Текст книги "Легенда о Плоской Земле (СИ)"

Автор книги: Петров Алексей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

«Это же княжна!» – вспомнил Мечтатель.

Нет, и речи идти не могло о простом совпадении. Аристократ ввязался во что-то очень нехорошее. Но если ему удалось спастись, то Мечтатель точно знал, где тот прячется. Хотелось проверить наверняка, но он сразу же отказался от этой затеи. Путь в поля займёт несколько часов, он точно не успеет вернуться ко времени встречи с Геометром.

«Если телохранители княжны убиты, значит Аристократ должен быть жив. Но ведь ему может понадобиться помощь!» – пронеслось в голове у Богдана.

Разрываясь между Геометром и Аристократом, Мечтатель всё же решил, что если за ними следят, то самым разумным будет не выдавать пещеры, в которых он посоветовал Аристократу спрятаться. Но сумеет ли он в одиночку унести девочку, о которой говорил Геометр?

Крестьянский сын, он на своём веку успел поработать физически, хоть за время учебы в Мракгороде и отвык от такого труда. Даст Первопламя – справится. Следовательно, основной задачей была подготовка путешествия. Денег, которые дал Геометр, было предостаточно, но незаметное исчезновение из города одними деньгами не организовать. Нужно опять воспользоваться отцовскими знакомствами.

Не оставшись на вторую лекцию, Мечтатель покинул Высшую Школу и поднялся на улицу, где, к своему удивлению, нос к носу столкнулся с Владиславой. Она тоже была растеряна и сбита с толку, но очень быстро сориентировалась и перешла в наступление.

– Я везде вас искала, прошло уже так много дней, а вы мне ничего не ответили! – набросилась она на него.

– Пока отвечать нечего, – настороженно поглядывая на девушку, произнёс Мечтатель.

– Вы поговорили со своими друзьями?

– Да.

– Даже тот послушник церкви ничего не сказал?

«Она интересуется Тихоном, – догадался Мечтатель, – но почему?»

– Даже он, – коротко ответил Мечтатель. Он больше не доверял девушке.

– Значит вот так? Вы как все? – истеричные нотки в её голосе показались Мечтателю наигранными. Он заразился паранойей от Геометра, или девушку действительно приставили за ним наблюдать?

– Да, как все, – холодно ответил Мечтатель и быстрым шагом направился прочь.

Владислава что-то ещё говорила ему вслед, попыталась гнаться, но он не стал её слушать и стал от неё убегать. Убедившись, что она сильно отстала, он решился на безумный поступок. Как следует закутавшись в свой старенький армяк, он перескочил через ограду и стал спускаться вниз, в сторону Великих Равнин. Отойдя всего двести метров от городской границы, он уже начал жалеть о своём решении – холодный ветер проникал под одежду и нёс с собой такой страшный холод от которого желудок мог скрутиться в узел.

Пройдя почти три километра по бездорожью и убив на это больше двух часов, он выбрался к церкви Первопламени. У самой ограды остановился, снял с себя армяк, вывернул его наизнанку и надел, дабы придать себе намеренно небрежный вид и спутать возможных преследователей.

Незаметно перелез через ограду, на входе смешался с другими прихожанами и проник внутрь, осматриваясь и выискивая Геометра среди священнослужителей. Недалеко от входа заметил какого-то священника, беседовавшего с алыми. Священника он знал, его звали, кажется, отец Градимир, Геометр много о нём рассказывал. А вот алых… одного из них он уже видел, это был тот самый брат Нажир из приюта. Но что они здесь делают? Впрочем, времени искать ответ не было.

В церкви все суетились, поэтому Мечтателю не составило труда незаметно проникнуть на нижние этажи к келье своего друга. Он начал сильно стучаться в дверь, рискуя привлечь внимание окружающих. К счастью, вскоре донёсся раздражённый сонный голос Геометра:

– Иду!

А ещё через пару секунд дверь открылась.

– Я же просил меня не бес…

Мечтатель не позволил ему договорить, затолкал внутрь и закрыл дверь за собой.

– Привет, Тихон. Я пришёл с новостями. Аристократ пропал. А вместе с ним пропала княжна. Я столкнулся с Владиславой. Она сделала вид, что так и планировалось, но уверен, что девчонка просто не ожидала моего появления – я сбежал с занятий раньше времени. Ещё прямо на входе в твой храм стоят те самые алые, которых я видел в приюте. Я решил не дожидаться вечера – уходить нужно сейчас, пока мне удалось от них оторваться. Быстро рассказывай, что мне положено знать, давай свою девочку и мы уходим.

Геометр не сразу сориентировался, не всё уловил, поскольку даже после продолжительного сна не отошёл от того безумного марафона, который ему пришлось вынести в предшествующие трое суток.

– Я знаю о красных, именно от них я получил деньги, чтобы спасти одну свою случайную знакомую из детства. Она одна из них, должна была умереть, но я её спас. А потом сфальсифицировал её смерть. Пытался с ней говорить, объяснял, что нужно уходить из секты, но она не хотела слушать. Я спрятал её на верхних этажах, её нужно увести из города, потому что если красные её схватят, то точно доведут до смерти. К тому же, нам нужна информация о том, что происходит. Девушка может что-то знать.

– А как я должен провести её мимо алых? Она же выдаст себя?

– Есть задний выход, за алтарём. Но если я пойду с тобой, то мы точно попадёмся. Тебе придётся всё сделать самому.

– Хорошо, объясняй, где девчонка и куда идти.

Геометр сообщил необходимые сведения и передал ключ, который открывал дверь от заднего выхода.

– А что делать, если она откажется идти со мной, начнёт орать?

– Она слишком слаба, чтобы сопротивляться, кричать не сможет, поэтому, – Геометр заколебался, опустил глаза, – заставь её силой. Вот лекарство, – он достал пузырёк, который прятал у себя под подушкой, – начнёшь давать ей, когда выберетесь из города, она должна быстро пойти на поправку. Одного глотка в день после завтрака достаточно.

– Хорошо, – кивнул Мечтатель и посмотрел другу в глаза. – Во что мы ввязались, Тихон?

– Сам не знаю. Но думаю, это связано с Храбром. Он же мог спрятаться в тех пещерах, о которых ты ему рассказывал. Где они располагаются? Я постараюсь его навестить.

– Я думал об этом, – сказал Мечтатель, – и пришёл к выводу, что если Храбр жив, он точно там. А значит нам идти туда не стоит, иначе можем навести на него недругов.

– Ну хотя бы скажи, где эти пещеры, чтобы я мог найти его в будущем…

– Не подумай, что я тебе не доверяю, но пусть и это останется тайной. В городе опасно, Храбра могут искать, и если ты не будешь знать, где он находится, сможешь честно так и сказать, когда спросят. Не обижайся, но врать ты не умеешь, тебя сразу раскусят, и кто знает, как далеко они будут готовы зайти.

Немного помолчав, Геометр кивнул.

– Ты прав, я не обижаюсь.

Он протянул руку Мечтателю.

– Как много времени займёт путь?

– Не меньше недели, – Мечтатель пожал руку друга и улыбнулся. – Мы выберемся из этой канители целыми и невредимыми, Тихон. По крайней мере, давай будем в это верить.

– Давай. Удачи тебе!

– И ты береги себя!

Так они распрощались, Мечтатель убедился, что снаружи никого, выскользнул из кельи и стал пробираться на верхние этажи, куда попасть незаметно было гораздо сложнее, так как туда вела только одна лестница.

Конечно же его сразу заметили. Один из служек стал грубить и потребовал спуститься вниз, приняв Мечтателя за пьяницу. Оставалось идти на пролом. Он побежал вверх по лестнице, не обращая внимания на крики, оказался вверху и, удивившись тому, как ясно начал соображать в критической ситуации, сразу же понял, куда нужно бежать, вспомнив описания Геометра.

Девочку тот спрятал в хозяйственном помещении, накрыв какими-то тряпками. Мечтателю некогда было церемониться, тем более, что за ним уже гнались, поэтому подхватил её на руки, отчего она застонала в полусне, и вместе с ней выбежал из комнатушки, побежал дальше по коридору, где находилась дверь, ведущая к заднему входу. Открыв её ключом, он прошёл внутрь, закрылся, повернул ключ на один оборот и ещё на четверть оборота, оставив в скважине, после чего благополучно спустился вниз, слыша, как за спиной священники ломились в дверь.

Разумеется, столь шумный побег не мог не остаться незамеченным, поэтому оказавшись на улице, Мечтатель, уже подустав таскать девушку на руках, кое-как перелез через ограду, отбежал внутрь, нашёл подходящую ложбину в пригорке и залёг вместе с ней там, дожидаясь, когда погоня отстанет.

Поначалу наверху шумели, но минут через пятнадцать всё стихло. Можно было выдвигаться.

Мечтатель посмотрел на девушку: она была обезображена, кисти рук и один глаз тоже, сама она так и не проснулась.

– Неужели умерла?

Мечтатель похлопал её по щекам, стараясь привести в чувства и только после очень сильного удара девушка заблымкала оставшимся глазом.

– Где мы? Кто вы? – слабо проговорила она.

– Я друг Тихона, он должен был тебе всё объяснить.

– Нет, вы не понимаете, я же предупреждала его… Верните меня алым, я служу только им, я обязана жизнью только им, – голос её слабел, глаз начал дергаться, она попыталась встать, но из-за нервного перенапряжения лишилась сознания.

«Так оно будет лучше», – заключил Мечтатель и, выждав ещё пятнадцать минут, взял свою подопечную на руки и неспешно двинулся на другой конец города. Весь путь пришлось пройти по бездорожью. До рыночной площади он добрался к ночи. Чтобы не привлекать внимания, оставил девушку по ту сторону ограды, сам поднялся и встретился с сердитым торговцем, который задержал отправление каравана из-за Мечтателя.

– Дай мне двух человек, подберёте нас у самого спуска в пещеры, вот тебе за простой, – Мечтатель отсчитал три золотых и протянул их торговцу, от чего тот смягчился и отдал приказ выполнить распоряжения Мечтателя.

Помощники торговца донесли алую к каравану, усадили Мечтателя с его спутницей в одну из повозок, встали в очередь покидающих Мракгород путешественников. Вскоре они беспрепятственно спустились в подземелья, оставив Мракгород за спиной.

Интерлюдия

Два года назад

Церемония посвящения в студенты Высшей Школы проходила в огромном полуподземном замке, располагавшемся в центре территории, отведённой под университет. Помещение было двухъярусным, потолки достигали высоты пятнадцати метров, что всегда шокировало жителей подземелий, привыкших к низким сводам пещер. Поскольку практически все поступавшие были из подземелий, студенты пребывали в благоговейном восторге до конца церемонии, чего от них и требовалось.

Сам потолок был изрисован искуснейшими художниками, окна украшены мозаикой, а всё внутреннее помещение заставлено стройными рядами деревянных кресел и витиеватыми подлокотниками.

Хмурый Храбр разглядывал всё это великолепие, стоя в гордом одиночестве. Все знали, кто он такой, поэтому каждый раз, когда он пытался занять свободное место, остальные высокородные студенты быстро расходились, садиться же рядом с простолюдинами ему не позволяла гордость. Поэтому он решил устроиться в углу помещения.

Пока народ толпился и рассаживался, всё было неплохо, но когда студенты заняли свои места, Храбр стал ощущать себя белой вороной. То и дело некоторые оборачивались в его сторону и принимались шушукаться между собой. Старый противный преподаватель, следивший за порядком, подошёл к нему и строго сказал:

– Высокородным особам не позволительно стоять во время выступления ректора. Если вы не хотите опозориться, займите место, юноша.

Храбр скривился и посмотрел в сторону лавок, стоявших в дальнем конце зала, где расселись простолюдины, сделал вид, что идёт туда, а сам незаметно выскользнул и убежал подальше, с трудом сдерживая слёзы. Как же мерзко было на душе. Он не хотел ехать учиться сюда, но Истислав заставил. Во владениях приёмного отца – Белопещерье – к Храбру относились как к родному. Он никогда не чувствовал и тени презрения или отторжения со стороны семьи Истислава и прислуги. Он гулял где хотел, делал, что хотел, мечтал, о чём хотел. Приходилось Храбру бывать и на поверхности, большую часть детства он прожил в башне, из которой прекрасно было видно университет. Но опять же, всё своё время он проводил с прислугой или с друзьями Истислава и их детьми. Других высокородных особ никогда и не встречал вовсе.

Поэтому когда здесь никто из княжичей и не подумал с ним подружиться, все дружно демонстрировали отстранённость и нежелание общаться, Храбр почувствовал себя подавленным. Он и без того не желал возвращаться на поверхность, а теперь и вовсе боялся, что все предстоящие годы ему придётся пройти в гордом одиночестве, потому что все будут сторониться его.

Нет, его не оскорбят грубым словом – слава о его умении фехтовать уже успела расползтись по поверхности – но избегать его будут. Не то чтобы он брезговал общества простолюдинов, просто не знал, как с ними вести себя вне башен княжеских владений. Нужно ли обращаться с покровительственным тоном, подчеркивать их неравное положение? Но тогда какие же это друзья? Нет, это просто слуги. А ничего другого Храбру в голову не приходило.

Он привык к одиночеству, привык погружаться в свои мысли и быть наедине с собой, но в глубине души он надеялся встретить родственную душу. Понятное дело, что жены у него никогда не будет: ни одна из княгинь не согласится выйти за него замуж, о браке с простолюдинкой и думать не хотелось: дети должны будут взять фамилию матери, лишиться родового имени и владений.

Поэтому он и не ждал, что когда-нибудь повстречает женщину, которая разделит его долю, готовился к тому, что станет последним в роду. Но друга, который бы помог ему пройти весь этот путь длинною в жизнь, он повстречать надеялся. И сегодня, кажется, его надежда рухнула.

Глаза защипало, он вспомнил отца, своё родовое княжество, которое у него забрали, готов был уже разреветься, но усилием воли переборол позыв и зашёл в первое попавшееся заведение. По случайному совпадению это оказалась харчевня Жирослава.

…

– Почему ты ещё здесь, Тихон? – с лёгким укором и насмешливой искоркой в глазах спросил отец Градимир, когда увидел, что его воспитанник возится в лазарете с больным мужчиной. – У тебя же церемония посвящения в студенты!

– Да? – Тихон притворился, что не понимает, о чём речь. Идти туда ему не хотелось. Он никогда не ладил со сверстниками. Ему приходилось помногу и долго работать, но труд, зачастую, был не физическим. Дети же других бедных родителей сильно уступали ему интеллектуально, при этом и мечтать не могли стать помощником лекаря в главном храме Церкви Первопламени. Как ни странно, он гораздо лучше ладил с девушками, чем с юношами. Видимо потому, что рос с мамой, с детства помогал ей с уборкой княжеских имений и общался в основном с женщинами. Он робел в разговоре с мужчинами, зато отличался бойкостью по женской части и если бы не был так увлечён геометрией и искусством врачевания, мог бы похвастаться не одним десятком разбитых сердец. Его же больше привлекали романтические отношения с девушкой, которой он мог доверять. Но такую он пока не встретил, а те две любовницы, которые уже у него были, остались хорошими подругами. Одна из них, буфетчица Мирослава из корчмы Жирослава, много раз прикрывала его, когда нужно было улизнуть от навязчивых обязательств. Вот и сегодня обещала прикрыть.

– Да. Иди скорее, такое событие нельзя пропускать. Служка разберётся с твоим больным, – настаивал отец Градимир.

Тихон обречённо вздохнул, попрощался с мужчиной, рану которого обрабатывал облегчающей боль и смягчающей отёк смесью, покинул лазарет и отправился в свою келью, где переоделся, а после отправился наружу.

Он был бесконечно рад, что сумел поступить в Высшую Школу, но на церемонию посвящения в студенты идти не собирался ни в коем случае. Тихон решил, что будет адаптироваться к мужскому коллективу высокородных особ на занятиях, а не на церемонии, где совершенно никого не знает. Пройдя по каменной дороге до самой корчмы, он вошёл внутрь, снял шубу и поприветствовал хорошенькую Мирославу, которая вытирала со столов.

– Я же тебе говорила, что во время церемонии здесь никого не будет, – весело сказала она, окинув размашистым жестом своей изящной ручки почти пустое помещение. Только один крепкий парень, в стареньком кафтане с роскошным ножом на поясе сидел в уголке и время от времени отпивал глоток забродухи из своего стакана, да закусывал её корнеплодом, что лежал у него на тарелке.

– Да, вижу, ты хорошо выучила повадки завсегдатаев, – улыбнулся Тихон. – Но не всех, – он многозначительно посмотрел в сторону парня.

– Ну, я не пророчица из твоих книжек, – хохотнула Мирослава и неожиданно для самой себя чмокнула Геометра в щёку.

Геометр натянул на лицо улыбку, зная, что девушка всё ещё влюблена в него, но целовать в ответ не стал, потому что не связывал с ней своего будущего, а обманывать и дарить ложную надежду не желал.

– Ладно, тогда я посижу в сторонке, чтобы не мешать твоему нежданному гостю, – произнёс он и направился к столу, располагавшемся в другом углу корчмы, недалеко от входа на кухню.

…

Окруженный толпой обожателей, которые с восхищением смотрели на него и ждали, когда же он поведает очередную историю или расскажет восхитительный анекдот, Богдан быстро заскучал, когда заговорил ректор. Речь была полна пафоса и труднопроизносимых слов и оборотов, оттого становилось ещё скучнее. К тому же его новые знакомые были ребятами неплохими, но какими-то поверхностными. Он попытался заговорить с ними о чём-то серьёзном, поведать о своём походе к огням на другой горе в детстве, но все захохотали так, будто бы он рассказывал что-то смешное.

– Ну вы и выдали, Богдан, – произнёс один из них. – Вашей фантазии позавидует самый искусный рассказчик. Всем известно, что те огни – это просто всполохи первопламени и нет людей на этом свете, кроме нас.

Богдан понял, что нашёл неблагодарных слушателей, потому и стал пичкать их второсортными деревенскими историями, обильно сдобренными похабными анекдотами. Удивительно, но будучи окружён вроде бы хорошими приятелями, которые были готовы ловить каждое его слово, ощущал себя жутко одиноким. Да ещё этот пустой пафос ректора…

Когда терпеть стало невозможно, он незаметно выскользнул со своего места, успокоив своих обожателей, что вынужден отойти справить нужду и скоро вернётся, на самом же деле покинул замок и направился прямиком в корчму Жирослава, которую посещал всякий раз, когда бывал в Мракгороде. Что же, теперь он будет здесь жить ближайшие несколько лет, а значит станет завсегдатаем этого места.

Добравшись туда, распахнул дверь, шумно прокашлялся, хлопнул ею, стащив с себя шубу, окинул помещение взглядом своих чёрных глаз. Два паренька примерно его возраста, один хлипенький за книжками, второй мрачный и сосредоточенный за спиртным. Плюс хорошенькая разносчица, которую определённо нужно будет затащить в постель при первой возможности, но не сегодня. Сегодня Богдан захотел сотворить невозможное и соединить несоединимое: подружить хлипкого со здоровяком. Уж больно жалко смотрелась эта парочка. Было видно, что им скучно и грустно, и каждый бежал от одиночества как мог. Один при помощи зелёного змия, второй – чтения каких-то невероятно скучных геометрических трактатов. О том, что трактаты геометрические Богдан догадался, потому что рассмотрел треугольники, которыми была изрисована одна из страниц книги, которую хлипкий читал.

– Почему же в царстве кутежа и непроходящего празднества царит такое уныние? Очаровательная разносчица, не угостите ли вы меня и моих друзей самой лучше забродухой, которая только есть в вашем чудеснейшем из заведений! – громко произнёс Богдан. Представление началось, пускай зрители занимают свои места, а сам Богдан как следует развлечётся этим чуть было не испорченным кислой речью ректора вечером.

Разносчица переглянулась с хлипким, что сразу же навело Богдана на определённые мысли. Держать их при себе он не собирался.

– Что я вижу: неужели я стал помехой таинственному свиданию двух возлюбленных, которые разъединены злодейкой-судьбой, как Орвус и Эврика?! Достопочтенная разносчица и глубокоуважаемый господин, прошу вас простить меня за то, что помешал вашим сердцам соединиться. Я немедленнейше покину данное место, дабы не стать ещё одним препятствием на пути вашей всепобеждающей любви! А этот грубиян, что так неделикатно расселся в том углу, он вам тоже мешает? Ну так позвольте вступиться мне за ваши чувства, – не позволив никому вставить слова, он бросил шубу на центральный столик и метнулся в сторону здоровяка, который делал вид, что не слушает, но краем глаза поглядывал в сторону Богдана.

«Дорогущий нож на поясе, но кафтан давно пора выкинуть – значит сын некогда богатого, но разорившегося рода. Надо поосторожнее, такие вспыльчивы не на шутку», – быстро прикинул в уме Богдан.

– Низкочтимый и благороднейший из благородных, покорнейше прошу простить вас, что посмел назвать вас грубияном. Но эта пара влюблённых хотела бы остаться наедине, а мы им, очевидно, мешаем. Не могли бы вы составить мне компанию и покинуть сие достославное заведение в кратчайшие сроки?

– Так, послушай! – вскочил разъярившийся здоровяк.

Богдан опешил и хотел было выпалить тираду, прежде чем начнётся драка, но, к счастью, в дело вмешалась разносчица.

– Садитесь, пожалуйста, добрый господин, – она легонько прижала руку к груди здоровяка, не отводившему полыхавших гневом глаз от Богдана, усадила его на место, – а вы пойдёмте со мной, я сейчас принесу вам забродухи. Хотя судя по тем речам, которые вы произносите, выпили вы достаточно, и она будет лишней.

Богдан решил не будить лихо и уселся за стол. Да, публика здесь оказалась неблагодарной. Не то что в университете.

– Да, господа, с вами корнеплод не сваришь, – громко произнёс Богдан, и посмотрел в окно корчмы.

Ставни были открыты и среди черноты далёких гор можно было различить мелькавшие там огоньки.

– Вспоминаю, как в детстве я любовался этими мерцающими кострищами и гадал, что же там, – уже тише и с оттенком светлой грусти начал рассказывать он. – Все говорили, что это всполохи Первопламени, атмосферное явление, что-то ещё. А мне представлялись города, такие же, как наш… И там живут люди… такие же, как мы… Они живут своей жизнью, отличной от нашей… Всегда хотелось узнать, как они устроились, как они выглядят, о чём думают, чем живут… Так тоскливо становилось от того, что я и мечтать не мог пересечь Великую равнину…

Отведя взгляд от окна Богдан с удивлением осознал, что и внимание здоровяка, и внимание хлипкого приковано к нему, оба вслушиваются в каждое его слово.

– Хотя, – продолжил Богдан громче, – был один раз, когда я собрался в дорогу. Приготовил вещи, запасы. Намеревался пересечь Великую Равнину, сделать то, что никому не удавалось. Знаете почему? Потому что был уверен – мы не одни. Там точно живут люди! И это открытие… это… это что-то такое, ради чего и жизнь отдать не жалко!

– А вы… – тихо произнёс хлипкий, потом быстро отвёл взгляд и уткнулся в свою книгу.

– Спрашивайте, достопочтенный господин, я с удовольствием отвечу, – широко улыбнулся Богдан. – Да присаживайтесь поближе, а то вас совершенно не слышно оттуда.

Хлипкий неуверенно встал, собрал свои пожитки и перебрался к нему за столик.

– Вижу, вы читаете научные труды. Богша Землемер, – прочитал имя автора книги Богдан. – Меня зовут Богдан, – он встал и протянул руку хлипкому, – а как прикажете вас величать?

– Тихон, – хлипкий пожал протянутую ладонь.

– Если не возражаете, я буду называть вас Геометром.

Тот чмокнул, словно бы распробуя слово на вкус, пожал плечами.

– Так будет даже точнее, – улыбнулся он.

– Прекрасно, достопочтенный Геометр. Так что вы хотели спросить?

– Как далеко вам удалось забраться вглубь равнин?

– К моему великому сожалению, я так и не покинул свой отчий дом. Мой план был раскрыт моим братом, он донёс на меня отцу и мне бы влетело, если бы папашка мой был садистом. Но садистом он никогда не был, а потому дело обошлось увещеваниями. Но от затеи своей я не отказался и продолжаю строить свои планы. Если вам интересно, могу поделиться ими.

Геометр кивнул, но тут, неожиданно, в разговор вступил здоровяк.

– Если эти планы настолько же продуманны, как и ваш первый, то делиться ими не стоит, потому что это не планы, а способы совершить самоубийство.

– Высокородная особа соизволила обратить на нас своё внимание, – не слишком опасаясь здоровяка, Богдан продолжил подтрунивать над ним. – Мы с моим другом Геометром польщены и будем признательны, если вы составите нам компанию и поделитесь своим мнением.

– Знаете, – здоровяк встал, но вместо гнева на его лице появилась лёгкая усмешка, – последний человек, который позволил себе разговаривать со мной таким тоном, был вызван на дуэль и зарезан этим самым ножом.

– К счастью, я не являюсь представителем княжеского рода, потому и вызов на дуэль принимать не обязан. Ну а раз уж вы, как я верно угадал, являетесь княжичем, то согласно правилам хорошего тона, должны представиться своим будущим собутыльникам.

Богдан изобразил подобие поклона намерено размашисто жестикулируя, после чего протянул руку здоровяку. Тот не устоял перед его обаянием, крепко пожал протянутую ладонь и улыбнулся.

– Храбр. А вы, Богдан, имеете все шансы когда-нибудь договориться. И это не угроза, я не собираюсь причинять вам вред. Это предупреждение. В Высшей Школе есть и такие, кто сочтёт подобный тон смертельным оскорблением. Поэтому будьте осторожнее.

– Благодарю вас за совет, любезный Храбр. Ну и если вас это не смутит, позвольте величать вас Аристократом, как единственного представителя этого сословия в нашем тесном дружеском кругу.

– Вы слишком быстро записали нас в свои друзья, Богдан – ответил Аристократ. – Уверен, ни я, ни господин Тихон не слишком рвёмся заводить дружбу со столь высокомерной особой, которая, к тому же, не следит за своими словоизлияниями должным образом.

– А мне почему-то кажется, что сегодня положено начало крепкой и долго дружбе, которую мы пронесём через всю жизнь. И я совершенно уверен, что мой друг Геометр будет солидарен с этим моим мнением. Ну а уж вдвоём мы совершенно точно сумеем вас переубедить, достопочтенный Аристократ. Ах, да, ну и раз мы друзья, зовите меня Мечтателем, ведь именно так называют меня друзья.

– Смотрю, у вас кличка для каждого, – неуверенно попытался подшутить над Мечтателем Геометр.

– Далеко не для каждого, и скоро вы это поймёте, – ответил Мечтатель. – О, вот и наша забродуха. Очаровательная разносчица нас, наконец-то, почтила своим присутствием.

– Я и так торопилась, как могла. Удивлена, что вы так быстро помирились, – ответила девушка.

– Да разве же мы ссорились, – широко улыбнулся Мечтатель, принимая забродуху из её рук. Дождавшись, когда она отойдёт от стола, он сел и посмотрел на своих новых знакомых, которые – он почти был в этом уверен – должны были стать его друзьями. – Но давайте о походе на Великие Равнины. Вы ведь тоже об этом мечтали, верно, господа?