыми волосами, в простой темносиней куртке с эмблемой Реставратора на рукаве.

– Приветствую вас, – заговорил он. – И хочу узнать, что привело вас сюда. Не поймите меня превратно, мы рады вас видеть. Но у нас еще никогда не было посетителей. Никогда.

Под его радушной приветливой улыбкой угадывался решительный и твердый характер.

Биононики Аарона провели пассивное сканирование. Директор Пуриллар, как и все его коллеги, оказался обычным Прогрессором. Ни одного Высшего среди них не было.

– Причина довольно деликатная, – сказал Аарон, смущенно усмехнувшись. – Э… Корри…

– Я разыскиваю одного человека, – подхватила она.

Ее низкий скорбный голос, наполнивший местную гея–сферу болью, произвел сильное впечатление на Аарона. И члены делегации мгновенно откликнулись сочувствием и пониманием.

– Мужчину. Йиго. Мы любили друг друга. А потом все кончилось. Это моя вина. Я так глупо себя вела. Не надо было… Я не хотела…

Она убедительно всхлипнула и опустила голову, и Аарон покровительственно обнял ее за плечи.

– Ну, ну, – успокаивал он ее. – Им не обязательно знать детали.

Корри–Лин кивнула и отважно продолжила:

– Он уехал. И я осознала свою ошибку только спустя долгое время. Но я обидела его, сильно обидела. Я разыскивала его три года. Он изменил имя и внешность, но его сестра проговорилась, что он отправился сюда.

– Кто же это? – спросил директор Пуриллар.

– Я не знаю. Мне известно только то, что сказала его сестра, что он принял участие в проекте Реставрации. И я не могла не прилететь. Если есть хоть какой–то шанс…

– Гм, да, конечно. – Он оглянулся на коллег, но они лишь переглядывались между собой, ожидая, что кто–то признается. Тот самый. Пуриллар жестом обвел группу. – Кто–то кажется вам знакомым?

Корри–Лин с отчаянием покачала головой.

– Нет. Возможно, я его не узнаю. – Она подняла голову. – Йиго, пожалуйста, если ты здесь, прошу тебя, подай мне знак. Я хочу только поговорить. Пожалуйста.

Никто не ответил на ее взгляд.

– Это не обязательно делать при всех, – сказала она. – Подойди ко мне попозже. Я правда, правда, очень тоскую по тебе.

Последние слова вызвали в Гея–сфере взрыв неподдельного отчаяния.

– Ну, ладно, – с облегчением вздохнул Пуриллар. – Это можно организовать. Давайте снова встретимся за ужином.

Люди стали расходиться, старательно сдерживая улыбки. Отойдя на несколько шагов, они разбились на пары и, наклонив головы друг к другу, стали оживленно обсуждать неожиданное событие.

Аарон, сохраняя бесстрастное выражение, посмотрел им вслед. Об их приезде на базе будут разговаривать еще лет двадцать.

Ансан Пуриллар остался стоять перед своими непрошенными гостями, одной рукой в замешательстве почесывая густую шевелюру. Его гея–частицы тоже излучали немалое беспокойство.

– Вы можете остановиться у нас, с тех пор как началась Реставрация, здесь освободилось немало домов. Но, честно говоря, я полагаю, что на вашем корабле будет намного удобнее. – Он с завистью оглянулся на «Бестию». – Наши жилые помещения не обновлялись уже лет сто.

– Вы очень добры, но, конечно, мы останемся на корабле, – ответил Аарон. – Мы не хотим причинять излишнее беспокойство.

– Что вы, напротив, – смущенно сказал Пуриллар. – Ваш приезд благотворно повлияет на моральное состояние людей. Единственное доступное нам развлечение – это сенсорные постановки, но со временем они бледнеют. А тут такая интрига… Романтическое прошлое одного из нас, старых и скучных парней.

– Сколько же времени вы здесь провели? – поинтересовался Аарон.

– Лично я? Скоро отмечу двадцать пять из последних ста тридцати.

Аарон присвистнул.

– Какая целеустремленность! Не могли бы вы назвать ее причину?

Пуриллар поманил их рукой за собой и зашагал по траве.

– Мне уже почти триста лет, так что это лишь небольшая часть моей жизни. И я не против пожертвовать временем, поскольку могу растягивать жизнь, пока не надоест.

– Очень похоже на философию Высших.

– Вероятно. По окончании проекта Реставрации я, возможно, и сам мигрирую в центр. Культура Высших мне вполне подходит.

– Но чем был вызван первый приезд?

– Все довольно просто. Я встретился с одной из Реставрированных. Эта женщина погибла сразу после атаки праймов, ураган застал ее вне силового поля. Спустя семь веков одна из наших команд обнаружила ее тело и извлекла ячейку памяти. Женщина была клонирована в новом теле и продолжила счастливую жизнь на Анагаске. Меня привлекла ее энергия; женщина обзавелась большой семьей и наряду с занятостью в местной общине вела насыщенную деловую жизнь. Мне вдруг подумалось, насколько беднее стал бы мир – мой мир – без нее. И тогда я подписал контракт. А здесь мы сами видим найденных людей: как их извлекают, опознают, определяют ДИК, затем восстанавливают ячейку памяти – вплоть до оживления. Это ни в чем не повинные люди, застигнутые врасплох, не заслуживающие смерти; жертвы отвратительной войны. Можете назвать меня эгоистом, но только представьте себе, какую радость это приносит.

– Трудно вообразить. Похоже, я решусь на финансовое пожертвование, когда вернусь на Анагаску.

Они пересекли травянистую лужайку и подошли к невысоким зданиям. Участники проекта размещались в небольших индивидуальных коттеджах, составляющих пять аккуратных кругов с общественными зданиями в центре. Аарон заметил открытый плавательный бассейн, несколько лужаек для пикников и даже размеченную спортивную площадку. На данный момент использовались только две группы домов. Он не мог разглядеть, из чего построены коттеджи, настолько густо стены были увиты лианами с продолговатыми коричневыми листьями и золотистыми цветами. Пышные растения составляли разительный контраст с ледяной пустыней за пределами силового поля – и тщательно поддерживаемый контраст, как заметил Аарон: лианы закрывали все стены, но были подстрижены так, чтобы не закрывать окна.

Позади коттеджей располагались современные служебные корпуса. В одном, как объяснил Пуриллар, размещались лаборатории, а в другом находились мастерские и стояло оборудование.

– Здесь все автоматизировано, – сказал он, – но даже нам нужны техники, чтобы время от времени ремонтировать роботов.

– Он мог бы работать техником? – спросил Аарон у Корри–Лин.

– Кто знает? – пренебрежительно ответила она. – Я знаю только, что он здесь. Возможно. В конце концов, это ненадежная ставка.

Аарон даже не взглянул на нее. «Чертова болтушка!» Он умудрился влезть в программу кулинарного процессора и ввести изменения в ее заказы, так что в напитках содержалась только половинная доза алкоголя. Но ее поведение не сильно изменилось.

– Мы со всеми можем встретиться? – спросил Аарон.

– Конечно. Я так думаю. Это ведь гражданский проект. И я вовсе не комиссар полиции. Но я никого не вправе принуждать в случае отказа.

– Если кто–то откажется, можно предположить, что это именно Йиго, не так ли? – заметил Аарон.

– Звучит логично, – согласился директор. – Но вы должны понимать, что всем на планете уже известно о вашем визите и о его причине. У нас не слишком большое общество.

– А сколько здесь работает людей?

– Четыреста двадцать семь, из которых сто восемьдесят человек находятся здесь, на базе. Пятьсот лет назад здесь работали шесть тысяч человек.

– А сколько народу вы восстановили?

– Всего два миллиона и сто тысяч человек, – с гордостью ответил Пуриллар.

Аарон одобрительно свистнул.

– Я и не подозревал.

– Конечно, такая массовость была только в начальные годы. Но с тех пор наша техника значительно улучшилась. К счастью, поскольку даже в этом холоде, помогающем сохранить тела, наш главный враг – энтропия. Входите, я вам все покажу.

Он распахнул дверь лабораторного корпуса.

В первую очередь они осмотрели помещение для обследования. Это была просторная чистая палата с десятью длинными медицинскими столами, вокруг которых висели плайпластиковые манипуляторы с инструментами и сенсорами. На одном из столов лежало недавно обнаруженное тело. При виде его Аарон невольно поморщился. С первого взгляда в темном свертке смятой одежды, испачканном грязью, трудно было признать человека. От конечностей остались лишь продолговатые выступы. Только по прядям волос Аарон определил, где находится голова. Еще через минуту он понял, что тело свернуто в позе эмбриона.

Двое Реставраторов в герметичных белых скафандрах стояли у стола, осматривали тело через круглые шлемы и исследовали каждую трещину в поверхности при помощи щупов–сенсоров. От их движений на стол время от времени сыпались мелкие льдинки, которые тотчас убирал вакуумный насос.

– Мы поддерживаем здесь ту же температуру, что и снаружи, – сказал Пуриллар. – Любое нарушение условий может привести к катастрофе. По той же причине приходится соблюдать полную стерильность.

– Зачем? – спросила Корри–Лин.

– Радиация убила жизнь на Ханко вплоть до микробов. Это еще один фактор, помогающий сохранить останки. Если же сюда проникнут какие– нибудь организмы, у них начнется настоящий пир, а нам останется только слизь.

– А сейчас необходимо соблюдать предельную осторожность, – заметил Аарон.

– Верно. Это тело почти не пострадало. Обычно мы имеем дело с фрагментами.

– А вы не пользуетесь стабилизирующим полем?

– Нет, если без этого можно обойтись. Мы обнаружили, что стабилизатор пагубно влияет на ячейки памяти. Не забывайте, в те времена в Содружестве еще использовались кристаллические матрицы. В самом начале мы теряли до десяти процентов информации.

– Должно быть, нелегко извлекать эти ячейки.

– Мы даже не пытаемся. Как только мы получаем достаточное количество образцов ДНК, чтобы восстановить полный геном, мы запускаем в кристалл нитевидные инфильтраторы. И даже это довольно рискованная операция. Активировать ячейку памяти после столь долгого бездействия недопустимо. Она должна прочитываться в пассивном состоянии, то есть по одному молекулярному слою зараз. Прочтение каждого слоя занимает около девяти месяцев.

– А я думал, что кристаллические ячейки более долговечны.

– Даже тогда они изготавливались с огромным запасом прочности. Но подумайте, что с ними стало за двенадцать столетий. Это не пошло им на пользу.

– А кто он? – спросила Корри–Лин.

– Это женщина. Мы считаем, что ее звали Аэва Сондлин. Мы можем уточнить, когда прочтем ее геном, но местонахождение тела подтверждает догадку.

– Местонахождение?

– Ее обнаружили в четырех километрах от машины. Это было не так уж трудно. Смыта потоком при наводнении. Из архивов нам известно, что она жила в доме выше уровня паводка. Мы полагаем, что она пыталась добраться до ближайшего города, когда разразился шторм. В городе находился правительственный эвакопункт, и она известила власти о своем приезде. Но не приехала. Ей помешал то ли ветер, то ли вода. Может, когда–нибудь она нам об этом расскажет.

– Вы знали, что она пропала?

– Да. Конечно, записи того времени далеки от совершенства, но надо учитывать обстоятельства. Но у нас имеются данные переписи всех, кто прибыл на Анагаску. Наша работа в том и заключается, чтобы выяснить, что стало с теми людьми, которые числятся пропавшими. Каждый случай приходится расследовать по отдельности. Что касается Аэвы, мы разыскивали ее в течение семидесяти лет.

– Вы шутите, – воскликнул Аарон.

– Уверяю вас, это вполне серьезно.

– Простите, но семьдесят лет?..

– Сначала мы восстановили ее предполагаемый маршрут, потом выбрали наиболее опасные участки и начали прочесывать их при помощи роботов. Как и все остальное оборудование, роботы за прошедшие столетия стали значительно лучше. Большинство из них имеют функцию проходчика и бурят слои снега, льда и почвы. Колоссальные бури сместили такие массы верхнего слоя, что изменилась вся топология континентов, а потом все это превратилось в вечную мерзлоту. Девяносто девять процентов людей, обнаруженных в последнее время, были погребены под слоем земли. Так что роботы ведут поиски в очень неблагоприятных условиях даже для этого мира. В начале Реставрации в проекте участвовало в общей сложности четыреста пятьдесят миллионов человек. Сейчас активные поиски ведут одиннадцать миллионов. Они продвигаются не слишком быстро, но тем не менее результаты есть.

– А сколько человек вы еще надеетесь разыскать?

– Треть миллиона. Но шансы невелики. Большая часть жертв была смыта в море. – Он показал на темную глыбу на столе. – Машину Аэвы унесло на сорок семь километров от дороги, и это еще легкая находка, хотя поверх нее был толстый слой нанесенной почвы. Настойчивость все же приносит свои плоды. Даже сейчас мы находим около двадцати тел за год.

Они перешли в помещение, где проводился анализ ДНК. На взгляд Аарона, это был обычный кабинет с пятью мощными интел–центрами. ДНК человека быстро разлагается даже в обычных условиях; после двенадцати веков на Ханко оставались только отдельные фрагменты. Но в телах содержалось множество клеток, и в каждой фрагменты были разные. Определенная технология и высокопродуктивные компьютеры позволяли составлять из них полную последовательность. После ее получения можно было использовать семейные архивы. В подавляющем большинстве случаев полные данные о ДНК обнаруживались в клиниках. А после окончательной идентификации оставалось только вырастить клон для оживления.