Текст книги "Важна только любовь"

Автор книги: Петти Стэндард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 10

– Что-что? – Адриана, похоже, ничего не поняла.

– Я не работал на Лизу, когда летал в Даллас.

– Но…

– Меня наняло «Первое страховое общество». Она покачала головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Страховая компания? Они послали тебя в Даллас?

– Они послали меня сюда. Чтобы найти деньги. Это оказалось слишком. Адриана опустила голову к самым коленям, ожидая, пока перед глазами перестанут кружиться черные мушки. Лучше бы ей не слышать его голоса, который рассказывает страшные, непостижимые вещи.

– Тогда Джонатан был убежден, что Харви припрятал деньги перед смертью, говорил Каттер, глядя на ее опущенную голову. – Новая ванная – хорошее прикрытие, чтобы проникнуть в дом, тщательно все осмотреть.

Джонатан Раунд? Сознание зацепилось за это имя – оно помогает восстановить порядок в мятущихся мыслях, то и дело рассыпающихся на бессмысленные обрывки. Джонатан Раунд, отвратительный маленький человечек, который сидел у нее в гостиной, приставал к Лизе в школе.

– Ты работаешь на… на этого человека?

– Я работаю на себя. Но он – один из моих клиентов. – Голос у него звучал жестко, сдержанно. Он не сделал ни малейшей попытки коснуться ее, и чувствовал – не стоит спрашивать, все ли с ней в порядке.

В ней загорелся огонек, разрастаясь в пожар злости. Подняв голову, она взглянула на него изучающе: темные глаза, в которых ей всегда мерещилась тайна, скрывают больше, чем она может себе вообразить. Он твердо выдержал ее взгляд.

– Значит, ты не сантехник? Ты… что-то вроде шпиона?

– Я работаю по дереву. И провожу частные расследования.

– Но ты пришел сюда, работал у меня, был…

– Прикрытие. Все это блеф с самого начала. Пожар в душе рос, лицо залил румянец. Должно быть, он заметил эти отблески бушевавшего внутри нее пламени начал поспешно говорить, словно хотел высказать все до того, как последует взрыв:

– Я точно знал с самого начала, что денег у тебя нет. Но было очевидно, что ты… что-то скрываешь. Сейчас, конечно, я понял, что ты лишь пыталась защитить Лизу. Но сначала это выглядело подозрительным. То, как ты отказывалась говорить о Харви. И я начал искать. Адриана, я ужасно сожалею.

– Что ты сделал? – Ей не нужны извинения, она хочет знать детали.

– Я просматривал твои бумаги, файлы…

– Мой шкаф?.. – Она вспомнила тот день, когда застала его ползающим внутри. Он кивнул.

– В основном я слушал.

О Боже, да! Он слушал, он же такой хороший слушатель…

– И еще я задавал вопросы – тебе, Лизе, Бланш. Вы все были готовы взорваться от накопившихся внутри тайн, так что я лишь выпустил пар. – Он пожал плечами. – А потом отошел в сторонку и стал ждать, что получится.

Сквозь стиснутые зубы у нее прорвался хриплый смешок, который обжег ей горло.

– Я думала, тебе не все равно. – Адриана неодобрительно качала головой, кляня свою детскую наивность. – Думала, ты задаешь все эти вопросы, потому что действительно сочувствуешь, потому что мы тебе не безразличны.

– Так и было. И так есть. – Он протянул к ней руку.

Она отшатнулась.

– Значит, в тот день в саду ты пытался… расколоть меня, вытянуть информацию? Соблазнить меня и заставить сказать, где я прячу деньги?

– Нет! Говорю же тебе – я знал, что у тебя их нет. Но еще знал, что ты многого недоговариваешь. И тебе больно. Думал, что смогу…

Она перебила его – ей не хотелось этого слышать:

– Ты нашел их, я была права? Деньги у нее?

– Да, но она уже потратила их. Я так и полагал, но мне нужны были доказательства. После того как ты рассказала мне, что в тот день с Харви в машине был кто-то еще, мне пришлось проверить. И я полетел в Даллас. – Он взъерошил волосы. – Мне пришлось это сделать. Джонатан этого так не оставил бы.

Внезапно злость пробилась наружу, Адриана вскочила на ноги.

– Тогда почему ты этого не оставил? Почему?

– Я не мог.

– Не мог или не хотел?

Он смотрел на нее и молчал. Она обхватила себя руками – ей было очень нехорошо. Злость прошла, ее место заняло раздражение.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – прошептала она. – Не надо было тебе сюда приходить. Мне не нужно этого знать. Ты мог бы закончить свое гнусное маленькое расследование, не ставя меня в известность. – И взглянула прямо на него. – Ты ушел. Так почему же ты вернулся?

Он сидел не двигаясь, только слегка подергивался подбородок – тело пыталось освободиться от стального контроля воли.

– Я должен был сказать, тебе правду.

На этот раз она едва не поперхнулась от смеха.

– Правду?! – закричала Адриана. – Как ты можешь даже произносить это слово?! Не боишься, что небеса разгневаются и испепелят тебя на месте? Ты лгал мне с первой же минуты, как переступил порог этого дома!

– Знаю. – Он не стал снова просить извинений. – Но мне важно, чтобы ты знала правду.

– Почему?

– Потому что… – На подбородке у него снова задергалась мышца.

Она ждала, гадая, какую ложь он припас на сей раз.

– Потому что я… – Каттер снова замолчал, губы у него вытянулись в тонкую линию, словно отказываясь произнести еще одно слово, тело напряглось и застыло.

– Да и какая разница, – проговорила она в затянувшейся тишине. – Ничего не можешь придумать? Нужно сперва свериться с руководством для шпионов?

– Черт побери! – Каттер вскочил и наклонился к ней, упершись ладонями в поверхность стола. – Я должен был сказать тебе правду, потому что люблю тебя!

Эти слова заставили ее отступить на шаг назад. Какие сладкие, влекущие – и одновременно насквозь фальшивые. Закрыть глаза и насладиться ими, на секунду притвориться, что он сказал правду. Но он не отрываясь смотрит на нее, тяжело дыша. Ей остается только подивиться его актерскому таланту – едва не поверила. Судя по тому, что она знает о Каттере, ему впору самому писать руководство для шпионов – в постановке сцен он оставил далеко позади даже Бланш.

– О, умоляю тебя! – Она отвернулась от него, захлестнутая новой волной отвращения. – Убирайся! Убирайся из моего дома! – И направилась к двери.

Он догнал ее, схватил за руку так сильно, что причинил ей боль.

– Сейчас ты другая… ты изменилась. Я думал, ты готова услышать правду и справиться с ней.

– Ну, с этим я могу справиться. С чем не могу – так это с тобой!

Его прикосновение обжигало.

– Я люблю тебя! – повторил он, почти закричал, и в голосе у него сквозило неприкрытое отчаяние. – Но у нашей любви не было бы ни единого шанса, если бы я не сказал тебе правды.

– У нее и так не было ни единого шанса! – резко ответила она, пытаясь освободиться от его руки. – Ты любишь меня? Будь реалистом: ты думаешь, я поверю хоть одному твоему слову?

Все это время она была права: никакой правды нет. И его предполагаемая любовь относится к правде не больше, чем вся остальная ложь, слетевшая с его языка.

Должно быть, он увидел это в ее глазах.

– Адриана, не делай этого! – мягко произнес он. – Знаю, это больно, но если бы ты дала мне шанс… – Взгляд его опустился к ее губам.

О Боже, дыхание оставляет ее при мысли о его губах, касающихся ее… Почему она все еще реагирует так остро? Почему до сих пор желает его, хотя должна шарахаться, как от огня?

– Ты собираешься поцеловать меня, чтобы заодно обыскать карманы?

Он прикрыл глаза, но она успела разглядеть в них вспышку боли. Так-то! Она от всей души надеется – ему суждено гореть в аду. Адриана освободилась от его руки.

– Отдай мне копию, которую сделал с ключа! – потребовала она, протягивая руку. – Я-то гадала, как ты попал в дом в тот день, когда закончил работу. До меня тогда не доходило, что я поручила работу человеку с инстинктами обыкновенного преступника.

Он отшатнулся, глаза сузились.

– А мне казалось, преступника ты распознаешь сразу. В конце концов, ты вышла замуж за одного из них.

Она задохнулась от возмущения.

– Да ладно тебе, Адриана! Ты тоже неплохо научилась лгать – мне, полиции, страховой компании, Лизе. Надо было пойти в полицию в ту же минуту, как ты нашла туфельку и узнала, что в машине с Харви была женщина. – Все это прозвучало жестоко, он снова взял себя в руки. – Так что оставь свои высокоморальные сентенции. Ложь во спасение все равно остается ложью. И ты в этом – эксперт и побила меня по всем статьям. – Он вынул из кармана джинсов ключ. – Держи!

Ее пальцы сжались на кусочке металла, теплого от его руки. Она гордо вскинула подбородок. Он начал говорить что-то еще, но вдруг умолк.

– О, черт! – Повернулся, вышел и хлопнул дверью.

Ей захотелось подойти и еще раз ее захлопнуть, и еще, и еще… Вместо этого она подошла к телефону и зажала подбородком трубку, листая телефонную книгу. Надо вызвать слесаря и сменить замок, просто на всякий случай. Каттер, видимо, способен на все, нельзя доверять ему.

– Вот это круто! – заявила Лиза.

Бланш побледнела, но, чтобы поколебать ее спокойствие, требовалось нечто большее – гораздо большее, чем какой-то шпионаж. Они сидели рядом на диване, на кофейном столике громоздились коробки с едой.

– Ничего крутого! – возразила Адриана. – Просто отвратительно. Он отвратителен. Думал, что мы украли деньги и прячем их где-то в доме.

– Ну, у меня тоже были такие мысли, – призналась Лиза.

– Лиза!

– Только не говори, что ты сама никогда не рассматривала такой возможности, дорогая, – поддержала ее Бланш. – Если Харви действительно взял деньги, логично было предположить, что он спрятал их неподалеку отсюда. Я не виню Каттера.

– Зато я виню!

Невероятно – фраза Каттера о лжи во спасение засела у нее в мозгу. Он хотел правды. Что ж, она рассказала Лизе и Бланш правду о нем, как только они вернулись.

Адриана сожгла письмо Харви – последнюю улику, которая может его выдать. Сейчас его памяти ничто не угрожает. Пусть Лиза запомнит его хорошим человеком. Что же до Каттера – пусть дочь знает все. Но, кажется, вместо того, чтобы упасть в ее глазах, Каттер только поднялся.

– Знаешь, я так и думала, что в Каттере есть нечто странное! – Лиза подпрыгивала на диванных подушках от возбуждения. – Ты заметила, как он всегда крутился поблизости, возникая в самых неожиданных местах? Например, в тот раз, в гараже, он шарил за полками – сказал, что ищет сток. – Глаза у нее сияли от восхищения. – Так он что-нибудь нашел? Уж если кто и мог найти, так это Каттер!

– Он узнал, что твой отец оставил страховой полис, – мрачно призналась Адриана.

– Что ж, замечательно, детка. И сколько там денег?

Бланш всегда имела дар мгновенно вникать в суть вопроса.

– Двести тысяч долларов.

– Ух, ты! – воскликнула Лиза.

– Ox! – Похоже, это известие удивило Бланш больше, чем все предыдущее. Харви, милый мой зять! – Она прикрыла глаза, а затем улыбнулась, молитвенно сложив руки. – Как здорово, что Каттер узнал! Он ведь пришел вчера, чтобы сообщить тебе хорошие новости, да? И, конечно, ты захотела узнать, как он это раскопал. И тогда ему пришлось рассказать, что его наняла страховая компания. Понятно, понятно… Боже, должно быть, ему нелегко было признаться.

Лиза кивнула – понимающе и с сочувствием.

Адриана во все глаза смотрела на них.

– Ему было нелегко?! – вскричала она. – А как же я?..

– Дорогая, ты делаешь из мухи слона, – махнула рукой Бланш. – Он просто выполнял свою работу. А у тебя теперь есть новая, отличная ванная, правда? Очевидно, что, помимо прочего, он отличный сантехник. Да и детектив не хуже. Тебе не о чем беспокоиться.

– Но он лгал мне! Нам! Всем нам!

– Он просто представился другим человеком. Это, конечно, не похвально, но понятно, учитывая обстоятельства. Лгал? Он когда-нибудь напрямую лгал тебе?

Она вздернула подбородок.

– Вчера он сказал, что любит меня.

Вот, получи, мамочка! Защищай теперь человека, который обнимал ее – и в то же время шарил по дому, вынюхивая и высматривая. Выслушивал интимные подробности ее личной жизни, проверяя ее на вшивость. За деньги целовал ее!

– А вот это уже по-настоящему круто! – Бланш сделала движение, собираясь встать, и вытянула руки, чтобы обнять дочь.

– Да прекратите вы обе или нет?! – Адриана топнула ногой. – Он же врал, разве вы не понимаете?!

Сидящие на диване Бланш и Лиза переглянулись. Бланш вскинула брови, Лиза закатила глаза. Обе повернулись и уставились на Адриану.

– Адриана, зачем бы ему говорить такое, если это не правда? – задала вопрос Бланш.

– Он… я… – Она умолкла.

Зачем ему говорить, если это не правда? А ведь действительно не было никакой нужды вообще приходить, и уж тем более – признаваться ей в любви. Тогда зачем же?

– Ладно, неважно. У меня и так голова идет кругом от всего этого. Я собираюсь идти спать, уже поздно.

– Но у нас полно китайской еды. – Бланш приподняла одну из коробочек за веревочную ручку, но Адриана уже поднималась наверх. Голос Лизы заставил ее остановиться.

– А ты не любишь его, мам? Она не обернулась.

– Нет! Нет, не люблю! – И твердой рукой взялась за перила.

Каттер прав: она еще большая лгунья, чем он сам.

Каттер узнал машину Бланш в подозрительном белом «кедди», въезжающем на подъездную дорожку возле дома родителей. Машина остановилась прямо за грузовиком, в который они с Томом только что погрузили кресло отца, и теперь пытались пропихнуть его между грудой коробок и металлическим бортом. Он услышал, как хлопнули обе дверцы, и голос Лизы произнес:

– Вот, ты уронил. – И протянула через борт свалившееся на землю потрепанное покрывало.

– Спасибо. – Он взял у нее квадратный кусок материи и осторожно накрыл подлокотник кресла.

К этому времени грузовик был заполнен больше чем наполовину. Еще немного, и все кончится – родители окончательно переедут в свой дом для престарелых, обнесенный высокой оградой с тяжелыми железными воротами. Каттер выдавил улыбку и повернулся к проходу, залитому солнечным светом, – там стояли Лиза и Бланш.

– Том, познакомься с Бланш Монро, – представил он. – А это ее внучка, Лиза.

Последовали вежливые кивки и улыбки. Он внимательно смотрел на них, стараясь сообразить, что рассказала им Адриана за три дня, прошедшие с последней встречи? И три ночи, которые он провел без сна.

Они все знают – он понял это по некоторой настороженности, сквозившей за широкими улыбками. Но открытой враждебности нет, решил он немного погодя. Бланш, как всегда, деловита, а вспотевшая, взъерошенная Лиза вполне дружелюбна. На ней болтаются шорты – велики на добрый размер – и слишком просторная футболка.

– Откуда путь держите? – поинтересовался он.

– Бабушка забрала меня с занятий карате и сказала, что надо заехать сюда по дороге домой, – объяснила Лиза. – У нее плохие новости.

– Вовсе нет, – возразила Бланш, – новости отличные. У меня есть пара, которая хотела бы завтра осмотреть дом.

– А-а-а… – протянул Каттер, не переставая улыбаться, – это замечательно. Том, проводи миссис Монро к маме с папой. Пусть договорятся о встрече.

– Конечно, нет проблем. Рад познакомиться, Лиза! – Том спрыгнул с грузовика и повел Бланш к дому.

Каттер присел на краешек борта и свесил ноги. Он похлопал по пыльному полу рядом с собой, и Лиза ловко прыгнула к нему. Минуту посидели молча.

– Значит, карате, – произнес он наконец.

– Ага! Это круто.

– Ага.

Немного покивали друг другу, избегая встречаться глазами. Тишина между ними, вязкая и тягучая, как жвачка, с каждой секундой становилась все тягостнее. Он глубоко вздохнул, – лучше уж выяснить все сразу.

– Она сказала тебе, да? Лиза кивнула.

– Теперь она как-то легче с этим справляется. Я имею в виду – высказывать все подряд.

– Это хорошо.

– Ага. Господи, ну и злится же она на тебя. Он взглянул на нее, но девочка изучала свои туфли.

– А ты? Тоже злишься на меня?

– Не-а. – Она подняла голову и довольно усмехнулась. – Я сама наняла тебя как раз за этим. И все еще должна тебе двести долларов, кстати говоря.

Каттер сам удивился, какое облегчение испытал от этих слов. Бессонными ночами его, помимо других, мучила мысль о девочке, которой он причинил боль, желая лишь помочь, как и ее матери.

– Нельзя дважды получать деньги за одну и ту же работу, – ответил он. Пусть уж страховая компания оплачивает счета. Они могут себе это позволить.

– Ты уверен?

Он кивнул, и они снова замолчали, внимательно рассматривая толстого соседского кота, который важно вышагивал по дорожке.

– Каттер!

– Что?

– Я теперь помню его лицо.

Он внимательно оглядел ее: нет, глаза ее остаются ясными, спокойными. Впервые с тех пор как они познакомились, девочка смотрит на него ничем не замутненным взглядом.

– Я просто думаю о том дне, когда мы катались на русских горках. Отец крепко держал меня за руку и смеялся, мы все вопили. Мне кажется, никогда бы не вспомнила, если бы не ты. – Лиза протянула Каттеру руку, но вдруг заколебалась. – Эти воспоминания для меня гораздо ценнее двухсот долларов. Я хочу, чтобы ты знал.

Он взял ее за руку и крепко пожал. Потом пригладил ей волосы, еще немного влажные после занятий.

– Я рад.

Боже, как же он будет скучать по этой девочке! Лиза тяжело вздохнула и передернула плечиками под огромной футболкой.

– Мама снова принялась за уборку. Каттер поднял брови.

– Сказала, ей не по себе, как после ограбления. Ну, когда людям неприятно, что чужой трогал все их личные вещи. Я говорю – ты не чужой, а она – как раз чужой и есть. И она совсем тебя не знает.

Он кивнул.

– Это плохо, Лиза.

– Может быть, но она не слишком-то торопится с уборкой. Только ходит кругами и ворчит – мол, надо стереть «все до последнего следа». – Лиза приложила ладонь ко лбу и продолжала драматическим тоном:

– А потом пробирается в новую ванную и сидит там целыми ночами.

– И это… хорошо?

– О да! – подтвердила Лиза. – Мне кажется, это очень похоже на звон разбитого сердца.

Каттер много знал о разбитых сердцах. Если уж он разбил сердце Адриане, она ни за что не подпустит его к себе и на пушечный выстрел.

«Я же пытался!» – яростно сказал себе Каттер, как говорил уже три дня подряд. Пытался сказать ей правду, все поправить… И у него на глазах все развалилось, как карточный домик.

Тихие слова Лизы ворвались в его грустные воспоминания.

– Ты правда ее любишь?

– Она и это тебе сказала? – спросил он в изумлении.

– Ну да. Она тебе не верит.

– Да, не верит.

– А ты ее любишь?

– Да. – Он с трудом сглотнул. – Да, люблю. В этом-то вся проблема – он любит ее. Как, интересно, можно с этим справиться?

Кот тем временем остановился и принялся точить когти об основание огромного дуба. Беспокойный взгляд Каттера скользнул от кота к разложенным вокруг коробкам. На одной из них рукой матери было написано: «Елочные украшения». Утром он сам заполнил эту коробку связками гирлянд, гадая, сколько лампочек перегорело с прошлого года.

Ему тут же вспомнился отец, еще не такой старый, еще сильный. Вот он сидит в кресле, обтянутом чем-то вроде коричневого твида, и аккуратно перебирает лампочки одну за другой, проверяя, выискивая неисправные.

На сотой попытке, а может, на тысячной вставляет новую лампочку – и вся цепь светится, застав всех врасплох. Каттер и его брат хлопают в ладоши и прыгают от радости. А Питер Мэтчет улыбается, освещенный разноцветными огоньками, такой счастливый в тот рождественский день…

Все вышло в точности, как в поговорке – «если долго мучиться»… Каттер спрыгнул на землю так стремительно, что перепуганный кот взлетел на ветку дуба.

– Пошли!

– Куда?

– Тебя нужно отвезти домой.

– Но бабушка…

– У бабушки важные переговоры. Мама будет беспокоиться, куда ты пропала, и приедет за тобой.

– Ох, вот как! Ox! – повторила Лиза, просияв улыбкой и едва поспевая за ним. – Ладно! Я теперь вроде заложника, да? Ты все-таки не сдался!

– Я не умею сдаваться, – угрюмо произнес он. Теперь он готов пройти все снова, попытаться завоевать свое счастье.

– Эй, я целиком и полностью на твоей стороне, – заверила его Лиза. – Кроме того, знаешь – говорят, на войне и в любви все средства хороши.

– Нет, Лиза, все не так. Поверь мне, именно на войне и в любви надо следить за каждым шагом. Неожиданно на крыльце появилась Бланш.

– Поезжайте домой, – сказал Каттер.

– Не поняла, – удивилась она.

– Каттер сейчас позвонит маме! – радостно объявила Лиза. – Она приедет сюда забрать меня. Бланш перевела взгляд с него на внучку.

– Что ж, неплохая мысль! – И закинула на плечо сумку. – Если хотите, я даже сама позвоню ей. Могу наплести, что получила срочное сообщение или…

– Нет! – Опять хитрости и обман – это совсем не то, что нужно сейчас им с Адрианой. – Я скажу ей правду. Что Лизу надо отвезти домой, пусть приедет и заберет ее.

– А вы храбрый, – одобрила Бланш. – Жаль, что мне придется пропустить самое интересное. – Она поцеловала Лизу в щеку, пожелала ему удачи и зацокала каблучками, удаляясь от дома по дорожке.

Каттер вошел в дом и решительно взялся за телефон. Лиза не отставала ни на шаг, дыша ему в спину. Разговор с Адрианой получился кратким.

– Что, что она сказала? – не утерпела Лиза, как только Каттер положил трубку.

– Она сказала «пора».

– И что это означает?

Он пожал плечами – и сам-то ничего не понял, в ушах еще звучат гудки отбоя. Адриана почти сразу бросила трубку.

– Злится?

– В ярости. – Уж в этом Каттер уверился.

Он отправил Лизу наверх укладывать постельное белье в картонные коробки, а сам с тяжелым сердцем принялся переносить мебель. Когда звякнул дверной звонок и Том собрался пойти открыть дверь, Каттер так взглянул на брата, что тот поспешно удалился на чердак, где родители разбирали сундуки и чемоданы.

Он спустился по ступенькам, дернул дверную ручку – вот черт, дверь снова заклинило. Еще сегодня утром хотел заняться этим, но за хлопотами забыл.

Вторым рывком открыл-таки дверь, оставив в углу длинную царапину. В горле пересохло.

– Привет! – Это прозвучало хрипло.

– Я так понимаю, это идея Лизы? – начала Адриана без всякого вступления. Она стояла, скрестив руки на груди.

– Нет, моя.

– Вот как? А я-то думала, ты умнее. С таким опытом мог бы придумать что-нибудь поинтереснее. – И прошла в дом.

Господи, какая же она красивая! Золотые волосы легкой волной лежат на плечах, под прозрачной блузкой виднеются тоненькие бретельки, юбка с разрезом сзади едва слышно шелестит при ходьбе… Такая милая, цветущая женщина… и жутко злая.

– Как ты, Адриана? – вежливо осведомился Каттер, пытаясь пробиться через завесу ее злости. Она повернулась к нему.

– Не слишком хорошо.

Ее прямота привела его в замешательство.

– Разве не… отлично?

– Пробовала. Пыталась говорить себе, что все просто отлично. Но, кажется, это больше не помогает. – Губы у нее сложились в ироническую улыбку. – Знаю, ты не поверишь, но я действительно поняла, что пряталась от реальности. Ты так часто и настойчиво говорил мне об этом, что я не сумела вернуться к счастливому неведению. Больше мне негде прятаться.

Да есть ли вообще такое место, где можно спрятаться от жизни?

– Давай выйдем на улицу, – предложил он. – Нам надо поговорить.

– Нет, не «давай»! Приходить сюда было ошибкой. Сейчас я заберу Лизу и уйду. Он поднял руку.

– Сначала выслушай меня. Пожалуйста! – добавил он, видя, что она открыла рот.

Не дав ей времени собраться с мыслями, он схватил ее за локоть и провел через пустые, голые комнаты на заднее крыльцо. Она неохотно присела рядом с ним на ступеньку. Каттер знал – это его последний шанс. «Как мне все исправить?» – думал он в отчаянии. Она ждет, замерла, а секунды уходят… Она не даст ему много времени, а он не находит слов. Вот когда нужно отцовское мастерство – покрутить здесь, постучать туда, немного поджать… И так до тех пор, пока Адриана не поймет, что он способен создать для нее новую жизнь, все починить и поставить на свои места. Что сделать, чтобы она поняла: он не собирался вот так, вдруг, влюбляться, не хотел нарушать ее одиночества, использовать ее, обманывать ее…

– Ты знаешь, почему я пошел на флот? – неожиданно для себя самого спросил он.

Она покачала головой – видно, что ей не терпится уйти.

– Думал, что могу изменить мир. Что помогу установлению демократии.

Очевидно, это заявление ее ошарашило – она повернулась к нему.

– Ничего себе масштабы!

– Для этого нужен великий человек. Итак, понятно, что я потерпел поражение.

Адриана оглядела уютный дворик.

– Мне кажется, демократия и так неплохо себя чувствует.

– Демократия – может быть. Мои родители отправляются в дом для престарелых, и я ничего не могу с этим поделать. Не в силах помочь отцу, страдающему от артрита, не знаю, как изменить то, что сделал с тобой. Считал, что со всем справлюсь, все изменю, а кончилось тем, что только навредил людям, которых люблю. Подвел их.

Между бровями у нее залегла крохотная морщинка.

– Но ты не навредил родителям…

– Нет? – Он рассмеялся. – Я – обманщик! Ты не единственная, кого я надул. Отец уверен, что я в одиночку спасал мир, что это я победил коммунизм. А я ничего – слышишь, ничего – не сделал! Просто удержался на плаву.

Теперь ее глаза поймали его взгляд.

– А по-твоему, отец сделал в жизни что-то более важное?

– Несомненно! Я же говорил – он что угодно мог починить, на деле, реально.

Из дома послышался голос Тома, хлопнула дверь.

– Парадная дверь заедает, – заметила Адриана. – Если он мог починить все на свете, почему же не поправил ее?

– Да он… – Каттер умолк на полуслове.

– Бланш сказала, в доме сотни мелочей, которые требуют починки.

Это правда: они с Томом провели последнюю неделю, занимаясь как раз этими мелочами – надо же подготовить дом к продаже. Его поразило количество искрящих розеток, текущих кранов, разного рода временных затычек. Раньше он не замечал всего этого.

– Может, твой отец тоже лишь держался на плаву? – вдруг проговорила Адриана. Мягкий свет наполнял ей глаза. – Просто делал все, на что способен. Ты слишком многого требуешь, Каттер. Ты не сумел спасти мир, ну и что? Может быть, пора простить себя за это?

Адриана смотрела на стиснутые кулаки Каттера, на его пыльные джинсы… ей захотелось плакать. Прилетела сюда, ворвалась, как шторм, злая на весь белый свет, с намерением плюнуть ему в глаза – в эти холодные, отстраненные глаза. Он ведь, конечно, смеется над ней – над женщиной, которую так ловко обманул. А он… глаза у него полны боли и отчаяния, он винит себя во всех смертных грехах…

Последние несколько дней Адриана держалась за свою ненависть как за спасательный круг, эта ненависть наполняла ее силой и уверенностью в собственной правоте. Ее снова обманули и предали, она имеет право ненавидеть! Но сейчас она смотрела на Каттера – и в душе таяла уже ставшая привычной обида. Перед ней – человек, который дерзал изменить мир. Да он и изменил его, поняла она внезапно, изменил ее мир, и, надо признаться, изменил его к лучшему! Да знает ли он об этом?

– Ты не подвел своих родителей. И меня тоже не подвел, – тихо молвила она.

– Адриана, я никогда не…

– Нет! – Она накрыла ладонью его сжатую в кулак руку и призналась ему – и одновременно себе в том, что так настойчиво отрицала раньше:

– Каттер, ты спас меня.

Его глаза настороженно глядели ей в лицо.

– Я провела много времени, думая о том, что ты сказал. Ты ведь мог спокойно уйти и никогда ничего не говорить мне. Но ты вернулся.

Почти всю прошлую ночь она боролась с собой, не желая признаваться себе в этом, и сейчас слова давались ей с большим трудом.

– Ты пришел тогда потому, что действительно хочешь правды. И ты был прав. Я – худший вид лжеца, потому что лгала себе самой.

Он взял ее руку в свои ладони.

– Я причиняю тебе боль. Снова и снова. Она кивнула, на глаза навернулись слезы.

– Но эта боль была острой и чистой. Так гораздо лучше, чем тупая, но постоянная боль, с которой я жила так долго. Ты вошел в нашу жизнь, как луч яркого света. – Адриана улыбнулась. – Ослепляющий, но долгожданный. Ты показал нам то, на что мы раньше боялись смотреть.

Его руки сильно сжали ей запястье, но она не почувствовала боли. Его глаза искали ее взгляд. Все еще наполненные тьмой и страданием, они уже ничего не скрывали.

– Я люблю тебя, Адриана!

По ее щеке скатилась слеза, прокладывая мокрую дорожку и унося с собой следы старой боли.

– Я верю тебе, Каттер! – прошептала она. На мгновение он замер, пораженный, а потом прижал ее пальцы к губам.

– Спасибо! – с жаром откликнулся он. – Мы можем начать все сначала, Адриана? Начать, ничего не скрывая, с чистым, легким сердцем?

– Слишком поздно, – мягко отозвалась она. Его пальцы невольно сжали ей руку, лицо стало серым в неверном вечернем свете.

– Уже поздно начинать сначала, потому что я уже люблю тебя, Каттер! И нет пути назад…

Он притянул ее к себе, обнял, и его губы накрыли ее. Она не могла дышать, но ей было все равно. Она чувствовала каждое его движение, его жесткие волосы под своими пальцами, мускулы его рук, когда он прижимал ее к груди, в которой неистово билось сердце. Боже, как прекрасна эта реальная жизнь! Как она могла отказываться от всего этого?

– Выходи за меня замуж! – выдохнул он между поцелуями.

Она попыталась кивнуть, но он так крепко держал ее, что ей это не удалось. Должно быть, он прочел согласие у нее в глазах, почувствовал его телом поцелуи его стали глубже, пока она не растворилась в нем до полного самозабвения.

Его язык ласкал ей губы. Он начал осторожно гладить ей спину, стараясь не упустить ни одного изгиба, ни одной точечки… Его пальцы нетерпеливо прошлись по ряду пуговиц от шеи до пояса, и она выгнулась навстречу им. Юбка скользнула вверх, и его рука пробежала по ноге, поднимаясь выше… Она лишь прижалась к его бедру, ничего ему не запрещая.

Когда он застонал и отпустил ее, это произошло так неожиданно, что она не поняла, что случилось.

– Тебе… нравится… этот дом? – задал он неожиданный, настойчивый вопрос, дыша так же часто и тяжело, как она.

– Очень… да… – пробормотала она, стараясь сосредоточиться.

– Здесь есть качели на крыльце… Одни… и другие…

– Да… знаю…

– Пойдем! – Он поднялся и потянул ее за собой. Они почти вбежали в дом, остановившись перед парадной дверью.

– Обещаю когда-нибудь починить, – улыбнулся Каттер.

Она рассмеялась, чувствуя себя, как никогда, легко и радостно.

– Лучше уж поскорее.

Выбежали на крыльцо, потом во двор. Каттер яростно вырвал железный щит «Продается» из земли и бросил на траву. Повернулся, поймал Адриану, подхватил на руки и закружил… Боковым зрением она уловила какое-то движение. Боже, родители Каттера, его брат и Лиза глазеют на них из окна… Она подняла руку и помахала им, а Каттер только улыбнулся.

Повернувшись спиной к нежданным «зрителям», Каттер провел ладонью ей по щеке, лицо у него посерьезнело.

– Как ты теперь?

Она обвила руками его талию.

– Отлично! Просто отлично!

ЭПИЛОГ

– Ну, как тебе Сиэттл?

– Серый и дождливый – Джонатан взял с полки над столом очередную книгу и сложил ее в картонную коробку. – И утопает в отвратительном кофе.

– Я так понимаю, ты провел свою рекламную компанию. – Каттер оглядывал царящий вокруг хаос.

– Конечно. К концу недели мне надо быть в чертовой дыре – в одном из забытых Богом южных штатов. – Он потянулся за пейзажем в рамке. – Мне предстоит удовольствие превращать кучу лохматых подростков в благовоспитанных менеджеров страховой компании. – Вытянул из кармана носовой платок и вытер руки. – Все, довольно болтовни! Как там наша подруга в Далласе?