Текст книги "Власть в Древней Руси. X–XIII века"

Автор книги: Петр Толочко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Все последующие упоминания дворских в Галицко-Волынской летописи представляют их как ближайших военных помощников князей Данила и Василька Романовичей. В летописной статье 1268 г. сказано: « Служащии же князи Данилови и людье Василкови, Юрьи, Олекса дворьскый, инѣи ѣхаша на нѣ» (на литовцев – П.Т.). [121]121
  Там же. – Стб. 839.


[Закрыть]

В число думцев определенно входил милостник, который, хотя и не занимал никакой служивой должности, был одним из наиболее приближенных к князю лиц. В пользу этого свидетельствует, в частности летописная статья 1180 г., рассказывающая о замыслах Святослава Всеволодовича лишить столов Рюрика и Давыда Ростиславичей. Об этом, как пишет летописец, он « сдумдвъ с княгинею своею и с Кочкаремь, милостникомъ своимъ». [122]122
  Там же. – Стб. 614.


[Закрыть]

Можно полагать, что среди княжеских советников были и их кормильцы, имевшие высокий социальный статус и политический вес. Причем, не только при малолетних князьях, но и при взрослых. Летописец упоминает их, как правило, при описании острых политических событий, связанных с междукняжескими конфликтами. В походе Ольги и Святослава на древлян в 946 г. находился и кормилец князя Асмуд. В битве 1018 г. на Буге принимал участие кормилец Ярослава Будый, исполнявший, скорее всего, воеводские функции. Под 1151 и 1171 гг. в летописи упомянут кормилец дорогобужского князя Владимира Андреевича. В первом случае он запретил своему князю участвовать в сражении на Лыбеди: « Володимира же не пусти кормилець его, зане молодъ бѣ в то время», во втором – исполнял какие-то посольские функции во время вооруженного конфликта между Мстиславом Изяславичем и Владимиром Андреевичем.

В 1208 г. среди великих галицких бояр, бежавших от репрессий князей Игоревичей в Венгрию, назван и кормилец Володислав. Вместе с другими боярами – Судиславом и Филиппом, он вел переговоры с венгерским королем о посажении на галицком столе Данила Романовича. Под 1231 г. упомянута вдова кормильца Нездилы, однако, как и в случае с Володиславом, в летописи нет уточнения у какого князя Нездило был кормильцем.

В XIII в. наряду с термином «кормилец» упоминается и другой – «дядько», являвшийся синонимом первого. Когда княгиня Романова узнала, что над ее сыновьями нависла смертельная опасность, она « съвѣтъ створи с Мирославомъ и с дядькомъ, и на ночь бѣжаша в Ляхы. Данила же возмя дядька перед ся, изыде изъ града». [123]123
  Там же. – Стб. 718.


[Закрыть]В 1289 г. Лев Данилович послал к сыну своему « Семена своего дядьковича». [124]124
  Там же. – Стб. 930.


[Закрыть]В поздних летописных списках слово «кормилец» заменено словом «дядько», что убедительно указывает на их содержательную однозначность.

Видимо, такими дядьками были Добрыня при Владимире Святославиче и Георгий Шимонович при Юрие Долгоруком. Оба занимали очень высокие места в княжеской администрации. Первый стал новгородским посадником, а второй – суздальским наместником. « По лѣтехъ же мнозѣхъ сѣде Володимеровичь въ Киевѣ, тысяцкому же своему Георгиеви, яко отцю, предасть область оуздальскую». [125]125
  Киево-Печерский патерик. СПб. 1911. – С. 189.


[Закрыть]

Кроме служилых и семейно близких лиц, в думу входили и старшие или великие бояре, не занимавшие административных должностей. Это были так называемые бояре «думающие», гибель которых на Каяле оплакивал Игорь Святославич. В известиях о княжеской думе они скрываются, чаще всего, под терминами «дружина старшая», «дружина передняя», «смысленные», тогда как служилые лица определяются терминами «мужи княжи» или «мужи свои». Князь Изяслав и Ростислав Мстиславичи думали с « мужами своими и с дружиною». Советниками Юрия Долгорукого были просто бояре, а Владимира Святославича – « бояре и старцы градские».

Из сказанного явствует, что дума являлась постоянно действующим органом власти, без которого не мыслилось княжеское правление. Она была не только «актом думания или советования князя с людьми», как утверждал В. И. Сергеевич и другие историки, но вполне действенной политической институцией, участвовавшей наряду с князем в выработке решений по всем вопросам жизни страны или земли, которые подлежали княжеской юрисдикции.

Отказывая думе в институциональности, С. В. Юшков мотивировал это тем, что развитие феодальной власти не дошло еще до того уровня, когда нужно было бы создание какого-то особого органа, стоявшего над князем и его окружением. [126]126
  Юшков С. В.Очерки. – С. 190.


[Закрыть]Слово «окружение» тут явно лишнее, потому, что именно оно и было этим самым органом, правда, стоящим не над князем, а рядом с ним. Не была дума и частным делом князя, как это представлялось А. Е. Преснякову. Она в такой же мере древний политический институт, как и князь. Вместе с князем дума олицетворяла княжеский правящий двор.

В. И. Сергеевич, на собственный риторический вопрос – был ли князь обязан иметь советников? – отвечал, что «конечно нет». Однако, как остроумно заметил М. А. Дьяконов, не мог указать ни одного князя, у которого не было бы советников. [127]127
  Дьяконов М. А.Очерки. – С. 159.


[Закрыть]Но если практика княжеских советников или думцев была давней и постоянной, то не является ли это доказательством того, что она стала нормой политической жизни, пусть и не закрепленной юридическим актом. Это осознавал не только князь, но и его думцы. Показательным здесь может быть заявление дружины Мстислава Изяславича о том, что князь без них не мог ни замыслить зла против Рюрика и Давыда Ростиславичей, ни исполнить его. « Тобѣ без нас того нѣльзя было замыслити, ни створити».

Таким образом, содержащиеся в летописи свидетельства, позволяют видеть в княжеской думе постоянно действовавший орган государственной власти. Конечно, это еще не учреждение, как полагал В. О. Ключевский и другие историки, и, тем более, не однопалатная парламентская структура, как утверждал В. Т. Пашуто, но определенно политический институт, вполне соответствовавший уровню государственного развития Древней Руси X–XIII вв.

Глава 3
Княжеские съезды

В недавно опубликованной статье, посвященной институту княжеских съездов на Руси, московский историк А. С. Щавелёв посетовал на то, что со времени обращения к этой теме Г. Г. Тельберга (1905) мера ее изученности возросла не принципиально. [128]128
  Щавелёв А. С.Съезд князей как политический институт Древней Руси // Древнейшие государства Восточной Европы. М., 2006. – С. 268–278.


[Закрыть]Если иметь в виду количество специальных публикаций, то, наверное, с таким утверждением можно согласиться. Действительно, их не много, хотя и больше, чем об этом знает молодой исследователь. [129]129
  Юшков С. В.Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.-Л., 1939. – С. 216–219; Греков Б. Д.Киевская Русь. М., 1956. – С. 499–501; Пашуто В. Т.Черты политического строя Древней Руси // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В.// Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. – С. 20–24; Толочко П. П.Княжеские съезды и их место в политической системе Руси. В Кн.: Киев и Киевская земля в период феодальной раздробленности XII–XIII вв. К., 1980. – С. 187–190.


[Закрыть]Если же говорить о постижении сущности этого явления, а также его места в государственном развитии Руси, то придется признать полную некорректность такого высказывания, «мера» изученности княжеских съездов в работах советских историков-руссистов оказалась такой, что принципиально выйти за ее методологические пределы не удалось и автору новой публикации.

В. Т. Пашуто считал княжеские съезды «высшим органом власти феодалов», а А. С. Щавелёв – политическим институтом, в котором наблюдается «нарастание феодальных элементов за счет привлечения на них представителей светской и духовной знати некняжеского происхождения». [130]130
  Щавелёв А. С.Съезды князей. – С. 278. Не понятно только почему это «нарастание феодальных элементов» не происходило от участия в съездах князей. Они разве меньше заслуживают на отнесение к этому сословию чем «представители светской и духовной знати»?


[Закрыть]Новации же его свелись, по существу, к тому, что, в отличие от предшественников, считавших съездами только социально значимые княжеские сборы, он в качестве таковых видит любые встречи князей. Потому и насчитал их в домонгольский период 170, полагая, что и эта цифра не является исчерпывающей. Многие из них не попали на страницы летописей, что вполне возможно.

Прежде, чем приступить к анализу известий о княжеских съездах на Руси, необходимо отметить, что их выборку составят сравнительно немногие летописные свидетельства. По существу, только те, в которых действительно отражены общерусские проблемы, требовавшие коллективных княжеских решений. Будь-то в сфере законодательства, внутреннего миропорядка или же внешних отношений. Чаще всего князья собирались для обсуждения вопросов войны и мира с половцами. Инициаторами их созыва на снемы или сонмы, как правило, были великие киевские князья, местом их проведения – Киев или какой-либо пункт Киевской земли. Институт этот действовал вплоть до монголо-татарского нашествия, хотя и не имел сколько-нибудь четкой процедурной регламентации. В том числе и по периодичности его функционирования, в чем никакой регулярности не было. Съезды собирались от случая к случаю.

В свое время исследование вопросов места и роли съездов в политической системе Руси я начал с анализа известий о Любечской встрече князей. При этом, назвал ее первой в ряду аналогичных общерусских встреч. Если исходить из количественного состава участников, то, наверное, ее можно квалифицировать и так. Но если из характера обсуждаемых проблем, первенство придется отдать встрече Ярослава Мудрого и Мстислава Тмутараканского, состоявшейся в 1026 г. у Городца. На ней были приняты решения чрезвычайной важности, имевшие безусловно общерусское значение.

В летописи сказано, что братья поделили Русскую землю по Днепру: « Ярославъ прия сю сторону, а Мьстиславъ ону». [131]131
  ПВЛ. Ч. 1. – С. 100,


[Закрыть]Формально произошел раздел сфер влияния, фактически же была установлена дуумвирная форма правления на Руси, покончившая с длительной княжеской усобицей. При этом, старшим князем признавался Ярослав. Это определенно следует из слов Мстислава: « Сяди в своемь Кыевѣ: ты еси старѣйшей братъ, а мне буди си сторона». [132]132
  Там же.


[Закрыть]Летописец подытожил свой рассказ следующей фразой. « И начаста жити мирно и в братолюбьствѣ, и уста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли». [133]133
  Там же.


[Закрыть]Особенно примечательным здесь является то, что несмотря на раздел, для летописца Русская земля осталась единой. Тишина установилась не в землях, но в земле.

Раздел по Днепру, о котором, время от времени, будут вспоминать киевские Мономаховичи и черниговские Ольговичи, был не государственным, но обычным административным размежеванием владельческих полномочий между Ярославом и Мстиславом. Именно так его понимали уже Ярославичи, когда он не стал преградой для вокняжения в Киеве Святослава, а затем и Всеволода. И в последующем черниговские князья неоднократно будут занимать великий стол киевский. На попытки князей из клана Мономаховичей обосновать незаконность их претензий на Киев ссылкой на соглашение Ярослава и Мстислава, черниговские Ольговичи неизменно отвечали, что имеют равные права с Мономаховичами. Так было в 1174 г., когда великий киевский князь Ярослав Изяславич напомнил Святославу Всеволодовичу о давнем разделе по Днепру, а также в 1195 г. когда аналогичный аргумент был предъявлен Рюриком Ростиславичем, Всеволодом Юрьевичем и Давыдом Ростиславичем Ярославу Всеволодовичу. В обоих случаях черниговские князья не считали себя связанными этим давним договором. Мотивация их равных прав на Киев была совершенно бесспорной. Они являлись единого деда внуками.

1174 г. « Он же(Ярослав Изяславич – П.Т.) поча ему(Святославу Всеволодовичу – П.Т.) молвити: «Чему тобѣ наша отчина, тобѣ си сторона не надобѣ»». На что Святослав ответил: « Я не угринъ и не ляхъ, но единого дѣда есмы внуци, а колико тобѣ до него(Киева – П.Т.), толико и мнѣ». [134]134
  ПСРЛ. Т. 2. – Стб. 578.


[Закрыть]

1195 г. « Тое же осени сослався Рюрикъ со Всеволодомъ сватомъ своимъ и с братомъ своимъ Давыдомъ послаша мужи свои к Ярославу и ко всимъ Олговичам рекше: „Целуй к намъ крестъ со всею своею братьею, яко вы не искати отчины нашея Кыева и Смоленьска под нами и под нашими дѣтьми и под всимъ нашими Володимеремъ племенемь. Како насъ раздѣлилъ дѣдъ нашѣ Ярослав по Дънѣпру, а Кыевъ вы не надобе“».

« Ольговичи же сдумавше и пожалиша себе рекше ко Всеволоду: „Ажь ны еси вмѣнилъ Кыевъ тоже ны его блюсти подъ тобою и подъ сватомъ твоимъ Рюрикомъ, то в в томъ стоимъ, аже ны лишитися его велишь отинюдь, то мы есмы не угре, не ляхове, но единого дѣда есмы внуци. При вашем животѣ не ищемь его, ажь по вас кому Богь дасть“». [135]135
  Там же. – Стб. 688–689.


[Закрыть]

В летописи сказано, что встреча Ярослава и Мстислава произошла у Городца, хотя и не уточнено у какого: Остерского или Киевского. А. С. Щавелёву кажется, что предпочтительнее отнести ее к Остерскому Городцу, поскольку он находился точно посредине между «столицами» двух братьев – Киевом и Черниговом. Однако, в любом случае, согласно ему, встреча проводилась во владениях Мстислава, что будто бы свидетельствует о его доминировании. [136]136
  Щавелёв А. С.Съезд князей. – С. 271.


[Закрыть]

Но в том-то и дело, что не в любом случае. Если в Городце Киевском, в пользу чего свидетельствует летописное известие, то тогда определенно во владениях Ярослава. « В лѣто 6534. Ярославъ совокупи воя многы, и приде Кыеву, и створи миръ с братом своим Мьстиславомъ у Городьця». [137]137
  ПВЛ. Ч. 1. – С. 100.


[Закрыть]Ведь известно же, что и после раздела за Киевом оставалась на Левобережье полоса шириной до 15 км. Тем более это справедливо ко времени до раздела. Однако, если бы встреча братьев состоялась и в Городце, что на Остре, она не могла бы свидетельствовать о каком-то доминировании Мстислава. Здесь нужно руководствоваться не сомнительными домыслами, а словами самого Мстислава, признавшего старшинство Ярослава и отказавшегося от претензий на Киев.

Следующий съезд князей, судя по свидетельству летописной статьи 1054 г., был собран Ярославом Мудрым, чтобы огласить сыновьям свое политическое завещание. В летописи не сказано, когда он состоялся, но, видимо, незадолго до смерти Ярослава. В исторической литературе это событие не получило должной оценки, хотя было несомненно очень важным политическим актом. В определенной мере завещание Ярослава можно рассматривать предтечей решений Любечского съезда. Закрепив за сыновьями главные столы и земли, Ярослав призвал их жить в мире и согласии, не допускать розни и распрей, которые погубят « землю отець своихъ и дѣдъ своихъ, юже налѣзаша трудомъ своимъ великимъ». При этом, старшим князем Руси, согласно завещанию Ярослава, был Изяслав, получивший Киев. « Се же поручаю в собе мѣсто столъ старѣйшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыевъ; сего послушайте, якоже послушаете мене, да тои вы будеть в мене мѣсто». [138]138
  ПВЛ. Ч. 1. – С. 108.


[Закрыть]

К сожалению, в завещании Ярослава ничего не было сказано о том, кому должен был перейти киевский стол после Изяслава. По мнению А. П. Толочко, этим рядом предусматривался переход власти к братьям по старшинству. [139]139
  Толочко А. П.Князь в Древней Руси. – С. 33.; Толочко О. П., Толочко П. П.Київська Русь. К., 1998.


[Закрыть]Исходя из реальной практики, наверное, так оно и было. Правда, уже в 1073 г. Святослав и Всеволод этот порядок поставили под сомнение. Они изгнали из Киева Изяслава, а великим князем стал Святослав. Но даже если бы этого не случилось и братья поочередно правили в Киеве, неизбежно должен был встать вопрос: кому княжить после кончины последнего Ярославича? Из ответа Владимира Мономаха, как будто, следует, что и это было предусмотрено: старшему из рода Изяслава. Однако, на этом, по-видимому, и заканчивалось, если не юридическое, то моральное действие Ярославого ряда. После смерти Святополка Мономах нарушил его, а своей передачей киевского стола сыну и вовсе от него отказался.

В исторической литературе можно встретить мысль, что своим завещанием Ярослав Мудрый положил начало процессам дробления страны, поскольку утверждал в каждой земле равноправного князя. [140]140
  Карамзин Н. М.История Государства Российского. СПб., 1892. – Т. 2. – С. 45; Платонов С. Ф.Лекции по русской истории. СПб., 1911. – С. 75–77; Юшков С. В.Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949. – С. 140.


[Закрыть]Из содержания завещания это не следует. Наоборот, в нем подчеркнуто старейшинство киевского стола и князя, которому он отходил. Именно Изяславу вменялось в обязанности поддерживать порядок между братьями. « И тако раздали имъ грады, заповѣдавъ имъ не преступати предѣла братня, ни сгонити, рекъ Изяславу: „Аще кто хощеть обидѣти брата своего, то ты помогай“». [141]141
  ПВЛ. Ч. 1. – С. 108.


[Закрыть]

На основе завещания, как полагал Б. Д. Греков и другие историки, «три старших Ярославича заключили между собой союз, образовали триумвират и, таким образом, поддерживали мир и единство огромной территории Восточной Европы». [142]142
  Греков Б. Д.Киевская Русь. – С. 490.


[Закрыть]Наверное союз этот можно назвать триумвиратом, но при одной несомненной констатации, что старшим в нем был киевский князь. [143]143
  В свое время термин «триумвират», употребленный Б. Д. Грековым для определения формы княжеского правления после Ярослава Мудрого, был поставлен под сомнение С. В. Бахрушиным, как не соответствующий действительности середины XI в. Определенно, в этом сомнении имеется резон. Согласно «ряду» Ярослава его сыновья не были равнозначными соправителями Русью. Политическое старейшинство возлагалось им на киевского князя. В реальной жизни братья на первых порах проявляли владельческую и управленческую солидарность и в глазах летописцев действительно представляли некий триумвират. « В лѣто 6575. Заратися Всеславъ, сын Брячеславъ Полочьскѣ, и зая Новъгородъ. Ярославичи же трие – Изяславъ, Святославъ, Всеволодъ – совокупише вои, идоша на Всеслава». См.: ПВЛ. Ч. 1. – С. 111–112.


[Закрыть]В пользу этого свидетельствуют общие мероприятия Ярославичей – походы на чудь и голядь, торков, половцев, на Всеслава – во главе которых летопись всегда называет Изяслава. О старшинстве киевского стола говорит и тот факт, что именно он был вожделенной мечтой каждого из старших Ярославичей. Святослав для ее достижения не остановился даже перед нарушением принципа старшинства.

По мнению Л. В. Черепнина, такая организация правительства была основана на вассально-иерархических отношениях между членами правящей княжеской фамилии. [144]144
  Черепнин Л. В.Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда // Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. – С. 169–173.


[Закрыть]А. Е. Пресняков также видел в этом «ряде» не установление нового строя власти, но согласование начал государственного единства Руси и их компромисса с практикой семейного раздела земель. [145]145
  Пресняков А. Е.Княжое право…, – С. 34–42.


[Закрыть]Несмотря на закрепление их за несколькими князьями, власть над ними сохранялась за Киевом. В пользу этого свидетельствует, в частности, летописная запись о вокняжении третьего Ярославича – Всеволода, « Всеволодъ же сѣде Кыевѣ на столѣ отца своего и брата своего, приимъ власть русьскую всю». [146]146
  ПВЛ. Ч. 1. – С. 135.


[Закрыть]Эта «вся русская власть» позволила ему произвести новое перераспределение столов, в результате чего сыны Изяслава Святополк и Ярополк получили Новгород и Владимир Волынский, а его сын Владимир был посажен в Чернигове.

Еще один съезд Ярославичей состоялся в 1072 г. в Вышгороде. Поводом для него послужило перенесение мощей Бориса и Глеба во вновь выстроенный Изяславом храм Однако кроме участия в этих торжествах князья, как полагал М. Н. Тихомиров, составили и новый судебный кодекс, т. н. Правду Ярославичей. [147]147
  Тихомиров М. Н.Исследования о Русской Правде. М.-Л., 1941. – С. 64–65.


[Закрыть]Б. Д. Греков, исходя из наличия в заголовке уточнения «по Ярославе», утверждал, что кодекс этот мог быть выработан раньше, вскоре после 1054 г. [148]148
  Греков Б. Д.Киевская Русь. – С. 143.


[Закрыть]Присутствие на съезде боярина Чудина Микулы, о котором говорится в летописной статье 1072 г., что он держал тогда Вышгород, дает все же больше оснований приурочивать создание Правды Ярославичей к этому времени.

Однако независимо от того, когда был составлен новый кодекс, совершенно очевидно, что это был плод коллективного творчества князей и их ближайших помощников. Как следует из самой Правды, главным в нем была отмена кровной мести. « И отложиша убиение за голову, но кунами ся выкупати, а ино все, яко же Ярослав судил, тако же и сынове его уставиша». [149]149
  Правда Русская. Т. 1. М.


[Закрыть]

Б. Д. Греков склонялся к мысли, что это замечание относилось к древнейшей Правде, данной Ярославом новгородцам, а Правда Ярославичей имела и другие нововведения. В частности касающиеся неприкосновенности княжеской вотчины, сохранности княжеского хозяйства, охраны представителей княжеской администрации и некоторые другие. [150]150
  Греков Б. Д.Киевская Русь. – С. 144–147.


[Закрыть]Доказать это сложно, но вряд ли бы столь представительное княжеско-боярское совещание собиралось только для отмены кровной мести. Определенно новый судебный устав был полнее Правды Ярослава и свидетельствовал об укреплении роли государства, озаботившегося созданием единого законодательства для всей страны.

Инициированный Изяславом, вышгородский княжеский съезд несомненно преследовал цель консолидации старших Ярославичей в деле укрепления (может быть восстановления нарушенного событиями 1068–1069 гг.) политического единства Русского государства.

В череде княжеских съездов, особое место занимает Любечский, состоявшийся в 1097 г. Подробно описанный в летописи, он проливает свет не только на тот круг вопросов, которые постоянно приходилось решать князьям, но также и на то, какая подготовительная работа предшествовала их встречам и каков был состав их участников. Все это очень хорошо видно из приглашения направленного Святополком Изяславичем и Владимиром Мономахом Олегу Святославичу. « Поиди Кыеву, да порядъ положимъ о Русьстѣи земли пред епископы, и пред игумены, и пред мужи отець наших, и пред людми градьскыми, да быхом оборонили Русьскую землю от поганых». [151]151
  ПВЛ. Ч. 1. – С. 150.


[Закрыть]

Выбор Киева местом съезда мотивировался Святополком и Владимиром тем, что он был столом « отець наших и дѣдъ нашихъ», а также старейшим городом во всей земле. Олег отказался участвовать в этом совете и тогда киевский и переяславский князья решили вынудить его к этому силой. При этом, видимо, уступили ему в том, где должен состояться княжеский сбор. Вместо Киева для него был определен черниговский город Любечь.

Из летописного рассказа о самом съезде явствует, что в нем приняли участие практически все старшие князья Руси. « В лѣто 6605. Придоша Святополкъ и Володимеръ, и Давыдъ Игоревичь, и Василко Ростиславичь, и Давыдъ Святославичь, и брат его Олег, и сняшася Любячи на устроенье мира». [152]152
  Там же. – С. 170.


[Закрыть]О присутствии на съезде княжеских мужей, представителей духовенства и горожан ничего не сказано, однако вряд ли следует сомневаться, что они там были. Князья приняли чрезвычайно важные для всей страны решения: о солидарности и единстве, необходимых для обороны Русской земли от половцев (« отселѣ имемся въ едино сердце и блюдем Рускыѣ земли»), а также о внутреннем мире (« каждо да держить отчину свою»). [153]153
  Там же.


[Закрыть]

Как казалось А. Е. Преснякову, в решениях Любечского съезда не было двух представлений: о единстве владений князей Ярославова потомства и о старейшинстве над ними киевского князя. [154]154
  Пресняков А. Е.Княжое право. – С. 57.


[Закрыть]А. П. Толочко, согласившись с первой частью этого утверждения, подверг справедливому сомнению вторую. Из летописных свидетельств предшествующих съезду и следующих за ним отчетливо явствует, что Святополк получил сюзеренные права, которые были естественны для него как держателя Киева, являвшегося старейшим городом Русской земли. [155]155
  Толочко А. П.Князь в Древней Руси. – С. 38.


[Закрыть]

Мне представляется далеко не бесспорной и первая часть. Ведь в решении съезда о единстве Русской земли, что практически равно владениям Ярославого потомства, сказано вполне отчетливо. « Да нонѣ отселѣ имемся въ ѣдино сердце и блюдем Рускыѣ земли». Против нарушителя мира должны были выступить все князья « и вся земля Руская».

Правда, справедливости ради следует отметить, что у А. Е. Преснякова есть и другие высказывания на этот счет. Он полагал, что эпоха княжеских съездов во времена киевского княжения Святополка приносит, в значительной степени, утверждения княжеских прав на отчины. Но в практике общих действий младшие князья остаются в зависимости от старейшинства владеющих на Руси Святополка, Владимира и Святославичей. Потомки старших Ярославичей унаследовали не только их отчины, но также и совместное властвование в земле Русской. [156]156
  Пресняков А. Е.Княжое право. – С. 67, 72.


[Закрыть]

Общий вывод А. Е. Преснякова о Любецком и других княжеских съездах конца XI – нач. XII вв. и вовсе расходится с высказыванием об отсутствии представлений о единстве. «Отрицание руководящей роли за Святополком Изяславичем, – утверждал он, – еще не убило до конца представления о необходимости власти, которая защищала землю от внешних врагов, объединяя для этого все ее силы, и от внутренних раздоров, умиряя рознь князей-отчичей. Княжеские съезды конца XI – начала XII в., худо ли, хорошо ли сохранили эту традицию в совместных действиях наиболее сильных князей этого времени». Русские князья, полагал он, сознавали себя членами более широкого целого, чем отдельные волости, их отчины, и это целое не было для них только суммой отдельных и независимых волостей-княжений. [157]157
  Там же. – С. 66, 68.


[Закрыть]

Двойственным было отношение к решениям Любечского съезда и Б. А. Рыбакова. Подчеркнув, что они были направлены на соблюдение единства Русской земли перед лицом внешней опасности, он, тем не менее, считал, что съезд впервые провозгласил принцип ее династического разделения между различными княжескими ветвями. [158]158
  Рыбаков Б. А.Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. – С. 449. «На Любечском съезде был провозглашен принцип династического разделения Русской земли между различными княжескими ветвями при соблюдении ее единства перед лицом внешней опасности».


[Закрыть]

Согласно А. Е. Преснякову, Любечский съезд не принес полного торжества началу отчинного раздела и раздельного владения. Оно, по его мнению, еще не созрело для такой победы, прежде всего потому, что не имело под собой определенных территориальных основ. [159]159
  Пресняков А. Е.Княжое право. – С. 93.


[Закрыть]

В значительной мере это действительно так. Хотя, если придерживаться свидетельства летописи, следует говорить не столько о провозглашении вотчинного разделения, сколько о призыве не нарушать уже существующие границы отчинных владений. Но ведь ничего принципиально нового, чего бы не знала практика политической жизни Руси, в этом призыве не было. Забота о внутреннем мире посредством объявления неприкосновенности владений, имела место и ранее. Во время раздела сфер влияния между Ярославом Мудрым и Мстиславом Черниговским, а также при закреплении земель-княжеств за сыновьями Ярослава, согласно его завещанию. Принцип « не преступати предела братня» содержательно практически ничем не отличается от постановления Любечского съезда « каждо да держить отчину свою». [160]160
  « Каждо да держать отчину свою: Святополкъ Киевъ Изяславлю, Вододимерь Всеволожю, Давыд и Олегъ и Ярославъ Святославлю; а имже раздаялъ Всеволодъ городы, Давыду Володимерь, Ростиславичема Перемышль Володареви, Теребовль Василкови». (ПВЛ. Ч. 1. – С. 170–171). Несмотря на периодические попытки историков придать этому решению излишнюю загадочность и сложность, в действительности оно достаточно простое. По существу, подтверждающее принцип Ярославого распределения отчин. Скорее всего и Всеволодова раздача городов, которую специально оговорили в Любече, находилась в рамках Ярославого ряда. Во Владимире до 1057 г. сидел отец Давыда Игорь Ярославич, а Перемышль и Теребовль были отданы старшему внуку Ярослава Ростиславу Владимировичу. Для участников Любецкого съезда не было никакой двусмысленности и в понятии «отчина». И раньше 1097 г., и после оно обозначало отеческое владение.


[Закрыть]И конечно же, во всех случаях, имелись ввиду не разделы единого государственного целого на независимые и суверенные части, а, выражаясь современным языком, регламентация административно-территориального управления этим целым.

Как справедливо заметил М. Б. Свердлов, из формулы Любечского съезда следует, что «князья, восходившие к разным генеалогическим ветвям потомков Ярослава Мудрого, в полной мере сознавали, что они принадлежат к одному этнокультурному и политическому пространству – Русской земле (в широком значении), т. е. Русскому государству». [161]161
  Свердлов М. Б.Домонгольская Русь. – С. 475–476.


[Закрыть]

По Б. А. Рыбакову, княжеские съезды не были средством выхода из кризиса, а благородные принципы, провозглашенные в живописном днепровском городке, не имели гарантий и оказались нарушенными через несколько дней. [162]162
  Рыбаков Б. А.Киевская Русь. – С. 449.


[Закрыть]

Действительно послесъездовские события показали, что желаемого единства достигнуть не удалось. Не все князья были одинаково удовлетворены размерами своих вотчин. Инициатором новой усобицы на Руси выступил Давыд Игоревич, который должен был поделиться частью Волыни с галичскими Ростиславичами. При пособничестве (или попустительстве) великого киевского князя Святополка Изяславича он осуществил злодейское ослепление Василька Ростиславича.

Однако, все это случилось не потому, что решения Любечского съезда не имели гарантий. Гарантии как раз были предусмотрены. Князья целовали крест на том, что нарушителя клятвы должно постигнуть коллективное наказание остальных князей. « Да аще кто отселѣ на кого будеть, то на того будем вси и крестъ честный». В следующей фразе добавлено: « и вся земля Русьская». [163]163
  ПВЛ. Ч. 1. – С. 171.


[Закрыть]Следовательно, смысл достигнутых договоренностей заключался не столько в том, что они должны были исключить междукняжеские противоречия в будущем, сколько в создании механизма их преодоления.

Когда Мономах узнал о случившемся, то немедленно послал к Ольговичам грамоту с просьбой придти к Городцу, чтобы совместно наказать виновников. Поход названных князей на Святополка был остановлен митрополитом Николой и мачехой Мономаха, а также обещанием Святополка лишить Давыда Игоревича волости. В конечном итоге это и произошло. « А на второе лѣто Святополкъ, Володимерь, Давыдъ и Олегъ привабиша Давыда Игоревича, и не даша ему Володимеря, но даша ему Дорогобужь». [164]164
  Там же. – С. 180.


[Закрыть]

Несмотря на то, что информация эта содержится в летописной статье 1097 г., событие, по-видимому, произошло уже после следующего княжеского съезда, о котором рассказано под 1100 г. На этот раз он состоялся в Уветичах, в которых, не исключено, следует видеть древний днепровский городок Витечев. Его участниками были те же князья, которые собирались и в Любече, за исключением Василька Теребовльского. Кроме заключения мира между Святополком, Владимиром, Давыдом и Олегом Святославичами, на съезде был рассмотрен и вопрос о вине Давыда Игоревича. О принятом решении его уведомили мужи Святополка (Путята), Владимира (Орогост) Давыда и Олега (Торчин). « Послании же придоша к Давыдови и рекоша ему: „Се ти молвять братья: не хочемъ ти дати стола Володимерьскаго, зане вверглъ еси ножь в ны. Да се мы тебе не имемъ, ни иного ти зла створим, но се ти даем: шед сяди в Бужьскѣмь въ Острозѣ, а Дувенъ и Черторыескъ то ти даеть Святополка“». [165]165
  Там же. – С. 181.


[Закрыть]

Как видим, князья поступили в полном соответствии с клятвой, принесенной ими в Любече. Они проявили солидарность в лишении Давыда Волынского стола, хотя и не подвергли его изгойству. Поэтому, вряд ли корректны рассуждения А. С. Щавелёва о применении к нему процедуры изгнания из рода. [166]166
  Щавелёв А. С.Княжеский съезд. – С. 273.


[Закрыть]Они не только виделись с ним на съезде, но и объяснили ему для чего позвали в Уветичи. На начальном этапе съезда Давыд Игоревич, как пишет летописец, сидел с остальными князьями на одном ковре. « И отвѣща ему(Давыду – П. Т.) Володимеръ: „Ты еси прислалъ к нам: хочю братья прити к вам и пожаловатися своея обиды. Да се еси пришелъ и сѣдишь с братьею своею на одином коврѣ“». [167]167
  ПВЛ. Ч. 1. – С. 181.


[Закрыть]Выслушав объяснения Давыда Игоревича, князья затем без его присутствия пришли к соглашению о необходимости лишить его владимирского стола.

Важный княжеский съезд состоялся в Киеве в 1145 г. Собрал его киевский князь Всеволод Ольгович, чтобы огласить свою волю о дальнейшей судьбе великокняжеского стола. « В лѣто 6653. Посла Всеволодъ по братью свою, по Игоря и Святослава, и по Давыдовича по Володимира, и Изяслава и придоша Киеву» [168]168
  ПСРЛ. Т. 2. – Стб. 317.


[Закрыть]После пропуска в тексте какой-то части речи Всеволода следует ссылка на исторические прецеденты, когда Владимир Мономах посадил в Киеве после себя сына Мстислава, а тот брата Ярополка. Они, по мнению Всеволода, являлись основанием для него передать киевский стол брату Игорю, « Оже мя Богъ поиметь, то азъ по собѣ даю брату своему Игорю Киевъ». [169]169
  Там же. – Стб. 318.


[Закрыть]После этого состоялось клятвенное целование креста. В том числе и Изяславом Мстиславичем, который сам вынашивал планы на занятие киевского стола. Как замечает летописец, « много замышлявшу».

По мнению С. М. Соловьева, едва ли не единственного, кто обратил внимание на содержательную сторону съезда князей 1145 г, «приемство Мстислава после Мономаха и приемство Ярополка после Мстислава нарушало в глазах Ольговичей старый порядок, по которому старшинство и Киев принадлежали всегда старшему в роде. Так как Мономаховичи первыми нарушили этот обычай в пользу своего племени, то теперь он, Всеволод, считает себя вправе поступить точно так же – отдать Киев после себя брату» [170]170
  Соловьев С. М.Сочинения. Кн. 1. Т. 2. М., 1988. – С. 426.


[Закрыть].

Из данного рассказа летописи, как и из предыдущих, не ясно, оглашали ли свои решения Мономах и Мстислав на аналогичных съездах. Возможно и нет, поскольку передача ими великокняжеской власти осуществлялась, в чем они были убеждены, на законных основаниях. Киев должен был принадлежать «Володимеровому племени», как Чернигов Ольговичам. Всеволод своим захватом великокняжеского стола, а затем и завещанием его брату Игорю уравнивал престолонаследные права Ольговичей и Мономаховичей. По существу, поступил так же, как Владимир Всеволодович, который не имея вотчинного права на Киев, тем не менее, и сам утвердился в нем, и передал его своему сыну. Вот почему Всеволоду было важно, чтобы новый порядок киевского престолонаследия признали не только его братья – князья Ольговичи, но и Мономаховичи в лице наиболее амбициозного из них Изяслава Мстиславича. Определенно его претензии на Киев были известны не только летописцу.

Не исключено, что на этом съезде было принято решение о коллективном походе князей на Володимирка Галицкого, который состоялся в 1146 г. Участие в нем приняли семь русских князей, причем не только Ольговичи и Давыдовичи, но и Мономаховичи, что было бы невозможным без предварительного обсуждения этого вопроса.