Текст книги "Каменный век. Борьба за женщин (СИ)"

Автор книги: Петр Гордеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

   Весь путь Лежащий Зубр шел совершенно обнаженный. Однако он не расставался со своей набедренной повязкой из шкуры животного: когда ночевал на развилке дерева, а это делать приходилось часто, подкладывал под себя, чтобы сидеть было не жестко, а когда спал на земле, то подкладывал свернутой под голову. Когда шкура эта не нужна была для подобных целей, скатывал ее, стягивал лыковой веревкой, часть которой привязывал к скатке таким образом, что она напоминала лямку сумки, какие мы носим на плече. Так в пути в основном и носил набедренную повязку. Длину лямки, подобрал такую, что надетая через голову эта привычная ноша удобна висела на спине, плотно к телу, и ничуть не мешала охотиться. Сейчас, ожидая встречи с людьми, хотел надеть набедренную повязку, но сообразил, что это будет излишне, раз не собирается общаться с ними и даже показываться им на глаза.

   Вот и их тропа. Она угадывается по примятой траве. Следы почти не заметны в ней, но хранят человеческий запах: явно это не звериная тропа. Через шагов пятьсот начался дубовый лес. Лежащий Зубр шел теперь среди деревьев с толстыми мощными стволами и такой густой листвой, что в верхних ярусах леса она образовывала плотный полог. Он хоть и был испещрен множеством мельчайших просветов, но свет пропускал плохо, отчего здесь царил прохладный полумрак, а трава между корнями росла очень редкая; во многих местах ее вообще не было, и там темнели большие пятна голой земли. Даже подлесок здесь был на удивление редким, благодаря чему неплохо просматривалась глубь леса. Охотник внимательно всматривался в нее, идя далее по тропе. Ни людей, ни животных не замечал. Не менее внимательно вслушивался в тишину и усиленно, часто, прерывисто втягивал носом воздух: слух, обоняние порой выручали в лесу лучше, чем зрение. В воздухе, насыщенном огромным многообразием запахов, какое бывает только в лесу, не ощущался ни запах человека, ни животного. Только едва-едва улавливался запах мелких птичек, которые своим щебетанием время от времени нарушали тишину. Охотник посмотрел вверх, где качнулись ветки оттого, что две пташки вспорхнули и перелетели на другое дерево. Он опустил взгляд. Перед ним была петлявшая между могучими основаниями деревьев тропа. Теперь она четко выделялась на где черной, а где серой земле. Опустил взгляд еще ниже и вдруг остолбенел – так поразило и встревожило его то, что он увидел. По бокам тропы шли огромные следы. Сама тропа была неплохо утоптана, но во множестве перемешавшихся следов, очертания которых были большей частью стерты, угадывалось не мало таких же гигантских следов. Так вот кто здесь живет! Оказывается, он забрел во владения великанов! Лежащий Зубр поставил ногу в один из следов. Ступня заняла едва ли две трети его размера.

   И тут он вспомнил рассказы стариков о том, что, якобы, очень далеко от тех краев, в которых живут люди Племени горного барса и другие племена людей, похожих на них, обитают совсем иные люди. Они ростом намного выше, очень умны и всегда смуглы, даже зимою. Лежащий Зубр никогда не верил этим рассказам, считая их полнейшей выдумкой, как сказки. Он слышал и о том, что эти люди презирают людей его расы и при встрече непременно их убивают и съедают. Лежащий Зубр не знал, что неандертальцы относятся к кроманьонцам совершенно также.

   Значит, нет смысла идти дальше. Разве что из любопытства. Но это любопытство может стоить ему жизни. Нет, он не так глуп, чтобы подвергать себя смертельной опасности только ради того, чтобы посмотреть на незнакомцев, пусть и загадочных великанов. Но неужели он преодолел такой огромный путь зря?! Не сделал то, что так хотел сделать и ради чего отправился в это путешествие. Это, конечно, очень большая неудача. Если же он увидит этих удивительных людей, понаблюдает за ними, то хотя бы будет что вспомнить и что рассказать сородичам. Но разве ему нечего рассказать и нечего вспомнить из увиденного в пути? Как много он видел, пока шел сюда! И особенно много удивительного увидел, когда стал приближаться к Большой воде. Он видел диковинные деревья, которые не растут в краю, где живет Племя горного барса, видел неведомых животных, на которых даже охотился. Но самое главное, самое потрясающее впечатление – это, конечно, Большая вода. Ради того, чтобы увидеть только ее, уже стоило проделать такой путь. Будет что вспомнить и будет что рассказать.

   Ну, вот наконец можно начинать обратный путь. Надо повернуть налево и опять идти прямо и прямо, пока не дойдет до Большой реки, а там уже с пути не собьешься – нужно просто снова иди и иди вдоль ее берега или по прилегающим к нему землям. Дорогу он уже знает, знает где труднопроходимые места или особенно опасные, которые лучше обойти, знает где на какого зверя хорошая охота. Когда дойдет до Мутного озера, то повернет направо. А там уже дней девять-десять – и будет у своих. Ту, последнюю часть пути, он знает намного лучше.

   Лежащий Зубр повернул налево.

   Через некоторое время в лесу стало намного светлее. Теперь охотника окружали деревья более высокие, но с менее толстыми стволами. Ветви они имели не очень большие и густые. Сквозь листву вверху сквозили уже не мелкие крапинки неба, а большие голубые пятна. Подлесок здесь рос, как обычно, густой.

   Вскоре Лежащий Зубр вышел еще на одну тропу, заметно более утоптанную. Она шла со стороны селения, местонахождение которого было не трудно угадать по дыму от костра, и сворачивала как раз в ту сторону, в которую шел Лежащий Зубр. Вскоре он догадался, почему эта тропа более утоптанная, – по всей видимости, она вела к водопою: острый слух охотника уловил журчание воды.

   Лежащий Зубр обрадовался, что приближается к воде, поскольку не пил со вчерашнего вечера. Конечно, он не собирался подходить к ручью по тропе, так как была вероятность наткнуться на здешних жителей в привычном для них месте водопоя. Нет, он подойдет к ручью значительно правее и напьется за какой-нибудь излучиной только тогда, когда будет уверенность, что не видим для чужаков.

   Лежащий Зубр сделал еще несколько шагов по тропе и вдруг оцепенел: он учуял запах кошки. Нет, не маленькой, а большой. Пока он знал только два вида больших кошек – горного барса и рысь. Но это был не их запах. Однако явно кошачий. И судя опять же по запаху, это был крупный зверь, далеко не рысь.

   Охотник понял, что хищник сделал засаду на людей, как это часто бывает, у тропы, ведущей к водопою, и в эту ловушку попал он, что сейчас не избежать страшной смертельной схватки с опаснейшим противником. И этот противник уже настолько близко к нему, что даже в лесу, где нет ветра, он чувствует его запах.

   Лежащий Зубр держал на правом плече палицу и дротик, а в левой руке нес копье. При встрече с крупным хищником люди в те времена, как правило, использовали один способ борьбы – вначале метали в него дротик, копье, стараясь если не убить зверя, то хотя бы серьезно ранить и лишь затем пускали в ход палицу. Ее люди в основном использовали в боевых столкновениях между собою или для борьбы с раненым, теряющим силы животным. Применять же дубину против большого, полного сил разъяренного зверя было и мало эффективно, и слишком опасно для человека. Лежащий Зубр тоже всегда, когда позволяла возможность, прибегал к описанному нами излюбленному охотниками приему. Сейчас он мгновенно сообразил, что в ситуации, в которой оказался, это невозможно: хищник находится настолько близко, что едва ли удастся до столкновения с ним сделать хотя бы один бросок. Лежащий Зубр знал, что в таких случаях самое разумное – положиться на копье, но не метать его, а разить им, не выпуская из рук.

   Вдруг ветви зарослей качнулись, и в тот же миг охотник увидел летящее в прыжке прямо на него огромное чудовище, рыжее, с черными полосами и пятнами, с огромными устремленными к нему когтистыми лапами, с огромной разверстой ужасной пастью, в которой краснел язык и сверкали чистейшей белизны зубы и клыки, причем верхние передние клыки были такими длинными, каких еще Лежащему Зубру не доводилось видывать. Конечно, он не мог знать, что это саблезубый тигр (в те времена уже реликтовый). Неандерталец едва-едва успел сбросить с плеча палицу с дротиком и взять на изготовку копье.

   Когда первобытный охотник наносил укол копьем, он всегда старался направить его в более уязвимое место на теле противника, причем в такое, вонзившись в которое каменное острие не сломалось бы при столкновении с костями. Сейчас у Лежащего Зубра такой возможности не было. Ему оставалось только направить оружие в грудь зверя. Впрочем, он знал, что наконечник его копья достаточно крепкий – способен пробить грудную клетку и не сломаться. Не раз Лежащий Зубр убеждался в надежности этого кремневого лезвия. Столкновение с чудовищем было такой силы, что охотник едва устоял на ногах и едва удержал у руках копье. Благодаря длине древка он не оказался в смертельных объятиях хищника. Кремневый наконечник исчез, весь войдя в белую грудь тигра. Лежащий Зубр видел перед собой тянущиеся к нему лапы с растопыренными большими когтями, раскрытую пасть, из которой пахнуло неприятным запахом и раздался жуткий утробный рык, видел выходящее из могучей груди древко, вокруг которого сразу появилось кровавое кольцо на белоснежной пушистой шерсти. Теперь всю мощь натиска гиганта сдерживало копье. Лежащий Зубр, напрягая все силы, на которые только был способен, старался удержать копье и с ужасом чувствовал, как быстро слабеют не выносящие огромной тяжести руки.

   Тигр перестал рычать, закрыл рот. Потом замотал головой и издал жалобный звук, похожий на тот, который издает заскулившая от боли собака. Внутри пасти заклокотало что-то, и в углах ее появилась кровавая пена. Затем тигр снова взревел, но уже как-то надрывно, должно быть, в ярости начавшейся агонии. Лежащий Зубр понимал, что удалось смертельно ранить врага. Эта мысль прибавила сил. Но тут же его снова окатило ледяным ужасом, потому что он почувствовал, как древко стало проскальзывать в сжимающих его вспотевших ладонях. Когти и пасть неумолимо приближались к нему. «Надо держать! Надо держать! Еще немного... Сейчас будет издыхать», – мысленно говорил себе, кряхтя от неимоверного напряжения охотник, именно таким образом победивший не мало крупных разъяренных хищников. Но с тигром, как уже упоминалось, ему не доводилось встречаться. Поэтому тот не дал одолеть себя привычным для неандертальского охотника способом, и сделал то, что он никак не мог ожидать. Чудовище мгновенно неуловимо для глаз дернулось своим гибким могучим телом. Лежащий Зубр опять едва устоял на ногах. Реакция не подвела – вовремя сумел еще мощнее, совсем из последних сил, сжать в руках копье. Однако это ничуть не выручило его – теперь он держал только обломок древка, переломившегося как тростинка. Другой обломок копья торчал из груди животного. Тигр, снова издав громогласный ужасающий рев, бросился на охотника. Тот успел воткнуть ему в раскрытую пасть оказавшийся довольно острым обломок древка и этим спас себя от смертельных клыков. Он увидел их совсем близко перед своим лицом, увидел, что пасть полна крови, хлынувшей горлом из пробитых копьем внутренностей. Удачное попадание палки в пасть приостановило нападение хищника. Он издал звук боли и ярости. И это уже был не громкий могучий рык, а прерывистый захлебывающийся храп. Тигр приподнялся на задних лапах, словно собираясь встать на дыбы. Охотник воспользовался моментом и успел вырвать из его груди обломок копья. Но эта удача не облегчила его положения. Наконечник остался в теле хищника. Лежащий Зубр опять держал в руке только обломок древка. Правда, один конец его был острым. Охотник постарался поскорее взять палку в руку тупым концом, но поскольку слишком торопился, то обронил ее. Хотел поднять, но раньше, чем успел нагнуться, оказался в страшных объятиях саблезубого тигра. Он ощутил на спине огромные лапы, дикую боль и чудовищную необоримую силу захвата лютого гиганта. Эта сила опрокинула, смяла человека, не оставила ему никаких надежд. Охотник пытался продолжать сопротивление, но оно было едва ли ощутимо для такой махины, под страшной тяжестью которой он оказался. Лежащий Зубр окончательно понял, что настал его конец. С яростным хрипением хищник хотел обрушить на человека свое смертоносное оружие: чудовищные огромные клыки и ряды зубов нависли над несчастной жертвой. Но из пасти торчал обломок древка копья. На какое-то мгновение тигр замер, осознавая, что не может теперь действовать клыками и зубами, что если еще ниже опустит голову, то воткнутая в рот палка упрется в грудь человеку и причинит еще большую боль. Этой неожиданной мгновенной паузы в действиях противника хватило охотнику, чтобы схватить обеими руками торчавший обломок и изо всех сил, умноженных страхом, вдавить его глубже. По всей видимости, острый как игла конец палки вошел тигру в мозг. Зверь оцепенел, а затем большая тяжелая голова его сразу легла человеку на правые плечо и руку. Ощутив конвульсивные содрогания лежащего на нем огромного покрытого мягкой шерстью тела, после которых оно замерло и перестало подавать какие-либо признаки жизни, Лежащий Зубр понял, что враг мертв.

   Радости не было предела от сознания, что удалось избежать верной гибели. Перед его глазами было прекрасное голубое небо между ветвями деревьев, с пышной зеленой листвой. Красота неба, словно воплощала в себе радостное утверждение жизни, счастье жизни. Только во вторую очередь пришла и радость по поводу одержанной большой охотничьей победы.

   Однако Лежащий Зубр быстро понял, что его положение остается весьма тяжелым и чрезвычайно опасным. Он очень сильно придавлен огромным телом мертвого животного, из-под которого надо как-то выбираться. В спине ощущается страшная боль от проникших в мышцы когтей. Ни этой тяжести, ни этой боли он вообще не чувствовал в первые минуты победы над тигром. Лежащий Зубр вспомнил, что здесь вот-вот должны появиться пришедшие на водопой чужаки, которые, конечно, убьют его. Ему казалось, что он лежит в луже грязи, но он сразу с ужасом понял, что это не грязь, а его кровь.

   Он стал предпринимать отчаянные усилия, стараясь выбраться из-под тигра. Боль возросла многократно. На некоторое время он замер, желая, чтобы она уменьшилась. Однако, понимая, что медлить нельзя, заставил себя превозмочь боль и продолжил усилия. Он что есть сил упирался в землю локтями, ощущая, как они дрожат и слабеют, а все тело быстро холодеет. Наконец когти отцепились. При этом тепло, которое чувствовал на спине, стало разливаться широко и гораздо обильнее. «Это кровь, кровь... течет», – почти в отчаянии думал Лежащий Зубр. Зато вылезать из-под тигра стало теперь легче. Но лишь поначалу. Холод, слабость быстро овладели всем телом. Руки уже устали так, что были совершенно бессильны. Ему удалось вылезти наполовину. Больше он двигаться не мог и лег в полном изнеможении на землю. Боль в спине усилилась, но вскоре исчезла, как исчезло все для него – он потерял сознание.

   Когда с него сняли тигра, он очнулся, словно пробужденный освобождением от огромной тяжести и зазвучавшими голосами. Ему показалось, что он был без сознания не больше мгновения, хотя находился в этом состоянии минут двадцать. Он увидел над собою смуглых чернобородых гигантов, нагих, мускулистых и худощавых. Длинные черные волосы у них, как и у людей Племени горного барса, были у кого перехвачены на лбу тесемочкой из волокнистой коры дерева, у кого стянуты назад и собраны на затылке в виде конского хвоста. Странно и красиво выглядели на смуглых, окруженных богатой черноволосой растительностью лицах большие серые и голубые глаза. У каждого висели на груди бусы из зубов животных – то ли украшения, то ли амулеты, а, возможно, то и другое. Все незнакомцы держали в руках копья, дротики, дубины. Лежащий Зубр заметил в окружавшей его толпе трех женщин, тоже совершенно нагих. Ему, привыкшему видеть широкоплечих неандертальцев, чужаки показались все узкоплечими.

   Они о чем-то говорили между собой, показывая пальцами то на него, то на тигра. Многие звуки, которые они издавали, удивили неандертальца – ему еще не приходилось слышать таких звуков. Слова незнакомцы сопровождали жестами и мимикой, и эта часть их языка была настолько выразительной, что Лежащий Зубр без труда понял, о чем они говорят. Они явно выражали удивление огромными размерами убитого животного, восхищение блестящей охотничьей победой, радость по поводу того, что без всякого труда заполучили так много мяса, намекали на то, что самой лакомой частью этой даровой добычи, конечно, является сам славный победитель тигра.

   «Все...,» – обреченно подумал Лежащий Зубр. Единственным утешением в его положении была только уверенность в том, что начнут не с него. Он вспомнил страшный случай, свидетелем которого стал в детстве. Охотники принесли тогда к пещере двух добытых зверей, а также одного убитого и одного раненого иноплеменника. Последних они случайно встретили на охоте. Пока сородичи ели несколько дней мертвых животных и человека, жизнь раненому они сохраняли и даже подкармливали его, держа в качестве мясного запаса. Местные жители тоже, скорей всего, приступят к пище, которая раньше может испортиться. Так что дня четыре, а может, и пять он еще поживет.

   Лежащий Зубр испытал отчаяние, леденящий ужас, понимая, что его ожидает, и горчайшее сожаление, досаду при мысли о том, как ему не повезло. В то же время поразился необычайной удаче иноплеменников, для которых невольно добыл так много мяса, да еще и сам послужит пищей.

   В действительности, местным жителям повезло даже еще больше, чем думал несчастный сын Племени горного барса. Вот уже дней тридцать этот тигр держал их в постоянном страхе. Он подкарауливал людей поблизости от селения и уже успел убить восемь человек, что для первобытного племени было сопоставимо с военными потерями. Правда, гибли преимущественно не воины, а занимавшиеся собирательством женщины и дети. Мужчины старались спасти племя от этого бедствия – не раз устраивали на тигра охоту. Но тот был очень осторожен и обладал необычайно чуткой интуицией, благодаря чему ему всегда удавалось избегать встречи с большим числом охотников.

   Сегодня с утра кроманьонцы снова отправились на его поиски, но прежде, как обычно перед охотой, пошли на водопой. Можно представить их удивление и радость, когда они увидели своего лютого врага уже убитым, да к тому же неандертальцем, которого тоже считали врагом, и которого ранение сделало беспомощным, а значит, тоже их добычей. Не так давно здешнее племя воевало с неандертальцами. Поэтому, естественно, кроманьонцы предположили, что видят вражеского лазутчика, который со злым умыслом приближаясь к их селению, угодил в засаду хищника, устроенную на местных жителей.

  9

   Четверо кроманьонцев взяли Лежащего Зубра за руки-за ноги и понесли в стойбище. Четверо других пошли следом, чтобы, когда понадобится, сменить уставших. Остальные охотники, которых было человек двадцать, тоже сменяя друг друга, поволокли труп тигра.

   Когда Лежащего Зубра подняли, он снова потерял сознание.

   Пока раненого несли, судьба изменилась к нему неожиданным образом. Один из охотников обратил внимание на то, что клык на его груди, совсем не клык кабана, который в качестве амулета носили люди вражеского племени, и высказал предположение, что победитель тигра не из этого племени, а из какого-то другого, должно быть, случайно забредший сюда. В пользу такого предположения говорило и то, что на теле Лежащего Зубра не было боевой раскраски из охры, а без нее воины вражеского племени, как было известно, не отваживались приближаться к противнику, так как считали, что она прибавляет силу и мужество. Остальным охотникам предположение их сородича показалось убедительным. Отношение кроманьонцев к плененному чужаку сразу же стало совершенно иным. Правда, кроманьонцы презирали и считали врагами всех неандертальцев, не только ближайших к ним, с кем находились в состоянии войны, но человек, сумевший в одиночку одолеть саблезубого тигра, повелителя здешних мест, не мог не вызывать большого восхищения и искреннего уважения. Раз он не из племени злейших их врагов, то пусть даже, если пожелает, живет с ними, решили они. Правда, это будет слишком необычно – то, что неандерталец станет членом их клана, но такой хороший охотник, а значит, и воин, очень нужен им, особенно сейчас, когда численность мужчин после последних трех войн, которые пришлось вести племени, значительно уменьшилась. Он должен согласиться остаться жить с ними, ведь, наверное, с его племенем случилось что-то очень плохое, или он был изгнан, раз был вынужден уйти из родных краев.

   Когда Лежащего Зубра принесли в селение и положили на землю, он снова очнулся. Охотники уже успели рассказать сбежавшимся жителям стойбища о том, что он избавил их от страшного врага и о том, что наверняка не из вражеского племени, обосновав это упомянутыми выше соображениями. Поэтому Лежащий Зубр увидел над собою приветливые, доброжелательные лица. Он обрадовался так, как только может обрадоваться человек, ожидавший скорой неминуемой смерти и вдруг понявший, что она ему больше не угрожает.

   Над ним стояли великаны и великанши. Все были совершенно голые. Среди них он не увидел ни одного светловолосого и светлокожего. Женские лица удивили Лежащего Зубра еще больше, чем мужские. Они имели не только высокие крутые лбы, но и большие подбородки. Скулы мужчин скрывали густые бороды. То, что подбородки у них тоже большие Лежащему Зубру еще предстояло узнать. Надо заметить, что поздние неандертальцы, так называемые специализированные, к которым принадлежал он, имели лоб и подбородок более крупные, чем их предшественники. Иначе лица кроманьонцев его удивили бы еще больше.

   Чужаки переговаривались между собой странными звукосочетаниями, что-то оживленно обсуждая. Нетрудно было догадаться, что речь шла о нем. По очень выразительной мимике, движениям рук Лежащий Зубр уловил общий смысл разговора. Он заключался в том, что все восхищены его подвигом, благодарны ему, желают ему помочь и вступить с ним в дружеские отношения.

   Лежащего Зубра сильно мучила жажда. Он не знал, как попросить пить. Хотел показать пальцем на рот, но рука из-за страшной слабости была совершенно неподъемной. Он шевелил пересохшими губами. Неожиданно кто-то стал вливать ему в рот воду из полой тыквы со срезанным одним из концов ее. Он видел над собою только большую тыкву, широкие кисти рук, с коричневой грубой кожей, и прозрачную струю живительной влаги, играющей в свете солнца множеством мельчайших бликов, похожих на искры. Несмотря на тухловатый привкус, вода казалась необычайно вкусной. Люди Племени горного барса тоже использовали тыкву с вынутой внутренностью для хранения воды в стойбище, однако предпочитали больше пить из рек и ручьев.

   Ранения, которые получил Лежащий Зубр, для первобытного человека, особенно для неандертальца, не были тяжелыми – когти тигра не успели глубоко проникнуть в тело и нисколько не успели разодрать его. Все же крови охотник потерял много. Поэтому и впадал в обморочные состояния. Но раны быстро затянулись, мощный организм быстро поправился, быстро восстановил силы. Конечно, этому способствовали также доброжелательное, чуткое отношение окружающих людей и старания местного эскулапа.

   Стойбище Племени волка представляло собой несколько хаотично расположенных на большой лесной поляне шалашей, покрытых звериными кожами.

   Лежащему Зубру так понравилось жить здесь – и в этом селении, и в этом теплом краю, – что он пока не думал о возвращении. Благодаря своей природной сообразительности он быстро научился хорошо понимать язык местных жителей, но говорить на нем хотя бы более-менее сносно так и не научился и не мог научиться, потому что артикуляционный аппарат даже поздних неандертальцев не способен был произносить многие звуки, которые легко произносили кроманьонцы. Тем не менее научился изъясняться вполне понятно для здешних людей, так как умел очень хорошо пояснять смысл сказанного языком жестов, который освоил в совершенстве, и который был неотъемлемой частью любого первобытного языка.

   Жизнь Племени волка и Племени горного барса во многом была схожа и во многом различна.

   Также люди занимались здесь охотой и собирательством, готовили пищу на огне. Только огонь добывали не высеканием искр из кремня, а путем трения палочки, зажатой двумя другими палочками, обильно посыпанными трухой.

   Власть в племени здесь тоже принадлежала одному человеку, но не мужчине, а женщине. Звали ее Матерью племени. Ей подчинялся даже главный охотник – предводитель мужчин клана.

   Здесь тоже верили в духов. О сходстве религий этих племен уже говорилось. Добавим, что фетишизм сородичей Лежащего Зубра ограничивался почитанием преимущественно клыков, зубов, шкур и костей животного. Никакого священного места люди Клана горного барса не имели. У Племени же волка было капище с настоящим идолом. В религии и тех, и других существовала система разных очень строгих табу. У кроманьонцев их было гораздо больше.

   Мужчины здесь тоже жестоко дрались за женщин, но не оружием, а только кулаками. В племени Горного барса любая девочка-подросток, едва только ее фигура начинала обретать женские формы, становилась предметом вожделения мужчин и борьбы за нее. Здесь же брались в жены только зрелые женщины и вполне оформившиеся девушки. Более юные представительницы слабого пола находились под особой защитой Матери племени. Покушение на их невинность каралось очень сурово.

   В Племени волка существовала довольно развитая система подготовки подростков, юношей к жизни охотника, воина, завершавшейся труднейшим, даже жестоким экзаменом на право так называться. В Племени горного барса никакой специальной подготовкой подрастающего поколения никто никогда не занимался. Мальчики укрепляли свои мускулы в играх. Девочки учились хозяйственным делам, подражая матерям, наблюдая за ними и помогая им. Юноша тогда становился охотником, когда охотники приходили к общему мнению, что он достаточно повзрослел и окреп, чтобы присоединиться к ним. В Племени горного барса охотниками могли быть только мужчины. Здесь же в числе охотников были пять женщин. Их называли дэнами. Они обладали определенными преимуществами перед остальными женщинами. Так, их нельзя было привлекать к хозяйственным работам, их, как и мужчин, наделяли большими, чем других порциями пищи. Им предоставлялось право самим выбирать себе мужа. Никакой мужчина, даже главный охотник, не смел силой ни одну из них сделать своей женою, тогда как по отношению к другим женщинам это допускалось очень часто.

   В число будущих дэн отбирались самые крепкие девочки. Они включались в группу проходящих подготовку мальчиков. Тяжелейшие трудности обучения все несли на равных. Большинство участниц подготовки не выдерживали ее, но кто выдерживал, те выдерживали и завершающие обучение испытания, на которых тоже никаких поблажек по признаку пола не оказывалось. Конечно, беременность, рождение ребенка, его грудное вскармливание прерывало участие дэны в охоте и военных походах, если таковые в это время случались. Но как только ребенок достигал трехлетнего возраста, его отдавали на попечение другим женщинам, а мать возвращалась к обязанностям охотника и воина.

   С удивлением Лежащий Зубр обратил внимание и на то, какое большое внимание уделяют здесь охотничьим и воинским упражнениям во все свободные от охоты дни: на это отводилось не мало времени. Только после выполнения этих специальных упражнений мужчинам и дэнам разрешалось отдыхать. В Племени горного барса охотник обычно, если знал, что что-то умеет делать хорошо, например, метать на дальность и меткость копье и дротик, то переставал в этом упражняться до тех пор, пока не замечал, что эти навыки стали часто подводить его на охоте.

   Лежащего Зубра восхитило умение кроманьонцев делать орудия из кремня. Их наконечники копий, дротиков, резцы, рубила, скребки и т.п. значительно превосходили такие изделия неандертальцев. Лежащий Зубр поспешил обзавестись копьем, которое по его просьбе сделал ему здешний мастер.

   Особенно поразили пришельца с севера достижения местных жителей в области искусства. Они умели петь, следуя мелодии, порой красивой, завораживавшей ошеломленного Лежащего Зубра. Он и его сородичи могли петь только речитативом, соблюдая примитивный ритм. Они сопровождали свое пение стуком по разным палкам и стволам деревьев, люди Племени волка – более музыкальным биением в «там-тамы»: так назывались обтянутые кожей треугольные и четырехугольные рамки из связанных между собою палок. И неандертальцы, и кроманьонцы умели делать из костей животных рожки и играть на них, но у последних это тоже получалось лучше.

   Тоже очень сильно поразило Лежащего Зубра и умение здешних жителей лепить из глины фигурки животных. Его соплеменники могли из этого материала делать лишь примитивные миски для еды.

   Однако не все в Племени волка нравилось неандертальцу. Так, ему пришлось поначалу пережить не мало неприятного волнения, когда привыкал ходить перед всеми, как здесь было принято, совершенно голым. Он стыдился женщин и особенно девочек. Лежащий Зубр быстро вспомнил о своей набедренной повязке. Она осталась на месте сражения с тигром, коготь которого порвал лямку, притягивавшую к спине ее скатку. Когда позволили возвращающиеся силы сходить на водопой, Лежащий Зубр не нашел там набедренной повязки: должно быть, ее подобрал и присвоил какой-то местный житель. Как только попалась под руки более-менее подходящая шкура, неандерталец повязал ее вокруг бедер и ощутил облегчение. Окружающие вначале недоумевающе уставились на чужеземца, а затем, указывая на него пальцами, принялись неудержимо гоготать. На смех сбежались все соплеменники, и хохот стал громче, дружнее, обиднее. В нем чувствовалось удивление странными обычаями неандертальцев и презрение к ним. Лежащий Зубр понял, что лучше здесь как можно меньше выделяться среди остальных и снял набедренную повязку. Снова надел ее и вздохнул с облегчением, когда через несколько дней повеяло с севера холодом. Многие люди племени надели одежды из шкур. Некоторые – только набедренную повязку. Правда, вскоре потеплело, и все снова разделись. Но пришла осень, и наступила череда похолоданий. В короткие незначительные потепления люди уже не снимали шкур. Одежды их были не хуже неандертальских, но и не лучше, потому что люди Племени волка лишь относительно недавно начали осваивать умение шить их.