Текст книги "Каменный век. Борьба за женщин (СИ)"

Автор книги: Петр Гордеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

   Аб стоял в недоумении и растерянности, не зная радоваться ему или огорчаться: удар действительно получился очень удачным, но он, Аб, совсем не хотел убивать человека, тем более соплеменника друга. Однако в этой ситуации поступить как-либо иначе вряд ли было возможно.

   Через несколько мгновений сюда подскочил взволнованный Большой Бык.

   – Нет! – вдруг вскрикнул он и, бросившись к умирающему, обнял его.

   – Брат! Лежащий Зубр! Брат! – с тяжелым стоном прохрипел он.

   Аб отшатнулся в ужасе, узнав кого убил.

   Лежащий Зубр перестал содрогаться и совершенно замер окоченело.

   – Нет! Проснись! Не спи так, как в могиле спят! – стал трясти его Большой Бык за плечи. Убедившись в полной тщетности своих усилий, он взвыл и схватился руками за свои волосы, рванул их, потом замотал головой, как человек, который не хочет поверить в случившееся. Посидев с минуту оцепенело перед телом брата, он снова посмотрел в его лицо, которое уже побледнело и мертвенно застыло. Потом медленно перевел взгляд вначале на страшную рану, затем на Аба. Не спуская с него дико-гневного взгляда, он поднялся на ноги и, сжав кулаки, начал приближаться к нему. Тот стал пятиться.

   – Аб убил брата Большого Быка! Зачем?! – взревел Большой Бык.

   – Нет, – замотал головой Аб.

   – Как нет?! А это?! – Большой Бык указал рукой на бездыханное тело Лежащего Зубра.

   – Аб не знал, что это брат Большого Быка. Где был Большой Бык? Почему не сказал, что это брат?!

   Большой Бык остановился и разжал кулаки. Он вдруг понял, что товарищ не мог поступить иначе, что в этом есть и его вина.

   Большой Бык опять схватился руками за голову, упал на колени, затем ткнулся лицом в землю. Прошло уже минут пять, а он продолжал все также сидеть ничком, ничего вокруг не замечая.

   Аб понял, что сегодня уж точно никаких попыток вступить в контакт с местными женщинами не будет, что нужно поскорее уносить отсюда ноги, тем более, что они оба позволили себе сейчас недопустимое – говорить громко, а Большой Бык даже вскрикивал, взвывал и громко стонал с диким рычанием, как раненый зверь, здесь, на территории, которая теперь и для него чужая, вражеская. Сообразительный неандерталец Аб понимал также, что у них будет больше шансов безнаказанно скрыться, если женщины, которые вот-вот должны подойти сюда на водопой, не обнаружат никаких признаков совершенного здесь убийства их соплеменника, иначе они сразу пошлют по следам не успевших далеко уйти мужчин легконогих молодых женщин, а те отправят в погоню за чужаками самых хороших бегунов племени. Понимал Аб и то, что, учитывая сильнейшее душевное потрясение друга, все заботы по устранению следов убийства придется взять на себя.

   Он схватил за ноги мертвеца, оттащил его несколько в сторону от водопоя и сбросил в реку. Стал возвращаться и понял, что зря предпринял усилия. Он не ожидал, что следы волочения окровавленного тела будут столь заметны. Когда тащил, не обратил на них внимания, поскольку проделал это очень быстро. А теперь в глаза бросились и широкая полоса примятой травы и пятна крови на ней. Аб испытал досаду, сожалея о попусту потраченных силах.

   Большой Бык уже сидел не ничком, а на коленях, глядя перед собой невидящим горестным взором. Аб подошел к нему, тронул его за плечо, сказал:

   – Надо уходить. Аб уходит. Большой Бык уходит?

   Большой Бык тяжело поднялся на ноги. Понуро и с каким-то покорным видом последовал за товарищем к реке. Они переправились через нее и скрылись в чаще на том берегу.

   В самом начале попытки осуществить их замысел друзей постигла жестокая неудача, зато, когда они старались побыстрее и подальше уйти от злополучного места, им необычайно повезло. Едва собирательницы покинули становище, направляясь к водопою, как разразилась гроза, и хлынул сильнейший ливень, который загнал их обратно в пещеру. Это лето вообще было на редкость жаркое, с частыми проливными дождями. Вода смыла все следы, оставленные Большим Быком и Абом, следы убийства тоже. Потом в течение нескольких дней один за другим шли сильные дожди. Когда тело Лежащего Зубра, всплывшее на поверхность реки и застрявшее у берега, было найдено, Большой Бык и Аб находились уже очень далеко от становища. Люди Племени горного барса в гибели сородича заподозрили чужаков и искали их, но возможно ли было найти следы после стольких сильнейших ливней?

   Отношения между Абом и Большим Быком сильно изменились: прежней дружбы как не бывало. Напротив, между ними стали часто возникать ссоры, вызванные тем, что Большой Бык не мог простить убийства брата. Одна из таких ссор закончилась жестокой дракой, в которой погиб Аб.

   Шло время. Большой Бык продолжал страдать от вынужденного воздержания. Наконец он снова отправился к родному становищу, чтобы попытаться осуществить свой замысел, на этот раз в одиночку. Пока шел, как обычно, задерживался для охоты. Охотился и в том лесу, где нашли прибежище Ловчее Рыси и Большелобая, и в Еловой долине. Там видели его соплеменники. Благодаря своему превосходному умению скрываться в зарослях, он немалое время наблюдал за собирательницами, поджидая удачный момент. Те иногда отбивались от группы, но пока все это были не бывшие его любовницы, а если таковые и оказывались, то переговорить с ними никак не удавалось из-за отсутствия достаточно хороших условий для уединения. Большой Бык по-прежнему не желал применять какое-либо насилие. Конечно, он не мало удивился, когда увидел, что собирательниц стали охранять трое охотников. Предположение, что это сделано из-за него, он сразу отогнал, поскольку знал, что если бы сородичи догадались о присутствии здесь изгнанника или чужака, хотя бы только заподозрили, то все мужчины племени незамедлительно устроили бы облаву. Но вот наконец ему повезло и даже очень: от группы собирательниц отдалились две и обе его бывшие любовницы. При этом к ним можно было приблизиться в полной уверенности, что другие соплеменники не смогут увидеть его. Однако, как помнит читатель, едва он стал выходить к женщинам из зарослей, как они, обезумев от страха, бросились бежать. Большой Бык не мог окликнуть их, так как боялся выдать свое присутствие находившимся не так уж далеко сородичам. Особенно изгнанника удивило то, что убегавшие, оглянувшись и увидев его, не остановились, а побежали еще быстрее. Поначалу он бросился догонять их, но почти сразу остановился, понимая, что ему самому надо убегать поскорее, чтобы не оказаться одному против троих охранников, которые вот-вот выскочат к нему из-за деревьев. Он что есть духу помчался прочь отсюда. Однако скоро понял, что никакой погони за ним нет.

   Оттуда, где он остановился, между верхушками елей, был хорошо виден склон, ведущий к пещере. Когда Большой Бык обернулся и, прислушиваясь, вгляделся вглубь леса, чтобы окончательно убедиться, что погони за ним нет, то взглянул и туда. Он увидел взбегающую по склону целую гурьбу людей. Это были собирательницы и их охранники. Большой Бык пришел в немалое изумление и в то же время посмеялся над собой: оказывается, он, сломя голову, убегал от людей, бегущих в противоположном направлении. Конечно, он не мог предположить, что они убегают именно от него. Поэтому принялся напрягать все свое мышление, чтобы догадаться, почему собирательницы и охранники поспешно возвращаются в стойбище задолго до окончания дня. Было ясно, что бегство вызвано не страхом перед появлением какого-нибудь зверя или зверей. Подобным образом от них спастись невозможно. В таких случаях собирательницы стараются поскорее влезть на деревья. Возможность успеть это сделать им дает охранник, который смело устремляется на врага, какой бы сильный тот ни был. Большой Бык не мог припомнить хотя бы одного случая, когда бы охранник струсил. А сейчас убегают даже не один, а трое охранников. Не может быть, чтобы все трое струсили и, чтобы все бегущие к пещере были такими дураками, что взялись спорить со зверем или зверями в скорости.

   К краю площадки со стороны пещеры подбежали человек двадцать, которые стали что-то кричать бегущим. Это свидетельствовало о том, что бегство соплеменников сразу привлекло внимание находящихся в становище людей и сильно взволновало их. Вот толпа бегущих уже на краю площадки. Через два-три мгновения все, кто находился там, исчезли из виду.

   Увиденное так поразило и заинтересовало Большого Быка, что он пошел в направлении, обратном своему недавнему бегу, поскольку очень захотел узнать, что заставило бежать соплеменников, пошел, преодолевая не малый страх, так как понимал, что только что-то чрезвычайно опасное могло вызвать столь сильную панику. Он не заметил, как со стороны пещеры к краю площадки подошла какая-то высокая женщина, и как она стала спускаться по склону, не заметил потому, что в тот момент перестал глядеть туда, а когда вновь поднял взор и посмотрел между верхушками елей и сосен на склон, то она уже спустилась на столько, что скрылась за этими деревьями.

   Через некоторое время Большой Бык вышел на одну полянку и вдруг увидел перед собой идущую прямо ему навстречу какую-то незнакомую женщину. Он остановился от неожиданности. Даже оторопел. Женщина тоже остановилась на противоположном конце полянки. Оба были крайне изумлены и трудно сказать кто больше: она, которая ожидала увидеть Лежащего Зубра, или он, увидевший здесь, в самой глубине страны неандертальцев, кроманьонку.

   Увидев не выходца с того света, а обычного живого человека, вначале Большелобая ощутила огромное облегчение, но сразу затем – страх и сожаление, что не взяла с собой оружие. Она хотела броситься бежать, но раньше, чем успела это сделать, незнакомец вдруг повернулся и скрылся в зарослях. Крайне изумленная и озадаченная женщина пошла обратно. Она старалась понять кто этот человек и чем так сильно могла напугать его.

   Почему же бежал от нее Большой Бык? Да потому, что его вдруг осенила догадка, объяснившая причину бегства собирательниц и охранников. Конечно, те убегали от кроманьонцев. От людей убежать можно – они не звери. А спастись от людей-врагов на деревьях невозможно. Соплеменники бежали в надежде соединиться с теми, кто находился в становище, чтобы совместными усилиями постараться дать отпор чужакам. Однако где же чужаки? Да они уже там, в стойбище: он не видел за деревьями, как они, преследуя его соплеменников, поднялись туда. Там отряд воинов, а остальное племя, наверняка здесь в лесу, поблизости. Наверняка и мужчины в нем тоже есть – не все же бросились в атаку на оставшихся без большинства своих защитников женщин, детей и стариков. Хотя не мало времени прошло после вынужденного знакомства с кроманьонцами, воспоминания у Большого Быка о них остались такие, что он испытал сильнейшее желание оказаться сейчас отсюда как можно дальше. Конечно, он ничуть не испугался женщины, тем более безоружной, но подумал, что чем быстрее начнет движение в обратном направлении, тем больше у него будет шансов избежать встречи с воинами-кроманьонцами.

   Но уже на следующий день Большой Бык пошел в сторону родного становища. Он не сомневался в полном разгроме соплеменников. У него появилась надежда покончить со своим тяжким одиночеством, ведь, должно быть, не все сородичи погибли и были пленены. Любой из спасшихся рад будет увидеть живого хоть кого из соплеменников, даже изгнанника, и, конечно, согласится жить с ним вместе, чтобы увеличить свои шансы на выживание.

   Большой Бык не собирался приближаться к становищу. Нет, он хотел только побродить по его окрестностям, надеясь встретить спасшихся от разгрома соплеменников. Какого же было его изумление, когда он увидел вдруг перед собой весь отряд воинов-охотников Клана горного барса, не понесший заметных потерь, которые, будь, и в самом деле, столкновение с кроманьонцами – уж это-то Большой Бык знал хорошо – были бы значительны. Он помнил, что в то время, когда покидал родное племя, в нем насчитывалось около тридцати воинов-охотников. Да и у водопоя, тогда с Абом, видел приблизительно столько. Большой Бык неплохо считал в пределах двукратного количества пальцев на руках и ногах. Времени считать сейчас не было, но на взгляд, отряд сохранил свою численность. Причем вся эта численность устремилась прямо к нему и отнюдь не с добрыми намерениями. Большой Бык бросился бежать. При этом вопрос, откуда здесь взялась кроманьонская женщина, его уже не очень волновал. Что было потом, читатель знает. Возможно, читателя интересует, пошло ли на пользу наказание, возложенное сородичами на Большого Быка? Снова начав жить в родном племени, тот был так счастлив, так не хотел повторения пережитых мытарств, что довольно долго не позволял себе даже мысли о возвращении к столь полюбившимся ему донжуанским развлечениям, но потом все же вернулся к ним и снова был изгнан. Он уже не обладал той огромной силой, которая помогла ему выжить в первом изгнании, и беспощадная природа быстро и в полной мере исполнила приговор сородичей: не прошло и двадцати дней, как охотники наткнулись в Еловой долине на его обглоданные хищниками кости. Схожая участь постигла другого донжуана каменного века – Стройного Оленя. Впрочем, чтобы его покарать, хватило одного изгнания – он бесследно сгинул в великом мире дикой природы.

   Никто в Клане горного барса не был так долго вожаком, как Ловчее Рыси. Это удалось благодаря «тайной дипломатии» кроманьонки. Она сумела, опять же выражаясь современным языком, «нейтрализовать» самых опасных его соперников. Смогла это сделать, рассорив тех со своими друзьями. Провоцировать же раздоры между претендентами на власть не было необходимости – они и так ненавидели друг друга. Занятым бесконечными ссорами, лишенным поддержки друзей соперникам вожака было не до борьбы с ним. Методы провоцирования мужчин мало отличались от используемых Большелобой против женщин: такие же манипуляции с подстилками, такие же клеветнические приемы. Мужчины, как она убедилась, даже оказались более податливым материалом для подобной обработки. Их легче было обмануть, раззадорить, вызвать в них обиду. Часто Большелобой даже казалось, что они наивны как дети. Достаточно, например, было кому-нибудь сказать, что товарищ его похвалялся перед другими, что, дескать, лучше, чем он, кидает дротик, как тот затаивал на него серьезную обиду, которая постепенно перерастала в злобу.

   К столь неблаговидным средствам Большелобая прибегала из-за постоянного страха за мужа и потому, что не могла уже в случае необходимости оказать ему помощь своими бойцовскими навыками, ибо, перестав трудиться вместе с остальными женщинами, быстро потеряла былую физическую форму и располнела (что, впрочем, муж весьма одобрял).

   Но как ни была она порой изощрена в интригах, и как бы не недолюбливали ее многие соплеменники, именно благодаря ей люди Клана горного барса получили возможность довольно долго жить под достаточно гуманной властью: никто никогда уже не оставался голодным, если охотники приносили добычи не слишком мало; основываясь на советах жены, Ловчее Рыси отдавал вполне разумные приказы, принимал правильные решения для преодоления проблем, с которыми приходилось сталкиваться племени, справедливо разбирал часто возникающие между сородичами ссоры.

   Жизнь вожака и главной женщины племени складывалась вполне благополучно. К тому времени, когда оканчивается наше повествование, они произвели на свет шесть детей, ни один из которых не умер, что в те времена было почти равносильно чуду. Ловчее Рыси и Большелобая по-прежнему сильно любили друг друга. Единственно, что со временем стало омрачать их отношения – необоснованная ревность жены. Она зорко следила за красотками племени, стараясь не пропустить влюбленный взгляд, брошенный в сторону ее мужа. Стоило какой-нибудь из них пойти в лес в то время, когда и он по какой-нибудь надобности отправлялся в заросли, пусть даже в другую сторону, ей уже мерещилась условленная встреча, и она прилагала усилия изобличить изменника и соблазнительницу. Предполагаемых соперниц – реальных быть не могло, потому что все женщины трепетали перед ней – изводила мелкими придирками и посылкой на тяжелые неприятные работы. Однако больше таким образом изводила сама себя. Наконец она не выдержала и прибегла к способу, могущему, по ее мнению, значительно уменьшить вероятность измены мужа. Она попросту решила увести его от женщин, которые могли ему понравиться.

   Большелобая стала говорить соплеменникам, что их клан слишком большой, что он должен разделиться хотя бы на две части, которые, живя отдельно друг от друга, смогут легче прокормиться. Они и сами это знали. Племя горного барса, и правда, по неандертальским меркам, было большим – насчитывало более ста человек. Впрочем, родной клан Большелобой был многочисленней, но все равно не делился. Люди Племени волка предпочитали жить вместе одной большой группой в виду постоянной угрозы столкновения с сильными врагами. Клан кабана жил двумя частями. Вторая вовремя успела прийти на помощь первой, когда на ее землю пришли кроманьонцы. Племя же горного барса не делилось, потому что здесь издавна сохранялась очень сильная власть вожаков. Любой из них воспринимал идею деления как посягательство на его власть. Ему не нравилась возможность того, что частью соплеменников будет командовать кто-то другой, а не он. До Большелобой о разделении Клана никто открыто говорить не решался. Теперь, как бы сказали сейчас, инициатива исходила сверху. Она пришлась большинству по душе. Узнав, что отделившуюся часть племени возглавит Ловчее Рыси, добрый характер которого всем нравился, многие изъявили желание последовать за ним, даже женщины. Последних, как ни странно, не особенно обрадовала перспектива оказаться жить под предводительством новой главной женщины, пусть и не чужеземки. Но у Большелобой была задача не допустить, выражаясь современным языком, неорганизованного присоединения желающих к числу переселенцев. Она взялась за тщательный их отбор. Отказала мужчинам, которые неблагожелательно относились к ее мужу, кто имел злой или строптивый нрав, в ком проявлялась склонность к властолюбию. Впрочем, последние большей частью и не собирались никуда уходить, ибо надеялись захватить то место, которое должен был освободить Ловчее Рыси. Особенно Большелобая постаралась не допустить в отбираемую группу тех женщин, которые были у нее на подозрении, а на подозрении у нее были все более-менее привлекательные. Такой мерой отбила желание участвовать в переселении почти всех отобранных мужчин. Поэтому за Ловчее Рыси и Большелобой последовало совсем немного людей. Это были их пять дочерей, первенец, сын – огромный детина, наверняка будущий вожак нового племени, Белый Ястреб со своими шестью сыновьями и женой, которая была хоть и хороша, но не внушала опасений Большелобой, ибо та знала, что муж не способен нанести обиду другу, а также семья Зайца. Последний хоть и не был другом Ловчее Рыси, но имел кроткий нрав, а главное – некрасивую жену и таких же дочек.

   Выступили в путь к новому месту жительства в самом начале лета.

   Группа переселенцев двигалась по берегу реки. Впереди справа из пышно-зеленого леса вырастали четыре массивных скалы. Они становились все ближе и больше.

   Самыми первыми шли вожак и главная женщина второй части племени. Несмотря на усталость оба заметно оживились. Они повеселевшими взорами смотрели по сторонам. Но была заметна в глазах и легкая, светлая грусть. Ловчее Рыси и Большелобая узнавали знакомые, ставшие дорогими им места, места, где прошли их самые счастливые дни. Правда, были тогда и трудности, да еще какие! Пришлось познать даже страшные испытания. Но помнится только хорошее. Как быстро пролетело с тех пор время! Почти двадцать лет. Но как живо все встает в памяти. А вот и та поляна, где они так любили отдыхать. С щемящим, но приятным чувством тоски оба невольно увидели в воображении идиллическую картину из прошлого: он и она, еще совсем молодые, бегают друг за другом в густой высокой траве, смеются. Завтра же они придут сюда снова. В пути удалось добыть двух косуль. Поэтому четыре – пять дней не будет охоты. Так что вполне можно позволить себе завтра прийти сюда. И приятно провести время. Как тогда. Пусть это напомнит им их самые счастливые дни. Конечно, хотелось бы прийти уже сегодня. И можно успеть: до конца дня еще далеко. Но они так устали в пути, так хочется хорошо отдохнуть, спокойно выспаться под защитой стен пещеры. Да и проголодались сильно. Надо сперва наперво усладить себя вкусной пищей: в пещере ждет их скорое желанное пиршество. А развлечься еще возможность будет. И не только здесь. Ведь впереди еще целое лето, теплое, прекрасное! Впереди еще годы

  счастливой жизни!