Текст книги "Армии света и тьмы"

Автор книги: Питер Дэвид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Ну ладно, так… тебе удалось выяснить то, что нам нужно?

– Трок.

– Трок. – Вир поначалу не сообразил, что к чему, но затем, осознав сказанное, изумился. – Трок? Тот, который Пионер Трок? И это он убил Лу Велча?

Финиан кивнул.

– Убил. Голыми руками.

– Великий Создатель, – прошептал Вир. – Я же знаю его. Он… всего лишь мальчик…

– Он такой мальчик, которому даже я не хотел бы перейти дорогу, – ответил Финиан.

– Но зачем он убил Велча?

Финиан сжато, но не упуская ни одной важной детали, изложил Виру все происшедшее. Рассказал ему о центаврианских новостройках, о приграничных мирах, на которых ведется военное строительство, о секретных планах, поддержанных Центаурумом. Пока он рассказывал, Вир просто стоял и слушал, качая головой… не потому, что не верил рассказу, но просто в голове у него не укладывалось, что подобное может происходить с тем миром, в котором он родился и вырос.

– Я так понимаю, – добавил Финиан, – что в этом убийстве замешан еще и Дракх. Не могу сказать наверняка, потому что если там и был Дракх, то он ни разу не показал себя, пока Велч был жив. Но это единственное правдоподобное объяснение, почему маскировка Велча отказала в самый критический момент.

– И… что нам делать теперь? Надо рассказать обо всем…

– Кому рассказать? – тихо спросил Финиан. – Что рассказать? Среди власть имущих нет никого, кому ты мог бы по-настоящему доверять, да даже если бы такого и нашел… Тебе нечего было бы предъявить. Что бы ты сказал? «Техномаги вынули мозги у Лу Велча и извлекли из них информацию, согласно которой его убил Трок»? Пойми, Вир, доказательств у тебя нет, и любая попытка добыть их приведет к тому, что твой труп будет положен рядом с трупом Лу Велча.

Вир неохотно кивнул. В словах Финиана вновь не к чему было прицепиться.

Вир повернулся и сделал пару шагов, затем остановился вновь.

– Ну, хорошо, – сказал он, наконец. – Моя главная задача сейчас, это не допустить, чтобы ситуация стала еще хуже, чем она уже есть. И есть только один способ добиться этого. Но мне от тебя кое-что понадобится…

Вир обернулся к Финиану, и обнаружил, что техномага уже нет.

– Если он не прекратит эти свои штучки, я сам убью его, – пробормотал Вир про себя.

* * *

Вир считал абсолютно необходимым, чтобы его разговор с Г’Каром и Гарибальди произошел достаточно далеко от дворца. Для этого он выбрал то место, где когда-то давным-давно Сенна любила проводить время со своим экстравагантным учителем, всматриваясь в облака, наблюдение за которыми рождало интересные мысли насчет будущих судеб Примы Центавра. Правда, Вир ничего об этом не знал, хотя и случилось так, что будущее Примы Центавра стало теперь первоочередной заботой и для него.

Впрочем, самой насущной его заботой было добиться того, чтобы крики разъяренного Гарибальди не разносились эхом по всем окрестностям. Такой инцидент, безусловно, не способствовал бы успеху попыток направить дальнейшие события в нужное русло.

Однако об этом, как выяснилось, можно было как раз и не беспокоиться. Когда Майкл Гарибальди достигал такой степени ярости, как сейчас, он начинал говорить тихо, едва ли не шепотом.

– Во-первых, – начал он очень медленно и очень зловеще, – я желаю знать все, о чем ты сейчас умолчал.

Вир вынужден был отдать должное проницательности Гарибальди. Ведь он, действительно, далеко не все рассказал ему. Он сказал, что в смерти Лу повинны Пионеры Центавра, но не стал говорить, кто именно. Он сказал им, как умер Велч, но не упомянул о возможном вмешательстве Дракха, которое и лишило Лу маскировки. И, наконец, он рассказал им о военном строительстве, но не стал вдаваться в детали того, как ему самому стало обо всем этом известно.

– Я рассказал уже все, что мог.

– Вир…

– Ну, ладно, ладно, – разозлился Вир. – Некий техномаг вскрыл череп вашего друга, вынул у него мозги и извлек из них всю эту информацию. Вы счастливы?

Гарибальди в ярости замахал руками и повернулся к Г’Кару.

– Ты с ним поговори, – сказал он Нарну, указывая на Вира.

– Вир, – осторожно начал Г’Кар, – тебе надо понять: прежде чем мы сможем начать действовать, основываясь на твоих сведениях, нам нужно…

Но Вир не дал Нарну закончить свою мысль.

– Нет, – решительно сказал он. – Вы не будете действовать, основываясь на моих сведениях.

Г’Кар и Гарибальди, которым обоим никак не сиделось на месте, разом остановились и уставились на Вира.

– Что? – спросили они хором.

– Вы не будете действовать, основываясь на моих сведениях, – повторил Вир. – Я рассказал вам все это лишь для того, чтобы вы могли убедиться – мне можно доверять. Но вы не можете, не смеете ничего предпринимать. Единственный, кому вы можете пересказать мои слова, это Шеридан, и то лишь в том случае, если он тоже пообещает ничего не предпринимать.

– Ты рехнулся, – констатировал Гарибальди. – Г’Кар, скажи ему, что он рехнулся!

– Что ж, – начал Г’Кар, – я полагаю, что если мы как следует обдумаем…

– Г’Кар!

– Ты рехнулся, – сказал Виру Г’Кар.

– Нет, не рехнулся, – возразил Вир. – Вот если бы из-за меня весь Альянс узнал, что здесь происходит, и пришел бы за Примой Центавра, вот тогда я согласился бы с вами, что рехнулся.

– Мне глубоко наплевать на эту вашу Приму Центавра, – заявил Гарибальди.

– Да, вы продемонстрировали это совершенно недвусмысленно. Но, увы, я такую постановку вопроса даже и обсуждать не намерен.

– И ты полагаешь, что мы позволим всему этому безобразию продолжаться? Ты это хочешь сказать?

– Нет. Вы опять неправильно меня поняли. Я хочу сказать, что именно Я не позволю этому безобразию продолжаться. Я хочу сказать, что именно Я буду действовать, основываясь на изложенных мною сведениях.

– Ты, – скептически продекламировал Гарибальди. – Ты, Вир Котто. Ты хочешь кому-то чего-то не позволить. Ты собираешься что-то там сделать.

Вир приблизился вплотную к Гарибальди, и в глазах его была такая холодная ярость, что Гарибальди невольно попятился.

– Мне показалось, я услышал высокомерие в вашем голосе, Мистер Гарибальди. Я знаю, о чем вы думаете. Вы считаете, что я ни на что не способен. Что я глуп. И вы считаете, что хорошо знаете меня. Но вы меня совсем не знаете, Гарибальди. Наверно, теперь даже я сам не знаю до конца, на что я способен. Но я знаю точно одно: это внутреннее дело Примы Центавра, и мы, центавриане, сами с ним справимся.

– И каким же, интересно, образом? Кто здесь у вас в состоянии с этим справиться?

– Я, – скромно ответил Вир. – Поверьте мне, Гарибальди, вам гораздо лучше видеть меня своим союзником, а не врагом. И я даю вам возможность выбрать между этими двумя вариантами, прямо сейчас. Немедленно. Выбирайте.

Гарибальди ощетинился, больше всего на свете его злило, когда в лицо ему пихали ультиматумы. Но прежде, чем он успел ответить что-нибудь, Г’Кар положил ладонь ему на плечо и потянул слегка, приглашая Гарибальди отойти в сторону, и подкрепив свое приглашение еще и легким кивком головы. С трудом сдерживая себя, Гарибальди последовал за Г’Каром. Они удалились на почтительное расстояние от Вира, и тогда лишь решились заговорить, понизив голоса.

– Ты что, хочешь, чтобы я согласился на все это? Вот так вот все это и оставил? – начал Гарибальди, не дав даже и рта раскрыть Г’Кару. – Шеридан прислал нас сюда, чтобы мы собрали информацию. Факты. Ты что, хочешь, чтобы я вернулся и сказал: «Извините, Мистер Президент, мы потеряли человека, да, и нашли кое-что… дребедень всякую… Но сделать мы ничего не можем, потому что иначе мы огорчим Вира Котто». Но ведь ты сам видишь, что Вир по уши в дерьме! Ты сам видишь, что он стоит за всем этим!

– Успокойтесь, Мистер Гарибальди, – сказал Г’Кар. – Вы ведь и сами не верите в то, что говорите.

Гарибальди сделал глубокий вдох.

– Ну, хорошо, хорошо. Но, ведь, как бы то ни было…

– Смерть Лу Велча – это ужасно. Я не был столь уж близок с этим человеком, как вы, и я знаю, что вы чувствуете себя виновным, поскольку втянули его в авантюру, закончившуюся столь трагически. Но ведь на самом-то деле нас и в правду послали сюда собрать факты, и мы их нашли. Вопрос теперь стоит по-другому: надо решить, что делать с этими фактами.

– Мы расскажем Шеридану…

– И от нас будет зависеть, что он после этого предпримет. От нашего рассказа и тех рекомендаций, которые прозвучат из наших уст. И прежде чем вы выскажете ему эти рекомендации, Мистер Гарибальди, я предлагаю вам принять во внимание следующее. Альянсу, и особенно Земле, не нужны сейчас новые войны. Боевой дух сейчас весьма низок, потому что никакого лекарства от чумы Дракхов так до сих пор и не найдено.

– «Эскалибур» продолжает поиски. Гидеон докладывает, что он близок к успеху, – тут же заявил Гарибальди.

– То же самое он докладывал и в прошлом году, – не смутившись, продолжил Г’Кар. – Может, он и в самом деле близок. А может, он просто попал в ситуацию, которую ваш народ зовет Парадоксом Зенона, когда некто каждый раз проходит половину расстояния, оставшегося до цели, но самой цели так и не достигает.

– К чему ты ведешь?

– К тому, что очередные плохие новости, тем более настолько важные, сейчас вовсе никому не нужны.

– Ты что же, предлагаешь, что бы мы закрыли глаза на все это?

– Нет. Я предлагаю принять предложение Вира и позволить ему самому справиться с ситуацией. Если мы поступим именно так, то у нас с Шериданом появится очень важный союзник при императорском дворе Примы Центавра. Он станет для нас очень полезным источником информации. Кроме того, следует учесть и долгосрочную перспективу.

– Долгосрочную перспективу, – Гарибальди покачал головой. – Я не понимаю.

Еще больше понизив голос, Г’Кар сказал:

– Этот человек однажды станет императором. И потому будет мудро с нашей стороны уже сейчас начинать возводить фундамент для будущих прочных отношений. Вир Котто – это будущее Примы Центавра.

Гарибальди понадобилось время, чтобы переварить услышанное.

– Будущее Примы Центавра, – повторил Гарибальди. Затем указал пальцем на стоявшего в стороне Вира. – Он. Этот парень.

Г’Кар кивнул.

– И не будешь ли ты, Великий Мистик, столь любезен, чтобы разъяснить мне, как тебе удалось узнать об этом?

Сохраняя невозмутимость, игнорируя насмешливо-раздраженный тон Гарибальди, Г’Кар сказал:

– Однажды вечером, когда Вир был изрядно навеселе, он рассказал Лите Александер о пророчестве, сделанном некоей Леди Мореллой: центаврианской ясновидящей, точность предсказаний которой хорошо известна, даже в моем мире. В прежние времена Лита проводила много времени в компании со мной, и однажды поведала мне эту историю.

– То есть, я понимаю это так, – сказал Гарибальди. Несмотря на легкомысленный тон, он, похоже, не нашел ничего смешного в словах Г’Кара. – Ты говоришь мне, что узнал из третьих рук, что некая центаврианская гадалка предсказала Виру, что однажды он станет императором, и предполагается, что из-за этого я дарую прощение убийце Лу Велча и закрою глаза на то, что центавриане тайно готовятся к войне. И все это потому, что тебе, как ты выразился, «хорошо известна точность ее предсказаний». Ну, а я вот никогда не слышал ни одного ее предсказания. Как же тогда мне убедиться, что эти предсказания действительно столь точны?

– Леди Морелла также предсказала Лондо, что ему суждено стать императором, за много лет до того, как это и в самом деле случилось.

Гарибальди промолчал. Он почесал свой затылок, потом оглянулся на Вира, который за все это время так и не двинулся с места.

– Удачное совпадение, – сказал он наконец.

Г’Кар пристально уставился на Гарибальди, а когда заговорил снова, Гарибальди понял, почему на родине Г’Кара почитают духовным вождем. Он говорил тихо, слова его были простыми, а в голосе звучала непоколебимая убежденность.

– Майкл, – сказал Г’Кар, впервые за все время их знакомства не прибегая к формальному обращению, – ты должен понять кое-что: да, впрочем, ты, наверно, где-то в глубине души и без меня давно все понял. Ты, я, Вир, Лондо, Шеридан… Нас нельзя считать обыкновенными людьми.

– Конечно, нет, – Гарибальди пока не совсем понимал, как ему реагировать на слова Г’Кара.

– Конечно. Мы не просто люди; мы – дети Судьбы, ты и я. Наши слова, дела, мысли и чувства… Они изменяют и формируют судьбы миллиардов других людей. Пусть даже мы вовсе и не стремимся к этому. Но мы родились в такое время, и оказались в таких обстоятельствах… мы были рождены, чтобы действовать, и своими действиями достигать неких результатов, и все для того, чтобы просто дать другим возможность прожить свою жизнь. Нам… просто выпал такой уж жребий. А коли уж нам выпал жребий быть детьми Судьбы, и коли уж Судьба приоткрывает нам себя, пусть даже малыми каплями… с нашей стороны будет величайшей глупостью игнорировать эти знаки, пренебрегать ими. Более того, проигнорировать их, значит, подвергнуть себя, а с заодно и миллиарды других людей величайшему риску. Сейчас, Мистер Гарибальди, наша галактика и без того в великой опасности. Стоит ли эту опасность усугублять?

Гарибальди долго стоял, размышляя. Затем, даже не взглянув в сторону Вира, жестом пригласил центаврианина подойти к ним. Вир поспешил последовать его приглашению, не пытаясь скрывать свою крайнюю обеспокоенность.

– Итак, вы хотите, чтобы все это осталось вашими местными разборками, – сказал Гарибальди. – Хотите все уладить по-тихому. Промолчать, чтобы Альянс не обрушил на вас всю свою огневую мощь, и не стер вас с лица Вселенной… точно так же, как вы в свое время пытались стереть Нарнов.

– Я бы сумел обойтись и без этой последней ремарки, но, в целом, да, суть вы передали правильно, – сухо ответил Вир.

– Хорошо, – сказал Гарибальди. – Попробуем играть по вашим правилам… Но при одном условии.

– И что это за условие?

– Вы просите, чтобы мы с зажмуренными глазами прыгнули через пропасть, просто поверив вам на слово. Но я не отношусь к числу любителей подобных прыжков, Вир. Я предпочитаю сначала внимательно осмотреть, куда и как мы будем прыгать. Вы просите о доверии? В таком случае я прошу о доказательствах. Покажите мне, что вы достойны доверия. Понимаете, о чем я говорю?

– Я… наверно, понимаю… – Вир кивнул, но затем решительно помотал головой. – Вообще-то, я не уверен. Пожалуй, даже совсем не…

– Кто-то убил Лу Велча. Этот кто-то должен заплатить за убийство, и если он заплатит, то я буду удовлетворен. Вы ведь знаете, кто убил Лу, не так ли.

– Да, знаю, – сказал Вир.

– Тогда я хочу, чтобы его сдали мне. Мне не важно, как вы это сделаете, какие дороги придется для этого расчистить. Но я хочу, чтобы вы сделали это.

– То, о чем вы просите, невозможно, – ответил Вир.

– Тогда невозможно и то, о чем просите вы. Что до меня, то я каждый день пытаюсь сделать хоть одно невозможное дело. Советую вам попрактиковаться в достижении такой же цели, и начать прямо сегодня. Понятно!?

Вир очень долго молчал, а затем сказал:

– Если я покараю убийцу Лу Велча… вы будете удерживать Альянс от вмешательства в дела Примы Центавра.

– До тех пор, пока это будет оставаться в моих силах. У вас будет возможность увести свое стадо от бойни. Но вы должны доказать мне, что способны на это. Мне все равно, как вы сделаете то, о чем я прошу. Просто сделайте. По рукам?

Гарибальди протянул Виру руку. Но Вир, однако, так и не пожал ее. Вместо этого он опустил свой взор в землю, а затем сказал очень тихо:

– Да, вы услышите о результатах.

И затем повернулся и ушел прочь, и Г’Кар с Гарибальди молча переглянулись.

– Он никогда не сможет выполнить обещанное, – сказал, наконец, Гарибальди. – Он сделает все, чтобы прикрыть этого ублюдка. Или изложит нам новые аргументы, почему его нельзя привести к нам.

– Я думаю, вы ошибаетесь, – ответил Г’Кар.

– По большому счету, я тоже на это надеюсь. Я бы очень желал увидеть, что у Вира все вышло. Сердце говорит мне, что он лучший из всех, кто живет на этой проклятой планете. Но с другой стороны, у меня руки чешутся самому найти того мерзавца, который убил Лу… и сделать с ним то же самое, что он сделал с Велчем. Так что, похоже, я выиграю при любом раскладе.

Гарибальди улыбнулся, но ничего, кроме боли, не было в этой улыбке.

Глава 6

Вечер уже давно сменился ночью, когда Трок подошел ко входу в казарму Пионеров Центавра. Это было неприметное здание, совершенно непохожее на их главный штаб, который использовался для вербовки новых кадров и проведения официальных церемоний, и возвышался над городом как символ всего того великого и удивительного, чем являлась организация Пионеров Центавра. Но казарма была истинным домом Пионеров. Пожалуй, здесь Трок проводил даже больше времени, чем в своей собственной резиденции.

Двое других Пионеров, Муад Джиб и Клецко Супра, поспешали следом за Троком. Их лишь недавно приняли в организацию, и при вступлении сам Трок поручился за них. Он рассматривал этих подростков как своих протеже, рассчитывая воспитать преданных ему членов самой знаменитой и перспективной группы на всей Приме Центавра.

Муад и Клецко выказали некоторую нервозность прошлой ночью, когда Трок поручил им избавиться от тела землянина. Но после этого Трок провел с ними долгую воспитательную беседу, и теперь они выглядели гораздо спокойнее. Это принесло Троку некоторое облегчение. Ведь они же, в конце концов, Пионеры Центавра. Пионеры следят друг за другом и прикрывают друг другу спину. Муад и Клецко, конечно, изо всех сил старались выработать в себе тот же стоицизм и решительность, которыми отличался Трок, и он был уверен, что все у них пойдет наилучшим образом.

И тут некая тень отделилась от сумрака, лежавшего впереди.

Трок замедлил шаг и прищурил глаза, и Муад и Клецко притормозили вслед за ним. Буквально одно мгновение Трок испытывал странное ощущение дежа вю. Фигура, словно материализовавшаяся из сумрака… почему это кажется столь странно знакомым ему?

Но затем он узнал встречного.

– Посол Котто? – спросил Трок. – У вас проблемы?

Вир широко улыбнулся и раскинул руки в манере, которую с равным успехом можно было бы назвать и вкрадчивой, и искренней. С одной стороны, этот жест словно свидетельствовал о давнишних дружеских отношениях Вира с Троком; но одновременно он призван был продемонстрировать, что в руках у Вира не таится никакой опасности.

– Просто хотел немного поговорить с тобой, Трок. Можешь уделить мне время?

– Конечно, – ответил Трок. Его не особо беспокоил Посол Котто – неуклюжий идиот, дилетант, изображающий из себя дипломата. Он нес службу на бесполезном посту на Вавилоне 5, станции, населенной исключительно врагами Республики Центавра. Но поскольку Альянс и без того ненавидел центавриан, то что бы там Вир ни делал, вряд ли от этого могло стать хуже. Помимо прочего, Вир проиграл в карточной игре Министру Дурле свою женщину. Ну и кто он после этого? Правда, министры теперь относились к Виру с некоторым почтением, поскольку, почему-то, именно почтительным стало отношение к нему Министра Дурлы. Но Трок точно знал, кто такой этот Вир Котто: олух.

Впрочем, даже олухов следует время от времени ублажать. Трок кивнул Муаду и Клецко, и те удалились в казарму. Тогда он обратился к Виру:

– Чем я могу вам помочь?

– Я знаю, что ты убил Лу Велча.

Трок гордился своей невозмутимостью. Он много и усердно трудился, чтобы уметь всегда сохранять бесстрастный вид, чтобы ничто не могло застать его врасплох и вывести из равновесия. Но слова Вира, сорвавшиеся с его одутловатого, безжизненного лица, по эффекту могли сравниться с ударом дубиной по черепу Трока. И одно слово, одно злосчастное слово, сорвалось непроизвольно с его губ:

– Как…

Всего мгновение спустя после того, как слово вылетело из его рта, Трок уже хотел дать себе самому за это хорошего пинка под зад. Это слово было самым худшим из всего, что он мог сказать в подобной ситуации. Но не зря Трок был одним из самых выдающихся лидеров Пионеров Центавра. Не прошло и полсекунды, как к нему вернулась обычная сообразительность.

– …такое могло придти к вам в голову? – закончил он фразу, так, что пауза между ее началом и завершением оказалась почти незаметна на слух.

Но только почти.

– Ох, да ну тебя, Трок, – сказал Вир таким тоном, будто они были давними закадычными друзьями. – Как тебе могло придти в голову, будто я этого не узнаю? Нет лучших защитников интересов Примы Центавра, чем ее Пионеры, и нет среди Пионеров Центавра более великой личности, чем ты. Коронер сказал, что землянина убили голыми руками. Это, конечно, всего лишь такая фигура речи. У убийцы были одеты перчатки. Кстати, ваша униформа включает также и перчатки… не так ли, Трок?

– Многие люди носят перчатки, – ответил Трок. – Ночной воздух сейчас весьма прохладен.

– Да, да. Это верно, – посочувствовал ему Вир. – К тому же, благодаря перчаткам, на теле убитого не остается следов, которые могли бы быть использованы для теста на ДНК.

– Посол, я не понимаю, о чем…

– Конечно, не понимаешь, конечно, не понимаешь, – поспешил заверить его Вир. Он обхватил юношу рукой за плечи, и тот сразу же насторожился. – Слушай, Трок… Несмотря на свою внешность, я вовсе не идиот. Я вижу, куда ветер дует. Я знаю, каким будет завтрашний день Примы Центавра, и я говорю тебе: вовсе не спутники Альянса будут нависать над нами и следить за каждым нашим шагом. Это будете вы, нынешние Пионеры Центавра. Вы стали зачинателями и двигателями нашего прогресса. В вас наше грядущее величие. И ведь наступит день, – Вир рассмеялся и шлепнул Трока по спине, – когда ты станешь одним из рулевых нашей Республики. Быть может, ветер удачи даже занесет тебя ко мне в начальники. И потому я пришел к выводу, что мне сейчас лучше всего быть во всем на твоей стороне, правильно ведь? Правильно?

– Правильно, – осторожно согласился Трок, по-прежнему пребывая в несколько большем недоумении, чем ему хотелось бы.

– Вот и хорошо, значит, ты понял, к чему я клоню.

– Ты хочешь сказать, – догадался Трок, внимательно следя теперь за каждым своим словом, – что если бы я имел какое-то отношение к гибели этого… как его звали?

– Велч. Лу Велч.

– Значит, если бы я был причастен к смерти Мистера Велча… То тебе было бы все равно.

– Трок, мы против них, – сказал Вир, склоняясь еще ближе к Пионеру, и тот ощутил алкогольный перегар в дыхании Вира. Попросту говоря, Посол был пьян. Вполне возможно, что к утру, проспавшись, он вообще не будет помнить об их разговоре. – Мы против них. И я… Я хочу быть среди нас. Пусть они – это будут они… А мы – это мы. Мы выстоим вместе, а порознь падем (29). Правильно ведь? Правильно?

– Правильно, – снова согласился Трок.

Вир кивнул и долгое время смотрел на Пионера, уставившись тому прямо в глаза столь пристально, что у Трока сложилось впечатление, будто Вир пытается отыскать какие-то сокровища, запрятанные в его черепе. Наконец, Вир отпустил его и сказал:

– Ты, Трок… далеко пойдешь.

А затем повернулся и, слегка пошатываясь, побрел прочь, во мрак ночи.

Трок проводил его взглядом, это жалкое подобие центаврианина, которое еще стремилось в этой жизни достичь… чего-то. Трок так и не понял, чего именно. Он был абсолютно уверен, что если ему самому в будущем Примы Центавра уготовано достойное место, то Вир горько обманывает себя насчет своего будущего.

Покачав головой, Трок вошел в казарму и направился в одну из общих комнат. Там его ждали Клецко и Муад, а с ними еще несколько Пионеров.

– Чего он хотел? – спросил Клецко.

– Выставить себя дураком, – ухмыльнулся Трок. – И ему это вполне удалось. – Затем он нахмурился. – Но ему откуда-то известно, что я убил Лу Велча. Надо выяснить, откуда он это узнал… А когда мы это выясним… возможно, нам придется его ликвидировать.

* * *

Вир тяжело вздохнул, глядя на маленький цилиндрик в своей ладони. Этот цилиндрик казался такой ничтожной, никчемной вещицей. И между тем от нее, от этого крохотного устройства в его руке, зависело сейчас будущее Примы Центавра, а быть может, и всей галактики.

Вир смотрел прямо в глаза Троку, когда высказывал утверждение насчет роли этого Пионера в убийстве Лу Велча. Вир успел уже накопить огромный опыт в понимании чужих мыслей, он подмечал любой намек на двуличие, просто глядя человеку в глаза. Возможно, это было следствием многолетней практики службы у Лондо.

Поэтому, произнося имя Велча, Вир смотрел Троку прямо в глаза, и искал там, и вообще на лице у этого юноши, признаки невиновности. Что-нибудь типа удивления, почему это вдруг Вир говорит подобные вещи.

Все оказалось слишком очевидно. Первой реакцией Трока действительно было удивление, но это было удивление преступника, неожиданно узнавшего, что его преступление раскрыто. Трок начал говорить «Как…» и затем замолчал, но очевидно, фраза должна была завершиться словами «…вы узнали?»

Теперь Вир знал наверняка. Он был уверен. До ужаса уверен. Вир и раньше считал, что Финиан сказал ему правду. От техномагов можно ждать многого, но только не вранья. Похоже, техномаги любили правду больше, чем любые другие расы, с которыми Виру доводилось иметь дело.

И все же… Он хотел знать наверняка, без малейшей доли сомнений. Он слишком хорошо изучил себя, и потому знал, что если останется хоть какая-то неуверенность, чувство вины за содеянное будет мучить его вечно.

И потому теперь Вир с помощью устройства, вставленного к себе в ухо, подслушивал, втайне надеясь на лучшее, что скажет Трок. Он внимательно слушал, и, как это ни прискорбно, Трок – в своем высокомерии – не стал заставлять себя долго ждать. Роковые слова прозвучали практически сразу: «Но он знал, что я убил Велча».

Ну вот и все: вот оно, признание, которого Виру не хватало для полной уверенности. Все, что нужно, чтобы публично…

Публично что?

Трок происходил из слишком влиятельного, слишком сплоченного семейства. Дом Милифа был тесно связан с Дурлой… Мэриэл заверила Вира в этом, хотя он и без того пришел к аналогичным выводам. Плюс ко всему, Трок был одним из лидеров Пионеров Центавра, и ему прочили великое будущее. Убийство одного пронырливого землянина не смогло бы остановить этого юношу на его пути к великим свершениям.

Конечно, Вир мог бы поднажать. Он мог обратиться непосредственно к императору. Но были все основания полагать, что Лондо не станет подставлять свою шею под удар, по крайней мере, сейчас, поскольку нашлось бы слишком много желающих эту шею свернуть. Особенно если получится так, что в действиях императора можно будет усмотреть несоответствие интересам Примы Центавра.

Более того, если Вир решит поднажать…

…он погибнет.

Это без вопросов. Если сам Император не в состоянии пойти поперек той силы, которая реально властвует здесь, на Приме Центавра, то у Вира просто нулевые перспективы. Его обвинят в действиях, направленных против великой и славной судьбы Примы Центавра, олицетворяемой Троком и его соратниками.

Значит, если Вир собирается покарать Трока, используя для этого официальные каналы, он, скорее всего, не только не преуспеет в этом, но, очевидно, может поплатиться за эту попытку собственной жизнью. Ему придется вернуться на Вавилон 5, запереться в своей каюте и никогда больше не высовывать из нее носа.

В качестве альтернативы можно было бы рассказать все Шеридану. Но тогда всему Альянсу станет известно о том, что творится на Приме Центавра. Его родной мир окажется под ударом. И кто знает, сколькими смертями все это кончится – тысячами? Сотнями тысяч?

Вир перебирал в уме все варианты.

Он и раньше понимал, что не сможет обойтись без помощников. Он не сумел бы справиться сейчас, если бы не побывал у Рема Ланаса, который доказал, что действительно является экспертом в области электроники. Если бы не побывал у Ренегара, которого в свое время назначили надзирать за раскопками на К0643 как хорошего знатока технологии взрывных работ. После катастрофы на К0643 Вир старался никогда не терять их из вида, и убедился, что случившееся не прошло для них бесследно. Они навсегда запомнили, кому можно доверять. Они поняли, что, если не целиком, то, по крайней мере, частично, фундамент, на котором базировалось нынешнее развитие Примы Центавра, был построен на песке.

Вир подводил их к этому медленно и постепенно, кирпичик за кирпичиком выстраивая собственный фундамент. И Ланас с Ренегаром начали говорить с другими. Теми, у кого катастрофа на К0643 сорвала с глаз розовые очки, кто перестал испытывать иллюзии насчет мудрости руководителей, организовавших под вывеской общественных работ лишь платные лагеря смерти. Нашлись и другие свободомыслящие личности, ушедшие в подполье или изгнание.

Теперь настал переломный момент, несколько раньше, чем хотелось бы Виру. Он любил внимательно и методично размышлять, и вовсе не стремился к немедленным, решительным и безоглядным действиям. Однако сейчас требовались именно действия. Нужно было сделать что-нибудь, причем немедленно. Прима Центавра, несомненно, пока что в любом случае была не готова к войне, ни наступательной, ни оборонительной, а он не был готов отвернуться в сторону и закрыть глаза на очередное избиение своей планеты.

Между тем Гарибальди не успокоится, пока правосудие над убийцей не свершится.

– Нет выбора, – прошептал себе Вир.

* * *

Тебе стоило это видеть, – весело рассказывал Трок. – Он обнял меня, будто собственного сына. Он…

Муад внезапно прищурился.

– Постой-ка, – сказал он. – А ну-ка повернись.

Трок был озадачен.

– В чем дело?

– Просто повернись.

Трок выполнил просьбу, и пальцы Муада быстро прошлись по спинной части форменной рубашки Трока.

– Здесь что-то есть, – сказал Муад. – Будто у тебя бородавка выросла… Да это, пожалуй, какое-то устройство, небольшое совсем.

– Он что, посадил на меня жучка? – моментально вскипел Трок. – Да как он смел! Что это?

– Похоже, передатчик, – ответил Муад. – Он подслушивал нас.

* * *

Вир понимал, что однажды кому-то придется погибнуть. И хотел только, чтобы погибло как можно меньше народа.

– Я же хороший человек, – сказал он себе.

И, дрожа, загнул себе палец.

– Я порядочный человек.

Он загнул второй палец – и вспомнил о Картаже, умиравшем с выражением изумления на лице, с сердцами, остановленными ядом, который впрыснул ему Вир.

– Я добродетельный человек.

Он загнул третий палец – и подумал о тех Дракхах, которые погибли на взорванной им Базе Теней.

– Я душевный человек.

Вир продолжал загибать пальцы – но голос его становился все менее уверенным, а руки тряслись все сильнее.

Трок убил Велча. Какие-то другие Пионеры помогли ему избавиться от тела. И все они умолчали обо всем происшедшем. Они были виновны, все они были виновны, в таком преступлении, которое поставило Приму Центавра на грань войны, исходом которой, скорее всего, явилось бы полное уничтожение их мира.

– У меня нет выбора, – снова прошептал Вир.