Текст книги "Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый"

Автор книги: Петр Алешкин

Соавторы: Юрий Васильев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава III. Эпицентры крестьянской войны на территории Советского государства

3.1. Крестьянское протестное движение в Поволжье

В 1917 – первой половине 1918 гг. крестьяне Поволжья, как и всей России, добились ликвидации помещичьего землевладения и уравнительного перераспределения земель среди тех, кто обрабатывает ее своими руками. Но с ликвидацией помещичьего землевладения крестьянская революция не завершилась. Она вступила в стадию борьбы крестьян за право быть хозяином на своей земле, свободно распоряжаться результатами своего труда, против крайне тяжелых государственных повинностей, связанных со снабжением продовольствием города и армии, мобилизациями и обеспечением нужд фронта. События 1919—1922 гг. в поволжской деревне являются неотъемлемой частью общероссийского крестьянского движения, направленного против политики военного коммунизма. К началу 1919 г. Поволжье было полностью освобождено от антисоветских сил и вся его территория стала источником продовольственных и людских ресурсов для большевистского государства.

События января—февраля 1919 г. предвещали массовое крестьянское восстание на территории Поволжья – в непосредственном тылу Красной Армии, отражавшей наступление армии Колчака. Понимание опасности возникло и в центральных органах власти. Циркуляр Наркомата внутренних дел губисполкомам с предписанием сбора информации о причинах антисоветских восстаний в феврале – марте 1919 г. был разослан уездным исполкомам и волостным Советам в Поволжье. Опасаясь, что «восстания, вспыхнувшие за последнее время, примут характер единого контрреволюционного фронта», Наркомат внутренних дел требовал от местных органов управления детально расследовать причины восстаний», их характер и масштабы, состав участников, организаторов. «Вспышки» протеста и сопротивления могли вызываться, как говорилось в циркуляре, «действиями и распоряжениями существующей власти, поведением отдельных агентов местной власти, введением хлебной монополии, продовольственным кризисом, мобилизацией и пр. или недовольством общей политикой Советской власти». Однако реальных мер по исправлению ситуации циркуляр не предлагал. Все сводилось к «работе контрреволюционеров» и «недостаточной тактичности» местных органов власти, неумелому исполнению ими заданий Центра.

«Чапанная война». 3 марта 1919 г. практически одновременно в нескольких уездах Симбирской и Самарской губерний стихийно вспыхнуло крестьянское восстание, вошедшее в историю как «чапанная война» (от слова «чапан» – крестьянский кафтан, верхняя одежда крестьян). В числе первых заполыхали Сенгилеевский уезд в Симбирской губернии (села Новодевичье, Русская Бектяшка), Ставропольский уезд Самарской губернии (Ягодное, Отрадное, Мусорка, Хрящевка, Ташла)[632]632
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. 1919—1922 гг.: Документы и материалы. С. 133—134, 137.


[Закрыть]. Одним из очагов восстания стало крупное село Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии. Волостное село Новодевичье имело свыше тысячи дворов и располагалось в центре хлебного района, у волжской пристани. Волнения в Новодевичьем начались на сходе 3 марта, созванном сельским Советом. На нем было объявлено о фактах произвольной реквизиции хлеба и скота комиссаром Беловым. Инструктор Сенгилеевского уездного продкома Белов во главе продотряда производил без всяких разъяснений и с угрозами реквизиции лошадей, скота, затем кур у всех, кто ему не понравился: у крестьянина Воробьева весь хлеб реквизировали «под метелку», не оставив ничего хозяину, у вдовы Кучеровой забрали последнюю корову. В результате обсуждения подобных явлений сход пришел к заключению, что необходимо дать отпор действиям продкомиссара в масштабе всей волости. 3 марта вечером крестьяне ворвались в почтово—телеграфную контору и захватили телеграфный аппарат. На усмирение крестьян был отправлен отряд в 50 человек, однако произошло непредвиденное событие: в результате мирных переговоров крестьяне убедили бойцов отряда в своей правоте – отряд сдал оружие крестьянам без всякого сопротивления[633]633
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 246.


[Закрыть]. Свидетель начала восстания агитатор Н. Г. Петров в своем отчете руководству о причинах крестьянского восстания в Ново—Девиченской волости Сенгилеевского уезда сообщал, что «работавшая здесь чрезвычайка, во главе с убитым во время восстания председателем ее Казимировым, в высшей степени щедро употребляла избиение своих «клиентов» кулаками, прикладами, плетью, пиками и т.д… Находившийся здесь продотряд Павлова вел себя возмутительно: пьянствовал, совершал всяческие поборы овец, молочных продуктов, отчуждал безвозмездно что понравится, по ночам шла стрельба вверх и т. д. В пьянстве не уступали и ответственные представители: комиссар Белов, председатель ЧК Казимиров, начальник отряда Павлов, комиссар Стафеев (в Мордове) и др… При исполнении обязанностей продкомиссар Белов действовал бестактно (на возражения и просьбы крестьян отвечал угрозами увеличить размер реквизируемого хлеба, все виды реквизиции стал проводить сразу)»[634]634
  Там же. С. 183.


[Закрыть].

Из Сенгилеевского уезда крестьянские волнения перекинулись в Симбирской губернии на Сызранский и Карсунский уезды, в Самарской – на Мелекесский, Ставропольский и Самарский уезды[635]635
  Там же. С. 143.


[Закрыть]. В телеграмме Самарского губисполкома в Наркомат внутренних дел сообщалось о восстании крестьян в начале марта в селе Ново—Майна Мелекесского уезда: крестьяне «отказались допустить к учету хлеба, дать подводы для срочных надобностей и выгнали продовольственных инструкторов, угрожая жизни. Были командированы в Ново—Майну заведующий уездным отделом управления, военный комиссар и два политических работника с отрядом кавалерии в 20 человек, по прибытии коих сделано собрание с целью уладить дело мирно, но со стороны толпы было произведено нападение на командированных заведотдуправления, военкома. Отряд в это время был во дворе Совета, вовремя не мог оказать помощи, в результате зав. отделом управления, военком отделались легкими побоями, двое агитаторов тяжело избиты толпой, отряд залпами рассеял толпу, есть раненые»[636]636
  Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р—393. Оп. 11. Д. 80. Л. 103—103 об.


[Закрыть].

9 марта 1919 г. председатель Казанской губчека К. М. Карлсон направил телеграмму в штаб Приволжского военного округа с информацией о начале восстания в Казанской губернии. Местные губернские власти сразу же объявили об эсеровской и белогвардейской организации восстания. Подобный шаг имел своей целью создание пропагандистского мифа о якобы заговорах и происках врагов трудового крестьянства. Таким образом местные партийные и советские руководители пытались перенести вину и ответственность за собственные просчеты и ошибки. Как только восстание охватило почти всю Симбирскую губернию, председатель губисполкома М. А. Гимов доложил в Наркомат внутренних дел, ЦК РКП (б) и ВЦИК, что «во главе восстания стоят правые эсеры, генерал Бердичев и граф Орлов»[637]637
  ГАРФ. Ф. Р—393. Оп. 10. Д. 84. Л. 5.


[Закрыть]. В газете «Известия Симбирского губернского совета рабочих и крестьянских депутатов» появилась статья под названием «Белогвардейский бунт», в которой утверждалось, что «крестьянство, участвующее в восстании, во—первых, состоит из кулачества, ибо села Новодевичье, Бектяшка, Хрящевка – самые богатые в этом краю, во—вторых, имеются установленные данные, что восстанием руководят офицеры, которые оказались даже среди убитых, пристава, генерал Бердичев и известный помещик, обладающий огромными имениями в Жегулях, гр. Орлов—Давыдов»[638]638
  Известия Симбирского губернского совета рабочих и крестьянских депутатов. 1919. 14 марта. №57.


[Закрыть].

Член Реввоенсовета Восточного фронта С. И. Гусев в докладе на имя Ленина и Свердлова о восстании крестьян в Симбирской губернии утверждал, что оно «носит все следы организованности. Руководят им, по слухам, бывшие офицеры полковник Павлов, полковник граф Орлов, генерал Бердичев. Есть сведения, что под одним документам имеется подпись бывшего секретаря правых эсеров, но чувствуется присутствие левых эсеров. Организации восставших иногда называются „Блоком трудового крестьянства“, иногда „Крестьянским союзом“, „Крестьянской секцией“ и так далее»[639]639
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 144—145.


[Закрыть]. Но все эти сведения не соответствовали реальной действительности. Волнения в селах происходили по одинаковому сценарию стихийного народного всплеска: набатный звон призывал крестьян на сход, сельский сход осуждал произвол органов коммунистической власти, выносил приговор о восстании под лозунгами «За Советскую власть, за Октябрьскую революцию!», но «Долой власть коммунистов—насильников и грабителей!». После принятия подобного решения следовали аресты коммунистов и работников органов власти, вооружение тем, что было под руками, выборы штаба и командиров, направление делегатов по соседним селам и волостям с призывом присоединиться к восстанию. Агитатор Н. Г. Петров в своем отчете информировал, что «в Новодевичье на какую-либо связь с левыми эсерами нет буквально ни одного указания». Советский агитатор объективно засвидетельствовал «совершенное отсутствие следов пребывания в Новодевичье посторонних лиц, вопреки всем газетным сообщениям о каком—то поручике, графе Орлове-Давыдове и т. д. Выдвинувшиеся во время восстания руководители Новодевиченского „штаба“ все были исключительно из местных людей»[640]640
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 182—187.


[Закрыть]. Трудно было поверить политической сказке, что бывший крупный помещик Жегулевской волости граф Орлов-Давыдов после революционного передела его земель вдруг поднял захвативших и разграбивших его поместье крестьян на борьбу с Советской властью.

Взрыв крестьянского недовольства политикой большевиков весной 1919 г. в уездах Самарской и Симбирской губерний определялся тем обстоятельством, что именно на их долю после освобождения Среднего Поволжья от белых пришлась основная тяжесть продразверстки и других натуральных повинностей. Одна Самарская губерния из урожая 1918 г. поставила Советской России пятую часть всего добытого в заготовительную кампанию хлеба[641]641
  См.: Кабанов В. В. Крестьянское хозяйство в условиях военного коммунизма. М., 1988. С. 181.


[Закрыть]. Ситуация усугубилась близостью фронта: мобилизацией всех людских и материальных ресурсов любой ценой, принудительными реквизициями продовольствия и скота для нужд фронта. При реквизиции скота отнимали последних кур. В Сенгилеевском уезде председатель уездного комитета партии участвовал, будучи членом ЧК, в десятках избиений арестованных и дележе конфискованных вещей[642]642
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 145.


[Закрыть]. Одной из весомых причина восстания стали насильственные действия местных органов власти по взысканию с населения «чрезвычайного 10—миллиардного революционного налога на имущие группы городского и сельского населения»[643]643
  Декреты Советской власти; Т. 3. М., 1961. С. 465—469.


[Закрыть]. Налог на деревню оказался столь преувеличенным, что его изъятие проводилось не только с имущих, но с населения деревни в целом. Чрезвычайный налог отождествлялся с контрибуцией. Насильственные действия местных властей (комбедов, партийных ячеек, продотрядов) по отношению к крестьянам в ходе сбора чрезвычайного налога и продразверстки вызвали взрыв крестьянского недовольства. При взимании чрезвычайного налога употреблялись пытки вроде обливания людей водой и замораживания. Губернские организации смотрели на это сквозь пальцы[644]644
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 145.


[Закрыть]. «Чапанная война» стала протестной реакцией крестьянства против чрезвычайной политики власти.

Общего руководства в «чапанной войне» не было. В районах восстания были созданы волостные и сельские штабы повстанцев. Из крестьянской среды выдвигались начальники штабов и военные руководители, знающие военное дело. В селе Новодевичье повстанцев возглавил крестьянин Козятин, в Печерской волости восстанием руководил крестьянин из деревни Львовки Василий Минеев, в Ново—Рачемской волости – крестьяне Дмитрий Червяков и Иван Матвеев. В повстанческих штабах выделялись военком Никольской волости Василий Никеров и военрук Иван Красильников, бывшие унтер—офицеры царской армии, военком Усинской волости Василий Приданов—Голоднов и военрук Герасим Королев. Так было повсеместно в повстанческих районах. Среди организаторов крестьянского восстания оказалось немало представителей волостных и сельских Советов: председатель Усинского сельского исполкома Осип Балакин, заместитель председателя сельского Совета Григорий Шикин—Земляков, председатель Жегулевкого сельского Совета Тимофей Сумароков, председатель Жемковского волостного исполкома Василий Дорофеев и секретарь исполкома Павел Комаров[645]645
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 260, 261, 268.


[Закрыть].

«Чапанка» как стихийный крестьянский протест отличалась массовостью. За неделю восстание охватило всю Симбирскую губернию, часть Самарской и часть Казанской губерний, освобожденные осенью 1918 г. от власти Комуча. Однако единой армии у повстанцев, как и единого военного руководства не было: каждое село, поселок, защищались самостоятельно. Характерным олицетворением народного восстания являлось вооружение крестьян: в сельских кузницах изготавливались наконечники для деревянных пик, на длинные шесты насаживались штыки или крючья (специально для кавалеристов), топоры, вилы, а зачастую просто русская дубинка. Незначительное количество огнестрельного оружия, пулеметов были отняты у красноармейцев. 9 марта начальник штаба Восточного фронта Лазарев сообщил члену РВС фронта Гусеву о количестве восставших – около 200 000 человек[646]646
  РГВА. Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 78.


[Закрыть]. Конечно, цифра повстанцев была явно преувеличена.

Одним из основных центров восстания было село Новодевичье. Повстанческий штаб разослал во многие волостные Советы телеграммы о восстании в Сенгилеевском уезде с просьбой поддержать их. Председатель Симбирского губисполкома М. А. Гимов 6 марта прислал в Новодевичье телеграмму с требованием арестовать зачинщиков восстания. 7 марта ему была отправлена ответная телеграмма от имени «волостной крестьянской организации» следующего содержания: «…Никакого кулацкого вооруженного восстания не было. Возник конфликт с комиссаром т. Беловым на почве неправильной реквизиции хлеба и скота, так как излишек хлеба и скота не был выяснен и учетные ведомости не были закончены, но т. Белов приступил к насильственной реквизиции. Но этот конфликт с т. Беловым в тот же день был улажен. Конфликт возобновлен был т. Алексеевым и Григорьевым, делегированными Сенгилеевским продоткомом для улаживания означенного конфликта, которые вечером 4—го заявили, что все будет улажено мирным путем, но 5—го утром т. Алексеев двинул продотряд к волостному совету и телеграфно затребовал другие отряды, после чего продотряд был разоружен. Волостной исполком с 3—го на 4—е марта скрылся, впоследствии найден и арестован. Новый избран, к приему дел не приступал, просим распоряжения. Приветствуем Советскую власть. Долой коммунистов, анархистов—насильников, которые действуют против декретов. Да здравствует Советская власть на платформе Октябрьской революции»[647]647
  РГВА. Ф. 184. Oп. 9. Д. 5. Л. 47—47 об.


[Закрыть].

Как видно из данной телеграммы, крестьяне не хотели кровопролития, надеялись, что конфликт будет разрешен мирным путем. Подобные настроения преобладали в крестьянской среде повсеместно. Об этом свидетельствует текст Наказа от Нижне—Санчелеевской волости Ставропольского уезда для ведения мирных переговоров, принятый 8 марта 1919 г.: «1) Мы, крестьяне Нижне—Санчелеевской волости, вынуждены были восстать не против Советской власти, но против коммунистических банд с грязным прошлым и настоящим, которые вместо истинных проповедей грабили и разоряли крестьянское население, ставили диктатуру и не входили в положение трудового крестьянства. 2) Мы, крестьяне, видя несправедливое действие коммунистов в том, что во все организации, как в советы, ставили кооптированных приспешников, не считаясь с мнением крестьян, и это им нужно для того, чтобы узнавать у крестьян, где имеются все существенные предметы, которые они через своих приспешников конфисковали и набивали свои карманы, превращая в свою собственность… 4) Мы, крестьяне, требуем крестьянского самоуправления, как—то: участвовать в выборах и быть выбранными как в сельские, волостные, уездные, губернские и т. д. советы из крестьянского населения, но не только из одних рабочих и коммунистов. 5) Мы, крестьяне, посылаем несколько протестов против коммунистов, которые делали всевозможные пакости, но на наши протесты нам грозили арестом и расстрелом, не считаясь с выборными советами, так что наши советы находились под каблуком коммунистов»[648]648
  ГАРФ. Ф. Р—1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 110.


[Закрыть].

Крестьянские настроения характеризовали переговоры по прямому проводу заместителя председателя Симбирского губисполкома, секретаря губкома РКП (б) И. М. Варейкиса со штабом повстанцев в селе Новодевичье. Направленный на расследование причин восстания, Варейкис связался с председателем волостного Совета Поручиковым и затребовал срочные данные о положении волости и о настроении населения, в первую очереь «о количестве восставших кулаков и дезертиров». Поручиков немедленно ответил: «У нас кулацких восстаний нет и не было. Контрреволюционеров нет. Мы против неправильной реквизиций хлеба и скота. Приветствуем партию большевиков и против них не идем, мы идем против насилия коммунистов. Вообще же контрреволюции нет… Кулацкого восстания нет, все крестьяне – трудовики. Число восставших – все села и деревни. Мы желали бы, чтобы вы сами к нам приехали, дабы вы сами видели, кто восстал… Ведь, товарищ Варейкис, мы не саботажники, нам бы хотелось с вами самим поговорить; вы сами увидите, что мы правы и народ с удовольствием выслушает вас. Ответьте сейчас же, приедете к нам или нет?». Повстанцы надеялись на мирное разрешение своих требований. На циничную угрозу Варейкиса («Пока что к вам не еду, потому что высланы соответствующие ораторы, то есть пушки»). Поручиков ответил: «Вот если сами приедете – будет лучше, чем ваши пушки. Они только озлобят народ…»[649]649
  РГВА. Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 104—104 об.


[Закрыть]. Однако у власти на это был другой взгляд. Для переговоров прибыли пушки. Началась ожесточенная кровавая война.

7 марта повстанцы заняли Ставрополь – уездный центр Самарской губернии и избрали Ставропольский временный исполком, комендатуру, которые приступили к организации Крестьянской армии и организации жизни мирного населения. Постановлением Ставропольского Совета рабочих и крестьянских депутатов от 11 марта 1919 г. был утвержден лозунг «Вся власть Советам!»[650]650
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 113.


[Закрыть]. Позиция Ставропольского Совета была четко выражена в принятой «платформе»: «на основании Конституции Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, исполнительный комитет стоит на платформе защиты Советской власти, но всеми силами протестует против засилия коммунистов». Власть Советов в восприятии повстанцев отождествлялась с народной властью[651]651
  Там же. С. 111.


[Закрыть]. Активная деятельность Ставропольского Совета, ставшего по сути идейным центром «чапанного» восстания, опровергала миф о белогвардейском или эсеровском заговоре. Умонастроение крестьянской массы связывало собственное будущее не с монархическим устройством государства, а с народной, представительной властью, олицетворяемой формой Советов как «плотью и кровью» народа. В этой связи примечательно, что в одном из воззваний штаб повстанцев объявил: «прежние защитники Учредительного собрания также признают, что только власть Советов, беднейших крестьян и рабочих закрепит наши завоевания»[652]652
  ГАРФ. Ф.—1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 86.


[Закрыть].

В повстанческой среде укрепилось мнение, что установлению народной Советской власти препятствует «диктатура коммунистов». Коммунисты в сознании трудового крестьянства ассоциировались с насильниками – «шайкой хулиганов, лодырей, лентяев и любителей чужого, кровавым потом нажитого имущества». В воззвании с символическим названием «Трудовой крестьянской рабочей рукомозолистой партизанской армии» коммунисты сравнивались с крыловской «Свиньей под дубом вековым»: «…Они так же, как и достопримечательная свинья, которая не сеяла и не садила эти вековечные дубы, нажравшись желудей до отвала, у дуба корни подрывать стала. Вековечный дуб, граждане, это трудовое крестьянство, которое веками несло тяжести и лишения, как в монархизме, так и во все те тяжелые годины крепостничества… Итак, крестьяне, настала пора и нам, как крыловскому медведю, проснуться и разметать всех действительных гадов человечества – коммунистов, которые высасывают кровь трудового крестьянства и последние соки из его кровавым потом нажитого имущества…». Повстанцы призывали встать всех «от старого до малого на защиту своих кровных прав» и «стереть с лица земли всю присосавшуюся к нам коммуну». Предлагалось переписать воззвание и передать его в следующее селение, чтобы и оно сняло копию и переслало еще дальше[653]653
  ГАРФ. Ф.—1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 84—84 об.


[Закрыть].

Протестуя против «засилия отдельных коммунистов», руководители повстанцев предупреждали крестьян против «бесцельного кровопролития» и «убийств» обезоруженных коммунистов». В воззвании к крестьянам, интеллигенции, всем гражданам Советской России от 12 марта 1919 г. разъяснялось: «засилие темных личностей из партии коммунистов» произошло в результате того, что к коммунистам «притесалось много всякой рвани – духовной и физической»[654]654
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 103—104, 106.


[Закрыть]. Комендатура повстанцев объявила мобилизацию от 18 до 40 лет. Уклонявшиеся от мобилизации объявлялись противниками народной власти и подлежали военно—полевому суду. Ставропольский временный исполком принял постановление заключить в Ставропольскую тюрьму всех коммунистов, арестованных в районе Ставрополя[655]655
  См.: Там же. С. 112.


[Закрыть]. К красноармейцам и их семьям руководители повстанцев демонстрировали дружественное отношение. Комендант Ставрополя крестьянин Петр Голосов издал специальный приказ, в котором объявлялось: «довожу до сведения жен и семейств красноармейцев и коммунистов, что все причиненные над вами насилия и поругания со стороны Крестьянской армии доносите мне, не стесняйтесь ничего. Объявляю Крестьянской армии Ставропольского уезда, что за такие насилия и бесчинства виновные будут предаваться суду по закону военного времени»[656]656
  ГАРФ. Ф. Р—1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 86.


[Закрыть].

Противоборство сопровождалось агитационно—пропагандистской борьбой органов власти с повстанцами. Реввоенсовет Восточного фронта выпустил массовым тиражом листовку «Коммунисты и большевики». Печатный орган повстанцев – «Известия Ставропольского Исполкома» – в ряде воззваний, обращенных к различным категориям населения, подчеркивал мысль о незыблемости Советской власти, нежелании возврата к старым, дореволюционным порядкам. Воззвания заканчивались лозунгами: «Да здравствует Советская власть на платформе Октябрьской революции!», «Да здравствуют советы!», «Да здравствует Воля Народа!». В воззвании штаба повстанцев к крестьянам России заявлялось, что повстанцы «восстали против засилия и произвола тиранов, палачей коммунистов—анархистов, грабителей, которые прикрывались идеей коммунизма, присасывались к Советской власти». Штаб повстанцев объявил: «Советская власть остается на местах, советы не уничтожаются, но в советах должны быть выборные лица известные народу – честные, но не те присосавшиеся тираны, которые избивали население плетями, отбирали последнее, выбрасывали иконы»[657]657
  ГАРФ. Ф. Р—1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 83.


[Закрыть]. В обращении повстанческой комендатуры Ставрополя «К красноармейцам» подчеркивалось: «Мы, восставшие труженики, кормильцы всего населения России, крестьяне – обращаемся к Вам с заявлением, что мы восстали не против Советской власти, но восстали против диктатуры засилия коммунистов – тиранов и грабителей. Мы объявляем, что Советская власть остается на местах… Мы ни на шаг не отступаем от Конституции РСФСР и руководствуемся ею. Призываем Вас – братья—красноармейцы, примкнуть к нам, восставшим за справедливое дело, восставшим против засилия коммунистов. Братья! Не проливайте братскую кровь напрасно! Не медлите, примыкайте к крестьянам – ведь вы такие же крестьяне!»[658]658
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 105.


[Закрыть]. Некоторые красноармейские части откликнулись на этот призыв восставших крестьян. Командующий 4-й армией М. В. Фрунзе сообщал в докладной записке Л. Д. Троцкому, И. Т. Смилге, В. И. Ленину: «В ночь с 10 на 11 марта была произведена попытка поднять восстание в самой Самаре в воинских частях. Взбунтовался 175-й полк; разбив артиллерийские склады и разобрав бывшие там берданки, он пытался поднять другие части и в первую очередь инженерный батальон моей (4-й) армии. Призыв успеха не имел, и к 3 часам утра дело было ликвидировано»[659]659
  РГВА. Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 64—66.


[Закрыть]. Прибывшим из Самары отрядом воинские части в Сызрани были обезоружены.

Учитывая силу православных традиций в среде восставшего крестьянства, Ставропольская повстанческая комендатура объявила населению о немедленном восстановлению икон во всех учреждениях. Требовалось от граждан, чтобы при входе в учреждение головной убор должен быть снят как «первый долг христианина». Было издано специальное воззвание «К православным гражданам России» с призывом к всеобщему восстанию против «врага, который надругался над православной верой»[660]660
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 106, 109.


[Закрыть].

Военный штаб Приволжского военного округа направил на подавление восстания регулярные части, оснащенные пулеметами, орудиями, кавалерией. Безоружные повстанцы ожесточенно оборонялись, отражали атаки. «Нападение красных отбито, крестьяне отбивались одними вилами, есть убитые, раненые, пленные противника. Шлите немедленно оружие, подкрепление», – сообщали жители села Хрящевка[661]661
  Там же. С. 100.


[Закрыть]. В «Известиях Ставропольского исполкома» был специальный раздел «Вести с фронта», в котором сообщалось о боевых действиях повстанцев: «…Усолье. 11 марта в 2 часа утра явился нарочный из с. Муранки с донесением сельского совета и сообщил, что враг в числе 170 человек разбит. В Усинском отобрано 20 лошадей, 2 пулемета и винтовки. Волна народа двинулась на Сызрань. Сызрань охвачена в кольцо. Усольский штаб… Хрящевка. 11 марта. Сегодня было у нас сражение, начавшееся в 12 часов дня и окончившееся в 7 часов. Противник имел пехоты 2 роты и отряд 50 человек, 1 орудие трехдюймовое со 112 снарядами, 1 эскадрон кавалерии и 3 пулемета. Бой завязывался очень горячий. Разведку встретили и открыли по ней огонь. Подошла их пехота и мы бились с нею, не уступая ни шагу, часа четыре с половиной. Потом отступили в село и из разных мест засады при вхождении красных открыли по ним огонь. Они стушевались. Мы в этот момент бросились народными силами на «ура». Этим их устрашили. Они побежали в панике. В погоню пустили кавалерию с помощью пехоты, которая преследовала и колола красных. Потерь у нас в войсках не оказывается. Раненых с нашей стороны трое, убитых нет. Военный руководитель Петров[662]662
  ГАРФ. Ф. Р—1235. Oп. 94. Д. 64. Л. 86.


[Закрыть]. В ответ на ожесточенное сопротивление повстанцев Сызранский ревком объявил: «1) Издать приказ по всем частям действующей армии, чтобы лиц, принимавших активное участие в восстании, как—то: заставленных с оружием в руках, обнаруженных при порче дорог, телеграфа и пр., в плен не брать, а расстреливать на месте. 2) Поручить особому отделу произвести строгое расследование над пленными и в связи со степенью виновности делить их на 3 категории: 1) лиц, принимавших активное участие в восстании и подлежащих к расстрелу, 2) лиц, способствовавших восстанию другим путем и подлежащих к отправлению на общественные работы…»[663]663
  См.: Гурьев Н. Чапанная война. Сызрань, 1924. С.38.


[Закрыть].

К 20 марта восстание было жестоко подавлено карательными отрядами ВЧК и Красной Армии. Командующий 4—й армией М. В. Фрунзе докладывал Л. Д. Троцкому, И. Т. Смилге, В. И. Ленину о подавлении крестьянского восстания в тылу Восточного фронта: «В уездах к настоящему времени восстания ликвидированы. Центр восставших – Ставрополь взят 13 марта, а к 16—му заняты последние очаги восстания. Движение носило массовый и организованный характер. Целью его ставлено овладение городами Самарой, Сызрань, Ставрополь… Восстание шло под лозунгами «Да здравствует Советская власть на платформе Октябрьской революции!», «Долой коммунистов и коммуны!». В городах, волостях и селах сформированы волостные «военно—революционные» штабы. При подавлении движения убито, пока по неполным сведениям, не менее 1000 человек. Кроме этого, расстреляно свыше 600 главарей и кулаков. Село Усинское, в котором сначала был истреблен целиком отряд в 170 человек, сожжено совершенно… Сейчас все успокоено, но, конечно, лишь наружно. Таким образом, ближайший тыл армии неустойчив и артерии Советской Республики снова угрожает смертельной опасностью[664]664
  РГВА. Ф. 106. Оп. 7. Д. 13. Л. 64—66.


[Закрыть]. Л. Д. Троцкий в ответ на данный доклад направил телеграмму в Кремль И. В. Сталину и В. И. Ленину о необходимости ревизии в тылу Восточного фронта: «…Необходима крайне авторитетная ревизия в тылу Восточного фронта для успокоения крестьянских элементов. Считал бы целесообразным комиссию в составе Каменева, Смилги или Гусева и еще одного лица. Если нельзя Каменева, то другое авторитетное лицо из Центра. Движение получило широкий характер. Средние крестьяне, с одной стороны, раздражены явными злоупотреблениями учреждений…»[665]665
  См.: Крестьянское движение в Поволжье. С. 147.


[Закрыть].

ВЦИК создал особую комиссию «по ревизии советов Поволжья» во главе с П. Г. Смидовичем. В докладе данной комиссии в Президиум ВЦИК отмечалось: «Особенности данного восстания. Централизованность и большая организованность всего движения, энергия и ожесточенность при наступлении, и особенно при обороне, уверенность вожаков в успехе, широкая постановка агитации в массах (газета в Ставрополье «Известия Ставропольского исполкома» – вышло два номера, много листков), усиленные попытки агитационного воздействия на красноармейские части, изготовление в кузницах специальных наконечников для деревянных пик… Двигающиеся толпы состояли из крестьян пожилого возраста в чапанах с участием середняков и даже бедняков. Кулаков же на каждое село в среднем, не более 5—10 человек. Количество восставших, по разным данным, 100 000—150 000 человек. Количество винтовок – несколько сот, несколько пулеметов»[666]666
  ГАРФ. Ф. Р—1235. Оп. 94. Д. 64. Л. 73—76 об.


[Закрыть]. Особая комиссия ВЦИК представила объективную оценку причин восстания: «Представители власти из уездов – «коммунисты» – действовали часто помимо советов путем приказов. Усваивалась постепенно тактика произвола, насилия, угроз и избиений. Представители власти из уездов – «коммунисты» – привыкли не считаться с декретами центральной власти, действовали по усмотрению, пользовались своим положением для удовлетворения своих нужд. Получалась картина засилия «коммунистов» в полном смысле слова… Власть советская выродилась во власть коммунистов, при этом весьма сомнительного качества…». В Сенгилеевском уезде Симбирской губернии комиссии пришлось открыть особый революционный трибунал с участием в нем представителей крестьянства. К суду были привлечены сотрудники уездной ЧК, которую ревтрибунал был вынужден упразднить за вопиющие злоупотребления: по материалам доклада комиссии Смидовича, уездная ЧК «мнила себя высшей политической властью в уезде», арестовывала местных народных судей за неправильные, по ее мнению, решения (два случая), отменяла приговоры, выпускала осужденных, устроила «форменный застенок с переломами костей и бесконечными издевательствами». Ревтрибунал при особой комиссии ВЦИК 6 апреля вынес приговор бывшим руководителям и сотрудникам Сенгилеевской уездной ЧК: председатель А. Саблин и его заместитель Я. Мач получили по 10 лет лишения свободы, Я. Блюма приговорили к расстрелу, других сотрудников – к тюремному заключению, принудительным работам на различные сроки[667]667
  ГАРФ. Ф. Р—1235. Оп.94. Д.64. Л. 79, 81.


[Закрыть]. Местная коммунистическая организация самораспустилась собственным постановлением. Особое внимание комиссия ВЦИК обратила на нежелательность грубых действий комиссаров, убиравших из сельских школ иконы. Предлагалось убрать иконы из школ позднее по решению местных Советов[668]668
  ГАРФ. Ф. Р—1235. Оп.94. Д.64. Л. 73—76 об.


[Закрыть].