Текст книги "Важна только любовь"

Автор книги: Петти Стэндард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

Адриана уже ударила его, а теперь родная мать всаживает ему в грудь еще один нож. А что об этом думает брат? Том – тоже темноволосый, как Каттер, на три года моложе и на двадцать фунтов тяжелее. Каждый вечер жена-итальянка готовит ему лазанью, канноли и маникотти.

– Эй, не смотри на меня так! – запротестовал Том. – Я сам сегодня впервые об этом услышал.

Каттер круто повернулся и направился на кухню. Достал из холодильника три бутылки пива и, вернувшись, протянул одну брату. Прежде чем отдать отцу, открыл пробку и подождал, пока тот крепко возьмется за холодную бутылку. После двух хороших глотков почувствовал себя достаточно спокойно, чтобы спросить:

– Где же?

– Мы присмотрели милую квартирку, с двумя спальнями и одной ванной, ответила мать. – Как они их называют, Питер, – бунгало? Да, кажется, бунгало. Все в штукатурке и плитке, совсем не требует ремонта. О дворе заботится правление, и там…

– Это на Хайлэнд-Фоллз, – вставил Том. О, черт, этого он и боялся.

– Пап, Хайлэнд-Фоллз – это же один из домов для престарелых. Сначала вы живете в таком бунгало, потом переходите под опеку врачей и целый день смотрите мыльные оперы, не вылезая из инвалидных кресел.

– Я очень внимательно рассмотрел все варианты, – вступил в разговор отец. – Не так уж плохо. – Занявшись бутылкой пива, он избегал смотреть Каттеру в глаза.

– Вы любите этот дом, привыкли к соседям. Больше нигде вы не будете так счастливы.

– Я буду счастлива там, где твой отец не будет спать на кушетке, потому что у него слишком болят ноги, чтобы подняться в спальню. – Слова матери прозвучали непривычно строго. – Там, где не придется ежедневно прибирать пустые, пыльные комнаты.

– Мам, – начал Том, – ты же знаешь, мы с Люси предлагали послать девочек тебе в помощь…

– Но ты ведь сам сказал: переехать – неплохая идея, – проговорила мать смущенно.

– Ты так сказал? – Каттер нахмурился, глядя на брата. – Черт возьми. Том, что с тобой такое?

– Что ж, – начал Том рассудительным тоном, который всегда выводил Каттера из себя. Он отставил пиво и неловко переводил взгляд с одного на другого, по-моему, переехать на меньшую площадь разумно – проще заботиться.

– Но не в дом же для престарелых!

– А мы и есть престарелые, Каттер, – спокойно констатировала Мэри. – За исключением мистера Пирсона, все наши друзья, жившие на этой улице, или умерли, или живут с детьми, или продали дома и уехали в Аризону.

– Мы с Люси предлагали вам переехать к нам, – напомнил Том. – У нас хватит места.

– Мы не хотим жить с вами. Ты очень хороший мальчик. – Мать протянула руку и потрепала его по колену.

– Пап? – вопросительно произнес Каттер. Неужели отец хочет продать дом, который выстроил своими руками? Дом этот всегда был для него источником гордости. Каттер повторил свое обращение, потому что отец молча потягивал пиво.

– Решил – пора, – только и молвил Пит Мэтчет.

Каттер сел на диван рядом с матерью. Что ж, значит, так тому и быть. Раз отец сказал свое решение – все. Он молча смотрел на того, кто вырастил его и научил всему, что знал сам о дереве, о жизни, о том, что хорошо и что плохо. Питер Мэтчет совсем утонул в большом оранжево-желтом цветастом кресле, с которым он уже никогда не расстанется, непременно заберет с собой, и старая, громоздкая вещь будет торчать в новой квартире инородным телом. И родители сами покажутся такими же старыми и изношенными в окружении белых, холодных стен, без полок с игрушками, с неопределенного цвета ковром, не заляпанным домашними животными и внуками.

Этого он тоже не в силах поправить, осознал Каттер. Очередной провал. Глупо, напрасно надеяться – не вернешь семи десятков прошедших лет, возраст и усталость неумолимы.

Вся его жизнь – сплошной пример напрасных усилий. Играя в прятки, день за днем рискуя шкурой во время «холодной войны», он напрасно старался. Борьба с запоями и романами Марши тоже не стоила его усилий. А стремление открыть правду Адриане вообще обернулось катастрофой. Пробить головой стену – попытка, обреченная на неудачу.

– Вот вы спросили, хотим ли мы с Люси жить здесь, – заговорил Том. – Но нам еще восемь лет выплачивать деньги за дом. Да и детям нравится школа, где они учатся. Не думаю, что нам стоит переезжать.

– А как насчет тебя, дорогой? – Мэри мило улыбнулась Каттеру. – Тебе всегда было по душе это место.

– Нет, мама. – Каттер встал – ему нужен лишь его собственный, пустой и бездушный дом, где надежный, не знающий времени, неизменный дуб ждет его возвращения. – Нет, я не хочу жить здесь. Но я знаю хорошего риэлтера, попрошу ее зайти.

* * *

Воскресным утром Адриана проснулась поздно. Полночи она проворочалась, вспоминая последний поцелуй Каттера. Он так внимательно следил, какой эффект на нее производит его поцелуй, так ждал, что она потянется к нему, – и добился только обратного.

Она спустилась вниз. Глаза припухли, в висках пульсировала боль. Лиза сидела за столом и завтракала овсяными хлопьями, изучая надписи на картонке с обезжиренным молоком.

– Привет! – поздоровалась она рассеянно. Вчера вечером пришла домой из школы, наложила чего-то в тарелку и скрылась в своей комнате на весь вечер. Адриана поняла – трусит.

Но сейчас, кажется, наступило перемирие.

– И тебе привет! – Адриана взяла из буфета тарелку, ложку и присоединилась к Лизе.

– Ты когда-нибудь это пробовала? – Лиза подняла коробку. – Здесь сказано молоко, но я что-то не уверена.

– Ну, тебе просто нужно привыкнуть.

– Спасибо, что купила. – Лиза отставила коробку в сторону. – И спасибо за вчерашний ужин.

Как ни странно, Адриане доставила удовольствие благодарность дочери. Значит, Лиза заметила, что с куриных грудок аккуратно снята кожица, а салат с легкой заправкой.

– Будем есть более легкую пищу, почему бы и нет? – ответила она.

– Но, мам, ты так любишь готовить…

– А я знаю кучу рецептов, где ни масла, ни сливок. – И насыпала себе хлопьев. Лиза удивленно присвистнула:

– Ни масла, ни сливок? Значит, почти без холестерина…

– И никаких пирогов, пирожных, печеной картошки… – добавила Адриана.

– Ох, – застонала девочка, – ты меня убиваешь! – И хихикнула.

Адриана улыбнулась в ответ: все снова в порядке, им хорошо вдвоем.

– Я уже потеряла целый фунт! – с гордостью проинформировала Лиза.

– Что ж, замечательно, дорогая! Я так тобой горжусь. Ты… прости, что давила на тебя…

– Нет, это ты прости, что я вопила, когда ты пыталась положить мне бурито. В первый день мне хотелось съесть весь горшок… Я так старалась…

– Знаю, милая. Сама не понимаю, зачем предложила.

– Может, потому, что очень старалась ничего не сказать про мое платье?

Адриана не собиралась упоминать о платье. Но Лиза, хоть и слегка покраснела, задорно улыбалась.

– Кажется, это была не лучшая из моих идей, мам. Понимаешь, я считала, что в черном буду выглядеть более утонченной. – Она опустила ложку. – Ради Каттера – чтобы взглянул на меня так, как смотрел на тебя.

О Боже, да понимает ли Лиза, что означает этот взгляд?..

– Так скажи мне, в чем там дело, мам, а?

– Ни в чем.

Но Лиза ждала другого ответа.

– Ладно, дело в том… – Адриана замялась, – я сама не знаю.

– В чем-то хорошем или плохом? Скажи! – потребовала Лиза.

– Говорю же – не знаю. – Адриана отодвинула тарелку и потерла виски: боль усилилась. – Мы провели вместе около двух недель, разговаривали…

– Он – хороший слушатель, да? – мудро изрекла Лиза.

Адриана кивнула: о да, он умеет слушать, и она рассказала ему то, чего никогда еще никому не рассказывала.

– Знаешь, некоторые люди просто… сходятся. Мы сошлись. Мы… Ладно, сейчас это уже неважно! – резко закончила она, собрала тарелки и отнесла в мойку. – Его нанимали сделать определенную работу, он сделал ее и ушел. Вот и все.

– И все? – фыркнула Лиза. – Нет душевого провода, вешалки для полотенец, туалетная бумага лежит на бачке.

– Это я могу доделать и сама.

– Но зачем? Не позволишь ли Каттеру вернуться на денек, и посмотрим, что случится?

– А что, по-твоему, может случиться? Лиза повернулась на стуле и посмотрела на Адриану.

– Не знаю. Может быть, ты, например, пойдешь на свидание.

– Лиза! Твоего отца всего год как нет в живых.

– Роль скорбящей вдовы – бабушкина, а не твоя. Жестокие слова…

– Лиза, не говори со мной таким тоном! Лиза поглядела невинно и опустила глаза.

– Прости! Но не можешь же ты притворяться, что скучаешь по папе. Последнее время вы не были тем, что называют любящей парой. Все было… плохо!

Этот детский, полный смущения и страха крик вызвал у Адрианы инстинктивную реакцию – утешить, успокоить, солгать: «Нет, милая, чудовищ не бывает. С тобой никогда не случится ничего плохого, мама с тобой». Каттер, конечно, потребовал бы: «Скажи ей правду!» Рассказать все Бланш оказалось проще, чем ожидала Адриана. Может быть, стоит поделиться маленькой частью своей боли с Лизой…

Сначала сантехник, потом мать, затем дочь… Скоро хоть помещай объявление в «Нью-Йорк тайме» в две колонки.

– У меня и твоего отца были проблемы, – осторожно начала она. – В каждом браке есть трудные времена, но у нас настали очень уж трудные.

– А что же, что, мама? Адриана подняла руку.

– Некоторые вещи должны оставаться между мужем и женой. Мне кажется, тебе не нужны детали.

– Дело в сексе? – поинтересовалась Лиза. – Кажется, дело всегда в сексе.

– Ну, нельзя сказать, что причина одна, – причин много. – Адриана умолкла в замешательстве, затем продолжила:

– Но хуже всего, что я все больше старалась вспоминать про старые обиды, старую боль, причиненную мне в детстве и юности. Злилась на бабушку, перенося вину своих родителей на твоего отца. В конце концов, я начала злиться на него, я… я не слишком хорошо справилась. И прошу прощения, если тебя расстроило все происшедшее. Думала, ты слишком мала, чтобы заметить.

– Твои улыбки, мам, расстраивали меня больше всего. Добрая ссора разрядила бы атмосферу.

И не только для Лизы, но и для нее самой, поняла Адриана. Возможно, и Харви только порадовался бы шансу разогнать тучи. Возможно, думал о том, чтобы сказать ей правду, но сомневался, что она станет слушать. Если бы она дала ему возможность, он не убежал бы однажды утром, не сказав ни слова.

Лиза подошла к ней, и Адриана обняла ее, целуя в волосы. Девочка подняла голову.

– Ты ведь не хочешь оставаться одна навсегда, мам?

– Конечно нет, но…

– Тогда позвони Каттеру и скажи, чтобы вернулся. Я вела себя, как идиотка, но я тоже скучаю по нему и хочу снова его увидеть. Разве от этого кому-то будет плохо?

Мне, подумала Адриана, мне будет плохо. Прикрыла глаза и снова прижала к себе Лизу.

– Милая, помнишь, как ты сказала, что Каттер – хороший слушатель? – Лиза кивнула, и ее мягкие волосы коснулись подбородка Адрианы. – Возможно, он слишком хорошо слушал. А сейчас пойдем! У меня ведь последние дни отпуска. Давай что-нибудь придумаем!

Понедельник стал поистине тяжелым днем. Огромная бумажная кипа, скопившаяся на столе за время ее отсутствия, вселяла тоску. Кое-что могла сделать только Адриана, но многое Лу вполне мог бы выполнить сам или поручить другим служащим, не будь он так ленив и упрям.

Она подняла следующую папку и попыталась добиться смысла: проектный расчет затрат и прибылей для небольшой семейной пиццерии. Собираются работать с доставкой на дом. Цены на бензин и кетчуп мелькали у нее перед глазами. Обычно такими маленькими коммерческими проектами занималась Мика, Адриана имела дело с более крупными предприятиями. Иногда Лу подсовывал ей такие мелкие дела, чтобы держать ее на коротком поводке.

«Засунь эту папку ему в ухо!» – посоветовал бы в таком случае Каттер. Она улыбнулась. Все выходные провела, скучая по нему, и это чувство пустоты пугало ее. Каждая третья фраза, произнесенная ею или Лизой, была связана с Каттером. Черт, этот человек ушел, и это хорошо! Больше он не будет указывать ей, как растить дочь, как вести себя на работе. Целовать в затылок каждый раз, как она отвернется, заставляя ее говорить ему вещи, которых у него нет права знать…

– Ради всего святого, Лу, почему ты не отдал это дело Мике?

Она не знала, кто больше удивился – Лу или она сама. Он как раз проходил вдоль стеклянной стены ее кабинета и остановился, ошарашенный ее словами.

– А в чем дело? – Он заглянул в открытую дверь.

– Я спросила, почему ты не отдал дело с пиццерией Мике.

– Ну, Адриана, я подумал, здесь всем распоряжается босс, и этот босс – я.

О да, она знает, кто здесь босс.

– Я и так завалена работой. У меня нет времени на такие мелочи.

Лу вошел в ее кабинет, решительным взмахом руки отодвинул стопку бумаг и примостил бедро на край стола.

– Кажется, я слышу сегодня голос сопротивления. – Он скрестил руки и оглядел ее сверху вниз, отчего у нее по коже пробежали мурашки.

– Тоскуешь по своему другу водопроводчику? – проворчал он. – Я заметил, как он на тебя смотрел тогда. – Лу подмигнул и препротивно осклабился. – Я-то надеялся, что его интерес сделает тебя доступнее. Если ты понимаешь, о чем я.

Да, она поняла, о чем он. Но она провела без Лу и его намеков целых две недели и успела позабыть о его настойчивости. Вот только сегодня ей почему-то не хочется ему спускать.

– Про-ошу проще-ения? – медленно произнесла она, растягивая слова без тени улыбки.

– Вот опять… Строишь из себя недотрогу, а я всего лишь пошутил.

– Лу, шути, пожалуйста, где-нибудь в другом месте. – И посмотрела ему прямо в глаза.

Улыбка у него сползла, глаза сузились в неприятные щелочки.

– Я думал, ты помнишь свое место.

Но угроза у него в голосе ее больше не пугает – наоборот.

– «Свое место?» – Она поднялась на ноги. – Мое место? – И указала на него пальцем. – Подумай об этом получше, Лу. И не уходи. Я скоро вернусь.

Она вылетела из кабинета и пересекла холл, направляясь в кабинет Мики. Молодая женщина за столом, болезненно худая, с черными волосами и мертвенно-бледной кожей потянулась за салфеткой и чихнула.

– Прости, у меня аллергия. – Снова чихнула, высморкалась и бросила салфетку в переполненную корзину. – Как прошел отпуск?

Один восторженный молодой человек, работающий в кофейном магазине, куда она заходила, восхищался ею и писал ей стихи.

– Вдохновляюще.

– Правда? А ты говорила, что собираешься заниматься покраской и уборкой.

– Да, так и есть.

– Ой! – Мика оглядела Адриану покрасневшими глазами. – Что… – У нее стало снова капать из носа, и она потянулась за новой салфеткой. – Что случилось? – удалось ей спросить между двумя чихами.

– Ты не знаешь, та вакансия в городе еще свободна?

Мика кивнула.

– Я хочу уйти туда! – объявила Адриана. – Не запишешь ли меня на собеседование?

– Но они же пытаются переманить тебя в свой главный офис уже несколько лет! Ты всегда говорила, что не заинтересована в переводе.

– Я передумала. Как ты думаешь, сколько времени займет бумажная волокита?

– А если все сегодня?

– Отлично! Спасибо, Мика.

– Конечно, но…

– Не сейчас.

– Ладно, – согласилась Мика, и добавила:

– Я узнаю все подробности за чашечкой кофе в перерыве, да?

Адриана кивнула и повернулась: Лу стоял в дверях.

– Я занятой человек, Адриана. В какую игру ты желаешь со мной сыграть?

– Я перехожу в главный офис.

Его жирное лицо покраснело от злости.

– О нет, не переходишь, маленькая мышка. Никуда ты не денешься без моей рекомендации. Так принято.

– Ты прав, Лу. И ты дашь мне ее. – Она спокойно прошла назад к своему столу и повернулась лицом к компьютеру. – Давай посмотрим… «Тем, кого это может заинтересовать…» – начала она печатать.

– Погоди-ка минутку! – Лу протиснулся к ней и начал читать бегущие по экрану строки.

– «Увлеченная… контактна, общительна…» – бормотала она, продолжая печатать.

– Довольно!

– «Изобретательна?» – спросила себя Адриана.

Пальцы у нее так и летали по клавиатуре. – Да, так. «Я чрезвычайно высокого мнения об Адриане Родес…» и так далее и тому подобное. «Искренне ваш, Лу Густафсон». – И она нажала клавишу «Печать». – А сейчас ты подпишешь это.

– Не подпишу! – заорал он. – Будь уверена – ни за что не подпишу!

Она достала бумагу из принтера, положила на стол и протянула ему ручку. Из других стеклянных кабинетов к ним уже начали поворачиваться любопытные головы, так что она понизила голос.

– Ты подпишешь это, Лу, или я привлеку тебя к суду за сексуальные домогательства – глазом моргнуть не успеешь. Рад будешь, если тебя примут чистить сортиры. Мы поняли друг друга?

У него с лица отхлынула краска, оно стало совершенно белым.

– О чем ты говоришь?! – вспылил он, челюсти у него сжались. – «Сексуальные домогательства», говоришь? Это что, новые женские штучки?

– Это реальность, Лу. – Она улыбнулась. – И мне она начинает нравиться.

Десять минут спустя она протянула Мике подписанную рекомендацию, официальный запрос на перевод и заявила, что идет на ланч – ранний и очень длинный ланч, – а потом покинула приемную и пересекла улицу на дрожащих, подгибающихся коленях.

Это получилось удачно, говорила себе Адриана снова и снова. В маленьком кафе взяла булочку и кофе и села наслаждаться жизнью, разглядывая залитый солнцем пол, покрытый плиткой. За окнами цветет весна, кругом сидят другие клерки, вышедшие на ланч, звучит спокойная, как в кабинете дантиста, музыка… Она сожгла мосты – ход, продуманный давно. Кофеин растекался по венам – она довольна нежданной свободой…

Допив кофе, вышла и остановилась у большого, в рост, зеркала рядом с салоном красоты. Все-таки она недурна, и даже очень: где надо – подтянуто и упруго, где надо – округло и нежно. Распрямила плечи, высоко подняла голову, втянула живот… Все у нее отлично. Словно черепаха, высунулась наконец из панциря на свет и вдыхает свежий воздух после долгого сидения в темноте.

И это сделал для нее Каттер – вытащил упирающуюся, кричащую из панциря, оставил нагой, открытой всем ветрам, без привычной брони, которую унаследовала от матери и нацепила, как только жизнь повернулась к ней неприятной стороной. Должна бы испугаться, смутиться, но нет – она чувствует себя легкой, свободной, собственное отражение улыбается ей из зеркала…

Никогда она ловко не управлялась с дрелью, пусть Каттер закончит ванную он сделает это в десять раз быстрее, чем она. Решив так, Адриана направилась прямо в салон. Там она уселась в кресло и расслабилась, вокруг нее засуетился парикмахер. Надо поблагодарить Каттера, вдруг пришло ей в голову, за ванную, за… да вообще за все.

При мысли о встрече с Каттером она больше не чувствовала смущения, только радость. Он все видел и слышал, все знал о ней – и вернулся, как и обещал, снова обнял ее…

Глупость она сделала, прогнав его. Только маленькая испуганная дурочка, боящаяся правды, могла отвернуться от Каттера. Хватит зарывать голову в песок, она постарается стать сильной и встретить будущее вместе с Каттером.

Домой добралась легко – машин на дорогах было еще мало. Подъехала к дому на пятнадцать минут раньше обычного – Каттер, оказывается, уже занял ее место своим фургоном. По телу пробежала дрожь, словно тысячи крошечных мурашек забегали и засуетились. Глубоко вздохнув, прошла по дорожке и толкнула дверь. Смутно подумала, что, должно быть, забыла ее запереть утром, но все мысли исчезли, стоило ей увидеть Каттера. Он появился из кухни: в одной руке дрель, вокруг другой намотан провод. На поясе, как всегда, пояс с инструментами.

– Ты что-то рано.

В глазах Каттера, когда он смотрел на нее, она не заметила мягкого света, к которому привыкла. Он не рад ее видеть, взгляд холоден и далек, как в первый день их знакомства.

– Я только что закончил работу в ванной. Сейчас все готово – душевой провод и все остальное.

Улыбка, невольно озарившая ей лицо при виде его, погасла, начали дрожать уголки губ.

– Спасибо. Я не думала… я хочу сказать, это очень великодушно с твоей стороны.

Они посмотрели друг на друга. «Хотел уйти прежде, чем я вернусь», – поняла Адриана. У нее перехватило дыхание.

– Мне нравится твоя прическа, – сказал он вдруг.

– Спасибо, – ответила она так же вежливо, почти шокированная его словами. – Подстриглась вот сегодня днем.

Да, она расправила плечи, почувствовала себя легко и свободно… Стоило прядям упасть на кафельный пол парикмахерской – словно родилась заново. Расставание с длинными волосами – своего рода символ. Сейчас все по-другому, и сама она стала другой. Но и Каттер изменился.

– Мне пора идти, – произнес он спокойно, отстраненно. – Дай знать, если возникнут проблемы.

– Каттер! – вскрикнула она, когда он проходил мимо. – Я рассказала Бланш о Харви – почти все. И с Лизой тоже поговорила. Все стало… лучше.

– Я рад.

– Посмотри, что я купила Лизе. – Она почувствовала отчаянное желание доказать ему, что он был прав, она поняла это. Лихорадочно порывшись в сумочке, достала маленький пакетик. – Она просила эту программу неделями. У меня пальцы зудели, когда видела все эти летние платья, но я стойко прошла мимо. – Она принужденно улыбнулась – разве он не видит, не понимает?

– Ей понравится, – сказал он. – Ладно, я лучше…

– Прости, – слова вылетали испуганной скороговоркой, – за то, что я сказала. Ну, что ты нам не помог. Очень, очень помог. Лиза все еще сидит на диете, а я сегодня уволилась с работы. Я и раньше думала о переводе. На следующей неделе выхожу на работу в новый офис.

На секунду, на одно мгновение он сделал едва заметное движение к ней.

– Я рад, Адриана. – Голос у него был нежен, но он не сделал больше ничего. – Желаю вам всего самого лучшего.

«Нет!» – мысленно крикнула она. И закрыла глаза.

– Адриана!

Сердце у нее подпрыгнуло, и она распахнула ресницы.

– Ты не попросишь Бланш позвонить мне? Родители решили продать дом. Надеюсь, Бланш хорошо для них все устроит.

Он проговорил эти слова спокойно, но она-то знает, что значит для него этот дом.

– Ох, Каттер, мне так жаль!

Он кивнул, принимая ее сочувствие.

– Хорошо, я скажу ей.

Она оставила дверь открытой, и он просто прошел мимо. Вот так просто… Медленно она поднялась по ступенькам в спальню; открыла шкаф, достала пластиковую сумку. Понесла ее через дом на задний двор, к мусорному баку в конце аллеи. Металлическая крышка, нагретая солнцем, приятно грела руку. Сумка упала на дно пустого бака, глухо стукнула туфелька. Адриана не стала смотреть вниз, закрыла бак и вернулась во двор.

Теперь она снова живет в реальном мире. Трава под ногами упруга и зелена, небо затягивает облаками, легкие порывы ветра несут с собой тихие звуки из соседних домов. В доме ниже по улице хлопнула дверь. И в этом реальном мире она, в первую очередь, должна признаться себе, что любит Каттера.

Адриана села на ступеньку и зажала руки между коленей. Покачиваясь вперед и назад, словно на качелях, позволила себе ощутить любовь. И позволила себе ощутить боль.