Текст книги "Важна только любовь"

Автор книги: Петти Стэндард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 4

– От тебя тухлой рыбой пахнет. – Джонатан Раунд сморщил нос. – И ты опоздал.

Каттер оставил без внимания человека, ждущего его на ступенях. – Он обошел его и, вставив ключ в замочную скважину, открыл дверь.

– За этот день я получил по полной программе. Мог бы прийти вовремя хотя бы из вежливости.

Каттер остановился за дверью и носком одной ноги снял со второй мокрый ботинок, другой, потом последовали носки, и вся мокрая куча легла на ступеньки.

– Кстати, что это с тобой случилось?

– Купаться ходил.

Джинсы уже начали натирать. Каттер расстегнул их на ходу, ступая босыми ногами по деревянному полу, вошел в ванную и закрыл за собой дверь прямо перед носом Джонатана – тот не отставал ни на шаг. Десять минут спустя, в брюках и сухой футболке, Каттер вышел из ванной, не успев принять душ.

– Ну, теперь готов? Или мне подождать, пока ты сделаешь несколько звонков по телефону? А может, еще приготовишь поесть? Чувствуй себя как дома! У меня уже нет своей жизни – не стесняйся!

Каттер уставился на маленького человечка в брюках цвета хаки, лавандовой рубашке и черно-белых ботинках, еле удерживаясь от желания протянуть руку и растрепать пряди, которые Джонатан аккуратно уложил поверх лысины и побрызгал лаком, так что они напоминали проволоку. Все сильнее хочется с каждой встречей выдернуть ему эти волосики один за другим… Он сжал кулаки.

Взгляд Джонатана переместился вниз, на кулаки Каттера, снова поднялся к лицу. Он пропищал:

– Ну что, ты нашел их?

– У нее нет денег. – Каттер взял листки бумаги со стола, разделяющего кухню и гостиную, и протянул Джонатану. – Вот мой отчет и счет. Ты мог бы дождаться, пока я пошлю его по почте, а не мчаться сюда.

– Есть вещи, которые лучше делать лично. – Джонатан проглядел отчет. – Что ты имеешь в виду под «последней накладной»? – Голос у него становился громче; он нетерпеливо листал страницы. – Ничего еще не окончено! Ты не нашел моих денег!

– Я же сказал тебе – у нее их нет.

– Тогда где они?

Каттер пожал плечами, подошел к холодильнику и достал пива. Двухчасовая дорога домой от озера, в мокрой одежде, его утомила, хотелось принять душ. Поднес бутылку ко рту – да, Джонатан прав, от него пахнет рыбой.

Тот тем временем в раздражении переминался с ноги на ногу, шнурки с кисточками на его ботинках болтались из стороны в сторону.

– Двадцать пять тысяч долларов просто так не исчезают, где-то они должны быть! Ты искал во дворе, в укромных местах возле дома? Вдруг она зарыла их!

– Хочешь, чтобы я копал под розовыми кустами?

– Ну скажи, что тебе нужно найти подвод воды, или придумай еще что-нибудь. Каттер вздохнул.

– Заткнись, Джонни!

– Джонатан.

– Какая разница. Пива хочешь?

– Я хочу получить свои деньги. – Джонатан обиженно поджал губы.

Каттер отпил еще пива и сел за стол, положив ноги на другой стул. Даже раздраженный Джонатан сейчас как нельзя более кстати. Всю дорогу Каттер думал только об Адриане, о том, что она чувствовала, когда он прижал ее к себе. Мимолетное объятие, едва ли больше нескольких секунд, оказалось для обоих глубоким потрясением. Этот взгляд в ее глаза, странное чувство, которое, он понимал, будоражит и ее. Оно опасно для них обоих, если оставить его без внимания.

– Она же не обманула тебя этой чушью о том, что муж был «любовью ее жизни»?

Каттер твердо встретил взгляд Джонатана.

– Она за что-то ненавидит старину Харви. – Глаза у того сузились, и в лице появилось что-то крысиное. – И я хочу узнать, за что.

– Ну, может, он не опускал крышку унитаза. Каттер говорил так, словно ему скучно, но эти слова задели его, он насторожился. Денег там нет, но Джонатан не примет отказа – он залаял не на то дерево и теперь, как терьер, будет упрямо преследовать цель всю жизнь: рыть и копать, совать свой любопытный нос в каждую щель, которую обнаружит в жизни Адрианы. Внезапно эта мысль стала ему неприятна – нельзя допустить, чтобы этот угорь извивался вокруг Адрианы или Лизы, сейчас таких уязвимых.

– Вот что я скажу тебе, Джонни. У меня уйдет неделя, чтобы закончить ванную. Все это время я продолжаю следить за всем, но предпринимать ничего не буду. – Он встал, подошел к двери и открыл ее.

– Вот и умница, – улыбнулся Джонатан, – хороший мальчик. Я знал, что могу на тебя рассчитывать. А то уж было подумал, что она тебя поймала своими длинными ножками. Сам не прочь познакомиться с ними поближе.

«Сначала я сломаю тебе нос, – подумал Каттер, – потом несколько твоих белых, холеных пальцев, потом займусь волосами – выдерну их все по волоску». И улыбнулся в ответ:

– Пока, пока!

Едва Джонатан переступил порог, Каттер захлопнул дверь, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Джонатан Раунд не стоит даже того, чтобы пустить ему кровь. Приняв душ, Каттер все еще чувствовал необычное возбуждение. В первый раз работа так задевала его личные чувства, впивалась, словно клещ. Давно уже он научился избегать таких воздействий. Редкие расследования заканчиваются быстро и счастливо. Надо убедиться, что и на этот раз он избежит ловушки, и держаться от этой женщины как можно дальше.

Обнаженный, он вытянулся на кровати со второй бутылкой пива в руке. Кровать он сделал сам, как и комод – только эти два предмета составляли скудную обстановку спальни; на гладком комоде никаких безделушек; ни картин на стенах, ни коврика на полу.

Он взял верхнюю книгу из стопки, лежащей прямо на полу, рядом с кроватью, и зажег лампу над головой. Но Тони Хиллерман на этот раз не помог. Каттер уронил книгу на смятое покрывало, встал, натянул брюки, брошенные прямо на пол по пути в душ, и направился к гаражу – уж там-то он всегда найдет успокоение.

Гараж, единственное, что побудило его снять маленький домик на окраине, громадное пустое помещение, с бетонным полом, кондиционером и отоплением. Каттер нажал на выключатель – незаконченный буфет посреди гаража залило светом. Бесшумно ступая босыми ногами по холодному бетону, он подошел и остановился перед буфетом; медленно провел рукой по крышке. Дубовая древесина не переставала восхищать его – твердая, как сталь, но мягкая, как вельвет, под рукой и гладкая. Взяв рубанок, дождался, пока металл согреется у него в руках, и начал бережно двигаться вдоль края, миллиметр за миллиметром срезая малейшие неровности.

На пол полетели тонкие, как бумага, стружки, и он чувствовал, как вместе с ними падает тяжесть с души. Дуб послушно обретал форму, повинуясь его мыслям и рукам, воплощал его желания и хранил их, когда он уходил. Закончив, Каттер обретет право гордиться своей работой: она останется после него и послужит не одному поколению. Работа с деревом никогда его не разочаровывала и не заставляла разочаровываться в себе самом. Чего он не сказал бы о людях.

– Привет, Каттер!

– Привет! Как в школе?

– Отлично!

Он покачал головой.

– Так не пойдет. Попробуй еще раз. Лиза смущенно улыбнулась.

– Прости, забыла. Немного скучно, но для понедельника вполне сносно. Контрольную написала по алгебре, а потом в библиотеке сидела с Тайлером – ну тот парень, про которого я рассказывала.

– Уже лучше. Помни: как только ты переступила порог этой ванной, тебе не нужно быть леди – южной или какой-то еще.

– Спасибо, Каттер.

Лиза присела на краешек трубы. Давно облюбовала это место, заходя поговорить с ним. Несколько минут молча смотрела, как он приворачивает дверные петли к маленькому бельевому шкафу, который сделал в углу. Каттер слышал, как она глубоко вздохнула, потом медленно выдохнула; повторила еще дважды. Взглянул на нее через плечо.

– Брось это, малыш. Получишь перенасыщение кислородом, если и дальше будешь так сопеть.

– Прости. – Лиза помолчала в нерешительности. – Можно еще с тобой поговорить?

– Нет, я ужасно занят – важное совещание. – Он заглянул в шкаф и вынул рулетку снять размеры под полки.

Прошло несколько минут.

– Мама говорит – ты был шпионом, – выдавила она наконец.

Каттер замер, лента рулетки вернулась в бобину с громким щелчком. Повернувшись, он встретился с ней взглядом.

– Я не сказал, что был шпионом.

– Ну, разведчиком… – Она махнула рукой. – Как ни назови, шпионаж, секретные операции, невидимки и все такое.

– Начиталась Тома Кланси, да?

– Джона Ле Карре, – призналась она. – Но дело не в этом. Мне нужен кто-то, чтобы узнать для меня одну вещь. И только ты можешь мне помочь. – Она зажала руку между колен и посмотрела на него горящими глазами.

– Лиза, – вздохнул он, – о чем ты говоришь?

– Об отце.

Черт, этого еще не хватало! Как бы там ни было, ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

– А что с твоим отцом?

– Хочу узнать, украл ли он деньги.

– Лиза…

– Могу заплатить тебе двести долларов.

– Мне не нужны твои двести долларов.

– А мне нужно знать, Каттер. – Зеленые глаза молили его. – Я должна знать!

Он потер лоб рукой, провел ладонью по короткому ежику волос, прислонился спиной к стене и сполз вниз, усевшись на пол рядом с установленным утром унитазом.

– Зачем? – спросил он наконец.

– Для меня неважно, взял он их или нет, действительно неважно. Это уже никак не повлияет на мое отношение к нему. Но я хочу знать правду. – Голос у нее стал яростным, лицо потемнело, исчез румянец. – Всего лишь правду. Разве это слишком много?

– Но если он взял их…

– Тогда я буду об этом знать, вот и все. Конец. Нет, это не конец, а только начало. Только в тринадцать лет легко думать, что, узнав такое об отце, можно просто отмахнуться и забыть. Лиза сама не понимает, о чем просит.

– Знаешь, я уже искала деньги, – сказала она. – Здесь их нет.

Господи, оказывается, девочка не так проста – сама обыскала все шкафы. Каттер прикрыл глаза и прислонился к стене затылком. Это плохо, очень плохо.

– Каттер!

Он неохотно открыл глаза.

– Пожалуйста!

Она возненавидит его, когда он скажет ей, что Харви – вор. Ему предстоит рыться в том, чего он не хочет знать. И Лиза потом не захочет, чтобы он это знал. А уж Адриана…

Единственная женщина, которая способна сказать ему что-то новое, недосягаема. Она даже не в силах признать, что ночь – темная. Адриана – ключ ко всему. Если бы разговорить ее, выяснить, что она скрывает… И тут его озарило: Лиза поможет ему подобраться к тайне. Расследование по просьбе Лизы может санкционировать сама Адриана. Тогда у него будет законное право задавать вопросы и Адриане придется ответить. Пусть это будет половина ответа – реакция южной леди. А не сумеет докопаться до истины – только его вина.

Вдруг он забыл о том, чего хочет Джонатан Раунд и даже – чего хочет Лиза. Теперь уже он сам желает дойти до конца – понять, отчего Адриана каждый раз напрягается при упоминании о муже и прячется за сияющей улыбкой. Почему ее губы говорят одно, а глаза – совсем другое. Даже если это не имеет никакого отношения к деньгам, он хочет знать.

– Если я начну копать в этом направлении, мне надо сказать твоей маме. Не могу же я шпионить у нее за спиной.

«Ну конечно, Мэтчет, ты почти святой», – усмехнулся он про себя.

Лиза отчаянно замотала головой – хвостик на затылке закачался.

– Нет, ни за что! Мама будет против. А уж бабушка… Это исключено. Он поднял руку.

– Подожди и подумай минутку. Если уж кто и знает, что происходило с твоим отцом, так это мама.

– Ты думаешь, мама как-то связана… – Лиза замолчала в ужасе.

– Нет, конечно, нет. Но она знает о делах твоего отца больше других.

Значит, она простит воровство отцу, но не матери. Если Адриана как-то и замешана, Лиза никогда об этом не узнает – с этим она просто не справится. И Джонатану Раунду он тоже не скажет. С этого дня тот не получит ни одного счета из его страховой компании – теперь он работает только на себя. Каттер поднялся.

– Заметано, малыш. Ты получишь, чего хочешь.

– Вот и ладно, – согласилась Лиза без особого энтузиазма. – Можешь сказать маме, что я наняла тебя. Только прежде убедись, что я надежно спряталась. Вскочила и протянула ему руку. – Договорились?

– Договорились. – Он пожал ей руку.

– Тогда считай, что меня уже здесь нет. – Лиза направилась к двери. – Не вернусь, пока не уляжется шквальный огонь. Пусть мама сама позовет меня для «маленького разговора». – Девочка вздохнула, остановилась у двери, еще раз серьезно взглянула на него. – Спасибо.

Каттер кивнул. Едва за Лизой закрылась дверь спальни, он пошел искать Адриану.

– Она что, с ума сошла? – Адриана тяжело опустилась на край кедрового сундука, на котором стояла.

Шторы, только что снятые с окна спальни, выскользнули у нее из рук и легли на пол.

– Я, конечно, не возьму с нее денег. Адриана решительно на него взглянула. Она-то думала, все уже позади, девочка поняла. На прошлой неделе серьезно поговорила с Лизой, узнав, что Раунд приходил к ней в школу. Лиза кивала, даже поплакала немного, а потом согласилась, что ее отец не имеет ни малейшего отношения к пропавшим деньгам.

Прекратить бы этот кошмар… Почему ее просто не оставят в покое? Она не желает говорить об этом, даже думать. В ней закипала ярость: это нечестно – не она завела интрижку, не она украла деньги, бросила семью, поехала в аэропорт с билетом в один конец в кармане… Так почему все мучают ее? Почему не могут похоронить всю эту историю?

– Лиза хочет, чтобы ты… – Она осторожно подбирала слова.

– Скажем, просто посмотрел вокруг. Может быть, я могу сделать что-то стоящее.

Глаза у Каттера снова темны и непроницаемы – смотрят в упор.

– Она считает, ты можешь сделать что угодно, – пробормотала Адриана. – Ты у нас теперь герой.

С самого воскресенья девочка не переставала говорить о Каттере. «Разве он не чудо, мама? Ты когда-нибудь такое видела? То, как он спас этого малыша, прямо как в кино!» Адриана позволяла ей все эти восторги, пока Лиза однажды не подытожила:

– Отец на его месте просто вынул бы сотовый и набрал девятьсот одиннадцать.

Только тогда она ее остановила…

– Сомневаюсь, что смогу больше, чем полиция. Прошло шесть месяцев, здесь уже почти нечего расследовать.

Он стоял перед ней – такой сильный, мужественный, надежный. Понятно, что чувствует Лиза, – она сама обратилась бы за ответами к Каттеру. Но у нее уже есть ответы. А вот у него их не будет никогда, и она ему ничем не поможет.

– Если ты не хочешь, чтобы я этим занимался, – скажи, Лизе придется смириться.

– Нет, она не успокоится. Лиза похожа на Харви: ей нужно знать все, до конца. В этом возрасте, когда все драматизируется, да еще с ее фантазией… И ведь так будет продолжаться, а Лиза тем временем будет ждать, прислонив к двери свою юную головку, забитую Бог знает чем. – Продолжай, делай все, что нужно. Может быть, так ей спокойнее.

– Ты уверена?

Адриана кивнула. На короткое время жизнь станет несколько сложнее, но потом все уляжется. Каттер ничего не выяснит. Потому что только она знает правду. Улыбнется и скажет, что все отлично.

Она и улыбнулась, хотя улыбка получилась мрачноватой.

– Мне кажется, ты хочешь задать мне несколько вопросов.

Каттер сел на кровать, которую Адриана закрыла пленкой, готовясь к покраске. Он по-настоящему беспокоился: как, в какой форме задавать вопросы, которые должен задать? Ему тревожно за Адриану – не очень-то это приятные вопросы.

– Расскажи мне о Харви.

– Он был хорошим человеком, хорошим… Каттер тут же прервал ее литанию, которую она повторяла раз за разом в полиции, да и себе, словно заклинание.

– Лиза сказала, что последние два года он редко появлялся дома. Даже не помнит толком, как он выглядел.

Губы у Адрианы сами собой попытались сложиться в очередную вежливую улыбку. Что ж, начнем сначала…

– Мы были женаты пятнадцать лет. У каждого брака есть взлеты и падения. Мы были… Харви много путешествовал.

– Деловые поездки?

– Здесь, в Литтл-Роке, бизнес продвигается медленно. Ему приходилось создавать клиентуру вне города. – Она пыталась сдержать дрожь в голосе.

– В каких городах?

Странно, но это даже хуже, чем допрос в полиции. Каттер не делает никаких заметок, но его мозг впитывает информацию, как губка.

– Оклахома, Мемфис, Дал… Даллас.

– В Далласе есть что-то особенное? Вот черт… этот человек провел двадцать лет в разведке, не стоит забывать об этом.

– Нет, – солгала она.

У нее в шкафу не лежит билет до Далласа в один конец. В Далласе нет ничего особенного.

– Расскажи мне о деньгах.

– Двадцать пять тысяч долларов.

– Пропали со счета одного из клиентов, так? Она кивнула.

– Еще кто-нибудь имел доступ к счету клиента?

– Не знаю.

– Мог ли Харви взять их? Я имею в виду – у него была техническая возможность?

– Да… впрочем, не знаю. Да. – Она сцепила руки на коленях. – Да. Он был очень хорошим бухгалтером, прекрасно владел и числами, и компьютером.

– Это он взял их? – мягко проговорил Каттер.

– Не знаю.

– Если бы он взял их, где они могли бы быть?

– Не знаю.

Каттер посмотрел на нее. Она прямо встретила его взгляд. Он ждал – она не отводила глаз.

– У тебя есть список его клиентов? Может быть, я захочу поговорить с кем-то из них.

– Полиция конфисковала все его записи. Я… – Она умолкла.

Хватит, это слишком тяжело, у нее даже губы болят от напряжения. Она приобрела опыт, общаясь с полицейскими но сейчас трудно вести себя так, будто ничего не происходит. На этот раз не все отлично.

– Послушай, а ты не мог бы получить копию полицейского отчета? Я хочу сказать – если ты всерьез решил заняться этим делом. Они уже спрашивали меня об этом. – Она не удержалась от резкого тона, голос у нее слегка дрожал. – А как наша сексуальная жизнь? Ходил ли он в церковь? Бил ли меня? Ну и так далее.

– Эй, успокойся, все в порядке! – Он присел рядом с ней на сундук и взял ее дрожащие руки в свои. – Давай отдохнем. Поговорить можно и позже.

Она кивнула и с трудом проглотила комок в горле. Его большие руки успокаивают, но ей этого вовсе не хотелось – она должна уметь успокаиваться сама.

– Я лучше вернусь к работе. – И наклонилась собрать упавшие шторы.

Голос Каттера остановил ее:

– Адриана, разве ты не хочешь узнать, что произошло? Узнать правду?

– Правду? А что это изменит? – Она выглядела постаревшей, усталой, безразличной.

– Это будет правда.

Она рассмеялась – и сама поразилась циничности своего смеха.

– Такой вещи в природе не существует, Каттер.

– Непременно существует!

Так он верит во все это – в Бога, в Америку и яблочный пирог, во флаг, честь и правду!..

– Ты еще недостаточно времени провел с моей матерью, Каттер. Скоро ты поймешь, что правд – несколько. Моя версия, ее, версия Лизы. Воспоминания и желания, ожидания и необходимость – все это искажает правду, пока она не становится тем, что ты хочешь видеть. – Она подобрала шторы и поднялась. – Вот и все, что мне известно о правде, Каттер.

В этот теплый вечер последние солнечные лучи окрашивают окрестности старого родительского дома в мягкие, радостные тона. Из соседних домов доносятся уютные звуки: хлопают двери (это возвращаются к себе соседи), где-то бормочет телевизор, из открытых окон тянет вкусными запахами – готовят ужин…

Каттер медленно поднялся на крыльцо родного дома. Здесь его настоящий дом, с подстриженными газонами вдоль улицы, со столетними дубами.

Если и есть на свете правда, то она обитает вот в таком месте. После разговора с Адрианой ему необходимо вернуться туда, где люди еще не разучились верить.

Отец спал в большом кресле – уже долгие годы, в своем личном кресле. Когда-то он едва в нем умещался, а сейчас его высохшая фигурка совершенно терялась на его фоне. Каттер бесшумно прошел на кухню, через открытое окно над раковиной посмотрел, как мать, стоя на коленях, возится в саду.

– Ну, что у нас сегодня? – поинтересовался он, выходя через заднюю дверь и придерживая ее, чтобы не хлопнула.

– Горох и редиска. В этом году червяки добрались до салата-латука. – Мэри повернулась и поправила очки тыльной стороной руки в перчатке.

– Папа все равно салата не выносит.

– Ну, если ему что-нибудь полезно, так он обязательно не выносит. Прямо не знаю, что с ним делать.

– Как он, мам? – Каттер прошел между ровными грядками и присел рядом с ней. – Сильно похудел что-то.

Она покачала головой, губы вытянулись в ниточку.

– Да почти так же. Этой зимой колени болят посильнее. Едва уже добирается по ступеням до спальни. Но пока держится сам. – И снова опустила руки к зелени на грядке, аккуратно вытаскивая ее из земли и отряхивая, прежде чем сложить в пакет.

Каттер тоже включился.

– Останешься на ужин? – спросила Мэри. – Поджарю в микроволновке еще кусок свинины.

– Спасибо, как раз подумал – хорошо бы остаться. У меня был длинный день.

– Твой отец обрадуется компании. Осторожнее с редиской!

Бок о бок прошли одну грядку, принялись за другую. Вечерние тени становились все длиннее. Рядом зеленели перья морковки, покачивались стебли гороха. Каттер отдыхал за этой незамысловатой работой. Ребенком он столько раз полол эти грядки. Тогда это было скучной обязанностью, сейчас – приятным отдыхом от трудных мыслей. Должно быть, здесь, в тишине сада, и кроется что-то вроде правды. А как относится к этому мать? Он взглянул на нее – у нее тоже сейчас ощущение покоя?

– Разве это не прекрасно, мама? Мэри яростно выдернула сорняк.

– Что именно?

– Ну, сад, вечер… – Трудно ей объяснить, как успокаивают такие простые вещи после суеты.

– Хмм… темнеет, мне пора готовить ужин. Похоже, сегодня покончить с сорняками не удастся. А завтра я везу отца на процедуры. Потом мне надо в церковь – обещала им помочь. К тому времени, как я до них доберусь, сорняки вырастут на целый фут. – Она кивнула в сторону зеленой массы.

К Каттеру возвращалось чувство неловкости, как в прошлый раз, когда он приходил к родителям на ужин. Мать всегда любила свой сад, он еще не слышал, чтобы она говорила о нем как об обузе.

– Я закончу эту грядку, пока ты будешь готовить ужин, – пообещал он.

Мэри отвернулась и стянула перчатки.

– Да, милый? Вот и чудесно. Каттер видел, как она украдкой промокнула глаза салфеткой, извлеченной из кармана передника.

– Мам? – Его охватила тревога.

– Что-то в глаз попало – наверно, пылинка. – Она оглядела двор, дом, широкий газон перед собой. – Боже, я так люблю это место!

– Да, мам, да.

– Здесь нам было хорошо все эти годы. Все переполнено воспоминаниями. Губы у нее сложились в легкую улыбку.

Каттеру стало легче. Последняя неделя, проведенная с Адрианой, вымотала его. Эти поиски скелетов в каждом шкафу, подтекст в каждой фразе, скрытые мотивы повсюду… Здесь же его дом, его родители, и ничего не надо искать.

– Помнишь, ты и Томми натягивали здесь одеяло вместо тента и спали летом на улице. Однажды вы вообразили себя пиратами и принялись откапывать золотой клад прямо во дворе. Весь газон был покрыт огромными ямами. Я думала, отца удар хватит, когда он увидел результаты ваших поисков.

Каттер смеялся, вспоминал.

– Мэри! – явственно прозвучал в тихом вечернем воздухе голос отца.

Горьковато-сладкая нота добавилась к воспоминаниям Каттера.

– Я в саду, – отозвалась она, – сейчас-сейчас. Угадай, кто пришел к нам на ужин? – Встала и поспешила к дому, на ходу отряхивая колени.

Каттер смотрел, как она спешила к мужу, с которым прожила сорок пять лет. Он оставался в саду до темноты, гадая, кто однажды поспешит к нему, когда он позовет? Руки сами потянулись к земле, на которой он провел детство.