Текст книги "Некоторые парни… (ЛП)"

Автор книги: Пэтти Блаунт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 8

Йен

Я иду на улицу, чтобы дождаться папу у входа. Грэйс куда-то исчезла. Это хорошо. Очень хорошо. Не хочу ее видеть. Я не должен был разговаривать с ней. И она об этом знала. Она убежала так быстро, словно за ней Цербер гнался.

Полагаю, это моя вина. Я забыл. Проклятое сотрясение. Сидя рядом, просто болтая, глядя в ее ясные глаза, было так легко забыть о том, что Грэйс сделала. Что, по ее словам, сделал Зак. Но теперь я вспомнил. Меня посадили под домашний арест той ночью. Команда устраивала вечеринку в лесу, неподалеку от железнодорожной станции. Я должен был приехать на место в 7:30, но папа вышел из себя, потому что в его машине закончился бензин, и не выпустил меня из дома. Я тогда вообще машиной не пользовался, но он не хотел слушать. Мы серьезно повздорили. Мне еще больше досталось за пререкания. Полтора часа спустя Клаудия призналась, что брала машину и не заправила ее.

Однако даже после этого мне не разрешили уйти. Из-за моего отвратительного отношения или прочей подобной хрени. Мама наконец-то выступила свидетелем со стороны защиты, и в районе девяти часов меня отпустили. Я поехал на станцию, только к тому времени уже никого там не осталось. Попытался отправить сообщения нескольким людям, но никто не ответил. Бродя по лесу, я чуть не споткнулся о тело Грэйс. Она лежала рядом с рельсами, окруженная пивными бутылками.

Ее белье было спущено до лодыжек.

Я подумал, что она мертва. Господи, я был в этом уверен. Когда начал трясти ее, кричать, Грэйс застонала. Я похлопал ее по щекам, встряхнул еще раз. Она открыла свои серые, словно облака, глаза. Как только ее взгляд сфокусировался на мне, они распахнулись еще шире. Грэйс заплакала, потом вырвала. Она умоляла меня отвезти ее в больницу. Что я мог сделать? Я думал, у нее алкогольное отравление или вроде того. Но Грэйс сообщила, что ее изнасиловали, после чего все посмотрели на меня, будто это сделал я.

– Зак, – сказала она.

Меня чуть на изнанку не вывернуло. Быть не может. Это просто невозможно. Но доктора позвонили в полицию и ее родителям. Папа Грэйс примчался с какой-то трофейной женой. Потом приехала ее мама, и они втроем принялись кричать и рыдать, пока Грэйс осматривали, ища доказательства.

Я позвонил Заку.

– Что она сказала? Фигня, чувак. Она сама ко мне подкатила. Она была абсолютно согласна.

Он подтвердил свои слова, показав то видео. Полагаю, меня ему было недостаточно, потому что Зак опубликовал ролик в Фэйсбуке. Я не могу выкинуть из головы образ стонущей и тяжело дышащей Грэйс. Видео длится секунд тридцать, однако я посмотрел около пяти. На большее меня не хватило.

Мой интерес к ней иссяк.

Зак первым ее получил. Они сходили на пару свиданий, и я думал, что на этом все. Конец. Никакой химии. Совсем. Я собирался сделать свой ход, раз уж у них ничего не вышло. Но теперь, когда они переспали, я не могу.

Парень никогда не позарится на женщину своего друга.

Копы говорили со мной, с Заком. С Джереми. С подругами Грэйс, Линдси и Мирандой, со всеми, кто был на вечеринке в лесу тем вечером. По их словам, Грэйс была пьяна, пьяна до такой степени, что еле держалась на ногах. Зак ее лапал, и она ни разу не возразила. Миранда сказала, Грэйс флиртовала с ним. Спустя какое-то время они ушли куда-то вдвоем. Никто не запомнил, когда именно. Народ пустился врассыпную, потому что кому-то показалось, будто они увидели патрульную машину.

Сбежали все, кроме Грэйс.

Раздается гудок клаксона. Я забираюсь на пассажирское сиденье и киваю папе.

– Привет.

– Привет. – Он закатывает глаза. – Ну, сколько шкафчиков ты вычистил?

– Перестал считать после двадцатого. – Я зеваю. – До сих пор чую запах моющего средства. Такая гадость.

– Как голова? Не кружилась?

Мгновение я колеблюсь.

– Да. Разболелась сильно. Грэйс дала мне обезболивающее и половину своего сэндвича.

– Что за Грэйс?

Дерьмо, почему я упомянул ее имя? Он теперь не отвяжется. Отец затянет лекцию на тему употребления алкоголя несовершеннолетними, и о том, как мне повезло, что он решил наказать меня тогда.

– Колье. Она тоже влипла в неприятности.

– Грэйс Колье? Это случайно не та… – Папа сворачивает направо, останавливаясь на красный, когда мы выезжаем на улицу.

– Да.

– Как она?

Не того вопроса я ждал. Оцениваю выражение его лица. Кажется, он обеспокоен, а не в ярости.

– Эмм. Нормально, наверно.

– Наверно? Вы провели вместе целый день. Разве ты не поинтересовался?

Нет. Не поинтересовался. Потому что не хочу знать.

Мы едем по Главной улице.

– Йен, ты с ней вообще разговаривал?

– Да, пап, разговаривал. Я поблагодарил ее за помощь.

– И все? Ты не спросил, как она держится после… после той ночи?

– Нет, пап, не спросил, ясно? Я не разговариваю с Грэйс с тех пор, как она оклеветала Зака.

– Йен, у каждой истории есть две стороны.

– Ага, я знаю. Просто ее версии не верю.

На протяжении нескольких кварталов мы молчим. Папа тормозит на светофоре.

– Тебя там не было. Откуда тебе знать, что на самом деле произошло?

– Я знаю Зака, пап. – Сползаю ниже в кресле, нетерпеливо ожидая смены сигнала, чтобы поскорее сбежать. Наконец-то загорается зеленый. Отец поворачивает на нашу улицу.

– Ты ведь знаком с Трэйси и Элом, да?

Я киваю. Они, вроде как, лучшие друзья моих родителей. Их дочь, Эми, ровесница Клаудии, моей старшей сестры.

– За несколько лет до вашего с Вал рождения Трэйси была замужем за другим человеком. Джо. Я познакомился с ним на детской площадке, мы быстро поладили и стали общаться, чтобы наши дети могли играть вместе.

Офигеть. Эл не отец Эми? Я этого не знал. Гляжу в пассажирское окно, гадая, как много костей переломаю, если выпрыгну.

– Однажды ночью, едва мы уложили Клаудию спать, кто-то начал тарабанить в дверь. То есть, действительно колотить кулаками. Я беру биту, спускаюсь вниз, открываю дверь и вижу на пороге Трэйси в окровавленной ночной рубашке.

Что за новая разновидность ада? Очередной виток в серии лекций?

– Я поведаю тебе сокращенную версию. Джо бил свою жену. Год, целый год я дружил с этими людьми. Приходил к ним в дом. Приглашал их в свой. Ни разу даже намека не улавливал, что у Джо такой взрывной темперамент. Или что Трэйси его боялась в той или иной степени. Ни единой зацепки. Именно это я сказал копам, когда Трэйси заявила на Джо.

Папа подъезжает к нашему дому, глушит двигатель, открывает дверцу. На этом все? И в чем был смысл?

– Так что потом случилось-то?

– Его отпустили. И когда подобное повторилось, Трэйси понадобилась операция, чтобы оправиться от травм.

– Я не понимаю. Зачем ты мне об этом рассказываешь?

Следую за отцом к входной двери.

– Ты не можешь знать кого-либо, если не живешь с ним – только тогда тебе будет известно, каков этот человек в действительности. Зак – твой друг, и это замечательно, что ты хочешь остаться верен ему. Однако ты понятия не имеешь, на что он способен. Поэтому, не торопись осуждать Грэйс, ладно? Даже если это было не изнасилование, мальчишка оставил ее в лесу, одну. Подобный поступок о чем-то, да говорит, Йен.

Я опускаю взгляд, сосредотачиваюсь на своей обуви.

– Зак испугался, пап! Все испугались, когда подумали, что скоро нагрянет полиция. Он запаниковал. И все.

Папа молчит пару мгновений.

– Возможно. Но я уж точно подумал бы дважды, прежде чем позволил ему встречаться с одной из твоих сестер.

Я удираю наверх, к себе в комнату. Больше не хочу слышать ни слова. Зак никого не насиловал. Они просто развлекались. Оба перепили, и все зашло слишком далеко. Такое случается. Грэйс перебесится.

Включаю компьютер, проверяю обновления своей компании. Статус Джереми гласит, что команда собирается в "Пицца Хат" в 19:00. Выбрав свежую одежду, юркаю в ванную, где смываю с себя вонь дезинфектанта.

***

– Йоу, Рассел!

Я замечаю растрепанные рыжие волосы Джереми посреди группы моих товарищей по команде, сидящих за несколькими столиками, сдвинутыми вместе в углу кафе, и двигаюсь в ту сторону.

– Как оно, старик? – Я даю пять Кайлу Морэну, одному из нападающих – высокому, худому парню с ирокезом, после чего подтягиваю к столику новый стул.

– Йен, что, черт возьми, произошло у мистера Джордана?

– Ты не слышал, Кайл? Йен драит личные шкафчики. – Джереми обвивает рукой мою шею и трет костяшками по голове. Я смеюсь, заехав ему локтем в живот, отчаянно надеясь, что никто не спросит про Грэйс.

Мне не стоило беспокоиться. Зак шлепает Джереми по руке, чтобы он убрал ее с моей головы.

– Чувак, ты спятил? Сотрясение.

– Извини, приятель, – отвечает Джереми, мгновенно посерьезнев.

К нам подходит официантка, ставит на стол несколько корзинок с хлебными палочками. Разговоры и смех стихают на несколько секунд, пока мы ее разглядываем оценивающе. Девушка горяча – в смысле, просто улет. Белокурые волосы заплетены в длинную косу, обтягивающая футболка подчеркивает довольно неплохие формы, а ее улыбка одновременно отчасти застенчивая и отчасти сексуальная. На бейдже указано, что ее зовут Эдди. Челюсть Джереми едва на столешницу не падает. Взгляд Кайла опускается к ее буферам. А Зак проводит рукой по волосам, растрепывая их так, как девчонкам, похоже, очень нравится.

Когда Эдди уходит, в меру виляя задницей, наш столик взрывается чередой стонов, вздохов и "Мммм" от Джереми.

– В сторонку, мальчики. Эта девочка моя. – Зак ухмыляется, глядя ей вслед.

– Ни за что, МакМэхон. – Кайл машет головой с такой силой, что шипы его ирокеза образуют размытую дугу. – Кто первый схватит, – говорит он, бросаясь за хлебной палочкой.

– Я бы не прочь схватить кое-что, – добавляет Джереми, сжимая воздух для демонстрации.

– Словно тебе хоть полшанса светит, – возражает Кайл.

– А тебе светит? – спрашиваю я.

– Мальчики, это настоящая женщина, а не компьютерная графика. Вы бы не знали, что с ней делать без консоли. – Зак качает головой, забавляясь.

Смех Кайла громом разносится по залу.

– Спорим, ей придется по вкусу мой джойстик!

– Теперь это так называется, – говорит Джереми, хихикая. Он до сих пор ведет себя как тринадцатилетний.

– Чувак, если хочешь подцепить такую девку, то секрет в том, что ты можешь сделать для нее… а не с ее помощью.

Хор смешков волной поднимается над столом.

– Ох, урок начинается, парни! Профессор МакМэхон нас сейчас научит! – выкрикивает Мэтт Робертс, выуживая свой бумажник. – Ставлю двадцатку на то, что она тебе даже номер телефона не даст. – Он швыряет купюру на центр столика, рядом с хлебными палочками, прямо в маленькую лужицу, натекшую с графина содовой.

На долю секунды присутствующие обмениваются обнадеженными взглядами, после чего все достают деньги. Трое ставят против Зака. Кроме меня.

Я никогда не делаю ставок против Зака.

– Ладно, вот правила. – Мэтт склоняется ниже. – Все, что тебе нужно сделать – заставить ее назначить тебе свидание.

Зак фыркает.

– Я тебя умоляю.

– Она идет. Она идет. – Джереми шикает на нас, когда Эдди и еще одна официантка подходят к нашей компании с подносами, полными различных видов пиццы. Вторая официантка, фигуристая брюнетка, смотрит мне в глаза. Откинувшись на спинку стула, Зак придвигается к Эдди, склоняет голову набок и улыбается. Такая улыбка явно говорит: "Я знаю, что тебе нравится, и могу выполнить любое твое желание".

Поверьте, это работает.

Эдди его игнорирует.

Не унывая, Зак снова наклоняется, чтобы… прочитать ее бейдж. Я закатываю глаза.

– Эдди. Если это сокращенная версия, то каково полное имя?

Она смотрит на него, не улыбаясь.

– Эддисон.

– Прелестно.

Теперь она улыбается. Пошло-поехало.

– Итак, прелестная Эддисон, сколько тебе лет?

– Достаточно.

Удивленный возглас Джереми заглушен ударом локтя от Кайла. Зак кладет руку на спину Эдди, гладит вверх-вниз. Она не ударяет его и не уклоняется, так что, похоже, он в деле.

– Я праздную со своими парнями. Наша команда по лакроссу непобедима в этом сезоне. Впереди игра за титул, а после – турнир. Это своего рода соревнование звезд, и… ну, меня выбрали игроком.

Я пытаюсь не прыснуть со смеху от его наигранной скромности. Выбрали всех, кто сидит за этим столом.

– Поэтому, почему бы тебе не помочь нам отпраздновать?

– Конечно. Еще несколько графинов содовой принести? – интересуется она сладким голосом. Я гадаю, понял ли Зак, что его сейчас спросили, сколько ему лет.

– Я думал совсем не о том. – Он медленно встает, по-прежнему поглаживая ладонью спину девушки, не отводя глаз от ее лица. – Что скажешь: ты… я… тихая, приятная поездка на пляж… Встретим рассвет.

О, Боже, мы словно на представление фокусника смотрим. Зак высокий – около 190 см. Когда он выпрямляется, Эдди приходится задрать голову, чтобы сохранить зрительный контакт. Она даже не замечает, что он приблизился к ней вплотную, достаточно близко для поцелуя. Гений.

– Эмм. Звучит заманчиво.

– Это значит "да"? – допытывается Зак. Сидящие за столом затаивают дыхание.

– Ох. Я подумаю.

Все выдыхают разом.

Зак склоняется, шепчет что-то Эдди на ухо, отчего она заливается румянцем и кивает, улыбаясь. Когда она уходит, Джереми не выдерживает первым.

– Ну же, братан! Что она сказала?

Рухнув обратно на стул, Зак заводит руки за голову.

– Ты ее слышал. Она думает.

– Ну, а что ты сказал?

Зак подхватывает кусок пиццы, качая головой.

– Ладно, Рассел, давай посмотрим, сможешь ли ты добиться лучшего результата. – Он дергает подбородком в сторону девушки, помогавшей Эдди. Я надеялся, что никто не обратит внимания на то, как она на меня смотрела. Однако все равно киваю, прочищаю горло, поправляю волосы и поднимаюсь. Она стоит возле салат-бара, сметает со стойки кусочки зелени, бекона и прочей хрени, просыпавшейся мимо мисок.

– Привет, – здороваюсь я с улыбкой.

Девушка поднимает глаза, потом отворачивается, улыбаясь емкостям с салатными заправками, и бормочет "Привет" в ответ.

– Как тебя зовут?

Она высокая. Ее темные волосы тоже заплетены в косу.

Девушка смеется.

– Не Эдди.

Я протягиваю руку.

– Привет, Не Эдди, я – Йен. Приятно познакомиться.

Она снова смеется, на сей раз искренне.

– Забавно. – Повернувшись ко мне лицом, девушка продолжает: – Хорошо. Меня зовут Джессика. Но ты можешь называть меня Джесс.

– Мило. Тебе по-прежнему придется звать меня Йеном. – Я приближаюсь еще на шаг. – В моем имени всего три буквы, но, думаю, ты можешь называть меня И.

Она улыбается лукаво.

– Итак, в чем суть пари?

Я невинно моргаю.

– Какого пари?

Ухмыльнувшись, Джесс вытирает каплю соуса.

– Ох, да ладно. Я знаю, что вы поспорили. Что ты должен сделать?

Попался. Вздохнув, признаюсь:

– Взять у тебя номер телефона. Ты мне очень поможешь, если я получу твой раньше, чем он получит номер Эдди. – Я киваю головой в направлении Зака.

– Не вопрос. – Она достает ручку из кармана фартука, обвязанного вокруг ее бедер, хватает мою руку и пишет номер на предплечье.

Я победно поднимаю руки вверх, вызывая бурную реакцию парней за нашим столиком.

– Спасибо, Джесс.

– Не за что. Можешь позвонить как-нибудь. Номер настоящий.  – Она легко шлепает меня тряпкой, улыбается и уходит на кухню.

Я возвращаюсь за стол, будто профи к представителям низшей лиги. Мы принимаемся уминать пиццу, хлебные палочки, содовую. Посреди обеда кто-то дает мне подзатыльник.

– Привет, малыш. В новые переделки не вляпался?

Я резко оборачиваюсь, готовый придушить свою сестру, в то время как мои друзья начинают хохотать. Она только что сломала мне жизнь этим прозвищем.

– Исчезни, Вал.

Мэтт приподнимает брови и шепчет что-то своему соседу, который отвечает: "Сестра". Улыбка Мэтта становится шире.

– Бери стул. Подсаживайся к нам.

Валери смотрит на него со своим мастерским выражением, говорящим: "Ага, сейчас".

– Эээ. Нет уж.

Слава Богу.

– Исчезни, Вал, – повторяю я.

Зак протягивает руку.

– Йен. Ты должен быть любезнее со своей сестрой. Она красивая, забавная и просто проявляет заботу о тебе.

Я пристально гляжу на своего друга, но он не обращает на меня внимания. Зак смотрит на мою сестру. У него глаза блестят – подобный блеск означает, что он считает Вал привлекательной.

У меня отвисает челюсть. О, мой Бог, Зак не просто считает ее привлекательной. Он пытается очаровать мою сестру. Она улыбается ему – по-настоящему, а не одной из своих раздражающих ухмылок, которые приберегает для меня.

– Именно. Прислушайся к своему товарищу, Йен.

Господи, я в параллельной вселенной.

Зак встает.

– Вот. Садись, перекуси с нами. Я найду другой стул. – Он улыбается. Я отпихиваю свою пиццу.

Валери поднимает руки и качает головой.

– Не могу. Я встречаюсь с подругами, и мы сразу уходим. Просто увидела Йена и решила поздороваться. – Наклонившись, она шумно чмокает меня в щеку. Мне хочется выдрать ее длинные волосы, прядь за прядью.

– А меня? – Зак разводит руки. Вал обнимает его и тоже целует в щеку. Боже. Поверить не могу, что она купилась на эту уловку. Покачав головой, замечаю, что Эдди наблюдает за развернувшейся драмой с печальным, шокированым выражением на лице.

– Зак. – Я кашляю. – Эдди смотрит.

Его улыбка улетучивается, он отходит от моей сестры, садится на свое место.

– Рад был повидаться, Валери. Передавай привет родителям.

– Непременно. Еще увидимся, малыш. – Она подмигивает мне.

Клянусь, я ей за это отомщу. Не знаю, как, и не знаю, когда. Но отомщу.

Все следят за тем, как Вал подходит к другому столику, где ее ждут подруги, Кэсси и Джина. Я встречался с ними несколько раз. Они классные, и не относятся ко мне так, как Вал: будто я – прыщ на заднице.

– Чувак, у тебя сестра – огонь, – говорит Джереми, присвистнув.

– И она под запретом, – напоминаю я каждому сидящему за столом.

Включая Зака. Или, может, Заку в особенности.

Мы едим, словно животные из зоопарка, перемываем кости команде, занявшей второе место, и избегаем разговоров о Грэйс Колье. Когда приносят счет, Кайл хватает его первым.

– Твою ж мать.

– Что?

– Он сделал это. Черт, он это сделал. – Кайл показывает нам счет.

Сверху написан номер телефона Эдди. Я улыбаюсь, убирая в карман свой выигрыш. Возможно, раздобыв таки ее номер, Зак отвяжется от моей сестры.

Глава 9

Грэйс

Утро понедельника.

Опять.

Дни перетекают один в другой – словно вода по водостоку.

Заставляю себя встать с кровати. Я не тороплюсь в школу, отбывать свой добровольный приговор. Не тороплюсь встретиться с Йеном. Я думала, тяжело видеть то выражение на лицах друзей. И моих родителей.

Но увидеть его на лице Йена? О, Боже, меня будто кулаком в живот ударили. Он был там! Он видел меня, отвез в больницу, когда я проснулась с кровотечением и чувством тошноты. Как мог Йен поверить, что все произошло по взаимному согласию? Ответ маячит на задворках сознания, но я отказываюсь выпустить его на волю. Я знаю, что он дружит и играет с Заком в одной команде. Знаю про их маленький мальчишеский кодекс, "братаны важнее девок" и все такое. Я это знаю, и все же…

Останавливаю тайфун мыслей, результатом которого станет лишь опустошение мной коробки бумажных платков, расправляю плечи, поднимаю голову выше. Я не буду прятаться. Не отступлю. И черта с два покажу Йену Расселу, как сильно он меня обидел.

Достаю дерьмовую одежду из шкафа. Футболку, удобные спортивные штаны – все черное. Смотрю на свою любимую пару сапог. Как бы мне хотелось их надеть, только я не уверена, что они устоят перед высокоэффективными чистящими средствами, которые мне приходится использовать.

"Невеста" постоянно предлагает отправиться за покупками в магазины, где продают кардиганы 2-в-1 и развевающиеся юбки, потому что папа ненавидит мой стиль одежды, а она хочет показать, насколько хорошо ко мне относится. Кристи не в курсе, но подобные вещи могли бы мне понравиться, если бы ее не было на горизонте. Папа оказался неспособен удержать кое-что в штанах, поэтому теперь она тоже семья. Но это не значит, что мне должна нравиться сложившаяся ситуация или сама Кристи.

Вместо любимых кожаных нарукавников надеваю браслеты с шипами. Наношу на волосы разглаживающую сыворотку (не сказать, что она помогает, но так локоны, по крайней мере, не напоминают наждачную бумагу на ощупь), оставляю их распущенными. Делаю макияж обычным образом. Глядя в зеркало, чувствую себя лучше, потому что выгляжу привычно. Десять минут спустя, упаковав еду и камеру в сумку, я готова отправиться в путь.

– Мам? – Нахожу ее в подвале. Она перекладывает вещи в сушилку. – Ты меня в школу отвезешь?

Мама смотрит на меня, потом на часы.

– Да, я как раз на работу ехать собиралась. – Она не комментирует мою одежду.

– Ты сегодня не бегала?

Широко улыбнувшись, мама отвечает:

– Уже пробежала четыре мили.

Боже. Она всегда зовет меня с собой на пробежки, однако я твердо убеждена: если бы Бог создал человека, точнее женщину, с расчетом на бег, он бы существенно уменьшил размер груди и перенес большую часть этой амортизирующей прокладки на стопы. Без обид.

Мы садимся в машину и едем в школу. По радио крутят тяжелый рок, который нравится мне, а маме противен.

– Во сколько я должна тебя забрать?

– Мы заканчиваем в четыре.

Она морщится.

– У меня рабочий день до пяти. Тебя друзья подвезти не смогут?

– Конечно, если бы они у меня были. – Я закатываю глаза. Линдси и Миранда до сих пор со мной не разговаривают.

– Все еще злишься?

Вздохнув, скрещиваю руки.

– Злюсь не я, а они.

Мама сворачивает на парковку, плотно сжав губы.

– Ты пробовала извиниться?

Я слегка поворачиваю голову, достаточно, чтобы сердито глянуть на нее.

– На меня напали, мам. По-твоему, извиняться должна я?

Она громко вздыхает, качает головой.

– Нет, конечно. Но ты все-таки напилась и флиртовала с мальчиком, который нравится Миранде, прямо у нее перед носом. Стоит извиниться хотя бы за это, потому что, видит Бог, тебе бы не помешал друг сейчас.

– Нет, мам. Я напилась и отказала мальчику, который нравится Миранде. Только он не принял отказ, разве не так? – Я выскакиваю из машины практически на ходу и захлопываю за собой дверцу, лишая ее шанса ответить.

Сжав кулаки, шагаю с каменным лицом по главному коридору, где царит блаженная прохлада, в то время как на улице солнечно и тепло. Йен уже на месте. Услышав звук шагов, он смотрит в мою сторону. Заинтересованность мелькает в его глазах при виде меня. А затем он словно вспоминает, что не должен интересоваться мной.

– Привет, – говорит Йен, дернув подбородком.

Я не удосуживаюсь ответить. Кладу сумку на нижнюю полку тележки, подхватываю пару резиновых перчаток, натягиваю их. Йен наблюдает за мной, только я на него не смотрю. Мне не нужно смотреть. И без того знаю, как волосы спадают в его темные глаза, как он прикусывает внутреннюю поверхность щеки, когда о чем-то глубоко задумывается. Знаю, что у него на левой руке есть маленький ровный шрам – будто от пореза ножом или другим острым предметом. А если встану перед ним, практически вплотную, то его губы будут расположены прямо напротив моего лба. О, Боже, каково будет ощутить эти губы, если он поцелует меня в лоб?

Я резко захлопываю дверцу только что вымытого шкафчика, представляя, что она угождает Йену в лицо.

– Неудачный день?

Он разговаривает! Намеренно расправляю плечи, медленно оборачиваюсь к нему. Благодаря кроссовкам, мой рост в данный момент идеален для сценария с поцелуем в лоб. Я силой прогоняю эту мысль из своей головы.

– Обычный день. Ни хороший. Ни плохой. Просто очередной день, посвященный уборке шкафчиков.

Губы Йена изгибаются в ухмылке; он поднимает обе руки, словно принимая поражение.

– Ладно-ладно. Только не покусай меня. Я просто пытался завести беседу.

– Ох, беседу, да неужели? Серьезно? – Выпятив бедро, упираю руку в бок, другой жестикулирую, предлагая ему продолжить. – И как там они происходят?

– Эмм, я говорю что-нибудь, ты отвечаешь.

– Точно, точно. Не так, как в субботу, когда ты заткнулся и повернулся ко мне спиной. Боюсь сообщить столь прискорбную весть, но я никуда не денусь. Смирись с этим, мать твою.

Вместо того чтобы закатить глаза, показать мне средний палец или просто отойти в сторону, Йен делает нечто совершенно неожиданное.

Он улыбается.

И это настоящая улыбка, а не наглая ухмылочка, которой члены команды по лакроссу обучаются в первый же день тренировок. Настоящая улыбка, обнажающая идеально ровные зубы. Правда, один немного темнее других. Интересно, почему?

Я настолько ослеплена его улыбкой, что едва не упускаю из виду шаг, сделанный Йеном мне навстречу. Он стоит передо мной – то есть, прямо передо мной. Приходится насильно отвести взгляд от его рта, теперь отделенного от моего лба всего несколькими сантиметрами пространства. Еще секунда, и я зарыдаю. Или, может, вспыхну пламенем. Не уверена. Йен склоняется немного, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и я вновь могу дышать.

– Я это заслужил, да? Послушай, я налажал, и мне жаль. Это… ну, да. – Он отступает на шаг назад, проводит рукой по волосам, пытаясь подобрать слова. – Зак мой друг, Грэйс. Извини.

– Извинить за то, что он твой друг?

Он раздраженно стонет.

– Нет, извини, что я ранил твои чувства.

Я выпрямляюсь.

– Мои чувства и я в полном порядке.

– Как и все остальное.

Йен действительно это сказал? Он произнес эти слова так тихо, почти шепотом, но я точно их услышала. Пристально смотрю на него с отвисшей челюстью, жду чего-то, чего угодно, еще хоть крупицу, однако Йен просто кивает один раз и тянется за перчатками.

Очевидно, часть нашего дня, отведенная под вопросы и ответы, закончена.

Мы обрабатываем шкафчики группами, по шесть на каждого. Сначала опрыскиваем все, даем чистящему средству одолеть грязь и мерзость, оставленную девятиклассниками внутри, стараясь при этом не дышать. Добравшись до шестого шкафчика, возвращаемся к первому и начинаем драить. Повторяем, повторяем… и повторяем. Я окидываю взглядом длинный коридор, вдоль которого протянулись два ряда шкафчиков, спрашивая про себя – подойдет ли эта неделя к концу когда-нибудь?

К тому времени, когда я вычищаю свой двадцатый шкафчик (да-да, я считаю), Йен начинает отставать.

Я не сбавляю темпа.

Продолжаю тереть и опрыскивать, тереть и опрыскивать. Я молодец. После очередных двадцати шкафчиков поднимаю глаза. Йен идет прочь по коридору, его длинные ноги беззвучно преодолевают метры по вощеному линолеуму. Минуту спустя слышу, как дверь мужского туалета открывается со скрипом, потом захлопывается.

Поджав губы, раздумываю секунды три, после чего направляюсь к игровому полю со своей сумкой. Если Йен что-нибудь скажет по поводу моего отсутствия, я совру, что ходила перекусить. Едва открываю дверь, и в животе завязывается узел. Заставляю свое тело двигаться вперед, повторяя субботний маршрут, чтобы никто меня не застукал.

Бросив взгляд на поле, рычу вслух. Ничего не получится. Тренер Брилл заставил парней заняться упражнениями, выполняемыми в паре. Слишком много наблюдателей сидит или стоит на боковых линиях. Тяжкий груз начинает кружиться внутри, от тошноты во рту остается кислый привкус. У меня есть миссия. Я не могу ее провалить. Кроме этого мне ничего не остается. Я не могу потерпеть поражение.

Пока стою, кусая большой палец в попытке придумать план действий, Зак МакМэхон оборачивается, без малого меня не заметив, только я успеваю спрятаться за кустом. Наблюдаю еще минуту, но в итоге сдаюсь. Матерясь, спешу обратно в здание школы, в свой коридор, где пары дезинфектанта практически видны невооруженным глазом.

Йен до сих пор не вернулся. Звук моих шагов разносится эхом по пустынному помещению. Нездоровая, извращенная часть меня предупреждает, ехидно хохоча, чтобы я привыкала к подобному, раз никто больше не хочет со мной общаться.

Проходя мимо мужского туалета, замираю на месте. А вдруг у Йена опять голова разболелась? Может, ему плохо. Может, он потерял сознание из-за испарений. Медленно открываю дверь. Услышав его голос, расслабляюсь.

Раздается сигнал, указывающий на то, что он завершил телефонный разговор. Меня вот-вот поймают, если не сделаю что-нибудь грандиозное, дабы отвлечь внимание. Ударяю кулаком в дверь, пытаясь выставить все так, будто только открыла ее.

– Йен, ты в порядке?

– Да, все нормально. – Он подходит ко мне. Его лицо побледнело, глаза опустели. Когда я не уступаю дорогу, Йен взмахивает руками. – Что? Если тебе нужно по делу, ты ошиблась дверью.

– Мне просто стало интересно, не болит ли у тебя голова опять. Ты выглядишь отстойно.

Улыбаясь, он хватается за сердце, пошатнувшись.

– Давай, сыпь соль на рану.

– Серьезно. Ты бледный и вялый.

Его улыбка меркнет. Йен протискивается мимо меня.

– Я же сказал, что все нормально.

Наблюдаю за ним, пока он возвращается к нашей секции. Вид его задницы в джинсах лишь слегка отвлекает меня. Не знаю, в звонке ли причина, или головная боль вернулась, или у него хомячок умер, однако в одном я уверена: Йен далеко не в порядке, и я ни черта не могу с этим поделать.

***

Присоединяюсь к нему молча, и вскоре мы вновь входим в ритм. Опрыскиваем, опрыскиваем, ждем, ждем, чистим, чистим, движемся дальше. Когда Йен подбирается слишком близко ко мне, в воздухе ощущается определенный запах. Дезинфектант его перебивает, но не полностью. Как только я чую этот аромат, мне хочется закрыть глаза и вздохнуть. Понятия не имею, почему. Возможно, дело в его растрепанных каштановых волосах или в огромных темных глазах, однако что-то в Йене Расселе наводит меня на мысли о шоколаде. Нежном, изысканном, таящем на языке шоколаде.

Только каждый раз, когда думаю о том, чтобы закрыть глаза и вдохнуть, лицо Зака всплывает в памяти. И вместо шоколадного аромата Йена, я ощущаю его запах. Потный, кислый, отчего тошнота накатывает, обжигая горло.

Раздраженно хлопаю дверцей шкафчика; чувствую взгляд Йена на себе.

– Ну, и в честь чего такой костюм?

Я замираю. Костюм? Испустив шумный вздох, оборачиваюсь, пристально смотрю на него.

– Какие-то претензии по поводу того, как я выгляжу?

Глаза цвета растаявшего шоколада изучают меня с ног до головы. Он медленно качает головой.

– Не по поводу того, как ты выглядишь. По поводу того, как ты одеваешься.

– Позволь, угадаю. Моя юбка слишком коротка для тебя?

Глаза Йена округляются, затем он смеется. По-настоящему смеется, безудержно. Сохраняю хмурую мину на лице, потому что не понимаю: он смеется надо мной или со мной, и существует ли вообще разница?

– У меня нет никаких жалоб в адрес коротких юбок, – отвечает Йен. Из-за улыбки в уголках его глаз собираются морщинки. – Я просто говорю, что тебе не нужен костюм. Ты и без того выглядишь хорошо.

Не знаю, к чему он клонит, но не ведусь на это.

– Спасибо, только я не пытаюсь тебя впечатлить. Я так одеваюсь.

Улыбка замирает, потом медленно тает.

– Виноват.

Мы резко оборачиваемся, когда на первом этаже хлопает дверь. Шлепанье вьетнамок, доносящееся с лестницы, извещает о прибытии посетителей... посетительниц. Я делаю глубокий вдох, потому что уже знаю, кто это, хотя они еще не появились в поле зрения.