Текст книги "Важна только любовь"

Автор книги: Петти Стэндард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Стэндарт Пэтти
Важна только любовь

Глава 1

Каттер Мэтчет прекратил полировку и, сдув слой древесной пыли, провел рукой по гладкой поверхности дерева: ладонь чувствовала малейшие неровности. Отошел бы этот мистер Джонатан Раунд, не загораживал свет.

– Так вот, – рассказывал молодой человек (уже лысеющий), – не проходит и часа с того момента, как наш друг бухгалтер получил двадцать пять тысяч, а он уже садится в машину, выезжает на шоссе и… догадайся, что случилось!

Не поднимая глаз, Каттер протянул руку, ухватил страхового инспектора за галстук из искусственного шелка и отодвинул в сторону – стало видно гораздо лучше. Критическим взором осмотрев кусок шкурки, он свернул его пополам и снова принялся полировать дерево.

– Каттер, ты меня слушаешь?

– Переходи к делу, Джон.

– Джонатан.

– Неважно.

– Дело в том, что мистер Харви Родес слишком быстро ехал. Возможно, перевозбудился, придумывая, куда потратить ворованные деньги, ну и въехал прямо в бетонное ограждение… – Джонатан громко хлопнул в ладоши. – Скончался от многочисленных травм, прямо на месте. – Он ослабил узел галстука. – Но это еще не все.

– Я так и думал.

– Полиция прибыла на место происшествия в считанные минуты, но где же деньги? Только что удрал из офиса с полным чемоданом баксов, нигде не останавливался, то есть никто не видел, чтобы останавливался, но двадцать пять тысяч не прибыли в морг вместе с ним – испарились. Нет их нигде, и никто ничего не знает. Каттер поднял голову.

– Черт, Каттер, прошло больше двух недель, прежде чем наш клиент понял, что его ограбили. К тому времени убитая горем вдова уже кремировала тело, машину вывезли на свалку, а наш клиент прибежал к нам за помощью. Полиция, разумеется, начала расследование, но ни единого свидетеля. А кто видел разбитую машину, в один голос клянутся, что в ней не было ничего, кроме личных вещей. Ни на одном из его счетов и близко нет такой жирной суммы. Денег и след простыл.

– Что ж, полицейские оказались нечисты на руку. Такое и раньше бывало.

– Ну не-ет, первые копы, прибывшие на место аварии, чисты, как стеклышко. Сердце говорит мне, что наш приятель припрятал денежки где-то по дороге, до того, как врезался в стену. Готов поставить свою пенсию, что, когда туда добралась полиция, денег в машине уже не было.

– А имел он время передать их жене? – К своему удивлению, Каттер почувствовал некоторый интерес к этому делу; свои мысли по поводу предчувствий Джонатана он решил не высказывать. – Может, это она их прячет?

– Именно к этому я и клонил, – улыбнулся Джонатан Раунд.

Эта несколько хищная улыбка напомнила Каттеру одного лейтенанта, которого он в свое время с удовольствием препроводил в тюрьму Билокси. Каттеру не нравился страховой агент с тех самых пор, как они встретились в первый раз. И еще ему не нравились дела, которые Джонатан время от времени ему подбрасывал. Но деньги хорошие, а, кроме того, дела эти не давали ему заржаветь, потерять навык. В Литтл-Роке, штат Арканзас, не много работы для неглупого морского офицера в отставке, так что расследования для Джонни содержали в себе некоторую ностальгическую привлекательность.

– Есть у меня сведения, что миссис Харви Родес требуется сантехник для какой-то работы в доме, – продолжал Джонатан, – и я тут же подумал о тебе. Был бы дома один весь день, простукивал полы и стены… отличная возможность узнать, что у миссис Родес в копилке-свинке. – Его улыбка могла бы растопить льды Арктики – он явно упустил возможность работать ледоколом в Северном Ледовитом океане. – Кстати, наш приятель Харви был так беден, что даже не мог позволить себе страховку. Так что жене оставил кучу счетов и совсем немного денег в банке.

– Как тебе удается все это вынюхивать, Джонни? – поинтересовался Каттер мягко. – Ты что, и почту ее вскрываешь?

– Нет, но я слежу за ней. Мы тянем уже полгода; сейчас «Первому страховому обществу» придется заплатить. Если есть хоть один шанс вернуть деньги, я их получу.

«Да уж, – подумал Каттер, – двадцать пять штук для компании вроде твоей капля в море».

– Почему бы тебе не бросить это дело? Просто урежешь кому-нибудь премию или что-нибудь в этом роде. Пусть леди устроит на эти деньги свое гнездышко.

– Это мой клиент, – пожал плечами Джонатан. – Все случилось у меня на глазах, и моя репутация тут тоже страдает. Неважно, какая сумма пропала, – мне нужны эти деньги.

– Однако ты настойчивый.

– Да, я такой.

У этого парня отлично получается говорить с сарказмом. Нет, Джонатан ему определенно не нравится. Но есть тоже что-то надо, и деньги получить он не против.

– Сколько? – деловито откликнулся он.

– Конечно, миссис Родес тебе заплатит, – быстро откликнулся Джонатан. Столько, сколько стоит превратить кладовку в просторную ванную. Я уже позаботился о твоих рекомендациях – от друга моего друга. Она ждет, что ты приступишь с понедельника.

– Сорок в час плюс накладные расходы. Джонатан вздохнул, словно испытал боль, услышав это.

– Ладно, но мне нужна полная подробная смета. Каттер кивнул.

– Просто посмотри – может, на что-то наткнешься. Должны же эти деньги где-то находиться. Я слежу за Адрианой Родес, как ястреб, уже полгода, она не потратила из них ни цента, можешь быть уверен. Кто знает, не исключено, решила – буря улеглась. Вдруг расплатится этими деньгами.

– Ладно, Джонни, приятель. Пошарю у нее в шкафах для тебя. Кажется, везде, кроме шкафов, ты уже и так пошарил.

– Хотелось бы мне добраться до ее трусиков, скажу я тебе. – Джонатан снова улыбнулся той же улыбкой. – Эта леди – настоящая куколка. Южанка, ледяная маленькая блондиночка. Готов поспорить – носит атласное белье с кружевами.

Каттер перевернул ящик, который полировал, и постучал по нему. Блестящие черные ботинки и манжеты брюк Джонатана покрылись опилками.

– Извини.

Надо отдать ему должное – даже бровью не повел, только аккуратно отряхнул сначала одну ногу, потом другую. Провел белой холеной рукой по крышке дубового буфета, хлопнул по ней ладонью.

– Отличная работа! Сколько берешь за этот предмет мебели?

– За этот – около восьми тысяч долларов.

– Господи милосердный! Понятия не имел…

– Иди домой, Джонни. Я тут, видишь, занят, а ты загораживаешь мне свет.

– Ух, ладно. Что ж, жду от тебя отчета к концу недели. – Он неловко переступил с ноги на ногу. – Ну, я пошел. – И выскочил из гаража.

Там было совершенно пусто, если не считать массивной ободранной мебели и того, кто с такой любовью ее полировал, – крупного, тоже какого-то необработанного.

– Адриана, дорогая, я так рада, что ты наконец сдалась и решила взглянуть на ситуацию с моей точки зрения. – Бланш Монро устремилась на кухню.

Адриана Родес резала там морковь для тушеного мяса. Длинные, с розовыми овальными ноготками пальцы Бланш выхватили прямо из-под ножа ровный оранжевый кубик и отправили в рот.

– Лиза, детка, иди сюда и скажи маме, как тебе понравится собственная ванная!

Девочка послушно пересекла кухню и чмокнула Адриану в щеку.

– Спасибо за ванную, мам. Это здорово! – Подошла к холодильнику, открыла дверцу и принялась изучать содержимое полок.

– Лизе уже тринадцать, – продолжала тем временем Бланш, подхватив с доски еще кусочек моркови. – Скоро она будет думать только о двух вещах – о макияже и о мальчиках.

– Ба-абушка-а, – простонала Лиза, вынула батон хлеба и банку с майонезом и захлопнула дверцу холодильника небрежным движением бедра.

– Твоя мать практически жила в ванной в твоем возрасте. – Бланш критически осмотрела морковь. – Надо нарезать кубики побольше, или она разварится и превратится в кашу.

– Лизе нравится, когда они совсем мелкие, – ответила Адриана как можно мягче.

– Хмм… Так скажи мне, когда начнется реализация великого проекта?

– Кажется, он готов приступить утром в понедельник.

– Ох, это такая нервотрепка! Везде беспорядок, шум, какие-то чужие мужчины в доме! – Она слегка приподняла бровь. – Ты уже видела этого человека?

– Нет, – вздохнула Адриана, – но одна моя подруга в банке сказала, что у ее сестры есть подруга, которая имела с ним дело. Кажется, он сделал для нее прекрасный кофейный столик.

– Лиза, дитя мое, в каждом кусочке того, что ты ешь, – миллионы калорий. Бланш поспешила к столу, где Лиза с удовольствием намазывала майонез на кусок хлеба, и отняла у нее банку. – Ты уже в таком возрасте, когда надо заботиться о фигуре. Ты же знаешь!

Боковым зрением Адриана заметила, как Лиза облизнула нож, не желая упустить ни одной калории. Снова вздохнула и добавила морковь в кипящее на плите мясо. Несмотря на длительные тренировки и занятия в танцевальной школе, полнота Лизы очевидна – черные лосины не скрывают слишком тяжелых бедер. Конечно, это лишь детская пухлость, заверила себя Адриана, даже Бланш так говорила. В тринадцать лет рано беспокоиться о весе, Лизе еще предстоит расти, но все же…

Вон как дочь вгрызается в сандвич с майонезом… Сейчас они не могут позволить себе никаких перепланировок, особенно после того, как стали приходить бесконечные счета. После смерти Харви их жизнь усложнилась. Но если Лизе станет легче, когда у нее появится какой-то свой уголок, если это поможет ей… Девочка хочет отдельную ванную – ну что ж… Вообще, трудно сказать, чего хочет Лиза.

– Ну, мне пора! – Бланш послала один за другим воздушные поцелуи. – У меня собрание литературного кружка. – Взглянув на свое отражение в блестящей дверце микроволновки, она одернула жакет бледно-розового костюма и наклонилась поправить прическу, глядя все в ту же дверцу, – впрочем, светлые пряди и так лежали безупречно.

– Спасибо, что забрала Лизу из танцевальной школы, – поблагодарила ее Адриана. – Эта работа по пятницам допоздна становится плохой привычкой.

– Для меня одно удовольствие на нее смотреть. Танцует, как ангел, как облачко… У нее определенно есть талант. Кстати, этот цвет тебе необычайно идет, дорогая, – Бланш оценивающе окинула взглядом абрикосовую юбку Адрианы и блузку в тон, – но тебе все равно пора обновить гардероб. Не стоит запускать себя, даже теперь, когда ты вдова. Харви понравился бы твой костюм, правда? Он всегда любил тебя за женственность.

Адриана фыркнула при упоминании о покойном муже, чувствуя, как внутри появился тугой ноющий комок.

– Что-то не помню, мама, чтобы Харви придавал большое значение тому, как я одета.

– Чепуха! Он считал тебя роскошной женщиной. Милый, милый Харви… – Бланш поправила складку на пиджаке Адрианы, небрежно брошенном на спинку стула; голос ее драматически зазвенел. – Вы же любили друг друга со школы, как я и твой отец. Это так романтично! – Она мечтательно вздохнула и расправила плечи. – Все, я ушла! Зайду завтра вечером. – И выплыла из комнаты, словно покинула сценические подмостки.

Адриана всегда представляла мать на сцене – там ее преувеличенная жестикуляция как раз уместна.

Они с Лизой переглянулись, услышав, как захлопнулась входная дверь. Лиза скорчила рожицу.

– Поверь, мам, если я танцую, как облачко, то это облачко – грозовая туча. Адриана рассмеялась.

– Ты же знаешь, бабушка не может иначе – предпочитает во всем нечто большее, чем реальность. – Адриана выудила картофелину из пластикового пакета и стала мыть ее в раковине.

– По сравнению с другими девочками из нашего класса я и правда нечто большее, – серьезно заметила Лиза.

Адриана только покачала головой, спросила осторожно:

– Как у тебя дела в танцевальной школе? Лиза уже два года ходит на балет, говорит – нравится, но…

– Отлично. – Лиза не подняла глаз, встала и поставила на место стул. Мам, правда все отлично. А сейчас мне пора приниматься за домашнюю работу. Позови меня, когда ужин будет готов.

Адриана слышала, как дочь тяжело ступает по лестнице. «Все отлично»… У Лизы всегда один ответ.

Каттер еще раз взглянул на адрес в контракте, приготовленном для него Джонатаном Раундом, – три экземпляра подписаны, для расчетов прилагается желтая копия, все аккуратно сложено в папочку – и бросил бумаги на сиденье. Он медленно ехал вдоль зеленой улочки пригорода Литтл-Рока, населенного средним классом, и любовался солнечным утром. Если не считать внешней отделки, дома ничем друг от друга не отличаются. Индивидуальность придают клумбы и садики вокруг каждого дома – весенние цветы и ровно подстриженные газоны, зеленеющие под ласковыми апрельскими дождями.

Подъездная дорожка ведет к сверкающему голубой и стальной отделкой дому, обсаженному розовыми кустами. Улица – американская мечта, рай для грабителя. Все на работе, двери гаражей накрепко закрыты, занавески опущены. Но всегда есть открытая форточка, или в окне небольшая щелочка. Ведь днем так жарко, объясняют потом владельцы в полицейском участке, заливаясь слезами: приходят домой, а вместо телевизора – пыльный квадрат.

Дверцу машины Каттер прикрыл тихо, раздался едва слышный щелчок – трудно менять старые привычки. Подошел к двери, позвонил. Не услышав шагов, потянулся и пошарил на полочке над дверью – пальцы быстро нащупали ключ: миссис Адриана Родес сказала, что оставит его для Каттера. Как раз там, где только самый недалекий грабитель не догадается поискать. Он открыл дверь и вошел в тихий дом, опустив ключ в карман джинсов. Пойдет на ланч – сделает копию, еще одна старая привычка.

Справа – гостиная, слева – кухня, прямо – лестница на второй этаж. Палас в холле – серый, стены – белые, элегантная мебель с обивкой в серо-бирюзовую полоску; кофейный и журнальный столики – под дуб (на самом деле из фанеры).

Кладовая на кухне подготовлена: дверь распахнута, полки, занимающие все пространство от пола до потолка, пусты. Здесь же раковина с подставкой, фарфоровый белый унитаз, рулон линолеума. Коробки с мелочами – шкафчик для лекарств, вешалки для полотенец, краны и вентили, даже держатель для туалетной бумаги. Стоит и галлон свежей краски. А маленькая миссис Родес – запасливая леди.

Несколько рейсов к фургону – и выгружен инструмент, развернуты провода и удлинители, застегнут на поясе специальный ремень для инструментов: знакомое ощущение тяжести и постукивание молотка по бедру при ходьбе всегда дают ему настрой на работу.

Похоже, здесь понадобится не меньше двух недель, и времени «пошарить в шкафах» останется немного.

Кстати, вот и первая остановка – у кипы счетов и записок на столике у телефона, рядом с холодильником. Осторожно, методично Каттер проверил каждый листочек: миссис Родес ведет расчеты двумя золотыми кредитными карточками. Последние счета – из местной аптеки, из шиномонтажной мастерской, просрочила дату оплаты нескольких счетов, но как будто держится на плаву. Если у нее и припрятаны где-то двадцать пять тысяч, ни цента из них не послано в Арканзасскую газовую и энергетическую компанию.

На втором этаже тоже не обнаружилось ничего стоящего. В спальне девочки-подростка (судя по количеству черной одежды в шкафу, ей немногим больше десяти лет) почетное место занимает компьютер. Включил и присвистнул: надо же, девочка-то – хакер, и талантливый. Вот интересно.

В ванной – ничего необычного, стандартные женские штучки: бигуди, косметика, куча расчесок и заколок… Из шкафчика под раковиной он извлек большую розовую коробку с ярким цветком на крышке. Провел рукой по дну ничего, кроме впитывающих подушечек, никаких пачек стодолларовых банкнот. Но попытка – не пытка, каких только не приходилось видеть странных мест для тайников.

Свободная спальня использовалась как кабинет, мастерская и кладовка для хранения елочных украшений одновременно. Стоит провести здесь побольше времени, порыться в коробках. Последняя комната, выходящая в холл, принадлежит, определенно, хозяйке. Все здесь свидетельствует: миссис Родес основательно поработала над тем, чтобы ничто не напоминало ей о погибшем муже. В шкафу нет его костюмов, не висит ни одного галстука, не осталось даже запаха лосьона после бритья – все следы пребывания мужчины исчезли вместе с деньгами. Опять же интересно.

Если деньги и спрятаны где-то в доме, спальня – наименее вероятное место. Каттер с привычной сноровкой пошарил по ящикам комода. Каждая вещь при этом осталась на месте, словно ее не трогали.

Сделал паузу, когда дошел до ящика с нижним бельем, погрузил руки в нежную ткань и кружево. Этот бабник Раунд прав – атлас и кружево, полуночного синего, изумрудного, ярко-красного цветов. Здесь пахнет ночью и грехом. Закрыл комод и перешел к шкафу-купе: странно, но в одежде Адриана предпочитает пастельные тона, практичные ткани. Как-то трудно, мелькнуло у него в голове, представить себе алое атласное белье под этими строгими юбками и блузками в тон. Все интереснее и интереснее…

Опустившись на колени, осмотрел дальнюю стенку шкафа, отгибая край паласа. Несколько длинных платьев в пластиковых мешках скользят по спине, мешают осмотру. И тут он почувствовал вежливое прикосновение к спине.

– Простите, мистер Мэтчет, могу я вам чем-нибудь помочь?

Каттер замер и не сразу медленно выбрался из шкафа. Молоток глухо стукнулся о палас. Лихорадочно перебирая и отбрасывая возможные объяснения, он повернулся к ней, не вставая с колен. Лицо оказалось на уровне ее живота, обтянутого кремовыми брюками на молнии.

Во рту вдруг пересохло. Он сглотнул и поспешно поднялся. Оглядел ее, начиная с груди, прикрытой чем-то небесно-голубым: длинная стройная шея, твердый, но нежный подбородок, точеный нос, высокие острые скулы; длинные светлые волосы цвета спелой пшеницы легкими волнами рассыпаются по плечам, завиваясь крупными локонами.

Классическое лицо, способное заставить мужчину замерзнуть насмерть. Если бы не глаза. Каттер посмотрел в эти глаза цвета виски «Джек Дениэлз» и еще несколько раз сглотнул. Какое-то чуть-чуть – и они засветятся, засияют. А поцеловать ее – засверкают, как бриллианты. А еще это цвет его любимого меда, с тем оттенком, который приобретает дуб, залитый солнечным светом.

– Мистер Мэтчет? – повторила она с едва уловимым южным акцентом.

– Проверяю тут направление балок, проходящих под полом, – спокойно объяснил он, постучал по полу и склонил голову – мол, слушает (слава Богу, эта часть спальни прямо над будущей ванной).

– А-а, понятно.

Снова сунул голову в шкаф и принялся простукивать – сердце его колотится, кажется, не тише. Что она здесь делает, черт побери? Этот болван Раунд утверждал, что миссис Родес работает в банке с восьми до пяти, а дочь не приходит из школы раньше половины пятого.

Что-то он ленивым и беспечным становится с возрастом – в старые добрые времена уже получил бы пулю в спину вместо мягкого прикосновения этой леди. Все еще чувствуется легкое покалывание там, где спины коснулись ее пальцы. «Ледяная маленькая блондиночка». Но его самого словно обожгло, когда он взглянул на нее, – огонь, а не лед. Каттер встряхнулся, пытаясь прогнать странное чувство: неважно, какого цвета у нее глаза.

Адриана созерцала торчащий из шкафа зад Каттера Мэтчета. Не самая удобная поза для беседы. Она ничего и не сказала, несколько удивленная его долгим холодным взглядом – словно смотришь в огромные, гипнотизирующие глаза хищной кошки, чьи сила и фация вызывают восхищение, но невольно наводят на мысль: сейчас это чудовище тебя съест или подождет немного. Адриана поймала себя на том, что разглядывает его, ожидая, пока закончится простукивание.

Наконец он окончательно принял вертикальное положение.

– Нашел! – Коротко кивнул он ей и спустился в холл, так и не произнеся больше ни слова.

Адриана осталась стоять, постепенно приходя в себя от этой встречи. Вернувшись из похода по магазинам, она увидела его фургон, но пришлось побродить по дому, прежде чем обнаружила его в своей спальне. К тому времени как она сошла вниз, он уже работал в кладовке – с ломиком наперевес атаковал старые полки.

Пока он стоял к ней спиной, Адриана окинула его зорким взглядом. Шесть футов, силен, как бык, – если можно доверять ощущению от одного осторожного прикосновения к спине. Плотно сидящие потертые джинсы, черная футболка, видно, пережила немало стирок. На поясе – набор инструментов, прочные, высокие кожаные ботинки начищены до блеска.

Настоящий мужчина – из тех, кто одинаково лихо управляется с молотком, винтовкой, лошадью и женщиной. Хорошее виски, прожаренный стейк, чувственные блондинки. Полная противоположность представителям мужского пола, с коими она работает в банке, или приятелям Харви – те с религиозным рвением следят за содержанием холестерина и никогда не выходят из дома без галстука. Неожиданно для себя она облизнула пересохшие губы.

– Так я пойду, перенесу продукты на кухню, – адресовала она реплику спине и восприняла, как должное, отсутствие ответа.

Все пакеты наконец разобраны, продукты разложены по местам. Тишину в доме ничто не нарушает, кроме тихого хлопанья дверок шкафчиков и холодильника да ритмичного постукивания из кладовки.

Адриана поймала себя на попытке ходить на цыпочках, чуть ли не сдерживать дыхание. Вот уж нелепо! Этому человеку предстоит постоянно находиться в доме еще две недели. Нечего притворяться, что его здесь нет. Пусть он большой, замкнутый, угрюмый, но это не повод не быть с ним вежливой.

Она прошла в кладовку и остановилась в дверях: в конце концов, это ее дом, и никакой громила с молотком ее не запугает.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – вновь спросила она.

Он взглянул на нее через плечо. В руке – доска с торчащими гвоздями настоящее средневековое оружие.

– Вы сегодня остаетесь дома, миссис Родес?

– Зовите меня Адрианой, пожалуйста, – улыбнулась она. – Я в отпуске. Раз уж в доме переустройство, самое время покрасить стены наверху и заняться весенней уборкой. Мы ничего не красили с тех пор, как сюда переехали.

Он смотрел на нее, не мигая.

– Так что, если я вам понадоблюсь, куда-то сбегать, просто помочь, зовите.

Его темные глаза, как и вначале, были непроницаемы. Она изучала его лицо так же внимательно, как он – ее. Темные волосы острижены по-военному коротко, кое-где уже пробивается седина. Из-за коротких волос глаза кажутся глубже, взгляд вызывает необъяснимое беспокойство… Тяжелые брови, прямой нос, квадратный подбородок. Обычно такие лица в фильмах про мафию. Губы кривятся в улыбке – нет, скорее, ухмылке. Неясно только, к кому она относится – к себе, а может быть, ко всему миру вообще… Как бы там ни было, не слишком симпатичное выражение.

Впрочем, Адриана привыкла общаться не с самыми приятными людьми – в этом, в сущности, и со стоит ее работа. Как инспектор по займам, она сталкивается с ними ежедневно. Все, что надо делать в таких случаях, – это улыбаться, всегда. Чем более неприятными они становятся, тем вежливее ты улыбаешься.

Все свое детство она видела, как это делает мать. Бланш каждый вечер улыбалась. Особенно в те жаркие, душные ночи в Атланте, когда воздух пропитан влагой так, что его приходилось буквально пропихивать в легкие. Чем сильнее отец пил, тем шире улыбалась Бланш, тем беспечнее был ее смех. Она брала дочь и уходила в другую комнату, тщательно запирая за собой дверь. Играла с ней в куклы или в сказочную принцессу.

Так что Адриана обаятельно улыбнулась и улыбалась до тех пор, пока Каттер не откликнулся:

– Я дам вам знать, если что-то понадобится.

– Вот и хорошо.

Он поднял ломик и принялся за работу – на его взгляд, очевидно, беседа была окончена. И Адриана вдруг почувствовала облегчение. Не обращая, насколько возможно, на него внимания, она собрала все для предстоящей уборки и приготовилась отдраить гостиную.

Теперь она не успокоится, пока не смоет каждый отпечаток пальца Харви с мебели, не подберет каждый клочок бумаги, выпавший у него из кармана. Не пропылесосит то место, где сидел полицейский, задававший множество вопросов, и тот отвратительный тип из страховой компании. Все эти подозрительные взгляды, недоверие в глазах, пока она пыталась доказать, что понятия не имеет, о чем они все говорят. Ничего она не знает о двадцати пяти тысячах долларов, никогда не видела этих денег, даже не слышала о них, вообще не знала, что они существуют. Поскорее бы все это прекратилось…

Начала она с пола: чисто его вымела. Потом сдвинула мебель и пропылесосила под ней. Сняла шторы, картины со стен, протерла листья живых и искусственных растений – ничего не упустила. Три часа мыла, скребла, полировала, пока гостиная не засияла в лучах солнца, лившихся в комнату через незанавешенные, сверкающие окна. И все это время ни на минуту не забывала, что в соседней комнате Каттер Мэтчет разбирает на части ее кладовку.

Как раз решила сделать перерыв и выпить кофе, когда с той стороны донесся вибрирующий звук. Кажется, с ее домом происходит нечто серьезное. Адриана заглянула туда: все полки разобраны… А помещение-то больше, чем она ожидала. Каттер чем-то вроде отбойного молотка пробивает дыру в полу. Линолеум под ногами заметно вибрирует… Наконец он снял палец с кнопки. Шум затих не сразу, еще несколько секунд по дому носилось потревоженное эхо. Тогда он снял с пояса молоток и резко ударил по полу – ровный квадрат вывалился и скрылся под полом.

– Мистер Мэтчет, не хотите ли кофе? Он взглянул на нее снизу вверх, и она вдруг поняла – сейчас откажется. Очевидно, она ему не по нраву, и он не хочет кофе – просто не желает иметь с ней ничего общего. Лицо у него стало замкнутым, темные глаза – еще более непроницаемыми, он кивнул.

– Спасибо, было бы неплохо. И зовите меня Каттер. Адриана занялась приготовлением кофе, а Каттер уселся за стол. Она села напротив, заметив, как напряженно и неестественно он сидит – большие руки с широкими ладонями неподвижно лежат на столе. Зря она поддалась импульсу и попросила его присоединиться к ней. Надо же, как внезапно он передумал… И о чем с ним говорить в эти десять минут?.. Каттер, однако, взял ход беседы в свои руки.

– Ваш муж, Харви Родес, он, случайно, не бухгалтером был?

– Да, бухгалтером.

– Один мой приятель рекомендовал мне его в прошлом году, когда пришло время платить налоги. Сожалею о том, что с ним произошло.

– Спасибо.

– Должно быть, вам нелегко пришлось. У одной моей приятельницы тоже умер муж. У него не было страховки. Так она до сих пор не может оправиться. – Он сделал паузу. – Но мне кажется, вы хорошо справляетесь. Даже затеяли переустройство. Получили страховку?

У Адрианы задрожали губы, она поспешно отпила кофе. Харви вел свои дела, не советуясь с ней. Она понятия не имела, что надо платить по закладным, пока не начала разбирать бумаги после его смерти. Да еще колледж Лизы. И все – на один ее небольшой заработок и деньги на счете в банке – довольно скромные сбережения. На прошлой неделе, когда с замиранием сердца открыла присланный по почте контракт Каттера, у нее сжало горло при взгляде на сумму под линией: этот проект съест большую часть ее денег.

– Да, у нас все благополучно, – ответила она, не собираясь обсуждать свои финансовые проблемы с этим человеком. И со всей возможной вежливостью произнесла:

– Уже почти время ланча. Приготовить вам что-нибудь? Сандвич, например?

Значит, ей не так уж нравится сидеть с ним за чашечкой кофе. Немногие женщины в такой ситуации старались бы защитить мужа, не оставившего им даже страховки. Скорее уж сами рассказали бы об этом, заливаясь крокодиловыми слезами в надежде, что он снизит цены на свои услуги из сочувствия к бедной вдове.

Но наша южная красавица – не такая. Каттер все старался не замечать, что сердце замирает всякий раз, как ее янтарные глаза встречаются с его взглядом. Слишком памятны ему голубые кукольные глаза Марши – тоже светились невинностью, пока она прятала бутылку под подушкой и любовника под кроватью. У Адрианы Родес нежный голос, волосы цвета меда, прекрасные глаза, но под этой приятной внешностью вполне может скрываться маленькое жестокое сердечко.

– Нет, спасибо, – ответил он, помня, что в кармане джинсов все еще лежит ключ от дома.

Открылась дверь в холл, и вошли девочка-подросток, одетая в черное, и приятного вида дама.

– Я голодна как волк. Обед готов? – сразу осведомилась девочка.

– Сейчас будет, – успокоила ее Адриана. – Лиза, познакомься – это Каттер. Каттер, – моя дочь Лиза, моя мать Бланш Монро.

Он встал, пожал девочке руку – светлые, почти белые волосы, веснушки и крупное сложение: в отца пошла. Потом повернулся к сопровождавшей ее даме и тоже пожал ей руку. Эта женщина из тех, кто каждую секунду сражается с временем и гораздо чаще выигрывает, чем проигрывает. Каттер определил ее возраст как пятьдесят с небольшим. Выглядит едва ли старше, чем на сорок, скорее всего, благодаря огромной работе и регулярным подтяжкам.

– Рад познакомиться. Вы как-то связаны с «Монро риэлти»?

– О да! – Пожатие прохладной, крепкой руки.

– Ваш логотип теперь можно встретить повсюду. Игривые улыбки, которые Бланш ему расточала, тут же погасли, глаза обрели деловое выражение, оценивая потенциального клиента.

– А вы ищете новый дом?

– Нет, только не сейчас.

Речь Бланш выдавала южанку, а вот Лиза усвоила арканзасский выговор. Каттер в свое время потратил полгода, пытаясь избавиться от подобного говора.

– Что ж, когда решитесь, не забывайте обо мне, – смирилась она. – Уверена, что подберу вам то, о чем вы мечтали.

Значит, у бабуси под безупречным маникюром острые коготки. На данный момент Каттер копил информацию. Еще рано решать, что важно, а что нет, и он просто запоминал все происходящее, начиная от фраз и кончая выражениями лиц. Только так, по частям, можно сложить картину и узнать, что стало с потерянными деньгами.

– Дорогая, вижу, ты уже начала заниматься уборкой. – Бланш налила себе кофе. – Это так утомительно. Я не забыла, что обещала помочь, но… понимаешь, только-только сделала маникюр. И вообще, никак не пойму – почему ты проводишь отпуск подобным образом?

– Я же говорила тебе, мам, помощь мне не нужна.

– А я сама уберу свою комнату, – вставила Лиза. – Хотя мои друзья обычно не так проводят выходные, можете мне поверить.

Каттер оглядел кухню, стараясь охватить взглядом всех трех женщин. Внезапно он почувствовал тоску по старым добрым временам: прокуренные бары, пароли, зашифрованные сообщения, сверкающие лимузины, бесшумно выплывающие из тумана… Он вздохнул и расстегнул ремень с инструментами, затаив черные мысли против Джонатана Раунда и его страховых дел. Можно отправляться на обед тихо и спокойно – сегодня он не намерен продолжать возню с кладовкой.