Текст книги "Важна только любовь"

Автор книги: Петти Стэндард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

С самого его приземления в Далласе идет дождь. Взятая напрокат новенькая машина пахнет маслом и пластмассой. Каттер оставил окно открытым, несмотря на дождь, – пусть выветрятся химические запахи и в салон проникнет городской смог. Рядом с ним на сиденье – карта, сложенная так, чтобы выделить район между Далласом и Форт-Уортом.

Он проехал Альпийские Луга где-то около полудня. Ряды жилых фургонов перпендикулярны гравиевой дороге, которая начинается от двухполосного шоссе по нему он ехал. Единственный замеченный им луг был покрыт пожухлой травой, и на многие километры к северу больше ничего альпийского он не заметил. Свернул к ряду фургонов, под колесами шуршал гравий. Через заливающие стекло струи дождя Каттер старался рассмотреть цифры на почтовых ящиках вдоль дороги кое-где они почти стерлись.

Кенди Лейтон жила около девятьсот сорок пятого номера, в бежевом с оливковой полосой домике. Основанием служили куски шлака и старые автомобильные покрышки. Ступеньки успели прогнить, на двери зияла дырка.

В день смерти в кармане у Харви Родеса лежал билет в один конец до Далласа. Кенди Лейтон должна была сидеть рядом с ним в самолете, судя по тому, что сообщил ему друг – служащий из касс аэропорта. Она заказала два места туристическому агентству в Далласе, и ее имя и адрес черным по белому выписаны напротив фамилии Лейтон в телефонной книге Далласа и Форт-Уорта.

Остановившись на обочине, он заглушил двигатель; посидел несколько минут, представляя себе предстоящий визит. Вовсе он ему нежелателен, но, если он этого не сделает, здесь побывает Джонатан Раунд, – он ясно сказал это последний раз по телефону…

Раунд позвонил в понедельник вечером, едва Каттер переступил порог, думая о своей злой судьбе. Ему следовало уйти до того, как вернется Адриана, а он под любым предлогом задерживал себя, словно влюбленный школьник, – мечтал бросить на нее последний взгляд.

Неимоверным усилием воли сдерживался, чтобы не коснуться ее, когда она рассказала ему о том, что сделала. На самом деле все эти решительные шаги Адриана сделала без его помощи, она в нем не нуждается. А он только рвет себе сердце, стараясь помочь людям, которые его об этом не просят. Теперь ему остается лишь работать со своим верным деревом да навещать родителей в их чертовом бунгало…

Телефонный звонок прервал его тяжелые мысли.

– Да! – рявкнул он, сорвав трубку и упав на единственный удобный стул в доме.

– Рад тебя слышать, – раздался голос Джонатана Раунда.

Все же перестанет он браться за дела, поставляемые этим человеком!

– Давненько тебя не слышал. Две недели истекли.

Где деньги?

– В Далласе.

– А что произошло в Далласе?

– У Харви там была подруга. Думаю, он сумел переправить деньги ей.

– Ax, вот как! – Отвратительный смешок. – Какая эта подруга – вот что интересно.

– Не знаю, не спрашивал.

– Я так понимаю, ты уже на пути в Даллас?

– Нет, этого не планировал.

В трубке затихло – Джонатан обдумывал его слова.

– Может быть, скажешь, почему?

– Как ты думаешь, насколько быстро эта подруга в состоянии потратить двадцать пять тысяч, Джонни? – устало проговорил Каттер. – К тому времени, как я туда доберусь, искать будет уже нечего.

– Возможно. Именно это я и хочу, чтобы ты выяснил.

– А что ты скажешь, если я предложу бросить это дело? Адриана и так пережила из-за него достаточно неприятностей.

– Значит, теперь дело в Адриане? Что ж, мне дела нет до твоей крошки Адрианы. – Его поспешность удивила Каттера. – Если ты говоришь, что выбыл, есть куча голодных бывших копов, которые охотно перетрясут для меня весь город. Ради такого дела я и сам туда поеду. – Он нарочито вздохнул. – Хотя я вряд ли понравлюсь миссис Родес. И сомневаюсь, что она расскажет мне о подруге своего мужа.

У Каттера кровь застыла в жилах от его слов.

– Ты не подойдешь к Адриане и на милю, иначе у тебя не останется ни одной целой кости.

– Послушай, Каттер, у меня в Сиэтле должна состояться жирная сделка. И единственное, чем я могу привлечь людей, – это кристальная честность моих работников. – Голос у Джонатана стал таким, какого Каттер никогда от него не слышал. – Я не собираюсь вычеркивать эту историю только потому, что ты так мягкотел и сентиментален. Поезжай в Даллас, или я найду того, кто не боится играть в жестокие игры.

Последовала долгая пауза, пальцы Каттера сжали трубку. Он недооценил Раунда.

– Вылетаю первым же рейсом.

– Я так и думал. Следующие две недели буду в Сиэтле подготавливать почву. Позвоню, как только вернусь.

Этот человек одержим, подумал Каттер, глядя на залитый дождем фургон. Дождь почти кончился, проглянуло солнце. Рядом с фургоном стоит новенький спортивный «камаро», сияющий свежей краской, – значит, Кенди Лейтон дома. Оттягивать неизбежное нет смысла.

На третий стук дверь приоткрылась ровно на длину цепочки – Каттера обдало застарелым сигаретным дымом и духами, и на него уставился голубой глаз, жирно подведенный черным.

– Да-а?..

– Меня зовут Каттер Мэтчет, я друг Харви Родеса. Хотел бы с вами поговорить. Можно мне войти?

– Харви мертв.

– Знаю.

Глаза настороженно осмотрели его с ног до головы.

– Я все ждала – когда же кто-то появится. Харви клялся, что никто о нас не знает. Но кто-то всегда в курсе. Он был весьма наивен в таких вещах. Вы коп?

– Частный сыщик.

– Что ж, хорошо. – Дверь захлопнулась, Каттер услышал, как Кенди снимает цепочку. При необходимости ему ничего не стоило бы выбить дверь. Наконец она открыла. – Заходите. Но у меня всего несколько минут, в час я должна быть на работе.

Кенди Лейтон, менее пяти футов ростом, вся состояла из мягких изгибов. Под голубой форменной блузкой выступают груди, широкие бедра выпирают из джинсов. Губы пухлые, как у куклы, четко очерченные темной помадой, щелка между передними зубами. На глаза падает лохматая каштановая челка, волосы зачесаны назад и собраны в тугой конский хвост.

Каттер удивился, как она молода – едва ли больше двадцати пяти. Несмотря на внешнюю уверенность и агрессивность в ней ясно чувствуются уязвимость и страх.

– Итак?.. – Она приготовилась к защите. Похоже, ей каждый день приходится вот так бороться за жизнь.

– Хоть что-то осталось? – Каттер сразу перешел к делу.

– Не-а… ни цента. У меня есть счета.

– Красивый у вас «камаро». Восемьдесят семь, восемьдесят восемь?

Она лишь вскинула брови.

– Но сомневаюсь, что он стоит двадцать пять тысяч. Где остальное? Храните под матрасом? Или в каком-нибудь славненьком банке припрятали?

Она улыбнулась, словно он сказал что-то смешное.

– А у меня и правда мог бы быть счет в банке – он всех официанток убеждал открыть счет. – Улыбка у нее стала грустной. – Но мне он бы действительно понадобился. Только без него… – Она пожала плечами. – Все не так.

– Вы познакомились с ним на работе? Кенди кивнула.

– Он остановился выпить чашку кофе на пути… Бог знает, куда. Ну, мы и поболтали – знаете, как это бывает. – Она снова улыбнулась, показывая щелку между зубами. Потом вспомнила, с кем говорит, и помрачнела. – А вам-то что за дело? Пришли за деньгами? Ищите под матрасом – сами убедитесь, что ничего нет. И вообще, как вы меня нашли?

Он покачал головой – здесь не он отвечает на вопросы.

– Что вы делали в Литтл-Роке?

– Проследили по билетам, да? Черт, знала ведь, что не надо писать настоящих имен… И вот теперь вам все выложили в аэропорту. Вот черт! Обернулась к столу, вынула сигарету из пачки и зажигалку, глубоко затянулась.

Каттер заметил – она грызет ногти.

– Так почему вы поехали туда, вместо того чтобы ждать его здесь?

– Для меня это была прогулка. – И выдохнула длинную струю дыма. – Разве не мило со стороны Харви так обо мне заботиться? Он всегда делал мне приятные небольшие подарки. Мы пошли в дорогой ресторан, и он купил мне маленькое красное платье. Было весело.

– А зачем вы…

– Эй, я больше не собираюсь отвечать на вопросы, Каттер Мэтчет. – И начала собираться, перемещаясь по крошечному пространству. Обошла дешевый кофейный столик и встала у окна с занавесками цвета авокадо. – У вас нет против меня никаких улик. Я летела на том же самолете? Это ничего не доказывает, говорила она спокойно и по-деловому, глядя, как дождь превращает землю в грязь.

Кенди права. Если не считать красной туфельки: возможно, купила к новому красному платью. Единственное доказательство, что Кенди была для Харви Родеса больше чем просто официанткой, которая подавала ему кофе. Каттер сомневался, что она в самом деле сохранила счета, по которым расплачивалась деньгами Джонатана. Очевидно, Харви рассказывал ей о деньгах, и она поняла, как надо с ними управляться.

Конечно, можно продолжать копать, даже собрать дело, основанное только на косвенных уликах. Даже посадить ее в тюрьму года на два, если попадется строгий судья. Но главное состоит в том, что Джонатан Раунд все равно не получит своих денег. Вряд ли ему сколько-нибудь важно возмездие, ему нужны наличные. Что он здесь может получить? Несколько тысяч за машину, реализованную на принудительной распродаже…

– Это она наняла вас?

Каттер сразу понял, о ком она говорит, и только покачал головой.

– Страховая компания.

– А-а… А ты видел ее?

– Да.

Она поглядела на него через плечо.

– Она – классная, правда? У нее такой голос… Я иногда звонила и вешала трубку, если она подходила к телефону. – Кенди с отсутствующим видом водила пальцем по стеклу. – Глупо, да? Но он всегда был так далеко, и мне бывало одиноко…

– Она тоже была одинока.

– Она не понимала его. – Кенди повернулась и смотрела теперь ему в глаза. – Они слишком рано поженились. Он больше не любил ее, он любил меня. Единственное, что у них было общего, – это дочь. – Запал ее, видимо, угас. Он все время говорил о Лизе. Как она перенесла все это?

– Ей было тяжело.

– Да, конечно…

Каттер удивился, заметив слезы в ее голубых глазах. А ведь она и впрямь его любила, понял он с изумлением, – любила по-настоящему. Бедная глупенькая девочка… Он посочувствовал ей, подумав, что сотворит с ней Джонатан – выжмет досуха, до последнего доллара.

– Что ж, мне еще надо успеть на самолет. Спасибо, что согласились поговорить со мной.

Вынул двадцатку и протянул ей. Он узнал все, что хотел.

Она автоматически сделала шаг вперед и взяла деньги.

– Закончили?

– Еще кое-что разузнаю, чтобы убедиться, что у вас ничего не осталось, но…

Она покачала головой и потянулась затушить сигарету в переполненной пепельнице на кофейном столике.

– Деньги кончились. Кое-что я отдала матери и Седи, моей подруге, – у нее просто ужасные зубы. Потом еще Луис, и машину я купила…. Поверить не могу, что так быстро все потратила.

– Ладно. – Он повернулся к двери и вышел под мелкий моросящий дождичек.

– Ой, подождите минутку!

Каттер вернулся назад. Кенди порылась в кухонной полке и достала старую телефонную книгу. Вытащила конверт и протянула ему.

– Харви оставил ей письмо – нашла в чемодане с деньгами.

По его взгляду она, должно быть, поняла, что он думает об этом – о ее бегстве с места аварии.

– Эй, я что, должна была сидеть в машине и ждать, пока приедут копы? Или оставить им чемодан? Пойти в тюрьму за пособничество? Он был мертв… Там повсюду была кровь… – Кенди с трудом сглотнула. – Что еще мне оставалось делать?

Да, Кенди из тех, кто борется до последнего. Она поступила практично взяла деньги и сбежала.

– В любом случае я не могла сама послать ей письмо, раз уж никто не знал, кто я и где живу. Вы ведь понимаете.

– Она знала.

– Да. Я тоже знала бы, будь он моим мужем. Ладно… – Она взяла новую сигарету. – Я не читала его. И не стала бы читать.

– Я прослежу, чтобы она получила письмо. Кенди кивнула и закашлялась – дым попал в легкие.

– Мне пора на работу, не могу опаздывать. – Подержала дверь открытой. Ваш босс очень плохо воспримет новости? Может, мне пора предпринять поездку куда-нибудь на юг, за границу?

Каттер смотрел на нее. Такая молодая, такая стойкая… Все, что у нее есть, это старый, жалкий фургончик, жалкая работа официантки и никаких перспектив. Заставить ее бежать? А, дьявол! Он что-нибудь придумает, не скажет Джонатану.

– Отправляйтесь на работу. И продолжайте понемногу откладывать на ваш маленький счет в банке.

Она кивнула. Ветхая дверь закрылась за ним с тихим стуком. Спускаясь по гнилым, шатким ступенькам, он услышал за спиной кашель.

– Ну, как прошел великий день? – Лиза подняла голову от учебников.

– Замечательно! – Адриана спускалась вниз в домашнем виде – сняла костюм, колготки, заодно и макияж. Первый день в новом офисе приподнял ей настроение, взволновал – и правда замечательно.

В эти дни многое стало лучше, и отношения с Лизой тоже. Девочка все еще сидела на диете, и, по мере того как таяли фунты, ее радость росла – она вся так и светилась. Решила бросить балет и заняться карате: Каттер предпочитал этот вид спорта. Как могла Адриана с этим спорить?

Единственное черное пятно – постоянно скребущая сердце боль, которую принесла с собой любовь к Каттеру. Но даже с этим Адриана научилась жить за ту неделю, что не видела его. Эта боль отличалась от той, что вызвало предательство Харви, – она делала лишь сильнее. Пожалуй, ее можно сравнить со сросшимся переломом: хочешь снова ходить прямо – испытай себя на прочность. Вот только ночью совсем другое дело – чувство одиночества, всякие сожаления…

– Ну, так расскажи нам обо всем! – попросила Бланш. Она снимала лак с ногтей, сидя рядом с Лизой. – Ты сейчас работаешь на милого мистера Семсона?

Адриана кивнула.

– Очень спокойный профессионал. И не зовет меня «сладенькой».

– Мне никогда не нравился Лу, – призналась Бланш. – По-моему, он красит волосы – слишком уж светлые, тебе не кажется? Рада, что у тебя хватило мужества уйти.

– Лу никогда не изменится – вот и все. И я никогда не смогу с ним нормально работать. Пришлось посмотреть в лицо фактам.

Это Каттер научил ее – с фактами не поспоришь, и надо быть честной с собой и с теми, кого любишь. Его взгляд на вещи иногда циничен, но он никогда не лжет.

– Я и сама недолюбливаю эти факты, – заявила Бланш. – Как ты думаешь, коралловый или персиковый? – И протянула Адриане два флакончика с лаком.

– Персиковый какой-то уж слишком… – авторитетно высказалась Лиза. Лучше коралловый.

– Пожалуй. – Она открутила колпачок. – Два ногтя поломала сегодня в доме Мэтчетов.

– Значит, они все же решились? – Адриана надеялась, что родители, ради Каттера, передумают.

– Конечно. Очаровательная пара. Жаль, что у него артрит.

– Каттер был там? – спросила Лиза, прежде чем Адриана задала тот же вопрос.

– Вся семья была. И Каттер, и его брат с женой – такой маленькой темноволосой леди, из тех, что вечно беременны. У них дюжина детей, носятся вокруг, как бесенята. Но скоро я уже не жалела, привыкла ко всем этим милым людям.

– И что же дальше, бабушка?

– Господи Боже, это прямо как похороны! Мать все время промокала глаза, пока я ставила знак продажи. Они стояли полукругом, в тишине, опираясь друг на друга. Я уже подумывала попросить кого-нибудь из них произнести надгробные слова.

Лиза рассмеялась, но Адриана выступила в их защиту:

– Тяжело продавать дом, выстроенный своими руками, где росли твои дети, ведь он полон воспоминаний.

– Пожалуйста, избавь меня! – простонала Бланш. – Я уже все это слышала – о перилах, каминной полке и так далее. – И картинно взмахнула маленькой ручкой. – Каттер слонялся вокруг, как потерянный, подбирал вещи и снова клал назад. Провел столько времени в саду, словно собирался там поселиться.

Адриана вспомнила сад и все, что там произошло. Она думала об этом долгими бессонными ночами.

– Это прекрасный дом, – сказала она.

– Да, прекрасный старый дом. Мне нравятся такие дома, но список всего, что в них надо ремонтировать, обычно длиной с километр. Двери скрипят, линолеум наверху и в ванной надо заменить, ну и так далее.

– Последние два года отец Каттера тяжело болеет.

– Да, конечно, – согласилась Бланш. – Но все эти вещи не имеют ничего общего с артритом. Просто такие мелочи люди обычно забывают делать, если долго живут в одном доме. Всегда откладывают мелкий ремонт на потом – ведь впереди еще куча времени. Такова уж человеческая природа. Я пыталась объяснить это Каттеру, но он вел себя так, словно я несу полную чушь.

– Возможно, он воспринял это как критику своего отца – он очень им гордится.

– А тот, в свою очередь, очень гордится Каттером, буквально молится на него. – И многозначительно взглянула на Адриану. – Последнее время все только о нем и говорят: Каттер то, Каттер это… И сколько это будет продолжаться?

– Я стараюсь убедить маму позвонить ему, но она не слушает, – вмешалась Лиза, откладывая тетрадь и перестав притворяться, будто занимается уроками.

– Говорю же вам обеим в последний раз: когда мы виделись, он совершенно ясно дал мне понять, что его работа закончена. – Адриана подошла к холодильнику налить себе чаю со льдом, спокойно посмотрела на мать и дочь и добавила:

– Все тут кончено. Понятно вам? – Ей удалось произнести эти страшные слова без запинки, но внутри она содрогнулась: никогда больше не видеть Каттера…

– А если что-то сломается – он придет починить? – осведомилась Лиза.

– С чего бы вдруг? – засомневалась Бланш. – Вы еще и не ступали в новую ванную. Он может подумать, что вы его преследуете.

– Там пахнет стружкой – прямо как сам Каттер, – как бы защищаясь, пробормотала Лиза. – Такой приятный запах…

В дверь зазвонили. Адриана скинула туфли и пошла к двери со стаканом в руке, – слава Богу, что кончился этот разговор. Она распахнула дверь – и стакан выскользнул из онемевших пальцев: на пороге стоял Каттер.

Он дал себе минутку, чтобы рассмотреть ее как следует – до чего хороша в этой короткой джинсовой безрукавке поверх белого атласного топика, заправленного в джинсы. Раньше он не видел ее в столь непритязательной одежде и только один раз застал без макияжа. Так ей даже лучше – моложе, свежее.

Впрочем, сегодня, именно сегодня, ей лучше было бы не снимать доспехов, чтобы выслушать то, что он собирается сказать.

– Мам, это Тайлер? Он сказал, что зайдет. Мы хотели вместе делать уроки… Ох, Каттер!

Он заметил, что изменилась не только Адриана – Лиза похудела не меньше чем фунтов на пять. Блестящие зеленые глаза выделялись на личике, неожиданно хрупком и нежном.

– Привет, детка! Отлично выглядишь.

– Спасибо. – Девочка вспыхнула, польщенная. Они не разговаривали с того самого ужасного ужина. Каттер не знал, как с ней заговорить, но, в конце концов, решил, что прямая дорога – самая лучшая.

– Ты тоже отлично выглядишь, – пробормотала Лиза. – Я хочу сказать…

– И я тоже этим вечером выгляжу просто великолепно, если позволите, встряла Бланш, подходя к двери и сосредоточенно дуя на ногти, на которых подсыхал свежий слой лака. – Именно поэтому мы с Лизой отправляемся сегодня гулять.

– Но… – попробовала возразить Лиза.

– Мы вернемся через час или около того. Принесем еду из китайского ресторана. Адриана, дорогая, не занимайся ужином! – И подтолкнула Лизу к открытой двери, помахав на прощание рукой. – А вы с Каттером пока просто посидите и мило побеседуйте.

– Ax!.. – вздохнула Лиза, словно ее посетило некое озарение, и тоже обернулась и помахала им через плечо. – Точно, побеседуйте.

– Мне было так приятно сегодня познакомиться с твоими родителями, Каттер! – доложила Бланш, прежде чем завести машину и медленно отъехать.

Адриана не произнесла ни слова с тех пор, как открыла дверь. Спокойная босоногая женщина исчезла. Каттер успел подхватить стакан, выпавший из ее руки.

– Мне можно войти?

Она автоматически отступила. Он вошел и в смущении остановился в холле. Черт, как же ему начать?

– Может, присядем? – спросил он.

Не говоря ни слова, Адриана провела его на кухню и уселась за стол. Подобрала карандаш, лежавший за стопкой Лизиных книг и тетрадей, и крепко его сжала, словно собиралась что-то писать. Он сел напротив и поставил стакан на стол. Покашлял, отодвинул стакан, снова покашлял.

– У меня есть для тебя кое-что, – наконец вымолвил он. – Это от Харви.

– Что-о?! – Изумленная, она вперила в него взгляд и издала странный, сдавленный смешок. – О чем это ты?

Он оставил в покое стакан и достал из кармана измятый конверт. С того дня, когда Кенди отдала ему письмо, он носил его с собой постоянно. Мелькала мысль отослать его Адриане по почте, а не отдавать лично. Целую неделю раздумывал, но с каждым днем ему становилось все яснее, что он испытывает к Адриане сильное и серьезное чувство.

Увидев надпись на конверте, Адриана побледнела. Он протянул ей письмо, но она взяла не сразу, еще долго смотрела. Наконец, ее пальцы отпустили карандаш, он подкатился к краю стола и упал на пол. Дрожащей рукой Адриана взяла конверт, вынула листок и стала читать, осторожно держа за края.

Каттер ждал, наблюдая, как ее взгляд скользит от начала строки к концу. В какую-то минуту она прижала руку к губам, словно подавляя рыдание, глаза у нее наполнились слезами. Он не ожидал, что Адриана будет читать письмо сразу же, перед ним, – думал, сначала попросит его…

Она подняла глаза. Лицо у нее было спокойным, полные слез глаза почти сияют. Она протянула ему листок.

– На, прочти…

– Я не…

– Пожалуйста!

Каттер взял письмо. Ему не хотелось этого делать – видеть его почерк, узнать его мысли. Он ненавидел Харви за то, что тот сделал с Лизой и Адрианой. А вдруг это письмо сведет на нет его ненависть… Но Адриана ждет. Он опустил глаза к строчкам, написанным мелким почерком, и начал читать.

Так… Собирается позвонить домой, как только устроится на новом месте; тогда он объяснит, что произошло… Интересно, как можно объяснить такое? Сожалеет, очень сожалеет, – особенно о том, что оставил им так мало денег… Ах, ему жаль? Какое благородство! Ублюдок! Некоторое время ему не везло в бизнесе, несколько раз вложения оказывались неудачными. Но он сделает все возможное, чтобы оплатить учебу Лизы в колледже, когда придет время… Слишком мало, да и слишком поздно, приятель.

Заключил договор на страховку; в случае его смерти Лиза получит деньги. Конечно, это немного, но потом он увеличит сумму; уже заплатил взносы на год вперед; номер полиса… Вот это – лучшее, что он мог сделать.

Следующая фраза вызвала у Каттера ироническую усмешку.

Любит Кенди и хочет быть с ней. Надеется, что Адриана и Лиза когда-нибудь простят его. Вот это – вряд ли. Каттер положил письмо на стол.

– Харви любил ее, – спокойно произнесла Адриана. – И я рада, что это так. Тяжело было бы думать, что он принес все, что у нас было, – семью, в жертву простой интрижке. – Она подняла листок, снова пробежала его глазами, потом осторожно сложила и спрятала в конверт. – Где ты его взял?

Вот оно, о, Господи! Каттер глубоко вздохнул.

– У нее.

– Как это? – удивилась Адриана.

– На прошлой неделе я летал в Даллас и разговаривал с ней. Ее оказалось просто найти.

– Ты видел ее? – Это взволновало Адриану. – Эту женщину? Ты действительно с ней говорил?

Он осторожно кивнул. Следующий вопрос застал его врасплох:

– Какая она?

– Ну, молодая…

Она вымученно улыбнулась.

– Естественно. Насколько молодая?

– Двадцать четыре – двадцать пять.

– Правда? – Казалось, ее удивил его ответ. – Высокая, стройная? Роскошная блондинка?

– Низенькая, пышечка, рыжевато-каштановые волосы… Так, довольно обычная.

Адриана нахмурилась, изучая его лицо, – ей интересна малейшая подробность.

– Расскажи мне о ней. Что она хочет услышать?

– Живет в разбитом фургончике, возле городка Форт-Уорт. Работает в закусочной…

– Нет, расскажи мне о ней…

Каттер понял – она хочет знать правду, настоящую правду. Не похоже на Адриану, которую он знал несколькими неделями раньше. Эта, новая, Адриана не обходит болезненных тем, не довольствуется вежливыми улыбками и неизменным «все отлично». Что-то в ней переломилось, и в трещине сквозят гордость, восхищение, любовь – такие мощные, что в нем вдруг затеплилась надежда: теперь Адриана готова услышать все до последнего слова. Она не прогонит его прочь, не выслушав до конца.

И он рассказал ей о Кенди Лейтон: о ее силе и слабости, о черной подводке вокруг глаз и о слезах, о мусоре и сокровище.

– Думаю, она любила Харви. Наверное, он был единственным мужчиной, который обращался с ней достойно. Все, что она делала от начала и до конца не правильно, незаконно, аморально, но…

Адриана кивнула – он сочувствует этой женщине. Харви он ненавидит, а Кенди вызывает у него лишь жалость. Потом она задала неизбежный вопрос. Чтобы ответить на него, ему надо объяснить, почему он привез письмо сам. Этот вопрос перевернет всю его жизнь, бросив в пучину одиночества и отчаяния. Потому что ответ способен навсегда оттолкнуть от него женщину, которую он любит, и он сам во всем виноват.

– Зачем ты пытался найти ее? Почему полетел именно в Даллас?

– Меня наняли, чтобы это выяснить. Она склонила голову.

– Но Лиза просила бросить это дело. Кроме того, она ничего не знала о… о Кенди. – Она споткнулась на имени. – Ты не…

– Меня наняла не Лиза.