Текст книги "Каменный век. Борьба за женщин (СИ)"

Автор книги: Петр Гордеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

   Наш герой поспешил вернуться на только что покинутое место, откуда из зарослей увидел выходца из могилы. Отсюда еще можно было его видеть. Он не стал полностью обходить бурелом, по-видимому, не желая углубляться в подступающую к нему очень густую чащу, а пошел там, где лежали в основном верхушки поваленных деревьев, через которые перебираться было нетрудно. Теперь, поскольку он находился спиной к Ловчее Рыси, тот наблюдал за ним, не лежа, а стоя, уже безбоязненно. Молодой охотник провожал его взглядом, очень радуясь, что Лежащий Зубр удаляется в ту сторону. Вот за ветвями лежащих деревьев скрылась широкая спина Лежащего Зубра, а затем и голова. С огромным облегчением Ловчее Рыси повернулся и пошел в обратном направлении.

   Но душевное облегчение сразу сменилось тяжелым чувством. И было чему огорчаться – Лежащий Зубр, оказывается, жив. А значит, над его, Ловчее Рыси, счастьем нависла большая угроза. Нет, он не скажет Большелобой, что Лежащий Зубр жив. Пусть считает, что это, и в самом деле, призрак. И надо думать, что сделать, чтобы она не узнала, что Лежащий Зубр ожил. Вдруг он все-таки найдет их. Вдруг она любит его по-прежнему также сильно, как любила, то есть гораздо сильнее, чем его, Ловчее Рыси! Надо уйти отсюда, уйти еще дальше от племени, чтобы никто из сородичей никогда не нашел их. Но разве он, Ловчее Рыси, трус? Что это он так испугался Лежащего Зубра и хочет бежать как заяц? Пусть Большелобая и любит его больше, пусть он найдет их, но разве не сила всегда решает кто будет владеть женщиной? Он сразится с Лежащим Зубром! Разве еще недавно он не хотел сразиться с ним?! Вот и сразится. Но может, Лежащий Зубр еще не найдет их. А если найдет, то, конечно же, не скоро. Так что не стоит рано расстраиваться: ошеломляюще счастливая жизнь, которой он жил эти последние дни, продолжается! Сейчас он вернется к возлюбленной, обнимет ее, и она обнимет его. Они поднимутся к своей пещере, сядут у своего костра, и все у них пойдет, как прежде. С такими мыслями наш герой подходил к скале, у подножия которой его ожидала Большелобая.

   Она не снесла ожидания и встречала его в лесу, несколько удалившись от скалы. Отошла бы дальше, если б не боялась разминуться с возвращающимся Ловчее Рыси: в лесу очень легко не заметить того, кто проходит близко. Но вот она увидела между стволами деревьев приближающуюся могучую фигуры молодого охотника и бросилась ему навстречу. Они заключили друг друга в объятия. Она сказала:

   – Как хорошо, что Большелобая и Ловчее Рыси жгли днем маленький костер, маленький-маленький – от маленького костра дыма не видно. Только ночью жгли большой – в темноте дыма тоже не видно.

   Женщина имела в виду то, что благодаря этому призрак не нашел их пристанища. Но она ошибалась, полагая, что в ночной темноте дыма не видно. Еще как видно: ни она, ни Ловчее Рыси не догадались посмотреть со стороны.

   Их счастливая, хотя очень нелегкая жизнь продолжалась, и в головокружительных страстях, сиюминутных волнениях, изнуряющих трудах этой жизни Ловчее Рыси быстро забыл о существовании Лежащего Зубра, а Большелобая – о существовании его призрака.

  5

   Большелобая, желая облегчить охотничьи труды мужа, еще по пути сюда предложила ему свою помощь в этом деле. Она сказала, что во время путешествия с Лежащим Зубром охотилась с ним, и тот был очень доволен ее помощью. Ловчее Рыси опешил: по законам его племени женщинам строго возбранялось брать в руки оружие, охотиться. С возмущением он спросил:

   – Большелобая брала в руки копье?!

   – Не только копье – у Большелобой и дротик хороший был. Когда подходили к племени, Большелобая спрятала копье и дротик. Очень хорошо спрятала. Это очень выручило Большелобую, когда убежала из племени. Через два дня Большелобая вспомнила про дротик и копье. Большелобая вернулась и нашла дротик и копье свои.

   – Лежащий Зубр разрешил Большелобой взять в руки...? – проговорил охваченный суеверным ужасом молодой охотник.

   Женщина утвердительно кивнула.

   – Ну тогда понятно почему..., – произнес юноша. Он имел в виду трагическую кончину Лежащего Зубра, видя в ней кару за разрешение женщине нарушить строжайшее табу.

   Большелобая поняла, что вызвала настоящее нервное потрясение у возлюбленного своими словами. После этого она уже не обращалась к нему с подобными предложениями.

   Часто он возвращался с охоты таким изнуренным, что упав на подстилку из звериных шкур, тут же засыпал крепчайшим сном. Иногда, однако, старался дождаться, когда поджарится принесенное им мясо. Большелобая изо всех сил спешила освежевать убитое животное и уложить на излучающие большой жар тлеющие угли и раскаленные камни. Она спешила, потому что очень хотела поскорее отдаться любовной страсти. Но всякий раз Ловчее Рыси засыпал раньше, чем она успевала управиться с делами. Большелобая глядела на него и изнемогала от желания. Унять в себе страсть ей стоило таких усилий, что она забывала даже о свежем поджаривающемся мясе, которое скоро можно будет есть. Тем не менее никогда не будила его, помня, что сон охотника, это такая святыня, которую потревожить можно было только в крайних случаях и оберегать которую она была приучена с раннего детства.

   Просыпался Ловчее Рыси обычно только под утро. Когда он видел доверчиво прижавшуюся к нему, безмятежно спящую возлюбленную, ощущал мягкие округлости ее тела, сонливость с него как рукой снимало. Осторожно, не торопясь, он овладевал ею. Медленно пробуждаясь, она уступала его желанию, все более оживляясь. На лице ее появлялась загадочная улыбка, и он понимал, что ей приятно такое пробуждение и ласки его желанны. Не открывая глаз и повинуясь ему телом, она спокойно и нежно отдавалась, принимая мощный порыв мужской страсти. Потом он вспоминал, что его ждет поджаренное вчера мясо и что надо скорее подбросить хворост в догорающий костер.

   Когда он вдоволь наедался мяса, его вновь охватывала страсть. Окончательно проснувшаяся к этому времени женщина ожидала его в пылком нетерпении, кутаясь в мохнатое одеяло и глядя на Ловчее Рыси влюбленными, полными желания глазами. Отойдя от костра, он чувствовал ледяной холод и было особенно приятно нырнуть под теплое одеяло и обнять горячее женское тело.

   Утро, весь день и следующую ночь они только тем и занимались что предавались страсти, ели и спали.

   Однако, если он приходил накануне с охоты без добычи, а запасы мяса были невелики или уже сильно припахивали, утолив утром только первый порыв страсти, он нехотя вставал из-под одеяла, брал дубину, копье, дротик и, сурово насупившись, шел в промозглый утренний сумрак. Спустившись со скалы, он сразу, словно попадал в другой мир – злой и холодный, где все было против него. Привычной бесшумной походкой, мягко ступая по холодной сырой земле, он шел по утопающему в тумане полутемному лесу, среди серых кустов и деревьев и, настороженно вглядываясь, вслушиваясь и принюхиваясь, с тоской вспоминал пьянящее ни с чем не сравнимое тепло женского тела.

   Часто в свободные от охоты дни или, когда Ловчее Рыси рано возвращался с охоты, они отправлялись вдвоем в лес. Большелобая заготавливала хворост, Ловчее Рыси охранял ее. Это для них тоже было счастливым времяпрепровождением. Ей порядком надоедали долгие одинокие ожидания мужа в холодных угрюмых стенах пещеры и такие, как бы сказали в наше время, совместные вылазки на природу, хоть и приходилось много работать, были для нее особенно в радость, тем более, что на них тоже часто происходили бурные взаимные проявления страсти.

   Очень любили Большелобая и Ловчее Рыси отдыхать на одной поляне, что была возле реки, к которой они обычно ходили на водопой. Стояло удивительно теплое бабье лето, какие уже нередко бывали в то глобальное потепление в Европе. Эта поляна была уютный живописный уголок девственной природы. С одной стороны ее полукругом обступал смешанный лес, радующий взор своим красочным нарядом: преимущественно желтые цвета листвы перемежались с коричневыми, бордовыми, лиловыми, зелеными пятнами. Ярко-желтые тона леса оттеняли серые силуэты четырех встающих из него скал, в одной из которых находилась пещера, где нашли приют Ловчее Рыси и Большелобоая. За рекою был хвойный темно-зеленый лес, растущий у подножия двух невысоких коричневых гор. За ними, словно колоссальные призраки, вздымались гораздо большей величины голубоватые горы, наполовину покрытые сверху снегом, размытые дальностью расстояния.

   Отдыхали Ловчее Рыси и Большелобая так, как обычно отдыхали первобытные люди, когда были сыты, свободны от забот и довольны жизнью, очень напоминая в своих развлечениях резвящихся детей. Ловчее Рыси и Большелобой нравилась растущая на поляне густая, в рост человека, трава. Они любили нырять в нее, как в воду, купаться в ней, кувыркаться, бегать друг за другом, играть в прятки. И, конечно, любили здесь тоже предаваться наслаждениям страсти. Каким бы теплым ни выдалось начало осени, земля была слишком холодной, чтобы можно было получать удовольствие от лежания на ней. Поэтому они принесли сюда медвежью шкуру. Когда уходили, оставляли подстилку здесь, но перегибали ее, накрывая одной половиной другую. Если случался дождь, вода не могла проникнуть сквозь кожу. Так меховая сторона, на которой они лежали, всегда оставалась сухой.

   Однажды Ловчее Рыси возвратился с охоты такой обессиленный, что упал у подножия скалы рядом с убитым оленем, которого только что, как показалось Большелобой, видевшей его со скалы, волок быстро и легко. Сбежав к нему, она, взволнованная сильным беспокойством за мужа, перевернула его навзничь. Он не отвечал на вопросы и вообще не подавал никаких признаков жизни. Убедившись, что на его теле нет ран, и, посмотрев в его полузакрытые глаза, она несколько успокоилась, зная, что такое случается с охотниками от предельного истощения сил, и что все, кого она видела в таком состоянии, через некоторое время приходили в себя.

   Когда стала затаскивать его по уступам на скалу, он очнулся и дальше уже взбирался сам, поддерживаемый ею. Доведя его до костра и уложив на подстилку, она опять вышла из пещеры и хотела спуститься за оленем, но того уже рвала на части свирепая стая крупных мохнатых собак.

   Трудно вдвоем было выжить в этом жестоком мире. В окружающем лесу водилось много животных, но охотиться одному было очень нелегко. Не обладай Ловчее Рыси такой огромной силой и не будь уже у него привычки охотиться в одиночку, он бы наверняка скоро погиб. Случаи, когда он терял сознание от чрезмерного переутомления теперь нередко повторялись. Живя с сородичами, он отдавал охоте меньше сил, поскольку его не подстегивало тогда постоянное сознание того, что никто, кроме него не добудет для семьи достаточно пищи. Это же сознание вынуждало чаще, чем раньше, подвергать себя большой опасности.

   И все же пока он был жив. Даже более того, он чувствовал себя хозяином здешнего леса, отобрав первенство у косолапых его обитателей, которые старались избегать с ним встречи, и не случайно: Ловчее Рыси был большой любитель медвежьей охоты. Он один завалил медведей больше, чем вожак и Лежащий Зубр. Возможно, они предпочитали не доводить ссоры с ним до единоборства, потому что помнили о его частых победах над повелителями дебрей.

   Правда, в последней схватке с медведем сломался наконечник копья. Ловчее Рыси не умел обрабатывать камень – этим навыком владели лишь некоторые мужчины племени – поэтому не мог заменить сломавшийся наконечник на новый. Он снял его. Заострил на огне древко – получилось тоже копье. Но для охоты на медведей оно мало подходило. Поэтому пришлось отказаться от такой охоты. Сделанное собственноручно примитивное копье ему не нравилось. Поэтому обычно оставлял его в пещере и охотился только с дротиком и палицей. В случае необходимости мог и ими дать отпор любому мощному хищнику.

   Все то время, которое жил здесь, наш герой охотился особенно удачно: никогда раньше он не возвращался с добычей так часто, как теперь. К тому же на двоих мяса всегда оказывалось больше, чем достаточно и Ловчее Рыси с Большелобой постоянно были сыты.

   Но однажды ему с самого утра очень не везло. Три раз он совсем близко подкрадывался к оленьему стаду, но каждый раз из-за какой-то неосторожности раньше времени обнаруживал себя и спугивал животных. Его постоянно что-то беспокоило. Какое-то чувство подсказывало охотнику, что он в опасности. Но что это за опасность и откуда ее ждать, он никак не мог догадаться. Взволнованность не давала сосредоточиться на охоте. Поэтому он и допускал в ответственные моменты неосторожные действия, которые сводили на нет его старания.

   Двигаясь по следам оленей, он подошел к высокому густому кустарнику, сквозь который блестела серая поверхность реки. Вдруг в гуще голых прутьев, пестреющих редкой желтой листвой, раздался оглушительный треск, и что-то большое метнулось влево. В следующее мгновение из кустарника выскочил огромный лось и с гулким дробным топотом помчался вдоль берега реки.

   Ловчее Рыси бросил на землю палицу, чтобы она не отяжеляла бег, и что есть духу помчался вдогонку за лосем. Расстояние между ними стало сокращаться, но через несколько мгновений начало быстро увеличиваться. Охотник, зная, что сейчас безнадежно отстанет и упустит удачный момент, метнул дротик. Дротик пролетел над мощной коричневой спиной, едва не попав в лося, и плюхнулся в реку, в нескольких шагах от берега. Ловчее Рыси взревел от досады: не повезло вдвойне – и упущена добыча и нужно нырять в ледяную воду, чтобы достать со дна утонувшее оружие.

   Он подошел к тому месту на берегу, против которого упал дротик, попробовал ногой воду и уже хотел нырнуть, как вдруг услышал сзади легкое, какое-то нарастающее шуршание воздуха. Даже не успев сообразить что это, совершенно рефлекторно Ловчее Рыси мгновенно пригнулся. Отличная реакция в который раз спасла ему жизнь: над ним, слегка задев волосы на затылке, стремительно пронеслось копье и упало на середину реки, подняв небольшие брызги.

   Юноша обернулся и увидел в нескольких шагах от себя вожака, стоявшего меж массивных подножий двух вековых сосен. Он держал в обеих руках палицу и злобно ухмылялся.

   – Медведь трус – Медведь кинул копье в Ловчее Рыси сзади! – сказал ему молодой охотник прерывистым, дрожащим голосом. Застигнутый врасплох, безоружный, он был так испуган, что едва держался на ослабевших ногах. Ему очень хотелось броситься в воду и спасаться вплавь через реку, но ненависть к вожаку пересилила страх, и он не смог заставить себя повернуться к врагу спиной.

   – Где Большелобая? – прорычал Медведь и, перехватив поудобнее палицу, начал приближаться.

   – Большелобая – жена, Ловчее Рыси – муж! Ловчее Рыси убьет того, кто захочет Большелобую! – закричал яростно молодой охотник и кинулся со всех ног мимо вожака к тому месту, где оставил свою палицу.

   Медведь попробовал догнать его, но отстал на несколько шагов, и Ловчее Рыси успел подобрать оружие. Лес огласился звонким перестуком палиц.

   Бой был столь же ожесточенным, как и первый, хотя противники дрались не так яростно и стремительно, как тогда: оба были предельно осторожны, берегли силы. Долгое время они сражались с переменным успехом – то Медведь теснил Ловчее Рыси, то наоборот, но чаще все же перевес был опять на стороне вожака. Очень долго не удавалось им хотя бы слегка ранить противника.

   Поединок необычайно затянулся: он начался в полдень и продолжался до вечера. Дерущиеся не заметили, как оказались в каком-то буреломе, далеко от реки, и что стало уже смеркаться. Каждый теперь имел по одному небольшому ушибу, которого в пылу боя даже не замечал. Оба страшно устали и двигались вяло. За это время внимание Ловчее Рыси так сосредоточилось на палице противника, что ему уже казалось, что дерется он вовсе не с ним, а только с его дубиной: сам же Медведь силуэтом маячил где-то за ней, словно вдали.

   Наконец Ловчее Рыси почувствовал, что удары вожака заметно ослабели. Только сейчас он задержал взгляд на его лице. Оно было искривлено мученической гримасой, а глаза смотрели также мутно и безразлично, как смотрят на подбегающего охотника глаза загнанного раненого животного. Ловчее Рыси понял, что одолевает. Сердце его радостно вздрогнуло. Усталость как рукой сняло. Он удесятерил натиск.

   Однако Медведь тоже воспрянул с силами и снова стал отвечать очень увесистыми ударами.

   Внезапно от дубины Ловчее Рыси отлетела большая щепка. Все внутри у него похолодело от страха, что вот-вот треснет вся палица. Но к счастью, этого не произошло. Чувствовалось, что дубина по-прежнему крепка. Однако теперь с каждым ударом она стала сильно осушать кисти рук и этим утомляла их еще больше.

   Ловчее Рыси удалось оттеснить Медведя к поваленной ветром вековой ели. Она была такой огромной, что торчащие из ее ствола ветви сами казались небольшими деревцами. Теперь оставалось только загнать вожака в гущу ветвей. Он наверняка в них запутается, а перелезть через ствол, чтобы выбраться из ветвей с другой стороны, не сможет, так как сделать это, отбивая удары и потеряв уже столько сил, невозможно.

   Видя в какое опасное положение попал, Медведь собрал все свои оставшиеся силы и старался сдержать натиск молодого воина. Лицо его исказилось еще сильнее, глаза полузакрылись. Вдруг он отчаянно хрипло и дико завопил, широко размахнулся палицей, и в следующий миг Ловчее Рыси ощутил необычайную легкость в руках и к ужасу своему увидел, что палица исчезла из его рук. Он даже не заметил самого удара, который выбил из его рук дубину, а только услышал, как что-то бухнулось где-то слева. Он удивленно посмотрел на свои кровавые истертые палицей ладони, затем на вожака, который глядел на него тоже удивленно и стал искать глазами выбитое оружие.

   Вся земля меж основаниями деревьев пестрела опавшей листвой. От этой пестроты рябило в глазах. Но где же палица?! Он не видит ее! Какой ужас! Неужели это уже смерть?! Нет, не может быть! Только не сейчас, только не здесь!

   Его палица лежала совсем рядом, но ошеломленный, растерянный молодой охотник искал ее глазами гораздо дальше.

   Надеясь спастись, Ловчее Рыси побежал и сразу увидел на земле в нескольких шагах от себя свою выщербленную множеством ударов дубину. Он обрадовался, хотел подобрать ее, но вожак опередил его и наступил на палицу ногой.

   Теперь противники стояли так близко друг к другу, что если бы молодой воин опять попробовал повернуться и побежать, Медведь тут же бы размозжил ему затылок, даже не утруждая себя преследованием.

   До самого последнего мгновения Ловчее Рыси не верил, что его положение безнадежно. Он попробовал достать врага кулаком. Ему не только показалось, но он даже почувствовал, что сможет это сделать. Однако в тот момент, когда он всем телом, вкладывая в удар последние силы, бросился вперед, перед глазами его вдруг вспыхнуло множество ярких искр. Он не почувствовал боли, а услышал только удар и то, словно где-то над головой.

   Когда Ловчее Рыси повалился на землю, Медведь, окончательно обессиленный, выронил из рук палицу и упал на колени. Он был так измучен, что даже не мог радоваться победе и только сидел, наслаждаясь отдыхом, глядя устало и безразлично на поверженного противника.

   Когда наконец он сумел встать, то хотел еще раз его ударить, но не нашел сил снова поднять палицу для замаха. К тому же Ловчее Рыси был так залит кровью и так бледен, что невозможно было усомниться в том, что он мертв. Вожак только злобно промычал, слегка пихнул его ногой и пошел искать Большелобую.

   Ловчее Рыси очнулся среди ночи. Страшно болела голова и была такой тяжелой, что он долго не мог ее приподнять, а когда это ему удалось, то боль удесятерилась. Он вскрикнул. Кожу на лице и шее что-то стягивало. Глаза совсем не видели. Ловчее Рыси испугался что ослеп, как ослеп Сухой Лось, охотник, который три года назад упал со скалы, но немного успокоился, почувствовав, что ресницы его чем-то склеены с кожей лица. Он понял, что не видит, так как не может поднять веки. Поднеся руку к лицу, ужаснулся – все оно было покрыто запекшейся кровью. Он попробовал протереть глаза, но рука сразу обессилела и упала на грудь.

   Когда ему наконец удалось открыть глаза, он увидел над собой месяц и звездное небо, на фоне которого раскачивались черные мохнатые кроны сосен. В них шумел ветер. Вдруг луна начала дробиться на мелкие кусочки и расплываться. Это удивило его. Он стал напрягать зрение, но снова смог четко увидеть луну только, когда отвел и затем опять возвратил к ней взгляд. Однако она сразу вновь стала расплываться. Вскоре Ловчее Рыси обнаружил, что это происходит со всем, на чем бы он ни останавливал свой взгляд.

   Он приподнялся на локтях, но руки задрожали от бессилия, и раненый вынужден был опять лечь. Он долго не делал новых попыток встать. Никогда еще ему не приходилось испытывать такой слабости. Хотелось лежать и лежать. Однако холод заставил двигаться. Ловчее Рыси опять приподнялся на локтях, затем сел и, посидев немного, набравшись сил, встал наконец на ноги.

   Он почувствовал, что стоять даже легче, чем сидеть. Только очень кружилась голова, и все перед глазами расплывалось.

   Первые шаги дались легко, но вскоре им овладела непреодолимая усталость, и он вынужден был сесть на землю и прислониться спиной к шершавому стволу сосны. Отдохнув, начал, придерживаясь руками за дерево, подниматься на ноги, и тут вдруг в голову ударила страшная боль. Ловчее Рыси застонал и, закрыв глаза, стал ждать, когда боль утихнет. Постепенно она притупилась. Постояв еще немного, юноша пошел снова. Каждый шаг теперь болезненно отдавался в голове. Так, отдыхая через несколько шагов, он шел до рассвета. Когда слышал какие-нибудь звуки, которые говорили об опасности, Ловчее Рыси всегда успевал вовремя притаиться и снова продолжал путь, только убедившись, что опасность миновала.

   Наконец силы его совсем оставили, и он, сев под деревом, больше не мог подняться.

   Неожиданно издалека донесся голос Большелобой. Она кричала, разыскивая его. Ловчее Рыси обрадовался, неимоверным усилием воли заставил себя приподняться и хриплым голосом, как мог громко, крикнул, давая знать где находится. Опять в голове вспыхнула нестерпимая боль и захлестнула глаза. Он потерял сознание.

  6

   Пришел в себя Ловчее Рыси уже в пещере. Он лежал на мягких звериных шкурах, укутанный в теплое тяжелое медвежье одеяло. Голова его покоилась на коленях Большелобой. Она сидела, склонившись над ним. Настороженно глядя перед собой, напряженно к чему-то прислушивалась. Снаружи пещеры издалека донесся чей-то голодный рев. Через некоторое время раздался пронзительный крик погибающего животного, и все стихло; только ветер тоскливо завывал у входа в пещеру. Глаза Большелобой из настороженно-внимательных сразу сделались безучастными к окружающему, полными печали и внутренней боли. Лицо ее было грязное, на щеках в свете горящего рядом костра блестели слезы.

   Ловчее Рыси хотел сказать ей что-нибудь ласковое, но, сделав усилие, опять ощутил в голове страшную боль и лишь слегка простонал. Женщина вздрогнула, опустила глаза, и лицо ее просияло радостной улыбкой. Она больше склонилась над ним. Он ощутил ее теплое дыхание, нежное прикосновение лица и волос: она трепетным ласкающим движением стала касаться своим лицом его лица. Затем распрямилась и, откинув упавшие на лицо волосы, сказала сквозь слезы:

   – Ловчее Рыси не умрет – Ловчее Рыси сильный. Большелобая – с Ловчее Рыси. Большелобая любит Ловчее Рыси – Ловчее Рыси не может умереть.

   Он слабо улыбнулся.

   – Ловчее Рыси дрался с вожаком? Да? У реки есть следы, большие следы. Это вожака следы, – говорила женщина – Ловчее Рыси день и ночь и сегодня весь день лежал, как мертвый. Большелобая так испугалась!

   Она осторожно сняла со своих ног его голову и подложила под нее свернутую рысью шкуру, затем отошла к костру, стала ворошить его палкой, подбрасывать сучья. Костер громко недовольно затрещал и скоро сильно разгорелся. Большелобая вернулась к Ловчее Рыси, легла рядом, обняла и ласково сказала:

   – Огонь делает тепло – Ловчее Рыси не замерзнет.

   Полежав немного, женщина приподнялась на локте и посмотрела на его рану. Глаза ее потускнели, прищурились от сострадания. Она нежно слегка прикоснулась пальцами к его лбу и стала дуть на рану. Ловчее Рыси почувствовал облегчение.

   Большелобая опять легла и осторожно ласково прижалась к нему. Он приподнял и уронил на нее бессильную дрожащую руку.

   Вдруг женщина вся встрепенулась, глаза ее расширились от ужаса. Она обернула лицо к выходу из пещеры и стала медленно подниматься на ноги. У Ловчее Рыси тоже перехватило дух, когда он услышал, как гремят камни, осыпающиеся под ногами кого-то, взбирающегося на скалу. Не замечая боли, Ловчее Рыси приподнялся на локте и, насколько мог, повернулся в сторону, откуда слышались шаги.

   Костер ярко освещал начало каменистого склона, ведущего из глубины пещеры к выходу, но чуть выше, – и склон едва виднелся в темноте. Далее он превращался в сплошную черноту, в которой сливался со сводами пещеры. Далеко вверху в этой черноте светился клочок звездного неба. Это и был выход из пещеры. Внезапно, почти весь его загородив, в нем появился силуэт широкоплечей человеческой фигуры с палицей в руках. Только у вожака были такие широкие плечи.

   Человек сделал пару шагов вниз и остановился. Теперь силуэт виден был по пояс... Гулко прокатился по пещере хриплый злорадный хохот. Вожак исчез в темноте, но было слышно, как он спускается сюда. Наверное, костер слепил ему глаза, потому что слышно было, как он то и дело спотыкается о камни, во множестве громоздящиеся вдоль всего спуска, и каждый раз при этом злобно изрыгает ругательства.

   Еще не вошел он в круг, освещенный костром, как удивленно воскликнул:

   – Медведь убил Ловчее Рыси! Почему Ловчее Рыси смотрит, как живой ?!

   Яростно ревя¸ вожак выскочил из темноты, держа палицу уже не на плече, а в обеих руках.

   Большелобая выхватила из костра толстую горящую палку и бросилась ему навстречу, загородив любимого. Медведь остановился, удивленно глядя на нее. В его белесой бороде появилась недобрая ухмылка.

   Если бы Ловчее Рыси не был парализован страхом и был бы способен сейчас видеть не только грозящую ему опасность, он бы увидел, как красива его возлюбленная в этой своей свирепой гордой решимости. Ее сильное нагое тело озарял снизу пылающий факел, который держала в чуть отведенной назад руке, отчего тонкий гибкий стан ее пружинисто прогнулся, и она выглядела еще стройнее. Длинные черные волосы пышной волной спадали на гладкие мышцы ее красивой спины.

   Медведь попробовал отстранить ее рукой, но Большелобая ударила факелом его в лицо. Она метила ему в глаза, но не попала, потому что тот рефлекторно успел отдернуть голову. Однако огонь обжег ему щеку. Медведь взревел и, забыв о своем враге, которого хотел добить, бросился на Большелобую.

   Она кинула в него горящую палку. Вожак отбил ее дубиной, но это чуть замедлило его движение, и Большелобая успела добежать до вороха шкур, на котором лежала вторая, запасная, палица мужа (первая осталась лежать на месте поединка у реки) и вооружиться ею.

   Медведь попробовал выбить оружие из ее рук. Но не тут-то было: Большелобая крепко удерживала дубину в руках. Тогда вожак значительно усилил удары, но опять своего не добился: женщина лишь отступила на два шага. Наконец он стал орудовать дубиной со всею мощью, на которую был способен. Однако и теперь Большелобая уверенно встречала его удары и только вынуждена была слегка пятиться.

   Ловчее Рыси, что есть сил стараясь подняться, вскрикивал каждый раз, как палицы сшибались, ожидая, что вот-вот увидит свою возлюбленную в лапах вожака. Был момент, когда ему показалось, что Медведь неминуемо выбьет из ее рук оружие – так он широко размахнулся и так остервенело перекосилось от усилия его лицо. Но Большелобая, понимая, что он метит только в палицу, резко вырвала ее из-под удара и сама нанесла удар. Поскольку дубина противника, не встретив сопротивления, увлекла его сильно вправо, он не успел защититься ею, и удар пришелся по его левой руке, чуть ниже плеча. Вожак вытаращил от боли и изумления глаза. Левая рука его бессильно повисла, как плеть, вдоль тела.

   Ловчее Рыси вскрикнул от радости и привстал на коленях, однако сразу опять повалился на подстилку.

   Теперь уже пришлось защищаться Медведю. Тяжело дыша, с видимым усилием махая одной рукой своей огромной палицей, он отбивал удары Большелобой и даже время от времени отступал. Рука быстро уставала, двигалась все медленней и медленней, и вдруг палица Большелобой опять наскочила на его тело: на этот раз на выпуклую волосатую грудь. Вожак потерял дыхание. Едва успевая загораживаться от ударов, заплетаясь ногами и чуть ли не теряя равновесие, он пятился к стене пещеры, на которую костер отбрасывал огромные уродливые дерущиеся тени. Тут, однако, он овладел своей отшибленной рукой и вновь взялся ею за палицу.

   Все же от удара в грудь Медведь долго не мог оправиться и долго его движения были нерасчетливы и вялы. Благодаря этому женщине удалось еще дважды достать его дубиной, правда, не так ощутимо, как первые два раза.

   Ловчее Рыси был вне себя от радости. Он глазам своим не верил, дивясь необычайной для женщины силе и ловкости возлюбленной. Не всякий мужчина так умело владел этим оружием, а его, такой массивной палицей, столь энергично могли управляться лишь немногие.

   Медведь же был обескуражен. Он уже жалел, что недооценил силу Большелобой, что, опасаясь ранить любимую женщину, старался лишь выбить из ее рук палицу и в результате неожиданно оказался в таком неприятном положении. Теперь он все силы прикладывал, чтобы тоже достать ее дубиной. Однако и сейчас он жалел Большелобую и хотел ударить не по-настоящему, а лишь слегка – только пугнуть. Ему бы наверняка это удалось, если бы он не очень горячился и был осторожен. Когда Большелобая сделала ложный замах, он ответил на него, приняв за настоящий, и та обрушила на его голову палицу. Этот коварный прием чужеземки был совершенно неизвестен ему, как неизвестен никому из воинов Племени горного барса. Потому удар ее был неотразим.

   Ловчее Рыси, уверенный, что палица проломила врагу голову, так вскрикнул от радости, что на недолгое время вновь потерял сознание. Очнувшись, он к изумлению и ужасу своему, увидел, что Медведь по-прежнему стоит на ногах, дерется с Большелобой, а на голове его не заметно и капельки крови. То ли череп у вожака был таким крепким, то ли удар уже порядком утомленной Большелобой оказался недостаточно сильным, но голова его осталась цела и лишь обзавелась большущей шишкой.