Текст книги "Смерть online"

Автор книги: Пи Джей Трейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

37

Сидя на пассажирском сиденье, Магоцци забавлялся с кнопками на приборной доске «ренджровера», отыскал систему подогрева и регулировки спинки для удобства поясницы, серьезно задумался о карьере жиголо.

Отъехав на два квартала от галереи, Грейс заметила:

– Вы за мной хвост пустили.

Магоцци взглянул в боковое зеркало, видя за полквартала патрульную машину.

– Исключительно ради предосторожности.

– Только за мной?

– За всеми. – Он сосчитал до двадцати и почти огорчился, что она на него не окрысилась. – Только не говорите, будто это вас не волнует.

Грейс вздохнула, сжала на руле кулаки.

– Слушайте, я устала. Знаете, меня многое уже давно не волнует. В самом деле хотите о чем-то спросить или решили просто проехаться в моей машине?

– Хочу знать ваши подлинные имена и фамилии.

Она вывернула по эстакаде на крайнюю левую полосу 94-й автострады, прибавила скорости, минуту молчала, а потом сказала:

– Как я понимаю, Томми еще не взломал файл ФБР.

– Верно понимаете. Сами постарались.

Грейс промолчала.

– Он напоролся на ваш «брандмауэр». Не трудитесь отрицать. Вы его нынче утром поставили, догадываясь, что у Томми хватит ума пробить защитную систему ФБР, и немножко ее подкрепили. Кстати, вы превышаете скорость.

– Разве не ясно? – тихо спросила Грейс. – Если кто-то когда-нибудь свяжет нас сегодняшних с теми, кем мы были в Атланте, нам снова придется исчезнуть. Начать все сначала.

– Боитесь, что вас отыщет киллер из Атланты?

– Боимся.

– Он уже вас нашел.

Она тяжело вздохнула:

– Может быть. А вдруг нет? Вдруг какой-то другой ненормальный играет в игру, а мы, беспечно поверив, что это тот самый, дадим нас найти прежнему? Гарантируете, что нынешний убийца именно тот, из Атланты? Что мы ничем не рискуем, выйдя из прикрытия?

Магоцци подумал.

– Нет, не гарантирую. Сегодня в любом случае. Может быть, завтра смогу гарантировать.

– Значит, завтра я вам назову настоящие имена и фамилии. – Она взглянула на него. – Почему вам так важно знать, кто мы такие? Тут нет никакой черной магии, обыкновенные имена.

– Посмотрим.

– Когда?

– По правде сказать, тут я вроде бы переступаю черту. Давать вам информацию о текущем расследовании убийства запрещено инструкцией.

Грейс бросила на Магоцци быстрый взгляд и вновь стала смотреть на дорогу.

– Кое-что прояснилось?

– Возможно. – Он растер виски, в которых начинала разливаться боль от нехорошего сочетания усталости и шампанского. – Если вдруг вам что-нибудь известно об этом, я должен спросить. Если инстинкт меня не обманывает, ответ может решить дело. Если обманывает… даже думать не хочется, черт побери.

– Чушь какая-то.

– Знаю. Надеюсь, вскоре смысл прояснится. Переступая черту, хотелось бы смотреть вам в глаза.

– Надеетесь, что я вас домой приглашу?

– Можно заехать в другое место, в кафе, в бар, не знаю…

Грейс покачала головой, направляясь к дому.

Пока заводила «ренджровер» в гараж, Магоцци пошел к тормознувшему у тротуара полицейскому автомобилю, узнал появившуюся в проеме опущенного стекла физиономию Энди Гарфилда, одного из старейших патрульных, вполне годного для работы в отделе, но не желавшего уходить с улиц.

– Она ехала на восьмидесяти трех в зоне с ограничением до пятидесяти пяти. Как думаешь, с какой скоростью гонит без копа на переднем сиденье?

– Бог ее знает. Как у тебя дела?

– Лучше.

– Я слышал, с Шейлой все в порядке.

– Угу. Мы целую неделю боялись до чертиков, а опухоль оказалась обычной кистой.

– Джино рассказывал. Мы за это выпили. – Он оглянулся, слыша на дорожке сапоги Грейс. – Я в доме немного побуду. Поглядывай, ладно?

– Конечно.

Когда он подошел, Грейс вставляла в щель карточку.

– Сегодня за вами Гарфилд присмотрит. Хороший человек.

– Это должно меня успокоить?

– Не знаю. Меня успокаивает.

За открывшейся крепостной дверью приплясывал жесткошерстный пес неизвестной породы, болтая вывалившимся языком. Неимоверная радость на морде забавно сменилась смертельным испугом при уяснении, что Грейс не одна, но, как ни странно, он не убежал. Просто опасливо косился на Магоцци, старавшегося двигаться медленно и предсказуемо.

– Тот самый пес, что боится чужих? Не похоже, чтоб сильно боялся.

Грейс наклонилась, взъерошила собачью шерсть.

– Привет, Чарли! – Оглянулась на Магоцци. – Видно, он вас запомнил. По крайней мере, запах. Наверно, подумал, что, раз вас опять пригласили, значит, вы вполне безопасны. Не знает, конечно, что вас оба раза не приглашали. Возможно, пришел бы к иному мнению.

– Что у него с хвостом?

– Не знаю. Я его на улице нашла.

Магоцци присел, медленно протянул руку:

– Эй, Чарли, все в порядке.

Чарли издали осмотрел ладонь, осторожно вытянул нос. Обрубок хвоста вильнул пару раз.

– Он мне хвостом махнул!

Грейс закатила глаза:

– Как это вас взволновало.

– За прошлую неделю мое мнение о себе очень сильно упало.

Она повесила пальто в шкаф, взглянула на детектива, наконец протянула руку за его курткой. Он смотрел на нее с недоумением, смущенный неожиданным вежливым жестом, потом в рекордное время вылез из куртки.

– От усталости вы удивительно гостеприимны.

Грейс только вздохнула, повесила куртку, направилась по коридору к кухне. Чарли заскакал за ней, Магоцци пошел следом, по его представлению с большим достоинством.

– Садитесь, если хотите, – предложила хозяйка.

Он пододвинул стул к кухонному столу, с изумлением глядя, как пес по-человечески уселся на стуле напротив.

Сама Грейс прислонилась к буфету. Видимо, предпочитает держаться на высоте, моральной и физической.

– Хорошо, Магоцци. Смотрю вам в глаза. Говорите.

Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул, чтобы воздух прошел по всему телу вплоть до трясущихся конечностей.

– Я назову несколько имен, а вы скажете, говорят они вам что-нибудь или нет.

– Боже! В словесные ассоциации будем играть?

– Знаете, что такое Калумет?

– Сорт муки, – ответила Грейс не моргнув глазом. – Я выиграла?

– Проиграли. Клейнфельдт?

– Понятия не имею. Что ж такое Калумет?

– Городок в Висконсине.

– А Висконсин – это штат, правда?

Магоцци улыбнулся:

– Вы шутница. Еще кто-нибудь об этом знает?

– Только вы.

– Брайан Бредфорд?

– Нет, – ответила она без запинки.

– Вы уверены?

Грейс внимательно смотрела на него.

– Это самое важное?

Он кивнул.

– Я никогда не знала Брайана Бредфорда. Вообще ни одного Бредфорда, если на то пошло.

– Нет вероятности, что кто-нибудь из ваших друзей жил под этим именем в Атланте?

Она вытащила стул, села, глядя ему прямо в глаза.

– Нет. Вообще никаких шансов. В этом я даю вам слово, Магоцци.

Он испустил долгий усталый вздох. Сам не понимал, как сильно до этой минуты надеялся, что имя знакомо Макбрайд, и вот надежда внезапно исчезла.

– Брайан Бредфорд… убийца? – спокойно уточнила она.

– Мы так предполагаем. Он вырос в Сент-Питере…

Глаза Грейс расширились.

– …и, по нашему мнению, мог одновременно с вами учиться в университете в Атланте.

– Господи Иисусе. – Она закрыла глаза, рука инстинктивно дернулась к кобуре, потом упала на колено. – Это тот самый киллер.

– Все больше и больше похоже на то. Мы кое над чем работаем, стараемся найти подтверждение, что он был в Атланте. В Сент-Питер приходил запрос из университета Джорджии на дубликат аттестата, наши люди ведут там проверку.

Звоночек в другой комнате звякнул тихо, мелодично, но Грейс мигом вскочила, затаив дыхание.

– В чем дело?

– Электронная почта, – шепнула она, глядя мимо Магоцци в коридор.

– От него?

– Не знаю. – Она сразу стала маленькой и беспомощной.

– Взгляните, пока я здесь.

Грейс посмотрела на него так, словно он посылал ее на эшафот, потом направилась впереди него в крошечный кабинетик, села в кресло. Он наблюдал через ее плечо, как она включает монитор, открывает почтовый ящик. Там оказалось всего одно сообщение с той же надписью, что и прежде: «От киллера».

Грейс оглянулась на Магоцци:

– Это невыносимо.

Глубоко вздохнула, щелкнула кнопку «прочесть». На этот раз не было ни красных пикселей, ни переделанного открывающего экрана, только текст:

ТЫ МЕНЯ РАЗОЧАРОВЫВАЕШЬ, ГРЕЙС. ДАЖЕ НЕ МОЖЕШЬ СЫГРАТЬ В СВОЮ СОБСТВЕННУЮ ИГРУ. ПОДУМАЙ – Я У ТЕБЯ НА ЗАДНЕМ ДВОРЕ.

Она еще не дочитала, как Магоцци выхватил пистолет и выскочил в заднюю дверь.

На заднем дворе было пусто. Грейс из дома включила мощную систему верхнего света, когда он сбежал на траву по трем ступенькам. Но увидел он только одинокое дерево, пару адирондакских кресел, солидный деревянный забор вокруг дома, слишком высокий, чтобы его можно было легко перелезть. Магоцци позвонил по сотовому в диспетчерскую, помчался к Гарфилду, отчеканил инструкции, дюйм за дюймом оглядывая ограду в поисках царапин, следов, чего-нибудь.

Вернувшись в дом, нашел окаменевшую Грейс в шезлонге в гостиной, с Чарли на коленях, с пистолетом в руке, с пальцем на спусковом крючке, наготове. Пожалуй, никогда не видел столь душераздирающей картины.

– Господи боже мой, Грейс, – начал Магоцци, с удивлением слыша из собственных уст ее имя. Если она и услышала, то этого не показала, а может быть, попросту не обратила внимания.

– Ничего, да? – спокойно спросила она.

– Мы пошлем людей, патрульные машины прочесать Сент-Пол и окрестности, но если он был здесь вечером, то, наверно, давно уж исчез. Я сейчас осмотрю дом.

– Я уже осмотрела.

– Боже!

– Это мой дом, Магоцци.

– Я его все равно осмотрю.

Она равнодушно пожала плечами.

Когда он вернулся, сидела на том же месте.

– Собираетесь всю ночь просидеть с пистолетом в руках?

– Не впервые.

Магоцци провел рукой по волосам, оглядел комнату, устроился в уголке дивана.

Грейс с любопытством взглянула на него:

– Что вы делаете?

Он даже не посмотрел на нее.

– Я не уйду.

– Это не обязательно.

– Все равно не уйду.

38

Было еще темно, когда Холлоран с Бонаром спустились по пологому холму к Гудзону и въехали в Миннесоту по мосту над рекой Сент-Крой. Теперь Холлоран сидел за рулем и, учитывая, что поспать удалось всего час, чувствовал себя вполне неплохо, энергично, словно приближаясь к решающему концу.

Бонар спал, как дитя, на переднем сиденье, и Холлоран вспоминал, как они в последний раз проезжали через штат, направляясь в Двойной город[55]55
  Двойной город – название городов Сент-Пол и Миннеаполис, расположенных на обоих берегах Миссисипи друг против друга.


[Закрыть] с двумя ящиками пива в багажнике и парой билетов на концерт Брюса Спрингстина. Совсем еще мальчишки. Бонар весил фунтов на сто меньше, мир казался добрым и прекрасным.

Он вдруг понял, что пытается угадать, чем в те времена занимался Дэнни Пелтиер – должно быть, обдирал коленки, катаясь на скейтборде, – и добрых десять минут старался выбросить из головы его образ.

Помог Миннеаполис, когда машина свернула с 94-й автострады к центру города.

– Эй, Бонар! – Шериф толкнул друга в пухлое плечо, и тот мигом открыл глаза, чистые, ясные, как у ребенка. Никакого полусонного перехода, во время которого коэффициент интеллекта у каждого взрослого до первой чашки кофе колеблется от нуля до пятидесяти. Бонар всегда просыпается разом, активный, ко всему готовый.

– Гляди-ка! – Он с ухмылкой выглянул в окно. – Для нас свет оставили.

Линия горизонта сильно изменилась с тех пор, как они были здесь в прошлый раз. В центре выросли десятки башен, столбы белого и золотистого света устремляются в небо со старого небоскреба «Ай-Ди-Эс».

Холлоран всегда считал Миннеаполис юным женственным городом, очаровательным, скромным, приличным, старавшимся не быть слишком навязчивым. Теперь он похож на значительно вытянувшегося подростка. Интересно узнать, сохранится ли прежнее впечатление.

– Он стал много больше с нашего последнего приезда.

Бонар потянулся за термосом, стоявшим на полу у его ног.

– Угу. Раковые опухоли на ландшафте – вот что такое крупные города, а раковая опухоль по природе все время растет. Хочешь кофе?

– Да ты посмотри на подсветку. Красиво. Давай кофе.

Бонар вытащил из подставки пластиковый стаканчик, заглянул.

– Окурки туда не бросал?

– Не бросал.

– Ну, там что-то есть. – Он опустил стекло, выплеснул остатки прежнего кофе. – Не хочу даже знать, что именно.

Проехали мимо термометра на берегу реки, который показывал минус семь, но по холодному ветру, дунувшему в машину, Холлоран пришел к заключению, что его показания слишком оптимистичны. Он как-то слышал, будто все термометры в Миннесоте откалиброваны на десять градусов выше, чтобы предотвратить массовое бегство населения.

– Закрой окно! Холодно.

Бонар сунул в окно нос, как собака, глубоко вдохнул, прежде чем закрывать.

– Снег будет. Запах чую. – Он передал Холлорану наполненный стаканчик, сделал пару глотков из своего. Не то чтобы нуждался в кофеине, просто пьет ради вкуса. В данном случае это было ошибкой. Сморщился после первого глотка. – Боже, какая гадость.

– Кофе не из «Старбекса», а с заправки, на что ты надеялся?

– Надеялся, что вооруженный мужчина получит более приличный кофе, даже на заправке. Где мы? Что это за улица?

– Хеннепин.

– Знаешь, куда ехать?

– Конечно. В муниципалитет.

– Знаешь, как найти?

– Думаю, буду просто кружить, пока не обнаружу.

Бонар полез в нагрудный карман, вытащил сложенный во много раз лист, разложил на широких коленях.

– Что это?

– Карта центральной части Миннеаполиса с указанием дорог к муниципалитету. У следующего светофора поверни направо.

– Где ты ее раздобыл?

– В компьютере Марджори.

Холлоран включил свет и взглянул на бумагу. Похоже на настоящую карту.

– Не шутишь?

– Не шучу. Вводишь свои координаты, указываешь, куда хочешь попасть, и готово. Печатается карта с указаниями. Здорово, а?

– Не знаю. Пропадает ощущение приключения.

Остановились в конце шеренги патрульных машин на средней полосе переулка, который был шире любой улицы Калумета, обошли вокруг каменного здания, занимавшего целый квартал, вошли в подъезд. Полицейский с воспаленными глазами направил их вниз по коридору к отделу убийств.

Многовато народу в такой час, подумал Холлоран, и вид у всех усталый. Проходившие мимо любезно кивали, но окидывали коричневую форму быстрым пристальным взглядом копа, который особенно сосредоточивается на оружии под мышками.

На входе в отдел убийств Бонар нагнулся и прошептал:

– Никто нас не остановил. Переоденься в копа, заходи и занимай все здание.

– Кому оно нужно? – буркнул Холлоран, оглядывая крошечную безликую приемную с раздвижной стеклянной дверью в одной стене. За стеклом виднеется другое помещение, побольше, с серыми канцелярскими столами, некрасивыми стенами и перегородками, предназначенное для работы, и ни для чего больше.

По ту сторону стекла возникла очень крупная чернокожая женщина, снимавшая плотную зимнюю куртку, долго разглядывала их с головы до ног, прежде чем раздвинуть створку.

– Холлоран, да? – уточнила она, и Холлоран узнал слышанный по телефону голос.

– Шериф Майкл Холлоран. Помощник шерифа Бонар Карлсон, округ Кингсфорд, штат Висконсин. – Они выложили на стол значки, открыв кожаные обложки, чтобы она увидела фотографии. – А вы, наверно, Глория. Если не ошибаюсь, мы вчера с вами часто беседовали, – улыбнулся он.

– Угу. Никогда еще один и тот же мужчина так часто не звонил мне в один и тот же день с тех пор, как Терренс Белуда испугался, что я от него залетела. Бонар… Что это за имя?

– Норвежское, – объяснил Бонар, вытаращивший глаза на признание насчет «залета».

– Гм. Мне казалось, я все слышала. А вы еще думаете, будто у черных причудливые имена. Заходите, друзья. Ищите, где сесть, пока я звякну Лео.

Она нажала кнопку, открыв внутреннюю дверь, схватила телефонную трубку. Десяток пар глаз оторвались от дела, окидывая их взглядом. Холлоран чувствовал себя переведенным школьником, представшим перед новыми одноклассниками.

– Доброе утро, – кивнул он ближайшему человеку, изможденному мужчине с заметным адамовым яблоком, лохматой бородой, в черной вязаной шапке с проеденной молью дырой на лбу.

– Чего вы разговариваете с этим мешком дерьма? – фыркнула подошедшая сзади Глория.

– С мешком дерьма? Я думал, он переодетый агент. – Холлоран оглянулся, послал ей робкую улыбку и подавил желание выхватить из кармана темные очки. На ней было платье цвета кармина с тыквенно-оранжевой аппликацией. Просто издевательство какое-то, но оно ей к лицу.

– Ох, мальчики, да ведь вы из деревни, правда? Похоже, старушке Глории придется взять вас под крыло.

Бонар с улыбкой качнулся на каблуках.

– Благодарение Богу.

Карие глаза сверкнули на него и почти мгновенно смягчились. Холлоран, заметив, покачал головой. Что бы Бонар ни сказал женщине, он в половине случаев стоит на краю гибели. Но что-то в его лице – приветливость, невинность, неведомо что – заставляет их прощать ему почти все, черт возьми.

– Лео едет. Пулю привезли?

Холлоран похлопал себя по карману – сердце дрогнуло при воспоминании, как то же самое сделала Шарон.

– Ну, могу попросить кого-нибудь сразу проводить вас в лабораторию, а если хотите, просто отдыхайте до его приезда.

– Может, вы нас ознакомите с делом, пока мы дожидаемся детектива Магоцци? – предложил Бонар.

Она высоко подняла выщипанные брови:

– Я не коп, а секретарша.

Бонар ухмыльнулся ей в лицо, и Холлоран начал отсчитывать десять секунд до громов и молний.

– Ладно…

Так. Ошибочка вышла. Прошло пять секунд.

– Хотите узнать то, что мне предположительно положено знать, или то, что я действительно знаю?

Бонар усмехнулся еще шире:

– То, что действительно знаете. А больше всего мне хочется узнать, как это вы заплетаете волосы в столько мелких косичек. Меня это всегда занимало. В самом деле, такие меленькие, будто их заплетала какая-то крыса из сказки о Золушке или еще кто-нибудь.

Глория покосилась на Холлорана:

– Этот мужчина видел когда-нибудь в жизни черную женщину?

– Не думаю.

39

Магоцци считал, что не важно, нищий ты или миллионер. Существуют главные неизменные человеческие радости, которые сопровождают любого с малолетства до старости, и одна из них – проснуться от аромата хорошего кофе, сваренного кем-то другим.

Он открыл глаза, глядя в потолок гостиной Грейс Макбрайд. Планки жалюзи на одном глухом окне сходились неплотно, потолок разрисовывали тонкие лучики солнечного света, почему-то наполнив его оптимизмом.

Он был накрыт новым очень теплым одеялом, которого вчера, когда засыпал, не было. Приподнял краешек, видя внизу знакомое покрывало из синей шерсти, сел, выглянул в арку на пустую кухню. Она его накрыла во сне. Встала, приготовила кофе, накрыла еще одним одеялом, чтобы не замерз. От этой мысли в груди защемило.

Они были на заднем дворе. Чарли сидит в одном кресле, Грейс в другом, закутанная в белую толстую шерстяную кофту, темные волосы вьются на воротнике, в левой руке дымящаяся кружка с кофе, правая засунута в карман кофты, под которой даже издали видны солидные очертания пистолета. К подножию магнолии тянется шланг, водичка музыкально журчит в утренней тишине. Однако чертовски холодно.

– Тут прямо настоящий мороз, – сказал он, спускаясь с последней ступеньки, стараясь не расплескать свежий кофе из кружки. Видел облачка пара, вылетающие изо рта при дыхании, слышал потрескивание замерзшей травы под ногами.

Чарли повернул голову, улыбнулся ему. Его дыхание тоже было видно.

– Куртку наденьте, – не оборачиваясь, подсказала Грейс.

– Надел уже. – Он присел перед Чарли, почесал жесткую шерсть за ушами. Чарли громко вздохнул, положил голову ему на руку. – Потрясающий кофе. – Магоцци, посмотрев на Грейс, обнаружил, что она ему улыбается. Такой улыбки он еще не видел. Внушает ощущение, что он сделал что-то хорошее, правильное. Даже не помнится, когда выражение женского лица внушало ему подобное чувство. Стоит выяснить, в чем заслуга, чтобы потом когда-нибудь повторить. – В чем дело?

– Вы не согнали Чарли с кресла.

– Ну конечно… Это же его кресло.

Грейс опять улыбнулась.

– Впрочем, согнал бы, если бы не побоялся, что он мне руку откусит. – Он взглянул на свою руку, которую бешено лизал страшный зверь, как бы на секунду очутившись в американской картинке, изображающей мужчину, женщину, собаку, дом, словно она реальна и он в ней на месте. – Вы не должны одна тут сидеть, – неожиданно заявил он, и улыбка исчезла с ее губ.

– Это мой двор. Мой дом. – Грейс испепелила его взглядом, стирая из памяти единственную правильно сделанную мелочь. Вполне можно было сбросить пса с кресла. Только пес очень уж симпатичный. Наконец она вздохнула и снова уставилась на магнолию. – Вдобавок дерево надо полить.

Магоцци прихлебывал кофе, усваивая урок. Во избежание жестокого убийства на заднем дворе никогда не предлагай Грейс Макбрайд нарушить установленный распорядок. Он старался подавить инстинктивное стремление охранять ее, с которым мужчины вышли из пещер. Стремление в любом случае глупое, препятствовавшее эволюционному развитию, которое породило женщин с крупнокалиберными пистолетами в карманах домашней одежды. Глядя на воду, текущую к корням магнолии, придумал, казалось бы, невинный вопрос:

– Не поздновато поливать в такое время года?

Грейс покачала головой, и темные кольца волос снова скользнули по белому воротнику. И с непокрытой головой сидеть на холоде не следует, но делать подобное замечание он не намерен.

– Поливать деревья никогда не поздно. Во всяком случае, пока земля не промерзнет. Вы дома живете?

– Как всякий нормальный человек.

– Я не мишень. Никогда не была.

Господи боже, перескакивает с темы на тему, как кролик. Трудно уследить за ходом мысли. И это наверняка заметно.

– Поэтому не боюсь находиться одна, – объяснила она. – Он не собирается меня убивать. Он хочет меня… остановить.

– Что это значит?

Она безнадежно пожала плечами:

– Много лет стараюсь догадаться. Согласно психологическому портрету, который ФБР составило в университете, цель убийцы – «психологическая парализация», что бы эта чертовщина ни означала. То есть ему как бы кажется, будто я имею какую-то власть над его жизнью, и он хочет от нее избавиться, а мое убийство ничего не изменит.

– Интересно.

– Думаете? Я всегда считала это полной белибердой. Мертвые никакой власти ни над кем не имеют.

– Мученики имеют.

– О… – Она пошевелила губами, молча произнося это слово. – Правда.

– Мертвые любимые.

– Мертвые любимые?

Магоцци кивнул:

– Конечно. Возьмите любую пару в самом начале, когда все в новинку, сплошной жар, понимаете? Тут приходит известие о ее или его гибели в автомобильной катастрофе, на войне, где угодно, когда они еще не успели постареть, растолстеть или стать слабоумными, – что у нас остается? Мертвые любимые. Самые могущественные в мире люди. С ними не посоперничаешь.

Грейс взглянула на детектива, одновременно хмурясь и улыбаясь:

– Личный опыт?

– Нет. Что касается моей бывшей жены, я не смог соперничать с живыми.

Грейс потянулась к Чарли, погладила.

– Утром я разговаривала со своими друзьями, рассказывала о вчерашнем.

Магоцци поморщился, она это заметила.

– Успокойтесь. Я не расспрашивала о Брайане Бредфорде, главным образом потому, что если сама его не знаю, то и они не знают. Тем не менее они за меня боятся. Поэтому мы все вместе снова решили исчезнуть.

– Вам этого хочется?

Она немного подумала, широким жестом обвела ограду, охранные системы, десять лет бесконечных предосторожностей, которых Магоцци не мог даже себе представить.

– Хочется, чтобы все это закончилось. Хочется, чтобы настал конец.

Оба вздрогнули, когда в его кармане запищал сотовый телефон. Он открыл трубку.

– Магоцци слушает.

– Детектив, доброе утро.

Магоцци слегка растерялся. На сотовый звонят только копы, а не помнится, чтобы кто-нибудь из них говорил «доброе утро».

– Это лейтенант Паркер из полиции Атланты. – Протяжное южное произношение слова «лейтенант» все объяснило.

– Слушаю, лейтенант. Нашли что-нибудь?

– К сожалению, ничего особенного. Согласно миссис Франкер, которая возглавляет приемное отделение и всю ночь со мной проработала, некий Брайан Бредфорд действительно поступил в университет, но она не нашла никаких сведений о его регистрации в кампусе.

– Ох… – В односложное восклицание Магоцци вложил все свое разочарование. – Что ж, спасибо за…

– Постойте минуточку. Тут какая-то странность. Если принятый студент не регистрируется, на свободное место берут другого. Иначе останется пустая постель в спальнях, пустое место в аудитории…

– Ну, понятно.

– А в данном случае ничего подобного не было.

– То есть как? – нахмурился Магоцци.

– Миссис Франкер тоже не понимает. Поэтому сверила число принятых с числом зарегистрированных, и они совпали. Число внесших плату за обучение тоже.

Магоцци закрыл глаза, сосредоточился в ожидании, когда мозги заработают. Надо избавиться от этой женщины, от собаки, утреннего кофе, призрачного ощущения нормальной жизни и снова превратиться в копа.

– Значит, он там учился. Только не под именем Брайана Бредфорда.

– И мы тоже так думаем, – подтвердил лейтенант Паркер. – Ясно, если официально сменил фамилию между поступлением и регистрацией, то в университетских архивах ни разу не упоминается имя Брайана Бредфорда, а число студентов по-прежнему совпадает.

– Но он должен был подтвердить это, правда? Предъявить документы при регистрации. Иначе любой Джон Блоу с улицы мог явиться с дубликатом школьного аттестата Брайана Бредфорда и экзаменационными отметками…

– Правда. Но это не означает, что были предъявлены подлинные документы, и миссис Франкер не на сто процентов уверена, что в то время в университете проводилась перекрестная проверка. Я на всякий случай заглянул в архивы штата, чтобы вам помочь. В Джорджии никакой Брайан Бредфорд не подавал прошения о перемене имени и фамилии.

– Ладно, ладно, минутку… – Магоцци нахмурился, изо всех сил шевеля мозгами, потом несколько просветлел. – Значит, в списке зарегистрировавшихся студентов остается лишняя фамилия. Которая отсутствует в списке принятых. Это и есть тот, кто нам нужен.

Лейтенант Паркер вздохнул в телефонную трубку:

– То-то и оно. В том году было принято пять с лишним тысяч, а компьютеризации никакой. Мы просматривали жесткие диски. Два списка, в каждом больше пяти тысяч фамилий, причем даже не в алфавитном порядке. Регистраторы их вводили по мере поступления. Списки надо сверять вручную, поименно. Даже если отбрасывать явно женские имена…

– Нельзя. Это может быть и мужчина, и женщина.

В трубке ненадолго воцарилось молчание.

– Знаете, детектив, я порой просто не понимаю, почему южан считают оригиналами. Черт побери, мы тут вытаскиваем аллигаторов с полей для гольфа, тогда как вы на Севере распутываете поистине заковыристые дела.

– Если вас это немного утешит, наш типчик родился в Атланте, – улыбнулся Магоцци.

– Немного утешит. У Юга безупречная репутация. Может быть, сообщите мне, чем все это закончится, чтобы было что рассказать восемнадцатилетним юнцам?

– Твердо обещаю, если сегодня же утром перешлете мне те самые списки по факсу.

– Да они ведь конфиденциальные. Я должен спросить разрешения у властей и юристов.

Магоцци набрал в грудь воздух, стараясь сохранить ровный тон.

– Лейтенант, он за одну неделю убил шесть человек.

В телефонной трубке послышался легкий свист.

– Попробую поднажать, детектив. Давайте номер факса.

Магоцци продиктовал номер, захлопнул крышку мобильника и посмотрел на Грейс. Она неподвижно сидела, глядя на него.

– Вот почему имя и фамилия ничего никому не сказали, – тихо заключила она. – Он может быть кем угодно. – Магоцци уставился в свою прискорбно опустевшую кружку. – Возможно, мы сможем помочь с университетскими списками. У нас есть программа сравнительного анализа…

Он затряс головой, но смотрел ей в глаза.

– Мне надо идти. Не хочу, чтоб вы были одна целый день.

– Мы все собираемся на чердаке.

Он повернулся, пошел, а потом оглянулся и вновь посмотрел на нее:

– Спасибо за второе одеяло.

Она почти улыбнулась, слегка наклонила голову, как ребенок, оценивающий взрослого человека, и он ни за что бы не смог разгадать выражение ее глаз.

– Магоцци, вы когда-нибудь думали, что это я?

– Ни секунды.